Мы жили возле городского Зеленого базара. И родители Нас, детей, часто посылали сбегать на рынок по выходным дням, что-нибудь купить к обеденному столу. Ребятишкам нравилось бывать в той базарной толкотне, где иногда что-то случалось. По базару шныряли карманники, говорливые цыганки, нищие, и раз в день проходила милиция.
Утром воскресного дня, ко мне зашел мой друг Коля Чакуриди с пустой кошелкой в руке. «Ты на базар пойдешь?» - спросил он меня.
«Мам, нам что-нибудь надо купить? Я с Колей пойду!»
-Очень хорошо, купи красного перца, свеклы и петрушки с зеленым луком. Зайди к тете Хабибе, возьми пару свежих лепешек. Пробежав по рынку и все быстро накупив, мы, выходя, заметили возле забора столпившихся женщин. Колька, как истинный грек, очень любознательный, всегда как ищейка чуявший, что-нибудь необычное сказал:
-Давай подойдем, Гаррик, глянем, чего собрались они?
Мы подошли и увидели старую слепую цыганку и с ней рядом кудрявую девочку лет восьми с тонкими чертами смуглого лица и большими выразительными глазами. Цыганка держала руку молодой приятной внешности женщины и водила своими искривленными пальцами по ее ладони. Затем, отпустив руку, она взяла у девочки толстую книгу в потертом кожаном переплете. Открывая страницы, твердые как картон, она водила пальцами по строчкам, где вместо букв были выступы – пупырышками с иголочную головку.
То была книга для слепых. Все стоящие вокруг молча и затаенно ожидали. Закрыв книгу, она спокойным, удивительно чистым голосом заговорила:
«Тебе с фронта приходила на мужа похоронка. Но ты тогда не поверила в его гибель. Сердце твое не обмануло тебя. Он жив! После плена судьба забросила его в чужую страну, там на чужбине у него сейчас семья: жена и двое детей, живут они хорошо, я не хочу огорчать тебя, но он не вернется, сюда ему дороги нет. однако же в сердце своем будет держать тебя до конца дней. Смирись, дочка, и эту страницу жизни своей переверни. Устраивай свою судьбу. Ты молодая, красивая, рядом с тобой мужчину вижу, вдовца, человек он хороший, ты уж его от себя не отталкивай. Он тебя и ребенка не обидит, жизнь у вас сложится хорошо».
-Спасибо тебе матушка, - сказала она, вытирая глаза, положив монеты в руку девочке. Девчонка шустро спрятала деньги в тряпочный мешочек, висевший у нее через плечо. Она то и дело пугливо смотрела по сторонам и дергала старушку за рукав. «Хватит, идем скорее! Сегодня ходят, я видела, те два плохих милиционера, что в прошлый раз все деньги у нас отобрали!». Было заметно, что беспокойство внучки передалось и ей.
Женщины загалдели, протягивая к цыганке руки, умоляя погадать. «Всё, голубушки, я устала, нам уходить надо!».
Возле нас с Колькой стоял молодой мужчина, крепкий, коренастый, с жестким худым лицом. Через все его лицо проходил глубокий шрам, рассекая его бровь через щеку до разорванного уха.
«Может и мне, бабулька, погадает? Скажет чего?» - сказал он как бы раздумывая. Женщины обратили на него внимание и одна повелительно громко сказала: «Ну-ка, бабоньки, пропустите одного тут мужичка!»
Все посторонились, пропустив его вперед.
-Погадай, мать мне, пожалуйста!
-Ладно, давай руку.
Старушка провела пальцами по его ладоням, не раскрывая книги вдруг сказала: « У тебя, сынок жизнь, непростая! Скажи всем, чтоб отошли, нельзя им слушать это»
Мужчина смутившись попросил: «Отойдите пожалуйста!»
Толпа разошлась в стороны. Цыганка снова раскрыла книгу и ведя пальцами, несколько раз переворачивала толстые страницы. Захлопнув книгу, она опять взяла его руку и стала тихо ему шептать. На его неподвижном, застывшем лице, дрогнула изуродованная шрамом щека и закапали слезы. Когда цыганка замолчала, он полез в карман. «Ничего не надо, сынок!» - сказала она, громко подняв руку вверх.
Но он, поблагодарив, сунул девчонке в руку деньги и отошел в сторонку, вытираясь платком. Его тут же окружили женщины, и мы с Колькой подошли тоже.
«Ну, скажи, мил человек! Чем же тебя так колдунья растревожила?
-Одно могу сказать, она настоящая ведьма, хорошая ведьма. Она мне описала случаи жизни моей в мелких деталях. Причем напомнила то, о чем я давно забыл. Расскажу я вам то, чего не следовало бы говорить, но такой уж я человек:
«Женился я рано, по большой любви. Нажили мы двух мальчуганов, но тут началась война, я ушел на фронт. Сперва письма из дома доходили, но затем, связь оборвалась, семья оказалась в оккупации. Закончив войну в Германии, я вернулся домой, а дома-то нет и деревни в помине нет, кругом развалины и глубокие воронки. Присел я у сломанной яблоньки, возле сваленных обугленных кирпичей своего дома и глянул на чудом уцелевшую печку с лежанкой. Померещилось мне тогда, что смеются мои мальчуганы, играя на лежанке, глядят на меня. Горько мне стало, выть захотелось. В разваленном сарае, нашел я кирку с лопатой и стал разгребать, искать тела близких. Копался до темна, но не нашел ничего. Пустился я по уцелевшим хуторам расспрашивать у жильцов о семье. Люди сочувственно только пожимали плечами. Одна лишь старушка сказала: «Деревня вся погибла и никого там не осталось, а разве только если в ту бомбежку твоих дома не было». Бабулька права оказалась. Семью свою нашел я вскоре у дальних родственников на хуторе. Жена несла с колодца воду, и меня увидев уронила ведра. Я подбежал, ухватив ее, а она побледнела, затряслась вся, обняла меня, уткнувшись в плечо горько заплакала. Ребятки тоже уцелели, только младший сильно простудился и кашлял с надрывом. Устроился я шофером в пригороде на торговой базе работать. Жили мы тяжело: больному нужно было хорошее питание, а денег не хватало. Вот и решил я тогда «левым» товаром промышлять, подружился с торгашами-перекупщиками. Появились у нас продукты. Малыш пошел на поправку. Однажды на базе, во время перекура, в кругу своих товарищей водителей, я рассказал политический анекдот. Все смеялись, ржали от души, а на другую ночь меня арестовали. По 58 статье отправили этапом в Сибирь. Я знал, что семью осужденного политического будут преследовать и успел передать через хорошего человека жене записку: «От меня откажись, ради детей. Я теперь «враг народа». Мне влепили 10 лет – это много, а ты еще молодая, и так в жизни горя хлебнула, устраивай жизнь. Я вряд ли вернусь».
Четыре года я валил лес, а тут стали заключенным предлагать идти работать во вредные цеха на химию: год – за три. Я дал согласие и попал на Джамбульский химзавод с поселением. На территории завода, столкнулся с фронтовым товарищем, который оказался завгаром, он и спас меня от кислотного цеха, переведя в гараж водителем. Все складывалось хорошо. Потом случилась беда – один из зеков, украл у меня в раздевалке получку, я его прихватил с поличным, завязалась драка и так уж случилось, что я его же ножом его порешил. Свидетелей не было и дело замяли. И вот гадалка мне все это выдала, будто рядом находилась: «Связался ты потом со смазливой девкой, нехорошей девкой, тоже зековкой и по пьяни открыл ей душу по-простоте, рассказав о том убийстве. Она тоже была под хмельком и поведала тебе свое темное прошлое, как с бандой участвовала в грабежах и убийствах. После того что ты услышал, она тебе опротивела, и захотелось бежать от нее без оглядки, но она припугнула, что, если уйдешь, тут же в милицию сдаст.
Мужик закурил. «Вот и не знаю я, не вижу выхода…»
Женщины сочувственно заговорили, подталкивая его к бабке: «Иди, пока не ушла она! Спроси, она точно подскажет что делать».
Пока он рассказывал нам свою нелегкую жизненную историю, старушка успела погадать еще трем женщинам и собиралась уходить, завернув в цветастый цыганский платок свою книгу. Он подошел к ней: «Подскажи мне мать, открой мне глаза, я не знаю, как поступить!? Девчонка в это время беспокойно озираясь заворчала: «Уйдем, бабушка, скорее, пока нас не сцапали!» - помолчи, внучка, не мешай, книгу подай!
Все стояли рядом и с любопытством ждали. Старуха заговорила: «А женушка-то твоя ждет тебя! Столько перенесла, а не поблекла, хороша собой, и к ней уж сватались не раз, но она все ждет тебя… В розыск подала. И мальчишки спрашивают ее, когда батя приедет. А, гадючку не бойся эту, припугни ее, скажи, что, если сдашь меня, отвечу тем же и сухари вместе сушить будем. Да только тебе поболе их надо буде. У тебя рученьки по локоть в крови – чалиться долго будешь!»
Спасибо мать! И здоровья тебе и внучке! – сказал мужчина.
-Ступай с Богом. Ты же на свободе, уже амнистирован, вольный казак! Уезжай сегодня же, не мешкай!