— Здравствуйте. Добро пожаловать назад в наш мир, — услышал я приятный женский голос.
Открыв глаза, я увидел перед собой фигуру, контуры которой выдавали в ней женщину. Она была в чём-то хрустяще-белом. «Возможно это ангел, а я сплю, — подумал я. Какой-то странный ангел», — решил я, приглядевшись. И правда; крыльев я не увидел, но странность была в другом: вместо лица, — какая-то вытянутая штука с набалдашником и очки для подводного плавания на глазах. «Скорее, инопланетный пришелец», — продолжал я размышлять. Вообще-то, пришелец был похож на героя картины Эдварда Мунка «Крик» — такой же вытянутый вниз череп с учётом штуки с набалдашником. «Зачем эта штука...? — критиковал я свой сон. — Такая сексуальная фигура и, вдруг, такое безобразие на лице».
— Как вы себя чувствуете? — спросил пришелец мягким женским голосом.
«А как себя может чувствовать спящий, которому снится вполне приятный сон, — удивился я сам себе, — хорошо себя чувствую, вернее, вообще себя не чувствую, ни рук не чувствую, ни ног. Вот только в груди, словно крошки еды не в то горло попали. Тяжело дышать и хочется прокашляться хорошенько, но во сне не кашляется. Вялый, слабый, невесомый».
— Сергей, вы слышите меня? — спросила пришелец, и голос её показался мне взволнованным. — Вы знаете, где вы, и что с вами случилось? — спросила она и потрогала меня за плечо.
«Странно, я чувствую, как оно касается меня, а ведь во сне я не должен этого чувствовать. Может, это не сон? А что же тогда...?»
— Сергей, очнитесь!
Я снова почувствовал касание пришельца и заволновался.
«Хмм, действительно, всё это странно для сна. Может, меня инопланетяне похитили, и сейчас я у них на корабле?» — пытался я объяснить себе происходящее.
Всё вокруг было каким-то очень чистым, даже стерильным. Я лежал на кровати, а возле множество мигающих приборов с циферками, диаграммами. К приборам присоединено много разноцветных шнуров и забавных трубочек. Кое-что из этого подсоединено ко мне.
«О боже, меня похитили инопланетяне и изучают в своей лаборатории!!!» — испугался я уже всерьёз.
— Где я? — спросил я испуганно и не узнал свой голос. В голове шумело и, казалось, мой голос звучит откуда-то со стороны, словно сквозь радиопомехи.
«Они производят надо мной свои научные опыты», — думал я лихорадочно.
— Что вы со мной делаете, прекратите немедленно, — потребовал я вяло.
— Успокойтесь, вы в больнице, — прозвучал женский голос дружелюбно.
«В больнице?! Но что со мной?! Почему „успокойтесь“ — так говорят, когда человек умирает, чтобы он надеялся», — мысли, как горящие угли, прожигали мой мозг.
— Что случилось, почему я здесь? — спросил я настороженно.
— Вы поступили к нам уже в бессознательном состоянии, и мы подключили вас к системе ИВЛ.
Пришелец сделала паузу, чтобы я осознал происходящее, но я никак не мог собрать мысли воедино и просто молчал, глядя на сексуальную фигуру с головой, как на картине «Крик». Пришелец, наверное, подумала, что я уже осознал и готов к следующей порции информации и, неспеша продолжила:
— У вас Ковид девятнадцать, или более известное название вируса — Коронавирус.
— Давно я здесь? — спросил я, просто, чтобы что-то спросить.
— Пять дней, — ответила пришелец учтиво.
«Пять дней!!! Я нахожусь тут уже пять дней?!!! Она сказала „Коронавирус“. Да, показывали по новостям какую-то сказку про это. Вроде, как китаец съел больную летучую мышь и сам заболел. Потом этот китаец заразил других китайцев, а они, разъезжая по свету, заразили весь мир. Бред какой-то».
— Кто вы? — Спросил я, пытаясь понять, что происходит.
— Меня зовут Оля. Я студентка последнего курса мед училища. Помогаю в этой больнице, ухаживая за больными.
Она говорила, словно заранее выученное стихотворение. Тут я заметил: на месте, где должна быть левая грудь пришельца, наклеенная поверх белого скафандра фотография молодой, красивой, улыбающейся, длинноволосой, земной девушки, а ниже подписано: «Ольга Красавина».
— Это вы? — спросил я и хотел показать пальцем на фотографию.
Но я не смог поднять руку. Как будто, у меня совсем не было мышц.
— Да, это я, — ответила Оля, догадавшись. — Мы наклеиваем на униформу наши фотографии, чтобы пациенты знали, кто с ними.
«Неужели всё это правда?! И сказка о китайце, и то, что я заразился?»
— Вы помните что-либо, Сергей? — спросила пришелец Оля.
Я всё ещё не мог привыкнуть, что фигура с картины Мунка — это одетая в противочумную униформу земная девушка Оля.
«Помню ли я что-то... Хмм... Если то, как я вызвал „Скорую“, то нет — не помню».
— Я не помню, как и почему я вызвал «Скорую помощь», — ответил я, пытаясь всё же вспомнить это.
— А раньше, что вы делали до того, как потеряли сознание? — настаивала Оля.
«До того...? А до того было весело…»
Когда меня временно уволили, я много общался в интернете. Познакомился с чудесной девушкой Валей. Мы часами общались с ней по Скайпу. У меня редко получается долго разговаривать с девушкой. Часто они какие-то глупые, и я стараюсь поскорее покончить с разговорами и заняться с девушкой сексом. Но Валя совсем иная. Мало того, что внешне она идеально в моём вкусе, так с ней очень интересно разговаривать. Кажется, что Валя знает всё на свете. Ещё было ощущение, что ей интересно всё то, что интересно мне. Общаясь, мы не замечали времени и забывали поесть. Естественно, мне захотелось познакомиться с ней по-настоящему, в реальности. Несмотря на мои многочисленные знакомства с девушками ранее, в этот раз я был, как младенец робок и не решался встретится с Валей в настоящей жизни наедине. Я боялся своим развязным поведением ловеласа всё испортить и потерять такую красивую и такую интересную девушку.
Мне пришла идея организовать пикник в парке, пригласить своих друзей и Валю. Сразу и друзей с ней познакомлю, и её с ними, и сам свою избранницу вживую увижу. Обзвонил ребят — те очень заинтересовались, что это за девушка, которая сумела пленить меня. Валя поначалу отказывалась идти в парк, ссылаясь на карантин. Но я убедил её, что всё это сказки, политические и экономические игры напыщенных властителей. Друзья закупили всякой снеди, замариновали мясо для шашлыков. Я закупил алкоголь. У нас было «своё» место в парке, где мы обычно встречались и устраивали пикники. Я сказал Вале, в каком парке будет сходка, и что я буду ждать её у входа.
На следующий день все пришли на «наше» место. Переобнимавшись и перецеловавшись с девочками (никто не верил в пандемию), я пошёл встречать свою девушку.
Людей на улице было не так много, и мы сразу нашли друг друга среди прочих. Каков бы ни был современный технический прогресс, но видео камера, даже самая совершенная, не способна передать то, что видит человеческий глаз. Когда я увидел идущую ко мне Валю, я изумился её красоте так, как будто не видел её раньше по Скайпу. Это была смесь невинности и греха. Глядя на неё, меня переполняли возвышенные чувства поэта к музе и низменная страсть самца к аппетитной самочке.
— Привет, Сергей, — сказала она, подойдя ко мне, и улыбнулась.
Я стоял, как баран, уставившийся на новые ворота, с открытым ртом и никак не реагировал на её приветствие. Валя улыбалась, как маленькая девочка в кукольном театре, а в глазах её вспыхивали огни интереса знающей себе цену женщины к мужчине, кандидату на владение ею. Валю нисколько не смутило моё состояние. Она взяла меня за руку и детским игривым голосом сказала:
— Веди.
Я повиновался ей, как зомби, и, не отрывая взгляда от её пленяющего лица девочки-кокетки, на автомате, на мышечной памяти, не различая дороги, повёл свою богиню к месту пикника.
От наваждения меня разбудили возгласы моих друзей, которые увидели нас издалека. Я сразу переключился в свой обычный режим разбитного весёлого парня.
— Знакомьтесь, — это Валя, — сказал я весело.
Поначалу ребята, словно застыли, как будто на видеокамере нажали на паузу. Друзья с интересом изучали новенькую. Затем снова включили «Пуск» и все, галдя, стали знакомиться с моей девушкой. Валя сразу всем понравилась и вела себя непринуждённо, как будто давно дружит со всеми нами.
Я пытался быть обычным: балагурить, шутить. Но каждый раз, глядя на свою богиню, я, словно отключался на время. Все подтрунивали надо мной и восхищались Валей, которая сумела заарканить такого норовистого жеребца. Валя не зазнавалась. Казалось, для неё всё было в порядке вещей.
Мы веселились в парке до самого его закрытия. Все были сыты, веселы и немало подпиты. Конечно, я пошёл провожать заарканившую меня амазонку домой. Она взяла меня под руку и повела.
— Как тебе наша компашка? — спросил я.
— У тебя очень хорошие друзья, — ответила Валя.
— Теперь они и твои друзья, — сказал я уверенно.
— Конечно. И я очень рада этому, — согласилась Валя.
Мы ещё много говорили о пикнике, о друзьях, о шутках, о том, как она всем понравилась, а особенно мне. Я уже не был так скован, как раньше. То ли алкоголь на меня так подействовал, то ли то, как Валя умела показать себя простой компанейской девчонкой, с которой можно быть самим собой.
— Мы пришли, — неожиданно сказала Валя.
Перед нами было высокое многоквартирное здание, ничем особенно не отличающееся от многих подобных зданий. Я замешкался, не зная, что сказать. Раньше в подобной ситуации я намекал на то, чтобы зайти в гости на чашечку чая, но сейчас не решался на это. Валя отпустила мой локоть, стала прямо передо мной, очень близко, посмотрела в мои глаза так пристально, словно вошла в меня. Затем обвила руками мою шею, прильнула ко мне и нежно поцеловала в губы.
— Увидимся в Скайпе, — сказала она звонким детским голоском, как будто не целовала меня только что по-взрослому.
Повернувшись ко мне спиной, лёгкой походкой школьницы, не оборачиваясь, Валя пошла к дому и скрылась за дверью подъезда. Я был подобен статуе, скульптор которой пытался запечатлеть человека, когда тот не то испуган, не то крайне удивлён. Очнувшись от звука сирены мчащейся куда-то «Скорой помощи», переполняемый светлой радостью, словно счастливый сумасшедший, я поспешил домой.
И вот я здесь, в больнице. Пять дней прошло. «Как такое может быть?»
— Раньше у нас с друзьями пикник был, я с девушкой познакомился, — ответил я странной студентке последнего курса мед училища, донимающей меня глупыми вопросами, как будто ответы на них имели какое-то значение в происходящем со мной сейчас.
— Понятно, — протяжно и угрюмо ответила студентка.
Казалось, она не удивлена ответом и даже ждала его. И, убедившись в своей правоте, разочаровалась.
— Что вам понятно? — как-то нервозно спросил я.
— Сейчас много таких... — ответила она и вдруг запнулась.
— Каких ещё таких?! — переспросил я, начиная злиться.
— Самоуверенных и глупых, — ответила девушка резко, словно была на меня обижена.
Я ничего не мог понять, и эта Оля, из мед училища, меня только запутала. «И вообще, что она себе позволяет? У нас, конечно, не Европа, но уже и не Советский Союз. Пора научиться культуре поведения с клиентами и с пациентами».
— Вы можете мне толком разъяснить, что происходит? — спросил я как можно вежливее.
— Вы, наверное, слышали о пандемии коронавируса? — начала студентка тоном раздражённой учительницы. — И, наверное, слышали о карантине в связи с этим? — задавая вопросы, она не ждала на них ответы, а продолжала лекцию, словно профессор за кафедрой. — И ведь вы точно знаете, что такое карантин и зачем он нужен? — Однако вам на всё наплевать. Вы умнее всех. Для вас не существует авторитетов. Как говорили ранее: «Вам сам чёрт не брат».
Лектор Оля остановилась перевести дух. Я молчал.
— Вам невдомёк, что кто-то ещё может быть умным, — продолжала она саркастически, — и уже совсем невозможным кажется вам, что кто-то может знать то, чего не знаете вы, и что к чьему-то мнению следует прислушаться и сделать так, как просят вас сделать.
Казалось, что её кто-то обидел, и она на мне вымещает свой гнев. Мне тоже было обидно за себя, что я, ни в чём не виновный, должен выслушивать недовольство какой-то незнакомки. Но я был на столько слаб, что не в силах был протестовать. Делая паузы, чтобы вдохнуть побольше воздуха, лектор последнего курса мед училища, в противочумной униформе, похожая на застывшего в ужасе человека с картины Эдварда Мунка «Крик» Ольга Красавина продолжала отчитывать меня, как нерадивого студента:
— Сколько раз по новостям, в разных передачах, известные люди с мировым именем, даже сам президент, словно воспитатель в детском садике, просил, именно, просил вас (она повысила голос на слове «просил», выделяя его), оставаться дома и никуда без крайней необходимости (слово «крайней», студентка тоже выделила особо), не выходить. Что люди, выходя на улицу, заражают друг друга, что коронавирус очень заразен, и что от него умирают, умирают гораздо чаще, чем от гриппа.
Я уже слышал подобную лекцию, звучащую со всех телеканалов, в Ютюбе и вообще везде. Этот мифический вирус порядочно приелся и набил оскомину. Но телевизор или компьютер можно переключить на что-то другое или выключить совсем, а вот Ольгу Красавину нельзя было ни переключить, ни выключить.
— И что же, — профессор Оля развела руками, — вам всё ни по чём, вас это всё не касается, вам шашлыки важнее жизни и чужой жизни в том числе.
Тут уже я не сдержался:
— Какие чужие жизни, что вы такое говорите?
— Какие чужие жизни?! —переспросила Оля, сдерживаясь, чтобы не закричать, — Большинство людей, которые устроили шашлыки в выходные, тогда, когда и вы, слегли с коронавирусом. Кто-то дома, в лёгкой форме болеет, кто-то, как вы, в больнице, в тяжёлой форме болеет, а есть те, кого спасти не удалось.
— Что значит, спасти не удалось? — спросил я грозно, не веря, что такое возможно.
— Что значит?! — с гневом, но стараясь не шуметь, передразнила меня Оля — Это значит, что несколько человек умерли после тех гуляний в парке.
— Как умерли? — испуганно спросил я.
— А вот так — насмерть, совсем умерли, окончательно умерли, навсегда...
Тут шелестящая белая фигура отвернулась от меня и прислонилась лбом к закрытой двери. «Плачет... — подумал я. — Умерли... Как это умерли? Почему умерли? А Валя...? Кто вообще умер?!»
И вдруг до меня дошло, что всё, что я видел и слышал о коронавирусе, о пандемии, о карантине — правда. Что это, как в средние века, — нашествие чумы или оспы. Люди вымирали целыми селениями. От нищего — до короля. Я читал в учебниках истории, что прихожане совместно молились, целовали каждый одну и ту же икону или крест и не слушали докторов, которые пытались убедить их, что так делать нельзя, что, целуя один и тот же крест, они заражают друг друга и что многочисленное скопление народа тоже опасно во время заразной болезни. Но докторов не слушали и прогоняли, а то и вообще сжигали на кострах, за ересь.
Ничего не изменилось, люди по-прежнему болеют, несмотря на все достижения медицины. И люди по-прежнему не слушают докторов и, по своей же глупости, умирают.
«Умерли, умерли…» — эхом звучало страшное слово, резким, почти плачущим голосом Оли.
— Кто умер? — спросил я тревожно. — Можно узнать, кто умер?
Фигура повернулась ко мне и сочувственно спросила:
— Там были ваши родственники? Вы извините меня, что я так с вами, просто больных очень много, я устала.
Будущая мед сестра извинялась искренне, как позволивший себе лишнее ребёнок. Среди тех, с кем я был на пикнике, не было моих родственников, но, опасаясь, что Оля не скажет мне, кто из гуляющих тогда в парке умер, я ей соврал:
— Да.
— Сейчас, подождите. Я открою список погибших в нашей базе данных.
Она взяла в руки планшет и стала искать.
— Вот, нашла, — воскликнула Оля.
Я молчал, надеясь не услышать имена друзей.
— Так... Аникеев Василий — сорок лет; Грищенко Мария — пятьдесят семь лет; Дроздов Михаил — шестьдесят четыре года;
Студентка читала монотонно, но чётко.
— Зиммер Александр — двадцать три года, совсем молодой, — уточнила она, — Круглова Валентина — двадцать...
— Валя?!!! — вскрикнул я, не дав ей досказать о возрасте Вали.
Я знал, что фамилия Вали — Круглова, и что ей двадцать восемь лет, на два года меньше, чем мне. «Боже, неужели Валя — эта совершенная девушка, единственная среди многих, которую я полюбил, — умерла?! Она ведь не хотела идти на пикник, где много народу. Напомнила мне о карантине, что, может, стоит подумать и поверить медикам разных стран. А я назвал её трусишкой, которая верит во всю эту чушь. Боже, не знаю как, ты умнее меня, но сделай так, чтобы Оля ошиблась, а Валя осталась жива, пускай даже больна. Я стану волонтёром в той больнице, где она лежит. Сдам кровь и выхожу её, но пусть Валя окажется в списке живых. Боже, я знаю, ты милостив к людям, не карай меня так».
— Валентина Круглова ваша родственница? — спросила Оля. — Примите мои искренние соболезнования. Очень красивая девушка. Она у нас лежала. Я ухаживала за ней. Два дня назад умерла.
Не осталось никаких сомнений: Валя, моя единственная Валя, умерла...
— Кем она вам приходилась? — уточняла помощница из мед училища. — У вас разные фамилии и адреса.
— Она моя единственная девушка, с которой я познакомился. А я... а я убил её.
Я больше не мог переносить действительность и отключился…
Май 06 — Июнь 01, 2020.