Комплект
фото из сети
Все люди одинаковы только с точки зрения акулы. Может, еще могильного червя… В реальности – ничего подобного. Представители рода человеческого делятся на две большие части. Нет, не буквально, бензопилой, а в переносном смысле. По основополагающему признаку. Угадаете, что за критерий такой?
Нет, не на мужчин и женщин. Это слишком просто… И не по цвету кожи. Вероисповедание тоже ни при чем. Алкоголики и трезвенники? Ближе, но все равно не то. Кто сказал – живые и мертвые? Надеюсь, не всерьез… Табачники с наркоманами? А что, есть разница? Есть-таки? Ладно, но тоже не подходит…
В основе – привязанность, любовь! Не торопитесь, «гомо» и «гетеро» не в счет. Имеется в виду любовь к братьям нашим меньшим. Теперь всем понятно? Да-да, собачники и кошатники.
Первые обожают и держат у себя Рексов с Жучками, вторые – Барсиков с Мурками. Психологи находят и особенности характера, у одних привычку командовать, у других – к свободе, и много чего еще. Но все проистекает из свойств именно не хозяев, а питомцев. Собачонка – та самовольно шагу не ступит, ждет приказа. Кошка – исключительно сама по себе. Псине велишь «сидеть», «лежать», «гавкать» – исполняет. «Фас» еще, не дай боже. А мурлыке говори не говори… Глянет надменно, и растворилась, одна чеширская ухмылочка осталась. Вышколенная собака – слышишь на каждом шагу. А вышколенный кот?
Так и их владельцы, старшие братья. Одни обучаемы, послушны, другие – увы… Человек, считающийся венцом творения – прежде всего животное. Млекопитающее. Но мыслить, говорят, из всей фауны свойственно только ему. Он себе это свойство присвоил, ярлычок подклеил. «Хомо» я, и не просто, а «сапиенс»! И как бы выделяется наш вид среди неразумных важнейшей способностью – к пониманию и учению. А Владимира Ильича помните? Он что говорил? «Учиться, учиться и учиться!» Почему трижды, задумывались? А потому что с первого раза не доходит! Вот вам и сапиенс…
Все эти размышления не для сотрясения воздуха. Среди кошек, собак, обезьян, крыс и прочих божьих тварей, над которыми мерзавцы в белых халатах издеваются в лабораториях, ни одна не станет раз за разом повторять свои ошибки. Крысу разок возле кормушки током долбани – больше не подойдет. А сапиенс? И в лоб ему, и по лбу, а он все лезет! Грабли – чисто наш, людской инструмент. Ныне, и присно, и во веки веков!
Это я с досады. С детства с котами-кошками, от собачьей братии сплошь бяки, но наука всё не впрок… Одна классные штаны порвала, другая вообще обос… простите, намочила. Пугали до икоты, покусывали… Жратву любимую из-под носа воровали. А все тянет к ним, негодным.
Дело было в пятницу… Нет, точнее в субботнее раннее утро, неизбежное после пятницы двадцать третьего. Всё те же грабли. Сам, сам во всем виноват! Как какое двадцать третье?! Февраля, разумеется, какое же еще!
Начнем по порядку. Как водится, ничто не предвещало беды. За исключением того, что наши «защитники Отечества» вернулись домой до срока. Практически засветло. И менее натруженными (или нагруженными), чем ожидалось. Могли самостоятельно передвигаться и шевелить не только языком, но и конечностями.
Сама собой возникла продуктивная мысль – необходимо добавить. Отметить пошире, углубить-усугубить. Компании в таких случаях образуются стремительно, тем более хозяин грядущего застолья имел завидный талант командира, в недавнем прошлом военачальника.
Мужчины, они ведь тоже все разные. Я не о лысых-волосатых. Мое распределение посерьезнее. Сильный пол, за редкими исключениями, можно смело делить на две основные категории: «А» – сигнальщики и «Б» – горнисты. Отличий несколько, суть поясню кратко. Одни – ведущие, другие – ведомые. Первые предпочитают из стакана, желательно налитого до краев. Его полагается поднять на уровень лица и пристально взглянуть собеседнику в глаза со словами:
– Ну, будем! – таким вот образом подавая пример. Вариантов текста неисчислимое множество, важно главное. Это – не тост, а именно сигнал. Команда. Типа: «К бою!», «Делай как я!» В атаку, на штурм, на абордаж… Понятно, да? В основе – краткость.
А остальные? Те не то чтобы сами не могут или не хотят. И хотят, и могут, и всегда готовы, но им нужен лидер, а уж по зову пойдут хоть в огонь, хоть в воду. Зачастую предпочитают из горлышка, держа прижатые к губам пол-литра (бывает и ноль семь) строго под углом сорок пять градусов к горизонту. Что напоминает? Правильно, пионерский горн…
Гостей сильно уговаривать не приходилось – кто оказывался дома и был в состоянии дойти, присоединялись. Выпить-закусить бралось с собой, и стол накрылся обильный, разнообразный и хмельной. Попить-поесть-попеть-поплясать собрался ровно десяток. Число четное, ведь защитники в такой день по одному не ходят. Исключительно с оруженосцем-телохранителем. Вернее, с оружехранительницей-телоноской.
Перемудрил? Ладно, с женой, так понятнее. Ибо кто еще способен вынести всю широту души подвыпившего героя в основном придуманных баталий... А после наступления неизбежной кондиции донести бесчувственное тело до родного угла? И желанного дивана... Она, боевая подруга. Недаром Богословский с Кумачом про них сочинили: «если выпили други, сумеют подруги»… И так далее. Мы по ходу спели, очень чувствительно.
Чтобы окончательно узаконить предстоящую всенощную, заглянули в календарь. Обнаружилось: в этот зимний вечер повод-таки есть! И не один, даже помимо уже отмеченного всесоюзного.
Законное право гульнуть давали: первое – годовщина замечательного открытия небезызвестного Рудольфа Дизеля – а как бы иначе ездили все наши танки, самоходки и бээмпэ? Заодно с мирными комбайнами и прочими тракторами. Далее: не случись в восемнадцатом Брестского мира – может, нашей страны как таковой и на свете бы не было?
И за океаном, оказывается, не сидели сложа руки – героически «отражали мексиканских агрессоров». Правда, аж в позапрошлом веке.. Кто-то предложил нетрадиционный поминальный подход – девять дней по Святому Валентину… Но главный посыл выдал все-таки глава дома. Григорий, крепкий во всех отношениях отставной артиллерист, глубокомысленно изрек:
– Известно ли вам, уважаемые, что сегодня ровно шестьсот восемнадцать лет со дня рождения солнцеликого Монтесумы первого? Тлатоани древних ацтеков? Поясняю: тлатоани – по-ихнему царь! Или король.
Признаться, такими познаниями никто из собравшихся не обладал… Оратор продолжил.
– Кроме прочих достоинств, среди коих выделялись чревоугодие и многоженство, сей правитель вошел в историю несравненной афористичностью высказываний, во множестве дошедших до наших дней…
Витиевато! Так гостям стал известен автор одного из самых демографически полезных человечеству афоризмов. В смысле продления рода. Привожу полностью: «Один индеец под одним одеялом замерзает, а два индейца – никогда!» Просвещенный организатор усилил впечатление.
– Кстати, народная молва в сквере у нашего пивбара приписывает эти золотые слова ему же. По крайней мере, никто не возражает…
После такого начала застолье просто обязано было раскатиться во всю ширь. Так и вышло. К двум пополуночи не пили и оставались более-менее при соображении двое. Один из них, увы – я. Намедни зав. отделением уговорил подежурить в предстоящую субботу, я, лопух, и согласился. Поэтому пришлось остановиться, а поскольку был с женой, поинтересовался:
– Слушай, может, нам пора до дому, баиньки? – лучше бы не спрашивал!
– Ты, часом, не забыл, что я тоже погоны имею?! Так вот, сегодня моя очередь! Не мешай веселиться, изверг!
Надо уточнить, что в Союзе звания лейтенантов запаса присваивалось по окончании мединститута всем выпускникам. Независимо от пола. А по мере течения времени военкоматы их еще и повышали. Так моя соратница и стала старшим лейтенантом медицинской службы… И не возразишь ничего!
Пришлось заткнуться и тишком удалиться в уголок, на диванчик, где я и прилег до утра. Компанию составил второй непьющий. Он единственный в тот вечер грустил, временами почти плакал, даже скулил, как собака. Потому как собакой и был. Молодой, рыжий, по-своему красивый стаффордширский терьер по кличке Лорд.
Приходя в гости, непременно принято хвалить – мебель, обои, люстры, шторы, блюда… Домашнюю живность, в первую очередь. После хозяйки. Комплиментов вышедшему встречать собутыльников питомцу досталось немерено, что повлекло информацию о происхождении как самого «мальчика», так и породы в целом.
Щенка три года назад подарили Грише бывшие сослуживцы. А разводились мужественные четвероногие воины с глубокой древности исключительно для поединков – с себе подобными, быками, дикими хищниками вплоть до львов, а также, оказывается, гладиаторских боев. Сомнения аудитории кинолог развеял решающим аргументом:
– Можете мне поверить! Истинная правда, гадом буду…
Несмотря на предопределенный породой изначально бойцовский характер, из малыша воспитали не охранника, скорее товарища в играх и прогулках. Поэтому агрессии к непрошеному соседу по диванчику лобастый не проявил. Наоборот, облизал меня практически с ног до головы, а потом уткнулся головой в живот и уснул. Я тоже вздремнул часок-другой. На рассвете Лорд решил приступить к гигиеническим процедурам, и стало не до сна – попробуй-ка дремать, когда тебя умывают горячим шершавым языком.
У пса, видимо из-за сухого воздуха пополам с табачным дымом, в то утро здорово покраснели глаза. Стаффордам достались еще и печальные от природы. На это я обратил внимание, и, сделав умный вид, полез к хозяевам с поучениями.
– И не стыдно вам, довели песика до ручки… Не кормите, небось, вон и глазки у бедненького опухли, красные от слез!
– Ты не все знаешь, – возразил Гриша, – Бедняга писать-какать хочет, а мне его из-за вас, гуляк, вывести некогда… Сам вот потерпи часиков семь-восемь, посмотрим, какие у тебя глазёнки сделаются!
Вот тут-то я и совершил роковую ошибку. Недаром сказано: язык мой – враг мой…
– Так давайте я с ним пройдусь. Шестой час уже, мне скоро на работу. Заодно освежусь, и в качестве зарядки… А вы пока кофейку организуйте.
Подозрительная готовность, с которой собачники согласились, должна бы насторожить, но мужчинам вообще не свойственно внимать голосу рассудка. Получив «добро» и короткий инструктаж о маршруте, я с рыжим аристократом на поводке отправился в первую в жизни подобную экспедицию. И последнюю, клянусь всем святым на свете!
Уже с порога, пользуясь возможностью избежать возмездия, покритиковал выпивох. Сам, понятно, пра-авильный такой…
– Вам, между прочим, тоже пора бы тормознуть… Полюбуйтесь на себя – глаза красные, рожи отечные… Для полного комплекта только фингалов не хватает! – и мигом за дверь.
Поначалу все шло на удивление гладко. Еще и потому, что за ночь выпал снег, и из-за перепада температур местами образовался приличный гололед. Метров пятьсот Лорд чинно продвигался в направлении ближнего лесочка. Он так и называется «собачий», сразу понятно, каким целям служит… А потом, пробегая перекресток, пес узрел на параллельной улочке четвероногую, как оказалось, подружку… Пушистая такая, беленькая. Снегурочка!
Вообще, китайцы – большие затейники. Придумали и наделали массу всяких полезных вещиц. Например, теперь у всех собаководов в ходу особые поводки, наподобие рулеток. Можно регулировать длину, как заблагорассудится, хоть метр, хоть километр. А в то утро мне вручили обычный кожаный ремешок, метров семь-восемь, и его избыток я сдуру намотал на руку.
Григорий, инструктируя добровольца, дал ряд ценных указаний.
– Лордик наш еще молодой совсем, игривый, может дергаться туда-сюда. Ты ему воли особо не давай. Скажи построже: «Рядом!», придержи, и пойдет как миленький…
Иногда размер в пьесе играет главную роль. Как в комедии, фарсе, так и в трагедии. Гриша с женой, создавая семью, подбирали пару по принципу «берешь в руки – маешь вещь». Оба крупненькие или, если помягче, дородные. Габаритные. Он так и вовсе. Со мной сравнить – примерно вдвое. Ему песик в сорок кило весом – будто для меня котенок…
Мохнатая белокурая бестия призывно тявкнула… Робкая попытка «придержать» ухажера безнадежно провалилась. И запоздалый вопль: «Куда, блин!.. … ! Рядом!» ничего не изменил. Вдобавок гололед… После мощного рывка как раз с этими словами на устах я полетел кувырком и с размаху врезался в угловатую бетонную тумбу.
Бытует мнение: якобы в последний предсмертный миг перед глазами погибающего пролетает вся жизнь. Хотя пережившие клиническую смерть об этом помалкивают. Всё больше про какую-то трубу бормочут. Мое мнение на этот счет: враки! Но кое-что, безусловно, вспоминается. Не обязательно перед смертью, достаточно хорошего пенделя.
Мне в ту секунду привиделась детская игрушка. Такая, наверно, у всех была: картонная трубка, с одной стороны дырочка, в нее смотришь, крутишь, а другой конец направляешь на свет... внутри таинственно шуршит, и в дырочку видно такое! Узоры необыкновенной красоты и яркости. Ага, конечно, калейдоскоп. Я, когда подрос, заинтересовался, как это все образуется. Разобрал. Сломал, ясное дело. И был крупно разочарован. Всего и было там – три длинных зеркальца да пригоршня цветных стеклышек… Как и все прекрасное, между прочим. Взять ту же Джоконду. Тряпка, смазанная масляными красками. Лаком еще потянули, потрескалось со временем. А туда же: тайна, улыбка… Лажа! Про черный квадрат вообще молчу.
Да, фейерверк удался на славу. Индивидуальный, без пушечного грохота и гари, но по части вспышек с искрами – супер! Тетка, гулявавшая с белой собачкой, подбежала, помогла подняться. Лорда привела, за ухо. Хулиган, чувствуя вину, стал шелковый. Не упирался, мигом поделал свои дела и виляет, кобелья морда: «Все, готов завтракать! А может, еще погуляем?..»
Хорошо, снежок лежал чистенький, беленький, холодненький. Я малость подпортил пейзаж, покрасил кровью полоску с полгектара. И, мечтая о лодке, реке и амплуа Герасима, с ужасом осознал: зрение заметно поубавилось. Ровно наполовину, как у пушкинских ткачихи с поварихой.
Триумфальным наше возвращение не назовешь, но вот фурор – состоялся! Увидав мою обновленную наружность, компания мигом протрезвела. Всполошились, накинулись с йодом, бинтами, чуть ли не гипсом… А женка, убедившись: глаз все же цел, посочувствовала. Чисто по-женски…
– О-о-о, а вот и фингальчик, для комплекта! Так это ты за ним ходил?