ЮЛЯ.
Несколько дней через село шли отступающие части Красной армии. Солдаты шли усталые, пропотевшие, с землистыми лицами, многие с перебинтованными кровавыми ранами, несли на себе оружие, коробки с патронами. Они шли торопливо, стремясь поскорее достичь нового рубежа обороны, успеть там закрепиться, и снова дать бой наступающим фашистам.
А затем в село пришли немцы, зашли спокойно, по-деловому. Сразу заняли в центре под штаб самый большой дом правления колхоза, во дворе поставили большую бочку с водой, в которой по утрам умывались полностью голые, нисколько не стесняясь сельчан. Немецкую часть направили в посёлок для отдыха после ожесточённых боёв, чем они и занимались.
- Мы для них не более, чем обезьяны, - мрачно шутил оставшийся в посёлке люд.
А остались те, кому бежать было нельзя и некуда, больные, старые и малые. Осталась в посёлке и несчастная девочка Юлька. Она выросла в дружной семье. Папа работал счетоводом в колхозе, а мама - библиотекарем. Был у Юли и братишка Сашка пяти лет, с которым она ходила на речку купаться, и в лес за ягодами и грибами. Очень Юля любила сидеть у мамы в библиотеке и читать книги. Они уносили её то в фантастические дали космоса, то в джунгли Амазонки, а то и в приключения Тимура с его командой. Она закончила девятый класс без троек, перешла в десятый и уже размышляла о том, кем ей стать после школы. Больше всего ей нравилось быть библиотекарем, как мама. Счастливое было детство.
Но оно окончилось воскресным утром 22 июня сообщением из чёрного репродуктора на площади о начале войны с фашистской Германией. Папа собрался и ушёл на войну, а мама с Юлей стали собираться в Саратов к родственникам. Чемоданы были собраны. Юля выскочила в огород надёргать морковки и луку в дорогу, а мама и Саша остались дома. В этот момент над деревней пролетала эскадрилья немецких бомбардировщиков. То ли по ошибке, то ли специально была сброшена фашистом, но на посёлок упала одна бомба, угодившая в дом Юли. Дом разнесло по брёвнам, а Юлю отбросило в сторону на десяток метров.
Соседи собрали, что осталось от мамы и Саши и похоронили, а Юля несколько дней лежала без сознания в соседском доме. Придя в себя, девочка никого не узнала, осмотрелась вокруг, вышла на улицу и пошла по селу искать свою маму. Встречаясь с кем-либо на дороге, она всматривалась в прохожего, убедившись, что это не мама, шла дальше. Сельчане хотели её приютить, но она упорно не хотела идти в дом. Ей давали кусок хлеба, девочка брала его и уходила прочь. Ночевала она, как сказывали, где-то в шалаше на покосе.
Когда в посёлок зашли фашисты, жители старались из домов не выходить. Страшно стало в деревне. Слышалась чужая речь, по вечерам играла губная гармоника, немцы веселились, набираясь сил для будущих сражений. В самых хороших и крепких домах немцы разместили солдат, а жителей выгнали в сараи и курятники. В один из дней на сельской улице показалась Юля. Она шла вдоль домов, вглядываясь в окна, осматривая пустыри.
- Ой, не быть бы беде, - прошептал старик-сосед.
Он вышел из дома и позвал девочку.
- Юля, иди сюда.
Но Юля остановилась, всмотрелась в дедушку, поняла, что это не её мама, и пошла дальше. Когда она поравнялась с правлением колхоза, во дворе солдаты пилили дрова, полевая кухня дымила трубой. На скамейке перед Доской Почёта, на которой ещё висели фотографии передовиков производства, сидел офицер и перебирал бумаги. Увидев подходившую девочку, офицер всмотрелся, сложил бумаги в сумку.
Девочка, увидев людей, подошла поближе к ним, чтобы рассмотреть.
- Мама, - сказала она.
Офицер подошёл к Юле.
- Мама, - повторил он уже знакомое ему русское слово. - Мама там, там, - показал рукой на дом.
Девочка попыталась вернуться на дорогу, но офицер крепко держал её за руку.
- Мама там, там, - твердил он, подталкивая девочку к дому. К нему подскочил услужливый солдат и помог ввести девочку в дом.
Через несколько минут улыбающийся офицер вышел на крыльцо, затягивая брючный ремень. По очереди в дом потянулись переставшие пилить дрова солдаты. Даже повар полевой кухни перестал подкидывать дрова в топку, озабоченно поглядывая в сторону дома.
Через некоторое время на крыльце показалась Юля. Но это была уже не та девочка. Неуверенно ступая негнущимися ногами, смотря в одну точку круглыми и белыми от ужаса глазами, она сошла с крыльца и двинулась по дороге. Платьице её было мокрое. Видимо она была без сознания, и её привели в чувство, облив водой из ведра. На околице её окликнули, но она не повернув головы, прошла мимо и вскоре скрылась из виду. Несколько дней Юли не было видно.
- Неужели погибла девочка?- сокрушались сельчане. - Но лучше так, чем вновь попасть на истязания.
Между тем жизнь в оккупации продолжалась. Немцы собрали жителей на площади, объявили новый немецкий порядок, выбрали из какого-то старика, бывшего уголовника, старосту. Объявили приказ коммунистам и евреям явиться и сдаться властям. Однако никто к ним не явился, и староста с полицаями стал обходить дома в поисках скрывающихся.
Вот в такой обстановке через несколько дней в посёлке появилась Юля. Она шла по дороге прямо к немецкому штабу. Её лицо было спокойное, в руке она держала корзинку, наполненную грибами. В этом году грибы на удивление рано появились в лесу. Подберёзовики, подосиновики, маслята выглядывали из корзинки, а наверху главенствовал громадный белый гриб. Девочка с корзинкой вошла во двор бывшего правления колхоза. Её появление вызвало улыбки на лицах фашистов. Староста вышел на крыльцо.
- Эй ты, что тебе надо? Убирайся отсюда.
Девочка молча протянула корзинку с грибами. На крыльцо вышел офицер. Увидев девочку, широко и довольно улыбнулся.
- Хорошо. Девочка нравится.
Он сошёл с крыльца, подошёл к Юле. Солдаты и староста тоже подошли поближе.
- Хороший девочка. Девочке понравилось. Девочка любит Германия.
Он с кривой усмешкой принял из рук девочки корзинку с грибами. Как только он взял корзину, девочка что-то выдернула из неё, раздался щелчок. Офицер слишком поздно понял, что произошло, выпустил корзину из рук, но до земли она не успела долететь. Оглушительный взрыв гранаты разметал всех собравшихся.
Сбежавшиеся на взрыв немцы разобрали тела, кого в госпиталь, кого на похороны. Офицер умер не сразу. Всё его тело было разорвано осколками гранаты. Когда он приходил в сознание, то почему-то повторял лишь одно русское слово: - «Мама».
На земле посреди двора осталось изуродованное тело девочки. Немцы приказали сельчанам убрать его. Когда люди подошли к распростёртому телу, то застыли на месте. На лице юной девочки, потерявшей разум от горя, застыла улыбка, счастливая улыбка состоявшегося возмездия.
Владимир Янов. г. Воскресенск.