Диплом с приключением
Шестого февраля 1972 года мне казался самым счастливым днем в моей жизни – сдал последний государственный экзамен, и мне осталось только полгода пройти преддипломную практику и плюс полгода на дипломную работу. Я тогда еще не подозревал, что придется сдавать кандидатский минимум по английскому языку, философии и специальности. Правда, со специальностью все было просто: экзаменаторы мой шеф и его друг ректор Физико-технического института сидели в компании с бутылкой коньяка и меня практически не слушали – поставили пять. С английским тоже повезло. Не знаю чем, но я понравился училке английского языка лет 60-ти, она зашла на экзамен, погладила меня по головке и громогласно заявила, что я хороший мальчик. Мне поставили четыре, хотя в переводе с русского на англицкий я допустил 15-20 ошибок. С философией и научным коммунизмом было много хуже. Требовалось знания первоисточников – статей Ленина. Там наукой даже не пахло. Он там вел полемику с какими-то козлами, о которых я раньше не слышал, и слышать не хотел, а главное не понятно о чем, а разбираться было неохота. Вот Маркс - другое дело - он ученый. По его книге "Капитал" обучают всех экономистов во всем Мире. По данным статистики, по тиражу она занимает второе место после Библии.
Но экзамены все в будущем, а пока меня распределили на диплом в Институт Атомной Энергии им.Курчатова. Аппетит у института бал шикарный – отхватил от Москвы несколько десятков гектар, огороженный бетонным забором.
Я делал дипломную работу в Курчатовском институте атомной энергии в отделе академика Кикоина. Он был знаменит тем, что открыл фотомагнитный эффект, который назвали эффектом Кикоина-Носкова. Занимался я методом Мёссбауэровских исследованиями разных образцов. Как малоценного молодого сотрудника меня начальник направил сменить источник излучения (кажется изотоп железа 57). Я тогда был худенький и мог пролезть между полюсов здоровенного электромагнита. Он жрал тогда около 200 ампер. Сменил, но старый источник (150 микро Кюри), чтоб освободить руки, положил в карман штанов, рядом с яйцами. И забыл. Весь день с ним проходил. Молодой и глупый был. Прошло много лет, но я так до сих пор не удосужился подсчитать, сколько рентген мои яйца получили.
Это ещё не всё. Когда я выходил из здания, сработала сигнализация на радиацию, а это жуткий вой сирены как во вторую мировую войну при авианалете. Со страху и от неожиданности я аж присел. Охрану на выходе из здания с их пистолетами Макарова и автоматами Калашникова как ветром сдунуло. Замахали руками, чтоб я исчез. Набежали дозиметристы, если им верить на слово, то я весь светился (забыли из кармана источник вытащить). Голенького, меня засунули под ледяной душ. Когда я, продрогший до самых костей и посиневший, вышел из душа, то в раздевалке обнаружил двух дозиметристов - девушек 22-23 лет, одетые в белые халаты. А при мне не было даже носового платка, чтоб прикрыться - всю одежду и обувь забрали на дезактивацию. Усилием воли я себя убедил, что врачей глупо стеснятся - себе дороже, и сделал шаг вперед, стараясь скрыть смущение. Одна девушка тщательно вытирала меня полотенцем, а другая обследовала меня счетчиком Гейгера. Львиную часть времени исследователь посвятил изучению моей промежности - там, где находился источник. Один раз она случайно коснулась моего лучшего друга, и я с ужасом ощутил, что мой организм стал просыпаться. Дозиметрист сказала, что я чист, только в промежности есть небольшой фон. Рекомендовала как можно скорее сбрить волосы в промежности и ещё раз принять душ. Вообще-то я был безволосый. Волосы только на голове и в промежности. На груди только один длинный волосок, растущий из родинки, что служило поводом для насмешек моих приятелей:
На груди твоей широкой
вьётся волос одинокий.
Ты сегодня очень-очень
сексуально озабочен.
Голенького меня одели в белый халат (нет, вру – в серый – это раньше он был белым) и отправили домой на такси.
Что меня удивило: институт занимал громадную площадь, было три ядерных реакторов, более опасных, чем Чернобыльский, но сотрудники очень квалифицированные, которые обеспечивали безопасность. Но всё равно я не мог понять, почему сотрудники собирают с территории института богатый урожай шампиньонов – они как губка впитывают в себя тяжелые металлы?
Академик Легасов (он участвовал или руководил ликвидацией Чернобыльской катастрофы, а потом покончил с собой – причины не знаю) предложил мне стать его аспирантом, но я отказался, были и другие предложения, но мне было неуютно в этом институте.
Прошел год, я написал диплом, со скрипом наскреб деньги на машинистку и брошюровку диплома, через три дня защита, а тут звонит моя девушка – напоминает, что послезавтра у нас бракосочетание. А я забыл – в кармане только дырка с блохой. Свадьба, первая брачная ночь. Философ Кант в 50 лет написал в своем дневнике:
- Вчера впервые переспал с женщиной – слабое подобие онанизму. – Врёт, моральное удовлетворение, что ты, наконец, расстался с девственностью пересиливает всё. На следующий день я защищал диплом, который много раз репетировал голенький перед женой в перерывах между выполнением супружеского долга.