Шла вторая неделя моего пребывания в новой школе, когда ко мне подошла классная, преподававшая английский, и сказала, что я должна выступить на завершающем мероприятии Недели иностранных языков.
Не могу сказать, что меня это сильно обрадовало, но спорить как-то не очень получалось. «Партия сказала «надо» - комсомол ответил «есть!»...
Над репертуаром особо задумываться не приходилось. Монолог Гамлета и «My Heart‘s in the Highlands» Роберта Бернса мне вдолбили в голову в спецшколе так, что это - до сих пор первое, что я пытаюсь озвучить, когда ко мне неожиданно обращаются по-английски (ну, например, когда в магазине иностранцы просят помочь найти замороженную пиццу или что-то в этом роде).
Оставалась самая малость – перешагнуть через себя, преодолеть застенчивость и выйти на сцену в полном одиночестве в новой школе, перед полным залом абсолютно незнакомых учителей и учеников...
В день «Ч» я стояла белой вороной у края сцены. Сердце билось где-то в горле. От страха я старалась смотреть не в зал, а поверх голов.
И тут случайно заметила, что прямо под сценой, в первом ряду, сидит коренастый парень из моего класса. Этого парня я уже знала – несколько дней назад, когда меня впервые вызвали к доске, я проходила мимо него, и когда поровнялась с его партой, он довольно громко сказал мне: «Не бойся, МЫ С ТОБОЙ!!!» Это было удивительно и совершенно непривычно. И как-то до слез трогательно.
Парня звали Сашей – это я уже знала. И очень обрадовалась и приободрилась, когда увидела его в первом ряду. Рядом с ним сидел другой парень, очень симпатичный. Было сразу понятно, что они – друзья. Потом я узнала, что второго парня зовут Вадик.
И вот только я открыла рот, чтобы произнести «To be or not to be» - Саша, тот самый Саша, который всего пару дней назад сказал «Не бойся, МЫ С ТОБОЙ!!!», начал корчить мне рожи и передразнивать меня. Сидя прямо передо мной...
Это было очень неожиданно. Это совершенно не вязалось с тем, что было ДО ТОГО... И кто знает, как бы я отреагировала на такой поворот событий в обычной обстановке – растерялась бы, запнулась, заплакала, убежала со сцены – но к этому моменту я уже успела переломить себя и совершенно абстрагироваться. Вместо обиды и растерянности я почувствовала холодное бешенство и КУРАЖ.
- АХ, ТЫ ТАК? – подумала я насмешливо, - НУ, ДЕРЖИСЬ!!!
И сделала то единственное, что могла сделать в этих условиях. Я стала декламировать, обращаясь непосредственно к моему пересмешнику и глядя прямо ему в глаза - с чувством, с толком, с расстановкой и с театральщиной. ТОЛЬКО ДЛЯ НЕГО ОДНОГО!!! Так, как будто всего остального зала просто НЕ СУЩЕСТВОВАЛО. Мне было пофигу...
Зал не понял, что произошло. Все стали смотрить туда, куда смотрела я – на Сашку. Этого Сашка никак не ожидал. Я его ПОДЛОВИЛА. Он побледнел, потом покраснел, начал ерзать на стуле и слегка озираться по сторонам - типа, куда бы сбежать... А бежать было некуда - он сидел на первом ряду в полном зале, в самом центре внимания. И весь зал смотрел на него... Вадику тоже стало очень и очень неудобно - он как-то отстранился от Сашки, демонстрируя, что Сашка - НЕ С НИМ...
...Чтение стихов на присущем мне английском языке я заканчивала с внутренним чувством глубокого удовлетворения и сознанием одержанной победы. Мне было всего лишь 15 лет, и я тогда еще не знала, что мальчики – НЕ ВЗРОСЛЕЮТ, что по глубинной сути своей все они– ДОМИНАНТНЫЕ РЕВАНШИСТЫ, и что игры с мальчиками в «АХ, ТЫ ТАК?» плохо заканчиваются...
Ну, или не заканчиваются НИКОГДА...