Сашка – так его назвал кто-то из наших, запрыгнул на плечи к одному из мальчишек, и повис на окне, зацепившись за полуоткрытую форточку.
- Дайте палку! Да, вот эту! – сказал он негромко, обернувшись назад.
Я смотрела на его кеды, которые впивались в плечи мальчика, - кажется, Васи, - так его зовут. А точно ли так? Наш сорок четвёртый квартал – игровое убежище стольких детей, что всех имён не упомнишь – тремя дворами здесь не отделаешься. Хоть я и местная, но никого не знаю – и в то же время помню всех. Это негласное правило нашей уличной жизни – весь день проиграл в одной компании, и это уже означает, что скреплён с каждым. Никто никому ничего не объяснял, но все это понимали. Один день может связать навсегда – это и была наша детская философия.
Кеды Сашки продолжали впиваться в Васины плечи - и я вдруг подумала о тяжести, тяжести как таковой. А ещё - откуда всё-таки взялся этот старшеклассник? Только его ботинки дали мне понять, что Сашка старше нас лет на пять. И на вид ему - все тринадцать, а всем остальным не больше восьми.
- Я вижу там детские ботиночки со шнурками. Стоят на батарее. Сейчас постараюсь зацепиться за один из них и пододвинуть к щеколде. Стой там ровно! А то ничего не получится.
Он командовал, а мы молчали. Кто-то следил за прохожими – они здесь случались крайне редко, ведь серый пятиэтажный дом выходил на ржавые, исписанные краской гаражи. Только те, кто хотел сократить путь, шли этой дорогой. Сами гаражи были бесхозными.
- Никак, - спустя какое-то время заключил Сашка, - оба ботинка упали. Как тебя зовут? Иди сюда, – обратился он ко мне.
Я продолжала смотреть на его длинные ноги. Кто-то подтолкнул меня, и я кивнула.
- Как самой мелкой, придётся тебе залезть в эту форточку, - Сашка уже стоял на земле, внимательно оглядываясь по сторонам.
- А разве я помещусь?
- Поместишься, мы ведь тебя подтолкнём!
Но как это может произойти? Неужели он опять запрыгнет на плечи маленького Васи, а потом ещё и меня возьмёт на руки, чтобы приподнять и засунуть в форточку?! Я замотала головой.
- А как же какао?
Негласное правило дружбы заключало ещё один подпункт – иногда её приходилось чем-то скреплять, чтобы тебя запомнили. Я пообещала угостить всех какао, а обещание – единственное, что есть у детей.
- Хорошо. Только пусть Вася отдохнёт.
В этот день многое было не таким, как обычно. Начиная с погоды. Кто-то из взрослых однажды сказал мне, что у нас в республике - резко-континентальный климат, и поэтому зима всегда холодная, под сорок градусов и длится долгие пять месяцев, а лето напротив - раскалённое, жаркое, такое, от которого в городе плавится асфальт и раньше срока желтеют деревья, а отсутствие дождей порождает великую жажду.
Сегодняшний день напротив - сулил дождь. Всё вокруг набухло от предчувствия грозы, и может быть, именно поэтому дворники отключили воду, которой всегда можно было напиться в одном из дворов, - она била из трубы небольшой струйкой фонтана и соединяла два пятиэтажных дома. Это была очень полезная труба – на ней, помимо водного снабжения, можно было сидеть в неограниченном количестве, ведь скамейка во дворах являлась неслыханной редкостью. Сплошные плюсы, - неудивительно, почему именно этот двор становился выбором для очередных сборов. Задняя белая стена магазина «Культтовары», соединяющая между собой, как труба, два пятиэтажных дома и была нашей основной игровой площадкой. Здесь было место громким «Выжигалам», весёлому «Светофору», резкой лапте, и таким излюбленным играм, как «Перекати-поле» и "Цепи кованные".
- Собирайся, народ! Кто искать воды идёт! Собирайся, народ! Кто искать воды идёт! - начал общий поиск один из мальчишек.
Когда дело касалось игры, то это был другой выкрик:
- Собирайся, народ! Кто в "Цепи-кованы" играть идёт! Собирайся народ! - и так далее, пока на вытянутой руке с оттопыренным большим пальцем не повиснет ещё рук пятнадцать. После чего зачинщик хлопал по каждой руке и констатировал, - первая команда, вторая, первая, вторая!
Итак, воды не было, но пить после очередной игры хотелось также, как раньше. Поэтому мы всей детворой пошли к девочке, которая часто приносила из дома бутылку с водой. Она жила в таком же пятиэтажном доме - напротив моего, на третьем этаже, и часто хвасталась, что мама никогда не загоняет её раньше времени. Но сегодня был на самом деле очень странный день – девочку больше не выпустили, а нам не достался даже глоток воды.
Неожиданно для себя я подумала, что это мой шанс, мой самый настоящий звёздный час, когда все эти ребята запомнят моё имя и, может быть, будут ещё долго вспоминать и рассказывать другим, как я угостила их не водой из-под крана, а вкусным горячим какао. Тем более, что ветер начинал крепчать, залетать под мокрые футболки, морозить пальцы рук и ног, и завывать одним тем же словом:
- Какао...
Я шла уверенным и твёрдым шагом, а за мной расползалась вереница из восьми детей. Мы вошли в прохладный подъезд и поднялись на первый этаж. Я уже придумала, что сказать матери, когда она увидит меня и восемь других голов, поэтому выдохнула и нажала на продавленный звонок.
- Мамочка, это вместо моего дня рождения, - повторяла я про себя, предчувствуя её шаги и скрип ключа в дверном механизме, но сказать это так и не получилось. Никто не открыл.
- Странно, должна быть дома. У меня маленькая сестрёнка, и мама обычно сидит с ней.
- А, может, через окно?
Только в этот момент я увидела Сашку. Детское внимание всегда такое разное – то чёткое, избирательное, то напротив – рассеянное, расплывчатое. Я не могла понять, в какой из моментов он присоединился к нашей компании. Когда мы пришли за водой к этой девочке, или до этого?
Вася опустился на четвереньки, Сашка встал на него и протянул руки ко мне. Я повернулась спиной, и он поднял меня за подмышки – я пролезла в одну форточку, но впереди была вторая, и я повисла в пролёте между ними, мельком увидев маленькую кухню, знакомый пол, который ещё утром я подметала полусухим жёлтым веником и разноцветные ботинки младшей сестры, одиноко и грустно лежащие далеко друг от друга. С высоты кухня казалась немного другой, как будто и не моей вовсе...
- Назад! Тащи назад! – крикнула я.
- Что случилось? Почему?
- А как, по-твоему, я должна спрыгивать? На голову приземлиться?
Сашка потянул меня обратно, но тут же перевернул, и засунул в форточку ногами вперёд.
Это продолжалось недолго. На какое-то мгновение я испугалась, что могу застрять или упасть в пролёт между двумя окнами, а ещё мне было страшно, что при прыжке вниз будет больно. Но боли не было. Только отчётливый хлопок - он практически оглушил меня в этой пустой и чистой кухне, залитой тёплым внутренним светом. Здесь пахло домом. Здесь и был мой дом.
Каждая деталь говорила об этом. И вдруг всё происходящее показалось мне неправильным, ненужным. В ушах всё ещё стоял гул от собственного прыжка, от рассеявшихся повсюду пылинок – золотистых, таких же домашних, как всё остальное. И в то же время я слышала шумное эхо от прыжков по гаражам, крики мальчишек, которые уже заскучали и, возможно, и думать забыли о горячем и вкусном какао.
- Ну что там? – донеслось до меня с улицы. Я повернулась к окну, и почти прикоснулась к щеколде, как услышала поворот ключа и скрип открывающейся двери. Знакомые звуки ни с чем не перепутаешь.
Мама закрыла дверь, посадила на тумбочку сестрёнку и стала снимать с неё обувь, разулась сама и занесла на кухню две продуктовые авоськи.
- Доченька, что ты тут делаешь? – мама смотрела на меня испуганно, и покраснев от волнения, а я сразу убедилась, что сделала что-то плохое.
- Я хотела выпить какао. И угостить друзей. Дома никого не было, вот мы и решили залезть через окно.
- Ты залезла через открытую форточку? - мама подошла к окну, - здесь никого нет. Где твои друзья?
Я прижалась к стеклу щекой и никого не увидела. На гаражах тоже никого не осталось.
О Сашке с тех пор никто не слышал. И, может быть, его звали не так?!
Май 2020