Страшно, аж жуть!
Я вот тут посмотрел новости, расстроился и подумал: если бы распоряжения нашего Президента и Премьера выполнялись полностью, так как они задуманы, мы, наверное, уже давно жили бы в светлом послезавтра. Но, на местах выполнение как всегда повёрнуто на сто восемьдесят градусов. И получается всё шиворот навыворот.
Так случилось практически со всеми реформами - что с образованием, что с медициной, что с монетизацией (не забыли ещё?). Так же всё перевернули с ног на голову с реформами пенсионной, мусорной и прочими менее значимыми.
И вот сейчас с врачами - та же петрушка. Казалось бы - ну что тут неясного? Заплатите им, ведь деньги выделили! Так нет, на местах опять всё блокируют, ищут лазейки, дырочки в законах, обходные пути. Словно чиновников заставляют платить из собственного кармана. Впрочем, чего удивляться, конечно из собственного... Денежки получили, поделили и по кармашкам рассовали. А тут эти отмороженные медики вой подняли! Ну что за народ? Они там, видите ли, с короновирусом воюют! Тоже мне, битва за урожай! А вы бы посидели в кресле губернатора. Адова, скажу вам, работа. Рабам на галерах жилось куда легче...
Вот о том, как у нас выполняются распоряжения, мне и хотелось бы рассказать. Только пожалуйста, не читайте это на ночь - уверен, приснится что-нибудь ужасное...
Итак, произошло всё в славные времена Советского Союза. Уверенность в завтрашнем дне зашкаливала, на международной арене все без исключения нас боялись, времена профузной болтовни ещё не наступили и до всеобщего бардака оставалось ещё уйма времени. О демократии даже не заикались, поскольку тогда, как впрочем и сейчас, никто толком не знал, что это такое, а посему на глупостях не заморачивались. И, конечно же, никто даже не подозревал о каких-то мифических европейских ценностях, которые к тому же «за бугром» все без исключения почему-то считают вечными. Короче, жизнь шла своим чередом по хорошо накатанной социалистической колее.
Я тогда жил в городе М и работал в больнице под номером Икс Ноль. Сейчас это лечебное заведение носит имя прославившего медицину известного человека, как впрочем, и все стационары города. А тогда, между собой, мы вообще называли нашу закуту денежной единицей...
Вечерело...
Ой, куда это меня понесло? Наоборот, я проснулся от ужасного дуэта - кукушке в ходиках малой секундой подмяукивал Леший. Леший? Ну да, так звали моего кота.
За окном угнетало настроение хмурое утро.
Мне предстояли сутки. В принципе, обычная работа. Радовало то, что погода в конец испортилась - дежурить в солнечный день было просто невмоготу. А тут - мелкий противный дождь, даже не дождь, а водяная пыль, низкие серо-грязные облака и к тому же холодно. Одно удовольствие сидеть в тёплом заперти, да ещё и получать за это деньги.
Едва я прошёл больничные ворота, как стал свидетелем довольно странного, если не сказать жуткого зрелища...
* * *
Впрочем, давайте сначала сделаем небольшой экскурс в историю.
Когда-то давно лечебное учреждение, в котором я имел честь вести непримиримую битву со здоровьем трудящихся, состояло всего из двух семиэтажных корпусов, стоявших на некотором отдалении друг от друга, которые для удобства соединили длиннющим переходом. Всё это случилось ещё при царе Горохе, а возможно даже раньше.
Со временем в больницу понаехали кафедры столичных вузов, кругом толкались толпы студентов, и двух корпусов стало не хватать, поэтому «наверху» приняли решение отдать под нужды поражённого недугом трудового народа два пятиэтажных здания, ранее принадлежавших какому-то училищу. Они тоже стояли на некотором отдалении друг от друга, поэтому вскоре между ними выстроили высокий корпус, куда полностью поместилась вся гинекология с отделением анестезиологии в придачу. А на первом этаже развернули приёмный покой и часть реанимационного отделения, куда я, собственно, и направлял свои стопы.
Таким образом, больница в том виде, в каком я её застал, представляла собой разбросанные на значительном расстоянии друг от друга три объекта: «остров» из двух корпусов, «островок» и снова «остров», но уже из трёх зданий. Маленький, из красного кирпича, одноэтажный неприметный «островок» был неким связующим звеном, то есть моргом.
И вот уже на моей памяти было принято ещё одно историческое и, конечно же, не меркнущее в веках решение - на пустыре между тремя нашими корпусами и маленьким «островком» построить огромный корпус, куда собрать всю хирургию. Быстренько выкопали глубокий котлован, полностью отрезав таким образом наш «остров» от «островка». Ну, строителей понять можно - для них главное погонные метры, кубометры бетона, голы, очки, секунды...
Разумеется нас заверили, что все трудности и неудобства носят исключительно временный характер, во что мы все как один, конечно же, поверили...
Вскоре выяснилось, что в государстве появились новые цели и задачи, деньги на строительство то ли закончились, то ли их перебросили на более благие цели, но стройка зачахла на неопределённый срок на уровне нулевого цикла. Огромный котлован заполнился водой... Ну, если честно, подобные казусы в СССР не были редким явлением.
И всё бы ничего, но три корпуса - терапевтический, хирургический и гинекология, как я уже говорил, оказались отрезанными от морга. А в больнице люди иногда умирают...
Вообще, с усопшими вопрос всегда решался довольно просто - после положенного двухчасового отлёживания на месте упокоения, то есть чаще всего в том отделении, куда пришла костлявая с косой, постовые сёстры с санитарками грузили отмучавшегося на каталку и на лифте спускали в подвал, где располагалась холодильная камера. Это такое небольшое помещение примерно на восемь квадратных метров, оборудованное холодильным агрегатом. Там дань готовая земле находилась до утра. А утром приходил специально обученный человек и на очень странной конструкции устройстве увозил представившегося в морг.
Устройство представляло собой каталку, оборудованную всего двумя, но большими велосипедными колёсами. Вот на этих колёсах и осуществлялся предпоследний путь.
Ещё одно дополнение - больница стояла в лесном массиве несколько на отшибе, но, не смотря на это, все больничные ворота - а их было аж целых три, выходили на довольно широкую улицу, по которой, кстати говоря, правда в одну сторону, ходил автобус. Запомним этот факт...
Так вот, в преддверии больничной стройки городское начальство решило как следует обновить и канализацию. Для этого часть улицы в нескольких местах, обнеся забором, разрыли, сузив таким образом проезжую часть до одной полосы. Это привело к некоторым автомобильным трудностям - по обе стороны от сужений частенько, особенно по утрам, создавались пробки. Сначала машины ехали в одну сторону, а потом - в другую. Этот момент запомним тоже...
Нежданно-негаданно наступила осень. А с ней пришли дожди и отвратительное настроение. Котлован превратился в полноценное озеро, тропинку, по которой хоть как-то можно было провезти двухколёсный катафалк к моргу, размыло, размесило и превратило в озёро жидкой, скользкой глины. Везя как-то утром очередного усопшего, работник морга, довольно преклонных лет пенсионер, поскользнулся, упал, вывалил в лужу покойника и попутно сломал себе шейку бедра.
Возить «жмуриков» стало некому...
Разумеется, заведующий патологоанатомическим отделением сразу написал начальству рапорт, поставив его таким образом в известность - так, мол и так, доставлять покойников в морг некому. Желающих не найти. Посоветуйте, что делать?
Но кто эти рапорта читает? Других дел, что ли, нет?
А жизнь и смерть - они ведь всегда идут рука об руку... Тем более в таком уважаемом лечебном учреждении, коим являлась наша скоропомощная больница.
Я вовсе не хочу сказать, что наш многопрофильный лазарет работал как концлагерь. Вовсе нет. Но экстренная хирургия, реанимация, да и терапевтические отделения, контингент которых молодостью и силой духа не отличался, всё это поставляло покойников с завидным постоянством.
Время, что согласитесь логично, шло, и холодильная камера стала постепенно заполняться... Когда каталки перестали умещаться, их вывезли, а покойников стали класть сначала на пол, а когда и там место закончилось - друг на друга. Почему информация об этом вовремя не дошла до начальства? Так никто судьбой умерших особо не интересовался. Постоянная диагностическая работа, выписки, согласование консультаций, а тут ещё отчётно-выборная партийная суета - всё это затянуло! Да и живых вокруг навалом. А потом, о том, что творится в холодильной камере, знали только сёстры и санитарки. Отдежурив, они бежали домой - там им и своих забот хватало.
Нет, разумеется, некоторые родственники живо интересовались, когда можно будет придать земле усопшего. Но разве мало на сей счёт отмазок? Сложный диагноз, необходимость проведения дополнительных исследований, да и работы у патологоанатомов море - очередь пока не дошла...
Прошло ещё немного времени и до рапортов заведующего моргом руки, то есть очи главной врачихи наконец-то дошли. Ознакомившись с ворохом кричащих дурниной документов, она ничего лучшего не придумала, как заняться поиском виноватых. Таковые нашлись быстро, если не сказать мгновенно - в злодеев определили практически всех заведующих хирургическими отделениями.
Хирургические начальники, все как один, бросили работу и как журавли углом полетели к хирургическому заму, каждый по-своему высказывая свою преданность, а заодно стараясь максимально оправдаться и сбросить с себя столь тяжкие обвинения.
Но хирургический зам, мужик крутой и неразговорчивый, в две минуты одними жестами объяснил ходокам, что крайними их назначила сама - указательным пальцем он ткнул куда-то наверх, хотя кабинет главной врачихи находился напротив.
- Кто у нас определяет летальность? - громыхнул он. - Не хирургия ли? А кто в лидерах? Вторая? Не так ли?
Зав четвёртой хирургией хотел было вставить, что в их эндокринной лавке смертельных случаев вообще не было уже лет десять, но предусмотрительно промолчал. Момент не предвещал ничего хорошего...
Короче, все четверо загрустили и с предъявленными обвинениями понуро согласились.
Правда, остался извечно актуальный вопрос, заданный русской интеллигенцией ещё чёрти когда: что делать?
На этом пункте хирургический зам завис, причём конкретно. А четверо кандидатов наук, врачей высшей категории с огромным стажем и опытом молчали. Специально, демонстративно. Пусть голова болит у начальства!
Хирургический зам взял паузу для решения вопроса и метнулся к главной врачихе. Но та была обеспокоена предстоящим протаскиванием своей персоны в Верховный Совет. А это - похлеще каких-то усопших. Куда им торопиться? Они своё в очередях отстояли, все тропинки протоптали, отголосовали, отшустрили. У них впереди разве что бесконечность полного покоя. А тут - куй железо... Следовало позвонить кому надо, пообещать блага, заручиться поддержкой. А это вам не фунт изюма! Это - работа на износ, требующая полной отдачи. Поэтому вердикт простой - вывезти всех покойников в морг! Что тут сложного? А то прозекторы от безделья заржавели...
Вы спрашиваете - как? А что, девять замов сообща не могут решить такой простой вопрос?
И девять замов, посовещавшись, нашли единственно правильный выход - заказать бортовую машину с крытым верхом и пару-тройку грузчиков. Работяг за производство столь вредных работ премировать, но не молоком, конечно, а «сверхурочными» - на это дело аптеке поручили выписать пару литров спирта.
Ну, в принципе, вопрос можно считать решённым!
Но это в принципе...
Решение-то абсолютно верное, но как его выполнят?
* * *
Транспортную контору нашли быстро, благо она располагалась через дорогу в шаговой доступности. Договорились всё провернуть в ночь с субботы на воскресенье и ударили по рукам. Но, как всегда вмешалось это пресловутое «но»!
Что случилось у транспортников, так никто и не узнал, но бригада еле живых после вчерашнего и добавленного уже с утреца работяг, появились только утром в понедельник. И на открытом бортовом УАЗике!
А дальше...
Короче, переходим к чёрному юмору, к самому настоящему мракобесию, то есть к ужасам нашего городка.
Так вот, миновал я, значит, ворота больницы. И возле первого корпуса, того, что располагался ближе всех к дороге, увидел стоявший открытый бортовой УАЗик. В кузове лежало несколько трупов... А два в дупель пьяных работяги в выцветших телогрейках и грязных кирзовых сапогах деловито грузили очередного усопшего. Поражённый увиденным, я замер и продолжал тупо глазеть на происходящее. Следует заметить, что сначала покойников укладывали вдоль кузова, второй ряд шёл уже поперёк...
Больные, таращившиеся на происходящее изо всех окон, задавались риторическими вопросами, медленно осознавая, что с большей долей вероятности видят своё ближайшее и отнюдь не светлое будущее...
О мощном мозговом штурме, предпринятым руководством больницы, я разумеется не знал, а потому замер, не веря своим глазам!
Дальнейшие события развивались как простыня на ветру в прямом смысле этого слова. Закончив погрузку, работяги прикрыли груз тремя обильно проштампованными простынями и для верности положили на края по небольшому камушку.
Послышался надсадный кашель старого заводимого мотора, УАЗик вздрогнул, ожил, пару раз чихнул глушителем и, скрипя плохо смазанным нутром, неожиданно проворно рванул с места. То есть работяги повёзли свой бесценный груз - кучу представившихся перед Всевышним, в предпоследний путь, то есть в морг на вскрытие.
УАЗик лихо выкатил из ворот больницы и свернул на улицу. Шофёр в предвкушении хорошей выпивки довольно резко газанул, настолько резко, что встречным ветром одномоментно сдуло все три простыни... Метров через сто открытый бортовой катафалк ожидала небольшая пробка, машин пять. Остановились. Навстречу двигался переполненный автобус...
Следует заметить, что в то славное время средствам массовой информации не разрешалось печатать не только непроверенные слухи, но даже и реальные материалы, способные вызвать панику. Возможно, в каких-то отдалённых уголках нашей огромной страны происходили пожары в домах инвалидов, где-то по пьянке возникала стрельба из охотничьих ружей с жертвами, кого-то насиловали, кто-то пьяным замерзал в сугробе и случались жуткие аварии на трассах. С гор сходили лавины и сели, горели леса и затапливало целые районы. Не исключено, что возникали локальные эпидемии, но писать об этом практически под страхом смерти запрещалось - всё, что могло вызвать панику, категорически отсекалось. Грубо говоря, за базар можно было крупно ответить.
И в нашем случае о произошедшем, разумеется, никто в газеты не звонил, в «Эхо Москвы», которого слава тебе Господи как и финансирующего его Газпрома, ещё не было, не обращался и материалы в НТВ не передавал. Однако же в райком партии слухи всё же просочились. И практически мгновенно!
Короче, через полчаса в кабинете главной врачихи зазвонил телефон. Знаете, такой беленький, с гербом СССР вместо номеронабирателя. Звонили из неподалёку расположенного высокого во всех смыслах здания с единственным вопросом:
- Вы там что, совсем ох..ли!?
И далее такая же абсолютно непереводимая игра слов!
Когда главная врачиха полностью въехала в случившееся... Впрочем, погрузка-разгрузка к этому времени прошла успешно и закончилась, работяги получили свои законные два литра и, бесконечное количество раз перекрестившись, были таковы!
С горем пополам оправившись после первого потрясения, начальница всех живых, пребывающих между небом и землёй, а также мёртвых экстренно собрала партийное бюро с единственной целью - найти и уничтожить виновных. Но среди партийных бонз, этого особого отряда долгожителей, таковых не оказалось, и тогда волна чудовищных репрессий асфальтоукладочным катком прокатилась по всей больнице.
* * *
Непосредственных участников найти не удалось, за то косвенных набралось с три короба - все заведующие отделениями получили «на вид», все старшие сёстры схлопотали по выговору, всех лифтёров перевели на ставку и заставили пройти обучение по пожарной безопасности. Потом к этой славной когорте приплюсовали всех старших ординаторов - их нашлось единицы, но и им тоже нашли что вменить. Последними прикрутили сотрудников приёмного отделения - у них, оказывается, всегда хранились копии ключей от морозильной камеры! И это ко многому обязывало... Короче, «приёмники» схлопотали «за сокрытие»...
Кстати, не обошло нагоняя и самое уважаемое отделение больницы - патологоанатомическое. Его сотрудникам инкриминировалась слабая воспитательная работа среди младшего медицинского персонала.
Прозекторы все как один было возбухли - ну как воспитывать пожилого, прожившего жизнь пенсионера, тем более получившего такую тяжёлую травму?
Однако на робкие попытки сотрудников морга хоть как-то оправдаться, им тут же напомнили про массовый героизм бойцов Красной Армии в битве под Москвой зимой сорок первого...
Позже, согласовав на партбюро очередные «люли», вдули сотрудникам аптеки, а всем без исключения сотрудникам запретили во веки веков вспоминать эту трагическую, полную загробного мракобесия историю.
В общем, колючая проволока репрессий сначала опутала, а потом и напрочь скрутила всю больницу!
Единственные счастливчики, избежавшие даже косых взглядов, были все девять замов главного врача, начиная с особо уважаемого и почитаемого хирургического и заканчивая старым маразматиком по гражданской обороне, который уже лет десять как перестал узнавать даже себя самого... Эта шайка долгожителей и бездельников всегда была неприкасаема. Что бы ни случилось, их никогда не трогали. Так же произошло и на этот раз. За то все, оказавшиеся по иерархической лестнице ниже, как уже было сказано, получили по полной программе, и даже с добавкой!
К великому сожалению главной врачихи работяги, принимавшие участие в непосредственной погрузке усопших, оказались и для администрации, и для партийного бюро больницы абсолютно недосягаемы. Все они относились к транспортной конторе, начальство которой мгновенно открестилось от всех претензий и никого не выдало. Ну, действительно - какие к нам могут быть претензии? Работа выполнена в полном объёме, груз из точки А, согласно плану-заданию, перемещён в точку Б! То есть, получателю доставлен. Расчёт произведён. Никто никому ничего не должен. Ещё вопросы имеются? Что? Автотранспорт прибыл не в обговоренное время? Спишем на форс-мажор!
Итогом всей этой кутерьмы стал сокрушительный пролёт главной врачихи мимо Верховного Совета, где она почётно членствовала на протяжении многих лет и куда стремилась снова быть избранной. Во что бы то ни стало! До гробовой доски - лозунг власти советского времени!
Ну и, конечно же, слухи. А как без них? Чем старухам на скамеечке у подъезда ещё заняться?
Среди близлежащего населения леденящие душу истории ходили довольно долго. Сочиняли такие небылицы, что кровь стыла в жилах и переставала циркулировать по организму не только у слушателей, но и у самих рассказчиков! Типа, покойники по ночам, чаще в новолуние и при низкой облачности, сами шли в морг! Тишина, темнота и они идут! Молча, скрипя суставами... Многие клялись и божились, что видели это своими глазами! Да-да, вот вам крест! Своим ходом! Друг за дружкой, медленно, гуськом...
А на УАЗике-то везли уж тех, кто самостоятельно дойти не мог...
* * *
Прошло время, и сначала забылись самые острые вещи, а потом и всё остальное. Жизнь, что характерно, не прекратилась и потихоньку вошла в своё обычное русло. Много чего ещё интересного произошло в больнице. Мороз! Тогда замёрзли практически все корпуса. Больных развезли по другим стационарам, а молодёжь - сёстры и санитарки, да и интерны с ними на пару, вроде бы случайно проливали воду из вёдер на пол, превращая таким образом коридоры отделения в каток. И катались, хохоча от удовольствия...
Пожар, когда ночью, ни с того, ни с сего, сгорел огромный ангар. Тогда на дымящихся головешках нашли разве что обгоревшие остатки старой мебели. А по описи получалось, что огонь уничтожил два мерседесовских реанимобиля и кучу дорогущей зарубежной медицинской техники. Ну и по мелочам - шприцы, одноразовые простыни, халаты, бахилы. Да все разве упомнишь?
Однако наша мракобесная история с покойниками, наверное, никогда не померкнет. Правда, в архивах больницы вряд ли можно найти соответствующий протокол партийного бюро. Всё вымарали и из истории выкинули. А то, что передают из уст в уста старожилы и непосредственные участники тех грандиозных событий - бред, навет и гнусный вымысел.
Так что дать толковое распоряжение - это одно. А вот как его потом выполнят - со-овсем другое...
* * *
2020 г.