"Дудочка лешего" - книга первая из серии "Сказочные детективы"
Произведение создано в соавторстве: Айрин и Вэл Кейдж (Irene & Val Cage)
Глава 9. Ситуация проясняется
1.
Во время перерыва Купал Купалыч успел промочить не только горло, но и ноги, а вместе с ними и всё остальное. Многие участники пира составили ему компанию, но не Лексей Лексеич. Леший сидел на берегу и хмуро поглядывал на веселящийся в воде народ.
- Ты что же тут сохнешь-засыхаешь, друг мой? - побрызгал на него водяной. - Водичка-то что надо!.. И для тела, и для души!.. Иль случилось что?
- Да не пойму я никак! - сказал подскочивший леший с досадой. - Думаю, но не понимаю... Держишь ты меня в темноте неведения... Всё загадки загадываешь...
- Ничего, Лексеич... Скоро всё узнаешь, - Купалыч усмехнулся. - Я и сам не имею полной ясности. Да и остальные - тоже... А ты пока нырни, нырни в воду, да вынырни - глядишь и прояснится что-то. Вода-то... она ведь - всему голова!
- Заладил ты: вода, вода... Ну да ладно, сейчас проверю, - и Лексеич, как есть, прыгнул в воду. - О-хо-хо! - весело воскликнул он, выныривая. - А и впрямь проясняется в голове-то!..
- Вот и хорошо!.. Все приглашаются на берег!.. - провозгласил водяной.
Вскоре бодрые после купания слушатели вновь собрались вокруг главного рассказчика.
- Как я уже упоминал, - продолжил повествование Купал Купалыч, - мои помощницы - русалки по моему заданию доставляли мне все сведения обо всём, что делалось в лесу в ночь похищения или, вернее, подмены дудочки. И вот вчера после обеда приплыли ко мне Быстринка и Шустринка с сообщением от сома Самсоныча. Давайте-ка, друзья, послушаем самого сома Самсоныча, а затем и других свидетелей.
Присутствующие переключили своё внимание с водяного на старейшего обитателя Тихого омута.
Спина и бока сома Самсоныча уже давно поросли зеленоватым мхом, но ни почтенный возраст, ни глуховатость не мешали ему по-прежнему живо интересоваться всеми местными происшествиями. Высунув усатую морду из воды и неспешно поводя плавниками, он с удовольствием вслушивался в длинные речи водяного. Когда же рассказчик прерывался, то тут же окунался в воду и вскоре появлялся вновь. Всё это делалось бесшумно, если, конечно, не считать его задумчивого бульканья себе под нос...
Услышав приглашение водяного, сом Самсоныч, конечно же, сначала нырнул - вынырнул, а уж затем своим басистым голосом поведал слушателям о том, как он встретил прошлой ночью домовёнка Лёшика, когда тот переходил через мостик над речкой.
- А когда именно ночью? Уточни, Самсоныч, пожалуйста, время, - попросил его водяной, когда сом закончил рассказывать.
Самсоныч задумался, пошлёпал толстыми губами и уточнил:
- Гм-гм! Да уж где-то после полуночи. Шёл Лёшик, насвистывая, понимаешь, направляясь к себе домой, бульк-бульк...
Самсоныч закончил свою речь и нырнул под воду.
- Вот оно, понимаешь, недостающее звено и объявилось... - медленно проговорил Купал Купалыч, в то время как потрясённый леший поедал взглядом своего домовёнка. - Да, да, Лексеич, пока ты спал, твой Лёшик по лесу разгуливал, посвистывал... А ты этого не знал и не ведал! Вчера, не будучи до конца уверенным, я не мог тебе этого рассказать. И что удивительно!.. - водяной сделал паузу. - Он ухитрялся так из избы выходить, что ничто даже и не скрипнет...
Слушатели с подозрением смотрели на Лёшика, опустившего голову, чтобы не встречать ничьих взглядов. За него эти взгляды храбро отражал его верный друг Гошик. Он крепко сжимал руку Лёшика, стараясь поддержать его в трудную минуту.
- Но не спешите ругать домовёнка, - сказал водяной, увидев реакцию собравшихся. - Я ведь и раньше тоже подозревал Лёшика в том, что он где-то, возможно, говорит неправду... Я догадывался, что рыжий бесёнок что-то такое поделывал ночами: ведь спал-то он почти что до обеда. Лексеич сам мне говорил об этом...
В общем, из показаний Самсоныча выяснилось, что ходил Лёшик ночью в лес. Куда и зачем? А вот это мы узнаем сейчас от ёжика Николашки и совы Савватеевны. Первого из них встретили возле берега Кривухи мои русалки Крутинка и Вертинка. Я и ёжика к себе пригласил, чтоб от него самого всю правду услышать самолично. И Николашка вскоре прибежал.
- Где же ты видел Лёшика ночью? - спросил я его тогда, и то же самое я его спрашиваю и сейчас.
Водяной обратился к маленькому ёжику, который вышел вперёд и, растопырив руки, поклонился налево и направо. Раздавшийся одобрительный смех стал реакцией на эти поклоны и немного разрядил сгустившуюся обстановку.
- Было это вчера ночью... Луна тогда только-только как взошла над лесом. Вокруг было светло и тихо, - не торопясь начал своё повествование ёжик Николашка. - Вышел я из норы покормиться и тут мышонка Хвостатика встретил. Он мне про бабушку свою стал рассказывать. Вот смех-то!.. Ах, да, - потупился ёжик, - он просил про то никому больше не говорить...
- Да, да, да!.. - раздался вдруг откуда-то писк. - Хорошо, что ты это не забыл! - пищал кто-то где-то рядом. Но кто это был и где это он был - никто никак не мог понять.
- Хорошо, что ты это никому не сказал! - продолжался писк.
- Да кто же это? - удивился Лексей Лексеич.
- А! Да это же мышонок Хвостатик! - обрадованно воскликнул ёжик Николашка.
- Да где же он? - продолжал удивляться леший.
- Я здесь! Я здесь!.. - пропищал в ответ мышонок, по-прежнему оставаясь невидимым. Он был где-то совсем близко.
- Кажется, я знаю, где он... - сказала сова Савватеевна, указывая крылом в направлении того места, где раньше сидел Николашка.
Там, на скатерти, рядом с красными наливными яблоками, громоздилась внушительная головка сыра. И вскоре из маленького отверстия показалась сначала голова мышонка Хвостатика, продолжавшего пищать: "Я здесь! Я здесь!", а затем и остальная его часть, в основном состоящая из тонкого длинного хвостика.
- Я здесь! - пропищал он снова. - Уф!.. Еле выбрался из этого лабиринта! - мышонок подбежал к собравшимся.
- Вот так так! - сказал Купалыч со смехом. - Сам его прогрыз - сам же в нём и заблудился!
- Не-а, я это... я не один... - Хвостатик смахнул крошки сыра с усов, облизываясь. - Мы это... мы вместе с Усатиком.
- Вот те на! - снова хохотнул Купалыч. - Ещё и Усатик?! Ну и где же он сейчас? И вообще, кто это такой?
- Это же братики-мышатики! - улыбнулся Лексей Лексеич, лучше водяного знавший лесных жителей.
- Ну да... Это мой младший брат... - снова облизнулся мышонок. - Он там, он, это... он заблудился.
- Да, я здесь, я заблудился! - послышался из сырной головки ещё более писклявый голосок.
- Вот беда-то... - Купалыч вздохнул. - Надеюсь, тебе там не очень плохо?
- Не-а! Мне здесь очень хорошо! - ответил Усатик.
- А как же вы тут, братики-мышатики, оказались-то? - улыбнулся Купал Купалыч.
- Ну, мы, это... мы свидетели и это... помощники... Я главный...
- Кто главный?.. - Купалыч поднял брови.
- Я, это, свидетель... главный... и, это... главный помощник...
- А Усатик? - прищурился водяной.
- Усатик -тоже... - кивнул головой Хвостатик.
- Что тоже? Тоже главный? - Купалыч опять поднял брови.
- Ну да... - потупился мышонок.
- Ага!.. Теперь мне всё понятно, - Купал Купалыч недоверчиво усмехнулся. - Ну, а сыр-то хоть вкусный?
- О! Очень вкусный!.. - с воодушевлением ответил Хвостатик.
- Так это, значит, ты его заказал?
- Ну да! Я это... А можно мне ещё? Это... Ну...
- Сыра-то?.. Ну конечно,конечно. Ведь надо же помочь выбраться из лабиринта Усатику. Так что давай, действуй. А мы пока продолжим слушать Николашку. Кстати, ты его... - проговорил Купал Купалыч, но Хвостатик уже скрылся в сырном лабиринте, мелькнув кончиком хвоста под дружный смех остальных участников пира. - Ну и ну!.. Что же... Продолжим... Уважаемый Николашка, прошу...
Николашка снова вышел вперёд, снова поклонился налево и направо, тоже растопыривая руки. Народ заулыбался.
- Так я и хотел сказать про него, - снова не спеша начал, а точнее, продолжил ёжик свой рассказ,- про Хвостатика, стало быть... В общем вышел я из норы покормиться. Ну, как всегда... И тут я встретил Хвостатика. А он мне про свою бабушку стал рассказывать. Смешно так!.. Но я не стану уточнять о чём...
- Да, да. Ближе к делу, - сказал Купал Купалыч.
- В общем мы посмеялись, - ёжик улыбнулся. - и он куда-то заспешил. А я потом на опушке Солнечной поляны гриб нашёл. Хороший такой боровичок, крепенький. Ну и завозился я под кустом, гриб этот выворачивая...
- Николашка, ближе к делу, - снова заметил Купал Купалыч.
- ... и поэтому поздновато углядел Лёшика, - продолжил Николашка. - Бежал Лёшик через Солнечную поляну. Далековато он уже был, меня наверняка не приметил, да и я его поздновато углядел... А то бы мы с ним поздоровались. Ну, как всегда, стало быть... Вот...
- Постой, постой! Говоришь, луна уже была? - уточнил водяной.
- Была.
- Так, так... А куда же шёл Лёшик-то?
- Куда?.. Направлялся он от сторожки своей к мостику, что через речку перекинут. А зачем отправился он в своё ночное путешествие тоже знаю, потому что мы с ним, стало быть, дружки. Лёшик как по лесу за грибами ходит, так все грибы мне отдаёт, говорит, что ему не нужны они - его чудесная дудочка кормит; да и грибы он не очень-то любит есть, зато очень любит их находить. Он смеялся как-то, что у него такая особая грибная болезнь. И ягодами он меня часто угощает, а когда и яблоню лесную для меня обтрясёт. Я ведь за яблоками-то по деревьям лазать не могу... И нечего тут на Лёшика коситься да перешёптываться! Он, может, когда и своевольный, а когда и и упрямый, но сердце у него - золотое!
И ёжик Николашка топнул ногой и неодобрительно глянул на Крикунью с Хохотуньей, которые бурно перешёптывались друг с другом, показывая на домовёнка пальцами. Затем он подсел к Лёшику и, как и Гошик, взял его за руку. Купалыч с интересом обозрел всю эту троицу - Гошика, Лёшика и Николашку - и подумал: "Вот они - друзья - в беде и познаются..."
- Так, так... А ты, Николашка, - храбрый, да и к тому же, верный друг. Это хорошо! А зачем Лёшик ходит по лесу ночами мы и от совы Савватеевны узнаем. Ну, а что ты, совушка, поведала мне? Расскажи-ка теперь это уже всем.
- Ох, ох! - покряхтела Савватеевна, покрутив головой и расправив перья. - Уж как и быть-то не знаю... Ох! И не думала я, и не гадала, что домовёнок-то самовольно из дома выходит да по лесу гуляет. Ох, беда, беда... Ночью вчера, как раз в полночь, видела я их. Сидели они, два голубка, на крыше избы бабы-яги. Слышала, что считали они что-то там - Лёшик да вот лиходеевский домовёнок Гошик. Дружки ведь они. Хорошие ребятишки. Да вот беда... Сидел Лёшик на крыше и не знал, что, может, в это же самое время кто-то у его хозяина дудочку ворует. Ох! Лёшик, Лёшик... Ох, ох!
Сова вздыхала и потряхивала большой головой, то широко распахивая, то прикрывая свои жёлтые глаза.
А Лёшик, поддерживаемый друзьями, сидел опустив глаза. Краснея, он слушал всё, что о нём говорилось и удивлялся: "Вроде и лес-то почти пустой был, а вот ведь - сколько глаз ночью не дремлет! Надо же!.."
- Итак, - продолжил Купал Купалыч, - Лёшика довольно долго не было дома. Смотрите сами: шёл он через Солнечную поляну вскоре после восхода луны, в полночь был на крыше лиходеевской избы и после полуночи возвращался через мостик. За это время и не один раз можно было забраться в избу и утащить дудочку... Каким путём забраться? - Да тем же, каким вышел сам Лёшик! Ведь всё закрывалось изнутри, а значит, он должен был что-то открыть да так и оставить открытым до своего возвращения...
Купал Купалыч посмотрел на лешего. Тот с растерянным видом глядел на виноватого во всём Лёшика. "Интересно, - подумал водяной, - что бы Лексеич сказал сейчас своему домовёнку, если бы дудочку чудесную ему не вернули?"
- Всё это я уже знал, - продолжил Купал Купалыч вслух, - когда вчера ты, Лексеич, пришёл перед ужином поговорить о Гошике, бабе-яге и пропавшей дудочке. Но слишком многое мне было по-прежнему непонятно. Поэтому я попросил тебя после ужина прислать ко мне Лёшика с дудочкой. Конечно, не на дудочку я собирался смотреть. Ну что я мог увидеть в ней нового? Мне просто с домовёночком твоим поговорить надо было. Да так поговорить, чтоб ты об этом не догадался, чтоб не беспокоился по-пустому. Вот я и придумал предлог: вроде как дудочку ещё раз рассмотреть хочу.
- То-то я всё гадал: зачем, да зачем тебе не чудесная дудочка? - хлопнул себя по лбу Лексей Лексеич.
Леший, конечно, был заинтригован больше других присутствующих. Слушая водяного, он то вертелся, суетливо таращась по сторонам или почёсывая затылок, то застывал недвижно на месте, чтоб ничего важного случайно не пропустить, то доставал свою дудочку и ласково её поглаживал.
- А разговор мой с Лёшиком был долгим... - Купалыч потянулся к кувшину с квасом, предусмотрительно поставленному им на пенёк во время последнего перерыва...
2.
Сом Самсоныч нырнул-вынырнул, русалки похихикали-пошушукались, а Купал Купалыч, отпив квасу, вытер ладонью усы и продолжил рассказ...
- Ну что, Лёшик, - спросил я его, когда он пришёл ко мне с дудочкой, - кончилось твоё беззаботное житьё? Теперь вот и печь топи, чтоб еду сварить, и еду вари-вари, да ещё чтоб на целых три раза в день хватило. Да ещё все эти горшки да чашки, ложки да кружки, плошки и прочее мыть и чистить надо. О-хо-хо! Совсем не то, что было раньше: дудочка чудесная приготовит, накроет, уберёт... Красотища! Теперь же станешь ты как Гошик работать. А уж ему-то достаётся, поди?
- И не говорите, Купал Купалыч, - подхватил мою приманку домовёнок. - Гошик как каторжный у Яги трудится. И всё-то она его пилит и пилит, жизни не даёт: он у неё и "бездельник", и "негодник", и "разбойник" - как хочет, так и ругает. И не заботится о нём: совсем не кормит. Вот он и жуёт свою траву огородную. А гулять его она никуда не пускает. И к нему в гости никого не пускает. Меня же она прогнала и прибавила, чтоб духу моего даже рядом с её избой больше не было. Бедный Гошик живёт в окружении противной Карябы и этого глазастого страшного Филиппыча. А сама-то баба-яга ?! Ой-ой какая!..
Он бы, наверное, ещё долго мне всё это рассказывал, да я стал задавать ему другие наводящие вопросы:
- Так как же вы дружите-то с Гошиком, если совсем не встречаетесь?.. Ах, встречаетесь?.. Он никуда не выходит... значит ты к нему захаживаешь?.. Так, так... И Лиходеевну не боишься?.. Ах, ночью?.. И вчера ходил?.. Да как же ты выходишь так, что Лексеич не знает?.. А-а-а, через печную трубу?.. Хитёр, ох хитёр! Стало быть, заслонку открываешь, а когда возвращаешься, то снова закрываешь?.. Да-а-а... Хитёр, да умён - недаром рыжий...
Купал Купалыч помолчал.
- Помните, я говорил вам о том, что в избе Лексеича только печная заслонка не скрипит?.. Этим-то путём и ходил туда-сюда Лёшик по ночам.
Слушатели зашевелились, зашуршали. А водяной продолжил пересказывать содержание вчерашнего разговора между ним и Лёшиком:
- Значит ты, Лёшик, по ночам оставляешь избу Лексеича совсем без сторожа? - спросил я его.
- Так ведь дверь и окна закрыты, - отвечал мне беспечно Лёшик.
- Ну, а труба?
- Ну-у-у труба... Никому ведь и в голову не придёт, что через трубу влезть можно.
- Так-то оно так. А всё же - нехорошо! Вещь чудесная на видном месте лежит... Уж очень дудочка дорога Лексеичу... И опять же - подарок... Беречь надо! А ты - вместо того, чтобы стеречь - дудочку без присмотра оставляешь, да ещё и путь злоумышленнику открываешь. Кто угодно ведь мог забраться в сторожку, дудочку украсть или подменить. Мог?
Лёшик краснел, сопел, но не отвечал мне.
- Вот этой-то ночью ведь кто-то всё же залез в избу и, пока ты гулял, заменил дудочку чудесную на не чудесную. И в этом виноват ты! Домовёнок, называешься! Что же толку от подобного сторожа?!.
- Да не виноват я вовсе, - не выдержал Лёшик, - не оставляю я дудочку без присмотра!
- Как же не оставляешь? Ведь когда тебя не было, дудочка на лавке лежала, а Лексеич спал. Он на тебя надеялся, а ты... Выходит, что ты во всём и виноват!
- Нет, не виноват я, - возразил насупившийся Лёшик. - И никто не мог дудочку подменить!
- Это почему же не мог? - спросил его я.
- Да потому, - ответил мне Лёшик, - что я дудочку-то с собой всегда беру по ночам!
Приозёрное собрание охнуло в один голос. Лексей Лексеич стал растерянно озираться по сторонам. Лёшик побледнел. Он старался не встречаться взглядом с Лексей Лексеичем. Гошик и Николашка крепче сжали его руки; при этом Гошик покраснел, а ёжик ощетинил свои иголки. Водяной поднял руки вверх, молчаливым жестом утихомиривая переговаривающихся слушателей.
Восстановилась тишина, и он продолжил:
- Вот такие вот дела... И никакой злодей и не должен был влезать в избу Лексеича, пусть даже и через трубу. Ему, этому злодею, и не нужно было влезать. Лёшик сам всякий раз выносил дудочку из дома. Вы, наверно, хотите узнать - зачем? Я его так и спросил:
- А зачем же ты брал без спроса хозяйскую вещь чудесную?
- Да ведь из-за чудесной силы и брал, - отвечал домовёнок. - Гошика угостить хотел. В гости без подарка ходить не принято... Да и Гошик вечно голодный... Так хоть ночью его нормально покормить вкусненьким. Плохо ему у бабы-яги. Жалко мне его... хороший он. Он - мой друг. Вот я каждую ночь и ходил... чтобы ему помочь... чтобы он от своей редьки совсем не исхудал...
Водяной замолчал, задумавшись, как бы поточнее изложить дальнейший ход событий. Молчали и потрясённые услышанным остальные присутствующие, ожидая продолжения рассказа.
- А прав-таки наш смелый ёжик, ведь сердце у Лёшика - действительно золотое. Да-а-а... А всё же надо было в этой истории разобраться до конца, поэтому я напустил на себя строгость и стал допытываться дальше:
- Ещё того лучше, - ворчал я, - сам же дудочку к бабе-яге и принёс!.. Ну а всё-таки как же это случилось, что ты дудочку-то без присмотра оставил? Как позволил её подменить?
- Да нигде я её не оставлял... Я ведь, Купал Купалыч, дудочку берёг - из рук не выпускал: выну из кармана, дуну и сразу же назад кладу. И по дороге туда-сюда носил тоже в кармане, да ещё рукой придерживал, чтоб случайно не потерять её.
Что же я не понимаю разве: какое это сокровище - дудочка Лексей Лексеича?!! Мне ведь Гошик рассказывал, как Яга Лиходеевна чудесной дудочкой завладеть стремится. Говорил, что она даже себе точно такую же дудочку сделала. Книгу свою колдовскую всё читала,заклинания над своей дудочкой всё шептала, чтоб её чудесной силой наполнить. Да только ничего у неё из этого не вышло: дудочка дудит, но не кормит. Баба-яга злилась, злилась, да и забросила её под лавку. Я ведь, Купал Купалыч, когда узнал, что у Лексей Лексеича дудочка перестала быть чудесной,очень себя винил: ну, за то, что брал её без разрешения. Я ведь и брал, и возвращал, и ничего плохого с ней никогда не случалось. А Лексей Лексеич не разрешил бы... Но Гошика-то жалко: репа сырая не очень-то вкусная. А теперь вот и Лексей Лексеича жалко... - вот так объяснил мне своё поведение Лёшик тогда.
А сейчас я предлагаю сделать небольшой перерывчик, а то в горле опять что-то пересохло у меня...
Водяной жестом показал сому Самсонычу, что тот сейчас может окунуться в воду, и сам тоже решил перевести дух и, конечно, попить кваску. Остальные слушатели в это время стали активно обмениваться мнениями, но не расходились, опасаясь упустить подробности этой занимательной и, в то же время, запутанной истории...
3.
- После того, что я услышал от Лёшика, - снова заговорил Купал Купалыч, - кое-что мне стало понятно. Но далеко ещё не всё. Дудочку он бабе-яге, конечно же, не давал, говорил: "из рук не выпускал". Как же тогда так получилось, что дудочка всё же к Лиходеевне попала? Несмотря на отсутствие прямых доказательств, я был убеждён, что дудочка у неё. Но как же и когда Лиходеевна смогла её подменить, да так ловко, чтобы об этом даже сам Лёшик не знал? Вот эту-то загадку ещё только предстояло разгадать... И лишь Лёшик мог помочь мне в этом. Наверно, он что-нибудь забыл, упустил какую-нибудь мелочь в своём рассказе или не придал ей особого значения. Поэтому пришлось мне расспрашивать его обо всём по порядку да поподробнее, особенно о прошлой ночи: где собирались домовята? что делали? все ли спали вокруг них? видел ли кто посторонний чудесную дудочку? слышал ли кто её звук? И вот только после этого мне наконец-то удалось получить от Лёшика все недостающие сведения...
Купал Купалыч подошёл к домовятам. Они уже не держались за руки, а просто тихонечко сидели вместе с ёжиком всё той же маленькой группкой. Водяной пристроился рядышком, погладил обоих домовых человечков по головам, подмигнул Николашке... Отношение слушателей к Лёшику давно изменилось: на него смотрели теперь уже почти как на героя - непослушного, своевольного, а всё же доброго и смелого - надо же, Лиходеевны не побоялся, в избу её ходил, другу помогал...
- Как только луна появлялась на небе, брал наш Лёшик дудочку чудесную и, открыв заслонку, выбирался из сторожки через трубу, - продолжил водяной своё повествование задумчиво и неторопливо, будто сказку сказывал. - В это же время Гошик тоже открывал заслонку в своей трубе и ждал появления друга. И вскоре Лёшик, поднявшись на крышу, а дальше уже по трубе пробирался внутрь избы бабы-яги. Собирались они тогда, когда Яга уже крепко спала. Спала у неё под лавкой и жаба Каряба. Филин же, как правило первую половину ночи вообще отсутствовал - охотился в лесу. Никто из обитателей избы, по словам Лёшика, дудочку не видел и не слышал. Они, как он полагал, лишь храпели да приквакивали во сне, да так громко, что ничего, кроме своего же храпа или приквакивания, и не могли услышать. Поэтому-то домовята и не боялись, что их ночные "пирушки" обнаружатся, хотя, конечно, и не шумели никогда. Сидели они тихонечко за трубой на печи, там же и пировали. А баба-яга спала себе да спала. Вот только падала она иногда, как переворачивалась с боку на бок, - лавка-то у неё узковата...
- Как так?!. Падала, говоришь?!. - переспросил я Лёшика. - Постой... А прошлой ночью она падала?
- Да, - ответил домовёнок, - один раз свалилась, как только мы встретились. Но потом снова уснула. Храпела как обычно.
Он рассказал, как тихо дунул в дудочку - за храпом и не слышно было. Сказывал, что заказал среди заморских фруктов ананас. Гошика решил удивить шишкой невиданной. Спорили: на какую он больше похож - на еловую или сосновую. Решили, что похож немного на пихтовую, немного - на кедровую или лиственничную, ну... может на ольховую ещё, только большую и с хохлом на макушке... Домовята перекусили. Лёшик снова дунул - и скатерть с угощениями исчезла...
После этого они на крышу вылезли, чтобы на небо посмотреть да звёзды посчитать. Опять заспорили: большой ли звёздный медведь за маленьким ходит, или, наоборот, звёздный медвежонок маму свою - медведицу догоняет?.. Ждали-ждали, что Большой или Малый ковш по небу сдвинется. Не дождались - вроде как звёзды на месте всё время стоят. В общем решили завтра ночью ещё раз понаблюдать... Вот тогда-то ты, Савватеевна, и видела домовят наших, сидящих на крыше.
Сова Савватеевна бесшумно встряхнула всеми своими пёстрыми перьями, будто проснулась от дум своих совиных, затем согласно закивала водяному своей большой круглой головой. Покивав и покряхтев, она снова прикрыла глаза-блюдца и опять нахохлилась.
Купал Купалыч продолжил:
- А луна-то позавчера была почти полная: чуть-чуть ей не хватало... Вновь стали спорить домовята: сколько дней осталось до настоящего полнолуния? Лёшик собрался вчера и меня втянуть в этот спор, но я его прервал:
- На луну смотрели, а дудочку на печи оставили? - решил я, что поймал Лёшика.
- Нет, что вы?!.- ответил он. - В карман сразу же дудочку и положил.
- И Лиходеевну не разбудили? - поинтересовался я.
- Мы тихо спускались по ступеням печи, вот только, дудочка из кармана случайно выпала, чуть стукнула. Неловко я на ступеньку ступил и боком за печь задел... Вот дудочка из кармана и выпала, да покатилась по полу. Мы с Гошиком сразу же спрятались. Но баба-яга вскоре снова захрапела. Я тогда дудочку быстро нашёл и поднял. Ну а потом мы через печную трубу на крышу выбрались...
- Так, так... Значит, когда дудочка упала, то Лиходеевна всё же проснулась? - переспросил я домовёнка.
- Так ведь она тотчас же и уснула...
- А куда же упала дудочка-то?
- Около печки и упала, да покатилась прямо к лавке, на которой Яга спала. Мы сразу же быстро за печкой спрятались, чтоб она, если проснётся, нас не увидела.
- Так, так... Хитры! Она вас не видела, но, значит, и вы её тоже не видели, пока за печкой сидели?
- Выходит, что так... - ответил Лёшик. - Мы немножко подождали. А когда она снова уснула, то я дудочку и нашёл возле её лавки...
- Вот оно!!! - подумал я тогда, - водяной поднял палец вверх. - Вот то краткое мгновенье, когда Лиходеевна могла подменить дудочку!
Присутствующие на поляне, прежде слушавшие, затаив дыхание, теперь зашумели, выражая свои чувства. Глаза многих, устремлённые на Купал Купалыча, просто горели восхищением и торжеством. Подождав, пока затихнет гул, и увидев, что сом Самсоныч уже успел вынырнуть и готов слушать дальше, водяной продолжил:
- Вот так вот Лёшик, и сам не ведая как, мне всё-всё рассказал. Видать, Яга знала, что домовёнок лешего хозяйскую дудочку чудесную с собой приносит... Всё прикидывалась, храпела и ждала, чтоб незаметно дудочку подменить. Да домовёнок-то с дудочкой не расставался. Может, и не одну ночь притворялась Лиходеевна - караулила свой час. И наконец-то такой случай ей подвернулся. Как только выпавшая из кармана дудочка докатилась по полу до её лавки, так она сразу же её и подменила на свою не чудесную, что под лавку забросила когда-то от злости. То-то она обрадовалась!.. Чужую чудесную спрятала, не чудесную подсунула на пол, чтоб домовёнок забрал её, ни о чём не догадавшись. Ох, и хитра же, старая! Решила обвести Лексеича вокруг пальца, да ещё с помощью его же домовёнка. Ну и хитра! На такую пакость только баба-яга способна!..
Слушатели вновь заволновались и зашумели. Послышались негодующие возгласы. А Купал Купалыч, подмигнул лешему, хмуро поглядывающему на домовёнка, ласково погладил рыжую голову Лёшика, как бы прощая его за всё. А маленький ёжик Николашка наконец-то закрыл рот, который он от удивления открыл, слушая рассказ водяного... Теперь многое становилось понятным. Ситуация, действительно, прояснялась...