Как умница и красавец,
пират и любитель женщин
станет Папой Римским
Начало романа
http://proza.ru/2020/04/19/1512
Предыдущая страница
http://proza.ru/2020/05/24/1835
Следующая страница
http://proza.ru/2020/05/26/1342
Вот они, все десять лучших друзей, включая Бальтазара: будущие теологи, юристы, светила медицины, папские правоведы, пираты и будущие, один за другим - Папы Римские, а нынче молодые повесы и гуляки отдались празднеству.
Барашек, вбирая в себя жар огня, поспевал, источая задиристый аромат жареного мяса и специй. Его поднесла к празднику гречанка, дочь знатного торговца. Она, сидя среди пирующих юношей и, внимая их учеными разговорам, ожидала одного - часа любви.
Бальтазар вышиб пробку пузатого бочонка, припал к его содержимому и, испив добрый глоток, изрек:
- Друзья, это же настоящее Кьянти!
Пьянящий сок Бахуса, словно алая кровь наполнила бокалы венецианского стекла. Молодая недотрога с распущенными кудряшками, попавшая впервые в веселую компанию - заупрямилась, но бывалые подруги ухватили ее за руки и с криками:
- Пей! Пей! - влили пьянящий тело сок прямо ей в рот. Баранина, разрезаемая ножами и перебрасываемая с руки на руку, попадала в рот. Зубы рвали подсушенное мясо, вино разгоняло кровь, подталкивая собравшихся к главному действу.
Лютня громко заиграла, музыкант запел. Ритмы мелодии и голос певца вихрем втянули всех в зажигательный танец. Каждый старался выразить в танце свои эмоции. Кто струился дождем, кто бушевал штормовым морем, кто воинствующим рыцарем. Этот круговорот тел, объединенных в порыве танца, многократно усиливал эмоции.
Танцующие радовались жизни, опьяняя разум вином и распаляясь в желании близости. А когда уставшие, все как один повалились на ковер и, обнимая, стали нежить друг друга. Одна из девушек, сидя спиной к Бальтазару, обвила его шею руками, и вся дрожала от нежного желания и легкого стыда. Да она чувствовала его руки у себя на груди, поцелуи на шее и мочках ушей. Но совершенно потерялась, от того, что Петр Томачелли, развязывает шнурки ее платья и касается огнедышащего лона. Опьяненный вином, танцем, ласками и распираемый желанием, Косса был с состоянии, когда в голове звенело, в глазах все плыло, а тело сотрясали непрерывные позывы вожделенного соития. Видя состояние Бальтазара, бренчание лютни и любовная стрекотня стихли. Только костер выбрасывал огненные языки, с треском пожирая поленья. Все уставились на хозяина торжества. Томачелли отвалил в сторону. Она обнаженная лежала подле костра у его ног. Он развязал пояс и снял последнюю преграду. Она, с полузакрытыми глазами, дождалась, когда он потянул ее к себе и, опрокинув, поставил на колени. Лютня ритмично забренчала марш. Она уперлась головой в ковер, обхватив ее руками. Сердце бешено колотилось. Тело дрожало. Сейчас, сейчас! Вот, вот! Она это чувствует! Сейчас, прямо на ковре, усыпанном друзьями, в жарких руках Бальтазара, в такт пляшущих языков пламени она совершит то, ради чего явилась сюда! Ах! Ради чего появилась на свет!
Вскоре всем было все равно, кто кого ласкает. Все потерялись и переходили из рук в руки, отдаваясь разом и поодиночке. И только недотрога с распущенными кудряшками не принимала участия в оргии, она молча наблюдала за действом мужской и женской плоти.
Когда любовный угар пошел на спад и большинство затихли в вольных объятиях, недотрога вышла из тени и обратилась к Косса:
- Я вижу, ты Бальтазар, не так уж силен, коль не всю ночь проводишь в любовных играх со своими избранницами?
Косса открыл глаза. На небе мерцали звезды. Языки пламени выхватывали из темноты то лица, то полураздетые тела. Девушка грациозно вышла в середину и не торопясь, точно находясь в уединении, распустила завязки кружевного платья. Помогая то правой, то левой рукой не спеша оголила плечи, затем дернув какой-то шнурок - платье, собираясь валиком, упало к ее стопам. Она была восхитительна в ожерелье и серьгах. В свете костра недотрога с распущенными кудряшками походила на античную скульптуру. Нагая стала танцевать танец плодородия. Руки по очереди то взмывали вверх, то извиваясь, ниспадали вниз. Тело колебалось в такт с руками. Все устремили свои взоры на танцующую. Вновь загудели струны. И вновь Бальтазар загорелся желанием. Он оттолкнул от себя чье то тело с надутыми губками и устремил всего себя на танцующую.
Она танцевала и в ее голове хороводом кружились потаенные мысли:
«Любимый! Я жизнь отдам за то, чтобы засыпать и просыпаться в твоих объятиях! Мне ничего не надо, лишь бы чувствовать твои сильные руки, их тепло... С ума схожу без тебя. Как только ты познаешь меня - ты будешь моим навсегда! Я погибаю без тебя! Люблю тебя одного!»
- Иди ко мне. - прошептала она и протянула к нему ладони. Последний сполох костра ярко очертил обнаженные тела, обгоревшее полено обратилось в уголь и все погрузилось во мрак ночи…
Он, почувствовав преграду и ослабил напор. А она, ощутив боль, лишь решительней подалась к нему на встречу.
- Ай! - вскрикнула бывшая недотрога с распущенными кудряшками.
Но он уже не слышал ее. Его тело, получив посыл действовать, совершало заложенные природой движения. Теперь, ни что уже не могло остановить этот ритм. И лишь когда первооткрывательницу накрыл неистовый оргазм, Бальтазар впитавший в себя вибрации воспарившего тела - достиг пика наслаждения.
Он лежал восстанавливая дыхание, она повернулась к нему бочком, гладила его кудри и шептала:
- Я попросила у Бога воды - он дал мне дождь!
Я попросила у Бога еды - он дал мне стада!
Я попросила у Бога счастья - он дал мне тебя!
Косса слышал ее слова, но они не изменяли его мысли, совсем другое было у него в голове.
“Все, поголовно все делают не то, что предписывают законы бытия и веры. Наши желания и законы, ограничивающие эти же самые желания, совершенно не совместимы. Еще с молоком матери нам твердят, вдалбливая в сознание слушать голос разума и Господа.
А все для чего, лишь для того чтобы подчинить в будущем, или в настоящем волю внушаемого, а значит и его дальнейшие действия на свое усмотрение.
Хотя, если этого не делать будет вселенский хаос и в этом я не сомневаюсь, как и в том, что чем больше подчиним люда мирской и божественной законности, тем выше беззаконие можно творить законникам, а я ведь им и желаю стать.
Да, ведь, как ни крути, дело то в том, что мы все, от юнца до старца подчинены желаниям тела, его прихоти, его зову. Чрево требует еды и мы ничего не можем с этим поделать - даем, поим и кормим. Конечно человек может противиться этим позывам. Через какое-то время он преодолевает желание и приходит момент, когда есть совершенно не хочется. И человек, еще способный мыслить замечает, что в то же время его разум меркнет, пульс становиться слабее, туман застилает глаза и приходит смерть! Кому это надо? Мне не надо. Да и большинству здравомыслящим людям. Мы ничего не можем сделать, мы в бессилии, не можем вывернуться и перестать есть, пить, услаждать мужскую и женскую плоть. Повернуть время вспять и что-то изменить, видя недалекое будущее... А посему в этой горячке жизни, сама собой, по мере старения и уменьшается сила пульса, и угасает сила сердцебиения, и застывает кровь в жилах, и деревянный ящик с твоим скованным смертью, холодным телом несут на могилу люди, отказывающие себе и в пище, и в телесных наслаждениях, надеясь на жизнь вечную, но потом”…
Начало романа
http://proza.ru/2020/04/19/1512
Предыдущая страница
http://proza.ru/2020/05/24/1835
Следующая страница
http://proza.ru/2020/05/26/1342