В Караганду я возвращался исполненный нетерпеливым ожиданием: наконец-то оказаться лицом к лицу, рядом, со своими очаровашками, Катериной и Алёной. В день 7 ноября или, как его тогда величали, «красный день календаря», я поджидал ее с праздничной демонстрации в доме, на Липецкой. Денёк, как по заказу, солнечный, с морозцем, обострял ощущения моего личного праздника – скорой с ней встречи. Катюша вернулась продрогшая, в ярком спортивном костюме, в котором она вышагивала в студенческой колонне. Пока её мама хлопотала на кухне, мы, сидя в креслах, все о чем-то говорили, но уже с той искренней открытостью, какой, вольно или невольно, мы прониклись во время расставания. Тогда-то я и услышал смущенное признание о случившемся с ней на почтамте перед окошечком «до востребования». Конечно же, Катеринка, ставшая дивным поводом моих эпистолярных вдохновений, не забывала о прощальном наказе. Но, как вечно занятая первокурсница, не находила времени, чтобы завернуть на почтамт. Когда со дня отлета минуло как две недели, она наконец-то там объявилась. Протянув студенческий билет, через минуту, моя адресантка, с недоумением держала в руках целую стопку конвертов и открыток. С удивленным недоверием она переспросила: «Разве всё это мне?» В ответ услышала: «Ну, да, а кому же еще?.. Впрочем, покажите-ка еще раз ваш студенческий. Так вот, всё верно. Корреспонденция адресована Екатерине Васильевне Новосад».
До конца не веря своим глазам и ушам, возвратившись домой, в свою светёлку, не без внутренней укоризны за свою беспечность, не отрываясь перечитала всё то, что вышло из-под моего пера. После угощений и горячего чая я, делясь своими дорожными впечатлениями, еще много о чем живописал ей. При этом не забывал с деликатной осторожностью, вопрошать её о том, что давно волновало меня, как человека, прикровенно в неё влюбленного. Расставаясь, она не без застенчивости предложила при желании и возможности вместе пойти на свадебную вечеринку ее близкой подруги Зельмы. Это прозвучало обнадеживающе и многообещающе. Выходило, что я был ей явно не безразличен.
Не раз я приводил на ум полузабытую, но самоочевидную истину: человек, имея хотя бы крупицу веры, на каждом шагу убеждается, как Господь щедро воздает ему за эту малость. Ведь мы с Катериной познакомились, казалось бы, недавно и встречались-то эпизодически, от раза к разу. Отправляясь на вечеринку, мы и представить не могли, что ровно через четыре месяца сыграем с ней собственную свадьбу. По прошествии стольких лет, не сомневаюсь, что меня, греховодника, Бог привел туда, чтобы прочувствовать и осознать свое недостоинство перед Ним и моей ангельски-чистой избранницей.
Во время застолья мне показалось, что Зельма с Иваном видом и нравом явно подходили друг другу – оба высокие, улыбчивые, немногословные. Видно было, как она всем существом своим ласково льнет к нему, а он по-мужски сдержанно отзывался на ее нежные взгляды и улыбки.
Молодежь приготовила для молодоженов поздравительную программу, а вела её, к удивлению, моя Катерина, не проронившая мне ни словечка о предстоящей ей миссии. Тогда-то она и открылась мне с неведомо-яркой стороны. Стихи и вокал были подобраны сообразно событию. Дуэты и трио своим звучанием отнюдь не смахивали на безвкусную самодеятельность. Правда, у чтецов несколько западала декламация, но стихи были то, что надо, стоящие. Тут явно обнаружился вкус и филологический изыск Катюши. Вместо простеньких и слащавых виршей про любовь, жених и невеста, как пчелки с цветов вбирали из русской лирики нектар признаний, похвал и пожеланий. Сама ведущая, в стильном лимонного цвета платьице, приветной звездочкой увлекала гостей разнообразием композиций. Более всего меня тронули прочитанные ею ахматовские строки о библейской Рахили!.. Подумать только, через сорок лет десятилетняя внучка Каринка на семейном вечере изумит бабушку Катю и деда Олега по-детски проникновенным чтением этого стихотворения: «…Рахиль! Для того, кто во власти твоей, семь лет – словно семь ослепительных дней».
Не умолчу, что на том празднестве, друзья и подружки очаровательной ведущей, шутливо дали понять, - видно, неспроста, под руку с Катенькой Новосад на вечере объявился, хотя и молодой, но уже лысеющий человек, интеллигентного вида и в очках. И надо же мне было, заздравное слово молодым завершить стихами Николая Рубцова. Но как только прочел первые строчки, внутри у меня захолонуло от понимающих смешков и шепотка: «Скачет ли свадьба в глуши потрясенного бора…» Моя Катерина потупила глаза и закраснелась как маков цвет. Оба мы в те минуты поняли, что рано или поздно, всё тайное становится явным... Да, оно и к лучшему!.. Задним числом мы с ней понимаем, что к этой заветной, непостижимой яви, навсегда сроднившей разность двух жизней, нас привел Господь Всемилостивый!..