— А здесь у нас совершенно особая группа ваших подопечных, — профессор Карсон, немолодой грузный мужчина с широким, красноватым лицом, распахнул двери, приглашая группу «пиджаков» внутрь.
— Знакомьтесь. Лиза, Канзи, Маки и Уоша. Лиза та, что в очках, — По «пиджакам» прошелестел смешок. Профессор Карсон был публичным человеком и легко справлялся с ролью экскурсовода.
Девушка в очках с тонкой оправой и волосами, туго стянутыми на затылке, обернулась, поприветствовала посетителей кивком головы и продолжила что–то показывать трем карликовым шимпанзе на планшете. Две обезьянки были одеты в свободные штаны. На третьей было милое платье. Одна из обезьян в штанах внезапно потеряла интерес к планшету и принялась кувыркаться по полу.
— Наш институт, — продолжал Карсон, — уже несколько лет проводит клинические испытания препарата Subtiliter. Мы берем молодых, здоровых особей и с помощью специальных токсинов создаем очаги разрушения миелиновой оболочки нервных волокон, так называемые бляшки рассеянного склероза. Когда пораженными оказываются 40–50% волокон, проявляются неврологические симптомы, а наши подопытные начинают получать Subtiliter.
Обезьяна сделала очередной кувырок и замерла вниз головой, с любопытством разглядывая пришедших.
— Привет, Маки. Препарат показывает прекрасные результаты. Нам удается провести ремиелинизацию даже при 80% повреждений и очень скоро Subtiliter произведет революцию в лечении ряда тяжелых, неврологических заболеваний. Но у него оказался любопытный побочный эффект — взрывной рост интеллекта у подопытных.
Обезьянка, насмотревшись на людей, перекатилась к экрану с подключенной play station, схватила джойстик и погрузилась в игру.
— Попытки обучить человекообразных обезьян языку предпринимались и раньше. Им удавалось освоить амслен и лексиграммы. Благодаря же Subtiliter мы можем пойти еще дальше. Канзи, дорогой, обрати на нас внимание.
Вторая обезьянка в штанах обернулась на призыв профессора.
— Канзи — наш маленький гений. Его словарный запас сейчас составляет от пяти до семи тысячи слов, которые он умеет воспринимать на слух. Также он умеет писать, считать и совершать простые математические операции. Канзи, ты можешь посчитать сколько со мной пришло человек?
Канзи ненадолго замер, потом подошел к другому экрану, к которому была подключена специальная клавиатура с большими кнопками, и вывел: «приходить 7 люди».
— Молодец, Канзи, — похвалил Карсон. — А если двое уйдут, то сколько останется?
«оставаться 5 люди»
— Замечательно. Мы выделили Маки, Уошу и Канзи в отдельный эксперимент, который, как мы надеемся, не только покажет влияние Subtiliter на умственные способности, но также прольет свет на происхождение языка и само сознание. Именно такие амбициозные задачи ставит перед собой Лиза, наш замечательный нейробиолог. Уже сейчас мы можем утверждать, что интеллектуальное развитие наших обезьянок соответствует уровню ребенка лет шести.
Маки надоела игра и, корча смешные рожи, он стал крутиться вокруг Лизы и Уоши, периодически дергая и дружелюбно толкая последнюю.
— Ну, может и не у всех.
Уоша внезапно закричала, схватила планшет и несколько раз ударила им Маки по голове, потом подбежала к клавиатуре и стала быстро выводить: «черная тварь черная тварь черная тварь». Лиза попыталась успокоить обезьян. Профессор Карсон стал подталкивать «пиджаки» к выходу.
— Не знаю, что на нее нашло. Никогда такого не случалось. Обычно бонобо совершенно неагрессивны. Пойдемте дальше.
***
— Ндаа. Некрасиво вышло, — Карсон с задумчивым видом развалился в кресле. Кабинет соответствовал хозяину — большой и просторный, с тяжелой, основательной мебелью, производившей впечатление солидности и уверенности. — И ведь надо же, чтобы прямо у них на глазах.
— Подумаешь, — Лиза презрительно хмыкнула и пожала плечами.
— Лиза, вы блестящий ученый и моя лучшая студентка за все годы в институте, но вам еще многому предстоит научиться. В том числе, разумному компромиссу. Половину наших фондов формируют деньги спонсоров, всех этих производителей сладкой газировки и пластиковой чуши, о которых вы столь нелестно отзываетесь. Они получают пиар, а мы средства на исследования. Лучше скажите, что произошло? Уоша снова ведет себя агрессивно. И это далеко не первый раз. Может, это побочный эффект препарата?
— Сложно сказать. Нужно продолжать наблюдения. Как я понимаю, она отказывается признавать Маки равным себе и Канзи. Она считает его обезьяной, а себя человеком. Возможно, если результаты обучения Маки станут лучше… А может, она разнервничалась из–за вашей экскурсии.
— Если так пойдет дальше, то она может кому–нибудь навредить. Все–таки это дикое, непредсказуемое животное. Не лучше ли отправить ее в зоопарк?
— Нет. Я решительно против. Уоша прекрасно справляется и без нее мы потеряем ценный материал для исследований. Мы одолеем ее вспышки гнева.
— Вы уверены? Готовы взять на себя такую ответственность?
— Да. Гарантирую, что Уоша не представляет опасности.
***
— Я же вас предупреждал. Вы мне обещали, — Профессор Карсон рвал и метал. Его лицо заливала краска, а ноздри раздувались от гнева.
— Это несчастливое стечение обстоятельств.
— Или неизбежное. Как это произошло?
— Маки не справился с заданием. Это разозлило Уошу. Она ударила его планшетом и случайно попала точно острым углом... Нам не удалось его спасти.
— Все. Она отправляется в зоопарк.
— В этом нет нужды. Уоша никогда не нападала на Канзи.
— И мы не станем ждать, когда это произойдет. Откуда вы знаете, что сами не окажитесь следующей жертвой?
— Но так мы теряем две трети эксперимента.
— И виноваты в этом вы. Если бы вы послушали меня, то у нас сейчас были бы две обезьяны, а не только Канзи. Мы больше не будем рисковать ни экспериментом, ни вами. Завтра я уезжаю на две недели, поэтому распоряжусь сегодня же.
***
— И давно это с ним? — Профессор Карсон внимательно смотрел на Канзи, безучастно сидевшего на полу.
— Началось почти сразу после того, как забрали Уошу. Он стал искать и спрашивать, где она.
— И что вы ответили?
— Правду. После этого он весь сник, становясь пассивней с каждым днем.
— А судьбой Маки он не интересовался?
— Нет. Он сам понял, что он умер. Сказал, что Маки ушел в темноту. Туда, откуда не возвращаются.
— Он ест?
— Да. Но плохо.
— Канзи, дорогой, — профессор Карсон добавил теплоты в голос и приблизился к обезьяне.
Канзи закрыл лапами рот и демонстративно повернулся спиной к профессору.
— Лиза, давайте, продолжим разговор в моем кабинете.
Карсон устало опустился в кресло и принял задумчивый вид.
— Этого еще не хватало. Обезьяна с эмоциональными проблемами. Может, стоит вернуть Уошу? Это поможет?
— Не знаю. Не уверена. Кажется, проблемы Канзи глубже. Он не хочет учиться. Говорит, что это причиняет только боль. И еще он
отказывается принимать Subtiliter и просит оставить его в покое.
— Так подмешайте во что–нибудь.
— Я пыталась. Он, видимо, чует его запах и старательно избегает любых блюд, где он есть.
— Так–так. И что же нам делать?
— Я не знаю. Я испробовала все способы его растормошить, но без толку. Он стал другим.
— Мы не можем бросить несколько лет успешных исследований, только потому что он впал в меланхолию. Нужно разработать новые методы обучения и заставить его принимать препарат. Пусть поголодает немного, чтобы перестал привередничать. Или будем делать инъекции.
— Я против. Это насилие.
— Три года назад, когда вы вводили ему токсины, вас это не беспокоило.
— Тогда он не умел шутить, врать, ругаться и постигать абстракции. Он очень сильно изменился.
— И что вы хотите сказать? Что он стал человеком? Перестаньте.
— Нет. Я не знаю. Но он точно не просто шимпанзе, с которым мы начинали работать.
— Глупости. Вы слишком много проводите времени вместе и вкладываете собственные проекции.
— Нет. Это неправильно.
— Лиза, я руководитель эксперимента и ваш начальник, — лицо профессора начала заливать краска, в голосе появился металл. — Ответственность лежит на мне и я решаю, что правильно, а что нет.
— Я не стану этого делать — решительно возразила девушка.
— Значит, найдется другой. Хочу напомнить, что это из–за вашей беспечной самоуверенности мы оказались в этой ситуации, — Карсон уже почти кричал. Он машинально приподнялся в кресле, как вдруг внезапная боль в груди усадила его обратно.
— Что с вами?
— Таблетки, — захрипел Карсон, пытаясь нащупать лекарство в кармане пиджака.
Лиза быстро помогла достать таблетки и налила стакан воды. Карсон принял лекарство и, закрыв глаза, откинулся в кресле. На пару минут в кабинет повисла напряженная тишина.
— Вам лучше?
— Да, — не открывая глаз ответил Карсон, — Мы сделаем так, как я сказал.
Лиза нахмурилась, резко развернулась и вышла из кабинета, но профессор Карсон этого не видел.
Трогательный пост с призывом спасти шимпанзе от произвола и видеороликом, на котором Канзи считает и печатает слова на клавиатуре, собрал десятки тысяч лайков и тысячи репостов.
— Да что вы себя позволяете? Кем вы себя возомнили? — кричал в трубку профессор Карсон. — Вы уволены! Слышите? Уволены!
Но было уже поздно. Медийный Канзи зажил своей жизнью, став одной из главных новостей и героем мемов. Его историю рассказывали блогеры с миллионной аудиторией, упоминали в своих выступлениях левацки настроенные политики и экоактивисты. Они требовали отменить бесчеловечные эксперименты над животными и признать за Канзи право выбора. Им противостояли религиозные лидеры и консервативно настроенные граждане, не желавшие, чтобы обезьяну приравняли в правах с человеком. Актеры, ученые, известные спортсмены и бизнесмены подписывали коллективные письма как в защиту Канзи, так и против него. Один депутат, на всякий случай, подписал оба. В обществе разгорелась серьезная дискуссия. Ток шоу с приглашенными экспертами закончилось дракой. Две стихийных демонстрации столкнулись на улицах города. Один человек погиб. Десятки получили ранения. Больше ста было арестовано. Сразу несколько общественных организаций подали на институт в суд.
Судья был стар. Он устало смотрел больными, подслеповатыми глазами на представителей сторон, гудящий прессой и зрителями зал и не мог понять, что хотят от него эти идиоты. Неужели все проблемы человечества уже решены? Искоренена преступность? Почему? За что ему это? А ведь до пенсии всего ничего. Судья представил, как они с внуком неспешно рыбачат на бывшем водохранилище. Это была патовая ситуация. Какое бы решение он не принял сегодня, он останется тем самым судьей. Не тем, что годами избавлял общество от бандитов, психопатов и коррумпированных политиков, а тем, из обезьяньего дела. Судья вздохнул и перенес заседание.
— Вы победили, — голос профессора Карсона в трубке был ледянее полярных шапок. — Нашим спонсорам не по нраву вся эта шумиха. Подобные скандалы плохо отражаются на продажах газировки. Грант на исследования отозван. Эксперимент официально закрыт. Приезжайте и забирайте вашего Канзи. Ему нужен новый дом.
— Но, но, все это так внезапно, — Лиза была растеряна. — Я не могу. У меня маленькая квартира. Разъезды…
Профессор Карсон бросил трубку.
***
Гравий мягко шуршал под колесами. Лиза отъехала от шоссе уже километров на двадцать. Она остановила машину и вышла. В успевших наступить сумерках ранчо выглядело таинственно и немного тревожно. Лиза немного помедлила и решительно постучала. Послышался звук отпирающихся замков. Профессор Карсон открыл дверь и радушно улыбнулся.
— Здравствуйте, здравствуйте. Мы уже думали, что вы не приедете. Проходите, — Карсон широким жестом пригласил Лизу внутрь дома.
Лиза прошла в уютно обставленную, просторную гостиную и поежилась. После уличного тепла, кондиционированный воздух показался ей слишком морозным.
— Извините, если слишком холодно. Для моего сердца прохлада лучше жары. Я вроде бы делал потеплее... Сейчас исправлю...
— Что вы, не надо. Все в порядке. Так даже лучше, это я просто с улицы.
— Канзи, Уоша, — закричал Карсон, — Лиза приехала.
Откуда–то со второго этажа мохнатым комом скатились обезьяны. Уоша бросилась к Лизе, обняла и прижала к себе. Канзи подбежал к клавиатуре, находившейся прежде в институте, и быстро набрал
«лиза приезжать канзи радоваться очень очень».
— Располагайтесь, а я поставлю чай, — объявил Карсон и скрылся в кухне.
Лиза и не отпускавшая ее Уоша сидели на диване. Канзи устроился на полу перед телевизором, на котором началась трансляция автомобильных гонок.
— Он их обожает. Ни одной не пропускает, — Карсон сидел в кресле напротив и неторопливо пил чай.
— Профессор, я хочу извиниться…
— Нет, — перебил ее Карсон. — Это я хочу извиниться за все грубости, что наговорил. Я понимаю, что вы действовали из их интересов. А я совсем погряз в должности. Да и на пенсию мне уже давно было пора. Мой врач говорит, что еще год–другой в институте меня бы точно прикончили.
— А когда вы забрали Уошу?
— Почти сразу как мы с Канзи устроились тут. Ей было плохо в зоопарке. Она не могла общаться с другими обезьянами. Не принимала их. А вместе с Канзи они живут весело и дружно. Ой, да что же это я. У меня же торт есть. Правда, он совсем диетический.
Карсон подошел к холодильнику. Уоша встрепенулась и подняла голову. Канзи тоже проявил заинтересованность.
— А ну отвернулись, — скомандовал Карсон. — Маленькие обжоры. Съедят все, что есть, пока не лопнут. Пришлось даже поставить кодовые замки на кладовку и холодильник.
Обезьяны послушно вернулись к своим делам. Карсон, загородив спиной замок, набрал код.
— Я приеду через две недели, сразу как вернусь с конференции. — Лиза обувалась в коридоре, что было непросто с Уошей, висевшей на ее ноге. Канзи возбужденно крутился рядом.
— Обязательно приезжайте. Они будут скучать.
— И я, — Лиза потрепала Уошу по затылку, перешагнула порог и окунулась в духоту ночи.
— А вам тут не страшно одному? Кажется ваше ранчо единственное
жилье на несколько километров, — обернулась Лиза.
— Нет, что вы. У меня крепкая дверь, надежные замки, непробиваемые стекла, хорошие запасы всего необходимого да и ружье есть. И я не один. А так Канзи и Уоша имеют возможность свободно жить на улице. На природе. До скорой встречи.
— До свидания.
Лиза села в машину и уехала. Карсон и обезьяны вернулись в дом. Профессор закрыл замки, набрал код сигнализации, понизил температуру кондиционера на два градуса, сел в кресло, улыбнулся и умер.
***
Уоша сделала еще глоток воды и закрыла кран. Каждый раз, когда приступ голода одолевал ее она пила немного воды. Канзи никогда прежде не оставался без еды на несколько дней и это сводило его с ума. Он пытался сломать дверцу холодильника, перевернул телевизор и разнес гостиную, пытаясь найти что–нибудь съедобное. Канзи прекратил буйствовать и подошел к холодному трупу Карсона. Уоша начала кричать и хватать его за лапы,но Канзи лишь отмахнулся от нее. Уоша подбежала к клавиатуре и стала выводить: «нет нет нет».
Канзи не обратил внимания. Он понюхал руку Карсона и сделал первый укус.