Двое закованных в броню латников молча вели по тёмному коридору подземелья закутанного в балахон узника. Тот шел не уверенной, но всё же твердой походкой, опустив голову вниз, так что выцветший капюшон скрывал его лицо полностью. Это не была обречённость или покорность – узник плохо видел в местном полумраке и остерегался оступиться на неровном, крепостном полу. При этом он не шептал, как полоумный себе под нос, не пытался заговорить с конвоем, не стенал и не доказывал кому-либо свою невиновность. Он шёл молча, и, подобно слепцу, делал шаги, полагаясь больше на ступни, чем на глаза. Только цепи звенели на его руках и кандалы на щиколотках.
По слухам, было известно, что узник не смирился с заточением. Он словно ждал чего-то. Возможно, что однажды его выведут на свет и отпустят на все четыре стороны, а возможно - философски относился к стенам своей темницы и не видел в них ничего дурного.
Откровенно, мужчина был не в себе. Но это не тот случай, когда ломают решётки, вырывают цепи и нападают на стражей. Скорее это было тихое помешательство. Он был «в себе». Причем, где-то весьма глубоко.
Коридор закончился невысокой, но добротно выполненной дверью из твердой породы дерева. Сделана она была недавно, так как и вид и даже запах это подчеркивали. Когда конвоиры распахнули перед узником створку, то их взгляду открылась небольшая, скромно обставленная коморка. Это была не допросная, скорее местная канцелярия, где составлялись, переписывались и готовились в архив тюремные документы. Место явно не предназначалось для общения с узниками, но сегодня этого требовал исключительный случай.
Латники грубо втолкнули в комнату пленника, следом вошли и сами, встав по левую и правую руку сзади от ведомого. Тот поспешно сделал пару шагов и поднял голову, стараясь рассмотреть что-либо из-под низко опущенного капюшона. Его взгляду открылся тесный кабинет с двумя, углом сдвинутыми в центре, столами. За большим сидел мужчина в хорошо подогнанной под него рясе. Перед ним лежал раскрытый на середине фолиант, поперек которого была уложена в разрез меж страниц закладка из тонкой, плетеной ткани. На краю столешницы возвышался массивный Апмал, дающий немного рассеянного света комнате, но хорошо освещавший страницы книги. В его свете было видно, что сидящий рядом с ним мужчина - не молод, годами выше среднего возраста, немного в лишнем весе, но с остро отточенными чертами лица и коротко бритой, но все же наличествующей, бородкой. За его спиной, у противоположной входу стены, стояли два высоких стеллажа разделенные скромной тумбочкой посредине. Скорее всего мужчина был клерком какой-то религиозной ячейки или тайной организации.
За столиком поменьше, придвинутым к торцу первого стола, по правую руку от «клерка», сидел молодой юноша. Он был в таком же балахоне, что говорило присутствующим о принадлежности обоих обитателей комнаты к единой социальной группе. Перед ним тоже была раскрыта тонкая книжка, скорее тетрадь или кубетон. В его руках находилось тонкое стило, а в широко распахнутых глазах буквально отражался свет Апмал.
По левую руку от «клерка», придвинутый вплотную к стене, стоял высокий одежный шкаф с плотно закрытыми дверями. Хранили ли там одежду или он предназначался для чего-то иного – было не ясно. Хотя пленнику явно было не до того. Он понимал, что сей кабинет может стать для него, как местом допроса, так и камерой пыток, ведь вряд ли в большом шкафу хранилась дополнительная одежда. Храмовники, как правило, аскеты.
Латники подставили под ноги откуда-то появившийся в комнате табурет, а потом рывком усадили на него узника. Наверное, сей дополнительный предмет мебели находился до этого у стены, в проход которой узника только что привели. Осмотреть её не было возможности, так как мешал всё тот же глубокий капюшон.
Кабинет освещался тусклыми светильниками под потолком, довольно низким, что было нормально для местных крепостей. Свет от них был так же рассеян и столь незначителен, что заметить сами светильники удалось лишь случайно, когда пленник, высоко воздев голову, осматривал своё место пребывания.
- Меня зовут тёмный отчим Лета Вотрельс, - представился «клерк». – Мы с распутником, - кивнул он на второго, молодого юношу в балахоне, - находимся здесь, чтобы восстановить Великую Традицию и Каноничный Лор нашего королевства. Сам Его Величество уполномочил нас на эту светлую миссию. И мы во чтобы то ни стало её выполним, с твоей помощью или без. Что же мне от тебя требуется, так это сотрудничество. Понимаешь меня?
Заключенный звякнул цепями на руках, его голова под капюшоном чуть двигалась из стороны в сторону.
- Он вообще слышит меня? – строго обратился Лета к латникам.
Те опустили ладони в тяжелых перчатках узнику на плечи с обеих столон и слегка тряхнули. В ответ узник что-то простонал.
- Да снимите же с него капюшон! – недовольно и без лишних эмоций приказал тёмный отчим.
Один из латников повиновался и быстрым движением стянул с головы узника указанный предмет. Заключенный уставился на Лета, но тут же зажмурился – даже такой, рассеянный и неяркий свет, был его глазам с непривычки в тягость.
- Ты понимаешь меня? – повторил вопрос тёмный отчим.
В ответ, заключенный что-то простонал, закашлялся, открыл было рот для ответа и снова простонал нечто не понятное кому бы то ни было в помещении.
- Дайте ему воды!
Ничего такого в комнате изначально не было, но в мгновение ока юноша в балахоне уже стоял с подносом в руках, на котором были хрустальный графин и пара чашек из посеребрённой металлической посуды.
- Освободите ему руки, - уже спокойнее приказал Лета, видя, как заключенный пытается протянуть ладони к чашке. – Никуда он здесь не денется.
Латники выполнили приказ и узник, потерев освобожденные запястья, не спеша взял чашку с водой и осторожно начал пить. Лета прекрасно видел, как тот очень хочет напиться – видимо, жажда долгое время одолевала его в камере. Но все же узник держал себя в руках и не позволял себе торопливости, стараясь держаться достойно в присутствии посторонних.
Опорожнив кружку, он протянул ее к графину, требовательно глядя на распутника. Тот быстро наполнил её. Заключенный снова неспешно выпил. Так повторилось трижды.
- Ну хватит! – остановил этот долгий процесс Лета. – Никуда вода не уйдет. Передохни. Вернемся-ка лучше к нашей беседе. Итак, меня зовут Лета Вотрельс. Я дознаватель Ордена Летописцев, и сегодня имею честь допросить тебя. Советую отвечать предельно кратко, искренне и по существу моих вопросов. Готов говорить со мной?
Узник поставил чашку на поднос и аккуратно вытер губы верхним ребром ладони. Сделав несколько глотательных движений, он немного размял рот и попытался что-то спросить. С первого раза у него не получилось, и он немного покряхтел, разминая связки и прочищая отвыкшее от речей горло.
- Я готов говорить с вами, - наконец сказал он не спеша.
- Тогда представься, - потребовал Лета.
Дознаватель встал из-за стола и, подойдя ближе к заключенному, присел перед ним на край столешницы, сложив руки на груди. Та чуть скрипнула, но больше никак себя не проявила. Видимо, вес тёмного отчима был для неё не так уж и велик.
Балахон нисколько не мешал движению Лета. Ткань, вроде бы, не была тонкой, но одежда столь точно и аккуратно сидела на фигуре тёмного отчима, что создавалось впечатление, будто шили на заказ под конкретного человека. А это говорило о серьезности ранга и привилегиях в названном им самим ордене. Особо это было заметно, если учесть, что балахон распутника сидел на юноше весьма и весьма свободно. Стало быть, распутникам не полагались какие-либо удобства и мелкие почести – что выдали то и носит.
- Ваш язык… - начал узник. – Он…
- Что с ним? – переспросил Лета нетерпеливо, но в то же время спокойно.
Он не спешил, но сокращая время расспроса был крайне настроен как можно больше узнать от заключенного, пока тот вообще способен вести беседу. По опыту Лета знал, ТАКИЕ заключенные не расположены к длительным разговорам и очень быстро устают и замыкаются в себе, вспоминая прошлое и давясь безнадежностью своего положения в настоящем.
- Он не такой, - закончил узник.
- А какой же он, по-твоему?
- Вы говорите, как-то… иначе! – медленно, слишком медленно и неторопливо проговорил узник.
Было заметно, как он тщательно выговаривает каждое очередное слово, словно воспроизводя собранную в уме картинку, и делает паузу после каждого, как бы готовясь к произношению следующего заранее.
- А ты? ТЫ говоришь сейчас тоже – «иначе»? – продолжал дознаватель.
- Я пытаюсь подбирать слова так, чтобы было понятно.
Пленник говорил медленно. Сначала Лета думал, что это от недостатка воды в теле заключенного, потом - в длительном отсутствии собеседника, а теперь, что тот и вовсе привык говорить на ином языке.
- Но сейчас то ты говоришь на «нашем» языке? – спросил он, внимательно приглядываясь к заключенному, словно пристальный взгляд способен раскрыть тайну, почему узник привык говорить на другом языке. – Да и что такое – «другой язык»? Мне известно, что есть на свете разного рода племена и дикие расы варваров, кто не говорит, но как-то иначе общается меж собой. Это самое «общение» я и понимаю, как «другой язык». И даже допускаю мысли, что ты привык говорить на подобном. Но ты же человек?! Мужчина, как и я! Надеюсь, я не ошибаюсь?
- Вы не ошибаетесь, - ответил узник.
- Что ж, - подытожил Лета. – Значит на этом мы сошлись. ТЫ можешь продолжать беседу? Или всё ещё трудно говорить?
- Могу, - ответил заключенный. – Но мне все ещё трудно.
- Хорошо, - кивнул Лета. – Можете отвечать медленнее. Не стану тебя излишне торопить.
Он встал со стола и вернулся в свое кресло.
- Нон! – обратился он к распутнику. – Начнем запись.
Юноша в балахоне склонил голову в знак согласия и подчинения.
- Назовите свое имя, - обратился Лета к узнику.
- Меня зовут Стивен Додсон, - представился узник. – Я пехотинец второго взвода третьей роты восьмого дивизиона аэрокораблей бригады ближнего космоса. Родился и вырос в городе Денвер, штата Колорадо. Призван в армию на службу по контракту…
- Остановитесь! – оборвал его речь Лета. – О чем вы говорите?
- Это мои данные, - ответил заключенный.
- Я только спросил вас об имени, - пояснил мужчина. – И получил ответ, который мне не понятен. А вы набросали столько лишней и такой же не понятной для меня информации, что не мешало бы разобраться в ней подробнее!
- Вижу, вы мне не верите, - равнодушно сказал узник Стивен.
- Верю или не верю – не важно, - ответил Лета. – Я понимаю, когда мне врут, а когда говорят правду. Я обладаю интуицией, с помощью которой чувствую ваши эмоции и волнения. Говоря иначе, я пойму врут мне или говорят правду. Сейчас я не понимаю ни слова.
При этих словах, заключенный побледнел, внимательно посмотрел на дознавателя, зачем-то потрогал себя за шею и снова протянул руку за кружкой. Пил он не долго, потому Лета его не торопил.
- Не угадал, - холодно констатировал дознаватель. – Ран или каких-либо вшитых в вас датчиков нет. Ты готов продолжить?
Узник поставил чашку на поднос, стоящий на столе распутника, вытер губы тем же способом, что и ранее, и внимательно взглянул на Лета.
- Да, готов.
- Я спрошу тебя, а ты - постарайся отвечать предельно точно на мои вопросы. И прошу - давай без лишней информации. Только факты и только истину. Понятен мой посыл?
Узник сдержано кивнул.
- Ты находися сейчас в Обители Лора, в подземельях замка Акето-Иль-Биб, крепости Скрижаль. Вокруг нас расположены земли Королевства Запада, которому подчинены довольно обширные срединные земли материка Сур. Наибольшая его часть. А как далеко от нас ТВОЙ город? Признаться, никогда о таком не слышал.
Заключенный растерянно смотрел на своего дознавателя. Казалось он также не понимает, о чём идет речь, как и задававший ему вопросы Лета.
- Что за бред! Где это? – переспросил он. – Сур…
- Сур – это материк, - повторил Лета, в голосе которого мелькнула тень нервозности – допрашивать должен он, а не его. – Я уже сказал об этом. Ты же - не ответили на мой вопрос!
- А где этот «Сур»?
- Сур? – уже сам чуть подрастерялся Лета. – Это материк в Океане.
- Океане? – спросил Стивен. – В котором?
- Что значит «в котором»? Он у нас один. На всей нашей плоскости…
- Плоскости? – не понял Стивен.
Разговор стал превращаться в диалог двух идиотов. По крайней мере так стало казаться Лета. Надо было прекращать данное действо и возвращать беседу в нужное русло.
- Хватит вопросов! – оборвал он допрашиваемого. – Ты здесь, чтобы рассказать мне о своем лоре, а не узнать о нашей светографии.
- Свето… чего? – снова переспросил Стивен, непонимающе глядя на Лета.
- Науке обо всём нашем Свете - расположении материка, его вод, озер, рек и прочего добра, - пояснил Лета. – Лучше расскажите о своем… нет, давай начнем с имени. Что оно значит?
Стивен чуть собрался. На этот раз вопрос ему был более понятен. Однако ответ также не дал Лета сколь-нибудь внятной информации:
- Имя? – уточнил он. – Просто имя, оно ничего не значит.
- Как это? – не понял дознаватель. – И кто же его дал? Такое имя, что ничего не значит.
- Родители, - как-то неуверенно ответил Стивен.
- Родители, - повторил Лета. – Откуда только такие родители берутся…
- Из Денвера, - напомнил допрашиваемый.
Лета недовольно посмотрел на заключенного. Вот не понятно, он что – решил сострить? Или дразнит самого Летописца?
- Хватит ерничать! – строго сказал он. – Твоё имя ничего не значит. Ты – простой воин, так как регалий не назвал. Родом вы из Денвера, но такой город мне не известен. Если он существует, то явно не в нашем королевстве. Как называется твоя сторона?
Заключенный внимательно следил за говорящим, ловя каждое слово.
Или делал вид, что следил?
Но следя за ним в ответ, Лета понял, что узник просто пытается не упустить ни одного слова и с непривычки пытается запоминать и переводить для себя сложные фразы дознавателя.
- Ты понимаешь меня? – в очередной раз уточнил Лета.
- Да, - ответил Стивен. – Америка. Моя страна называется Америка.
- АмерЕка?.. – повторил Лета сложное для себя слово. – АмерРека?!
Хотя почему сложное? Повторив про себя несколько раз, дознаватель убедился, что оно просто непривычное.
- И где расположена эта твоя… Амер-река?
- Видимо, за океаном… - ответил Стивен, явно растерявшись и что-то сопоставляющий в мыслях.
По его лицу было видно, как он усиленно соображает что-то. Но, кажется, никак не может сопоставить факты. Интересно какие?
- За океаном… - повторил Лета. – Это многое объясняет… Ты пишешь? – обратился он к юноше-распутнику и тот тут же поднял на него взгляд, кивая. – Хорошо.
Лета снова обратился к заключенному.
- Скажите, Стивен, - дознаватель перелистнул страницу своей книги на столе перед ним, вытащил и перезаложил закладку, пробежался взглядом по строке-второй и вновь продолжил беседу: - Вы определенно воин. Но назвали себя словом «пе-хо-ти-нец». Это значит по нашим данным, что вы пеший воин подразделения в бою «стенка-на-стенку». Так записано в наших энциклопедиях. Я верно определил род ваших войск?
Некоторое время заключенный молчал, двигая губами. Видимо, он переводил для себя слова дознавателя. Лета не мешал. Он терпеливо ждал ответа, так как ускорить реакцию Стивена вряд ли мог.
- Верно, - наконец ответил узник.
- А что такое «взвод»?
- Это подразделение из 30 человек, - ответил узник.
- А «рота»?
- Это подразделение из 100-120 человек или трех – четырех взводов, - пояснил заключенный, и, не дожидаясь нового вопроса, продолжил: - А дивизион – это 250 – 300 человек, или две – три роты.
- Ясно.
- Аэрокорабли – это…
- Знаю! – очередной раз оборвал его Лета. – Мы знаем, что такое аэрокорабли. И даже догадываемся, что такое «ближний космос». Книги, знаете ли, читаем. И в прошлом немного разбираемся. Что такое – «бригада»?
- Это тоже формирование, состоящее из… - пехотинец задумался. – В зависимости от родов войск – от тысячи до четырех тысяч человек.
- Мно-ого, - задумчиво протянул Лета. – Приличная Армия получается.
- Не совсем, - ответил Стивен. – Армия обычно насчитывает куда большее количество…
- Достаточно, - мягко, но строго прервал пехотинца дознаватель. – Значит ты был военным человеком в огромной формации. Ты воевал?
- У нас был только один враг, - ответил заключенный.
- И это знаю. Но мне нужно знать – довелось ли тебе воевать? Лично участвовать в боевой операции или компании?
- Видел ли я войну? – узник глубоко вздохнул. – Я был на войне. Но прежде скажите: где вы меня нашли?
Дознаватель широко улыбнулся. Кажется, этот воин много знает ДО интересующих его событий. Но много ли расскажет О событии?
- Ты сам к нам вышел, когда наши светлые братья раскопали древнюю пещеру в затопленных глинозёмом строениях! Возле тебя мы нашли некий футляр. У него была стеклянная крышка и металлическое основание. Кажется, тебя похоронили в прозрачном гробу! А ты взял и проснулся. Внезапно.
- Это не гроб! – воскликнул Стивен, чем заставил дознавателя вздрогнуть, а стоящих за ним латников, положить руки в металлических перчатках на плечи пехотинцу. – Это медкапсула! Я был смертельно ранен, но это устройство определенно возродило меня!
- Медкапсула, - повторил едва слышно распутник, водя стилом по бумаге своего кубетона.
- Ты был ранен? – уточнил Лета. – Как сильно? Чем?
- Достаточно сильно, - подтвердил Стивен. – Очень сильно, раз медики прибегли к подобному восстановлению. Меня посекло шрапнелью.
- Как же ты оказался под слоем земли в пещерах Запада?
- НЕ могу знать, - погрустнел узник. – Подозреваю, что госпиталь был уничтожен и засыпан взрывом. Значит мне повезло, раз при этом я все равно остался жив.
- Повезло, - согласился Лета. – Гроб был поврежден, потому восстановил он тебя за весьма длительное время.
- Да? – воин внимательно глядел на дознавателя. – А какой сейчас год?
- Год? – уточнил дознаватель. – Что это?
- Это один оборот планеты вокруг Солнца, - пояснил Стивен. – За этот период на земле четыре раза меняются времена года – зима, весна, лето и осень…
- Солнце? – снова не понял Лета.
- Светило, - пояснил Стивен. – То, что светит нам днем и заходит за горизонт на ночь.
- Ты имеешь в виду Светило! – кивнул дознаватель. – Оно светит нам, потому так и зовется. А что делает «Солнце»?
- Солнце – это светило и есть, - сказал Стивен. – Вероятно.
- Вероятно Древние звали Светило иначе, - словно мысли в слух высказал Лета. – Мы зовем его «Светило», потому что оно светит. А почему вы зовете его Солнцем? – обратился он к Стивену.
- Не знаю, - пожал плечами тот. – Просто Солнце и Солнце.
Дознаватель кивнул.
Возможно, Древние не такие и умные, как принято считать. Или не все. Или конкретно этот их представитель. А может, Ордену Летописцев не повезло, и они обнаружили не такого уж и Древнего?
- Так какой сейчас год? – опять спросил допрашиваемый.
- То, что ты зовешь оборотом светила над нашей планетой, - ответил Лета, - называется Цикл. Или, более полно, Цикл Небесный.
- Не стану спорить, - пожал плечами Стивен. – Сколько Циклов прошло с…
- Триста семьдесят восьмой после Большого Взрыва! – серьезно сообщил ему Лета.
Допрашиваемый немного погрустнел, печально опустив плечи и уставившись в пол. Информация была для него неприятной.
- Значит тебя назвали Стивен, - продолжил допрос Дознаватель. – И это имя ничего не значит.
- Ничего, - подтвердил допрашиваемый. – Просто назвали родители.
- Просто назвали, – проговорил Лета. – Дали имя из набора букв. У нас сейчас так не делают. Наши имена всегда что-то обозначают. А у вас – просто давали имя, не имеющее никакого смысла?
- А почему тебя назвали Лета? – вопросом на вопрос ответил Стивен.
- Я родился в день, когда была отличная погода, земля принимала зерно, жить было легко и довольно приятно, - чуть улыбнулся Дознаватель, вспомнив родителей. – Моя мать легко родила меня. Отец был рядом. Он принимал меня после рождения и тут же дал это имя. После этого я прожил много циклов, но достижений в Храме особых не сыскал – у нас так принято. Все равны, а потому выделяться из общего братства – неправильно. Так это имя и ношу.
Допрашиваемый хранил молчание. Лета решил, что ему не интересно пояснение имени, и немного нахмурился этому. Зачем тогда спрашивать?
- Расскажи о своём времени? – потребовал дознаватель.
- А что о нём рассказывать? – снова вопросом на вопрос ответил Стивен. – Время и время. Ничего особенного. Сейчас разве не так?
- Так, - согласился дознаватель. – Но время времени рознь. То, что у нас сего дня «так», вовсе не такое «так» у вас. Меня интересует, в каком Свете ты жил?
- Свете? – уточнил Стивен. – Я жил в мире, где было много людей, домов, городов, разного всякого. Что конкретно вас интересует?
- Интересует всё, - тут же ответил Лета, но осекся и пояснил: - Много всего. Конкретно, сколько это – «много людей»?
- Миллиардов восемь-девять, - пожал плечами пехотинец. – Каждый год… по-вашему – цикл… у нас проводили некую перепись. Считали всех людей, собирали данные и опубликовывали в сети.
- В Сети?
- Да, у нас был Интеренет.
- Снова незнакомое слово, - озвучил дознаватель свои мысли. – Поясни подробнее что это – Интернет?
- Всемирная паутина, - не задумываясь ответил Стивен. – Это такая Сеть компьютеров, объединенных проводами и антеннами в одну большую паутину. Способ обмена информацией. Знаете, что такое информация?
- Да, нам известно, - понимающе кивнул Лета. – Есть даже храм этой богини на севере, где её почитают. Буквально.
- Вы серьезно? – усмехнулся допрашиваемый.
- Более чем, - ответил дознаватель. – Правда это миф. Сами то мы там еще не были. Может и нет там ничего, а может давно уже растащили на баронства и мелкие графства. Давайте продолжим. Значит, вы обменивались информацией по некоторой такой «паутине»?
- Именно так.
- И как велика она была?
- Как – как? – снова пожал плечами пехотинец. – Она охватывала весь мир!
- Мир? – не понял Лета. – Что это за слово? Ты несколько раз произносил его, но не пояснил суть.
- Мир? – растерялся допрашиваемый. – Не знаю даже, как и сказать. Вы вот говорите Свет. Что значит это слово?
- У него двоякое значение, - ответил дознаватель, которому начинало надоедать что-либо разъяснять допрашиваемому. – Это сияние и тепло что дарит нам Светило днем и Мерцало ночью. В то же время, это вся поверхность планеты, что живет под их сиянием. Принято считать так.
- Как интересно сказано, - задумался допрашиваемый. – Примерно тоже самое можно и про «мир» сказать. В какой момент эти два слова стали синонимами?
- Не надо вопросов словологии, - поморщился Лета. – Лучше скажите, каких технологий вы достигли?
- Имеете в виду человечество моего времени? – уточнил пехотинец. – Много каких, - он замялся. – Мы научились добывать пищу из микрочастиц и выращивать безопасные, полезные в пищу гибриды. Научились жить не только на земле, но и под землёй. Под водой и в небе. Мы летали на небесных кораблях, плавали по морям и океанам, путешествовали под водой и даже в толще земли. У нас были парки, со всеми возможными и невозможными видами флоры и фауны. Их населяли не только свезенные со всех концов планеты, одомашненные и приручёнными животные. Мы даже, в качестве развлечения, создавали новых мутантов для охоты и рыболовства. Воспроизводили монстров из фильмов и книг для зоопарков…
- Прерву вас!.. – вклинился дознаватель в довольно-таки продолжительную речь допрашиваемого. – Вы сказали, что воспроизводили монстров. Это как?
- Это просто, - чуть приободрился Стивен. – У нас была такая наука – евгеника. Наши доки создавали жизнь буквально их частиц. Вырастали здоровые такие твари. Их потом можно было увидеть в зоопарке или посмотреть в кино. Фантастическом. Или пролистать в комиксах. Правда, обычно о них читали в книжках. Что касается охоты, то в заповедных лесах под землей строили такие машины. Они выращивал новых животных, следили за их популяцией - контролировали их количество и рост.
- Зачем? – уточнил Лета.
- Для развлечений! – едва не воскликнул пехотинец. – На них охотились и получали удовольствие от убийства. У нас существовали даже такие соревнования – кто больше соберет трофеев набив определенное количество зверья. Я даже был одним из чемпионов такого спорта.
Дознаватель глубоко вздохнул. Бросив взгляд на распутника, скребущего стилом о поверхность кубетона, и убедившись, что разговор их пишется, Лета вернулся к разговору.
- Странные у вас были развлечения, - сказал он допрашиваемому.
- У нас имела место быть жажда острых ощущений, - согласился тот. – В попытке убежать от скуки, среди приевшихся и избитых развлечений, мы открывали в себе стремление к опасности. Мы буквально жаждали её. И желательно – побольше риска. Существовала даже такая зависимость. Адреналиновые наркоманы были везде. Каждый второй – либо прыгун из поднебесья, либо глубоководный ныряльщик. Даже были такие, кто любили покататься на высокоскоростных поездах, зацепившись за крышу. Я вот любил охоту, но мой брат – заядлый рыбак гигантских акул. То еще зрелище, когда рыба размером с твой катер!
- Становится яснее, - покивал головой дознаватель. – А что у вас в плане ближнего космоса?
- Космоса? – пришел в себя пехотинец и посерьезнел. – Мы почему-то не летали далеко. Разговоры были, но как-то никто не задумывался об этом.
- Оно и понятно, - согласился Лета. – Все мы живем под куполом небесным – летать попросту некуда.
- Как же приземлённо вы думаете, сочувственно произнес Стивен. – Надеюсь, меня не сожгут на костре? Но купола никто не видел. Были теории о звездах и дальних, но не обитаемых мирах.
- И вы туда летали?
- Мы – нет, - вздохнул допрашиваемый. – Но мечтали о том и готовились.
- Значит вы понятия не имеете, что там может быть за облаками в небесной тверди?
Стивен усмехнулся.
- Почему же, - ответил он. – Теории были, и мы их даже изучали в детстве. А над облаками у нас летали корабли и дирижабли. А много выше – в космосе, - даже стояла на орбите настоящая космическая станция, где смешанные экипажи со всего мира проводили испытания и опыты в разных сферах наук.
- Что вы можете рассказать об этой станции? – заинтересованно спросил Лета. – Она так и осталась там? Или вы её куда-то дели? Это она до сих пор висит в небе?
- Станция и станция, - в очередной раз пожал плечами пехотинец. – Туда летали наши космонавты. Жили там. Во время войны, про нее как-то все позабыли. Было не до нее, если честно. По крайней мере мне о другом не известно. А почему вы спрашиваете?
- Потому что одна из причин, по которой мы вас пригласили на беседу, это появившийся на небе яркий объект. Уже с пол цикла как он приближается к поверхности нашей земли. Но мы так и не поняли причину этого явления и его природу.
- И вы думаете, что это наша станция?
- Уверены, - кивнул Лета. – В книгах мы нашли описания и даже некоторые пояснения.
- Что же вы хотите от меня? – ухмыльнулся допрашиваемый.
- Расскажите всё, что вы знаете о станции?
- Что я мог знать? – задумался Стивен. – Она большая. Да что там – огромная! Её даже строили в космосе, так как поднять такую махину ввысь были не способны ни одни двигатели мира.
- Зачем же ее сделали?
- Чтобы доказать себе, что человек выше законов природы и всего сущего. Думаю, так. А вообще – это очередное поле для экспериментов.
- Как же она висела там и не падала? – продолжал расспрос дознаватель.
- Ее поставили на орбите на гравитационный якорь. Так нам говорили. Хотя, в прочем, никто особо и не интересовался.
- Тогда почему она падает?
- А она точно падает? – уточнил Стивен.
- Да, нам так кажется. Около цикла назад она появилась на небе. Хорошо была видна только днем. А чуть позже и по ночам. С тех пор она постепенно приближается. И со временем скорость ее растёт.
- Это плохо, - согласился допрашиваемый. – Тогда и правда падает. Но почему так долго?
- Вы нам скажите, - пожал плечами Лета. – Нам вообще стоит волноваться?
- Я бы поволновался, - кивнул пехотинец. – Если эта зараза упадет на землю – будет большой удар. Готовьтесь к огромному по площади и мощи взрыву. Последствия могут быть самые ужасающие.
- Это точно?
- Нет. Возможно автоматика все же сработает, и станция рухнет в Океан.
- А мы можем как-то рассчитать точное место падения?
- Да, если заложенные в ее бортовые банки данных координаты совпадают с настоящим рельефом местности. Помнится, наша война наделала лишних дыр в материках.
- Что же тогда нам посоветуете делать? – всерьез заинтересовался дознаватель.
- Рассчитать место падения, - буднично ответил Стивен, - хотя бы зрительным контактом и… бежать подальше, когда сможете различить элементы корпуса. Это будет означать, что у вас в запасе не больше пары суток. Скорее всего меньше. Хотя, о чем я говорю? Станция на таком расстоянии должна будет полностью покрыта огнем. Она уже должна гореть, подобно вашему Светилу.
- Значит мы обречены?
- Не знаю, - неуверенно ответил пехотинец. – Люди – живучие твари. И мы с вами тому прямое доказательство.
Лета хмыкнул и задумался.
- Что могло произойти на этой станции, раз она стала падать? – спросил дознаватель, после некоторой паузы.
- Да мало ли чего? – вопросом на вопрос ответил Стивен. – Возможно, случилось что-то. Какая-то неисправность автоматики или ее обитатели что-то напутали. Порой такое бывало. Не так глобально, конечно. Но мало ли?
- Обитатели? – уточнил дознаватель. – Это те самые «космонавты»?
- Да какие там космонавты? – поморщился пехотинец. – Если и был кто, то лишь их потомки. Никто ведь не знает, сохранилась ли там жизнь, да еще так долго. Может, как раз перед падением она и прервалась. А может последний её обитатель помер. Или станция работала на автомате и управляющих искинах. Потом коротнуло что-то или сбой в работе случился. Старая ведь. На такой долгий срок её явно не рассчитывали. А падает так долго, потому что системы стабилизации высоты пытаются ее вернуть на место. Тогда значит двигатели целы и толкают ее ввысь, а гравитация – тянет вниз.
- А есть шанс, что станция не уничтожит все вокруг? – немного подумав спросил дознаватель.
- Безусловно, - уверенно кивнул Стивен. – Если упадет в болота или в горах, то взрыв будет не столь разрушительным. Хотя все равно бахнет дай боже!
- Ты верующий?
- Все солдаты верующие, - согласился допрашиваемый. – Все, кто был в бою и пережил его.
- В кого же вы верите? – продолжал Лета. – В Атома Неделимого или в богов-близнецов?
Допрашиваемый удивился и с сомнением посмотрел на дознавателя.
- Это у вас сейчас такая религия? – спросил он. – Вы верите в Атом?
- А вы нет?
- Впервые о таких слышу, - признался он. – На сколько мне известно, ваш Атом – не бог!..
- Ну-ну! – прервал крамольные речи Лета. – Хватит богохульства. Всем известно, что Атом создал весь Свет и нас в частности, отдав для этого всего себя.
- С этим спорить не стану, - признался Стивен. – Пока все логично и соответствует истине. А что за боги-близнецы?
- Уран и Плутоний, - ответил дознаватель. – Они сошли с небес на землю, покарав человечество за гордыню и блуд. Это сказано в нашем Адамгелие.
Допрашиваемый хмыкнул.
- Что? – не понял реакции пехотинца Лета. – Что-то хочешь сказать? Говори. Для этого ты и здесь.
- Мракобесие какое-то, - признался допрашиваемый. – Но я терпим к любым проявления религии и веры других.
- А в кого верили вы?
- Мы верили в Единого бога…
- Пока всё совпадает с нашей верой! – заметил с иронией дознаватель.
Пехотинец внимательно уставился на Лета, но тот не стал продолжать и отмахнулся:
- Продолжайте, - сказал он. – Что-то ещё?
- Да, ещё – в нашего президента и свою страну, в её политику и исключительность.
- Помогло?
- Что «помогло»? – не понял Стивен.
- Помогло вам это в войне?
- Сказать по правде, не особо, - вздохнул пехотинец. – По крайней мере, пока я был в строю. Чем кончилось наше противостояние мне вообще не известно.
Допрашиваемый закашлялся, схватился за горло и захрипел. Лета обернулся к распутнику и спросил:
- Время вышло?
- Да, - кивнул тот. – Даже с некоторым перебором.
Дознаватель вновь посмотрел на корчащегося в приступе удушья Древнего и многозначительно вздохнул. Это было обыденно, стандартная процедура по разморозке тела не предполагала длительного использования. А вот чип с оцифрованы сознанием личности Древнего под инвентарным номером… сколько-то там… еще можно использовать. Только подготовить новое тело носителя. Ну да этого добра было пока в избытке.
- Уберите его, - спокойно сказал он латникам. – На сегодня этого достаточно.