Накануне праздника Великой Октябрьской революции в гости к Петру пришел его бывший коллега по работе в Мосгорсвете майор в отставке Кривошеев Павел Семенович. Они поздоровались, Петя пригласил гостя в комнату.
- Хорошо устроился, - сказал Семенович, сказал он окинув взглядом комнату, где стояла радиола, гардероб с большим зеркалом, широкая кровать, круглый дубовый стол и кожаное кресло.
- Как могу устраиваю свой холостяцкий быт, - ответил парень.
- А почему же жену не привозишь сюда?
- Да, она учится в медицинском институте, к тому же сынок маленький.
- Сколько же ему лет?
- Второй год пошел.
- Можно уже перевозить не маленький. Понимаешь, супруги должны всегда друг друга держатся, чтобы постель не остывала, а то, если остынет, то тогда ничто не удержит от развода.
- Да, я ей разрешил еще на один год остаться возле мамки, а потом сюда перевезу. Может, к тому времени уже квартиру получу.
- Вот с квартирой-то не очень надейся. Мне вон обещали, но до сих пор не дали, хотя у меня семья, двое детишек и в одной комнате теснимся.
- А чего же ты молчишь, я пошел куда надо и все вопросы были бы решены.
- Не хотел беспокоить. Слушай, что мы с тобой сразу о делах заговорили. У тебя закуска есть?
- Конечно, есть. На кухне в холодильнике.
- Так неси сюда. Сейчас будем праздновать юбилей революции, - Кривошеев вытянул из кармана бутылку водки "Московской".
- Конечно, отпразднуем. Я мигом сейчас схожу на кухню, - сказал Петр и вышел из комнаты.
Кривошеев сел возле радиолы, включил её и начал настраивать на волну, пока не выбрал концерт, где пела Клавдия Шульженко.
- Хорошее дело радиола, включил музыку и слушаешь, словно, ты в зрительном зале находишься, - заметил он, когда Петя вошел в комнат. - У меня вот не получается пока купить.
- Радиола это хорошо, а я вот телевизор хочу купить. Вот это будет вещь.
- Тебе хорошо, тебе не надо на семью работать, копишь себе деньги и покупаешь что хочешь.
Власенко быстро порезал хлеб, колбасу, открыл банку черной икры, которой намазал бутерброды и пригласил гостя к столу.
Первый тост подняли за праздник Октября, Кривошеев держал слово.
- Вот ты молодой, ты не застал тех времен, когда нас за людей не считали. Представляешь, я только за еду пас у местного куркуля коров. И что я видел, кем я был. Читать даже не мог. А тут революция, панов прогнали. людьми почувствовали. Трудно было, но выстояли. А сейчас я вот закончил рабфак, работаю контроллером, уважаемый человек. Комнату мне дали, небольшую, но это не жизнь в бараке, где зимой вода в замерзала в комнате. Может квартиру скоро получу, еще лучше будет.
- Получишь, получишь, я вот пойду к нужным людям и все вмиг разрешится. Напрасно ты мне раньше не говорил.
- Пью за революцию и за товарища Сталина, хотя сейчас все его гудят, но он был верный ленинец и во как страна поднялась.
- Поддерживаю тебя, - они чокнулись стаканами и выпили водку, а потом стали закусывать.
- Я хоть и младше тебя, но мне тоже досталось. Не было у нашей мамки ни кола, ни двора, приходилось под чистым небом спать, а зимой нас с братишкой мама в стогу соломы прятала, но сейчас и у мамы есть хата в селе и у меня комната в столице.
Душевный разговор затянулся у мужчин до полуночи, а так, как трамваи уже не ходили, то Семенович остался ночевать у Власенко. Петя положил гостя на кровать, а сам лег на полу.