Как только Юлька уехала с друзьями, дед собрался пойти по своим делам. Он хотел зайти к своей младшей дочери. Едва он сделал пару шагов, как встретил председателя. Они были соседями. Это из окон дома председателя хорошо просматривался его, деда, двор. И, скорее всего и, жена председателя и, его сын, виновник Юлькиного наказания, видели порку Юли через окно.
- Здорово Михайло, - поприветствовал председатель Юлькиного деда.
- И тебе, Петро, не хворать, - мужчины подали друг другу руку. Они были примерно одного возраста и знали друг друга с самого детства.
- Слыхал, ты сегодня сек свою внучку? - спросил Петро, - что вторая мать, такая же вертихвостка?
- Что есть, то есть, - улыбнулся дед, - ты это, Петро, поговорил бы со своим сыном.
- Что Петька натворил? - спросил председатель.
- Как-то это не по-мужски, - серьезно сказал дед Михаил, - сам набедокурил, а свалил все на девчонку. Я то ее за это высек. Но все равно, он же парень. Некрасиво.
- Так это ты свою внучку из-за моего Петьки сек? - спросил Петро, - зря. Ну тебе виднее. Я поговорю с ним. Только сегодня уже не получится, а завтра к вечеру ближе.
Поговорив еще немного о том, о сем, мужчины попрощались и каждый пошел по своим делам.
Его дочь, Полина, жила на соседней улице. Так что идти было не далеко.
Полина была всегда рада, когда приходил ее отец. Ну или почти всегда. Иной раз его посещения не особо радовали женщину. Как и сегодня. Она уже была наслышана о том, что отец выпорол свою внучку. А с Юлькой вместе была и ее Катька. Значит... Хотя это пока были лишь домыслы, Полина сухо встретила отца. Предложила за стол. Разговор за столом особо не клеился. Уж очень боялась и переживала Полина за свою дочь. Так уж получилось, что и она и ее старшая сестра остались без мужей и сами растили своих детей. Если мать Юли как-то справлялась в городе сама, то ей, Полине, ее отец много помогал. Конечно, это было хорошо, но... Кроме помощи он еще и занимался воспитанием своей внучки, ее единственной дочки. Ну а методы воспитания отец применял к ее Катьке такие же, как и применял к своим дочерям. То есть розги.
- Завтра к обеду пришлешь ко мне Катьку, - сказал отец своей дочке, вставая из-за стола.
- Папа, нет. Пожалуйста, не надо. В чем она виновата? Что Юлька поколотила Петьку? Так он сам напросился. И Юльку зря высек! - Полина пыталась как-то защитить дочь от порки, хотя и понимала, что это бесполезно. Если ее отец что решил, переубедить его... Конечно можно, но потом, после того как он выдерет ее Катеньку. Такое было уже ни раз. Но ни разу не получалось его переубедить до порки.
- Цыц у меня! - строго сказал дед, - завтра к обеду.
На следующий день Катя так же как и Юля (не даром же они кузины), проснулась ближе к обеду. Ничего не подозревая, Катя умылась, позавтракала и собралась идти на огород. Деревня. По-другому нельзя. Днем огород, скотина. И только вечером, после того, как пригонят коров домой, дети могут спокойно заняться своими делами.
Катя вышла во двор. Ее мама как раз в этот момент вышла из сарая. Увидав дочку, она позвала ее к себе.
- Катенька, солнышко! - Полина обняла свою дочь и поцеловала ее.
- Мама, ты чего? - недоумевая спросила девочка.
- Дед сказал, чтобы ты пришла, - тихо ответила мама. На глазах у нее появились слезы. Катя сразу поняла, что ее ожидает.
- Мамочка, не плачь, пожалуйста! - теперь уже Катя стала обнимать свою маму, пытаясь ее успокоить. Хотя сама ужасно боялась того, что ее ожидает, - ничего страшного ведь не произойдет. В конце концов я его внучка и он меня любит.
Катя пыталась так не столько успокоить маму, сколько хоть как-то успокоить и настроить себя на то, что должно произойти. Ей всегда было и очень страшно и очень стыдно идти к деду на порку. Дед сек всегда очень больно. Да еще по голой попе. Да еще всегда во дворе. А она, все же, девочка. И оголять попу для порки было очень стыдно. Но больше чем стыдно было страшно. Хотя он ее довольно часто порол, привыкнуть к порке, к боли и побороть страх у Кати никак не получалось. Каждый раз она шла на порку к деду как в первый раз. Каждый шаг в направлении его дома давался с огромным трудом. И, чем ближе она подходила к его дому, тем тяжелее было идти. Последние шаги, ей иной раз приходилось вытирать слезы. А еще и стыд. Стыдно, что все видят, куда она идет и все знают (догадываются, деревня ведь) зачем она туда идет. Что ее, Катю, сейчас будут пороть. Но еще больше ей было стыдно, когда вместе с ней или немного погодя, приходила ее мама и умоляла деда не пороть ее, Катю. Это убивало девочку больше всего. Больше чем то, что все знали, что ее пороли. Больше чем то, что некоторые и видели, как ее порят. Даже больше чем боль от порки. Об этом девочка и сказала маме.
- Катя, нет! Об этом и речи быть не может! - стала возмущаться мама девочки, - за это он не может тебя наказывать! Ты ни в чем не виновата! Я пойду с тобой! Это решено!
- Мама! Нет! - на глазах у кати выступили слезы, - пожалуйста, не надо. Попробуй понять, что я уже выросла. Понимаешь? Я уже большая девочка! Не надо со мной как с маленькой. Мне от этого очень стыдно!
Последние слова Катя уже чуть ли не кричала, пытаясь отговорить маму идти с ней.
- Доченька, но как же? Ты же не виновата! - Полина была достаточно сильно ошарашена такой реакцией дочери. Она ни как не ожидала, что ее попытки спасти дочь от порки или, хотя бы, уменьшить количество ударов, Катя воспринимает совсем по-другому.
- Мама, пожалуйста, если ты меня любишь, - тихо сказала Катя, - не надо больше ходить, когда дед порет меня. Хорошо?
Договорившись с мамой Катя переоделась и пошла к деду. Дома она была в трико и маячке. А сейчас она надела юбку, но сняла трусики. Так было намного удобней, лежа на скамейке, оголять попу. Штаны было практически нереально снимать на скамье. Значит нужно было снимать перед тем как лечь. А это было стыдно. Так же как и с трусиками, с ними тоже нужно было возиться, когда лежишь на скамье. А юбка, ее можно было легко и просто задрать на верх и все. В первый раз, когда Катя пришла на порку в юбке и без трусиков, дед хотел было возмутиться (Катя, несмотря на стыд и страх перед поркой, все таки заметила это), но не стал. Он понял сразу, почему.
Выходя из дома, Катя очень надеялась на то, что никого по дороге к деду не встретит. Но, как назло, как будто все в деревни знали, что Катька идет к деду на порку. И все повыходили из домов, чтобы Кате стало еще более стыдно. Она прибавила шагу и, уже почти бежала, боясь поднять голову...
К тому времени, пока Катя собиралась идти к деду, Юля проснулась. Они сидели с дедом за столом и, толи завтракали, толи обедали.
- Сегодня будут Петьку пороть, - как бы невзначай сказал дед.
- Деда, ну зачем? Вот зачем ты все им рассказал? - возмутилась Юля, - что теперь другие будут думать обо мне?
- А причем здесь ты? - удивился дед, - про тебя я вообще ничего не говорил. Его будут пороть за то, что он повел себя не по-мужски. За то, что наябедничал на тебя, хотя сам виноват. А не за то, что он с вами на озере делал.
- как это? - Юля от удивления перестала жевать, - то есть, то что он делал, это нормально?
- Да, он же пацан. За это его никто и никогда не будет пороть. Тебе, может, и не нравится. А вот другим девочкам, другим нравится. Не веришь, спроси своих подружек. Или вот Катьку. Кстати, а вот и она.
Когда Катя зашла в хату, ее усадили за стол. Предложили пообедать (позавтракать) с ними. Катя, хоть и ела дома, но знала, что когда дед предлагает, лучше не отказываться. Тем более, что перед поркой.
- Приберите посуду и я жду вас во дворе, - сказал дед, когда все наелись. Он поднялся и вышел во двор.
- Катюха, ты чего? Что случилось? - спросила Юля. Она и понятия не имела, что должно сейчас произойти.
- Давай посуду убирать, - едва сдерживая слезы, ответила Катя. Юля лишь пожала плечами и помогла кузине прибрать со стола.
Уже через минут пять, девочки вышли во двор и Юля все поняла, увидав во дворе скамейку. Понятно, что скамейка был не для нее, не для Юльки. Ведь ее порол дед только вчера. Значит скамейка для Кати. Юле стало так жалко кузину. Но с другой стороны, она хотела посмотреть со стороны, как выглядит порка в деревне деревенских.
Юлька перевела взгляд со скамьи на Катю. Та тоже заметила куда, смотрела кузина. И, что Юлька все поняла. Катя сильно побледнела. Слезы, предательские слезы, потекли по щекам. Ей стало немного не по себе, что Юлька будет присутствовать при ее порке. Одно дело, когда просто догадываешься, что кто-то видит или слышит, как тебя наказывают. И совсем другое дело, когда ты видишь этих непрошенных зрителей. Когда эти зрители стоят рядом и видят всё, абсолютно всё. И, тем более, когда это твоя кузина.
- Давай Катька, ложись на лавку, - приказал дед, - думаю, что ты сама понимаешь, за что сечь буду. Или мне сказать тебе, за что?
- Не надо, я знаю, - сквозь слезы сказала Катя и легла на лавку. После, задрав юбку наверх, оголив попу, она вытянула руки вдоль лавки. Юлька невольно улыбнулась, вспомнив, как вчера она сняла и юбку и трусики, оставшись практически голой перед дедом.
- Начнем, - только и сказал дед, зафиксировав надежно внучку на лавке и взяв в руку розги.
Катя вся сжалась от страха. Несмотря на свой богатый опыт наказаний, она всегда боялась порку, боялась этой боли.
Юля, она хоть и часто получала по попе, но еще ни разу не видела, как пороли других. Интерес к тому, как это проходит у других, как другие реагируют на порку, на боль в этот момент оказался сильнее чем страх, чем переживание за свою кузину. И вот он первый удар. Розга, точнее веник, всей своей лапой накрывает попу девочки. Дед тянет розгу к себе. На попе у Кати появляется множество тоненьких полосок, но никакой реакции от удара. Потом второй и третий удар. Реакция Кати была такая же, как и у Юли. Зато Юля видела, что розги делают с попой. Тоненькие полоски сменились кое-где царапками. Попа потихоньку становится цвета помидора. И следующий удар, удар, который вырывает из Кати, нет не крик, а стон. Попа начинает жить своей, отдельной от ее хозяйки, жизнью. На попе появляются капельки крови. Катя дергается, напрягается. Но это мало помогает ей. Розга опять опускается на ее попу. Дед опять тянет розгу на себя. Боль... Боль, Юле кажется, что боль можно пощупать руками, что ее видно. Вот она, эта боль.
- Неужели дед не видит эту боль? Неужели ему не жалко свою внучку? - проносится в голове у Юли. А в этот момент на попу Кати обрушивается следующий удар. И уже Юля зажмуривает глаза. Она не может спокойно смотреть на экзекуцию, на порку своей Кати. Ей, наверно, еще больнее смотреть на это, чем Кате, на чью попу опускается раз за разом розга. Но, это было странно и для самой Юли, что-то, какая-то сила, заставило ее открыть глаза и смотреть на порку Кати. В какой-то момент Юлька испугалась сама себя. Ей показалось... Что ей нравится и, даже доставляет удовольствие смотреть на мучения ее кузины. Нравится смотреть на то, как розга опускается на попу Кати. Но еще больше, и это было самым непонятным и пугающим для Юли, ей нравилась боль, которая висела в воздухе. Боль, которую, как вампир, пила Юля. Что-то или кто-то подтолкнул Юльку и она... Юля стояла до этого с той стороны, где были ноги Кати. А сейчас она перешла к той стороне, где была голова ее кузины. Юля опустилась на колени и взяла руки Кати в свои. Та никак не ожидала такого от своей кузины и удар, который пришелся в этот момент на ее попу оказался очень болезненным. Катя вскрикнула от боли. Она бы и рада была выдернуть свои руки из рук Юли, но это было невозможно. Она подняла голову и посмотрела в глаза Юле. То, что она там увидела... Этого Катя никак не ожидала. Это было уж слишком интимно. Слезы... И у нее, Кати, и у Юли. Они обе плакали. Следующий удар... Только теперь Кате показалось, что этот удар был как бы, ну не такой, как другие. А Юля. Она дернулась, но не выпустила руки кузины из своих. Дрожь от попы и по всему телу прошила ее. И не только дрожь, но и боль. И еще удар и еще боль, и еще. И опять боль. Юля не могла понять, что же происходит с ней. Впрочем, и Катя не понимала, что случилось и, что происходит. Вдруг она услышала Юлю. Но, Катя точно видела, что Юля не открывала рта.
- Миленькая моя Катюша, потерпи еще немного, - слышала Катя кузину, - я тебе помогу. Все будет хорошо. Я знаю, как тебе больно. Потерпи немножко. Сейчас будет легче.
И Катя тоже что-то ей отвечала, не осознавая этого. Но легче ей действительно стало. Между ними возникла какая-то ментальная связь. Связь, которую обе не могли себе объяснить...
Катя, впрочем, как и всегда, не сразу поняла, что порка закончена. Дед разрешил ей встать. Только в этот раз, дед даже удивился, Катя совершено не позаботилась о том, чтобы опустить юбку на попу. Она обняла Юлю.
- Спасибо, - прошептала она на ушко своей кузине. Они еще какое-то время так стояли и плакали. А дед, он не знал, не понимал, что ему делать. Вот когда Катька или Юлька, обнимали его и плакали, он знал. А сейчас....