Дома слетелись к площади, как голуби на хлеб. Посреди площади, на бронзовой лошади, восседает бронзовый император. Дома вытянулись перед ним во фрунт и замерли. Зданиям приличествует неподвижность. Подняв ногу, застыл императорский конь. Застыла грузная фигура императора. Неподвижен его взгляд. Мысли о судьбах мира и прелестях первой фрейлины навсегда покинули пустую голову. Века зелёной патиной легли на бронзовые плечи. Ни тебе баталий, ни балов. Вечность. Натюрморт…
А что это за птица так непочтительно уселась императору на шляпу? Раскормленный городской голубь, каких на площади десятки. Перья на его шее радужно переливаются на солнце, он кружится в любовном танце, как дервиш, он гулит и стонет, стараясь привлечь внимание самочки. И вот она, в скромном оперении, как и положено самке природой, уже летит к нему и садится рядом. Голубок с голубкою воркуют…
Нет, не натюрморт. Пейзаж. С голубем.