Мы проснулись в субботу в 6 утра и стали обсуждать, что будем есть на завтрак. Потом мы приготовили и съели завтрак и стали обсуждать его достоинства. Потом мы стали обсуждать, что будем есть на обед, а когда приготовили и съели обед, долго и душевно говорили до ужина о качестве обеда. Незаметно разговор перетек в обсуждение того, что будем есть на ужин. Ужин готовить не хотелось, но мы его приготовили и съели, чтобы потом вплоть до отхода ко сну беседовать о его достоинствах.
Франс Мураак "Неоконченный роман". 1928 г.
Компания «Мимимизингер» прислала письмо: «Поздравляем, вы накопили 1000 балов и теперь можете совершить мимими-покупки в нашем интернет-магазине совершенно бесплатно».
- Я ничего не копил, - пишу им.
- Нет накопили, -отвечают мне.
- Как, - спрашиваю, - у меня даже в банке депозита нет.
- В банке нет, а у нас есть!
- Вы идиоты, - спрашиваю.
- Купите мимимишек, они вам понравятся. За одного мимимишку дают пять масок.
- За баллы?
- А, да, за баллы!
- Пожалуйста, - отвечаю, - ничего не копите без моего ведома, а то придется платить налоги.
- Мы не можем, - отвечают.
- Почему?
- Мимимизингер вас любит.
- Идите в задницу.
- Мы любим вас, до встречи!
**
Я проснулся поздно, в 6 утра.
Кот сказал, что я идиот
Пропустил рассвет,
Жена сказала, что я кашляю
И не даю спать.
Соседка уже поливала цветы
Сосед уже курил на крыльце.
Передо мной гудела акация.
Тысячи пчел опыляли ее.
О этот акациевый мед!
Он может четыре года
Не засахариваться
А на вкус напоминает
Лимонад «Колокольчик»
Из советского детства.
Я выпустил кота на улицу,
Подошел к акации
Мне вдруг стало казаться,
Что я неправильно живу.
Я вернулся в дом
Открыл Большую Советскую Энциклопедию
И стал разбираться,
Что такое жизнь.
Оказывается, во всем виноваты
Прокариоты, а я страдаю.
Чертовы прокариоты.
Я поднял голову
И зажмурившись уставился на Солнце
Ничего не было видно.
Только яркий круг.
Только прокариоты.
**
Когда на Земле
закончатся все войны
И все остроголовые истребят
Всех тупоголовых
А тупоголовые истребят
Всех остроголовых
Меня отправят заключать мир.
Я надену пиджак в клеточку
Возьму подмышку кота
(он хороший переговорщик)
и побреду
на правительственный брифинг
"Дайте им по ****у" -
Воскликнут тупоголовые.
"ОМ", - отвечу я.
"Дайте им по ****у" -
Воскликнут остроголовые.
"ОМ", - отвечу я.
И тогда остроголовые
И тупоголовые
Сообща начнут ****ить меня.
И воцарится мир.
- Чего ты там постоянно шепчешь под нос.
- Общаюсь с духами.
- И что они говорят?
- Пожри чего-нибудь, пожри чего-нибудь.
Хозяин квартиры купил нам новый холодильник. Мы хорошие, мы тихие, мы исправно платим квартплату, наш кот не дерет диваны. Старый холодильник был ржавый и чудовищно гремел, невозможно заснуть. Новый холодильник тих и спокоен, как белорус. Он светел, он молчалив, он мало жрет электричества. Мы с любовью переложили в него продукты. У нового холодильника только один недостаток. Невозможно пройти мимо, чтобы не открыть дверцу и не полюбоваться содержимым.
Позавчера встал в 6-02, вчера в 5-45, сегодня в 5-34. Что дальше? Утренняя дойка коров? Походы с ружьишком и Трезором по Крымским горам? Когда я ложусь в 20-30 спать, жена в страхе просит меня подождать хотя бы до 22.
Купите ваше счастье! Минус 40%. То ли заряд у счастья упал, то ли подешевело, то ли скилы выдохлись.
Стал садиться телефон, а он мне нужен для работы. Встал пошел в спальню (зарядка в спальне на прикроватной тумбочке). По дороге зашел на кухню, пожевал колбасы, потом в туалет (ну понятно зачем), потом в ванную (вымыть руки), потом в гостиную (погладить кота), потом остановился в спальне, подошел к открытому окну и долго смотрел на небо. Облака, птички, виноград, лабрадор соседский лает, с детьми играет. красиво. Задумался. Пропел Веню Дыркна. Вернулся к рабочему столу без нужной мне зарядки. Бля.
Роман мой с учительницей был странный и безответный. Когда она вела урок, что-то ныло у меня в груди. Горло схватывало, числа не складывались. О этот строгий костюмчик с юбкой, о эта белая рубашка с рюшами! Я томно вздыхал и не отводил от нее глаз, хотя моя соседка по парте Валечка постоянно меня подкармливала юбилейными печеньками и бутербродами с докторской колбасой. Из-за стыдных чувств к учительнице, я учился плохо, а выходя к доске отвечать урок, краснел, путался, потел и заикался. Татьяна Иванова смотрела на меня, поправляла очки и спрашивала: «Что ж ты Слава, ты же все знаешь». Чувства свои я никак не мог выразить, но постоянно вытирал доску для Татьяны Ивановны, за что подвергался от одноклассников остракизму. Когда нас выпускали из начальной школы (из третьего класса) я написал сочинение, как я люблю Татьяну Ивановну. Она рыдала и весь класс рыдал. После этого сочинения Татьяна Иванова всегда останавливала меня в школе и спрашивала, как идут мои дела в старших классах. Но было поздно. Было поздно.
Я неправильный южанин. Я купил бутылку инкермановского белого муската 0,75 и пью его уже третьи сутки, разбавляя пепси-колой. Меня даже греком назвать нельзя. Я московский манкурт.
Родители едут ко мне на дачу. Они любят мою дачу, потому что на втором этаже у меня музей. Старая печатная машинка Ундервуд, радиола «Вега», радиоприемник «ВЭФ», настроенный на Севу Новгородцева, подписки «Нового мира» и «Техники молодежи», старый ГДРовский плащ, дубовый стеллаж, оставшийся от деда, медный самовар и сифон для газирования воды (правда без капсул). Вот сейчас войдет мама с банкой земляничного варенья, мы испечем сырники на домашнем твороге с ближайшего совхоза и пойдем пить чай на второй этаж. Папа отлучится в сарай и будет налаживать рыбные снасти. Я поставлю грампластинку Лейся Песня «качается вагон, стучат колеса глухо», я подразню в клетке волнистого попугайчика, и он защебечет чирик-чик-чик, я положу на колени кота и он от меня не сбежит, я буду слушать, как родители готовятся к посадке картофеля (они уже лет 50 каждую весну готовятся к посадке картофеля), я буду есть сырники, макать их в варенье, перебирать старые фотографии (у меня на даче альбомы с фотографиями) и мне будет от этого хорошо и тепло, будто я никуда не уезжал и совсем не вырос.
«Славушка», - скажет мне мама, - и проведет мне по макушке.
«Подсекай», - крикнет папа и хлопнет меня по макушке.
Я сижу, изнемогая от тридцатиградусной жары в тени винограда и пью холодный зеленый чай со льдом.
Рядом за забором проходит неунывающий южанин.
Неожиданно он останавливается и активно жестикулируя спрашивает:
- Извините, а там есть выход на Пушкинскую
Южанин тычет пальцем в проход между домами.
Мои мысли медленны, моя голова раскалена, я с трудом под полуденным солнцем поднимаю веки.
- Извините, - еще раз говорит южанин, - там на Пушкинскую выход-то есть.
Я поднимаю стакан с холодным зеленым чаем, делаю глоток. Южанин смотрит на меня с надеждой.
- Есть да, - говорит он сам себе, кивает и стремительно уходит.
Я отпил глоток, я ставлю стакан на стол. Жара.
Южанин доходит до угла дома, видит, что проход есть. Оборачивается и говорит мне:
- Спасибо.
В карантин я зарос, и жена отправила меня на авито за машинкой. Меня одели в костюм химзащиты, выдали шлем и резиновые перчатки.
- И еще, - сказала жена, - посмотри ему в глаза.
- Зачем, - промычал я из шлема.
- У него должны быть добрые глаза. Ты же машинку не сможешь проверить.
- А если он будет в маске?
- Ну глаза-то буду видны.
- Видны, - кивнул я из шлема.
Я шел по Южному городу в костюме химзащиты. Было жарко. В перчатках потели руки. Но мне было хорошо, потому что я шел за машинкой.
На месте встречи долго никого не было, а потом пришел мальчик. Он странно посмотрел на меня из-под маски. У него были добрые хорошие глаза. Он передал мне машинку, и я пошел домой.
- У него были добрые глаза, - спросила меня жена, опрыскивая машинку спиртом.
- Добрые, - промычал я, снимая шлем. Я был потен и грязен.
Через два дня, когда машинка вылежалась от коронавируса, жена подстригла меня просто и быстро.
Вжик-вжик сверху и налысо затылок и виски.
Я посмотрел в зеркало, на меня смотрел Шварц.
- I'll be back, - сказал я.
- Только маску не забудь надеть, - сказала мне жена, продувая машинку.
В субботу жарил шашлыки. Свинину на кости. Почему бы мне не пожарить в субботу шашлыки. Сходил на Центральный рынок, купил мясо, уголь. Вытащил из подвала мангал, разжег угли, положил решетку на мангал. Сижу жду. Угли тлеют, мясо готовится, сорок минут уже сижу, час сижу, хоть бы хны.
Выходит сосед Лёха:
- Что-то долго ты шашлык жаришь Слава.
- Самое лучшее мясо готовится на медленном огне, - отвечаю.
- Но не час же, - говорит Леха.
- Нормуль, - отвечаю.
- Ну ты хоть бы помахал чем.
«Точно», - думаю, - «надо махать».
Вынес фанерку, стал махать, не помогает.
- Не та у тебя махалка, - говорит Леха
Уходит и выносит фен.
- Зачем тебе фен, -спрашиваю.
- Постой, - отвечает Лёха.
Перелез через забор, врубил фен, направил на угли.
Буквально через минуту угли раскраснелись.
Свинина на кости приготовилась за 5 минут.
- Спасибо, - говорю Лехе, - снимая шашлык с мангала.
- Постой, - говорит Леха мне в спину.
- Чего – спрашиваю.
- Мне две корейки.
- За что?
- За фен.
Ну дал ему две корейки и сто грамм налил.
- Ты сильней меня, - сказал я коту, - я стар, я слаб, я измучен табаком и алкоголем, а ты быстр, ловок и умен.
Утром я, как всегда, в 6 утра вышел на крыльцо, сел за столик. Я пил кофе, кот сидел возле моих ног и смотрел на мир. Он уже 9 месяцев в Южном городе сидит у моих ног и смотрит на мир. Там за забором ходят кошки и голуби, цветет акация, вьется виноград, поют птицы, шуршит метлой дворник, соседка поливает цветник. Мы просто сидим и смотрим.
И вдруг сегодня кот неожиданно легко и непринужденно перепрыгнул через забор и просто пошел. Он шел в даль двора, грациозно и неспеша, а я открыл рот и наблюдал за ним, пока выпавшая изо рта сигарета не прожгла мне брюки.
Я закричал, скинул сигарету, побежал в дом за ключами от калитки и бросился догонять кота, хотя он никуда не спешил. Он неторопливо уходил в даль. Видимо кота всё достало.
Я догнал кота, подхватил под передние лапы и запер в доме. Нефиг. Он кастрированный, болезненный, нечего ему бродить по двору. Запер кота и не выпускал на улицу весь день. Кот просился, возмущался, но я решил его наказать. Я сильный, я твердый, я человек, я умнее и мужественнее кота.
Когда солнце уже заходился за горизонт, я вдруг услышал, как кто-то стучит мне в окно. Стучали настойчиво и требовательно.
Идти не хотелось, но я вышел и увидел, как мой болезненный, запертый в доме кот за забором с успехом отбивается от двух огромных и бродячих кобелей.
Отогнал псов, забрал кота, дал ему пендель.
Как вылез? Как очутился за забором? Зачем? Почему? Природа.
Вот сижу и говорю себе, что кот сильнее и настойчивее меня.
Карантин. Тоска. Чемпионат Белоруссии по футболу. Я закрыл глаза. Я вижу Роналдо, Месси и Гарета Бэйла. Мне хорошо. Я рад и весел. Я открываю глаза и вижу Рондкевича, Миссевича и Бейлецких. Они не спешны. Они солидны. Где мои чипсы и пиво.
Боже, боже снимают карантин
А я ни разу не появился
В скайпе.
Боже боже снимают карантин
А я ни разу не появился
В зуме.
Что мне делать теперь
Ведь годы летят.
Что мне делать теперь
Лучшие годы летят
Ни разу в зуме, ни разу в скайпе
Ни разу нигде.
Надо спешить, надо спешить
Надо спешить.
**
Я купил пармской ветчины
На Центральном рынке Южного города
Её сделала какая-то хохлушка
Поселка Генеральское
Солнечного Крыма
И когда я пришел домой
То жена отрезала тонкую полоску
И сказала, что она лучше пармской
Что она ничего не ела
Более вкусного и замечательного
А ей можно верить
Ведь она была и в Парме
И в Болонье и в Осло
И в Рио-де-Жанейро
И еще хрен знает где
Я снял резиновые перчатки
Маску, проспиртовал ладони
Я тоже попробовал пармской ветчины
И мне показалось, что я лечу в Италию
В солнечную Флоренцию
В Галерею Уффици
В Museo di San Marco
«Всё закончится», - сказа мне кот, -
«Всё закончится».
Я полюбил маску. Я ходил сегодня в ней весь день. Дышал ртом, дышал носом, ел в маске, спал в маске, курил в маске, пил пиво в маске, работал в маске. Когда жена захотела забрать маску себе, я её не отдал. Я даже котику не отдал маску, хотя он терся о мои ноги. Я не отдал маску маме. Я не отдал маску племянникам и брату. Я люблю свою маску. Я берегу свою маску. Я ее стираю и глажу. Я ее целую. Я люблю маску.
- Я боюсь.
- Чего боишься.
- Что закончится карантин и придется выходить.
- Ну и что.
- Так там же люди будут.
- И птички, и пчелки, и котики.
- И котики?
- И котики.
- А люди?
- Ну и люди.
- Нет, не выйду.
- Ну смотри.
-Что вы смотрите сейчас?
- Я смотрю, как соседский лабрадор Лорд грызет пустую банку из-под кока-колы.
- А телевизор?
- А телевизор не смотрю.
- Может включите?
- Зачем?
- Смотреть.
- У меня Лорд есть. Да и нет у меня телевизора.
- Мы можем привезти. Привезем вы включите и скажите.
- А Лорда вам отдам?
- А Лорда нам отдадите.
- И банку кока-колы?
- И банку кока-колы.
- Вы идиот?
- Нет, просто опрос провожу.
- Я сейчас брошу трубку.
- Не бросайте, может посмотрите телевизор.
- Не буду.
- Ну ладно, пока.
- Звоните, чего уж. О Лорд бросил банку и грызет пластиковую бутылку.
Вы будете смеяться, но сегодня у меня прокисло молоко, купленное на рынке Южного города. Последний раз молоко у меня прокисало в детстве у бабушки в деревне. Я как обычно сварил кофе, капнул молока, и вдруг оно свернулось. Я поднес кружку к носу. Молоко, или то, что из него стало, болталось ошметками. Понюхал, попробовал кофе, выплюнул. Подумал и всё-таки выпил ошметки с кофе.
В детстве мультики шли по программе, а не как сейчас. Это сейчас можно дать племянникам планшет, и они надолго погрузятся в мир анимации. Мама кричала мне в окно: «Слава, Славочка, мультики», - и я бросал совочки и песочек и бежал со всех ног к телевизору, и садился запыхавшийся, и дрожал и мучился, потому что шли они один раз в день, да еще плюс «Спокойной ночи малыши», и вот я ждал и радовался и улыбался и веселился, и прыгал если шли «Ну погоди» и страдал, если был кукольный мультик, а иногда (мы жили в городке где было всего 2 канала) вместо мультиков вылезала ушастая телевизионная рамка. Я недоуменно смотрел на маму, мама приводила папу и тогда он, взяв глобус и макет первого спутника земли рассказывал мне, что сейчас, чтобы избежать телевизионных помех, идет передача сигнала от одного спутника к другому, что надо радоваться что у нас такая огромная страна, целых 11 часовых поясов и что мы запустили не один спутник а целых 100500. Я сидел и представлял, как веселые спутники во фраках передают друг другу в космосе чемоданчик телерадиовещания, а за ними гоняются неуёмные, как старуха Шапокляк помехи.
- А помехи американские? – спрашивал я папу. Американцы тогда были злые и нехорошие, так писали в газетах и говорили на политинформациях в школе во 2 классе.
- Не знаю, - отвечал папа, - не думаю.
- А когда он передадут сигнал?
- Скоро отвечал папа.
И о чудо! После папиных слов спутники передавали сигнал и я смотрел даже «Ежика в тумане» и радовался.
- Нет, нет не надо этого делать, - шепчу я ей, - не надо.
- А еще я дотрагиваюсь до самого теплого, самого восхитительного, самого утонченного, потом переминаю руками, втираю масло, ты же помнишь какие у меня руки.
- Да, да, о да, -вздыхаю я.
- Потом медленно веду снизу вверх, так чтобы дрожал каждый бугорок, чтобы ты ощущал каждое трепетание, и да я вижу, как ты дрожишь, как тебя бьет вожделение.
Меня и правда бьет дрожь вожделения.
- Осторожно, осторожно, - шепчу я.
- Потом мы берем светлое и блестящее и завязываем все.
- Себя, себя! – кричу я.
- Ну нет, - она дуется, - мы все перевязываем.
- Чтобы блестело?
- Чтобы блестело, чтобы быть навсегда, на веки вечные.
- До гроба.
- До гроба, - говорит она.
- Ты просто соблазняешь меня!
- Да! Я люблю соблазнять, - на ее губе видна бисеринка пота, платок немного съехал, она торопливо поправляет фартук.
О! Как я люблю её в фартуке! Это почти как в школе. Это почти Гумберт-Гумберт.
- Иди же ко мне о моя богиня! – кричу я.
Она медленно поднимает противень с гусем в фольге, медленно ставит его в духовку, медленно зажигает газ.
Мы сидим возле духовки и наблюдаем, как гусиная корочка постепенно коричневеет, как распространяется сладкий запах гусятины, у нас текут слюни.
Чуть позже мы сидим за столом.
- Все-таки ты меня соблазнила, - говорю я ей, - отрезая острым ножом ножку, - на самое сокровенное, на еду.
- Да милый, я умею соблазнять, - говорит мне она и поправляет фартук.
Кот заболел. Перестал проситься на улицу. Вместо того, чтобы стоять у двери и ждать, когда я выйду покурить, он бьет лапой по пустой миске и требует парной баранины. Накормили на свою голову позавчера, когда принесли баранину для шашлыка с Центрального рынка. Теперь он отказался от сухого корма Проплан (фазан, куропатка, перепелка), выписываемого ему в Южный город из Москвы и требует натурального продукта. Даже выходить на улицу перестал. Что делать не знаю. Пойду, наверное, на рынок, он с семи, как раз еще час до работы.
Как дохожу в тексте до слов "очевидно", "излишне доказывать", "по достоверным источникам", так и бросаю читать дальше.
- Ты храпишь во сне.
- Это не я, это кот.
- Ты еще и врун.
- Не веришь, иди послушай.
Идет в соседнюю комнату, склоняется над котом, кот чуть слышно храпит.
Возвращается:
- Это не соизмеримо.
- Но ведь храпит.
Снился сон, что кто-то тайно издал три книги моих историй. Проснулся в поту.