***

                РУКОВОДИТЕЛИ РАЙОННОГО МАСШТАБА.
     Утром, к восьми часам я был уже на работе. Провел планёрку, и вдруг звонок. Секретарь из приёмной райкома партии сказала, что меня вызывает первый секретарь Машуров  к 9-ти часам.
     В приёмной было несколько человек, Капаров Кашен Капарович, председатель профсоюзов работников сельского хозяйства, Мекебеков Марат Зейнулаевич, заместитель главного врача больницы и несколько незнакомых мужчин. Я поздоровался. Секретарь предложила присесть, но не сиделось. Внутри было обычное волнение перед кабинетом  первого секретаря.
    - Зачем он меня вызвал? Ещё и вместе с Капаровым и Мекебековым, - взволновано подумал я, - наверно даст какое-нибудь задание и пошлёт в совхоз уполномоченным, -  продолжал думать я. Но время шло, а нас не приглашали. Вначале зашли незнакомцы.
     Я, будучи главным врачом санэпидстанции, не часто бывал в кабинете первого секретаря, только по очень важным и неотложным делам и проблемам. И когда заходил в кабинет, у меня всегда было чувство, что Машуров знал, о чём я буду говорить.
     Это был жёсткий с холодным пронизывающим взглядом человек, очень требовательный к себе и всем остальным. Он никогда никому не давал, каких-либо поблажек и требовал только работу.
     Наконец нас пригласили зайти. Сразу кидались в глаза большой кабинет, с левой стороны у окон стоял длинный стол для заседаний, а справа вдоль стены полки с книгами и в основном трудами Ленина.
     Азат Машурович сидел за столом.  Рядом, у приставного столика сидел начальник сельхозуправления Картабеков.
     Жестом Машуров пригласил нас сесть за большой стол, чуть помолчал и после паузы начал говорить:
     - Здравствуйте товарищи, я пригласил Вас по одному важному делу, - мы напряглись, а он продолжал:
     - Мы сейчас с Картабековым обсуждали показатели за полугодие по животноводству и нас не устраивают темпы по надоям молока. Весь скот сейчас на джайляу и показатели должны быть на много лучше, - продолжал он. У меня отлегло от сердца:
     - Значит, ругать не будет, а будет давать какое-то задание, - подумал я. А когда он ругал и предъявлял претензии, у всех руководителей сразу спина была мокрая.
     - Я поручаю Вам товарищ Капаров выехать туда срочно и разобраться, вы старший. С Вами поедут Зубенко и Мекебеков, которым поручаю, проверить приёмный пункт молока, и оказать необходимую медицинскую помощь чабанам и их семьям. Посмотрите условия проживания в чабанских семьях,  есть ли аптечки, как работает баня, проведите осмотр на педикулез, возьмите с собой необходимые медикаменты, дезинфицирующие средства.
     Он говорил всё это так профессионально, как будто был одновременно и сельхозником, и врачом и санитарным врачом, вместе взятыми. Мы слушали и невольно переглядывались. А он продолжал:
     - Надеюсь, трёх дней Вам будет достаточно разобраться во всём, Кашен Капарович, - закончил Машуров, - через три дня мне доложите в письменном виде.
     - И ещё, поедите на УАЗике  Зубенко, он недавно получил новую машину.
     Я стал понимать, что ему не так нужен был я,  как нужна была моя машина, потому что дорога на джайляу долгая и опасная и там надёжная машина не помешает.
     Мы вышли озадаченные и договорились, что встретимся около сельхозуправления через час.
     - Возьми сала и спирта, тихо шепнул мне Кашен Капарович, - я кивнул и мы расстались.
     Нужно было собраться основательно. Я знал, что там ночами прохладно, поэтому взял тёплую одежду, и конечно спирт и продукты. Это я брал всегда с собой, если предстоял долгий путь или в Талды-Курган, или по отгонным участкам. Взял и дезинфицирующие средства, как просил Машуров, замотал их в герметичную упаковку, чтобы не было запаха.
     Через час мы уже ехали в сторону Инталов. Водитель был надёжный, мой старший брат, Василий, которого Капаров и Мекебеков хорошо знали. Брат возил Даулетханова, директора СПТУ, потом прокурора Наратауова, а потом уже перешёл работать в СЭС.
    За Инталами дорога пошла в гору и начала извиваться как змейка. Потом дорога шла всё выше и выше. Вначале были только пологие горы и камни, потом стали попадаться кустарники. Алакульская долина, глядя с гор, была как на ладони, и вдали виднелось голубое озеро Алаколь.
     Потом мы въехали в какое-то ущелье и по сторонам возвышались только одни величественные отроги Джунгарского алатау. Было очень красиво, мы молчали и любовались этой красотой.
     Молчание прервал Кашен Капарович:
     - Виктор, а ты бывал, когда-нибудь на джайляу? – вдруг спросил он меня.
     - Я бывал, - перебил меня Марат.
     - Да я знаю, что ты бывал, поэтому и тебя не спрашиваю, - парировал Капаров.
     - Нет, я не был на джайляу, - тихо ответил я, - вот мой брат Василий был очень много раз, и рассказывал, что там очень красиво, да брат? - спросил я у Васи. Тот только кивнул и сосредоточенно не отрываясь, продолжал рулить и  смотреть  на сложную дорогу.
     - Да Виктор, ты многое потерял. Да не жалей ты, что едешь в такую красоту. Ладно, сам потом увидишь, - промолвил Капаров,  чувствуя моё настроение.
     Я знал Кашена Капаровича давно, с тех пор как начал свою работу в санэпидстанции. Я всегда удивлялся, как чисто и без всякого акцента он говорит по-русски. Он был всегда поджарый, стройный, энергичный, вечно шутил и рассказывал всякие истории. Он был очень весёлым человеком. Мы всегда его очень уважали и в шутку говорили, что он русский казах. Да и женщины его наверно любили. Ну не в прямом смысле, а как можно было не любить такого парня, весельчака. Где появлялся Кашен Капарович, там был всегда смех и шутки.
     Дорога с каждым километром становилась всё сложнее. То крутые повороты, то слева или справа были глубокие обрывы, от чего захватывало дух. По сторонам уже был густой с пролесками смешанный лес и кустарные заросли. Через дорогу стали пробегать то лиса, то заяц и кругом было очень красиво и зелено.
     Вот взлетели куропатки, и сели невдалеке, а вот фазаны громко засвистели крыльями. Такой красоты я ещё не видел. Брат Василий вёл машину медленно, но надёжно.
     - Скоро будет мёртвое озеро, - вдруг прервал молчание Кашен Капарович.
     - Я слышал про это озеро, но никогда не видел, - промолвил я.  А  Капаров продолжал:
     - В озере нет ни какой живности, и дна нет. Озеро  говорят, очень глубокое, но дно никто не мерил. Вот там и остановимся и перекусим, - заявил он.
     Появилось справа чёрно-голубое небольшое озеро. По берегам кустарники и деревья, в основном стройные берёзки и осины. Лес подступал прямо к воде, и практически никакого берега не было. Вода была чистая, и был полный штиль, как будто всё замерло.
     Мы расположились не далеко, на маленькой полянке. Просто к берегу было не пробраться, но озеро было хорошо видно. Оно было  радиусом метров сто не больше и в какой-то ложбине. Как оно здесь образовалось и почему не высыхает, никто не знал. Просто это озеро было каким-то чудом или чудесным уголком, сотворённым Богом.
     Достархан накрыли быстро, стол ломился от продуктов. Здесь были  казы, варёное мясо, картошка, яйца, огурцы, помидоры, баурсаки,  лепёшки и конечно сало. Марат скромно заулыбался, и сало есть не стал. Рядом протекал чистейший ручей, и спирт я развёл этой чистой водой. А какой здесь был воздух, дышишь, и дышать охота.
     Мы выпили  немного за эту изумительную красоту и за здоровье Машурова, который дал нам такую прекрасную возможность, побывать здесь. Разговор стал веселее.
     - А я очень люблю эти места, люблю бывать здесь с семьёй, - задумчиво заговорил Кашен Капарович, - а с этой работой мы с семьями то не часто отдыхаем, - с сожалением продолжал он, - то уборка зерновых культур, то полив, то уборка свеклы. А потом рано утром нужно бежать на дойку в совхоз. Да и уполномоченными постоянно посылают по хозяйствам. А семьи нас всё ждут, когда мы приедем и уделим им внимание. И сейчас уехали на три дня и не знаем, как они там без нас. Бывает, что и детей неделями не видим. Уходим на работу, они спят, и приходим с работы, они уже спят. Вот такая наша участь руководителей, - сказал Капаров с таким сожалением и болью, что нам впервые стало грустно и не по себе.
     - А ведь он прав, подумал я, что делает сейчас моя Надюша и дети. Надо привезти их сюда, посмотреть на эту красоту, - вдруг решил я.
     Но надо было ехать дальше. Пошли в ход анекдоты, которые очень интересно рассказывал Кашен Капарович. Мы смеялись от души, да и алкоголь давал о себе знать.  Конечно, нас отвлекала сложная дорога с крутыми подъёмами и поворотами.
     Ехали долго, брат сидел за рулём напряжённый и сосредоточенный. Ему приходилось особенно трудно. Мы-то пассажиры, а он с напряжением всю дорогу трудился.
     По дороге попадались отары овец, которых пасли чабаны. Мы останавливались, Капаров с чабанами разговаривал по-казахски, спрашивал, как они живут и чего не хватает. И потом мы снова ехали дальше.
     Наконец, мы увидели это прекрасное джайляу. Петляющая дорога неожиданно вышла на огромное ровное плато, которое переливалось под лучами заходящего солнца разными цветами. И действительно это были разные полевые цветы и трава в пояс человеку. Такой красоты я ещё не видел. Моё сердце замерло от восхищения.
     - Ну как ощущения? – спросил Кашен Капарович.
     - У меня нет слов, такого я ещё не видел, - с восхищением промолвил я. Они с Маратом тоже стояли и не могли оторвать восхищённых глаз от этого высокогорного плато. 
     - Вот сколько приезжаю сюда, а насмотреться не могу. А какой воздух здесь чудесный, даже курить не хочется, - задумчиво  продолжал Капаров.
     С заходом солнца сразу похолодало.  Мы остановились в юрте одного знакомого  чабана, Жокена. Ребятишек у них было человек шесть, трое совсем маленькие. Жена Жокена суетилась, накрыла стол, налила чай. Кашеке, так называл Капарова Жокен, раздал детям конфеты. Мы расположились на полу, на корпешках, под спины нам дали подушки, в центре стоял низкий стол со всякими сладостями и баурсаками.  Мы степенно пили чай и отдыхали.
     - Так ребята, все дела завтра, а сегодня отдыхаем, договорились? – предложил Капаров. Мы с Маратом в знак согласия закивали головами. Хозяин по стопкам разлил водку.
     Завязался оживлённый разговор, о работе, о семье и вообще, о проблемах. Мы долго сидели, разговаривая, с использованием вперемешку казахских и русских слов и прекрасно понимали друг друга.
     К одиннадцати часам ночи хозяева  подали  бешбармак. Такого вкусного блюда я ещё не ел. Может потому, что это было на джайляу и мясо было необычайно вкусным. Трапеза закончилась далеко за полночь, мы медленно пилу бульон  и потом чай.  Было тепло и уютно…
     С утра мы делали все дела. Марат Зейнулаевич принимал больных, я пошёл проверять молокоприёмный пункт, а Кашен Капарович с управляющим уехали по табунам и отарам.
     Я, конечно, нашёл нарушения и оштрафовал заведующего пунктом, раздал дезинфицирующие средства, рассказал, как ими пользоваться. Посмотрел баню, все моются раз в неделю. Но всё равно, я постоянно смотрел на все красоты этого места, чувствовал необычайные запахи воздуха и был бесконечно благодарен Машурову, что он послал меня сюда.
     Вечером всё повторилось. За ужином мы поделились информацией, что сделано, а Кашеке рассказал причины снижения надоев молока. Свою миссию мы успешно выполнили и решили завтра с утра возвращаться домой.
     Утром мы встали рано. Только солнце начинало вставать и посылать свои первые красивые лучи на это великолепное место. Было прохладно, и крупная роса лежала на всей траве и цветах. Нужно было идти только по тропинке, в противном случае можно было в момент стать мокрым до пояса.
     Мы попрощались с гостеприимными  хозяевами, сели в машину и медленно двинулись обратно. Было грустно расставаться с такой красотой. Всё молчали, и каждый думал о своём. Кто-то думал о работе, кто-то о семье, а я думал, что надо ещё сюда приехать с друзьями и семьёй. 
    Потом мы часто вспоминали нашу поездку на джайляу, когда встречались с Кашен Капаровичем и Маратом Зейнулаевичем. А встречались мы часто, то на штабе по уборке сахарной свеклы, то на совещаниях, ведь мы были руководителями районного масштаба…
    Сегодня у меня снова ностальгия и я вновь и вновь разглядываю свой партийный билет. Какая изумительная обложка, а каким красивым подчерком заполнены все графы. Какое было прекрасное время! И вся заработная плата до копейки помесячно записана  парторгом Соломахиной. Поэтому, по партийному билету, наши жёны всегда могли узнать, сколько мы зарабатываем в месяц.
     Но партийный билет мы носили всегда при себе. Даже в жару летом руководители носили светлые рубашки без рукавов, галстуки и пиджаки, зачастую через плечо или пиджаки висели на вешалке в кабинете или в служебной машине.
     Первый секретарь райкома партии или председатель райисполкома могли вызвать нас в любое время дня и ночи и мы всегда должны были быть в форме.
     Однажды, я был свидетелем, как первый секретарь райкома Машуров не принял в своём кабинете одного руководителя, потому, что он был без галстука и пиджака. Всё было очень серьёзно. Зачастую даже по полям мы ездили по форме, и в любой момент мы были готовы доложить обстановку по порученному  участку работы. Была железная дисциплина.
     Конечно, были и расслабления, только тогда когда  первый секретарь уезжал на Пленум обкома партии или совещание в областной центр или в столицу. Все руководители сразу об этом узнавали и  давали себе возможность отдохнуть.
     Я обязательно должен был ставить в известность курирующего секретаря райкома, и заместителя председателя райисполкома, если выезжал за пределы района. Это было обязательное  правило…
     Держа в руках партийный билет, я вспомнил, как однажды меня, молодого руководителя, телефонограммой из райкома партии пригласили первый раз на Пленум. Это было грандиозное событие,  я очень волновался и практически не спал всю ночь.
     Задолго до начала я приехал в райком партии. На крыльце и рядом с входом было много руководителей и других людей. Собрались практически все коммунисты района. Все подходили, здоровались друг с другом, обсуждали различные вопросы.
     Вот подошёл Туяков Шылбы Туякович главный врач районной больницы, Зазулин Александр Григорьевич, заместитель председателя райисполкома. Все стояли группами по пять, десять человек, обсуждая текущие дела.
     - Привет Виктор, - весело поздоровался Кашен Капарович Капаров, - ну что, поедем ещё на джайляу?
     - Обязательно поедем, - весело отозвался я, - и не только на джайляу.  Мы ещё не были с Вами на отгонных участках овцеводства, там тоже своя экзотика.
     Подошёл Аханов Альмен Аханович - директор коммунального хозяйства и как всегда начал возмущаться по свалкам:
     - Виктор, ну прими ты меры, на речку все возят мусор, - обратился он ко мне.
     - Нужно милицию подключать, - парировал я, - пару человек посадили бы на 15 суток, об этом сразу все узнают и это безобразие закончится.
     Мы стояли, разговаривали. Зазулин спросил про готовность полевых станов, Туяков, про инфекционную заболеваемость. А Капаров рассказал пару новых анекдотов.
     Нас пригласили в зал. Человек триста разместились в удобных креслах. Ровно в десять часов утра в зал вошёл первый секретарь райкома партии Машуров Азат Машурович, и все члены президиума.  Открыл пленум  Машуров:
     - Товарищи, сегодня наш пленум посвящён повышению роли партии в хозяйственной деятельности района. У нас ещё будет один важный вопрос, и в зале должны остаться только члены партии. Прошу беспартийных  покинуть зал, - прервал он свою речь.
     Я понял, что это касается и меня. Встали все беспартийные, молодые руководители: начальник УОС(управление оросительных систем), начальник РУС(районный узел связи), начальник РЭС(районные электрические сети) и я, главный врач СЭС. И когда мы направились к выходу,  кто-то из зала с юмором громко заметил:
     - Ну вот, пошли все беспартийные молодые руководители на три буквы.
     Была тишина, а потом все поняли, о чём речь, и  зал просто грохнул от смеха. Машуров тоже заулыбался. Смеялся и весь президиум, а мы с красными ушами вышли в фойе. Пленум продолжился без нас. Мы ещё немного постояли и потом разошлись по рабочим местам. Было как-то неуютно и не совсем приятно на душе.
     Через несколько дней меня вызвал в райком партии курирующий секретарь Кожахметов Стахан Кожахметович и с удивлением спросил:
     - Виктор Иванович, а почему ты до сих пор беспартийный, почему не вступаешь в партию? Я немного растерялся, но потом уверенно заявил:
     - Я в душе уже давно коммунист, - Стахан Кожахметович, - и давно готов вступить в ряды КПСС, просто никто не предлагал.
     - Ну, вот и хорошо, готовь необходимые документы, Вашему парторгу я уже всё объяснил.
     Я очень ответственно готовился к вступлению в ряды КПСС, выучил устав, «Кодекс Строителя коммунизма», изучил всех членов политбюро Компартии Казахстана и Советского Союза, прочитал всю рекомендуемую литературу.
     Через месяц на парткоме районной больницы, меня приняли кандидатом в члены КПСС. Потом был назначен день, когда члены бюро райкома партии принимали нас, молодых, в партию. Было сильное волнение, внутри всё колотилось, но никто не подавал вида. Обстановка была очень торжественная и необычная.
     За большим столом просторного кабинета сидели все члены бюро, которых к тому времени я уже знал и общался по служебным вопросам. Заведующий партийным кабинетом Утепбергенов зачитал мою автобиографию и рекомендации опытных коммунистов, характеристику. Первым задал вопрос Машуров:
     - Товарищ Зубенко, расскажите нам права и обязанности члена КПСС.
Я быстро и чётко перечислил всё, что помнил и замолчал.
     - Ещё у членов бюро будут вопросы? – спросил Машуров.
     - Нет, к Зубенко нет вопросов, - первым заговорил член бюро Капаров, - он хороший и грамотный специалист и все характеристики достойные. Все члены бюро одобрительно закивали.
     - Тогда ставлю на голосование, - продолжал Азат Машурович, - кто за то чтобы товарища Зубенко принять в члены КПСС, прошу голосовать, - все подняли руки, - единогласно. Вы товарищ Зубенко приняты в члены КПСС. Не подведите нас, будьте достойным коммунистом.
     Я вышел из кабинета,  и в душе была огромная радость, и чувство большого счастья. Мне было всего лишь тридцать лет, и вся жизнь была впереди…               
     Да, руководители тогда были сильными. Например:  Зазулин Александр Григорьевич – заместитель председателя райисполкома,  Сумин - директор Учаральского совхоза, а в последствии председатель райисполкома, Садиев - директор совхоза Социалды, Картабеков - начальник районного управления сельского хозяйства, Аханов Альмен Аханович - директор коммунального хозяйства, Тынысбеков Жалдыбай – председатель райплана,  Жазыбеков Ташим- управляющий банком, Зубенко Виктор Павлович - директор Казсельхозтехники, Жолжанов Исагул Жолжанович - председатель райПО, Мужиков Токтарбек Матембаевич - директор рыбокомбината, Туяков Шылбы Туякович - главный врач районной больницы, Капаров Кашен Капарович - председатель профсоюзов сельского хозяйства, Зазулина Галина Александровна – директор общепита и многие, многие другие.  О каждом из них  можно тоже рассказывать долго и много…
     Я вдруг вспомнил, как получил выговор на бюро райкома партии без занесения в учётную карточку.
     Был май месяц, очень тепло. Меня назначили ответственным лицом на день выборов в избирательный участок в поселке Обуховка. Я приехал рано, до открытия участка, проверил готовность, буфет. Всё было нормально, в наличии был штучный не скоропортящийся товар и напитки.
     И вдруг к десяти часам в буфет, где не было холодильника, общепит привёз с десяток тортов в открытом виде. Я сразу их снял с реализации, так как знал, что два кондитерских цеха закрыты и не выпускают торты. На летний период мы запрещали выпуск тортов и кремовых изделий из-за отсутствия необходимых условий.
     Я начал звонить председателю райПО  Щербашину и директору общепита Актымбаеву с одним вопросом, откуда торты? Вдруг позвонил Туяков и сообщил, что из Обуховки уже более 20-ти детей поступили в больницу с отравлением тортами. Я поднял всех сотрудников, и мы начали расследование.
     Оказалось, что по указанию директора общепита, торты были сделаны в столовой сахарного завода, которые всю ночь простояли в обеденном зале на столах, а утром были отправлены на избирательные участки в Обуховку и в посёлок сахарного завода. Всего отравились более 50-ти детей. Остатки тортов были немедленно изъяты и направлены на лабораторные исследования. Все виновные лица были наказаны, материалы переданы в прокуратуру.
     Дети выздоровели, а меня,  Щербашина и Актымбаева разбирали на заседании бюро райкома партии.
     Машуров открыл заседание бюро, была мёртвая тишина. В кабинете у первого секретаря чувствовалась  напряжённая обстановка, и мы были готовы к самому худшему исходу.
     Первому дали выступить в свою защиту Щербашину. Машуров его прервал и жёстким голосом громко произнёс:
     - Как вы могли допустить выпуск продукции и отравить детей? От неожиданности прошла дрожь по коже. Все молчали, боясь произнести лишнее слово.
     - А вы, товарищ главный врач санэпидстанции, что молчите? - вдруг резко обратился он ко мне, - вы должны стоять на страже здоровья детей. Почему не приняли должных мер? Я резко поднялся и невпопад произнёс:
     - Я принял меры, Азат Машурович, мы провели расследование и виновные наказаны.
Я подал ему папку с постановлениями о наложении штрафов и предписаниями о запрещении выпуска тортов в районе с подписями в получении председателя райПО и директора общепита.
     - Что это? Что ты мне даёшь эту писанину? – продолжал Машуров. Мы стояли, молча опустив головы, а он нас ругал, на чём свет стоит. Потом выступили другие члены бюро с осуждающими речами, а Машуров  изучал переданную ему папку с предписаниями. Я стоял и всё думал:
     - Если сейчас нас исключат из партии, то это будет крах всей моей жизни.
  Потом Машуров предложил всем троим вынести выговор без занесения в личную учётную карточку. Все члены бюро поддержали. Вот так мы получили по выговору по партийной линии…
     Однажды, когда уборка  сахарной свеклы была организована низкими темпами, все руководители находились в зале заседания  штаба на сахарном заводе в 22 часа вечера.  Машуров молча, и сосредоточенно ходил вдоль длинного стола, где сидели все члены бюро райкома партии и райисполкома. Потом вдруг он резко приказал раздать всем  нам, руководителям,  по чистому листу бумаги и  начал диктовать, что нам писать:
     - Пишите, первому секретарю райкома компартии Казахстана Машурову А. М. от - пишите фамилию и должность. И текст: Заявление. В связи с невозможностью и не желанием дальше выполнять поручения партии и работать руководителем, прошу уволить меня с работы.   
     Все дописали до слова « прошу» и замерли как завороженные,  а он как закричит:
     - Подписывайте и сдайте мне, если не хотите работать. В зале стояла зловещая тишина. Потом он начал вызывать по очереди руководителей хозяйств с отчётом и спрашивал так, что не позавидуешь.
     У всех был просто шок и  уже на следующий день работа в районе по уборке сахарной свеклы просто кипела. Вот так он воздействовал на руководителей  психологически…
     Я вспомнил, как начинал строить пристройку к зданию санэпидстанции. А на этой территории стоял бюст Ленина, который нужно было убрать, и только потом на этом месте строить. Тогда я уже был коммунистом, и снос памятника Ленину был большой проблемой.
      Этот бюст,  когда-то вылепил бывший сотрудник и на память поставил этот бюст на территории СЭС. Каждый субботник сотрудники его мыли и красили золотой краской, убирали клумбу вокруг и сажали цветы.
     Но нужно было его сносить. Но как это сделать,  никто не знал. Тогда я обратился к курирующему заместителю райисполкома Зазулину Александру Григорьевичу, который был председателем комиссии по охране памятников.
     Он то и посоветовал написать письмо на комиссию, и указать причину сноса и что этот памятник поставили сами по своей инициативе. Я так и сделал. 
     Через 2 недели получил распоряжение о сносе памятника, только с условием, что мы передадим его в школу.
      Снос происходил со всеми мерами предосторожности. Всю территорию вокруг памятника обтянули брезентом, чтобы не было видно прохожим. Ребята с ломами и кувалдой стали ломать постамент, стараясь  не повредить бюст. Это было не сложно. Бюст  замотали в ткань и поставили в бухгалтерию, а потом передали в школу…
     В то замечательное время руководители решали многие вопросы. И вообще, тогда руководители такого уровня, были большими психологами и высококлассными специалистами.
     Уровень руководителей районного ранга был очень высок. Они разбирались во всех сферах народного хозяйства. Могли быстро оценить ту или иную ситуацию и быстро принимать решение. Это были руководители районного масштаба…
    Я вспомнил, как вышел на работу в Алакульскую районную санэпидстанцию  1 августа 1979 года после окончания медицинского института. Приняли меня санитарным врачом по коммунальной гигиене. Главным врачом тогда был Сапожников Валерий Иванович, с которым я учился три первых курса до академического отпуска. А заведующим санитарным отделом был Иохим Эрвин Рафаилович.  Ранее он был  главным врачом, но его по жалобе сняли с работы. 
     Вот он то и научил меня основам и всем жизненным законам санитарного врача. Он постоянно меня учил и говорил:
      - Виктор, запомни раз и навсегда,  нужно в первую очередь прикрывать свою спину, уметь убеждать людей и защищать свою позицию. Ты должен  быть  хитрым психологом. Чаще информируй райком партии и райисполком о недостатках по всем санитарно - эпидемиологическим вопросам. И самое главное все документы и предписания вручай и отдавай только под роспись. Эти нравоучения мне впоследствии  очень пригодились.
      Мы ездили по району, Иохим знакомил меня с обстановкой, с объектами. Но это продолжалось недолго. Через месяц его перевели в соседний район, так как два главных врача вместе работать ни как не могли. А Сапожников назначил меня на должность заведующего санитарным отделом и работа закипела.
      Сапожников был импульсивным, резким, громко говорил, стучал по столу кулаком, если что было не так. А заведующей эпидемиологическим отделом работала уже взрослая женщина, Салосина Галина Ивановна, которая поздно поступила в институт и тоже училась со мной три курса и была сокурсницей главного врача. Они с Валерием Ивановичем просто ненавидели друг друга и не могли вместе работать. Салосина всё писала жалобы, а он кричал на неё и принимал бесконечные комиссии, которые без конца приезжали по её жалобам.
      Я продолжал знакомиться с районом, и стал вживаться в свою профессию и  должность всеми силами. В моём подчинении было 5 помощников санитарного врача. Я начал принимать меры по наведению санитарного  порядка в районе.
      Первый объект, который я закрыл,  была Учаральская парикмахерская. Она была в единственном числе и находилась в ужасном состоянии. После проверки, я выключил в помещении парикмахерской электричество, всех сотрудников попросил выйти и забрать свои вещи, затем закрыл здание на замок и повесил пломбу на входной двери. Все были очень удивлены. А я, торжественно,  с чёрной папкой в руках, пошёл в  свою контору под взором собравшихся людей.
     Такого не было в Учарале давно. Директор быткомбината Суслов Василий Яковлевич кричал в трубку и называл меня пацаном. А я ему  говорил в ответ:
     - Я в таком тоне  разговаривать с Вами не буду, - и бросал трубку. А Суслов снова звонил, кричал, а  я  снова бросал  трубку. 
     В конце концов, он успокоился и попросил открыть парикмахерскую для  проведения ремонта. Я с серьёзным видом снял пломбу и когда показал ему все недостатки, то Суслов уже кричал на заведующую парикмахерской.
     Через две недели парикмахерская просто блестела новыми моющими обоями, новым оборудованием и инвентарём и многим другим. А сотрудники ещё долго благодарили меня за такие прекрасные условия труда.  Так я  начал завоёвывал авторитет у населения.
     А Суслов был уникальным руководителем. Тогда ему было лет 60. Не имея высшего  образования, он был очень сильным и уважаемым руководителем с большим стажем и опытом, но с трудным характером. Василий Яковлевич долго проработал директором быткомбината, а на пенсии ещё руководил некоторое время маслозаводом. И впоследствии мы очень сдружились. В то время руководители были настоящими, слабых людей на руководящие должности не ставили. Был тщательный  кадровый отбор, и проводилась  очень большая работа по подготовке кадров.
     Я продолжал закрывать объект за объектом. Вначале постепенно, по очереди я закрыл основные цеха быткомбината. Суслов снова кричал и приглашал инструкторов райкома партии для защиты. Но когда те видели,  в каком состоянии находились цеха, то все отказывались от защиты и тоже требовали устранения недостатков. И Суслов вынужден был приводить цеха в порядок.
     По  району поползли слухи о новом санитарном враче,  а когда узнавали кто я, то все говорили:
     - Да это же наш парень, учаральский. Правильно делает, что наводит порядок.
     А я постепенно закрывал и приводил в порядок детские сады и другие объекты.  Стали делать пристройки, благоустраивать детские площадки, приобретать оборудование, постель, улучшилось питание детей.
     Конечно, это не только была моя заслуга, а была заслуга всего коллектива. Со мной работали классные специалисты: Светлана Бенке, Вера Коломейцева, Галина Мануйлова, Валентина Федина. Ольга Бородулина, Екатерина Соколовская, Светлана Макулбекова и многие другие. И конечно Салосина Галина Ивановна, которая хоть и была скандалисткой, но была классным специалистом эпидемиологом и я у неё многому учился…
     Если кому-то кажется, что работа санитарного врача сводится только к проверкам, то он глубоко ошибается.
     Работа работника санитарно-эпидемиологической службы была в то время больше разъяснительная, профилактическая и психологическая. Что бы добиться улучшения санитарного состояния объектов, нужно было быть высококлассным психологом. В то время был штраф за нарушения всего 10 рублей.
     Я начал с анализа обстановки и слежения за санитарно-эпидемиологическим фоном в районе, за уровнем заболеваемости, прививками, качеством питьевой воды, пищевых продуктов, за состоянием объектов риска.
     Это была большая аналитическая работа, и она  приносила свои, положительные  результаты. Я всё знал о состоянии здоровья населения района и знал, что нужно делать, что бы его улучшить и делал это. Работал я с огромным удовольствием, желанием и воодушевлением. Транспорта тогда было недостаточно, и мы ездили по району в будке дезинфекционной камеры.   
     Я помню, служебный УАЗик первого секретаря имел номерной знак - 00-34, а служебная волга газ 24 - 00-33. Водителем был  Тугамбаев Даулет, молодой, высокий, симпатичный парень, который всегда улыбался и был много лет бессменным водителем первого секретаря Машурова А. М.
     Прежде чем подойти к Машурову с каким либо вопросом, мы у Даулета спрашивали о настроении шефа, а уж потом решали вопросы. А Сапожников, будучи главным врачом, получил новый УАЗ и каким-то образом достал номер 00-01. После этого Машуров при удобном случае всегда говорил:
     - Вот, главный врач санэпидстанции поднялся выше, чем райком партии. И Валерий Иванович после этого старался не попадаться на глаза первому секретарю.      
     Вскоре Сапожникова перевели в Талды-Курган, а меня назначили главным врачом. Это произошло 1 февраля 1985 года, когда мне было лишь 29 лет и всё ещё было впереди…      
     Я начинал работать заведующим санитарным отделом, когда первым секретарём райкома партии был Махметов Рахметула Махметович. Высокого роста здоровяк, он часто ходил в хромовых сапогах выше колен.  Когда он быстро шёл, то все остальные за ним почти бежали. О нём в районе слагали легенды. Он был жёстким руководителем, и был полноправным хозяином  района.
      Прежде, чем ехать по хозяйствам, он заводил всех членов бюро райкома, в юрту, которую специально ставили рядом с райкомом партии в парке, а после трапезы все разъезжались по хозяйствам с проверкой.
      Я уже застал конец его деятельности, когда он построил за рекой Тентек красивую  дачу. И только один раз я встречался с ним, по поводу закрытия маслозавода.
     Приехал специалист по гигиене питания областной СЭС. Мы проверили маслозавод и решили его закрывать. Но нужно было доложить об этом Рахметуле Махметовичу. Он не принимал в кабинете, и мы его встретили на входе в райком партии. Он шёл домой на обед. И надо было видеть, как мы почти бежали за ним.  А специалист, из области тяжело дыша, докладывал положение дел по заводу. А Махметов просто шёл быстрым шагом. Потом он остановился и раздражительно промолвил:
     - Да закрывайте Вы уже этот завод, может быстрее сделают ремонт и приведут его в порядок. Мы стояли как вкопанные от такой неожиданности, а он невозмутимо продолжил свой путь. 
     Потом первым секретарём райкома партии стал Машуров Азат Машурович. Это был руководитель нового поколения с новыми взглядами. Он тоже был жёстким, но справедливым. Просто положение обязывало его быть таким.
     Я очень старался работать ответственно, честно. Организовал строительство гаражей, пристроек, к существующим зданиям, и лаборатории санэпидстанции, реконструировал котельную. Я стал улучшать условия труда, сделал красный уголок, с коллективом благоустроили территорию,  посадили сосны, разбили цветники. Наша организация стала занимать одно из передовых мест по благоустройству территорий.      
     Своей работой я старался завоевать авторитет и уважение в районе, старался всем помочь, но всегда отстаивал  свою точку зрения и заставлял наводить порядок и исправлять недостатки. Очень было приятно видеть плоды своего труда, когда объекты ремонтировались,  приводились к уровню нормы, улучшались условия труда рабочих.      А в областной санэпидстанции всё удивлялись, как я работаю с Салосиной, которая при прошлом главном враче писала жалобы, а при мне работает в поте лица и не написала ни одной? А я просто имел терпение её выслушать. Она жаловалась на всех и вся,  и когда её красноречие  иссекало, я говорил:
     - У Вас всё Галина Ивановна, тогда идите, работайте. И она, выговорившись, шла и спокойно работала. К каждому человеку нужен был свой подход.
     Весной и осенью в районе проводилась санитарная очистка и благоустройство, особенно Учарала. Больших средств не выделялось, и многие работы проводились во время субботников. Первый секретарь райкома партии Машуров был просто одержим идеей благоустройства районного центра. Архитектору Джакипову Берику выдавал разные идеи, а тот претворял их в чертежи. Суботники проводились часто. Таким образом, была благоустроена старая площадь в центре села, новая площадь около дворца культуры,  построен и благоустроен стадион, посажено очень много деревьев, а за селом был посажен  целый парк.
     Сколько нужно было вложить труда, чтобы уложить дёрном поле стадиона и газоны площадей в Учарале. Мы работали с коллективами на этих субботниках, и каждая организация внесла свою лепту в благоустройство районного центра. Некоторые улицы асфальтировались, засыпались гравием. 
     Вообще наше поколение руководителей были инициативные, целеустремлённые патриоты своего района, своей Родины.
     Однажды, директора коммунального хозяйства Аханова и начальника милиции Казанцева и меня вызвал первый секретарь Машуров. Мы некоторое время были в приёмной и не знали, по какому вопросу нас пригласили. У Машурова проходило заседание бюро райкома партии. Потом все члены бюро вышли и нас пригласили в кабинет.
     Азат Машурович сидел за большим письменным столом. Справа на столе стояло много телефонных аппаратов, слева стопка различных бумаг и документов. На стене висели портреты генерального секретаря коммунистической партии Советского Союз, и первого секретаря компартии Казахстана Кунаева Д. А. Машуров  жестом пригласил нас сесть за большой стол заседаний и сам сел во главе.
     - Товарищи, я Вас пригласил сегодня по одному вопросу, по санитарной очистке и благоустройству. Вы работаете не достаточно в этом направлении. Посмотрите, около каждого двора лежат кучи гравия, глины, песка, шлака. Кто дал право общественную улицу захламлять строительными материалами. Каждый житель считает правильным хранить на территории улицы даже жом, навоз. Вы за этим не смотрите. Где Ваши участковые инспектора, где Учаральский сельский совет, где, наконец, наша доблестная санэпидстанция. И коммунальному хозяйству пора начать работать по этому вопросу.
     Он говорил так резко, и пристально глядя нам в глаза, что невольно бежали мурашки по спине. Мы сидели, опустив головы, внимательно слушая первого секретаря, записывая в записные книжки все его замечания.
     - Что скажите, товарищи! – продолжал он, - так и будем молчать и не принимать меры?
 Первым как всегда стал говорить Альмен Аханович, как старший по возрасту:
     - Азат Машурович! – тихо начал он, - каждый сейчас строится и строительные материалы  нужны жителям.
     - Если нужны стройматериалы, - прервал его Машуров, - пусть хранят у себя в усадьбе, выделят место и хранят, кто против этого.
     Казанцев предложил создать три бригады в составе милиционера, работника Сельского Совета и санэпидстанции и провести рейды по райцентру.
     - Азат Машурович, разрешите предложение? - несмело промолвил я.
     - Слушаем Вас товарищ главный врач, - отозвался  Машуров.
     - Предлагаю ещё дополнить эти бригады работником коммунального хозяйства, и  выделит технику, - продолжал я, -  если разрешите, то нужно принимать кардинальные меры. У кого из жителей лежат за двором стройматериалы или ещё что-нибудь, с милицией будем раскрывать ворота и заталкивать бульдозером всё это во двор. И пусть, потом хозяин разбирается, куда девать всё это хозяйство. По райцентру пойдёт молва, и сразу многие уберут около своих домов территории. А милиции и на мою машину предлагаю поставить громкоговорители, ездить по улицам и объявлять о необходимости уборки территорий около домов. Кроме этого предлагаю напечатать в типографии листовки с требованием навести порядок на усадьбах и прилегающих территориях и через почту разнести каждому жителю.
     Машуров с интересом выслушал и одобрил наши предложения:
    - Хорошо, Виктор Иванович, предложения Ваши принимаются. Начинайте эту работу с завтрашнего дня. Прошу еженедельно докладывать в райком партии о результатах по понедельникам.
     Мы скомплектовали три бригады и поставили на центральные улицы. С одной бригадой решили присутствовать сами. Через громкоговоритель Казанцев стал объявлять о необходимости уборки территорий, а милиционер открывал ворота, и бульдозером заталкивали аккуратно строительные материалы во двор нарушителям.
     Такого никто не ожидал. Но никто и не сопротивлялся, а многие были на работе. Нужно было видеть как за полчаса вся улица мела и гребла граблями. Мужчины забрасывали лопатами за ограду песок, гравий, глину, или разравнивали около дома. Эффект был потрясающий. Таким образом, мы за пару недель основательно подчистили райцентр. Люди жаловались в райком партии на наши действия, но жалобы остались без ответа, и порядка стало намного больше.
     Помню, Машуров объявил о выполнении пятилетки за четыре года по сдаче государству сахарной свеклы. После этого весь район работал на прополке и уборке свеклы. А один год рано ударили морозы, и вся земля замёрзла вместе с не убранной свеклой. На полях плугами вспахивали землю вместе со свеклой и потом обчищали вручную. На уборку привлекались только мужчин, было холодно и женщины бы не смогли это выдержать. Были организованы пункты обогрева, да и мужики сами согревались спиртным. И никто не роптал и не возмущался, так было надо, надо было собрать урожай.
     Я вспомнил, как в пограничном отряде взорвался газ в пятиэтажном доме в 1988 году.  Тогда погибли Вера Тюхтина с мужем и дочкой Викой и ещё несколько человек. Это была страшная трагедия. Мы сразу, после взрыва были около дома, но вся территория была оцеплена, и Машуров с рупором уже руководил спасательными работами. Нас не пускали, разбором завалов занимались солдаты под руководством первого секретаря. Никто не ушёл до вечера, пока не откопали последнюю Вику. Когда её несли на руках, Машуров крикнул:
     - Кто может опознать девочку. Мы хором закричали, что мы можем. И это была действительно наша Вика.
     И в горести и в радости Машуров был всегда впереди, это было у него не отнять. Он умел ругать, но и умел хвалить. Я нашёл несколько пожелтевших грамот, одна из них за подписью первого секретаря райкома партии Машурова А.М., председателя райисполкома Алексенцевой А. К., председателя райкома профсоюзов Капарова К. К., и секретаря райкома комсомола Байзакова М., которую мне вручили к 70-летию Великой Октябрьской Социалистической Революции.
     Помню, вручали эту грамоту торжественно, в районном дворце культуры. Был полный зал людей. Звучала музыка. И это было очень приятно и почётно. И что характерно, всех передовиков и заслуженных работников никогда не забывали, поздравляли, вручали грамоты, подарки, призы. Это была целая система поощрения лучших тружеников района. Кроме этого, каждый руководитель к праздникам старался поощрить лучших своих работников. Ветеранов с достоинством отправляли на заслуженный отдых, на пенсию, награждали их подарками, грамотами. Тем самым было огромное уважение к старшему поколению за их возраст, долголетний и добросовестный труд.
     Работая главным врачом санэпидстанции, однажды меня избрали депутатом Учаральского сельского совета. После этого меня постоянно стали избирать депутатом и даже в один созыв избрали председателем сельского совета на общественных началах.
     Я вёл все сессии совета, выполнял большую общественную работу  и потом был избран депутатом районного совета и членом райисполкома.  Это было очень почётно.
     Будучи главным государственным санитарным врачом района меня, постоянно избирали в различные районные комиссии. И однажды, когда объявили обмен 50-ти и 100 рублёвых купюр, меня включили в комиссию по обмену денег.  Несколько суток комиссия занималась обменом купюр, следила за законностью процесса. В комиссии были первый заместитель главы района Иван Пузынин, заместитель главы Жолдыбай Тынысбеков, управляющий банком Ташим Жазыбеков, начальник налоговой инспекции Рашида Смагулова, заведующая общим отделом администрации Карлыгаш Дильдебаева, начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями РОВД Мурат Мустафин и  я - главный врач СЭС.
      За это время комиссия так сдружились, что потом мы стали отмечать вместе все праздники, дни рождения. В то время все руководители жили очень дружно, поддерживали друг друга и в радости и в горести. И это было не писаным законом.
     Потом настали сложные времена, и мы с семьёй решили переехать в Россию. Конечно, всё было связано с языком. Было большой ошибкой, что в школах плохо преподавали казахский язык. Я учился в школе имени Н. К. Крупской и у нас был учитель по казахскому языку Есен Жамансарович Жамансаров. Когда я начинал отвечать  домашнее задание, он говорил мне:
     -  Молодец Зубенко, садись, пять. Твой дед очень хорошо знает казахский язык.
     И действительно, наши деды и бабушки могли свободно разговаривать на казахском языке. А вот наше поколение к этому отнеслось просто безответственно.
      Мысль уехать в Россию постоянно не покидала нас.  Собираясь с друзьями, мы всегда говорили об этом. К тому времени Советский Союз распался, коммунистическую партию распустили.  Многие рвали и выбрасывали партийные билеты, но я оставил на память свой партийный  билет. Это был настоящий документ. Он был заполнен красивым подчерком, и вся  зарплата была указана ежемесячно, так как с неё брались взносы.
      Казахстан ввёл свою валюту - тенге и маленький бизнес моей жены Надюши закончился. Жизнь всё ухудшалась, всё было на казахском языке. Хотя никто и не притеснял, но мне приходилось тяжело. Все совещания проходили на казахском языке, а я многого не понимал. Приказы  издавал тоже на двух языках и уже многие информации были на казахском языке. Я понимал, что без знания языка, мне просто не возможно будет работать главным врачом, да и детям будет тяжело жить. И мы с женой решили переезжать.
      Конечно, все за нас переживали и особенно родители. Они оставались со старшим братом, хотя я всё время говорил, что родители будут жить с нами в новом доме. Но жизнь распорядилась иначе.
      Мама всё время плакала. Брат и отец всё переживали и удивлялись, как я решился ехать 5 тысяч километров без опыта,  на старой машине. Да ещё и в машинах  я  вообще не разбирался, мог только рулить и дальше чем 100 километров за рулём никогда  не ездил.      
      Конечно, мне нужно было увольняться, и я поехал в Талды-Курган в областную СЭС.
      Главный врач областной СЭС, Щербак Сергей Андреевич, не хотел подписывать приказ и повёл меня к заведующему областным отделом здравоохранения. Уговаривали вдвоём, предлагали работу в Талды-Кургане, благодарили за работу. Но я  не согласился, да и контейнер был уже отправлен.
     Так наступал день отъезда. Я пошёл на приём к главе района попрощаться. Тогда главой был Бектемиров Абдугали  Койбасович, мужик очень грамотный и очень меня уважал. Он тоже пытался отговорить меня уезжать:
     - Виктор, может, передумаешь, останешься. Очень жалко, что ты уезжаешь, в районе все тебя уважают.  Может ещё всё уладится, - неуверенно промолвил он.
     Я всегда буду помнить его слова, которые он сказал как-то на одном совещании:
      - Если человек уважает язык, традиции и праздники другой нации, то он становится в два раза духовно  богаче. Тогда все мы были истинными интернационалистами.
     Мы до сих пор, живя в России, празднуем большинство казахских праздников: Наурыз,  Курбан-байрам.
     И когда я не согласился оставаться, Бектемиров  достал лист бумаги и стал, что-то писать. Он  подал этот листок мне и сказал:
     - Виктор, ты хороший парень и прекрасный специалист и мне жалко, что ты уезжаешь.  Это тебе рекомендательное письмо в Ставропольский край. У меня есть там друг, который руководит крупной транспортной компанией.  Если тебе будет тяжело, найди его, и он тебе поможет. У меня выступили слёзы. Мы обнялись, и я  ушел с большим чувством благодарности.
     - Ну,  кто я для него, простой русский парень. Видимо  глубокое уважение ко мне, к моей честной работе, подвигло его к этому поступку, - думал я.
     Мне было очень приятно, что я не зря столько лет проработал на благо людей и заработал такое уважение. Я не воспользовался этим рекомендательным письмом, и храню его до сих пор в документах, как знак благодарности  к этому человеку.
     Со всеми друзьями, руководителями я тоже дружески попрощался. А все ребята говорили, что если бы я знал разговорный казахский язык, я бы был самым уважаемым руководителем в районе.
     Сегодня я ни о чём не жалею. Со многими руководителями, друзьями я до сих пор поддерживаю отношения. А многие уже ушли в мир иной. Но работать с такими руководителями районного масштаба, для меня было большой честью.


                2 апреля 2020 года. Зубенко В. И.
               

                В память о моей Родине и моих друзьях по работе.
         Рассказ основан на реальных событиях, фамилии и имена не изменены.