Глава 7. С надеждой на будущее
Обратно в Эрафию Катерина ехала обнадеженной и воодушевленной: наконец-то нашелся выход из, казалось бы, безывходного положения! Стоя на палубе корабля, плывущего через Нихонский пролив, королева нетерпеливо вглядывалась в туманный горизонт. Ей хотелось поскорее сойти на берег, добраться до столицы и поделиться новостями с соратниками. По дороге пришлось еще заехать в Нильструм: там среди многих сохранившихся с прежних времен зданий уцелел и внушительный, обнесенный высокими стенами тюремный замок – самое подходящее место заключения для Ксерона. Передав надзирателям пленного кригана, который был теперь тише воды ниже травы, Катерина продолжила путь в Мирхем и скоро была у ворот своего дворца.
Собрав в тронном зале членов королевского совета, военачальников и магов, Катерина обсудила с ними полученные сведения и дальнейшие планы. Теперь, когда выяснилось местонахождение Сферы Ада, появилась реальная возможность снять защиту с Проклятых земель. Для этого требовалось войти в Эофол, захватить Демонгейт, а затем, защитив себя антимагическими амулетами, перенестись в криганскую столицу, найти там Сферу и разрушить ее.
– Отлично! – торжествующе хлопнув о стол кулаком, воскликнул Оррин, когда Катерина изложила собравшимся эти соображения. – Я и не сомневался, что на их чертово колдовство найдется какая- нибудь управа!
Катерина повернулась к Серене:
– Нам потребуются амулеты против магии. Вы говорили, что можете сделать около сотни. Боюсь, этого будет недостаточно – нужно хотя бы полтысячи. С одной сотней воинов мы Демонгейт вряд ли возьмем.
Волшебница помрачнела и устремила недвижный стальной взгляд в пустоту. Пальцы ее были судорожно сжаты, побелевшие губы что-то шептали, подсчитывая в уме.
– Нет, полтысячи никак не получится, – призналась она. – Если даже изведем всю серу и все драгоценные камни, которые у нас есть, больше чем на триста не хватит. А ведь и сера, и самоцветы нужны еще и для всяких колдовских зелий, без них придется приостановить почти все исследования в области магии…
– Исследования пододжут, – сурово произнесла Катерина. – Если можете сделать триста амулетов, сделайте хотя бы столько.
– Поняла, – Серена с неохотой склонила голову в знак согласия.
Катерина оглядела собравшихся:
– У нас остался еще один, самый нелегкий вопрос. Разрушение Сферы будет означать верную гибель для того, кто это сделает. Кому-то придется пожертвовать своей жизнью ради спасения Эрафии. Мне очень не хочется посылать кого-то на неизбежную смерть, но, к сожалению, кригане не оставили нам других вариантов.
– Я пойду, – произнесла Циэла. Голос ее звучал, как обычно, мягко, но, взглянув ей в глаза, королева поняла: отговаривать ее бесполезно.
– Циэла, нет… Мы не можем потерять вас, – всё же попыталась возразить Катерина, которой была особенно дорога эта воительница Сопряжения, в свое время спасшая ее от смерти.
– Ваше Величество, не спорьте. Я уже всё решила, – Циэла говорила об этом так спокойно, будто речь шла о совершенно рядовом задании, не представляющем особой опасности. – Здесь нужен опытный командир, а из всех нас самый большой опыт борьбы с криганами имеем я, вы и Тамар. Мы ведь еще в прошлую войну досконально изучили тактику демонов и планировку их городов. Но нельзя же допустить гибель Тамара – он главнокомандующий всей элементальской армии. А о вас вообще речь не идет. Так что в криганскую столицу должна идти я и мои элементали.
Катерина, вздохнув, согласилась. Переубедить Циэлу было действительно невозможно.
Мирхемские волшебники под руководством Серены трудились день и ночь. Опустошив все запасы камней, серы и прочих ценных материалов, они изготовили для Циэлы и ее воинов триста амулетов против магии, а провидцы Нильструма снабдили ее кольцом со светящимся голубым камнем.
– Это позволит нам видеть вас в наших кристаллах, – объяснили они. – Камень в кольце будет различим даже тогда, когда вы окажетесь в Проклятых землях.
И полк элементалей во главе с Циэлой отправился в Эофол по направлению к Демонгейту. Особого сопротивления они там не встретили, и после непродолжительной осады город был взят.
Войдя в Демонгейт, Циэла отыскала странного вида здание без окон, с облицованными черным обсидианом стенами и массивными коваными дверями, украшенными сатанинскими знаками – те самые врата Преисподней. Она раздала амулеты трем сотням наиболее крепких воинов из числа огненных и земляных элементалей, построила их перед вратами и произнесла заклинание, вплетая в него мрачное название криганской столицы. Тартарос… Почти что тартарары. Тяжелые двери со скрипом распахнулись, впустив Циэлу и ее отряд, и, зловеще лязгнув, закрылись за ними. Когда же врата отворились вновь, элементали вышли из них уже в другом городе – том самом, который и был их целью. По команде своей предводительницы они бросились к стоящему неподалеку дворцу и вступили в схватку со стражей. К сожалению, Циэла не могла применить здесь искусство метания волшебных стрел, в котором ей не было равных. Амулет, защищавший ее от магии, не позволял применять заклинания и ей самой. Так что ей, как и остальным, приходилось рубить демонов мечом, которым она тоже неплохо владела. Вскоре охрана была перебита, и отряд Циэлы, потеряв полтора десятка воинов, ворвался во дворец. Элементали разбежались по этажам, обыскивая все помещения. Многие из них погибли от мечей стражников, но в конце концов то, что они искали, удалось обнаружить. Циэла вошла в указанную ими комнату, тускло освещенную факелами. Темно-серые стены были разрисованы жуткими пейзажами преисподней, по углам стояли уродливые статуи оскаленных чудищ с позолоченными рогами. Посреди комнаты возвышался массивный каменный стол, а на нем - чугунная подставка с прозрачным стеклянным шаром, зловеще мерцающим изнутри красным огнем. Шарик был совсем небольшим и выглядел как-то несолидно – даже не верилось, что в нем заключена столь мощная магическая сила. Впрочем, исходящая от Сферы темная энергия всё-таки чувствовалась: несмотря даже на защитный амулет, Циэла ощущала неясный внутренний трепет, ей хотелось бежать отсюда куда угодно, лишь бы не видеть этого артефакта. Но она всё же сумела взять себя в руки. Решающий момент настал, и она была готова выполнить свое предназначение.
Циэла приказала воинам покинуть комнату и отбежать подальше, хотя и понимала, что никого из них это не спасет. Она затворила за собой дверь. Вот и всё. Сейчас придет конец и могуществу криган, и ее жизни.
Сзади послышался топот и звон оружия бегущих по коридору криганских стражников. Медлить было нельзя. Циэла взмахнула мечом и, набрав в грудь побольше воздуха, изо всех сил рубанула по Сфере.
Катерина наблюдала за действиями Циэлы, сидя в гильдии магов Нильструма и глядя в волшебный кристалл. Она видела, как элементальское войско брало Демонгейт, как Циэла открывала врата Преисподней. Как только отряд элементалей скрылся в глубине врат, картинка в кристалле погасла и остался лишь холодный голубоватый огонек камня в кольце Циэлы. Долгое время огонек беспорядочно перемещался, и вдруг кристалл озарился ослепительным светом – столь нестерпимо ярким, что Катерина невольно зажмурилась. Вслед за этим в кристалле вновь появилось изображение – небольшой полутемный зал, усыпанный осколками красного стекла. А посреди зала рядом с опрокинутым и расколотым столом лежала Циэла, уткнувшись лицом в пол и всё еще сжимая в руке меч…
Сердце Катерины переполняла скорбь. Ей было трудно смириться с тем, что этой спокойной, мужественной и нежной элементальской женщины, с которой они вместе пережили столько испытаний, больше нет.
Но дорога в Проклятые земли была открыта.
Теперь требовалось действовать как можно скорее. Нельзя было дать криганам опомниться и подготовиться к отражению нападения. И вскоре объединенная армия Эрафии и ее союзников, с конца прошлой войны стоявшая на границе в ожидании возможного вторжения противника, вступила на исконную территорию Криганской империи.
Одного взгляда на Проклятые земли было достаточно, чтобы понять: этот остров потерян для людей навсегда. Как будто незримый дух смерти витал над всей этой территорией. Повсюду была совершенно голая земля, покрытая толстым слоем вулканического пепла; зияющие пропасти, в глубине которых кипела, выплескиваясь на поверхность, раскаленная лава; густо усеявшие всё вокруг обломки камней… Нигде не было видно ни травинки, ни букашки, ни другого живого существа. Лишь мрачные криганские города зловеще чернели среди испепеленной пустыни, а внутри этих городов, под защитой крепостных стен, на кучах навоза и гниющих трупах росли скользкие вонючие грибы – судя по всему, единственная пища демонов на этой мертвой земле. Было ясно, что люди никогда уже не станут селиться здесь – даже после полного освобождения этих мест от криган. И не только люди, но и эльфы, и нихонские подземные твари, и даже некроманты с их мертвяками. Из всех, кто входил в состав армии союзников, лишь элементали чувствовали себя здесь неплохо. Похоже, духи природных стихий были столь же выносливы и неприхотливы, как демоны, и могли жить в любых условиях.
Ни Катерина, ни остальные полководцы даже не ожидали, что дела пойдут так успешно. Объединенная армия четырех стран Антагариха и элементалей Сопряжения быстро продвигалась вглубь вражеской территории. Самонадеянные кригане слишком полагались на магическую силу Сферы Ада, а после ее разрушения оказались практически беззащитны и были застигнуты врасплох. В свое время они даже не позаботились о строительстве оборонительных сооружений в городах. А теперь думать о защите было уже поздно. Понимая бесполезность сопротивления, кригане, как правило, сдавали города без боя.
При обследовании вражеских городов в большинстве из них были обнаружены мрачные постройки необычной архитектуры с тяжелыми массивными дверьми, открыть которые обычными способами не удавалось. Из всех тех, кто брал эти города, предназначение странных сооружений было известно, пожалуй, лишь Катерине и некоторым элементалям – участникам войны за Клинок Армагеддона. Это были врата Преисподней, такие же, через какие отряд Циэлы перенесся в криганскую столицу из Эофола. Катерина опасалась, что через эти врата кригане могут получать подкрепление из Эофола, и приказала разрушать их во всех захваченных городах. Но, похоже, такие меры предосторожности были излишними. Если эти средства сообщения с Эофолом и использовались врагами, то только в одном направлении – для бегства. Во всяком случае, ни одного эофольского демона на всех Проклятых землях не обнаружилось. Эофольцы явно не спешили помогать недавним союзникам…
Армии Катерины пришлось серьезно сражаться лишь за один город – Тартарос, столицу Криганской империи. Демоны понимали, что без этого города у них не останется никаких шансов, и защищали его всеми силами. Так что потери Катерины в этой битве оказались велики. Со стен на головы штурмующим лились потоки раскаленной лавы, в гущу эрафийского войска то и дело врезались огненные шары, с грохотом взрываясь и разметывая в стороны кровавые ошметки плоти. Стены, сотрясавшиеся от слаженных ударов батереи баллист, наконец разлетелись вдребезги, войско с возгласами воодушевления устремлось внутрь, и закипела яростная схватка на улицах города. По залитым кровью мостовым, сбивая с ног всех встречавшихся на пути, с утробным ржанием носились табуны адских коней с развевающимися пламенными гривами, истошно визжащие суккубы вцеплялись солдатам в глотки своими отточенными когтями, под тяжелыми копытами пещерных отродий с треском крошились человеческие кости. Но эрафийцы и их союзники бились страстно и самоотверженно, и вскоре город был полностью очищен от криган, кроме императорского дворца, где укрылись последние его защитники. На штурм дворца Катерина отправила лучший отряд своих рыцарей, усиленный элементалями и возглавляемый Оррином. Сама она наблюдала за сражением с близлежащей площади вместе с Тамаром и еще двумя сотнями рыцарей и элементалей, которых при необходимости была готова отправить на помощь Оррину. Внезапно они увидели, как из дворца через черный ход выбежал рослый краснокожий дьявол. Капюшон плаща, в который был закутан криган, слетел с его головы, обнажив нахлобученную на рога железную корону, не оставлявшую сомнений в том, что это и есть криганский правитель. Пригнувшись, он мчался через площадь к вратам Преисподней. Катерина, Тамар и их воины смотрели на дьявола в оцепенении, не веря своим глазам. Первым опомнился Тамар.
– Держите его! – закричал он. – Уйдет же!
Копья рыцарей и молнии элементальских воинов тотчас же полетели в императора, но тот, ловко уворачиваясь, всё-таки добежал до портала и скрылся в его глубине. Сотрясая воздух непристойной бранью, Тамар вскинул вверх руку – и с его пальцев сорвался светящийся шарообразный сгусток энергии, полетевший в сторону врат Преисподней. Сверкающий шар ударил в портал – и в тот же миг раздался мощный взрыв, взметнувший в воздух огромное облако пыли и сбивший с ног всех стоявших поблизости. Когда пыль улеглась, на месте врат осталась лишь груда каменных обломков. Кашляя и протирая глаза, люди и элементали со стонами и ругательствами стали подниматься на ноги.
– Вы уж простите, – смущенно произнес Тамар. – Малость не рассчитал. Интересно, он успел сбежать или нет?
– Не успел, – сказала Катерина, поднимая с земли отлетевшую к ее ногам окровавленную рогатую голову, в вытаращенных глазах которой навеки застыло выражение ужаса.
В этот момент из дворца вышел усталый, но довольный Оррин в закопченных доспехах, ведя за собой свой отряд. Подойдя к Катерине, он отер кровь с рассеченного лба и доложил:
– Всё в порядке, Ваше Величество. Всех демонов перебили, вот только императора нигде не нашли.
– Вот он, – сказала Катерина, демонстрируя ему дьявольскую башку, которую она держала в руках.
Это вызвало взрыв восторга среди воинов Оррина. Сам он издал торжествующий клич и подпрыгнул в воздух, радуясь, как мальчишка. Рыцари и элементали потрясали оружием, обнимались и поздравляли друг друга. Торжествующая улыбка сияла на лице Тамара, почти всегда строгом и непроницаемом. И лишь Катерина среди всеобщего ликования выглядела суровой и печальной. Подождав, когда радость воинов несколько утихнет, она подозвала к себе Тамара и других элементальских офицеров и сказала:
– Пойдемте со мной.
Королева повела элементалей во дворец и долго бродила с ними по многочисленным залам, заваленным свежими трупами. Ее спутники не могли понять, что она там ищет, но, видя ее угрюмое настроение, не осмеливались спрашивать. А она вела их с этажа на этаж, из комнаты в комнату, сосредоточенно вглядываясь в мрачные стены, забрызганные черной кровью демонов. В конце концов, войдя в небольшой зал в углу дворца, Катерина остановилась. Наконец-то она нашла то, что искала. У нее не было сомнений: это было то самое место, которое она видела тогда в магическом кристалле – в тот момент, когда Циэла ударом меча разбила Сферу Ада.
– Вот, взгляните, - обратилась Катерина к стоящим в нетерпении элементалям. – Здесь ваша героиня ценой своей жизни решила исход войны.
И несколько минут все стояли молча со склоненными головами, отдавая дань памяти Циэле и ее воинам.
Вскоре после взятия Тартароса были подавлены последние очаги сопротивления противника. На Проклятых землях практически не осталось криган – большинство из них были перебиты, а остальные сбежали в Эофол через врата Преисподней.
Когда всё было кончено, победители собрались на конференцию в столице бывшей Криганской империи. Катерина представляла Эрафию, Тамар – Сопряжение; присутствовали также короли Дейджи, Нихона и АвЛи. Обсуждался вопрос о том, что теперь делать с Проклятыми землями.
– Полагаю, что по справедливости их надо поделить между всеми странами, которые участвовали в разгроме Криганской империи, – предложил дейджский правитель Тант Грэйврэйвен.
– Вы, несомненно, правы, но позвольте поинтересоваться: а зачем вам эти земли? – спросила его Мутаре Вторая. – Каким образом вы намерены их использовать? Там ведь не сможет обитать даже ваша нежить. И мы тоже не сможем копать там туннели: эти вулканические породы никакому рытью не поддаются. А уж людям и эльфам, я думаю, там тем более нечего делать.
Слово взял Элдрих Парсон:
– Уважаемые господа, да что мы вообще обсуждаем? Позвольте напомнить вам, что до катастрофы половина этих земель принадлежала Эрафии – ей и решать их дальнейшую судьбу. А наши страны не имеют к этим территориям никакого отношения и даже не граничат с ними.
Все дружно посмотрели на Катерину. Решающее слово было за ней.
– Действительно, восточные области Проклятых земель были исконно эрафийскими владениями, – сказала она. – И, начиная войну, я надеялась вернуть их в состав Эрафии. Но теперь мне очевидно: в этом нет смысла, потому что мы всё равно никогда не сможем освоить эту территорию. Она стала совершенно бесполезной, и не только для нас, но и для всех остальных народов Антагариха. Единственные, кто может здесь жить – это элементали. Предлагаю отдать Проклятые земли Сопряжению, поскольку оставлять их необитаемыми не хочется. А то их опять беспрепятственно заселят какие-нибудь пришельцы из иных миров, которые затем пойдут на нас. Такого больше нельзя допускать.
– Вы правы, – согласился Тамар. – История с криганским вторжением не должна повториться. Мы, элементали, останемся на Проклятых землях, чтобы защищать их от посягательств. И, кто знает, может, когда-нибудь – лет через тысячу – мы силой своих стихий изменим эти края настолько, что сюда смогут вернуться люди. И тогда мы уйдем. А до тех пор – вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь.
Так Сопряжение получило свою территорию на Антагарихе.
И еще один вопрос был поднят на этой конференции.
– Нам удалось очистить от криган Проклятые земли, – сказал авлийский король. – Но не забывайте, что есть и еще одно криганское государство – Эофол. Уже почти двадцать лет он является источником опасности для соседних стран, но теперь у нас есть шанс ликвидировать криганскую угрозу навсегда.
– Стало быть, вы предлагаете поступить с Эофолом так же, как с Криганской империей? – спросила Мутаре.
– Да, госпожа, именно так. Эофол сейчас ослаблен, и я надеюсь, что, объединив силы, мы сумеем разгромить его.
– Позвольте с вами не согласиться, – возразил правитель Дейджи. – Не стоит сейчас этого делать. Мы ведь тоже ослаблены, а демоны всё-таки могут оказать довольно серьезное сопротивление. Лучше уж воздержаться от ненужного риска, а то как бы чего не вышло…
– Действительно, какой сейчас смысл воевать с Эофолом? – поддержала его Мутаре. – Он же не угрожает никому из нас.
– Легко вам рассуждать: вам он действительно не угрожает, – возмутился Парсон. – Насколько я знаю, эофольские кригане еще не разу не нападали на Нихон. А вот АвЛи от них достается регулярно. И Эрафии тоже, так что, думаю, королева Катерина меня поддержит. Не так ли, Ваше Величество?
– Да, я готова выступить вместе с вами против Эофола, – подтвердила Катерина. – Лучше побить криган заблаговременно, пока они не восстановили свою военную мощь. Иначе в недалеком будущем они станут для нас одними из самых опасных врагов.
– Не могу согласиться, – покачал головой Тамар. – Лишние войны сейчас действительно ни к чему. Чем нападать на тех, кто нас не трогает, лучше уж сосредоточиться на ликвидации последствий катастрофы. Что же до демонов, то их силы подорваны войной за Клинок Армагеддона и катастрофой Судного дня, а теперь, без поддержки Криганской империи, они и вовсе не способны ни на что серьезное.
– Ну, так ведь это только сейчас, – не согласилась Катерина. – Рано или поздно кригане встанут на ноги и вновь начнут нам угрожать.
– Вот тогда и примем меры, – произнес элементальский лидер. – Но я вас уверяю, им еще далеко до восстановления былого могущества. А сейчас, когда они нас не беспокоят, давайте воздержимся от кровопролития.
– Значит, вы отказываетесь участвовать в этой войне? – спросил Парсон.
– Я пока не вижу достаточных оснований для агрессии против Эофола.
– Я тоже, – сказала Мутаре. – Уверена, что с ним всегда можно будет договориться по-хорошему.
– Верно, – вздохнул Тант. – Не полезем лишний раз в пекло – целее будем.
Таким образом, никто, кроме Катерины, не поддержал предложение Парсона, и вопрос о кампании против Эофола был закрыт: без помощи остальных союзников Эрафия и АвЛи не имели достаточных для этого сил.
И вот остались позади заботы и тревоги, связанные с войной, отгремели торжества по случаю победы. Наступало время как-то налаживать жизнь – или, по крайней мере, пытаться ее наладить. И только сейчас, когда был более или менее подсчитан и оценен понесенный ущерб, Катерина в полной мере осознала, как трудны стоящие перед ней цели, как непоправимо велики разрушения, как бедственно положение ее страны, вконец разоренной не только Судным днем, но и последующим криганским нашествием. От войны, голода и эпидемий и без того малочисленное население сократилось еще в несколько раз – и это на фоне относительно уцелевших и гораздо более сильных Нихона и Эофола. Почти лишенная плодородных земель, населения и армии, Эрафия была настолько слабее остальных стран, что едва ли имела шансы устоять в войне с любой из них. Впрочем, в ближайшем будущем о войне речь не шла – народам Антагариха, занятым преодолением последствий катастрофы, было не до того. Со вчерашними союзниками по антикриганской коалиции пока удавалось поддерживать добрые отношения, конфликтов с Эофолом тоже не было, но хрупкий мир между всеми этими народами, столь разными по мировоззрению, традициям и устремлениям, едва ли мог сохраниться надолго. Криганской угрозы, заставившей их забыть былые раздоры и сплотиться против общего врага, больше не существовало. Было ясно: рано или поздно пути Света и Тьмы разойдутся в разные стороны - и что тогда?
Катерина не знала, спасла она Эрафию или только продлила ее агонию. Но в любом случае она сделала всё, что могла и должна была сделать. Даже если ей удалось подарить своему народу хотя бы несколько лишних лет или десятилетий – это уже было для нее великой наградой и утешением. На более долгий срок королева старалась не загадывать, хотя тревожные мысли о том, сколько еще удастся продержаться и с какой стороны ждать смертельного удара, бывали порой невыносимыми. Она стремилась жить сегодняшним днем, сосредоточившись на решении текущих задач - обеспечить людям полноценную жизнь, дать им жилье и продовольствие, поддержать их дух. Впрочем, в духе своих подданных Катерина не сомневалась. Минувшая война ясно показала, что в самых тяжких испытаниях народ сохранил те качества, которыми всегда так славился – доблесть и духовность. «Свет ради Силы, Сила ради Света» - эти слова, испокон веков начертанные на гербе Эрафии, не были забыты. И хотя непоколебимая вера в светлых богов и готовность защищать свою священную землю во имя торжества высоких идеалов добра были практически единственным, что осталось у эрафийского народа, это было самое главное. Катерина была уверена: даже если Эрафии и вправду суждено погибнуть под натиском агрессивных и неизмеримо более сильных соседей - роковой час последних испытаний будет встречен с честью, мужеством и достоинством.
В последнее время Катерина часто задумывалась о том, что ее сыну, чей возраст приближался к тридцати годам, пора бы уже жениться. Когда она намекнула Николаю, что ему было бы неплохо позаботиться о продолжении династии, тот сообщил, что уже присмотрел себе невесту – младшую дочь Элдриха Парсона, с которой познакомился, когда водил армию на выручку эльфам. Катерина была рада такому выбору – этот брак был лучшим способом наладить традиционно непростые отношения с АвЛи. Она выслала сватов в Пирпонт и вскоре получила приглашение на свадьбу.
По древнему обычаю эльфов, церемонии бракосочетания членов королевской семьи всегда проходили в авлийских священных рощах. Парсон и на этот раз не отступил от традиции, назначив торжество на том же месте – несмотря на то, что рощ здесь больше не было. Впрочем, погибший лес выглядел сейчас уже не столь безотрадно, как в прошлый приезд Катерины. Обугленную землю и остатки сгоревших деревьев покрывал сизый ковер лишайников, а кое-где уже виднелись пятна разросшейся неприхотливой травы. В одном из таких более или менее зеленых мест эльфы выкорчевали мертвые стволы и возвели храм друидов, изящное деревянное здание которого, в противоположность их жилым постройкам, радовало глаз своим нарядным обликом. Здесь и состоялась свадьба.
Невеста, Улисса Парсон, была необыкновенно хороша в подвенечном наряде – узкое белое платье, украшенное гирляндой из роз, и такой же розовый венок на голове прекрасно подходили к ее стройной фигуре, пепельным волосам до пояса и лучистым серым глазам. Чем-то она напоминала Катерину в молодости – не внешне, а скорее манерами, взглядом и голосом, в которых угадывалась сильная и страстная натура. В течение всей церемонии они с Николаем не отрывали глаз друг от друга, и на лицах обоих сияли счастливые улыбки.
Весь вечер во дворе храма не смолкала музыка, звучали заздравные тосты и поздравления молодым, а затем гости пустились в пляс под зажигательные эльфийские мелодии. Устав от шума, Катерина вышла прогуляться. Она одиноко бродила по выложенной камнями извилистой дорожке, то поворачивающей в сторону горелого леса, то возвращающейся к храму, пока не встретила задумчиво стоящего у ограды Парсона.
– А, тоже решили пройтись… Можно составить вам компанию? – спросил он.
– Конечно, присоединяйтесь.
Дорога сделала крутой поворот, в очередной раз уходя к лесу, храм вскоре остался позади, звуки свадьбы стали тише и глуше.
– Как много сегодня гостей собралось, – произнесла Катерина.
– Разве это много? – отозвался Парсон. – Вот, я помню, в прежние времена сюда на праздники съезжались тысячи эльфов – весь лес звенел от их голосов… Где они теперь? Открыли порталы и ушли в иные миры, где леса не тронуты огнем. Я взывал к их патриотизму, умолял не оставлять страну в беде, говорил: если вы уйдете – кто же тогда восстановит порушенное? Но они отвечали, что им слишком больно видеть свою родину такой.
– Не понимаю, как же так можно? Конечно, легко любить свою страну, когда она процветает, но разве во времена бедствий она меньше нуждается в нашей любви? Это же всё равно родина, пусть даже она лежит в руинах и никогда не восстанет из пепла.
– Почему же не восстанет? Взгляните сюда.
Парсон сошел с тропы и подвел Катерину к небольшому островку зелени, где из-под травяного покрова уже пробивались к свету тоненькие прутики будущих деревьев.
– Видите, жизнь уже берет свое. Природа всегда возрождается. Когда-нибудь здесь вновь зазеленеют рощи, будут щебетать птицы и пастись единороги. А мы будем, как прежде, встречать здесь весну, петь песни, молиться лесным божествам и учиться мудрости у природы. Наша магия вновь обретет силу, а народ воспрянет духом и заживет не хуже прежнего. Время лечит всё, нужны лишь вера и терпение.
– Я рада, что АвЛи стоит на пути к возрождению. Пусть хотя бы у вас всё будет хорошо, – Катерина украдкой стряхнула навернувшиеся на глаза слёзы.
– Да у вас тоже всё будет хорошо! Вы, конечно, пострадали сильнее, но лет через триста и ваши пустыни станут зелеными и плодородными. Люди заселят их, построят новые города, и Эрафия снова познает процветание.
– Как хотелось бы в это верить! Но я боюсь, моей стране не отпущено столько времени. Вам же известны нравы наших врагов – разве, видя перед собой беспомощную Эрафию, они будут ждать триста лет? Не знаю, сколько мы еще протянем, но надо готовиться к худшему – любая война может стать для нас последней, а рано или поздно она неизбежна.
– Если на Эрафию нападут враги, вы можете рассчитывать на нашу помощь, – заверил Катерину властитель эльфов.
– Спасибо, – королева нашла в себе силы благодарно улыбнуться. – Вы всегда были нам самыми верными союзниками, несмотря на все наши конфликты из-за Хармондейла.
– Да, Хармондейл… Я лишь теперь понял, каким безумием была наша рознь из-за него. Разве этот клочок земли стоит всей той крови, которую мы пролили за полтора века Древесных войн? Да и сейчас я так зарвался в своем желании вернуть Хармондейл в состав АвЛи, что даже нарушил наш договор о его суверенитете. Как я сейчас корю себя за это…
– Я вела себя немногим лучше, – призналась Катерина. – Помните, что предшествовало заключению этого договора? Мы тогда чуть не устроили очередную войну из-за того, что я отказывалась вернуть вам Хармондейл. Какое право я имела так цепляться за исконно авлийскую территорию, которую незаконно захватили мои предки?
– Теперь уже трудно разобрать, у кого из нас больше прав на Хармондейл. Я ведь после Судного дня тоже присоединил его незаконно. Наверное, будет справедливее всего, если он вновь станет независимым – и я согласен пойти на это.
– Не надо. Не сейчас. К чему лишний раз менять границы? Раз уж присоединили – пусть остается вашим, тем более что до Древесных войн это так и было. Но у меня к вам есть одна просьба. Я уже говорила, что Эрафия живет в постоянном ожидании войны. Если это случится – пусть Хармондейл станет тем местом, куда мы могли бы вывезти своих женщин и детей.
– Конечно, я готов принять их там на весь период войны. И позволить остаться навсегда, если… ну, в общем, если возникнет такая необходимость… вы понимаете, о чем я… – Парсон отвел взгляд.
Катерина прямо и твердо взглянула в глаза эльфийскому владыке:
– Если Эрафия падет – вот тогда я прошу вас дать Хармондейлу независимость. Не хочу, чтобы мои соотечественники рассеялись среди других народов – не для того я спасала их от криган и прочих врагов. Пусть наши беженцы смогут создать в Хармондейле новое государство, в котором продолжат жить принципы, идеалы и традиции великой Эрафии – всё это не должно пропасть бесследно…
– Клянусь, клянусь Силой Природы, что выполню всё, о чем вы просите! – горячо воскликнул Парсон. – Во имя всех погибших при наших войнах. Надо как-то искупить свою вину хотя бы теперь…
Катерина склонила голову:
– Мы тоже очень виноваты перед АвЛи. Простите меня и мой народ за все эти войны, за все ошибки в наших отношениях, за всё плохое, что мы вам сделали…
– И вы нас простите. О боги, что стоило нам примириться раньше? Вся наша история могла бы сложиться по-другому… Неужели для того, чтобы понять очевидные вещи, нам обязательно надо было оказаться на краю гибели?
– Действительно. Многое могло повернуться иначе, не будь мы столь упрямы и недальновидны.
– Хорошо еще, что теперь мы всё-таки опомнились. Пусть же наша вражда навсегда останется в прошлом, – Парсон снял с пояса короткий кинжал, украшенный драгоценными камнями. – И пусть моя кровь станет залогом того, что я не отрекусь от данных вам обещаний!
Склонившись над молодыми ростками, он полоснул себя лезвием по запястью, и по его руке побежала на землю красная струйка.
– Дайте кинжал, – попросила Катерина. – Пусть эти деревья примут и мою кровь в знак искренности прозвучавших сегодня слов.
Она тоже порезала себе руку, и ее кровь оросила землю вокруг будущих деревьев.
– Да будет сей священный лес свидетелем нашей клятвы, – произнес Парсон, прижимая к ране сорванный лист целебного растения. – Завтра мы с вами подпишем новый договор о Хармондейле. А сейчас пойдемте к гостям – нас уже заждались.
И Катерина с Парсоном повернули туда, где сверкали огни фейерверков и раздавались оживленные голоса веселящихся гостей.
Улисса оказалась замечательной женой – любящей, нежной, заботливой. Николай просто боготворил ее, да и придворным она пришлась по нраву своей доброжелательностью и открытостью. Катерина искренне радовалась за молодых, особенно когда узнала, что Улисса ждет ребенка. Однако долго наслаждаться семейным счастьем им не пришлось.
Однажды, когда королева занималась изучением отчетов о ходе восстановительных работ в западных регионах Эрафии, дверь ее кабинета со стуком распахнулась, и на пороге возник Николай – раскрасневшийся, всклокоченный, неистово сверкающий глазами.
– Мама, моя родина в большой беде! Я должен спасти ее!
– Что случилось, сынок? – отложив бумаги, Катерина обеспокоенно взглянула в лицо сыну.
– Я говорил с моряками, приплывшими из Энрота… С тех пор, как Хамфри объявил себя королем, там творятся страшные вещи. Сперва его власть отказались признавать лорды многих провинций – отца моего они всегда уважали, а узурпатору сочли возможным не подчиняться. Начались междоусобицы, а теперь на Энрот еще и регнанцы напали – и, говорят, захватили уже чуть ли не полстраны.
Катерина сокрушенно покачала головой. Да, бандиты с Регны вконец распоясались. Мало им постоянных набегов на жаддамские прибрежные города – теперь они решили воспользоваться слабостью Энрота и восстановить былое могущество своей империи, которая в стародавние времена не только контролировала весь Жаддам, но и имела аванпосты даже на Антагарихе. Сильные и дерзкие враги, бесстрашные и хорошо вооруженные. Как же трудно придется ее сыну…
– Представляешь, – взволнованно продолжал Николай, -– они взяли Свободную Гавань, убили Хамфри – а никто из властителей отложившихся провинций даже не подумал прийти на помощь. Каждый озабочен лишь защитой своих владений, на остальное им плевать… Так дальше не может продолжаться, иначе регнанцы с легкостью перебьют всех поодиночке. Дать отпор врагам можно лишь сообща, а кроме меня, законного наследника, объединить страну некому! Не беспокойся, я не отказываюсь от обязательств в отношении Эрафии, но сейчас я должен помочь своему народу, понимаешь?
Королева смотрела на Николая с тревогой, но в то же время и с гордостью, невольно любуясь им. Обычно мягкий и скромный, сейчас он напоминал ей Роланда – та же гордая осанка, та же отвага и праведная ярость во взоре. Вот, значит, и для него настал момент решающего испытания, настала пора доказать, что он достоин носить фамилию своих родителей. Несколько лет назад его отец отдал жизнь ради спасения Эрафии – а теперь сын был готов вернуть долг.
– Прекрасно понимаю тебя, сын. Тебе будет очень нелегко там. Но я верю – ты справишься. Я буду молиться, чтобы ты вернулся с победой. И знай: мыслью и сердцем я всегда с тобой.
И Николай отправился на родину, забрав с собой всех находившихся в Эрафии энротцев – и своих рыцарей, приведенных из Аксеота, и тех, кто пришел с Роландом. Катерина с сожалением наблюдала, как они садятся на корабли, готовые к отплытию за океан. Она понимала: энротские воины, своим опытом и высоким боевым духом существенно усилившие армию Эрафии, уже не вернутся назад. И многочисленные эрафийские вдовы, которым они могли бы стать мужьями, уже не родят от них детей. Но задерживать энротцев, идущих выполнять священный долг перед отечеством, она не имела ни сил, ни морального права. Так же как не было у нее права не отпускать на войну единственного сына – при всём беспокойстве за него.
После отплытия Николая для Катерины потянулись долгие месяцы томительного ожидания, которое она делила с Улиссой – несмотря на все просьбы жены, Николай отказался взять ее с собой, не желая рисковать будущим наследником. Сейчас, объединенные тревогой за Николая, женщины особенно сблизились и большую часть времени проводили вдвоем. Катерина, как могла, успокаивала и подбадривала невестку, очень боявшуюся за своего мужа.
– Ну зачем он туда поехал? – со слезами на глазах спрашивала Улисса. – Зачем он рискует своей жизнью?
– Подумай сама, – отвечала Катерина, обнимая ее и прижимая к груди. – Разве он мог поступить иначе? Как он мог отсиживаться дома, когда его народ в беде? Твой муж – истинный герой, мы должны гордиться им.
– Но мне страшно за него…
– Мне тоже страшно. Но давай надеяться на лучшее. Ты же сама знаешь: Николай – отважный и опытный воин. Помнишь, как он помог выбить криган из АвЛи? Регнанцы – враги не менее опасные, но он должен справиться и с ними. Нам надо верить в него – и, может, тем самым мы принесем ему удачу.
И вот наконец из Энрота прибыл гонец с радостной вестью: Николай разгромил врагов, вернул себе власть над королевством и приглашает на коронацию.
– Вот видишь, – воскликнула Катерина, обращаясь к плачущей от счастья невестке. – Я же говорила – всё будет в порядке!
– Слава богам! Жаль только, я не попаду на коронацию, – ответила Улисса, поглаживая заметно округлившийся живот.
– Ну, ничего. Зато, я надеюсь, к моему возвращению ты порадуешь нас первенцем. А Николаю я передам от тебя привет.
Церемония вступления Николая во власть проходила на главной площади Свободной Гавани. Энротцы постарались придать полуразрушенному городу более или менее пристойный вид – развесили флаги на улицах, разобрали развалины, а то, что не успели разобрать, загородили большими плакатами с хвалебными словами в честь нового короля. Перед дворцом были устроены трибуны для знатных жителей города и многочисленных гостей, приглашенных на коронацию. Катерина сидела на самом почетном месте и наблюдала за происходящим на площади с гордостью, к которой примешивалась легкая грусть. Она думала о том, что пройдет еще десяток-другой лет – и подобная церемония в честь Николая повторится еще раз, теперь уже на ее родине. Протоколы коронации были очень сходны в обеих странах, энротская цермония отличалась лишь тем, что не включала обязательных в Эрафии религиозных ритуалов. Так что ее сыну предстояло так же, как и сейчас, под звуки оркестра целовать знамя, произносить священные слова присяги, а затем принимать военный парад и выслушивать поздравления в свой адрес. Королева не сомневалась, что, когда настанет время, Николай с честью продолжит ее дело. Конечно, ему нелегко будет править разоренной и непоправимо ослабленной Эрафией, но, по крайней мере, теперь ее будущее уже не выглядит столь безысходным - с воцарением Николая в Энроте ресурсы потекут оттуда рекой, а при необходимости придет и военная помощь. Конечно, Эрафия всё равно уже никогда не станет прежней великой державой, но, может быть, поддержка могущественного заокеанского союзника поможет ей выжить в жестоком мире, где ценится лишь сила…
Катерина возвращалась из Энрота, полная новых надежд. Подъехав к своему дворцу в Мирхеме, украшенному флагами и гирляндами цветов, она увидела нарядно одетого Лоинса, поджидающего ее у входа.
– Приветствую вас, Ваше Величество, – поклонился губернатор. – Примите мои поздравления с коронацией сына и рождением внука.
– Значит, у Улиссы мальчик? – лицо Катерины озарилось радостной улыбкой.
– Так точно. Наследник…
Когда Катерина заглянула в покои Улиссы, та сидела над люлькой и тихо напевала колыбельную. Королева склонилась над кроваткой, где лежал пухлый розовощекий младенец.
– Ты уже решила, как назвать его?
– Да, решила, – откликнулась Улисса. – Пусть будет Асрул.
Услышав материнский голос, малыш вытаращил глазенки, надул щеки и скорчил уморительную гримасу.
– Правда, он хорошенький? – улыбнулась молодая мать.
- Правда, - согласилась Катерина. – Можно его подержать?
Она взяла протянутого ей ребенка и прижала его к груди. Будущий эрафийский король – а может, энротский, но всё равно надежда эрафийского народа – мирно посапывал у нее на руках. Давно уже Катерина не ощущала себя такой довольной и умиротворенной. Она чувствовала, что выпавшие на ее долю тяжкие испытания и потрясения наконец-то завершились. И впервые за многие годы ее истерзанное сердце обрело долгожданный покой.