Анатолий Лютенко ( из романа Миллиард на двоих)
«Любить – это значит видеть человека таким, каким его задумал Бог»
Ф.М. Достоевский
Холодная война только внешне казалась «холодной», а на окраинах (по всему периметру противостояния стран, входящих в военный блок СССР), шли постоянные «горячие» войны, уносившие человеческие жизни. И в пылающий огонь тех битв – как в прорву уходили миллиарды долларов: в виде оружия, продовольствия и неимоверных человеческих усилий.
Стоило какому-нибудь африканскому людоеду, захватившему власть в своей отсталой стране, провозгласить себя борцом с колониализмом и строителем социализма, как на его голову сразу начинались сыпаться, словно из рога изобилия – деньги, оружие и продовольствие, (доставляемое советскими самолётами и кораблями: не взирая на то, что народы в «сказочном» СССР и сами-то еле сводили концы с концами). Что это: глупость или особая «религиозная» недальновидность тех людей, что при помощи КПСС держали железной хваткой за горло многонациональный народ, что послушно «ходил строем» по такой большой территории?
Но несмотря на весь «железный занавес», разделявший две враждующие политические системы – все заградительные сооружения имели массу щелей и дыр, откуда из СССР текли потоки драгоценных металлов, камней, а также других ценных ресурсов – прибыль от реализации которых подпитывала огромные финансовые империи Запада.
Так, сам того не желая, но толкаемый любовью к действию, наивный высококультурный Пьер Диалло всё глубже погружался в историю собственной семьи.
В лабиринтах первоначального накопления капитала их семьи – далеко не всё выглядело гладко и чисто. Оказывается, его предки, ярые капиталисты, – когда того требовали обстоятельства! – успешно забывали всю европейскую культурность и занимались грязными делишками с так всеми проклинаемой Советской властью. Они являлись одними из многих посредников, что в обход эмбарго и ограничений, (наложенных правительствами их стран на демонический «красный режим»), вели теневые дела с большевиками, наживаясь на бедах и страданиях русского народа.
«Но, в конце-то концов, народ сам прогнал своих царей и всю поддерживающую их элиту!» – видимо, как-то так размышляли торговцы крадеными драгоценностями, что имели дело с безжалостными соколами «железного Феликса». А затем – Ежова и других сталинских палачей, что вытряхивали фамильные ценности из представителей именитых дворянских родов (что первыми пошли под нож новой власти). А к тому же, тысячи добровольных европейских «помощников» выколупывали камни из дорогих окладов икон, что столетиями бережно хранились в монастырях и храмах России. Разграбление Русской православной церкви – особая тема в торговле бриллиантами и ценностями, что советская власть реализовывала через алчных посредников на рынках Европы и Америки. Что в повседневной деятельности руководствовались исключительно меркантильными интересами. Мол, если идёт разграбление огромной страны, то как можно стоять в стороне от такого выгодного мероприятия?!
Европейские посредники, прикрываясь традиционной западной учтивостью и культурностью, буквально впивались зубами в тот пирог, что им бросили на растерзание большевики.
Так, всё-таки, кем же они являлись: пособниками «красного террора» и изменниками, предавшими идеалы свободного мира? Нет, они представляли элиту европейского общества, что жила и действовала исключительно по жёстким капиталистическим законам. «Если не я откушу сейчас кусок, то это сделает другой! Так пусть лучше откушу я!» – таков был ход их мыслей. Все эти Морганы, Ротшильда, Хаммеры – сильно поспособствовали выращиванию большевизма, как системы контроля над ресурсами огромной страны…
Именно так выращивал германский фашизм Форд, размещая автомобильные заводы в нацистской Германии – в то самое время, когда Европа уже содрогалась от топота немецких солдат! Но… деньги не пахнут, даже если на них – запах сталинских лагерей или копоть из труб Дахау.
Но, как ни странно, наличие подобных жадных дельцов давало шанс Пьеру Диалло реализовать свою любовь. Именно такие беспринципные деятели, что в тени роскошных кабинетов уже семьдесят лет тысячами невидимых нитей связаны с вождями Советского государства, могли решить вопрос его простого человеческого счастья.
Но за подобную услугу семья бельгийских ювелиров должна заплатить огромную цену. И Пьеру предстояло выдержать ещё один бой – самый тяжёлый: с собственной семьёй, что имела огромное влияние на все решения, что принимала корпорация «Диалло». Несмотря на то, что Пьер являлся главным наследником всей их деловой империи, блокирующий пакет акций находился в руках его матери и старших сестёр, имевших собственные экономические интересы в семейном бизнесе.
– Всё из-за какой-то русской девки! – лицо матери исказилось до неузнаваемости. – Глупый, ты не понимаешь, что всё подстроили английские евреи. Они отравляли жизнь твоего деда, раньше времени вогнали в гроб твоего отца… Светлая ему память!
Мать закатила глаза к небу и начала энергично молиться.
– Ты, ты… Просто даже не понимаешь, что творишь… – она стала задыхаться, рухнув в большое кресло времён Людовика Четырнадцатого. А затем, прикрыв глаза кружевным платочком, зарыдала (что должно стать последним аргументом в борьбе за разум сына!). Но материнским чутьём она понимала, что переубедить сына ей не удаётся. Следовательно, надо придумать что-то другое, из ряда вон выдающееся.
Мать, как всегда, была одета со вкусом: в платье телесного цвета, что очень шло ей к её худой фигуре и седым волосам, (собранным на макушке в копну, что украшала тонкая золотая нить с вкраплениями эффектных бриллиантов).
Мать, несмотря на свои семьдесят лет, всё ещё находилась в прекрасной форме. И даже два раза в год ездила кататься на горных лыжах в её любимый лыжный курорт Мантре в Альпийскую Швейцарию. Они с мужем не пропускали ни одно Рождество, всегда встречая праздник на склоне солнечных гор. И уже когда не стало её дорогого супруга, она не стала изменять сложившимся традициям – всё так же часто приезжая в тот маленький городок. Хотя каталась на лыжах она уже, конечно, не так резво, но вечерами неизменно ходила в радоновые бассейны, являющиеся самой большой достопримечательностью данного курорта.
Они с супругом всегда останавливались в уютном пятизвёздочном отеле, где по утрам она, сидя на террасе люксового номера, неизменно выпивала бокал дорогого шампанского и созерцала восход солнца. Старость подкралась незаметно. Хотя семьдесят лет – ну, какая это старость?
Но у мадам имелось ещё две страсти: одна – тайная, что она активно скрывала. А другую знали все: и её любимые дети, и друзья, и конкуренты – она безумно обожала бриллианты. Особенно изделия из белого золота, в тонкие изгибы которого вставлялись гранёные алмазы. Её покойный муж на каждый её день рождения дарил ей самый крупный бриллиант, что появлялся на рынке в прошедшем календарном году. Ради её увлечения он даже пошёл на контакт с проклятым Опергеймом, основателем хищника на рынке камней, компании «Дебес» (за чьей спиной всегда маячили Ротшильды).
Раз в год муж летал в Лондон и в назначенный день в штаб-квартире «Дебес» получал, (как и ещё с десяток самых главных покупателей их продукции), заветную коробочку с негранёным крупным камнем. Торгов не существовало: или ты брал предложенную коробочку и заключал с «Дебес» договор о его огранке – или немедленно покидал зал. Если ты два раза по приезде не совершал покупку, то навсегда покидал закрытый элитный клуб покупателей камней компании «Дебес».
Подобные операции не являлись выгодными для семейного бизнеса, но таким образом у матери Пьера скопилась солидная алмазная коллекция. И когда муж умер – случилось невероятное: цена на обработанные алмазы резко вдруг пошла вверх. И таким образом стоимость всей коллекции утроилась. Такому ажиотажному спросу (и, соответственно, резкому взлёту цены) немало поспособствовали арабы, что в семидесятые годы стали размещать сверхприбыли от нефти не только в традиционную для них недвижимость – но и в произведения искусства, и в драгоценные камни.
После случившегося резкого подорожания, независимые эксперты оценили коллекцию бриллиантов матери Пьера в более чем пятьсот миллионов долларов. Никто из коллекционеров Бельгии даже близко не мог подойти к подобной сумме! Да и в Европе никто не мог соперничать с подобной стоимостью коллекции – разве, что сама Королева Англии, (да и то, вероятно, про её обширные личные запасы драгоценных камней – всё наврали ушлые газетчики!).
Но проблема лежала ещё глубже. Дело в том, что у королевской семьи Бельгии имелась родственная ветвь фламандских баронов. И у них на выданье уже заждалась достойного жениха хорошенькая баронесса Маргарита. При бракосочетании с которой могла осуществится давняя мечта семьи Диалло: породниться с королевской семьёй! Чтобы Пьер, нынешний глава семьи, получил титул «барон» и вошёл в высшее европейское общество.
Мать вынашивал такой план уже давно. К каждому дню рождения их прекрасной королевы семья дарила высочайшей особе украшение, украшенное бриллиантами самой высшей пробы. Что не являлось расточительностью или показной бравадой, а лишь тщательно продуманными инвестициями в будущее. Сколько бы фламандская семья ювелиров Диалло не богатела и не набирала финансовый вес – всё равно высшие сферы аристократической Европы являлись для них, выходцев с улиц Антверпена, закрыты. И только женитьба Пьера на молодой баронессе, (родной племяннице самой королевы!) открывало всей семье столь желанный мир высшего общества!
И вдруг на пути реализации данного грандиозного плана встала какая-то никчёмная русская бесприданница. Никогда мать не смирится с подобным бессмысленным для семьи браком! И какие бы преграды не стояли – не даст ему состоятся!
Пьер стоял перед матерью склонив голову, а та восседала в величественном кресле в красивом белом зале, где вдоль стен висели бесценные полотна великих фламандских мастеров. Их бельгийский дом больше походил на викторианский дворец – на его фасаде разве что не хватало герба родовитых фламандских баронов!
Неужели капризный отпрыск испортит главное дело её жизни?! Всё, о чём они только могли мечтать с мужем, так и не дожившим до подобного радостного события! А как все эти сэры Ротшильды будут кусать себе локти, если Диалло станут баронами! А пока – кто они против их, истинных саксов?!
Здесь мать подняла голову – понимая, что она сильно далеко зашла в мыслях. Ведь её отец тоже начинал с того, что сколачивал бочки, в коих моряки парусных судов хранили питьевую воду.
– Все с чего-то начинали… – с трудом выдохнула она. – Иди, Пьер! И хорошенько всё обдумай. На твоих плечах, как продолжателе рода Диалло, лежит забота о нашем общем будущем!
И, немного театрально, поцеловала сына в лоб.
…Когда Пьер вышел, и большие белые двери за ним закрылись, она поднялась и, подойдя к конторке из красного дерева, взяла листок приятно пахнувшей бумаги с вензелем и ручку с золотым пером.
«Дорогой друг!» – размашисто начертала она вначале. Потом немного задумавшись, продолжила: «Обратиться к вам заставила меня проблема, что меня в данный момент волнует больше всего…»
***
Через тысячи гор и морей
я приду к тебе –
днём или ночью!
И к прохладе знакомой земной
Припаду, весь истерзанный
в клочья.
И до кончиков сбитых ногтей,
до котомки,
что стёрла предплечье –
буду пить
этот горький настой,
чтоб души затянулось увечье.
И в наш дом собирая гостей,
мы изменим на радость обличье!
И закрасим твой волос седой,
надевая наряды девичьи…
Продолжение следует..