Он стоял и смотрел вперёд. Впереди было поле.
Ну… вот именно, что «было» – сейчас вместо него «красовалась» коричневая пустошь с редкими вкраплениями оранжевого (там что-то догорало) и чёрного (там уже всё сгорело и оплавилось). Слева высилась ферма покорёженного подъёмного крана, справа горбилась осветительная мачта советской недостройки; два изувеченных инвалида, склонившись друг к другу словно в надежде найти поддержку, навсегда сцепились своими металлическими конструкциями в некое подобие гигантских ажурных ворот. Ворот в Армагеддон, устроенный Человеком…
Неделю назад сталкерскую Сеть сотрясло не хуже приснопамятного взрыва страшного 86-го: на Большой земле очередной яйцеголовый умник, додумавшийся до очередной смертоносной пакости, нажал не на ту кнопку или что там у них (разумеется, подробностей никто не знал) – и Термоядерный Джинн вырвался на свободу; во мгновение ока с лица земли была сметена добрая половина городов России и Ближнего зарубежья – термояд это вам не мирный атом, это тысячекратно мощнее и миллионократно неуправляемее – а вторую половину затопило радиоактивным пожаром; распад пошёл по нарастающей, беснующийся Джинн катился по планете, высасывая силы отовсюду, куда мог дотянуться – и что из себя сейчас представляла Европа и так далее, можно было только гадать.
Сталкеры не поверили – а потом с Большой земли вернулся Гренадёр, вызвавшийся разузнать правду. Обожжённый, трясущийся, с выпученными глазами и текущей слюной… забывший как говорить самые простые слова… и совершенно седой.
Сталкеры рванули на материк – всё-таки верилось с трудом, что Большой земли больше нет. Зона опустела, мутанты растерянно бродили по обезлюдевшим лагерям и с опаской рылись в брошенных второпях вещах, пахнущих человечиной. Даже Выбросы, непонятная отрыжка Зоны, казалось, взяли тайм-аут.
Он не пошёл с остальными – давно потерявший семью, он сжёг за собой мосты и поселился здесь, в проклятом Богом месте – Зоне отчуждения; поддерживая необходимые для существования контакты, он время от времени подрабатывал проводником, безвылазно сидя в своей избушке у старой, выстроенной ещё Картографом церкви. Гори она синим пламенем, Большая земля – думалось ему – есть ты, нет тебя – мне всё едино.
А потом он взял верную пристрелянную на славу «вертикалку» и пошёл в сторону Кордона. Будто заставило что-то.
И вот – врата в Армагеддон… не врали, значит, слухи – и впрямь как огненный смерч прошёл… так он и прошёл… неужели так теперь – везде? Что же учёные на сей раз учудили? Не узнать уже… не у кого спросить… пожрал Джинн и лампу свою термоядерную, и создателей своих…
Он не знал – хотя и догадывался – что практически угадал. Человечества больше не было – выжившая в кипящем ослепительном аду горстка людей угасала не по дням, а по часам… даже минутам; взрыв, сам по себе чудовищной разрушительной силы, вызвал цепную реакцию – сработал «фактор домино», рванули стратегические запасы государств, ещё вчера мерявшихся у кого их больше; если Бог создал мир за семь дней – то с его уничтожением справился гораздо быстрее. Теперь на Земле единственными обитаемыми островками с едва теплившейся жизнью оставались редкие разбросанные там и сям в океанах крохотные архипелаги, глубинные районы Антарктиды и…
… и Зона.
Монолит – если таковой и существовал – снова уберёг своё детище от злого человеческого гения – в момент Вспышки над Зоной раскинулся светящийся купол, не пропустивший внутрь ни радиацию (которая превышала обычную для сталкеров раз эдак в надцать), ни жидкое бушующее тысячеградусное пламя, ни повалившие затем осадки, выжигающие дыры в металле. Мало кто из сталкеров обратил на это внимание – Зона быстро отучает удивляться. Вон он, например, не обратил.
Сапог задел обо что-то острое, и он опустил глаза долу. Зацепившись за окованный носок армейского «терра-кросса» глупой щербатой пастью, на сплавившейся в пузырящуюся кашу земле лежал невесть как уцелевший пластмассовый крокодил.
Он осторожно подцепил игрушку – и почувствовал, как защипало в глазу… отвернувшись от едкого, воняющего горелой изоляцией дыма, он смахнул горячую слезу – и тут же ожгло другой глаз. Сердце пропустило удар, испуганно сжалось – и побежало дальше.
Он бросил крокодила в чадящий радиоактивный костёр – догонять своего маленького хозяина или хозяйку по огненной дороге на небеса. Счётчик Гейгера верещал без умолку – и он с раздражением ударил по кнопке, выключив ни в чём не повинный прибор; перед глазами скалилась нелепая зелёная рептилия, какую он долго обещал купить сыну, но так и не успел выполнить своё обещание…
* * *
Он проснулся раньше обычного, выключил будильник PDA, вытер пот и, взяв с прикроватной тумбочки бутылку минералки, в два глотка осушил её. Кошмары его не мучили никогда – а тут на тебе… говорят, сны о конце света часто снятся сумасшедшим… хотя, кто здесь в Зоне полностью нормален?
Он встал и подошёл к окну. Давным-давно потеряв семью, он обосновался здесь, у самой границы непонятной, пугающей и манящей Зоны отчуждения; поддерживая необходимые для существования контакты, он время от времени подрабатывал проводником, безвылазно сидя в своей избушке у старой, выстроенной ещё Картографом церкви. Вот сегодня, кстати, к Агропрому пару яйцеголовых вести.
Он отдёрнул занавеску. Напротив избушки, впереди было поле.
Ну… вот именно, что «было» – сейчас вместо него «красовалось» сочное зелёное болото с редкими вкраплениями оранжевого (кусты вездесущей мутировавшей морошки) и чёрного (жгучая, но несмертельная «волосянка»). Слева высилась стволина покорёженного тополя, справа горбилась высоченная осина; два изувеченных инвалида, склонившись друг к другу словно в надежде найти поддержку, навсегда сцепились своими узловатыми ветвями в некое подобие гигантских ажурных ворот. Ворот в Армагеддон, устроенный Человеком…