Предисловие
О звёздах
Данная критическая статья давно должна быть опубликована. Но возникло неожиданное обстоятельство. Войдя во вкус критики, мы дошли в книге Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза» до красиво описанной сцены ночного неба, отражающегося в реке.
«Ночная Ангара была совсем другая – тихая, молчаливая. В борт нежно и тонко плескала вода; в черном зеркале воды отражался испещренный созвездиями небесный свод; лодка плыла, чуть покачиваясь, меж двух звёздных куполов, ровно по середине мира».
(с. 214).
Здесь и далее цитируется по книге «Зулейха открывает глаза» Г. Ш. Яхина – «Издательство АСТ», 2015 – (Проза: женский род).
Такая вот красивая картинка.
Прочтение вызвало у нас один, но, как оказалось, весьма спорный вопрос (пришлось много спорить!). И, несмотря на потерянное время, и споры, вопрос этот не разрешился до сих пор.
Задам его и вам, любезные читатели.
Внимание, вопрос: Отражаются ли звёзды в воде?
Теперь, если есть желание, каждый может провести своё собственное исследование! Те, кому не лень, могут оставить результаты своих научных поисков в комментариях. Да не введут вас во искушение многочисленные «фото-жабы» плавающие по волнам интернета!
1
- Зулейха! Зулейха! Зулейха – а – а! – доносится до нас отовсюду. Хотя и сериал уже как несколько недель сошёл с телеэкранов. И книга, как оказалось, написана целых пять лет назад! Однако, - вот ведь волшебная сила телевидения, - именно теперь и разгорелся весь этот сыр – бор, что не гаснет, а всё более раздувается на виртуальных просторах интернета, да и в спорах наших казанских друзей и знакомых.
Не посмотрев со всей страною сериала, и не читавши книгу, мы недоумевали над тем, как долго не оставляют, привыкшую к постоянной смене впечатлений, достопочтенную отечественную публику образы героев романа «Зулейха открывает глаза» и снятого по нему одноимённого фильма.
И вот, настал момент, когда мы, согласившись на уговоры друзей, решили, наконец, пожертвовать самым дорогим, что есть у человека - временем стремительно проносящейся жизни. И принести время в жертву тому, что делает из обычного человека исследователя и учёного мужа – любопытству!
Преисполненные этого, в подавляющем большинстве случаев похвального чувства, а также памятуя слова Альфреда, нашего, Хичкока о том, какие три вещи необходимы для хорошего кино, а именно – сценарий, сценарий и ещё раз сценарий, мы и обратились напрямую к книге, по мотивам которой сценарий был написан, предпочитая радость печатного слова, мелькающим на экране картинкам.
Хотя, вынуждены признаться, что страницы эти тоже были, увы, виртуальными и мелькали на экране, только меньших размеров.
Итак, мы с радостью предались чтению – одному из любимейших наших занятий! Читать всегда легко и приятно. Писать ещё приятней! А уж критиковать – просто сказочное занятие! Критиковать сказку сказочней вдвойне! Вот и начнём!
Сюжет из книги не выкинешь. Поэтому обозначим его пунктиром. Скользя без остановок по тире, а там, где надо, расставляя точки.
В 1930 году в СССР, в РСФСР, в АТССР, в неведомо каком кантоне, в ауле Юлбаш жила-была зеленоглазая тридцатилетняя татарская женщина Зулейха. Была Зулейха замужем за жителем этой деревни, крепким во всех отношениях крестьянином шестидесятилетним Муртазой Валиевым, чью фамилию она и носила. Жили они втроём с матерью Муртазы, неопределённого возраста старухой, имя которой не упоминается, но, которую Зулейха называет про себя Упырихой. Зулейха родила Муртазе одну за другой четырёх дочерей, которые умирали сразу после родов. Жизнь Зулейхи выглядит весьма печальной. Дети умирают. Муж не любит. Но, самое страшное заключается в постоянном третировании её свекровью Упырихой, превратившей жизнь Зулейхи в сплошной невыносимый кошмар! Однако Зулейха всё это терпит, ибо даже и представить не может, как изменить свою мучительную жизнь. У Зулейхи есть тайна. Она общается с духами, задабривает их украденными в собственном доме продуктами, для того, чтобы её покойным дочерям хорошо было лежать на кладбище. Но, жизнь не стоит на месте! В деревню Юлбаш из Казани направляется конный отряд, для проведения раскулачивания – изъятия у зажиточных крестьян имущества, ареста их и их семей, и дальнейшей отправки на поселение в Сибирь. Руководит отрядом красный командир Иван Игнатов. На подъезде к селу отряд встречается с Муртазой и Зулейхой, которые возвращаются из зимнего леса, где прятали на (могилах дочерей!) посевное зерно. У Муртазы с Игнатовым возникает конфликт, в результате которого Иван убивает Муртазу. Зулейха сидит рядом с лежащим на санях телом убитого мужа, не предпринимая никаких действий, пока лошадь в вечерних сумерках сама не трогается в сторону села! Притащив тело Муртазы в дом, и положив на кровать, Зулейха ложится подле него, и лежит рядом до утра, т. к. не привыкла делать что - либо без указаний мужа! Поутру в их кулацкий дом заявляются вчерашние вооружённые люди, которых Зулейха называет «красноордынцами». «Красноордынцы» дают Зулейхе пять минут на сборы, после чего начинается её невероятное путешествие из Татарии в Сибирь!
Конец первой части.
На протяжении волшебного мистического путешествия Зулейха знакомится с людьми, которые войдут в её жизнь на многие годы. Вот их список: профессор Казанского университета, обрусевший немец – медик Лейбе, профессор Ленинградского университета Константин Арнольдович и его супруга Изабелла, пьяница - художник Иконников, и деклассированный элемент (урка) Горелов. Командует конвоем убийца мужа Зулейхи – Иван Игнатов. Если добавить к этому списку сибирского чекиста Зиновия Кузнеца, то этими лицами ограничивается круг героев основных романа.
За исключением сына Зулейхи – Юзуфа, ибо главная героиня оказывается беременной от последней близости с мужем! Сочетание имён Юзуф и Зулейха привело нас в умиление! Почему – поведаем ниже.
По окончании путешествия от 800 (восьмисот) голов убывших из Казани до места назначения добираются лишь 29 (двадцать девять), т.е. (не поленились мы поупражняться в извлечении процентов) 3, 625 %, в числе которых по счастливой случайности оказываются все главные герои.
Отряд не замечает потери бойцов! Игнатову эти потери тоже сходят с рук!
В процессе путешествия Игнатов спасает беременную Зулейху от гибели, подняв её со дна речного при крушении баржи, и, положив на спину, словно надувную куклу около двух часов транспортируя по фарватеру Ангары!
Конец второй части.
Оставшиеся тридцать несчастных дополняются родившимся Юзуфом. Чекист Кузнец обманом оставляет их на произвол судьбы. Начинается первая зима. Поселенцы строят землянку. Никаких запасов продовольствия и достаточно тёплой одежды у них нет. Но, несмотря на это, комендант Игнатов заставляет их каждый день валить лес, установив нормы выработки. Такое количество леса необходимо для поддержания огня в печи! И это не домна, а кустарная каменка! Сам он ежедневно ходит на охоту в тайгу, где бегая по сугробам и стреляя из револьвера системы «Наган» (прицельная дальность = 25 м.), добывает дичь: птиц, белок, рысей, а при помощи (руками!) вырытой охотничьей ямы, - единожды, - и лося! В рацион питания входит и рыба, которую ловит чувашский рыбак Лукка. Всё – больше никакой еды нет! Ибо Игнатов, по какой-то одной ему ведомой причине запрещает собирать ягоды. Все простужаются и болеют, но, в отличие от находящихся в лучших условиях, пассажирах эшелона никто не умирает!
По весне, по вскрывшейся Ангаре в посёлок прибывает Зиновий Кузнец с новой партией переселенцев, и несказанно удивляется тому, что Игнатов и его подопечные оказываются живы! После недолгих разборок и взаимных претензий, Кузнец в приказном порядке убеждает Игнатова остаться комендантом. Начинается строительство посёлка, который вскоре становится образцовым и приобретает, по пожеланию переселенцев, имя - Семрук. Строятся: лечебница, в которой практикует проф. Лейбе; столовая, в которой работает Зулейха, и сын всегда при ней; клуб, который расписывает художник Иконников и в котором он пишет картины для других лагерных домов культуры; позже - школа для детей, в которой преподаёт выписанный из Москвы академик; комфортабельные (по сравнению с землянкой) бараки, дом охраны и персональный дом коменданта. Игнатов начинает приударять за Зулейхой. Та сначала идёт в отказ, но потом соглашается на ухаживания убийцы мужа! Она испытывает к нему доселе спавшие в ней чувства: «превращается в мёд, вся без остатка!» (с. 173). У них завязывается таёжно–лагерный роман. Затем их близкие отношения прерываются из-за болезни Юзуфа, в которой Зулейха винит себя (с подачи явившейся тени матери Муртазы), считая, что она наказана за преступное счастье. Сын выздоравливает.
Конец третьей части.
Начинается война. Она идёт где – то далеко. Жители Семрука узнают о ней только из газет. Сын Зулейхи подрастает и в нём проявляется талант художника. Он учится у Иконникова. Погорелов и Иконников в 1942 - м уходят на фронт. Первого призывают. Второй уходит добровольцем. Перед уходом Иконников отдаёт всё хозяйство художественной артели, которую он представлял в одном лице, несовершеннолетнему Юзуфу! При прощании обещает написать ему из Парижа! Война заканчивается. Возвращается Горелов в звании лейтенанта НКВД! И назначается комендантом Семрука вместо Игнатова! Юзуф получает письмо от Горелова из Парижа с изображением Эйфелевой башни и подписью: «Париж, июнь 1945»! Юноша собирается совершить побег, с целью добраться до Ленинграда и поступить без документов в художественный институт им. Репина! Мать, со скандалом, пресекает его побег. Сын рассказывает ей о своей мечте стать профессиональным художником. Зулейха идёт к разжалованному Игнатову с просьбой отпустить сына и предложением отдаться за это. Игнатов благородно отказывается от такого вида взятки. Данной ему властью усыновляет Юзуфа, вписывает сей акт в новую метрику, ставит печать и подпись. Торопит Юзуфа с отъездом и даёт ему в дорогу толстую пачку денег. Зулейха с болью провожает сына. К ней подходит Иван Игнатов, и Зулейха Валиева понимает, что снова может дышать!
Конец!
Конец всему!
2
Итак, друзья, начнём критиковать! Но, как говорил король в исполнении Евгения Леонова: « Хочешь покритиковать – сначала похвали»!
Так вот - начало и похвалим!
Весьма похвальное начало у романа! Красочно, с дочернею любовью, описан традиционный татарский сельский уклад. Читатель вводится в мир татарских имён, названий и обозначений, которыми именуются и предметы материального мира, и мифологические существа. От первых страниц так и пахнет старинным аулом вблизи Казани. Чем дальше движется повествование, тем более растёт сочувствие к героине романа. Ах, как она, бедняжечка, несчастна! Звенит нерв её тайной внутренней жизни! Великолепно, прямо осязаемо, представлены муж и свекровь. Живые сложные характеры! Муртаза – брутальная деревенщина и старая ведьма, жестокие, порою беспощадные к Зулейхе и такие нежные друг ко другу!
Вот только не хватает перспективы. Мир словно замкнут в доме героини. Не показана татарская деревня с её праздниками и горестями. Пахнет двором, но отсутствует воздух улицы. Соседей словно нет. Какой-то вакуум образуется вокруг.
Яркие объёмные характеры, к сожалению, покидают страницы романа в самом начале. Муртазу сражает справедливая большевистская пуля. Старая Упыриха отправляется в мир теней, из которого она, правда, будет периодически являться, пугая сноху предсказаниями несчастий.
Все остальные герои, увы, показаны или совсем блекло и контурно или, напротив, превращаются в каких-то опереточных персонажей!
Собственно говоря, уже после первых глав роман перестаёт быть татарским – в смысле, повествованием о татарском народе в эпоху перемен. Вся татарскость остаётся лишь в употреблении отдельных татарских слов, типа «улым», «жаным», «и Алла!», в речи главной героини. На месте Зулейхи могла быть чувашка, марийка, удмуртка, да хоть русская крестьянка. Сути этого не меняет.
Кроме того, совершенно не то, что ни раскрыты, но даже ни показаны взаимоотношения татар на чужбине. Ведь всё-таки большинство переселенцев были из Татарии. Как они общались, как вспоминали край родной, какие песни пели, как праздновали национальные праздники – об этом ни слова!
Гузель Яхина ясно высказывает свои взгляды на взаимоотношение татарского (булгарского) народа и Золотой Орды. Зулейха называет красноармейцев «красноордынцами», вспоминая рассказы отца о том, что их предки воевали с Золотой Ордой.
«Отец много рассказывал ей про Золотую Орду, чьи жестокие узкоглазые эмиссары несколько столетий собирали дань в этих краях и отвозили своему беспощадному предводителю – Чингисхану, его детям, внукам и правнукам» (с.24)
«Предки Зулейхи воевали с Золотой Ордой столетиями» (с.203)
Будучи несколько знакомы с исторической наукой, поприветствуем сей здравый взгляд, идущий вразрез с навязываемым ныне ангажированными кругами популистским бредом о том, что Казанское Ханство и дальнейшие политические образования на его территории суть преемники монгольского государства.
А так, по большому счёту, для Зулейхи нет Родины. Нигде и никогда она не ностальгирует по родному аулу, не говоря уже про край родной!
Вот как Яхина описывает карту страны, где она родилась, увиденную глазами Зулейхи:
«Велика страна, где живёт Зулейха. Велика и красна, как бычья кровь. Зулейха стоит перед огромной, во всю стену картой, по которой распласталось гигантское алое пятно, похожее на беременного слизня, – Советский Союз. … уж больно смешной он был – с бородой, с забавной крючковатой лапкой спереди» (с.83).
Есть за что давать «Большую книгу»!
Видимо ближе автору прямые, как полосы на флаге, линии политической карты мира, проходящие по землям мёртвых индейцев и по отравленной глади великих озёр.
Не знаю, как часто Яхина вспоминает свою малую родину - родную Казань, но Булак она уже назвала озером (с.67). И со стороны Булака, сквозь окружающие его дома, каким-то образом зрит минареты мечетей (с.67) При повороте с Булака в сторону базара умудряется увидеть кремль, (для этого, как минимум, надобно залезть на какую-нибудь крышу!), в котором находит какие-то треугольные башни!
Но это всё проколы (приколы!) для взыскательных казанцев. Другой же «пипл», - Шишков прости! - «схавает» не разобравшись.
Теперь о характерах персонажей. Они совершенно не меняются! Не развиваются! Единственное чудо произошло с проф. Лейбе, который, вдруг, из сумасшедшего состояния вернулся в нормальное.
Зулейха совершенно не интересна! Это самый неудавшийся персонаж! А ведь на неё была сделана главная ставка автора. Остаётся непонятным, на что она всё – таки открывает глаза. На любовь? Если – на материнскую, то в родном ауле сына Юзуфа она любила бы не меньше, чем в Сибири. Любовь к людям и животным – тоже всегда при ней. Чувственная любовь к мужчине? Наверное. Ведь она начинает с радостью бегать на свидания к Игнатову. Тот, понятно, по всем параметрам предпочтительнее шестидесятилетнего Муртазы, к тому же не любившего жену. А тут – и страсть, и половодье чувств!
Но, когда встаёт вопрос выбора между любовью к нему, или к Юзуфу – выбирает сына. И лишь после его отъезда снова возвращается к Игнатову.
В общем, предположим, что один глаз Зулейха открывает на любовь к мужчине.
На что же открывается второй глаз?
На наш взгляд - на религию. И речь тут совсем не о половом акте в мечети, и не о красных флагах на минаретах. Второе название у книги могло быть – «Зулейха теряет корни».
Судите сами.
В начале книги Зулейха постоянно просит Аллаха о помощи, и славит его, когда задуманное исполняется. Впрочем, также как она просит поддержки у низших духов и прочей нечисти, и тоже благодарит их.
Зулейха интересуется у мужа границами всемогущества Аллаха:
« - Но, говорят, в урмане молитвы не работают. Молись – не молись, всё одно – погибнешь… Как ты думаешь… - Зулейха понижает голос: - …есть на земле места, куда не проникает взор Аллаха?» (с.11).
В краю чужом Зулейха, предавшись собственным рассуждениям, теряет родную веру и народные верования.
«Молилась редко, впопыхах. В том, что Аллах их не видит и не слышит, убедилась вовремя недавнего голода: если бы Всевышний услышал хоть одно из тысяч слёзных молений, посланных ему Зулейхой в ту суровую зиму он бы не мог оставить её и Юзуфа без своего милостивого попечения. Значит, высочайший взор не достигал этой глухомани. Жить без постоянного внимания и высочайшего надзора всевидящего ока было поначалу страшно, будто осиротела. Затем – привыкла, смирилась» (с. 148).
«Перестала ежедневно поминать мужа, свекровь и дочек – сил не хватало, а все что оставалось, отдавала Юзуфу: казалось глупым, неразумным тратить драгоценные минуты жизни на воспоминания об умерших – лучше было дарить их маленькому живому существу…» (с.149)
С язычеством своим Зулейха до конца не расстаётся, но покланяется духам уже без фанатизма. Когда Игнатов сделал Зулейху охотницей, она поначалу боится леса – урмана, из-за населяющих его духов. Потом, пообвыкнув, открывает для себя, что в этом лесу нечисть не водится. Осталась вся в родном ауле!
«Духов местных не знала, почитать не умела, лишь приветствовала про себя, входя в урман или спускаясь к реке, - и только…. Никого из них не встретила Зулейха в урмане – то ли духи не жили вовсе на этих задворках вселенной, то ли были тише и смирней своих сородичей в юлбашских лесах. Можно было попробовать прикормить их, чтобы они дали о себе знать, показались, а после взяли под своё покровительство. Но Зулейха даже помыслить не могла о том, чтобы кусок еды…. – отдать не сыну, а какой-то нечисти» (с.149)
В общем, не стала Зулейха бояться ни Бога, ни чёрта!
Вот второе изменение, кроме внешнего старения, что хоть как-то внятно донёс до нас автор.
А в остальном, прекрасные маркизы, научилась наша Зулейха отменно стрелять из ружья, сносно говорить по-русски, ну и, освоила «науку страсти нежной».
Как без этого в тайге?
А вот - итог. Хоть не трагичный, но досадный!
Проанализировав свою жизнь, Зулейха делает вывод, что ей, наконец, стало хорошо!
«…всю жизнь припомнила, по кусочкам разобрала, по щепочкам. Недавно вдруг поняла: хорошо, что судьба забросила её сюда. Ютится она в казённой лагерной каморке, живёт среди неродных по крови людей, разговаривает на неродном языке, охотится, как мужик, работает за троих – а ей – хорошо. Не то чтобы счастлива, нет. Но – хорошо!» (с.173)
А счастье, как всегда, ждёт впереди, за поворотом! Порадоваться бы за героиню романа, но отчего - то грустно!
Теперь несколько слов о втором главном герое – Иване Игнатове.
Тут уж без обиняков!
Показан Игнатов «красным дебилом». Подозреваю, что Яхина отводила для своего героя иную роль. Но, поучилось, что получилось! И это – абсолютный дебил (самая слабая степень умственной отсталости), кроме шуток! Человек со странными повадками. Вот как он, например, рассуждает о женщине и революции:
«Игнатов не понимал, как можно любить женщину. Любить можно великие вещи: революцию, партию, свою страну. А женщину? Да как вообще можно одним и тем же словом выражать свое отношение к таким разным величинам – словно класть на две чаши весов какую-то бабу и Революцию? Глупость какая-то получается» (с.43)
Мыслишки эти были бы простительны восемнадцатилетнему юнцу в Гражданскую, но не зрелому мужу в 1930 - м, когда для многих красных, тех что поумней, стало ясно, на что они в итоге напоролись!
Яхина вкратце излагает биографию своего героя. Это лихой рубака, с ветром в голове, дослужившийся за двенадцать боевых лет до младшего сержанта! (нам это звание вручили после трёх месяцев боёв со «зверями» из союзных республик).
«Записался в восемнадцатом в Красную армию – и поехало: сначала Гражданская, потом басмачей рубил в Средней Азии… До сих пор бы, наверное, по горам шашкой махал, если бы не Бакиев … Возвращайся, говорит, Ваня, мне свои люди позарез нужны, без тебя – никак… Так началась его работа в Казанском ГПУ …», - теперь – внимание! - «… Не сказать, чтобы интересная (так бумажки всякие, собрания, то да се), но что уж теперь вздыхать…»(с.43).
Неоднократно во время мучительного процесса чтения романа, меня так и подмывало крикнуть: «Яхина, мля! Ты хоть понимаешь, о чём пишешь?!»
Друг Бакиев, не даёт Ване закиснуть, вскоре находит для друга настоящее дело – раскулачивать крестьян.
«У Игнатова аж сердце захолонуло от радости: опять на коня, опять в бой!»(с.43)
Однако когда арестовывали Бакиева, испугался комсюк, дал слабину. Хотя потом себя успокаивал, что это, мол, недоразумение, и во всём давно разобрались!
Бакиев, спасая Игнатова от «чисток», отправляет его с эшелоном раскулаченных в Сибирь.
Прежде чем он навсегда распрощается с родным городом, совершим маленький экскурс в его казанское детство. Игнатов вспоминает: «как трёхлетним пацаном сидел вечерами на подоконнике их полуподвального окна и выглядывал среди бегущих по улице ног квадратные материнские башмаки. Мать возвращалась затемно. Пряча глаза, поила его пустым кипятком и укладывала спать» (с.80)
О чём это Яхина? Только о сумасшедшей матери! Других объяснений нет! Ибо в начале двадцатого века в стремительно развивающейся Российской империи, тем более в богатой Казани никто не голодал. Не верите – спросите у Горького! У всех желающих была работа и кусок хлеба. Благотворительность была такая, что нам сейчас невозможно представить. Повсюду для малоимущих - бесплатные столовые, для бездомных – ночлежки. Меценаты на свои деньги строили и дарили городу оборудованные по последнему слову техники медицинские центры! Промышленники содержали детские сады, школы и другие учебные заведения. Купцы соревновались между собой, чья колокольня (минарет) выше, и чей народный театр более походит на царские палаты! Поддерживали писателей и поэтов! Габдулле Тукаю, например, за строчку платили три рубля серебром. (На последнем этапе своего короткого поэтического века тот перешёл исключительно на поэмы!)
3
Раз уж мы вспомнили о поэтах, то к месту сделать нам небольшое отступление, дабы склонить ваше драгоценнейшее внимание, о любезнейшие читатели, к арабо – мусульманскому преданию о Юсуфе и Зулейхе!
Предание это основывается на суре «Юсуф», которая в духе восточных сказок пересказывает один из сюжетов книги Бытия из Священного Писания.
Юсуф и Зулейха – кочующий сюжет, имеющий множество поэтических переложений. Любой желающий может ознакомиться с его содержанием, в котором Юсуф и Зулейха не сын и мать, а возлюбленный и любящая женщина готовая, не смотря на все немыслимые преграды, пойти на всё ради своей любви! В потрясающих трактовках суфиев любовь Зулейхи к Юсуфу – стремление души к Аллаху!
Сюжет имеет множество поэтических переложений. Среди обращавшихся к этой теме были средневековые персидские поэты Фирдоуси и Джами.
Наш Кул-Гали в 1212 г. завершил первую редакцию «Кысса-и-Йусуф», а в 1233 г., - вот ведь творческий зуд! – вторую.
В «тюрьме народов» Российской империи в 1839 г. под редакцией Аль-Булгари поэма была издана в типографии Казанского университета и до 1917 (освободительного) года переиздавалась 80(!!!) раз. Зашкаливающая популярность! Потом поэма попала под запрет – видно отвлекала от чтения стихов Хади Такташа.
По этой ли причине решила Яхина использовать имена героев легендарного эпоса, или по какой другой, но, - просто мистика какая-то, - получила за свой роман премию «Большая книга»!
И это несмотря на то, что повзрослевшему Юзуфу в романе, собственно, не о чём было говорить с матерью Зулейхой – они стали уже в его подростковые годы совершенно разными людьми. Она – деревенская татарка, с тяжёлым прошлым, которое не сбросить, не продать. Он – советский молодой человек, устремлённый в прекрасное будущее.
«Он хотел говорить, задавать вопросы и получать ответы, спорить, обсуждать, перебивать, нападать, защищаться, ругаться, в конце концов, - она могла лишь молчать, слушать и гладить его по голове». (с.213)
Эх! Такую страну, идущую на взлёт, своими руками погубили наши предки, вдохновлённые передовыми западными идеями! И Игнатовы – Шариковы виноваты в этом в самую последнюю очередь!
Ну, что ж теперь?! Продолжим.
4
Вернёмся к нашему большевику.
Питание в детстве кипятком на ужин, мало способствует умственному развитию. В поезде Игнатов отказывается от стакана с подстаканником, – «казалось глупым, стыдным, да просто невозможным пить из такого нелепого предмета» (с.78), - и пьёт любимый кипяток из кружки, с мазохистским удовольствием обжигая пальцы и губы. На матрасе он тоже спать отказывается. «Спать на деревянной лавке было привычней, слаще.»(!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!) (с.78)
Не нравится Игнатову и «бесшумное, по-лакейски услужливое скольжение двери (вправо – влево, вправо – влево…(с.78) и занавески и зеркало!
К падежу своих «подопечных» Игнатов относится без лишних эмоций, философски.
«Когда везёшь почти тысячу душ, нет ничего удивительного в том, что некоторые умирают, так? Старые от старости, от болезней. А дети? Верно, от слабости. Ничего не попишешь – дорога» (с.79).
Нет, конечно, проявляет Игнатов заботу о своих подопечных. Когда требуется накормить - добывает им еду, когда следует наказать за побег – расстреливает!
В общем, этот выдающийся в своём роде тип, сразу приглянулся сибирскому начальнику из ГПУ Зиновию Кузнецу, который и тормознул исполнительного болвана Игнатьева на своём ангарском курорте на ближайшие полтора десятка лет.
Симпатичная зеленоглазая татарочка и красавец - мужчина в форменной фуражке со звездой не могли пройти мимо друг друга на ограниченном тайгою пятачке. Бросила в итоге судьба Ивана Игнатова в жаркие объятия Зулейхи Валиевой, символизируя взаимную любовь татарского и русского народов, возникшую в советском посёлке лагерного типа! Вечную любовь! Любовь навсегда!
Вот он наш советский, российский, русский, татарский, русско-татарский, татарско-русский обнесённый проволокой социальных сетей, находящийся под неусыпным оком телевизионных вышек вечный, нерушимый, народов свободных союз!
Любовь – это вам не сраная толерантность!
5
Теперь пройдёмся по формам Гузели Яхиной.
Само изложение у неё какое-то невнятное. Автор то подолгу топчется на одной сцене, то в границах одной страницы пролетают сразу несколько лет.
Слишком легко уходят персонажи. Не нужен более – умри! (Мулла – хазрат, Груня, профессорская чета и многие другие).
Поражает обилие профессуры на общее количество выживших. Два профессора + профессорша. Потом подъедет и третий - академик. Ещё и заслуженный художник – алкоголик из Ленинграда! Не хватало только кинорежиссёра.
Порою, книга читается не как роман, а как плохой сценарий.
И вот за что обидно! Идея-то прекрасна! Яхиной надо было идею эту предложить профессиональному сценаристу, или романисту. А сама бы получила благодарность за идею!
У нас сложилось впечатление, что Гузель Яхина взвалила на себя непосильный груз. Перед тем, как браться за роман, ей следовало бы потренироваться (нет – не на кошках), а на рассказах, небольших зарисовках. Двигаться от простого к сложному. Так поступали многие романисты. Например, у Михаила Шолохова были сначала «Донские рассказы», а потом уж «Тихий Дон». И хотя, уровень талантов тут не соизмерим, но принципы развития от простого к сложному никто не отменял.
На наш взгляд, Яхина совсем не работала над материалом. Или она считала, что и так прокатит, и читатель проглотит все неточности и искажения.
Не проглотит, если читатель въедливый Домский! Который и сам пописывает порою, и знает, какая это радость погружаться в материал, открывая для себя много нового и интересного!
Дьявол кроется в деталях! И мы его сейчас оттуда выкурим своим критическим кадилом!
Не может младший сержант занимать должность коменданта посёлка! Не могут люди не мыться всю зиму, и, имея такую возможность, не построить баню! Не могут между мужчинами и женщинами, живущими в одно землянке, не завязаться отношения! Не может человек, отправившись в 1942 г. с Ангары в Париж добраться до своей цели! Не могут сапоги «невыносимо блестеть на солнце». Не могут у НКВД быть алые околышки! «Шпала» в петлице означает звание капитана, а не лейтенанта (два «кубаря»)! Студент Ульянов не был организатором студенческих беспорядков в Казанском университете!
В Англии ружья кирпичом не чистят!
Не могут звёзды отражаться в воде!
- Остановись, Домский! – закричали тут мои самые строгие читатели. – Что ты несёшь! Ведь звёзды отражаются в воде!
- Он прав! Не отражаются! – ответили другие.
И пофиг сразу стало всем на «Зулейху».
- Зачем тогда заставляли меня писать эту критическую статью? – обращаюсь я к друзьям.
- Что бы ты бухал меньше! - отвечают мне.
В связи с этим, сейчас поставлю точку и непременно напьюсь. А вы, уважаемые читатели, займитесь пока отражением звёзд (не коньячных) в холодной воде!
Жду ваших писем!
Однако стоп! Остался же ещё фильмец!
Об кино, вкратце.
Много раз, в процессе прочтения романа «Зулейха открывает глаза», у меня вырывался в отношении его автора Гузели Яхиной крик возмущения: «Она что – издевается над читателями?». Тогда я ещё не ведал, какие забытые слова всплывут в моей памяти и будут адресованы создателям одноименного сериала.
В искусстве кино сериалы – это низший жанр, эрзац кино создаваемое малыми средствами, для непритязательной публики. Настоящие любители кино (скромно отметим своё присутствие среди оных) не будут тратить время на сериалы. В литературе такими подвальными жанрами считаются детективы и фантастика. Хотя случаются и исключения. Всеми нами любимые «Семнадцать мгновений весны» Татьяны Лиозновой, или, недавно снятый, потрясающий «Тихий Дон» Урсуляка.
Сериал «Зулейха» начался многообещающей первой серией. В ней превосходное трио актёров – Чулпан Хаматова, и незнакомые актёр и актриса, играющие Муртазу и его мать. Когда я посмотрел первую серию на «Ютубе», то довольно потёр руки, в ожидании продолжения банкета! А дальше, не смотря, на появление Маковецкого и Баширова, фильм становился всё хуже, и потом смотреть его стало совершенно невозможно!
Такое ощущение, что создатели фильма считают зрителей за идиотов. Приведу несколько примеров. Строения посёлка Семрук на протяжении пятнадцати лет, совершенно не меняются внешне – всё те же свежеструганные доски! Хотя любой дачник - садовод знает, что уже к концу сезона неокрашенные досточки темнеют! При сценах боёв с белочехами на улицах Казани (1918), стоят автомобили модельного ряда тридцатых годов. В мистических сценах явления Упырихи, когда всё вокруг Зулейхи замирало, на замерших людях ветром колышет волосы и одежду. Народ в лагере одет с иголочки – ботиночки, рубашечки; на Игнатова стильный пуловер, как будто только что из Милана.
Был такой американский режиссёр Эдвард Вуд. Его прекрасно сыграл Джонни Депп в фильме «Эд Вуд» гениального Тима Бёртона. Советую всем посмотреть и получить несказанное удовольствие! Этот Эд Вуд, признанный худшим режиссёром всех времён и народов снимал все сцены сразу, без дублей, не заморачиваясь на деталях. Например, в одной сцене была сначала ночь, а потом вдруг сразу наступал день. Пилоты в «кабине самолёта» сидели на дачных стульях, а сзади фоном была ванная занавеска! Когда ему указывали на эти промахи, он отмахивался и говорил, что зритель, увлечённый действием фильма, не обратит внимания на такие мелочи!
Порой казалось, что создатели «Зулейхи» пошли по его пути, да вот только им не хватало милой наивности голливудского чудика!
Я не кинокритик, не владею специальными терминами, но могу выразить свои эмоциональные впечатления. Они следующие: фильм – говно!
В этом может убедиться каждый, обладающий хотя бы минимальным кино-вкусом, посмотрев сериал с любого места, начиная со второй серии. Но мой совет, друзья, не смотрите! Вы ничего не потеряете! Лучше таращить глаза в темноту, чем смотреть фильм «Зулейха открывает глаза», или читать книгу с одноименным названием!
Считаю справедливым наказанием того малого, что отвечал за съёмку «Зулейхи» приговорить к двадцати годам «Семрука», построенного на Волге, близ Лаишева, без права выезда и съёмок! Лес запретить ему валить - его сам Шишкин рисовал! Пусть ничего не делает совсем и принесёт тем самым пользу нашему кинематографу!
На этой критической ноте критически закончим нашу критическую статью!
Тем же, кто хочет прикоснуться к настоящему современному искусству, рекомендую непревзойдённого мастера высокого слога Домского, чьи бессмертные творения вы можете найти на сайте Проза. Ру. Творения эти настолько совершенны, что не подлежат никакой критике!
Да и посмел бы кто!
Не забудьте про звёзды!
Дай Бог вам видеть их только в небе над головой (да хоть и в воде), а не на ментовских погонах!
Критик Домский
Май 2020