Иногда, кажется, что я уже давно путешествую не только по разным землям, но и во времени, когда моё воображение отпускает меня во все тяжкие, где зыбкие горячие пески пересекаю сидя на выносливом верблюде, одетый в светло-коричневый бурнус с накинутым капюшоном на голову. Вижу воочию, как следом за мной тянется целый караван, под охраной опытных бедуинов, в любой момент готовых обнажить свои кривые сабли для защиты товаров от вездесущих разбойников на великом шёлковом пути. Воображение на столько сильное, что уже вижу себя, посреди затерянного в пустыне оазиса, сидящим в просторной белой палатке, пишущим что-то заточенным павлиньим пером на выглаженном белесоватом папирусе, скручивающимся в рулон, если не придавить его парой маленьких камешков.
Очнулся от таких образов, и что же?! Вижу, что пишу, воплощая свою фантазию в развёрнутый красочный стих, который не имеет никакого отношения к нашим сегодняшним временам. Это просто воображение, сближающее, тем не менее, меня с событиями, которые возможно я переживал в других жизнях. И теперь, собираю по крохам, всё, что было рассеяно мною давным-давно в разных частях света, нанизывая свои истории, как жемчуг на серебряную нить. А рука продолжает быстро писать, будто кто-то невидимый ведёт её, вытягивая из под пера затейливые, словно из сказок Шахерезады, слова и фразы, начиная с заглавия:
Именем Аллаха, Милостивого и дарующего блага для всех на этом свете, и Милостивого только для Верующих на том свете.
Кочую по странам,
Спускаюсь по рекам,
Иду с караваном
В священную Мекку –
Верблюды, алмазы,
Чалмы и пески,
Арабская вязь
И хурма от тоски,
Муллы, минареты,
Шатры, бедуины,
Коран Магомета,
Мечети Медины,
В пустыне Аравии
Спрятан Восток
И сердце араба -
В стране без дорог;
Оазис цветущий,
Журчащий ручей,
Песчаные тучи,
Прохлада ночей,
Кочевник бродяга,
Суфийский поэт,
И чёрный Кааба
На тысячи лет.
Здесь грозные шейхи -
Цари пастухов,
Рубины с орехи,
И взоры без слов;
Здесь в сёдлах верблюжьих
Рождаются песни,
Как зёрна жемчужин
Родились бы если...
Кочую по странам,
Спускаюсь по рекам,
Иду с караваном
В священную Мекку.
Выведены последние слова и буквы, и думаю: что это было? Как простое воображение может прокручивать такие образы, настолько живые и чистые в голове человека ни разу не сидевшего на верблюде, и никогда не стремившемуся к славе Лоуренса Аравийского, книга о котором, прочитанная когда-то, видимо, втравила меня в странные мечты. А может быть это, всё-таки, другие жизни, к которым я имел отношение когда-то, и часть образов приходит именно оттуда, куда меня забрасывало колесо сансары, оставившее свои следы повсюду, где меня сейчас нет и не было в этом воплощении. Как узнаю? Только снова и снова, погружаясь в свои мечты, могу найти рассеянный мной жемчуг на этой Земле, которая неустанно крутится волчком, сменяя дни и ночи, и уводя меня всё дальше от тех мест и эпох, когда я был кем-то, о чьих жизнях я забыл, и чьи имена и прозвища давно стёр ветер среди зыбучих песков пустыни.
Вернувшись в себя, обнаруживаю, что прошло всего полчаса с момента моего погружения в далёкое прошлое, а столько уже было пережито, столько увидено. Да есть ли, существует ли на самом деле Время, которое стирает в пыль все наши знания о самих себе? Может ли быть так, что мы способны проникнуть совершенно в другие измерения только через наше сознание, которое способно увидеть то, что неподвластно человеку воплощённому в своём, пусть и ловком, но плотном теле? Я вижу, что, да! Все ответы приходят сами, когда начинаешь чувствовать, ощущать, проживать, а не думать, подвергая сомнениям каждый свой шаг, что мог бы давно уже привести к той истине, о которой мы и понятия не имеем, пока не встретимся с самими собой.
Я сейчас не в пустыне среди бедуинов середины девятого века. Я там, куда меня забросила неведомая судьба, высоко в горах совсем другого континента, земли которого притянули мою душу, заставив изменить всю свою жизнь. Наверное, это моё появление здесь, тоже станет когда-то очередным дежавю того, в ком воплощусь, если такое случится ещё раз. И снова, снова буду искать потерянного себя, где бы я ни оказался, потому что, по другому и быть не может. Все мы, разбросанные по Земле, ищем того, кого никогда в своей жизни не видели, но каждый из нас был им когда-то. Будут пройдены тысячи дорог и тысячу раз ветер развеет наши следы в истории бесконечной Вселенной, но столько же раз будут находиться и те, кто скрупулёзно станет искать клочки от своего пребывания в прошлом на этой планете, потому что наша память блуждает вместе с нами по всем жизням, не в силах вместить в себя каждую деталь того бытия, которое мы когда-то увидели своими собственными глазами. Увидеть целое из прошлого очень трудно, потому и находим лишь клочки, по которым пытаемся восстановить то, что когда-то было единым для, день за днём следовавшим своей дорогой, странника.
Каждый вечер, в эти последние дни, стал привлекать моё внимание к самому себе, к своему внутреннему миру. Сажусь и описываю то, что чувствую, потому что то, что я мыслил когда-то, перестало быть тревожащим и уже не удовлетворяет мою потребность знать о самом себе. Слишком быстры и переменчивы мысли, а ощущения могут томить и тянуться часами, будто в нарочито замедленных кадрах старого кино, когда ты можешь рассмотреть каждое движение в таких подробностях, что от зоркого глаза не ускользает даже самая мелкая деталь. Почему Перу? Что ты, для меня, Перу? Что я для тебя?! Какой, к чёрту, Лоуренс Аравийский, когда я здесь, среди гор. А ведь, мой отец был курд из Ирака. Может быть там лежат кости моих предыдущих воплощений, и потому я почувствовал сегодня тягу к тем местам. Всё может быть! Жизнь куда как сложнее всех наших придумок о ней. Стоит ли ломать голову над такими загадками? Нет, голову не стоит ломать, а вот пройти прежними путями, попытавшись пробудить в себе воспоминания о прошлом, почувствовав, как снова бьётся сердце в том теле, которое было тебе дано, чтобы ты мог, закутавшись в поношенный бурнус, увидеть жизнь глазами того бедуина, можно. Можно всё, если открывается твоё сердце навстречу неизведанному, трепещущему в неверном мареве миража, пути, который неожиданно начинает приоткрывать такую завесу над тайной жизни, что однажды увлекшись своим открытием, ты в какой-то момент окажешься на том самом верблюде, в пустыне, впереди своего каравана...