Глава 9. Первые месяцы семейной жизни. Рождение сына.
- Ну и куда же ты меня привёз? – с отчаянием в голосе спросила Татьяна. – Как тут люди живут?
- Живут как-то. Все привыкли и мы привыкнем. Собственно говоря, тут для жизни есть всё необходимое: жильё, работа, больница, кинотеатр, школа, Дом культуры, магазины, даже кафешку недавно открыли. – ответил я. Ну да, это не Москва, но делать нечего, я обязан пробыть тут 3 года. Они пролетят быстро - не заметишь как, и мы с тобой уедем отсюда. –
Тогда я и подумать не мог, что нам придётся задержаться в Первомайском аж на 20 лет. Поселились мы в той же комнате в семейном общежитии, в которой я жил до поездки в Москву. В ней кроме кровати, стола, стула и тумбочки больше ничего не было. Были одна кухня, душевая и туалет на весь этаж. Словом, общага – она и есть общага, а нам в общежитии жить не привыкать, хотя уже и поднадоело к тому времени. Комендантша раздобыла для нас этажерку и второй стул, электрики из ЦЗЛ сделали для нас самодельную плитку, чтобы можно было что-то приготовить поесть. В общем как-то всё постепенно наладилось.
Помню наш первый выход в гастроном. На удивление снабжение тогда было на приличном уровне: в продаже были молочные изделия, колбасы, сыры, мясо и т.д. (Увы, это золотое время длилось недолго, и вскоре вид магазинных полок стал такой же, как и в любом городке на территории бывшего СССР. Покупать же мясо и овощи приходилось на местном базарчике). В мясном отделе нас удивила этикетка: мясо “казы”. Мы подумали, что это, наверное, козлятина, просто кто-то допустил ошибку. Позднее нам объяснили, за этой вывеской скрывается конина – вот и местный колорит добавился в ассортимент продуктов.
Купив 300 г говядины, картошки и овощей, мы отправились домой готовить жаркое. Там выяснилось, что Таня брезговала касаться сырого мяса – пришлось его разделывать и готовить мне самому. Со временем всё пришло в норму и Танечка научилась прекрасно готовить разные блюда, включая мясные, но первое время поваром пришлось побыть мне.
* * *
Через несколько дней мы совершили первую вылазку на природу. Целью нашего похода была река Иртыш, протекавшая в километрах четырёх от посёлка. Сначала мы шли по степи, почва была каменистая, а ландшафт - скучным, однообразным, не представлявшим особого интереса. Ближе к реке начались небольшие горки. Полазив по ним, мы спустились к берегу, где и устроили привал. Вдалеке виднелись постройки чеченского посёлка с экзотичным названием Барашки. Чеченцев депортировали в эти места ещё в сталинские времена. Мы захотели искупаться, но вода была очень холодная. Река была широкой, на первый взгляд она казалась спокойной, но в её срединной части течение было довольно ощутимым.
Водой из Иртыша обеспечивался наш посёлок. Тогда мы не задумывались, что вверх по течению реки находился Усть-Каменогорск с его гигантами цветной металлургии Ульбинским металлургическим заводом (бериллиевое и танталовое производство), свинцово-цинковый и титано-магниевый комбинаты. Все они сбрасывали стоки в Иртыш. Да, у всех заводов были очистные сооружения, и все старались сбрасывать отходы с содержанием вредных веществ, не выше норм. Но что такое эти нормы и как они соблюдались – это большой вопрос. Сейчас я уверен, что вода из Иртыша, несмотря на то, что она проходила определённую подготовку, наряду с вредными условиями труда на заводе, явилась источником онкологических заболеваний многих людей, работавших на заводе, в том числе и наших с Таней.
Вообще же, почему наш завод оказался в тех местах, для меня до сих пор является большой загадкой. Руду для него добывали на Кольском полуострове в шахте. Условия труда там были просто нечеловеческие. Руда залегала слоем около 60 см, из-за чего применять технику, подобную комбайнам в угольных шахтах, не представлялось возможным. Приходилось работать на карачках и дышать этой вредной и к тому же радиоактивной пылью. Поднятую на поверхность руду там же обогащали, а затем везли на Урал, в Соликамск. Там её разделяли на концентраты, содержащие редкоземельные элементы (лантан, церий, неодим, празеодим, самарий, гадолиний, европий) и концентраты, содержащие ниобий и тантал. Затем эти концентраты переправляли к нам, в Восточный Казахстан, для чего и был построен ИХМЗ. Но вот зачем нужно было осуществлять такие перевозки и строить завод в тысячах километрах от мест, где добывали руду и её обогащали, понять трудно. Но это, как говорится, так, заметки на полях.
- Однако, Таша, ты молодец, в твоём положении штурмовать эти горы – сравни подвигу.
- Это разве горы. Вот года два назад я была в турпоходе в Крыму. Вот там действительно горы. А здесь - так, семечки.
- Зачем ты сравниваешь? Тогда ты не была беременной, не то что сейчас... Что тебе объяснять нужно?.. Ну что, ты уже отдохнула, можно возвращаться? – И мы отправились домой.
* * *
В сентябре наконец-то пришёл контейнер с вещами из Одессы. В плане быта стало намного легче. Зато появилась новая большая проблема. Комендантша заявила нам, что в общежитии жить с детьми запрещается. Так что мне предстояло срочно решать квартирный вопрос. Помогла опять-таки Людмила Александровна Боярская. Где-то в октябре сдавался новый 5-этажный дом. Его заселили, а Людмила Александровна буквально пробила через цехком и завком профсоюзов решение о выделении мне освободившейся в старой пятиэтажке полуторки – отдельной однокомнатной квартиры с кухней и со всеми удобствами. Лаборантки из рентгеновской лаборатории помогли нам быстренько привести её в порядок, и (ура!!!) мы переехали в нашу первую квартиру. Сделано это было очень вовремя. Только мы успели благоустроиться, как Тане пришло время рожать. Я доставил её в родильное отделение местной больницы.
На следующий день, шестого ноября в 10 часов утра я должен был читать доклад на торжественном собрании ЦЗЛ, посвящённом годовщине Октябрьской революции. В 8 часов я был на работе, а через полчаса мне позвонили из роддома и сообщили, что у меня родился сын. Я отпросился у деда Долгушина. Он только успел спросить меня, смогу ли я прочитать доклад, я ответил утвердительно и помчался в роддом. Там мне сообщили, что роды прошли без осложнений и самочувствие Тани и ребёнка хорошее. К ней меня, конечно, же не пустили, и я успел вовремя вернуться на работу. Когда мне предоставили слово на собрании для чтения доклада, все люди в зале встали и встретили меня шквалом аплодисментов. Мне было очень неловко, как будто это я рожал сына, а не Таня. Мне вручили в тот день премию и отпустили домой. Я тут же потратил эту премию в гастрономе и затем проставился в комнате прибористов, куда пришли все мужики ЦЗЛ, где меня и поздравили.
Через несколько дней Таню отпустили домой. Такси в посёлке не было. Ехать было всего одну остановку, автобус ходил редко и его, как назло не было видно. Пришлось нам идти пешком. На улице было довольно холодно, и Таня закрыла лицо малыша углом одеяла. По дороге я несколько раз перекладывал ребёнка с одной руки на другую и, когда мы пришли домой и развернули одеяло, то оказалось, что я нёс малыша вниз головой. Как это могло случиться, я объяснить не смог. Наслушался я от Тани в тот момент много чего неласкового.
Получили мы в руки живую игрушку, а как за ней ухаживать, что с ним делать – понятия не имели. Инструкции к игрушке не было. Родители были далеко, никто к нам не приехал. Всё, что нужно, мы закупили заранее, а дальше ... Как купать, как пеленать и т.д. – этот ликбез помогли нам пройти всё те же лаборантки из рентгена: Катя Сизикова, Рая Мулюкина и Лида Иванова. Сами они давно уже стали матерями, и потому без труда и с очень большим терпением научили нас всем премудростям ухода за новорожденными. Вскоре кто-то прислал нам книгу знаменитого доктора Спока и мы получили ответы на многие вопросы.
* * *
За всеми этими хлопотами я заметил, что мне стало катострофически не хватать денег. Повышение в должности мне не светило, просить денег у родителей нам очень не хотелось. Пару раз взяли в долг в кассе взаимопомощи, но долг нужно было возвращать, а возвращать было нечем. Словом, нужно было срочно что-то предпринимать. И тут кто-то посоветовал мне пойти преподавать в вечерний техникум при заводе. Им как раз требовался преподаватель физической химии. Я учил этот предмет на третьем курсе, порядком всё подзабыл, но делать было нечего и я взялся за это дело.
Вскоре я увидел, что мой предмет не вызывает в классе особого интереса. Люди всё больше спали или перешёптывались. Я стал сердиться, начал чаще вызывать их к доске для решения задач, ставил двойки – никакого эффекта. Класс недолго терпел мой энтузиазм. Однажды пару аппаратчиков, жёны которых работали в ЦЗЛ, отвели меня в тихий уголок и популярно объяснили, что моя физхиия никому из них не нужна, что ходят они в этот техникум после смены уставшие и сонные лишь только для того, чтобы по окончанию получить корочки и претендовать на повышение разряда или должность бригадира. Учёными они быть не собираются, потому просят вести себя соответственно и не выпендриваться. Я всё понял, в конце семестра поставил всем тройки. На этом моя преподавательская работа закончилась – заниматься не работой, а её профанацией я был категорически не согласен.
Наш сынуля подрастал, и вскоре я смог устроить его в ясли-сад, после чего Таня смогла трудоустроиться в тот же ЦЗЛ (опять-таки не без помощи Людмилы Алексанлровны) лаборанткой в лабораторию фотометрии пламени. С деньгами стало сразу же полегче. Плюс от родителей моих и Таниных стали иногда приходить продуктовые посылки, что также помогло нам справляться с трудностями. Поэтому когда однажды начальник экспериментального цеха предложил мне поработать инженером-исследователем в экспериментальной лаборатории (там зарплата была рублей на 30-40 выше), я отказался, потому что дело было для меня абсолютно незнакомым да и уходить из ЦЗЛа я не хотел, т.к. там ко мне очень хорошо относились.