«Скорая» приехала через час. Это ещё хорошо, всё-таки не в городе да по разбитой и размытой от дождей дороге. Врач сразу сказал – «аппендицит, срочно собирайтесь: документы, пижаму, тапочки, стакан». Жена засуетилась, растерялась – пижамы сроду у Саньки не было.
Теперь он лежал на жёстком топчане в «приёмном покое» и радовался, что хотя бы кончилась дорожная тряска. В голове носились обрывки мыслей: –«это приёмный покой и поэтому так спокойно…, покойно…, покойник… Нет, нет, дети ещё маленькие…»
Рядом, в холле какой-то мужик громко разговаривал по сотовому, и в открытую дверь Санька слышал, как тот отдавал кому-то приказ – «подогнать» ему сегодня бутылку коньяка, не слишком дорогую – тысяч за, пять т.к. завтра его выписывают и «надо врача отблагодарить. Да упакуй, упакуй, чтоб на десять смотрелась».
Пришёл врач, поспрашивал, пощупал, отрывисто сказал– «срочно в операционную». Появились двое с носилками. «Я сам пойду…» «Ложись, отходился уж». «Как отходился?!?».
Потом наркоз. Очнулся в палате, огляделся; в палате – шесть человек. Двое лежат, двое ходят, один у окна сидит, и он шестой. «Живой, живой, всё закончилось!» – Санька даже чуть улыбнулся и уснул.
Температура держалась, рана гноилась, сделали чистку. Лекарства мало помогали. Лечащий врач хмурился, вздыхал и через три дня как-то смущённо сказал, что надо бы лекарство сменить на более сильное, но его покупать надо, у них в больничной аптеке есть по две тысячи ампула, а надо минимум пять штук.
Тут он взглянул на Саньку и замолчал. Удивление в глазах Саньки сменилось на обычное тоскливое выражение. Не глядя на врача, он тихо и как бы извиняясь, сказал: – «я расчёт за месяц получил одиннадцать тысяч. Три отдали за коммуналку – свет, воду, три отдали долг в магазин, остальное жене оставил, она мне пятьсот рублей сунула на обратную дорогу.»
Врач вздохнул и ушёл; снова взял историю болезни: Александр Тахов, тридцать пять лет, работает кочегаром, живёт – пос. Горный. В направлении, что писал врач «скорой», внизу мелкими буквами приписка – «трое детей». Обычно про детей нигде не отмечают… Да, трое детей могут остаться сиротами. И, почему-то, жалко стало этого Александра Тахова и его детей, вспомнились его тоскливые глаза. «Да, нужен сильный антибиотик, аппендицит-то паршивый был, прямо в руках развалился, вроде и подчистили всё, но парень уж сильно истощён, организм почти и не борется. Надо спросить у старшей медсестры, может осталось несколько ампул от того здоровяка, что выписали четыре дня назад. Там и без этого антибиотика можно было обойтись, но родственники подсуетились.»
Оказалось, что осталось две ампулы. «Мало, мало, ну колИ, введи ему сегодня вечером и завтра утром, а там посмотрим.»
В бухгалтерии удивились:– «Вы же, Олег Николаевич, никогда аванс не брали!» Выписал шесть тысяч, купил три ампулы. «Обещал купить младшему коньки, пока летние скидки, ну, да ладно, в следующим месяце куплю».
После двух инъекций Саньке полегчало, температура немного спала, и он даже с удовольствием съел суп, отметив про себя, что очень вкусно. И чего это не нравится некоторым!
Вечером медсестра, ставя ему третий укол, сказала: –«Благодарите Олега Николаевича, это он принёс лекарство.» Когда медсестра вышла, Санька вдруг вспомнил, как в первый день слышал в «приёмном покое» телефонный разговор, в котором мужик просил привезти бутылку, чтобы «отблагодарить врача». Бутылка стоила как его двухнедельный заработок.
В палате начали обсуждать тему благодарности врачам– кофе, хороший чай, конфеты. Санька молча тосковал. Тут вспомнили, что однажды какой-то охотник после выздоровления принёс своему врачу ляжку сохатого, а другой – рыбак принёс калужёнка. Запрещённая ведь рыба! «Ну а ты, Санька, – высказался дед, которого назавтра должны были выписать, – можешь принести Олегу Николаевичу ведро хорошего, отборного… угля.» Если бы они могли, ржали бы на всю больницу. Но, смеяться и кашлять – ох, уж как больно с распоротым и зашитым животом… Санька только криво улыбнулся.
Олег Николаевич никакой материальной благодарности и не ждал. Он переживал –хватит ли пяти инъекций, что бы Санька мог выкарабкаться.
Санька лежал третью неделю. Соседи менялись и почти все были местные. Каждый день то одному, то другому приносили передачи, и они угощали Саньку. Никогда он не ел таких вкусных киселей, таких наваристых бульонов, домашних кексов и заморских фруктов.
В детстве он постоянно был голодным. Мать с отцом хоть и работали, но частые компании в доме съедали всё заработанное. Потом работы не стало, а родители и не думали искать хоть какой-то заработок. На самогон меняли домашние вещи. Огород они не сажали и Саньку этому не учили. Санька мечтал, что уйдёт в Армию и уедет из посёлка и где-то там начнётся новая жизнь и никогда-никогда он сюда не вернётся. Но, в армию его не взяли. Приехавшая в посёлок медкомиссия, обнаружила у него дефицит веса, плохое зрение и плоскостопие, и признала его негодным к службе. Санька плакал, не стесняясь, и просил, чтобы ему разрешили служить: –«я здесь сопьюсь, помру, я тут не могу, не хочу жить.» Уехать он никуда не мог, не к кому, а уехать в никуда было страшно. Это были как раз 90-ые годы, которые Патриарх Кирилл назвал «святыми».
Тогда же в восемнадцать лет он и женился. Соседка Люська была на год старше. Жила в такой же семье, после девятого класса работала уборщицей, но всё, что зарабатывала, дома отбирали, носила обноски старшего брата – футболки, треники. Жить они стали в доме у Люськиной бабушки на другом конце посёлка. Домик был не большой, но ещё имелся и огород, и маленький садик. Бабушка была только рада. Тогда же они и решили, что пить никогда не будут, а детям дадут хоть какое-то образование. Санька тоже после девятого класса работал, дворником, устроили по знакомству. А в двадцать один год его поставили сменным кочегаром. Работа, правда, была сезонная, но летом он искал какой-нибудь заработок, а его огородом любовались все соседи. Кроме того, Санька со старшим сыном, а потом и со средним постоянно рыбачил. Потом уж они и без Саньки ловили рыбу, и это был хороший приварок семье. Во всяком случае дети не голодали.
Олег Николаевич заходил каждый день. Он же и отправил Саньку на рентген лёгких, видя, как тот постоянно кашляет; он же и посоветовал Саньке сменить работу. Да где же тут другую работу найдёшь? Только если в дворники снова… Иногда врач разговаривал с Санькой не только о самочувствии, спрашивал о детях. Санька с гордостью рассказывал, что старший, любит читать, оканчивает в этом году девять классов и будет поступать в строительный колледж.
Приближался день выписки, и Санька всё больше впадал в уныние. Он всё думал, что же сделать хорошее для Олега Николаевича. «Ну, как же я уйду, как свинья неблагодарная! Он же меня почти с того света вытащил.»
За день до выписки Санька, попросив телефон у соседа по палате, позвонил домой. Свой телефон, он при отъезде в суматохе забыл взять. Не долго разговаривал в больничном коридоре с женой, и пришёл, как бы даже и успокоенный.
На другой день к Саньке приехала жена. Документы он получил, но уходить не торопился, всё выглядывал в коридор, видимо, карауля Олега Николаевича. Наконец, увидев, что тот вышел из кабинета и пошёл по коридору в другую сторону, Санька быстро вошёл в ординаторскую и спросил, где стол Олега Николаевича. Ему показали, Он поставил у стола пакет с чем-то тяжёлым, попрощался и быстро вышел.
Олег Николаевич, сделав все срочные дела, решил заглянуть в палату к Саньке. Но, оказалось, что тот уже ушёл, в душе как-то царапнуло – «ушёл, не попрощавшись!» Вернувшись в ординаторскую, увидел пакет. «Тебе твой пациент принёс»– объяснили ему. Заглянув внутрь, удивился и улыбнулся. Сверху лежала записка: –«Спасибо за всё…. Извините. А. Тахов». За что «извините»? В пакете стояла трёхлитровая банка свежей вишни.
Дома жена обрадовалась, но, когда узнала, что это принёс больной, опять возмутилась:–«Ну, зачем ты берёшь у больных?! Этот, видимо измучился, думая, что тебе дать в благодарность, люди из районов…Они так трудно там живут!». «Не брал я, не брал, ты же знаешь, что всегда отказываюсь, но он принёс и поставил, когда меня не было… может стеснялся».
Сварили две пол-литровых баночки варенья, дети наелись свежих ягод, и жена на ужин приготовила вареники с вишней. Вспомнила, как её мать кормила их такими варениками. Все другие члены семьи никогда не ели вареников с вишней. Как это вкусно, оказывается! Спасибо, тебе Санька!
А Саньку, пока ехали домой в пригородном автобусе, мучила совесть. Он всё думал, не обиделся ли Олег Николаевич, может другие врачи смеялись над ними. Кому-то вон бутылки коньяка дарят, а я вишню!
Долго в семье Олега Николаевича вспоминали эти вареники. На базаре вишня дорогая, покупали лишь детям полакомиться, А, вареники, оказывается, такая вкусняшка!!