Когда в дверь особняка, расположенного на улице По в славном городе Турине, рассерженно заколотили, синьор Аннибале ди Помероло слегка сдвинул тонкие брови и радостно улыбнулся. Хвала Мадонне, все, что угодно, лишь бы не выводить каракули на бумаге. Благородному искусству письма он был обучен с детства, да вот беда, не имел особой расположенности. Сердце графа с ранних лет принадлежало не менее благородному искусству фехтования.
Большую часть нынешнего прохладного октябрьского вечера граф потратил на составление послания герцогу Генуэзскому. Записка давалась с крайним напряжением телесных и умственных возможностей, поэтому разъяренные пинки в дверь, брань на улице и перепуганные крики служанки послужили для синьора благодатным предлогом, чтобы отложить перо в сторону.
Он встал из-за стола, потянулся гибким тонким телом, хрустнул суставами.
Внизу, на первом этаже, хлипкие врата в его владения, наконец, поддались напору непрошенных гостей и распахнулись настежь. Визг служанки вскоре утих, и сменился приближающимся топотом тяжелых сапог по лестнице.
— Где он? — кричали грубые мужские голоса по-французски, прибавляя в адрес графа крайне нелицеприятные выражения, в основном, касающиеся его происхождения от противоестественного скрещивания ослицы и мула.
Синьор Аннибале ди Помероло скинул камзол и остался в просторной белоснежной сорочке и узких панталонах ниже колен. Взял шпагу, в другую руку кинжал. Откинул длинные черные волосы назад. Словом, тщательнейшим образом подготовился к встрече гостей.
И посетители не заставили себя ждать. Дверь в комнату распахнулась и, продолжая изрыгать ругательства, в помещение ввалились трое представителей французской полиции.
Завидев готового к визиту графа, защитники общественного порядка поначалу умерили пыл. Но затем, осознав численное преимущество и обнажив сабли, отважно бросились на любезно улыбающегося хозяина дома.
— Весьма рад видеть в моем скромном жилище служителей великого Буонапарти, да поразят его небесные молнии в места, наиболее ценные для любого мужчины, — сказал предобрейший синьор Аннибале с легким поклоном.
Полицейские не ответили на приветствие, стремясь как можно скорее насадить противника на острия своих оружий. Пришлось преподать им несколько уроков искусства фехтования.
Через несколько мгновений на сюртуке одного из стражей появились прорехи, напоминающие букву "Р".
— Я пытался начертать на вашем бренном теле имя моей прелестной возлюбленной Розалины, — пояснил синьор ди Помероло, отбивая удары. — Но, к глубочайшему сожалению, получилось отвратительно. Мне представляется, что это связано с округлыми диспропорциями вашего телосложения, любезнейший альгвасил.
Двум другим полицейским он поцарапал кинжалом руки.
— Этот дьявол слишком ловок! — воскликнул один из нападавших, повыше ростом. — Арман, Анри, доставайте пистолеты. Если не удастся живьем, возьмем мертвым, помните инструкции?
— Ого, — удивился граф, отскакивая в сторону. — Что же вы не предупредили сразу, господа? В таком случае я смиренно складываю оружие, и прошу вашего снисхождения.
Он поклонился, и отбросил шпагу в сторону, а кинжал вышвырнул в окно.
— Давно бы так, — проворчал тот, что повыше. — Итак, Аннибале ди Помероло, вы оказали сопротивление представителям правопорядка первого консула Французской Республики Наполеона Бонапарта, законного властителя Пьемонта. Я Альбер Капеллани, глава полиции в Турине. Поскольку ваше семейство на протяжении нескольких поколений славно служило отечеству, и оказало множество ценных услуг, мы, так и быть, не обратим сегодня внимание на ваше непослушание. Однако, я должен со всей ответственностью сообщить, что нам поступил сигнал из крайне осведомленного источника. Вы подозреваетесь в подготовке мятежа против консулата. Здесь уже вам не удастся ускользнуть. Прошу выдать бумаги, а именно, переписку с Виктором Эммануилом I, бывшим королем Сардинии, касательно организации переворота.
— Вы бы сначала отдышались, любезнейший, — благожелательно заметил граф. — У вас, видно, весьма здоровая глотка, раз вы можете говорить такие речи на одном дыхании. Мне, например, требуется освежиться.
Он подошел к секретеру у окна, выпил воды, взял большую салфетку, и приложил к губам. Чуть погодя добавил:
— Однако, смею заявить, что вы, господа, ошибаетесь. Я никогда не вступал в переписку о подготовке мятежа. Кроме того…
— Если мы обнаружим здесь эти письма, граф, вас завтра утром расстреляют, — предупредил Капеллани.
Многоуважаемый синьор пожал плечами.
— Воля ваша, месье полицейский. Только я сомневаюсь,что вы что-нибудь да найдете. Как говорил некий древневосточный мудрец, трудно отыскать черного пса в каминной трубе. В особливости, если ее там никогда и не бывало.
Граф подошел к пылающему камину, поворошил кочергой дрова, сказав стоящим с открытым ртом служителям Фемиды:
— Во всяком случае, в моей каминной трубе вы не найдете никаких собак или тайных бумаг.
Полицейские принялись обшаривать комнату. Перво-наперво осмотрели письменный стол, нахальнейшим образом обнюхав переписку графа, в том числе крайне интимного свойства. Пошептались, обдумали, оставили бумаги в покое. Подошли к шкафу, комоду, секретеру, открыли и ощупали со всех сторон. Постукали по стенам, отыскивая потайные местечки.
Аннибале ди Помероло со скучающим видом стоял у камина, прикладывая к губам салфетку. Наконец, когда Капеллани попросил уступить место, граф послушно отошел в сторону. При этом салфетка выскользнула у него из рук, и упала на пол. Глава полиции со все возрастающим удивлением заметил на кружевном изделии знаменитого торгового дома Перпенти некие таинственные письмена. Граф проследил за взглядом блюстителя закона, и поспешно подхватил салфетку с пола.
— Хватайте его, — просипел Капеллани, но было поздно.
Отчаянный аристократ развернулся, и швырнул салфетку прямо в огонь. Еще и загородил собой камин, не давая полицейским подойти к очагу.
В конце концов, силы правопорядка преодолели сопротивление вельможи, и оттащили его от жаровни, причем от избытка усердия даже несколько помяли. Но все их усилия были напрасны, кусочек ткани лизали языки пламени.
Глава полиции взвыл от досады. Прожег господина Аннибале взглядом не менее жарким, нежели огонь в печи. Вытащил кочергой белый платок, развернул. Застыл на месте от удивления, ибо на белоснежном лоскутке не было никаких закорючек, а сама салфетка нисколько не пострадала.
— Что за сатанинские происки? — спросил один из полицейских. — Разве так бывает, чтобы бумага не горела?
— Случается и не такое на свете, чего не снилось неким мудрым головам из полиции, — насмешливо ответил граф. — Так сказал другой древний мудрец. Благодарю, господа, за то, что любезно вернули мне салфетку, кою я по досадной небрежности уронил в камин.
Поднял ткань, развернул, показал полицейским с обеих сторон, дабы они убедились, что никаких надписей не имеется.
— Да будет вам известно, что это салфетка из амианта, любезные служители великого Буонапарти. Она имеет занятное свойство не гореть в огне.
— И не тонуть в воде? — полюбопытствовал Арман, третий полицейский.
Граф покачал головой.
— Насколько мне известно, нет, мой любознательный дружок. В воде она, наоборот, быстро скроется на самую глубину. Амиант, знаете ли…
Альбер Капеллани прорычал:
— Ладно, синьор, на сей раз вам повезло. Увернулись-таки, поздравляю. Но, предупреждаю, в следующий раз...
Полицейские направились к выходу. На пороге Капеллиани обернулся, погрозил кулаком. Граф улыбнулся и изящно поклонился в ответ.
С удовольствием послушал, как сапоги ищеек затихли в коридоре, как они вышли из особняка и злобно переговаривались на улице. Наконец, когда незваные гости ушли, облегченно вздохнул. Подошел к железной скульптуре совы, стоявшей на краю шкафа, и до которой чуть было не добрались полицейские. Засунул палец в клюв, щелкнул потайным механизмом. Откинул голову птицы, оказавшуюся крышкой тайника, запустил руку вглубь совы, и вытащил связку писем. Пробормотал озабоченно:
— Прав был герцог, предупреждая меня о надвигающемся обыске. Сегодня же отвезу бумаги в надежное убежище.
Сел было за стол, докончить письмо, да с отвращением отбросил перо в сторону. Поднял шпагу с пола и крикнул служанке нести новый костюм. Салфетку из амианта бережно сложил, и засунул в кармашек камзола.
Вскоре из особняка, расположенного на улице По в славном городе Турине, вышел синьор Аннибале ди Помероло. Он напевал песенку, слегка сдвинув тонкие брови, и радостно улыбаясь. Хвала Мадонне, приключения продолжаются!