Пишу о Тургеневе, и погружаюсь с головой в его богатую событиями жизнь, в его удивительные, непревзойденные произведения. Непревзойденные они по необычайной силе воздействия на душу читателя. Я имею в виду прежде всего его лирические повести- "Первая любовь", "Ася", "Вешние воды". Прошло 200 лет со дня рождения писателя, жил он в далеком 19 веке, но его произведения волнуют нас не меньше и сейчас, в 21 веке. И как была я в восхищении от этих прекрасных повестей в далекой юности, так и до сих пор цветут они в душе моей неувядающим букетом. Во всяком случае книга с этими тремя повестями лежит всегда передо мной, и мне даже не нужно уже их перечитывать, почти каждая фраза запечатлелась в памяти.
Сейчас когда читаю я массу литературы о жизни писателя, то удивляет меня реакция некоторых критиков на описанные события в этих произведениях.
"Первая любовь"- помните немой разговор у окна между отцом Тургенева и Зинаидой? Помните, как что-то горячо говорил отец Зинаиде, очевидно убеждая ее в невозможности продолжения их отношений, в непреодолимых препятствиях выставляемых его женой. И как молча слушала его Зинаида, а потом что-то коротко сказала в ответ, очевидно : "Люблю тебя и любить никогда не перестану!"
И как разгоряченный ее возражениями отец ударил ее по обнаженной руке хлыстом. И как медленно подняла эту руку Зинаида и поцеловала заалевший на ней рубец. И как потрясенный этим отец отбросил хлыст и ворвался в дом. Для меня никогда не возникало сомнений в том, что произошло дальше. Перевернулось все у него в груди, вспыхнуло чувство с новой силой и вбежал он, схватил ее в объятия, ну и, как сказал поэт, "зацелую до смерти, изомну как цвет". Ведь и он Зинаиду глубоко любил, потому и плакал и уговаривал свою старую властную жену отпустить его на волю, но она его держала, и никак невозможно было ему высвободиться.
И что больше всего меня удивило, что недавно прочитала я рассуждения одного уважаемого критика, который писал о том, что конечно же отец вбежал в комнату, чтобы избить Зинаиду, и почему же юнец Тургенев не вступился, и не защитил, значит, струсил. Удивило меня то, как прочли мы между строк с уважаемым критиком совершенно разное развитие событий...
Но тогда, о чем, как не об огромном чувстве, писал отец перед своей скорой смерью юному Тургеневу: "Сын мой, бойся женской любви, бойся этого счастья, этой отравы...".