«Замечательный вожатый есть, друзья у нас!..»
Кто ради чего ходит в школу: кто из-за тяги к знаниям, кто-то честолюбив и жаждет подтверждения – отличных оценок в дневнике и сопутствующих дивидендов , кто-то любит тусоваться с приятелями, а я… была ярой активисткой. Совет дружины, октябрятская, а потом пионерская вожатая, комитет комсомола, комсорг… Недаром моим любимым местом в школе всегда была пионерская. Эта уютная небольшая комнатка на третьем этаже привлекала меня все десять школьных лет – особенно с седьмого по десятый. И вожатых я обожала. Они все были у нас замечательные – яркие, креативные, с изюминкой!..
В седьмом классе в пионерской хозяйничали Юлечка и Света. Симпатичная брюнетка Света и изящная блондинка Юленька – из тех, про кого говорят
«чертовски обаятельна». Ни на кого не похожая. По своему обыкновению влюбляться в личности независимо от пола, я Юлечку обожала. Несмотря на то, что дома была своя красавица-сестра, Юлина ровесница – высший авторитет для меня, в душе оставалось место для других авторитетов. Я просиживала в пионерской перемены и некоторые «необязательные» уроки, оставалась после занятий, с удовольствием бежала по Юлиным поручениям: переписывала избирателей на вверенном ей участке, оформляла подписки на «Пионерскую правду» и «Комсомолку» для всей школы на почтамте и очень гордилась тем, что она доверяла мне свои взрослые секреты и даже давала читать письма от поклонников.
Света тоже была очень обаятельна, чрезвычайно скромна и обладала редким качеством – она умела краснеть. Потом я с удивлением обнаружила эту особенность у другой школьной вожатой, тоже Светланы – Толстых, но то было уже после школы.
Кроме всевозможных тимуровских слетов, КВНов, конкурсов, фестивалей, тот год ознаменовался нашими первыми вечерами. Вожатые были, повторяю, креативные и современные: уж не знаю, как удалось им уломать Шкляра, но у «Алого паруса» появился младший брат – клуб «Романтик», после заседаний которого «на сладкое»… были танцы. Кого мы только ни приглашали – артистов, ветеранов, нумизматов, филателистов!.. То заседание было посвящено Таманской дивизии, то курским театрам, то поэзии… А еще мы всей Ереминской пионерской дружиной подружились с пионерской дружиной шестой школы, и наши ровесники тоже приглашались в «Романтик», а мы бывали в гостях у них. А как-то весной, в Голубом зале Дворца пионеров, мы с ними соревновались командами КВН – игра, как сейчас помню, была посвящена космосу.
В восьмом классе вожатым по комсомолу стал Валерий Рыняк (не последний человек в городе – работал в спорте, сейчас возглавляет комбинат художественной росписи). Он прекрасно вписался в мужскую педагогическую компанию, а с Байбаковым они составили дружный дуэт. Я же за свой длинный язык и строптивость чуть было не поплатилась из-за Валеры вступлением в комсомол, куда страстно стремилась вместе со всеми, хотя была «малолеткой» – в школу пошла с шести лет.
…Заседание комитета проходило в библиотеке. Накануне мы с подругой Ниной Горковенко тщательно изучили не только устав, но и подшивки всевозможных газет, не пропускали новостных программ – так что все традиционные вопросы щелкали как семечки. К тому же обе были ярыми «активистками». Но… Валера вдруг задал мне сакраментальный вопрос, который «вынул из рукава» буквально в последнюю минуту:
«Но тебе же нет четырнадцати…». Аргумент был железный, но комитет за меня заступился: «Но скоро ж будет!». Все кончилось хорошо, в комсомол меня приняли – и в школе, и в райкоме, а билеты в краеведческом музее нам вручали ветераны.
А потом в школу пришла Варя… Порывистая, с широко распахнутыми в мир глазами..
«Варь-Варь, Варь- Варя!» – раздавался стук за дверью пионерской. Кто-нибудь обязательно цитировал недавно вышедшую на экраны сказку «Варвара-краса, длинная коса». «Ну что, Варварушка, поцелуемся?» – басом вопрошал за дверью, к примеру, Витя Шеховцов. «После свадьбы, Витенька, после свадьбы», – отвечала Варя – не тем тоненьким голоском героини сказки, а вполне своим, Вари Пашковой, голосом. Вокруг Варвары постоянно бурлила жизнь. Компании складывались дружные, веселые, и прибивались к берегу пионерской не одни только отличники и активисты. Варя очень дружила с выпуском 75 года, и с седьмого класса с ней рядом были Коля Бабаскин, Валерий Гребенников. Они вместе ходили в походы, на спектакли «Ровесника», у них было свое излюбленное место на Солянке, где они гуляли каждый выходной. Когда ребята уходили в армию, то пришли сюда и зарыли «символическую бутылку», а потом, вернувшись, выпили ее за школьную юность и родную школу.
В мои времена в пионерской была немного другая компания: маленькая, порывистая Катенька Островская, добрейший Леша Симоненко, веселый Витя Шеховцов… До позднего вечера мы просиживали в пионерской, а потом, расставаясь на углу 50 лет Октября, напротив трамвайной остановки (трамвай увозил к себе в Стрелецкую Варю), пели прощальное, заговорщицким шепотом, на мотив «Трех поросят»:
- Ах, мой милый граф де Грыз, Ты мне сердце все прогрыз!..
Поэма «Грызлиана» принадлежала перу моей подруги Белки и… я не представляла тогда, что младшим де Грызом станет, по иронии судьбы, не Белкин, не Иркин и не чей-то другой, а мой собственный сын.
Еще одна «-ана» (сколько их, хулиганских, было у нас в те годы: «Ваниниана», «Неведриана», «Шершериана»!..).
Белкина поэма начиналась многозначительно, игриво и в прозе: «Моя любовь на- чалась с падения». И это было чистой правдой. Отправляясь на восьмимартовский вечер в нашей школе (Белка училась в 25-й и была приглашенным гостем), Бель Изабель упала – поскользнулась на крыльце, едва выйдя за дверь нашего подъезда. Мой сосед со второго этажа (солидный, при костюме и галстуке), который как раз направлял стопы на тот же праздничный вечер, был весьма удивлен, сначала не сумев с первого раза открыть дверь подъезда, а потом, увидев на крыльце незнакомую «белокурую Жизель» – особу отнюдь не дюймовочного калибра. Белка сидела и хлопала накрашенными ресницами, а ошарашенный де Грыз отнюдь не по-графски (с внешними проявлениями джентльменства в обычной жизни у него было все в порядке) не только не подал даме руку, чтобы помочь подняться, но пробормотав что-то невнятное вроде «извините», перешагнул через длинные Белкины ноги своими длинными и скрылся в глубине двора.
Короткая сцена почему-то произвела на Белку такое неизгладимое впечатление, что она тут же, «не отходя от кассы», разразилась первой главой поэмы. Посвящена поэма была нашей школе: «Ах, школа, седьмая школа, люблю я тебя за то, за то, что взрастила ты, школа...».
Кстати, вечер в школе был восхитителен! Мальчишки расстарались на славу: они готовили сценарий втайне от нас, и он был полон сюрпризов. 12 парней, изображавших «12 месяцев», 12 корзин с крымскими подснежниками, которые они разносили по залу и дарили девушкам и дамам… Белка замерла, когда мой сосед направился в нашу сторону, но… Нас уже успел одарить другой «Месяц».
Такое вот лирическое отступление… Но раз уж речь зашла о том вечере… С ним связан еще один прикольный случай, о котором мне напомнил Саша Алферов:
– Как-то на 8 Марта решили мы с ребятами сделать вечер «Для вас, девочки». Ну, весь сценарий не буду рассказывать, но один эпизодик запомнил на всю жизнь. Рассказывал детям, а сейчас рассказываю уже внукам. Предусмотрено было, что на входе каждой девочке и, разумеется, учительнице, вручались цветок и открытка с незатейливым текстом: «Поздравляем с 8 Марта!». И подпись: «Мальчики». Подписать надо было очень много открыток, далеко за сотню. Естественно, от руки. Ближе к полуночи накануне, я, вконец одуревший от одного и того же текста, с изумлением заметил, что из-под моей руки выходят открытки с игривой надписью:
«Поздравляем с 8 Мальчиком!». Интересно, что несколько открыток с таким текстом сохранилось. Однажды, приехав в Курск, зашел в школу. Варя вела урок. Заглянул, увиделись первый раз после выпуска. Обнялись, расцеловались, цветы, слезы... А вечером был вечер встречи выпускников... Видел Вячеслава, собрался почти весь наш ВИА. После торжественной части Варенька завела меня в свой класс, показывала фотографии, разные артефакты нашего «потока» и в том числе… Тот самый сценарий, написанный и нарисованный моей рукой! И те открытки. Дошли все-таки до адресатов.
...В первые годы Вариного вожатства второй вожатой (она работала с пионерами) была Наталья Шлимович, выпускница школы 1969-го, моя соседка по лестничной площадке. Обе барышни были трудоголиками: в школе – и день, и ночь. Работали дружно, весело, помогая друг другу. По понедельникам ходили в ТЮЗ («Пузырьки» смотрели раз десять), не пропускали спектакли театра кукол, получив «царскую» зарплату(шестьдесят рублей) – кутили, разъезжая на такси. На вопрос таксиста: «Куда едем?» – гордо отвечали: «Вперед!». Катались по городу, чувствуя себя богатыми и очень счастливыми. Делали рукописные книги – сами переплетали, изобретали солидные оригинальные обложки, записывали в них любимые стихи… Веселые плакаты («Твоя двойка – на руку врагу!»), газеты длиной во все четыре этажа лестничных пролетов…
Хороший альянс был у Вари со Светой Толстых. Молодость: походы, пикники, веселые компании на даче будущего Вариного мужа Саши Сапожкова… Светлана тоже была одной из лучших вожатых области – прошла школу Семена Фейгинова. Он учил: ни одного дня в школе без интересного дела. А за год до Семена организатором у нас была очень энергичная и креативная Галина Леонтьевна Ачкасова.
Шкляр своих вожатых ценил – всегда шел навстречу их бесконечным придумкам, проводил работу с теми классными дамами, которые недостаточно вожатым помогали… Относился по-отечески и, заходя в пионерскую, проверял забитые папками, бумагами, журналами шкафы: «Лягушки квакают. Замуж не выдам!».
Поддержал Шкляр и идею спецсчета для пионерской и комсомольской организаций школы. На него переводились деньги от сбора металлолома и макулатуры.
Сбор "бумажного" и "железного" – это всегда было весело, изобретательно и… выгодно. Тонна металлолома стоила в 70-е годы 32 рубля, а поскольку его сбор проходил с завидной регулярностью, то на спецсчете школы скапливались вполне приличные деньги. По решению пионерской и комсомольской организаций, класс, который победил в соревнованиях по сбору металлолома, премировался поездками и прочими наградами. Так что пионеры и комсомольцы школы были «богатенькими Буратино» – порой сам директор одалживался у них на нужды школы. Вожатые собирали срочный комитет или совет дружины и принимали решение – снимать деньги со спецсчета или нет. Деньги на спецсчет зарабатывали и на каникулах. Собирали и сушили сено, помогали строить Дом знаний, в 80-е и 90-е годы много ездили на уборку урожая…
Первый год работы Вари в школе ознаменовался большой наградой: комсомольскую организацию школы занесли в Летопись ЦК комсомола. И все годы ее работы наша комсомольская организация была первой или одной из первых.
…Поскольку еще добрых двадцать лет я со школой не расставалась, то запомнились и многие другие вожатые. Они были тоже, как на подбор, штучные.
Когда Варя на год ушла в комитет комсомола мединститута, на ее место пришел Валера Неведров. Длинноволосый спортивный юноша, про которого Шкляр гордо всем рассказывал: «Какой у нас вожатый по комсомолу! Рисует и правой, и левой – всю школу оформил, в теннис и волейбол играет, стихи сочиняет, поет!..». Рисовал Валера действительно великолепно. После окончания своей 10-й школы недобрал балл в Суриковское училище и год до поступления на худграф, с пользой для себя и для нашей школы, провел в должности вожатого. Одна из отличительных особенностей Неведрова – невозмутимый юмор и безудержный оптимизм. А как он был артистичен! Девчонки-старшеклассницы отреагировали на столь колоритную личность адекватно – влюблялись поголовно. Дело дошло до того, что мама одной из них на полном серьезе требовала от Шкляра удаления из школы «ужасного вожатого», потому что ее дочь не спит ночами, перестала учиться, а на обложках тетрадок пишет стихи и рисует этого «длинноволосого балбеса». Шкляр отреагировал спокойно, посоветовал поить девочку валерьянкой и провел с ней доверительную отцовскую беседу с мотивацией: «Зачем он, такой легкомысленный, тебе, такой серьезной? У тебя вся жизнь и выпускные экзамены впереди».
У Неведрова и впрямь получалось все. Вот он выходит на сцену и поет:
«… Просыпаемся мы, и грохочет над полночью То ли гроза, то ли эхо прошедшей войны…»,
«… Для вселенной двадцать лет – мало, Даже не был я знаком с парнем, Обещавшим: «Я вернусь, мама!..».
Или встряхивает лохматой головой и читает с неподражаемыми роберторожде- ственскими интонациями:
- Будь, пожалуйста, послабее, Будь, пожалуйста,
И тогда подарю тебе я Чудо... запросто!..
И успевал он все. Вот рисует сразу пять плакатов, оформляет два стенда, вот председательствует на заседании комитета, вот с разгромным счетом выигрывает на первом этаже, рядом с физкультурными раздевалками, партию в теннис, а во дворе, на спортплощадке, азартно играет в волейбол, вот проводит репетицию, вот с солидным видом присутствует на педсовете… Так что Шкляру трудно было предъявить Валере претензию к его «не по уставу» длинным волосам. Накануне отчетно-выборного или другого большого мероприятия, особенно с присутствием «представителей», Борис Иосифович то ласково уговаривал вожатого подстричься, то строго вручал ему тридцать копеек и требовал, чтобы он в течение получаса подстригся в парикмахерской через дорогу. Неведров был непоколебим. И то сказать, к лицу ли художнику стрижка, как у всех?
...Когда мой сын пошел в первый класс, вожатыми в нашей школе были Наташа Шерер и Галина Фурсова. Наталью Адамовну многие куряне знают как руководителя штаба – комсомольского, а потом переименованного в штаб старшеклассников во Дворце пионеров, и одного из организаторов и идейных вдохновителей (а теперь руководителя) лагеря «Вертикаль». Креативная, эрудированная, с великолепным знанием английского (окончила иняз), замечательный организатор!
Наталья Шерер называет те три с половиной года своей жизни одной из ее лучших страниц. Они с Галей Фурсовой (сейчас Галина – начальник отдела кадровой работы в городском образовании) были очень творческим тандемом и не делили «зоны влияния» – и с пионерами, и со старшеклассниками, и с октябрятами работали вместе. Много было тогда общешкольных мероприятий, а заседания комитета комсомола и совета дружины часто проводились вместе.
Им очень помогали молодые учителя, особенно Ирина Завалишина (Пушкинский театр – это ее «ноу-хау»), да и все классные руководители сотрудничали активно, творчески. Многие из них, кстати, сами прошли школу старших вожатых в школе (например, Маргарита Ивановна, та же Светлана Толстых, трансформировавшаяся в учителя литературы Светлану Викторовну Мерникову, Людмила Георгиевна Чупахина), поэтому взаимопонимание было полное. И Пушкинские вечера готовили вместе с классными руководителями, например, хламиду для «Скупого рыцаря» (в главной роли Игорь Жмыхов) плели в пионерской много вечеров подряд.
Вообще, в те годы было много интересного. «Ноу-хау» Шерер и Фурсовой – «Защита профессий». Это был очень зрелищный, яркий конкурс. Первое место по городу заняла школьная агитбригада, да и вообще призовых мест в городских соревнованиях хватало.
Роскошными были Осенние балы. Соскучившиеся по школе после летних каникул старшеклассники проявляли чудеса изобретательности – лирическое настроение золотой осени с привкусом мажорной нотки торжествующей юности! Наташа до сих пор дружит со многими из пионерско-комсомольского окружения тех лет. Секретари комитета комсомола – Татьяна Шутеева и Светлана Кононова, весьма активные и креативные ребята – Света Конева, Наталья Хомякова, Юра Шутеев…
Председатель совета дружины Сережа Цаплинский выступил тогда с инициативой, которую подхватили все школы города – «Зоне пионерских действий и комсомольского влияния – образцовый порядок!». Название – в духе времени, но суть очень внятная и полезная. Речь шла о чистоте на закрепленных за каждым классом улицах и заботе о стариках и ветеранах, живущих там. Такое вот новое тимуровское движение. И было оно не на словах, а на деле. Ребята с удовольствием этим занимались.
Кстати, о Сереже. Он был еще и членом городского пионерского штаба и вообще по жизни человеком весьма активным. Сейчас возглавляет в Москве серьезную строительную компанию. Вообще, все «активисты» тех лет состоялись и в жизни, и в профессии, Наташа перечисляет многие имена.
Именно в те годы очень активно развивалось школьное самоуправление. Надо отдать справедливость обеим вожатым: их заслуга в становлении личности тогдашних школьников была немалой. И Шерер, и Фурсова – очень харизматичные, очень креативные барышни, трудоголики – в школе едва ли не ночевали.
Сегодня Наталья работает в областном центре молодежных программ и кроме своей знаменитой «Вертикали» чего только не придумывает и не претворяет в молодежную жизнь города!
...Из вожатых последних десятилетий существования пионерии часто вспо-минают Ирину Ропай. Очень яркая личность. Добиться путевок для всего совета дружины школы в Артек – это ж какие недюжинные способности надо иметь!.. А еще «Операция «Помощь Грузии», помощь детям Таджикистана, участие в операции «Компаньеро» – немало бед произошло в те годы в стране, на которые откликались пионеры школы. То было интернациональное воспитание на деле, не теоретическое. И, конечно, «Зарницы», Дни самоуправления, конкурсы сказок, победа в игре советов дружин во Дворце пионеров…
...Вожатыми в нашей школе начинали свой путь в педагогике и другие замечательные учителя: Галина Ходусова – суперпедагог, «мать родная» для учеников и родителей (основной ее стаж пришелся на школу № 29), Ирина Симонова (выпускница нашей школы – тогда еще Ирина Антипенко) – она руководит Центром довузовской подготовки ЮЗГУ…)
...С тех пор как перестали существовать пионерия и комсомол, роль школьных вожатых стала весьма скромной. Порой в школах их используют как младший технический персонал: бумажку напечатать, что-то куда-то отнести-принести… Но бывали и в эти годы приятные исключения – личности независимые, которым интересней было работать с ребятами.
А среди первых вожатых школы выпускники далеких лет называют двух Таисий: одна - послевоенных 40-х, другая – конца пятидесятых – начала 60-х – Таисия Бобиренко. Летопись донесла имя одной из первых (или даже первой) послевоенных пионервожатых – Е. (Елена, Екатерина, Елизавета?) Сергеенко. Маргарита Ивановна Стороженко вспоминает свою яркую предшественницу в пионерской – Галину. А на описании несохранившегося снимка 1938 года – имя довоенного пионервожатого – Додик.
(глава из книги "Родная. Седьмая. Пушкинская")