Как оказалось, встречала меня одна лишь бабушка с совершенно мокрыми от слёз глазами. На душе стало одновременно радостно, тревожно и, чего уж скрывать, обидно - состояние какой-то оглушённости.
Внезапно заметил бегущего человека, в котором с радостью узнал Саню Костоусова. После освобождения он снова трудоустроился на кладбище и вот теперь, отпросившись с работы, спешил меня встретить.
Втроём мы дошли до остановки, усадили бабушку на троллейбус и, невзирая на её волнения и переживания, отправили к тёте Физе, а сами двинули к Максу – в их знаменитый дом на Ленина, 5.
Когда Макс, открыв двери, увидел нас – побагровел от стыда и начал объяснять, что просто забыл о дне моего освобождения. Саня заматерился.
Так как в конце октября на Урале уже довольно прохладно, а я был в одном костюме ещё тех, прошедших, времён, мне тут же подобрали какой-то полушубок, объяснив, что на сегодняшний день это – самый модный прикид, и мы ринулись в детский сад.
Дело в том, что пока Саня отбывал срок, его подруга Галка родила сына, который теперь уже ходил в ясельную группу. Забрав пацанчика, отвезли его на улицу Металлургов "к деду с бабой", а сами, поймав такси, погнали на Уралмаш – там, на улице Победы, находилось ателье полуфабрикатов «Силуэт», котировавшееся достаточно высоко. В «Силуэте» подобрали два костюма: серый и светло-коричневый, рассчитались по прейскуранту и, накинув сверху, назначили готовность на следующий же день. Затем бегом ринулись в ближайший магазин.
В шестьдесят девятом году выбор продуктов был ещё довольно приличным, поэтому мы, быстро набрав всего, на что только глянул глаз, потопали к Сашке обмывать мой выход на свободу.
Саня в это время проживал уже на Эльмаше, у кинотеатра «Заря»: отец обеспечил его отличной однокомнатной квартирой с высокими потолками и большой кухней.Там нас ждала Галина, которая много знала обо мне со слов мужа, поэтому встреча и знакомство произошли очень радушно и непринуждённо.
Пока разбирали покупки, раздался звонок – пришёл Юра Волков из нашей колониальной конторы. Юра освободился следом за Костоусовым и тоже устроился работать на кладбище. В этот день он подменил Сашку: отпустил встречать меня, а, покончив с делами, вместе со своей подругой примчался на нашу ставшую постоянной явку.
Как провели время, рассказывать не буду. Было весело. Вспоминали наших корешей, пили за их и своё здоровье. Поздно вечером проводили Макса и улеглись спать. Наутро Юра с Саней отправились на работу, а я – на Посадскую, где теперь жили тётя Физа, дядя Ганя и Ляля со своим сыном Костей – плодом её недолгого замужества – и где ждала меня моя бабуля. В душе я понимал, каково ей сейчас: только-только встретила внука и тут же отпустила неизвестно с кем и куда!
Приняли меня очень тепло. После чая и непродолжительных расспросов мы с бабулей поехали в областной суд, где работала на разборе кассационных дел Вера Максимовна. Её муж уже несколько лет как перевёлся в Управление Свердловской железной дороги. Вера строго-настрого наказала бабушке, чтоб я, как только освобожусь, немедленно появился у неё в суде.
Окинув меня коротким взглядом, Вера Максимовна улыбнулась и начала расспрашивать о дальнейших планах. Естественно, я поделился всем: что твёрдо решил не возвращаться в Серов, а остаться в Свердловске, что собираюсь устраиваться на работу и поступать в институт. Умолчал лишь о том, что хотел бы как-то собрать семью.
Внимательно всё выслушав, она сказала:
- Владик, я знаю, что у тебя есть много денег, - по тем временам это была действительно огромная сумма. - Я завтра позвоню, ты съездишь, внесёшь первый взнос: тысячу двести рублей и сразу въедешь в двухкомнатную кооперативную квартиру.
Я, конечно, не предполагал такого развития событий, да и в планах ничего подобного не было, а - самое главное - не было уже тысячи двухсот рублей…
- Владик, ты меня понял?- спросила Вера Максимовна.
Я, выдержав для порядка небольшую паузу, ответил:
- Не могу я этого сделать. Я пять лет ничего в жизни не видел!
Вот так и закончилась наша первая после освобождения встреча, из которой я вынес следующее: в хороших делах Вера Максимовна всегда меня поддержит. И в скором времени это подтвердилось.
А пока я ушёл в загул, тем более что помощников в этом непростом деле было хоть отбавляй. В пятницу вечером к нам присоединился Боря Бриксман, и мы всей конторой зарулили в ресторан «Кедр». Это был один из самых популярных ресторанов в центре города, но поскольку музыканты «Кедра» являлись хорошими Бориными знакомыми, проблем со столиком не возникло. К тому же, ещё один из «коробейников», Володя Отмонаки, недавно освободился и работал здесь официантом.
Погуляли мы тогда знатно. Ребята-музыканты разделили с нами не только водку, но и наше хорошее настроение, а один из них даже выразил желание поучаствовать в моей судьбе – помочь устроиться на семьдесят девятый завод. Как говорится, всё зависело от полноты налитого стакана, а его энтузиазм подкреплялся видом батареи бутылок на нашем столике.
Когда я появился в отделе кадров номерного оборонного предприятия, то сразу понял, что мне здесь не рады, и в специалистах с такой биографией завод не нуждается.
Мой доброжелатель почесал лысину и назначил следующую встречу в ресторане, обещая к тому времени ещё что-нибудь придумать. Я сообразил, что данный процесс будет продолжаться до тех пор, пока у меня не кончатся деньги. Мой новый друг просто не полагал, что за свой недолгий век я повидал мошенников куда крупнее его.