Федя, Филя, Путя…
И все это о нем – о селезне…
Еще в начале апреля, как только растаял лед на водоеме, на нем приводнился селезень.
Порыскал по водной глади и улетел.
На другой день он уже был с двумя утками-кряквами. Странная троица: селезень за одной уткой явно ухаживал, а другую гнал так, что она была вынуждена сидеть на берегу, шлепать по камешкам.
Через пару дней селезень начал прилетать уже с одной кряквой: он-то сразу определился, и другая утка поняла, что этот пернатый - не её судьба …
Что находила любовная парочка на дне водоема в начале апреля – только им известно. Но они дружно и шумно ныряли, трепыхали крыльями, гонялись друг за другом, потом чистились на ступеньках-сходнях к водоему или на береговых камнях.
А вот чуть попозже, уже к середине, особо – к концу месяца у брачной парочки начался реальный пир-жор.
На водоеме после зимней спячки, между налетами уток, проснулись лягушки – поболее десятка штук. Они за пару недель вошли в охоту: к концу апреля по вечерам устраивали концерты, как в середине мая, а поутру на закраинах водоема уже плескалась икра любви.
Для нашего водоема - обычное дело, и можно было ожидать, что через пару, тройку недель в воде будут рассекать стайки головастиков. Они вместе с родителями будут ловить комаров, водомерок, жуков-плавунов, стрекоз и поедать другую потребную живность.
Этот год для лягушек, их потомства оказался неудачным: утки с большим аппетитом съели икру, не охотно заглядывая на подкормку - сухари, и, по всей видимости, вытащили из потаенных мест лягушек и слопали их.
Любовная парочка откормилась и в конце апреля разделилась: на водоем начал прилетать один селезень. Утка, верно, села на яйца – высиживать потомство.
Селезень в одиночестве начал осторожно осваиваться не только на воде, но и на берегу, на ступеньках террасы: гулять по вспаханной картофельной гряде, по дорожкам огорода…
Самец явно почувствовал себя хозяином водоема.
В таком случае нельзя было принимать и кормить селезня без имени.
Дать имя – затруднительное занятие, если кто когда-либо серьезно относился к этому.
Здесь тот случай, что не как назовешь, так он поплывет (он без этого не только плавает, но и летает), желательно было поймать характер - в лучшем случае, дать имя по внешним признакам - простенький вариант.
Внешне селезень – вполне Федя: прилетел, осмотрелся, притащил с собой двух подруг, одну из которых срубил с хвоста, потом на пару с единственной полопали икру и выловили лягушек…
Затем привел с собой друга на обед с сухарями, через день залетел по случаю на ужин уже с двумя селезнями и с уткой-приживалкой: правда, одного приятеля выгнали с водоема и не дали ему повечерять.
Опять же, вечерами в майские дни он редко появляется, а чаще прилетает его подруга: много и охотно ест подкормку - хлеб, выискивает что-то съедобное в мутной воде, шумно ныряет, плескается. Понятное дело – посиди на яйцах без движения да в состоянии постоянного страха: как бы кто не напал да не съел наследство.
Скорее всего, в то время, когда подруга подкрепляется да принимается водные ванны, наш селезень сидит на яйцах – высиживает потомство.
Одним словом – Федя.
Хотя по манерам на воде – вылитый Филя: нанырявшись в мутной воде, подняв со дна еще больше грязи, он выпрыгивает на ступеньку сходень и начинает крыльями начищать голову, клюв, длинную шею фиолетово-зеленоватую до переливов сизого с элегантным ободком белого, а крылья с подбоем цвета шеи, затем ярко красными лапами чешет голову и клюв, то явно – Филя.
По крайней мере, так считает жена, которая и кормит его, и тех, кто вместе с ним прилетает.
Хотя, когда подходишь к водоему и видишь селезня на воде или на ступеньке, то, чтобы не вспугнуть, говоришь «утя, утя…». Но он даже не реагирует: это же, не какая-то кряква, а селезень, поэтому явно напрашивается: «Путя, Путя…»
И непроизвольно вспоминаешь, что этот молодец (ну, красавец! что есть, то есть!) вместе с подругами и приятелями слопали лягушек и плоды их страстей. Ну, не мог этого сделать ни Федя, ни Филя, это по характеру только Пути.
Больше месяца прошло, а у селезня по сей день три имени – Федя, Филя, Путя….
Потомства лягушек на водоеме точно не увидим, надеемся, что наиболее проворные француженки сумели избежать вездесущие клювы уток и позднее появятся-объявятся, если не в воде, то в земле на берегу.
Будем вскорости ждать Федю-Филю-Путю, его крякву с потомством, когда оно встанет на крыло, на нашем, то есть на их водоеме.