До Мелихова доехали без приключений. У входа в музей, над автостоянкой живописно нависло громадное дерево – то ли дуб, то ли тополь. Был сильный ливень, даже гроза и возникли опасения, не рухнет ли оно на машину?
Купили билеты и буклеты. За съемку платить не стали – снимали скрытой камерой. На входе – памятник, воздвигнутый, как оказалось в 2002 году. Усадьба средних размеров («средних» - между Остафьевым и садовым участком подруги жены Светы, к которой мы приехали в конце этого дня). Главный усадебный дом – одноэтажный, деревянный, также «средних» размеров, примерно, как в Абрамцеве. Да и строился он в то же время – в конце 80-х годов 19 века (см. главу 10 «В поисках Родины»). Еще есть маленький двухэтажный флигелек, построенный уже при Чехове в 1894 году по проекту его друга Ф.О.Шехтеля. Мелкие хозяйственные постройки, небольшой квадратный пруд с дорожкой вокруг него, а также беседка – сцена для любительских спектаклей под открытым небом. Огород, где выращиваются те же культуры, которые росли здесь при Чехове. Он сам так описывал миниатюрность своих владений: «Тут все в миниатюре: маленькая липовая аллея, пруд величиною с аквариум, маленькие сад и парк, маленькие деревья…»
В доме довольно много небольших комнат. Чувствуется, что здесь жила большая семья. Множество экспонатов. Сюда не докатились войны 20 века. Впрочем, Великая Октябрьская Социалистическая революция «докатилась». В 1929 году главный усадебный дом был разобран местными крестьянами по бревнышку, видимо, на память о великом писателе и о том, как Чехов лечил местное население. Кстати, в одном из домов, сложенных из этих бревен, жил какое-то время директор музея Ю.Бычков. Остался только флигель. И когда в 1944 году открылся музей, экспозиция помещалась именно в нем. А дом восстановили позже, в 1950-х годах .
Чехов купил усадьбу Мелихово в 1892 году у театрального художника Сорокина, который незадолго до этого построил дом в стиле собственных декораций. Из буклета про музей:
«Мелиховский период – это время самозабвенной общественной деятельности (борьба с холерой, строительство школ и дорог). Это радость общения с природой. Это свой дом, как воплощение мечты о счастливой жизни. Это, наконец, то, за что человечество чтит, обожает Чехова – 42 бессмертных шедевра, вышедших из-под пера великого писателя, гениального драматурга. В августе-ноябре 1895 года здесь написана «Чайка» - новаторская пьеса, определившая ход развития мирового театра в двадцатом веке и не списанная в запас в веке двадцать первом. Утверждая принципы новой драматургии, в 1896 году Чехов создает «Дядю Ваню». Мелихово – вследствие этого – театральная Мекка. Факт, подтверждаемый ежегодными Международными театральными фестивалями «Мелиховская весна»».
В мелиховские годы написаны «Палата №6» и «Рассказ неизвестного человека», «Страх» и «Черный монах», «Бабье царство» и «Скрипка Ротшильда», «Студент» и «Учитель словесности», «Анна на шее» и «Ариадна», «Дом с мезонином» и «Ионыч», «Три года» и «Моя жизнь», «Мужики» и «Убийство», «Душечка» и «Человек в футляре», «Крыжовник» и «По делам службы», «О любви» и «Новая дача». Огромный по объему и значимости научно-публицистический труд «Остров Сахалин» был написан, как и все вышеназванное, в этот благодатный для творчества Антона Чехова мелиховский период».
Чехов. Что же я знал до недавнего времени о нем, кроме того, что это великий русский писатель и самый известный в мире русский драматург? Родился в 1860 году в Таганроге. Окончил Московский университет (медицинский факультет) и некоторое время работал уездным врачом. Еще во время учебы в университете начал писать короткие юмористические рассказы под различными псевдонимами (наиболее известен – Антоша Чехонтэ).
Из программы средней школы: «Каштанка», «Ванька» («на деревню, дедушке, Константину Макарычу»), «Хамелеон». В моем детстве (50-60-е годы) по радио часто передавали «Шутку», «Лошадиную фамилию». По телевизору и в кино крутили короткометражные фильмы «Толстый и тонкий», «Хирургия», «Хамелеон», «Медведь», «Свадьба» в исполнении лучших советских артистов. В юности, когда я еще ходил на литературные концерты, рассказы Чехова исполняли Ильинский, Журавлев, был еще какой-то очень хороший чтец (Кочарян не в счет – он Чехова, вроде бы, не читал). Конечно, школьный талмудизм наложил на память несколько клише: «обличение чиновничества царской России», «порабощенность русского народа», «загубленные таланты» и т.п. Но так вот, сейчас перечитываешь, вспоминаешь – действительно, бриллиантики русской классической литературы. Если бы даже не было более позднего Чехова, то только за это он остался бы в русской словесности.
Во время перехода из неполной средней в просто среднюю школу (между «ранним» и «поздним» Чеховым) была поездка на остров Сахалин – место каторжной ссылки в Российской империи. После этого путешествия Чехов писал серьезные рассказы и повести. Не помню, что было в школьной программе, но осталось из юности чтение дореволюционного марксовского издания и потрясение от «Черного монаха». От школы засело в голове «изучение» «Чайки», «Вишневого сада», «Дяди Вани». Многократно смотрел их по телевизору и, видимо, во МХАТе. Тогда еще не делали из этого оперетт и детективов. Правда, сами пьесы наводили грусть-тоску – не сравнить с рассказами.
Еще. Будучи в Мелихове, Чехов лечил крестьян, занимался всякой общественной работой в уезде. В последние годы жизни жил в Ялте, поскольку был болен чахоткой. От нее же и умер в 44 года. Вдовой его была Ольга Леонардовна Книппер-Чехова – актриса МХАТ.
Это все, что я знал до нашей поездки и, в особенности, до сбора и изучения сведений о Чехове. Как он жил? Почему заболел и умер? Были ли у него «музы», вдохновлявшие его? Помимо Ольги Леонардовны (ведь женился он незадолго до смерти). Кто были прототипами его героев, были ли они, вообще, или это все игра фантазии гения? Есть ли в его жизни какие-то эпизоды, напоминающие мою судьбу? Это не ради удовлетворения моего тщеславия, дескать, «и я – как Чехов», а из желания понять, как родились эти вещи, которые так взволновали меня когда-то и волнуют до сих пор?
Семья.
Итак, пойдем с Чеховым по третьему кругу. Кстати, одна из книг о Чехове называется «Вокруг Чехова». Написана братом Михаилом. Была у нас, но куда-то пропала.
Дед Чехова по отцу Егор Михайлович был крепостным в Воронежской губернии у некоего графа. По-видимому, хваткий и волевой был мужик, потому что после писарей хозяин назначил его управляющим над крестьянами. Из многочисленного рода Чеховых Егор Михайлович первым откупился на волю со всей семьей. Однако, купцом он не стал, так как привык управлять чужой, а не своей собственностью. Не бизнесмен, словом, а менеджер.
Отец же А.П.Чехова Павел Егорович стал купцом второй гильдии в Таганроге. Правда, у меня создалось впечатление, что капитал у него возник не по наследству, а в результате женитьбы на купеческой дочке.
Евгения Яковлевна ни характером, ни внешним видом не походила на дочь и жену купца. Сухая, нервная женщина. «Глава жене – муж, а мужу глава – Христос. Жена да убоится мужа своего». По отзывам детей, она всегда чего-то боялась.
Порядки в семье, действительно, не способствовали свободомыслию и свободонравию. Но если дети, так или иначе, освободились от пресса главы семейства, то Евгения Яковлевна приняла его и всю жизнь следовала заветам священного писания.
Павел Егорович тоже жил по православной «инструкции» - Евангелию. Только жил он не в монастыре, где основная работа – молиться Богу, а в стране нарождающегося капитализма. Он был купцом. О том, как вести торгово-закупочную деятельность в Библии ничего не говорится. Надо иметь к этому способности и хороших наставников. Ни с тем, ни с другим ему не повезло.
Однажды он написал сыну Антону: «Убеждений своих можно держаться, но других должно слушать, соглашаться всегда должно с опытными старыми людьми». Отец (т.е. дед Чехова) ему в бизнесе помочь не мог, поскольку сам купеческих наклонностей не имел. Так что прогорел Павел Егорович. И в 1875 году позорно бежал из Таганрога в Москву. Иначе сидеть бы ему в долговой яме. Впрочем, вразумительного ответа на вопрос, почему разорился Чехов-старший, я так и не нашел. Может быть, это удастся выяснить только в таганрогском музее. В пользу моей версии (купеческая бестолковость) говорит то, что нигде не приводятся никакие «объективные» причины банкротства Павла Егоровича – стихийные бедствия, локальный деловой кризис в Таганроге, мошенничество партнеров по бизнесу и т.п. Показательно, что биографы ничего не сообщают и об источниках существования семьи Чеховых в Москве с 76-го до начала 80-х годов, когда Антон Павлович начал зарабатывать писательским трудом.
А семья великого писателя была по нынешним меркам велика. У Павла Егоровича и Евгении Яковлевны было шестеро детей: Александр (1856), Николай (1858), Антон (1860), Иван (1861), Мария (1863) и Михаил (1865).
Александр был первенцем и подавал очень большие надежды. По настоянию деда он окончил гимназию, что давало право поступления в ВУЗ. Окончил Московский университет. Мечтал открыть какой-то математический закон. Блестяще владел пером, писал статьи и, кажется, был автором нескольких рассказов. В одном из журналов, где вещи братьев были напечатаны одна за другой, Антон Павлович подписался «Брат предыдущего». Александр сотрудничал в журналах, долгое время вел хронику московских пожаров.
Александр был, действительно, талантлив. Может быть, слишком талантлив. Как на первенца, родители возлагали на него большие надежды, но строго спрашивали. В интерпретации Павла Егоровича строгость превращалась в суровость. В сочетании с домашним деспотизмом это губило, ломало возвышенную молодую душу. И сломало. Все силы Александра ушли на борьбу с отцом, которую сын проиграл. Он так и не смог убедить Павла Егоровича в пагубности для близких людей его деспотизма. Александр писал множество писем, горячо обсуждал это с братьями, искал сочувствия у матери, ругался с отцом, выражал протест разрывом с семьей (когда семья приехала в Москву, он переехал и прожил оставшуюся часть жизни в Петербурге), пил, скандалил. Но так ничего и не добился от отца. Павел Егорович смирил свой крутой нрав только в 90-х годах, когда перешел на полное иждивение к сыну Антону. Конечно, он никогда не признавал, что его жизненные установки потерпели крах, но фактическое смирение означало именно это. Против лома нет приема: против лома - только лом. Умер Александр в 1915 году.
У Александра было двое детей. Сын Михаил стал выдающимся актером. Блистал в предреволюционные годы на сцене Художественного театра, а потом в Америке. В конце 50-х годов до Советского Союза докатился фильм «Рапсодия» с Элизабет Тейлор. Там в эпизодической роли единственный раз я видел этого артиста, да и то обратил внимание только потому, что родители его помнили и сказали об этом. Первой женой Михаила Александровича Чехова была племянница Ольги Леонардовны Книппер – тоже Ольга. Поэтому, если в Интренете искать по словам «Ольга Чехова», то выдается информация о них обеих. Ну, чтобы уж закончить, скажу, что Ольга Чехова тоже эмигрировала, но не в Америку, а в Германию. Была любимой артисткой Гитлера, но, тем не менее, после войны вела довольно успешно бизнес (кажется, косметический). А по некоторым сведениям она была тайным агентом НКВД, так сказать Штирлицем в юбке.
Второй старший брат, Николай, был художником. В некотором роде этот талант он унаследовал от отца, который еще будучи в Таганроге, написал для одной церкви икону. Однако, в отличие от родителя, богобоязненностью Николай не отличался. Вырвавшись вместе с Александром из-под отцовской опеки, он в Москве нырнул в самую гущу богемной жизни. В конце 70-х они с братом шлялись по кабакам и разным веселым домам. Будучи сокурсником Левитана, Коровина, учеником Шехтеля, Николай больше времени проводил в пьянстве и блуде, чем в мастерской. По воспоминаниям близких, это был крест семьи. Его все время приходилось искать, вытаскивать из передряг, расплачиваться по его долгам, извиняться за то, что он обещал и не сделал. После переезда в Москву Антон Павлович, как фактический глава семейства, и нес этот крест.
Любой организм не выдержал бы такой жизни, и в 89 году Николай умер от скоротечной чахотки. Семейное предание гласит, что у Евгении Яковлевны во время беременности Николаем и Антоном шла горлом кровь. Первый разорвал свой талант и сгорел за 30 лет, а второй успел стать великим писателем, но тоже прожил до обидного мало – 44 года. Антон Павлович в 1899 году писал сестре, что хорошо бы собрать все рисунки Николая и издать их альбомом. Но эту мечту не осуществил.
К созданию одной знаменитой картины Николай, все-таки, приложил свою руку. «Осень в Сокольниках» Левитана. Женская фигурка нарисована Н.Чеховым. Сестра Мария посещала Строгановские курсы, брала уроки у знаменитых художников того времени. Художественная жилка передалась в роду Чеховых к племяннику Сергею, сыну Михаила Павловича, тоже художнику. Художником стал и внучатый племянник писателя Сергей Сергеевич.
Брат Иван был младше Антона на год. Его рождение в семье было связано с переездом в дом Евтушевского, о чем свидетельствует запись в дневнике Павла Егоровича. С детства Иван был очень нервным, мнительным, чувствовал неприязнь родителей. А может быть, эта неприязнь была ответом на его строптивость? Или суровость отца он воспринимал только на свой счет?
Когда в 1876 году отец, спасаясь от банкротства, бежал в Москву, в Таганроге остался не только Антон, но и Иван. Правда, всего на одну зиму. И на всю жизнь старший брат стал для Ивана самым близким и любимым членом семьи.
По всей видимости, Иван не закончил гимназии, как Александр и Антон, и потому не учился в Университете. Наверное (точных данных я не нашел), он закончил какие-то курсы, дававшие ему право преподавать в школе. Нечто вроде нынешнего педучилища (колледжа). И он всю жизнь был учителем. Иван учил детей простых людей в Воскресенске, на окраинах Москвы. Он был Учителем от Бога. Многие его ученики говорили: «Если в будущем земной шар населится такими людьми, как Вы, то сама по себе жизнь станет лучше».
Несмотря на его нервность и мнительность, в общении он проявлял максимум терпения. Это он «подменял» Антона (в случаях его отлучек) в деле розыска и вытаскивания брата Николая из различных передряг. Иван был на общественных началах, т.е. бесплатно попечителем нескольких библиотек.
Он женился в 32 года по большой любви. Жена его Софья тоже была учительницей. Кстати, их венчание прошло в мелиховской церкви. У них родился сын Володя, тихий, послушный мальчик. Родители-педагоги воспитывали его каждый по-своему, но постепенно отчуждение в семье нарастало и это влияло на подростка. Уже взрослым Володя признался тетке Марии Павловне: «С отцом мы друг друга не понимали».
Получается, что брат Иван тоже не был счастлив. С таким мощным зарядом нелюбви, с такими комплексами неполноценности, которые были с детства заложены в него отцом, да что там в него, - во всех детей! Нужно было обладать талантом Антона Павловича, чтобы разогнать весь этот мрак. У Ивана был талант педагога, но, все-таки, не такой большой. Под старость он сам стал походить на Павла Егоровича: требовал от домочадцев строгого соблюдения норм и правил общежития. Он умер в 1921 году в Ялте.
Следующим ребенком в семье Павла Егоровича была дочь Маша. На три года младше Антона, она всю жизнь прожила в семье Чеховых. Евгения Яковлевна, последовав за мужем в Москву, в 1876 году увезла младших детей, Машу и Мишу. Весной 77 года приехал Иван, а в 79-м - Антон, поступивший в Университет.
Взрослея, Маша постепенно становилась хозяйкой в доме. Это происходило одновременно с тем, как главой семейства становился Антон. В течение 80-х годов родители как бы ушли на покой, и их место заняли брат и сестра. Я бы сказал, что в социальном отношении Антон и Маша всю жизнь были мужем и женой. Он – хозяин, она – хозяйка. Если для Антона «женщиной» была литература, то почему замуж не вышла Маша, трудно сказать. К ней сватался Левитан, у нее были романы с артистами и художниками, но своей семьи она не создала. Может быть, потому, что она у нее всегда была – семья Чеховых.
В середине 80-х годов Маша училась на Высших женских курсах, потом учительствовала. Это она привела в дом Лику Мизинову. Вообще, за редким исключением все женщины, которые любили Чехова и которым он симпатизировал, прошли «кастинг» Маши прежде, чем сблизились с писателем. Интересно, что официальная жена Ольга Леонардовна Книппер больше времени проводила в обществе Маши, чем Антона Павловича. Он жил в Ялте, а они – в Москве, наезжая в Крым в театральное межсезонье.
В каноническом жизнеописании великого русского писателя Чехова сестра Мария Павловна занимает место человека, пожертвовавшего личным счастьем ради творчества брата. Видимо, этот образ создала сама Маша, которая, по свидетельству близких и знакомых, любила представляться некоей мученицей, страдалицей. Ей было приятней услышать от собеседника сочувствие своей усталости, чем похвалу бодрости. Ей нужнее было, чтобы ее жалели, чем восхищались ее энергией и свежестью. В образе дяди Вани она видела себя, и всем казалось, что Чехов имел в виду именно ее, когда писал пьесу.
Но ведь по сути дела она жила так, как хотела. Вела светский образ жизни, ее квартира была своего рода салоном. Много путешествовала. Если в первые годы после смерти брата она подумывала о продаже ялтинского дома, то после юбилейных торжеств 1910 года она поняла, что этот дом можно сделать мемориалом. И сохраняя образ сестры, отдавшей жизнь для великого брата, всю оставшуюся жизнь пожинать плоды его гения. Права на все произведения и имущество, и, соответственно, дивиденды по завещанию Чехова отходили к ней. И даже когда революция смела все эти «пережитки капитализма», то Мария Павловна осталась директором и фактически владелицей Дома-музея в Ялте.
Справедливости ради, следует сказать, что именно благодаря ее усилиям, дипломатичности и Бог знает еще каким качествам, эта женщина уже в очень преклонном возрасте сумела сохранить Дом-музей во время фашистской оккупации Крыма. Ее даже наградили за это после войны. Кстати, как это диссонирует с бытующим в СМИ штампом, что всех переживших оккупацию ссылали в лагеря.
Так что, на самом деле, мученики – это люди с трагически сложившейся судьбой. Они просто жили так, как сложилось, и, если после их смерти оказалось, что вся их жизнь была служением какой-то высшей цели, то это уж заслуга не их, а хороших посмертных промоутеров. Почитайте «Жития святых» - там много интересного.
Младший и последний ребенок родился 1865 году. Миша был всеобщим любимцем. «Сладкий Миша» - так его прозвали. С юных лет и всю жизнь он стремился быть хорошим для всех и быть любимым всеми. И этого он постоянно добивался. Это не было лицемерием. Это было внутренней потребностью сопереживать окружающим. Зачем стремиться переделать человека? Надо постараться его понять, рассказать ему о своем сочувствии, дать возможность этому человеку излить душу. Пожалуй, только самый закоренелый негодяй не почувствует симпатии к такому собеседнику.
Михаил Чехов окончил Университет, долгое время был на государственной службе. В 1898 году его наградили серебряной медалью в память царствования Александра III, орденом Станислава. Он получал в год 1800 рублей жалованья. Из всех Чеховых он добился по службе наибольших успехов. Жена Ольга умело вела хозяйство. Михаил считал себя счастливым человеком: «Пришли поэзия семейной жизни, прекрасное общественное положение».
Он писал рассказы, был переводчиком. Но все-таки, главное дело его жизни – быть биографом семьи. После смерти брата Маша и Миша подготовили к изданию кроме собственно сочинений, еще и множество его писем. Из 30 томов полного собрания сочинений 18 составляют письма. Эпистолярное наследие многих классиков также очень велико. Но большинство писем теряется, а письма Чехова уцелели благодаря младшим брату и сестре. Маша тщательно подбирала переписку, а Миша писал биографические справки, статьи, книги-воспоминания. «Вокруг Чехова» - главный труд Михаила.
Еще в молодые годы он задавался вопросом: «Я не знаю, кто собственно я такой? На службе считали меня литератором, в редакции считают меня чиновником, сам я считаю себя беллетристом, а редакторы говорят, что я – публицист». Братья всегда сравнивают себя друг с другом. Всю жизнь Михаил Чехов сравнивал себя только с одним человеком. Надеялся стать с ним вровень в литературном творчестве. Старался быть полезным Антону в жизненных ситуациях. Но между ними так и не возникло близости, как с Иваном (душевной), как с Александром (творческой) и с Марией (деловой).
Но все-таки, мы благодарны судьбе, что в семье Чеховых был младший брат Михаил, который стал первым и лучшим биографом Антона Павловича Чехова. После революции Михаил жил в основном в Ялте с сестрой. Умер в 1937 году.
Жизнь.
От семьи Чехова вернемся к жизни самого писателя.
Антоша с детства помогал семейной торговле в лавке. Причем, отец спрашивал с детей очень сурово. Работа в лавке отнимала много времени, приходилось даже пропускать занятия в школе. В итоге Антон дважды оставался на второй год (из-за этого ли?). Кроме того, Павел Егорович был очень набожным человеком, создал церковный хор. По ночам проходили изнурительные спевки.
В 1876 году, разорившись, отец бежал от долговой тюрьмы в Москву с женой и младшими детьми (Марией и Михаилом). К этому времени старшие братья Александр и Николай уже были в Москве. Чем там занималась семья примерно 5 лет (пока Антон Павлович не стал ее фактическим главой, в том смысле, что стал их кормить), я еще не разобрался. Может быть, это прояснит поход в московский музей Чехова на Садовой Кудринской?
А в 76-м году Антон учился в гимназии. До окончания оставалось 3 года. Видимо, уже тогда он считался в семье вполне самостоятельным человеком. И потому Антон остался один в Таганроге до выпускных экзаменов. А заодно – и как хранитель дома, который надлежало продавать за долги. Антон учился, давал уроки, набирался опыта и сюжетов для будущих рассказов о провинциальной жизни. Кстати, он еще освоил портняжное дело.
В 19 лет А.П.Чехов приехал в Москву из Таганрога и поступил на медицинский факультет университета – сейчас 1-й Медицинский («Пироговка»). Интересно, сколько тогда это стоило – из Таганрога в МГУ? А может, ничего не стоило? Видимо, своей самостоятельной жизнью в родном городе он завоевал какой-то авторитет у местного начальства, потому что во время учебы в Москве получал стипендию 25 рублей от Таганрогской управы. Почему Чехов стал учиться на врача, для меня пока остается загадкой. Биографы ни о каких таких склонностях в его детстве не упоминают.
В Москве Чехов стал активно сотрудничать в журналах. На первых порах ему в этом, видимо, поспособствовал старший брат Александр, окончивший университет и занимавшийся журналистикой. По крайней мере – советом. Первый рассказ Чехова «Письмо донского помещика Степана Владимировича N к ученому соседу д-ру Фридриху» опубликован в «Стрекозе» №10 за 1880г. Написал Антон Павлович за эти пять лет порядка сотни маленьких рассказов. Вел в 1883 года самостоятельную рубрику «Осколки московской жизни» для петербургской газеты. Издателем ее был С.Н.Худеков – нелюбимый муж Лидии Авиловой (см. ниже).
К окончанию университета (84 год) Чехов был не только врачом (надо сказать, что в ВУЗе, в отличие от школы, учился он очень прилежно, занятия не пропускал), но и довольно известным писателем. На него обратили внимание тогдашние мэтры. Григорович написал ему письмо, в котором призвал его всерьез заняться литературой. И Чехов внял этому призыву. Поработав пару лет врачом в Звенигородском уезде, он целиком посвятил себя творчеству. К тому времени он уже фактически стал главой семейства. По крайней мере, на двери «домика в Кудрине» (как он сам называл его – «дом-комод»), где Чеховы прожили с 86 по 89 годы, висела табличка «Докторъ Чехов». Писательские гонорары, по-видимому, превышали доходы от врачебной практики и росли по мере роста популярности.
В 88 году он получил половину Пушкинской премии за сборник «В сумерки». Чем занимались в это время другие члены семейства? Сестра Мария училась в середине 80-х на Высших женских курсах, а потом учительствовала. Младший брат Михаил в конце 80-х работал податным инспектором. Отец какое-то время работал ночным сторожем на складе (во время его дежурств семья отдыхала от домашнего терроризма).
Но жизнь в доме била ключом. По воспоминаниям домочадцев очень часто на втором этаже устраивались веселые собрания с песнями и танцами. Антон Павлович тоже в них участвовал, но часто под этот аккомпанемент писал на первом этаже. Причем это ему, судя по всему, нисколько не мешало. Он даже говорил, что скучает, когда в доме нет людей. Вообще, за время жизни в Москве семья сменила несколько квартир. Дольше всего жили на Садовой-Кудринской. Сейчас здесь музей. Надо бы сходить.
В 26 лет материально обеспеченный, определившийся в жизни молодой человек начинает задумываться о женитьбе. Антон Павлович весьма недурен собой и пользуется успехом у дам. «Высокий (186см), стройный, широкоплечий, редкой красоты лицо – рельефные и в то же время подвижные, мужественные черты, светящиеся, слегка прищуренные глаза под соболиными вразлет бровями» (это из книги Ю.Бычкова). И еще оттуда же: «Школьный образ Чехова – астеничное строгое лицо человека без возраста, пенснэ на носу со свисающим шнурком – на сто лет закрыл плотной тенью истинного героя дамского сословия 80-90-х годов 19 столетия». Когда в Мелихове я увидел большую фотографию Чехова примерно 1985-90 года, то я подумал: «Кто это? Брат?»
Итак, с особами женского пола, желающими вступить в брак с известным писателем, проблем нет. Друзья один за другим обзаводятся семьями. Свадьбы играются непрерывно. (Тут мне вспомнился фильм «Четыре свадьбы и похороны».) Друзья жениха, как и сейчас, гуляют «за себя и за того парня». Чехов в одном из писем говорит, что пора и ему остепениться.
Однако первая его серьезная попытка связать себя узами супружества окончилась неудачей. В 86 году он влюбился и сделал предложение Дуне Эфрос – подруге сестры Маши по Высшим женским курсам. Дуня тоже с первого взгляда влюбилась в Чехова. Но … Евдокия Исааковна – еврейка, а к чему мог привести такой брак Чехов потом описал в пьесе «Иванов». Дело не в антисемитизме. В России тогда его не было (был ли он, вообще, в реальности, а не в воображении представителей СМИ?). А в том, что, выходя замуж за русского и православного, обращавшаяся в православие невеста полностью лишалась родительской поддержки. Дуня (в отличие от Сары Абрамовны, в замужестве Ивановой) не переступила эту грань. Впрочем, выйдя замуж за единоверца, она всю жизнь оставалась другом семьи Чеховых.
Обычный парень попереживал бы немного, побесился, да и нашел бы себе подходящую кандидатуру. Но Чехов был не прост. Он с головой окунается в творчество. И видимо, тогда он осознал, что его счастье не в семейных радостях, а в писательстве. Как сейчас сказали бы, именно здесь он «ловил кайф». Игра фантазии, возникающие как бы ниоткуда сюжеты и образы – вот настоящее счастье!
Во второй половине 80-х им написаны и изданы сборники «Пестрые рассказы» и «В сумерках», «Степь», пьеса «Иванов». Завязываются прочные связи среди литераторов и издателей. Самая крепкая и долгая – с Алексеем Сергеевичем Сувориным, издателем журнала «Новое Время».
Но тогда же прозвучал для него и «первый звонок». В то время для Чехова в воздухе носилась не только идея женитьбы. В России свирепствовал туберкулез - чахотка. Эта болезнь известна с доисторических времен – в египетских мумиях находят следы туберкулеза. И в России он был известен со средневековья. В 1882 году, когда Чехов учился на медфаке университета, Роберт Кох открыл туберкулезную палочку. Однако действительно эффективный противотуберкулезный антибиотик – стрептомицин – был открыт только в 1946 году Ваксманом, впоследствии – лауреатом Нобелевской премии. Так что во времена Чехова чахотку лечили климатом и диетой.
Из письма Суворину 14 октября 1888 года выяснилось, что еще в 85 году у него впервые началось кровохаркание, продолжавшееся 3 дня: по заданию редакции «Осколков» Чехов присутствовал в суде на так называемом «скопинском деле», где очень сильно простыл. И вообще, «я каждую зиму, осень и весну и в каждый сырой летний день кашляю. Но это пугает меня только, когда я вижу кровь»… Но оказывается, «само по себе кровотечение из легких не серьезно»… И еще: «Чахотка …узнается только по совокупности признаков, а у меня именно и нет этой совокупности». Это из того же письма. Вот такая была тогда терапевтическая метода.
Я не врач. Кашель и кровохаркание, наверное, еще не туберкулез. Но это предвестники. Любой нормальный человек был бы этим обеспокоен и принял бы какие-то профилактические меры, изменил бы свой образ жизни, стал бы придирчивей относиться к своим знакомствам. Любой нормальный, но Чехов – не любой! В 1889 году от чахотки умер старший брат Николай. Уж, казалось бы, такой сигнал: «Будь осторожен!» Но Антон Павлович сделал все наоборот – он предпринял поездку на Сахалин. Не туристическую, а рабочую – переписывал ссыльно-каторжное население. Талант безжалостно гонит его к новым впечатлениям, людям, местам, событиям, друзьям. К новой любви. Осенью 89 года, незадолго до отъезда на Сахалин в его жизнь входит Лидия Стахиевна Мизинова, Лика.
Лика.
Как практически со всеми близкими женщинами, с Ликой Чехов познакомился через сестру Машу. Они обе тогда учительствовали. Лика была на 11 лет моложе Антона Павловича. Все знавшие ее отзывались о ней, как о красавице. По фотографиям, однако, этого не скажешь. Странно, что она не фотогенична, ведь впоследствии, уже после смерти Чехова, она была актрисой Саниной, играла в московских театрах.
Осенью 89-го – весной 90-го Маша, Лика и другие «барышни» подбирали в библиотеках материалы по Сахалину. Особенно сблизились Чехов и Лика в марте-апреле, непосредственно перед отъездом на Дальний Восток. Чехов был сильно влюблен, называл Лику невестой. Правда, в счастье он не верил. И правильно. «С глаз долой – из сердца вон». На многочисленные призывы Чехова Лика не написала ему тогда НИ ОДНОГО письма! Не писательница она – актриса. Пела хорошо. В конце 90-х даже пыталась устроиться в Частную оперу к Савве Мамонтову (о нем написано в главе 10 «В поисках Родины»).
Однако по возвращении Чехова с Сахалина отношения с Ликой продолжились. Они продолжались еще лет 7, и их характер менялся, но неизменно был романтическим. Действительно, этот роман был удивителен!
Лето 91 года Чехов провел в Богимово, недалеко от Алексина Тульской губернии. Поехал он в Алексин на дачу, которую снял брат Миша. Вскоре туда приехали на пароходе из Серпухова Лика и Левитан. Вместе с ними плыл один местный помещик, который спустя пару дней, когда они уже уехали, прислал за Чеховыми две тройки, приглашая их к себе в имение Богимово. Конечно, запущенная барская усадьба с громадным каменным домом, липовыми аллеями, уютной рекой, прудами, водяной мельницей и прочими красотами лучше, чем дача у железнодорожного моста в городе.
Но Лика уже не вернулась к Чехову в это лето. Она провела его в Тверской губернии в обществе Левитана и … Софьи Кувшинниковой – еще с 88 года любовницы Левитана. Именно с Кувшинниковой он был два лета в Плёсе (см. главу 3 «В поисках Родины»). Еще тогда, после посещения этого чудесного места на Волге, я не понял, почему Чехов написал «Попрыгунью» не в 89-м, а в 91-м году? Оказывается, дело не в том, что его друг с 88 года закрутил роман с замужней женщиной, и не в сочувствии к врачу Кувшинникову, с которым Чехов, кажется, даже не был знаком, а в том, что Левитан просто отбил у него в 91-м году Лику. Вот что великий пейзажист пишет великому писателю 29 мая 1891 года: «Пишу тебе из того очаровательного уголка земли, где все, начиная с воздуха и кончая, прости господи, последней, что ни на есть букашкой на земле, проникнуто ею, ею – божественной Ликой! Ее еще пока нет, но она будет здесь, ибо любит не тебя, белобрысого, а меня – вулканического брюнета, и приедет только туда, где я. Больно тебе это читать, но из любви к правде я не мог это скрыть».
Но … словам соперника нет веры, когда он говорит, что ты побит. На этом роман под названием «Лика» еще не пришел к своему эпилогу – это была только его середина.
До июля этим летом Лика только, по ее словам, «облизывается» на Левитана. Но потом Софья Петровна уехала, и Левитан перебрался в Покровское, к Лике. А Чехов этим летом писал «Дуэль», а в письмах звал и звал ее в Богимово в шутливо-лирическом тоне, скорее изображавшем любовь, но оставлявшем кое-какие надежды на развитие отношений. А «ответом» Левитану была «Попрыгунья». И их отношения были надолго прерваны. Восстановились только в 96 году.
Роман Левитана и Мизиновой был недолог. Уже осенью все было кончено. «Вулканический брюнет» вернулся в объятия «попрыгуньи» Кувшинниковой (прав был Чехов, когда говорил сестре Маше, что Левитана привлекают женщины бальзаковского возраста), а Лика осталась на перепутье. Кстати, за «Попрыгунью», опубликованную в ноябре 91-го, на Чехова обиделись не только Левитан и Кувшинникова, но и актер Ленский (толстый актер в салоне главной героини рассказа), и еще одна 40-летняя дама – жена полицейского врача, увлекавшаяся живописью и жившая с художником.
Осенью-зимой у Чехова окончательно утвердилось желание приобрести «домик в деревне». Сначала он хотел купить его где-то на Украине (Малороссии). В 88-89 годах летом его семья отдыхала недалеко рядом с Сумами в деревне Лука в усадьбе Линтваревых (там сейчас тоже музей Чехова). Природа ему очень понравилась. Кстати, именно в Луке умер от скоротечной чахотки брат Николай. Потом, осенью 91-го, было несколько вариантов, в том числе, в Воронежской губернии. В конце концов, по объявлению было выбрано Мелихово. Причем, когда они с Сувориным зимой совершали благотворительную поездку по Воронежской и Тульской губерниям (с заездом в Мелихово), они чуть было не замерзли в метель. Выручил только огонек какой-то деревни. Мелихово было приобретено в феврале. И в марте Чеховы уже переселились туда всей семьей.
Многие обиделись на «Попрыгунью. А вот Лика не обиделась, хотя характер Елены Ивановны Дымовой Чехов писал с Лидии Мизиновой. И в мае-июне 92 года она постоянно бывает в Мелихово. Встречи за столом, пикники, вечерние прогулки… Но до звания «невесты» она уже не дотягивает. И от совместной поездки на Кавказ Чехов уклоняется, сославшись на надвигающуюся с юга эпидемию холеры. Он – участковый врач, на нем 26 деревень. Холера, действительно, надвигалась в то лето. Но так и не надвинулась. Лика пишет ему письма, в которых любовь уже не скрывается, но Чехов отшучивается. Какая уж тут с его стороны любовь, если еще в начале богимовского лета (10 мая 91 года) он пишет Суворину: «Жениться я не намерен. Я бы хотел теперь быть маленьким, лысым старичком и сидеть за большим столом в хорошем кабинете». Свадебная лихорадка 86 года ушла безвозвратно. Он фактически глава семейства. Престарелые отец и мать, младшая сестра и брат Миша. Мария Павловна, в том же 86 году отказавшая Левитану ради семьи, - номинально хозяйка. Зачем Антону жена? Когда Суворин спрашивает его, почему он не женится, Чехов пишет: «Дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день. Она должна жить в Москве, а я в деревне, и я к ней буду ездить. Счастье же, которое продолжается изо дня в день, с утра до утра, я не выдержу». Интересно, что его брак с О.Л.Книппер с 1901 года до его смерти был именно таким. Только он жил не в деревне, а в Ялте. Чехов не муж, Чехов - писатель!
Зимой 92-93 годов Лика отступила. Но это не был еще конец романа. В августе 93 года в Мелихово впервые приезжает Игнатий Николаевич Потапенко – модный в то время писатель. А зимой 93-94 годов во время приездов Чехова в Москву закручивается ресторанная карусель с «чествованиями» Антона Павловича. Кампания: Гольцев, Лавров, Куманин (из различных журналов), Потапенко, сестра Маша, ее подруги: Лика, Таня (Щепкина-Куперник), актриса Яворская. С последней у Чехова был очень бурный роман, инициированный Яворской. Однако эта страсть, прополыхав зиму, увяла к весне, а вот отношения Лики Мизиновой и Игнатия Потапенко зашли очень далеко. Слишком далеко.
Весной 94 года они уезжают в Париж, где Лика, вроде бы, учится петь, кашляет. Летом 94-го Чехов пишет «Ариадну». Характер главной героини – Лидии Стахиевны. Осенью 94 года в Париже у Лики родилась дочь Христина. Потапенко ее бросил и вернулся к своей законной жене. 1895 год был, видимо, самым тяжелым в жизни Лики. Письмами они с Чеховым почти не обмениваются, но не перестают интересоваться друг другом. И уже в третий раз жизнь Лики вдохновляет Чехова. На этот раз это «Чайка», которую он писал в 95-96 годах в построенном при нем в Мелихове флигельке. В том самом, который единственный уцелел после «набега» окрестных крестьян в 1929 году. А в 96 году в начале лета Лика опять в Мелихове. Это был ее «последний и решительный» бой за Чехова. И… заключительный акт их удивительного романа. Может быть, если бы Чехов не был бы Чеховым, он простил бы ей (и себе) все грехи, и они жили бы долго и счастливо и т.п. Но…
У меня есть большие сомнения, что Лика была хорошей матерью. Но, все равно, представьте себе ее состояние, когда 17 октября 96 года в Александринском театре в Петербурге проходит премьера «Чайки» (громкий провал), а 14 ноября умирает двухлетняя Христина. Между этими событиями – смертью ребенка и премьерой - казалось бы, нет связи. Но вспомним, как в пьесе описывается судьба Нины Заречной: «Был у нее ребенок. Ребенок умер. Тригорин разлюбил ее и вернулся к своим прежним привязанностям. Как и следовало ожидать»… Лика 1 ноября писала Чехову, что она знает, что «Чайка» «заимствована из моей жизни». А через две недели сбылось пророчество человека, с которым она еще этим летом определенно хотела связать свою жизнь. С человеком, который это напророчил почти за год до трагедии?
Если бы Чехов действительно любил в то время Лику, то он бросил бы писать, вообще. Но… В «Луне и гроше» Моэма художник Стрикленд не останавливается ни перед чем, фактически идет по костям любимых людей и по своим собственным. Почему? «Я должен писать». (Кстати, эти же слова говорит и Тригорин в «Чайке». Или, наоборот, Стрикленд говорит как Тригорин?) Да, он должен писать. Это природа (или Бог? Но Бог, вроде бы, не должен быть жесток?) властно заставляет его жертвовать всем и собой, и близкими людьми. А, с другой стороны, ведь семьей Чеховых он не пожертвовал? Может быть, потому что он иначе не смог бы писать? А Стрикленд не мог писать в кругу своей семьи в Лондоне.
В апреле 97 года Чехов впервые попадает на больничную койку с диагнозом «чахотка». Он говорил когда-то, что у него не все симптомы – теперь они у него есть. Он выходит на финишную прямую. И уже остается одно слово – успеть! Успеть написать, опубликовать, довести до зрителей и читателей…
Впрочем, женщины не ушли из его жизни. Были Елена Шаврова – писательница, которой он протежировал и с которой переписывался в течение 10 лет (и было несколько встреч). Была Лидия Авилова, на воспоминаниях которой Бунин сделал заключение, что она – единственная настоящая чеховская любовь. Любовь – да. Но настоящая? Единственная? Чего не напишешь, когда тебе под восемьдесят о событиях, происходивших почти полвека назад? Да простит меня прах великого русского поэта и писателя Бунина! Была, в конце концов, Ольга Леонардовна, которая была дважды беременна от Чехова. В первый раз был выкидыш, а во второй она упала в случайно не закрытый на сцене люк и еле-еле выжила. В домах Чехова в Мелихове и Ялте постоянно бывали и жили его поклонницы («антоновки»). Бывала и Лика, но Чехов для нее уже был только «милый мой друг».
На рубеже веков Чехов приобрел «канонический» вид человека в пенсне, не имеющий ничего общего с обликом плейбоя 80-90 годов. Если я когда-нибудь доеду до дома-музея Чехова в Ялте, то, может быть, напишу об этом последнем периоде жизни Чехова.
Если Вас, неизвестный читатель, заинтересовало это произведение, то, пожалуйста, напишите пару слов atumanov46@mail.ru