Было около десяти часов воскресного утра, когда из третьего подъезда дома номер сорок семь вышла молодая женщина. В руках у неё был свёрнутый пакет, внутри которого лежал кошелёк.
Магазин находился неподалёку от дома, но шла она очень неторопливо. Вдыхала лёгкий ветерок, водила несколько отрешённым взглядом по соседним подъездам, пустой детской площадке. Рассматривала шевелящееся от ветра постельное бельё, которое вывесила поутру какая-то радивая хозяйка.
Погода радовала своей неожиданной для середины апреля теплотой. На девушке была надета лёгкая курточка с капюшоном, спортивные брюки и скромные кроссовки. Очевидно она не собиралась долго выгуливаться.
Наконец, она оказалась перед дверью частного магазинчика, замедлилась на входе. Дверь ей открыл какой-то подоспевший утренний покупатель.
Женщина дважды обошла небольшой зал по кругу. Казалось, что она забыла, что собиралась купить, и мучительно вспоминала. Потом, видимо, нужный список продуктов родился в голове, и она сложила в корзинку курицу, хлеб, несколько огурцов, пачку макарон, томатную пасту, лук, влажные салфетки и коробку овсянки.
В очереди их было всего двое. Она безучастно разглядывала серую конструкцию, висящую над прилавком. Продавец назвала сумму покупки и спросила:
— Что-то ещё?
— Пачку сигарет.
— Каких?
Женщина курила последний раз давно, лет десять назад. Да и тогда это было скорее баловство с подружками на танцах. Сейчас она не могла вспомнить ни одного современного названия сигарет. В голову лезло то, что курил когда-то отец.
— Родопи... Стюардесса... — робко перечисляла она.
Молоденькая продавщица смотрела с недоумением.
— Дайте любые, — сдалась женщина.
— «KISS» подойдёт?
— Ага. И зажигалку.
«Они назвали эту гадость поцелуем, как странно», — мелькнула мысль.
Она расплатилась и вышла на улицу. Солнце лениво пробивалась сквозь мирные белые тучки.
Женщина села на лавочку, стоящую неподалёку от магазина, поставила рядом пакет с продуктами. Немного поковырялась, распаковывая пачку. Достала тонкую сигарету и закурила. Странно, но дым проникал в лёгкие, не вызывая кашля или неприятных ощущений. Наоборот, лёгкий холодок скользящий по языку и нёбу, нырял внутрь, совершенно не создавая неудобства.
Она курила медленно, мелко затягиваясь и тихонько выдыхая дым.
Оставшийся окурок тщательно затушила о землю и кинула в урну. Затем встала, взяла пакет с продуктами и пошла в сторону остановки.
Спустя час местный бомж Степан возрадовался, обнаружив на скамейке подарок в виде едва початой пачки сигарет и зажигалки. Он счёл это даром небес и после вспоминал счастливый день довольно часто.
Женщина прошла в самый конец автобуса. Она ехала, наблюдая за каждым, кто входил. Народу сначала было немного, но по мере приближения к центру города автобус наполнялся. Было много пожилых дам, ехавших на рынок. Женщина уступила место одной из старушек. Та поблагодарила и принялась рассказывать что-то о внуках, которые очень любят свежие фрукты. О том, что кроме неё побаловать их некому. О том, что они шкодные до ужаса, но всё равно хорошие. Женщина слушала, задумчиво улыбаясь.
В центре автобус опустел, и она снова села. В этот момент зазвонил телефон. Она посмотрела на экран и, отключив звук, убрала его в карман.
До конечки женщина доехала одна. На остановке огляделась, постояла несколько минут, затем двинулась в сторону трассы.
Машины равнодушно неслись мимо бредущей вдоль дороги женщины с хозяйственным пакетом в руках. Она шла около часа и, наконец, повернулась навстречу движению и подняла руку. Почти сразу, проехав вперёд неё несколько метров, остановился КамАЗ. Она двинулась к нему мелкими перебежками.
— Довезёте? — спросила женщина, едва перекрикивая шум дороги и большегруза.
— Запрыгивай! — пожилой мужчина с тёмным, загорелым лицом широко улыбался.
И она запрыгнула...