- Ну ты бы хоть оторвал жопу от дивана! Слышишь?!! – малой надрывается!
Голос супруги был раздражен и капризен.
- Марин, ну он, наверно, обосрался. Вот и орет, – отозвался Иван вальяжно.
- Не «наверно», а точняк! – голос супруги повысился на полтона.
- Мари-и-н, - продолжал Иван невозмутимо и укоризненно, - ну ты ж знаешь, меня от этого тошнит!
- Тошнит! – Марина вскочила из-за туалетного столика, сидя за которым пыталась на своем лице нарисовать лицо другой женщины, - От детских каках его, видите-ли, тошнит! А меня от тебя тошнит! Целыми днями лежишь на диване, пялишься в этот ящик дебильный! Только пожрать и встаешь!
- Марина! Ну не могу я сейчас отойти! Объявили, что Путин выступать будет. Чот задерживается. Уже третий раз переносят. То на 10 минут, то на 15. Как отойти?! Вдруг что важное пропущу?!
Между тем ребенок в соседней комнате продолжал надрываться. В душераздирающем детском крике звучала вся скорбь обездоленных этого мира.
- Да херь ли ты что важное пропустишь!
- Ну как же?! – а вдруг – завтра – да на работу?!
- И чо? Думаешь, Петрович тебя не пнет звонком в ухо через минуту после того, как карантин снимут?
- А вдруг Петрович не смотрит?
- Петрович не смотрит? Как же! Что он, в одно лицо, что ли, на смену пофигачит?! – не очень логично парировала супруга.
Между тем ребенок уже начал хрипло икать. Марина, с ненавистью взглянув на супруга, решительным шагом направилась в детскую. Дверь за ней с грохотом закрылась. Через секунду детский крик затих. И вовремя. На экране телевизора как раз появилось заботливое, чуть одутловатое лицо президента.
Иван встрепенулся, откинул плед, сел, ловя босыми ногами стоптанные шлепанцы. Начал внимать.
- Дорогие друзья! Уважаемые граждане России!.. – начал глава страны. Взор Ивана аж затуманился:
- Надо же… прямо будто ко мне обращается…
Но, не прошло и двух минут с начала трансляции речи президента, как дверь в детскую распахнулась. В гостиной вновь появилась Марина. На этот раз – не одна. Подмышкой левой руки у нее, измазанным тылом вперед, болтался пухлозадый младенец. В правой руке иванова супружница сжимала набухший увесистый памперс.
Мадонна с младенцем прошествовала к центру гостиной и утвердилась пред мутны очи главы семейства, напряженно слушающего передачу. При этом - напрочь заслонив тому экран.
- Подмой Митеньку! – молвила жена твердо.
Иван, слегка обалдевший от резкой смены картинки (теперь он, вместо заботливого лица президента видел туго натянутый на обширном животе супруги сиреневый халат), попытался, вытянув шею вбок, вновь сфокусироваться на проблемах государственной важности.
Увы, следующего хода супруги бывший боксер-любитель, а ныне – слесарь 6-го разряда Краснознаменного завода «Серп и Молот» просчитать не смог. За что и поплатился, получив мокрым липким памперсом по лицу.
Иван взрыкнул, подброшенный в воздух не столько силой диванных пружин, сколько мощью врожденного бешенства, коротко размахнулся, и, крутнувшись на пятке, врубил правым в челюсть. Та, махнув розовыми полами халата, отлетела к стене и сползла на пол, чудом не придавив ребенка.
Иван сплюнул, покопался в пачке «Беломора», выбрал папиросу пожирнее, смял мундштук фирменной «пяточкой», закурил. Все это – не отрывая глаз от экрана, не пропуская ни слова ласковой и участливой речи президента всея Руси.
Шел второй месяц самоизолирующей пандемии. В углу потихоньку очухивалась Маринка. На ее роскошной мягкой груди возился и тихонько поскуливал обкаканный ребенок. Адвокаты по всей стране довольно потирали ручонки – по окончании карантина их ждет лавина дел о разводе. Только хер чего получат они от Ивановой семьи. «Сами жанились, сами и разведемся» - непреклонничает Иван.