К вопросу о т.н. «Броуновском (брауновском) движении»
Я не понимаю, зачем великим умам человечества, начиная с дохристианского древнего римлянина Лукреция, до голландца Яна Ингенхауза (XVIII в.) и повторно открывшего это явление шотландца Роберта Брауна (XIX в.), надо было тратить время на изучение движения каких-то пылинок или цветочной пыльцы в, соответственно, солнечных лучах, спирте или воде!
По-моему, так во всех этих хитромудрствованиях не было никакой необходимости, ибо к тем же выводам о беспорядочности движении видимых твердых частиц в, например, воздушной среде, любой человек сам придет, наблюдая за тем, что творится на перемене в любом классе любой нормальной школы в любое историческое время.
Мы просто укрупним, так сказать, для большей наглядности, исходные компоненты опыта, максимально сделав его узнаваемым.
Итак, мальчишки носятся по комнате, не замечая ничего и никого вокруг, гоняясь или друг за другом, или за тем, что на этот момент является для них «мячом». Часто бывает так, что (если позволяет площадь), эти два вида происходят одновременно.
Самое главное для наблюдателя — это не переходить порог класса, ибо ему надо не только не подвергнуться столкновению с одним, или сразу несколькими мечущимися «твердыми» телами, но и чтобы в него не угодил, например, кем-то потерянный туфель или узлом завязанная тряпка, которой вытирали доску (иногда роль мяча выполняла шишка, или пластмассовая чернильница-«невыливайка», но они все же были хрупкими или пачкались).
Как и в классических наблюдениях, и здесь, кроме хаотически движущихся мелких частиц, наблюдатель отметит и относительно неподвижные отдельные частицы, например, ученика/ученицу, забившихся в угол и лихорадочно перелистывающих учебник следующего урока, или списывающих его задание. В полном соответствии с законом Архимеда (кстати, вот еще наглядный пример другого закона физики!), можно найти как тела «вытолкнутые» на поверхность среды (то бишь, учеников, забравшихся на парту или учительский стол с ногами и криками подбадривающих остальных, или спрыгивающих оттуда на спину кому-то), так и тела «утонувшие» (ученики, залезшие под парты и увлеченно читающие какой-нибудь детектив).
Особо можно отметить и седиментированные, т. е. относительно неподвижные частицы, крупнее 5 мкм, из групп не обращающих ни на что внимания девочек, занятых своими «девичьими» сплетнями.
Вот такая картина и открылась перед нашими глазами, когда мы с завучем подошли к внезапно изнутри распахнувшейся перед нами дверью класса, куда мне предстояло прийти новым учеником.
От неожиданности, завуч застыла и только вопросительно протянула: «А-а-а…?» Но так как мы еще не вошли внутрь, ее никто не заметил. «А-а...что здесь происходит?» - уже, оправившись, более грозно спросила завуч, входя в класс.
Нет! Спокойнее, читатель!
В нее не угодила ни тряпка, ни ботинок, ни невыливайка.
Но немая сцена не уступала по живописности гоголевской.
Пока завуч пробиралась к столу мизансцена мгновенно переменилась — и вот уже весь класс стоит у своих парт с поникшими головами и выражением глубокого и искреннего раскаяния на лице.
Завуч повернулась лицом к двери, чтобы пригласить меня войти в класс, но никого в ней не увидела. «А где?..» - начала она фразу, но, не докончив ее, вернулась к дверям и выглянула в коридор.
Не обнаружив новичка и там, она внимательно прошлась по всем рядам взглядом и обнаружила меня, стоящим, как и все, у одной из парт, с лицом, опущенным долу.
Как я оказался там — сам не помню. Рефлекс, наверное, сработал.
Завуч подняла руку в моем направлении, но потом махнула ею и, так ничего и не сказав, вышла из класса.
А я остался.
А со следующей перемены уже фехтовал с кем-то на линейках, или с криком «Здравствуй, осел!» прыгал через чью-то спину, как через спортивного «козла». Правда, с моим ростом мне это чаще не удавалось, зато я быстро утвердился «верховым», когда, оседлав кого-то повыше и покрепче, мы старались сбросить противника с «коня» на пол. Я был очень цепкий, и если кому-то и удавалось меня спихнуть силой, то я утаскивал его с собой!
P.S.Кстати, когда нам потом по физике рассказывали про броуновское движение, помню, что все веселились, а почему — непонятно. А про Лукреция с его пылинками в лучах я узнал сейчас.
16.05.2020 г.