Сколько за последнее десятилетие мы дали концертов в музеях и библиотеках города Иваново, и сколько дали Уроков красоты в школах и иных учебных заведениях, – это мы не считали. Наверное, более полутора тысяч, если по два-три выступления в неделю и по шесть-семь месяцев в году. Все встречи были прекрасны – со взрослыми и детьми. Но были среди них особенно запомнившиеся.
Запомнилось выступление с Владимиром Павловым лет десять назад, в каком-то колледже. Пианино оказалась совершенно расстроенным, и Володе пришлось исполнять программу всухую (без фортепианного сопровождения). У нас бывали подобные варианты общения. В этих случаях мне приходилось заполнять паузы между вокалом более длительными разговорами на выбранную тему: о музыке, о красоте, о любви, о культуре, искусстве и т.п. Помогало знание стихов, оставшееся со школьной и студенческой (академической) скамьи, в том числе и французских поэтов-классиков.
Слушателей интересовало буквально всё: и вокал, и стихи, и сами исполнители. Всё для них было интересно и совершенно необычно. Когда было такое, чтобы на уроках звучал классический вокал, русские и итальянские песни, романсы, оперные арии! Чтобы можно было слушать, задавать вопросы, вести живую беседу с исполнителями. Чтобы в классе вдруг зазвучал итальянский, французский, немецкий язык, Ave Maria на латыни! И так здорово зазвучал!
Вот и сегодня слушали восторженно, не шелохнувшись. Со всех сторон выставили мобильные телефоны для записи – мы уже попали в историю. То и дело приоткрывалась дверь, и в класс заглядывали поражённые необычным действом студенты и педагоги. В конце концов классному руководителю пришлось встать на страже классных ворот снаружи и оттуда пресекать новые попытки вторжения. Володя пел, как всегда, великолепно, постоянно срывая овации зала. Кое-что досталось и мне – за компанию. В конце урока певца окружили возбужденные красотой слушатели и упросили остаться с ними ещё на один час. Педагоги были заодно с ними.
Каждый вокалист знает, что такое пение без сопровождения. И далеко не каждый способен на это. Особенно, когда выступление затягивается на продолжительное время. Володя прекрасно справлялся с сольным вокалом, но мне пришлось больше внимания слушателей переводить на себя. Обоим приходилось импровизировать, поскольку подобный вариант был не запланирован. В общем, выдержали двойную нагрузку. Оставили, как всегда, кучу автографов. Дали добрые пожелания слушателям. Как только открыли дверь, в класс сразу ввалилось несколько десятков студентов и педагогов из коридора. Оказывается, целый урок стояли и слушали – с первого и с третьего этажа. Директор разрешил в виде исключения, догадываясь, что подобного они больше и не услышат в течение жизни. Я думаю, что так оно и будет в действительности. Такие яркие голоса, как у Павлова, в масштабе нашего города могут появиться раз в столетие. Двадцать лет прошло – ничего подобного пока нет.
Ещё вспоминаются наши репетиции в малом зале музыкального училища. Был светлый период, лет семь назад, когда нам любезно разрешили позаниматься в этом престижном музыкальном учреждении. Занимались по воскресеньям, в апреле, по 3-4 часа в день. Была попытка сделать там наши первые музыкальные записи. Три воскресенья я посвятил своей фортепианной программе – отвел душу за хорошим инструментом; дважды встретился с Элеонорой Николаевной Софроновой, и дважды – с Володей Павловым. Последняя встреча оказалась для нас знаменательной.
Во-первых, удалось записать значительную часть Володиной программы. Хотя он и сильно сопротивлялся этому. Может, от переизбытка чувств у него не всё хорошо звучало, – но всё равно, мне показалось «здорово». Здорово – для наших их условий: сходу, без репетиции в этом зале, на фотоаппарат, без опыта записи и т.д. и т.п.
В какой-то момент работы нас стал отвлекать неопределённой шум за окном: что-то кричали и стучали. Мне трудно было вставать из-за рояля, а Володя заглянул из любопытства в окно:
– Там, внизу (мы на третьем этаже репетировали) целая толпа собралась, – докладывает мне, – руками машут, хлопают. Неужели, это нам?!
Попробовали спеть ещё для души, – без записи. И итальянские песни, и испанскую гитару, и Леонкавалло, и Каварадосси, и в русскую «Тройку»... Пели минут двадцать, сколько хватило у Володи сил. И публика всё не расходилась. Возможно, она постепенно обновлялась. Окно из зала выходило, по-моему, не на улицу, а в какой-то двор. Видимо, Володино пение привлекло внимание местных жителей, а, может быть, и частично прохожих. Вовочка был безусловно доволен. Целый концерт дал, да ещё в стенах такого заведения, да ещё в сольном варианте. И как приняли!
Мы отработали в целом в этот день часа три, а то и больше. Приходилось пользоваться благоприятным моментом, пока пускают. Спускаемся к выходу. Отдаём ключи вахтерше, благодарим, а она нам:
– Чего это вы там сегодня распелись, отбою от прохожих не было, всё к вам наверх рвались – «Московских певцов слушать». И не один раз врывались!
– Да, нет, – говорю, – никаких концертов. Это любители репетируют.
Так и не поверили – ничего себе, любители! Такой голос только с большой сцены можно услышать...
Для нас это и была большая сцена. Выходить вдвоём, на большее мы не решались. Володя, правда, выступал при большой аудитории: и с хором Троицкого, и с Валентиной Кирилловной Брянцевой. И никаких микрофонов ему не требовалось. Он никогда не искажал техникой своего чудного голоса... Вот и сегодня вызвал восторг неожиданных слушателей!