ЖЕНЬКА-МОСКВИЧ
Яркое весеннее солнце разморило город, и «Женька-Москвич» в расстёгнутой чуть не до пупа рубахе, сверкая дырявым носком под короткой штаниной, шпинтикрякал в направлении… а неизвестно, в каком направлении. Вечером он ударил по пиву, оно его по печени, а водка – по башке. Теперь она трещала и он думал о похмелье. Но большой сквозняк в карманах сводил его желание на нет. Он тихо матерился и гонял носом свою вечную всепогодную соплю. Её, конечно, можно было высморкнуть, но для этого надо было вынуть руки из карманов, а ему было лень.
Пенсионер и бУхарь со стажем, он в жизни не имел мечту, но имел три непреодолимых страсти, три великие любви. Любил водочку. И денежку любил - до неприличия. Причём первая любовь всегда побеждала вторую. А любовь к точёным женским ножкам, вообще била все рекорды. Женат он был не единожды, да только три этих любви быстро делали его вновь холостым. Он и кличку «Женька-Москвич» получил благодаря своей наипервейшей любви. В молодости он рванул на Севера, длинный рубль заколачивать. И когда его в бригаде спрашивали, куда он деньги девает, ведь постоянно взаймы просит, он оправдывался: «Деньги на машину коплю. Хочу жене «Москвич» купить». С тех пор в бригаде бутылку водки стали называть «Москвичом». И Женьку, соответственно – тоже. А историю эту в Киев привёз его земляк. В одной бригаде работали. Так он на всю жизнь «Москвичом» и остался.
А сейчас его мозг съедала только одна мысль – как опохмелиться. «Куда податься, - мучился он, - может к Моне?» И тут же решил: «Да! Верный собутыльник Моня обязательно что-нибудь придумает». И быстренько влез в проходящий трамвай.
На нужной остановке вышел и… Ах… Да! Да! Да! Это была она – Богиня Ноги! Она выпорхнула из другой двери трамвая.
Женьке надо было влево, но она пошла вправо. И Женька сдался судьбе. Он вновь сказал себе, что такой фигуры он ещё в жизни не видел. Он забыл всё, и даже то, что тяга к сексу лет пять уже как в унитаз ушла. О! Если бы он мог, он написал бы оду миниюбкам. Какие ножки! Они не идут, они симфонию пишут. Так и пошли; она тук-тук каблучками, он – шкандыб, шкандыб башмаками. За «Прекрасной Ного-о-о-о-ой!» Однако, на расстоянии. Помнил, как однажды, увидел куколку молоденькую, только ноженьки её ему не понравились. Осклабился и решил передразнить. Пристроился сзади, изогнул ноги колесом, и зашагал виляя задницей. А куколка ноженькой, да с разворота, да ему в пах. И он мочой запах. Она-то – шасть в троллейбус и след простыл. А он с мокрыми штанами среди улицы. И чешите пятки о бордюрчик.
Поэтому дистанцию держал неукоснительно. Но всё хорошее всегда кончается быстрее, чем плохое - Богиня за угол свернула. Женька, чуть ли не вприпрыжку, до угла. За угол – нет Богини. Растворилась. Ушла, как окунь под корягу.
Женька ошарашенно оглянулся. Такого с ним ещё не было. Ну, остановку лишнюю проедет, ну, перекрёсток свой пропустит, но чтобы два квартала лишних протащиться?.. Ещё пятнадцать минут назад Моня был совсем рядом, а теперь?..
«Вот стерва, куда завела. Жопа вертлявая..., - Женька знал ещё много «интересных» слов и когда они закончились, повернулся, - А-ай…». И поплёлся к Моне.
ГЕННАДИЙ РЕШЕТНИКОВ.