Хоромокс с опаской подошёл к своей квартире и прислушался. Вроде тихо. Для большей уверенности прижался ухом к двери – ни звука. Облегчённо вздохнув, достал карту-ключ, приложил к слегка мерцающему квадрату. Тот миролюбиво пискнул. Дверь мягко открылась, сопроводив действо тихой репликой «с возвращеньицем».
Почти сразу коридор наполнился мягким светом, а из кухни послышалось негромкое фырканье чайника, отреагировавшего на появление хозяина. Через мгновение и холодильник включился в разговор:
– Что выкладывать на стол – мопане с маком или балют с пастой?
Каждый раз возвращаясь домой Хоромокс не знал, чего ожидать от своей квартиры. К примеру, отлучившись в четверг по делам всего на полчаса, он застал странную картину: под томные звуки плюэта люстра вовсю кокетничала с торшером, а тот с невозмутимым видом выхаживал гоголем, время от времени поправляя сползающий набекрень абажур. И ведь так увлеклись, что даже не почувствовали появление главы дома!
А в другой раз – стыдно даже кому сказать! – подушка с одеялом вытворяли такое…
Ладно. Главное – сейчас всё тип-топ. Пожалуй, можно перекусить балютом с пастой и скорее сесть за начатую вчера правку закона эмерджентности неаддитивности. Ведь презабавнейшая штука получается: целое – больше, чем сумма составляющих его частей!
Из кухни не спеша выплыл автоплот с едой и, опережая Хоромокса, направился к столу. Рядом с тарелкой соблазнительно поблескивал графинчик с замечательным пальмовым вином Нсафуфуо. От удовольствия Хоромокс щёлкнул пальцами. Графин тотчас наклонился, и жидкость плавно перетекла в стоящий возле него лафитник.
– А не хлопнуть ли нам по рюмашке, – заметил Хоромокс, обращаясь к зеркалу. – Тем более что уже и налито!
Отображение в зеркале благосклонно кивнуло мужчине и потянулось к автоплоту.
За первой рюмашкой последовала вторая, потом третья…
После седьмой Хоромокс попросил плюэта включить что-нибудь эдакое из позапрошлой жизни. Тот нервно замигал панелью, перебирая в памяти варианты. И вдруг выдал разухабистое «Воробей пиво варил». Хоромокс аж подпрыгнул.
– Вот спасибочки! А ну-ка все в едином порыве…
Он развернулся в поклоне к шторе. Та, вздрогнув от неожиданности, спрыгнула с карниза и плавно поплыла по комнате, приговаривая: «Я, кажется, сошла с ума, какая досада…»
Хоромокс, радостно пускаясь вприсядку и стараясь разнообразить движения, вдруг гаркнул во всё горло:
– Вечер перестаёт казаться томным! Гуляем, не будь я Хоромокс!
Шёл четвёртый год самоизоляции…