(Империя. Фортан. Площадь Леорика перед Императорским дворцом. Октябрь 1517 г.)
Ранним осенним утром на площадью Леорика раздалось пение труб и грохот барабанов. Народ Фортана, разбуженный, устремился на звук.
Вдоль проспекта Короны и по периметру площади двойной цепью стояли солдаты . Они оттесняли жаждущих подойти ближе жителей, с руганью отпихивая их древками алебард. За солдатами стояли горнисты и барабанщики гарнизона, игравшие торжественный марш. Посреди площади стоял большой деревянный помост. Двое солдат выкатили на него большую дубовую колоду. На самом помосте уже стояли двое. Молодой слуга чистил белой тряпкой лезвие огромного двуручного меча длиной чуть больше двух метров. Это было не боевое, а церемониальное оружие — меч был слишком тяжел, чтобы им орудовать в схватке. И только один человек мог управляться с ним. Морхольд — императорский палач — стоял сейчас на помосте, скрестив руки на груди. Он был настоящим великаном — почти на голову выше немаленького Тарнума, могучие руки бугрились огромными мышцами. И хотя лицо Морхольда скрывала красная маска, вся Империя знала, кто исполняет приговоры императора. Морхольд, оперевшись на перила помоста, глядел вдоль по проспекту Короны.
Там уже виднелась идущая к площади пышная процессия. Впереди шел строй из пяти одетых в парадные бело-золотые одеяния священников. Они нараспев читали молитвы и звенели кадилами, источавшими приятный запах ладана. За ними шли пять инквизиторов в черных камзолах и широкополых шляпах, с обнаженными шпагами в руках и увешанные патронташами пистолетов. За ними — каре доппельзольднеров из столичного гарнизона. Они несли знамя императора и штандарт Святой Инквизиции — горящий белым огнем золотой молот на черном фоне. За солдатами плёлся виновник аутодафе — церемониальной казни — герцог Эдгард Локвуд. Он шел медленно, гордо подняв голову. Жители Фортана с неодобрением смотрели на него.
Со строны императорского дворца находилась временная трибуна. Там сидели Тарнум, Катерина. Их охранял эскорт из двадцати паладинов во главе с Роландом, стоявшим за креслом императора. Тарнум держал при себе свой меч — мало ли, что могло случиться.
Тарнум был мрачен, как никогда. Он, разумеется, знал, что в империи существуют и культы, и секты демонопоклонников. Но он и подумать не мог, что в них могут попасть дворяне. Обычно культистами становились простолюдины, которые не от хорошей жизни, или по собственному желанию записывались в секты. Но если венджеритская зараза коснулась одного дворянина, то она могла задеть и других. Сколько еще знатных людей скрывают в своих замках и поместьях секты, ковены и подпольные общества? И есть ли такие среди, например, паладинов? Или солдат? Или чиновников? Вопросы не давали Тарнуму покоя. В императоре также кипела злость. Катерина, после того, как инквизиторы постановили, что она чиста от скверны, рассказала, что с ней делал Локвуд, пока держал в плену. Тарнум еще на суде хотел разорвать ублюдка.
Внезапно император поднялся и быстрым шагом спустился с трибуны, жестом остановил рванувшихся за ним Роланда и двух паладинов, протолкался через толпу, поприветствовал сержанта, командовавшего солдатами, взошел на помост, где пожал руки стоящим там Морхольду и городскому судье. Император о чем-то пошептался с палачом, и, неожиданно для всех, палач спустился с эшафота. Локвуд же, наоборот, взошел на помост под конвоем из двух доппельзольднеров. Барабанный бой, рев труб и звон кадил смолк. Судья прокашлялся и начал читать, развернув свиток:
- Добрые жители Империи! Сегодня мы собрались здесь, чтобы казнить предателя нашей веры и нашего Отечества! Эдгард, герцог Локвуда, граф Вольдрак, комендант Хейтона, обвиняется в служении темным силам, нападении на императрицу Катерину Драгонспайр и паладина Роланда Сильверсуорда! Вина его неопровержима! За сим Святой Инквизицией постановлено — Эдгарда, герцога Локвуда, графа Вольдрака и коменданта Хейтона — казнить, посредством отрубания головы! По указу Избранного Императора, Тарнума Драгонспайра, курфюрста Дрэкланда, князя Маринштадта. Написано перед взором святейшего Эльратара и прочих богов двадцать второго сентября тысяча пятьсот семнадцатого года от основания Империи! Приговор привести в исполнение!
Толпа одобрительно зашумела. Имперцы очень патриотичны, поэтому рьяно ненавидят предателей, особенно тех, кто отвернулся от веры Света и примкнул к темным силам.
Тарнум поплевал на руки и, взявшись за рукоять, поднял церемониальный меч. Для него — военного — оружие было жутко неудобным. Император пожалел, что оставил свой меч на трибуне. Жестким ударом герцога поставили на колени и положили на плаху. Тарнум поднял меч над головой. Его повело в сторону, но император вовремя опустил меч. С треском и влажным хрустом клинок вонзился в колоду. На эшафот скатилась окровавленная голова Локвуда, тихо упало тело.
Народ одобрительно закричал. Кто-то вопил лозунги наподобие «Слава императору!», другие — просто улюлюкали и свистели. Вновь взревели трубы и загремели барабаны. Солдаты трижды прокричали «Ура!», а священники пропели молитву.
Но Тарнум чувствовал — что-то нехорошее витало в воздухе. Оно близко, совсем рядом. Император бросил взгляд на тело и голову Локвуда и отшатнулся. Лужи вытекшей крови источали потоки черного дыма. Он поднимался, густел, сбивался в силуэт. Тарнум схватился за рукоять меча, солдаты и жители с ужасом смотрели. Священники наперебой читали молитвы и пели заклинания, но и они не могли остановить происходящее.
Наконец, дым обрел четкие контуры. Сверкнуло алое пламя, и во вспышке появился архидемон. Огромная четырехметровая фигура возвышалась над площадью. Звериная морда злобно глядела на людей. Могучее черное тело Локвуда покрывали багровые латы. В лапе чудовища появился огромный черный топор.
Доппельзольднеры, стоявшие на помосте, шагнули навстречу монстру, выставив двуручные мечи, но один взмах ужасного топора отбросил в сторону их сломанные тела. Следующий удар обрушился на Тарнума. Император отскочил в сторону и в прыжке ударил демона мечом палача. Клинок с хрустом вошел в плоть. Демон завыл, и вновь атаковал императора. Тарнум оставил меч в теле врага и прыгнул в сторону, прокатившись по булыжной площади. Император увидел, как к нему спешили солдаты с одной стороны и паладины с другой. Началась давка. Люди, более не сдерживаемые солдатами, в панике бросились бежать. Целая толпа в панике рванулась через площадь. Слышались крики, детский плач и хрип затоптанных. Многие попали под топор Локвуда. Архидемон взмахнул оружием и дюжина жителей разлетелась в разные стороны. Толпа чуть не задавила Тарнума, лежавшего на мостовой. Император попытался подняться, схватил чью-то куртку, подтянулся и вскочил на ноги. Кого-то он отбросил в сторону, кого-то ударил по лицу, но пробился к сержанту, командовавшему солдатами.
- Организуй людей! - приказал император, но было у же слишком поздно. Люди в панике бежали, топча всех, кто вставал у них на пути.
То и дело раздавались пистолетные выстрелы — инквизиторы пытались уничтожить демона. Священники пели молитвы, обрушивая на Локвуда лучи света и сгустки белого пламени. Архидемон зарычал, когда в него попали магические снаряды из белого огня. Он упал на одно колено, завывая, как раненный зверь. Доппельзольднеры из парадного эскорта и солдаты двинулись к нему, но внезапно, демон встал, подняв топор на головой, и прорычал формулу. Небо потемнело, а на площадь обрушились свистящие сгустки расплавленного металла. Они падали на солдат и священников, прожигая броню и одежду, испепеляя плоть, плавя булыжники. Имперцы падали, покрытые ужасными ожогами, их крики заполнили воздух над площадью. Демон взмахнул топором, убив десяток солдат, подошедших слишком близко. Локвуд вновь прорычал заклинание, и шторм красных молний пронесся над площадью, убивая всех на своем пути. Людей разрывало на части, а архидемон хохотал, и шел к выжившим солдатам.
Площадь опустела. Жители разбежались, оставив лежать убитых в давке и покалеченных. Напротив Локвуда стоял отряд простых солдат и доппельзольднеров, священников и инквизиторов, возглавляемых императором. Тарнум подобрал чью-то алебарду, отдав двуручный меч стоявшему рядом Морхольду. Рядом находился молодой сержант с мечом и щитом. К архидемону с другой стороны бежали паладины вместе с Роландом и Катериной. Тарнум с удивлением увидел в руках супруги императорский меч. Ему всегда казалось, что это оружие слишком тяжело и неудобно для нее.
Неожиданно для всех, Локвуд ринулся на встречу паладинам, раскрыв крылья. Рыча и звеня броней, он поднял топор и обрушил его на рыцарей охраны императора. Навстречу ему вышла Катерина, подняв меч над головой. Удар демона грозил разрубить девушку пополам, но она ловко увернулась в сторону и вонзила меч демону в бок. Локвуд зарычал и снова ударил. Черный топор скрестился с мечом императора со звоном и грохотом. И вдруг площадь накрыла огромная крылатая тень.
Порыв ветра чуть не сорвал шлема и шляпы с солдат. На площадь с рычанием опустился Святопламень. Семиметровый дракон с короной рогов и шипов на затылке и висках, покрытый блестящей золотой чешуей, грозно смотрел ярко-янтарными глазами на Локвуда.
- Убирайся, животное! - проревел Локвуд, взмахивая топором. - Или я выпотрошу тебя и сожру. А потом и твоего хозяина.
Дракон не ответил. Он приоткрыл длинную пасть, из которой уже вырывались язычки пламени. Святопламень поднял голову и выдохнул мощный поток белого огня. Люди отступили по краям площади, чтобы битва гигантов их не задела. Демон выставил топор и произнес формулу, призвав щит из черного дыма перед собой. Взмахом крыльев дракон поднял себя над землей и вновь выдохнул поток огня, врезавшийся в демона. Локвуд выставил топор снова, на этот раз обрушив на дракона расплавленный металл. Ящер в полете уворачивался от летящих сгустков кипящей стали, обжигавших перепонки его крыльев. Святопламень замер на мгновенье и ринулся вниз. Всей массой могучий зверь врезался в архидемона, сбив того с ног. Топор Локвуда со свистом пронесся в воздухе, ударив дракона в крыло. Святопламень завыл, и мощным движением когтей оторвал лапу архидемона. Локвуд заревел от боли, а дракон, раскрыв пасть, полную острых зубов, обрушил на архидемона белый огонь. Локвуд уже не ревел, а кричал от ужасной боли. Святопламень вновь раскрыл пасть и с влажным хрустом вгрызся в горло архидемона. Локвуд захрипел, забился в агонии, прижатый лапами дракона и испустил дух.
Лязгая когтями по мостовой дракон подполз к встретившимся Тарнуму и Катерине.
- Возьми, - девушка протянула императору меч. - Это, кажется, твое.
- Мессир, вы в порядке? - спросил Роланд.
- Да, Роланд, спасибо за беспокойство. - ответил Тарнум и подошел к Святопламеню, осматривая раненое крыло дракона. - Как ты, друг?
- Неплохо, - отозвался дракон приятным баритоном. - Но саднит, чтоб его...
- Тогда иди домой. Сержант! - император подозвал офицера, стоявшего здесь же.
- Да, мессир! - гаркнул сержант, вытягиваясь по стойке смирно.
Отведите моего дракона в жилище. Передайте врачам и священникам — пусть осмотрят его крыло. Соберите трупы и отнесите раненых в госпитали. Мне нужен отчет о всех убитых солдатах сегодня же. - произнес Тарнум.
- Да, мессир! - сержант на каблуках развернулся, командой построил солдат в колонну и вместе с ними приступил к уборке трупов.
Тарнум, Катерина и Роланд вернулись во дворец.
- Как ты смогла поднять этот меч? - спросил император, пока он с супругой шел по лестницам дворца. Роланд словно огромная тень в черных доспехах сопровождал правящую чету, идя за их спинами.
- Я... Я услышала голос. Он будто бы исходил из меча. Голос сказал мне взять меч и помочь тебе. Я легко вынула его из ножен. Раньше мне казалось, что он весит куда больше.
Супруги дошли до своих покоев. Тарнум опустился в большое мягкое кресло, а Катерина села ему на колени.
- Это так, - хмуро ответил Тарнум. - Этот меч бывает легок, словно перышко, и, будто сам орудует моей рукой во время боя. А иногда. Он становится настолько тяжелым, что я едва могу его поднять. Меч — это дар и бремя одновременно. Как и Империя. Все так, как я и предполагал. Я не принадлежу себе уже десять лет. Мой разум принадлежит империи, мое время и мое сердце...
- Твое сердце, - тихо произнесла Катерина. - Принадлежит мне. И никому больше. Она поцеловала супруга.
- А знаешь, Кэт. Ты права. - ответил Тарнум. - В кои то веки мы наконец то вместе. Такой редкий момент... - император откинулся в кресле, вспоминая. - Итак, сразу после свадьбы я рванулся с армией бить мятежника Бориса. Потм от Хорнкреста — на Тэлдром, оттуда — в Маринштадт. И только через пару месяцев я вернулся.
- Через семь, - ответила Катерина. - Семь месяцев я управляла империей в твое отсутствие. И поняла, что еле-еле справилась при помощи Фарбраса и Доминика. Не стоит тебе оставлять меня регентом на неопределенный срок. Я лучше управляюсь с мечом, чем с бумагой и пером.
- Нет, Кэт, даже не упрашивай меня, -произнес Тарнум. - Война уже здесь, недалеко. Демоны подошли к Фэрэн-Фэзеру. И через день-другой я выступлю с войсками навстречу им.
- Я и не буду тебя упрашивать, - помрачнела Катерина и отвернулась. Тарнум чувствовал, как она вздрогнула.
- Ну, Кэт, что с тобой? - император коснулся ее щеки ладонью и повернул лицо супруги к себе. Тарнум посмотрел в ее блестящие голубые глаза и сразу все понял. Он виноват перед Катериной. Слишком много времени император посвящал Империи, и слишком мало — своей любимой.
- Клянусь, Кэт, - начал Тарнум. - Кончится война, я брошу все на милость Доминика с Фарбрасом, и мы вместе отправимся куда-нибудь. Вдвоем. Хоть в Маринштадт. Я был там один раз — прекрасный город, богатый. А какой вид с Морских ворот открывается на залив! Словами не передать. Или в Шахедзаар поедем... там жарко — свариться можно, но красиво. И экзотики всякой полно...
Катерина слабо улыбнулась, обнимая Тарнума за плечи. Внезапно раздался стук в дверь.
- Войдите! - попросил Тарнум.
- Мессир, - в комнату вошел Роланд. - Военный совет собрался. Ждут только вас.
- Отпусти их, - махнул рукой Тарнум. - Пусть соберутся завтра. Сегодня у меня другие важные дела. - Император улыбнулся, посмотрев на Катерину.
- Понял вас, мессир, - Роланд поклонился и вышел, прикрыв дверь.
***
(Шахедзаар. Аль-Корзед — столица. Поместье Лоренцов в городе. Октябрь 1517 г.)
Гавейн Магнус растянулся на лежанке, прикрыв глаза. Чародей не глядя потянулся к большому латунному блюду, на котором лежали грозди винограда, нарезанные кусочки дыни и арбуза, бананы и финики. Гавейн улыбнулся, открыв один глаз, глядя в голубое, безоблачное небо, на широкое полотно темного опахала, которым его обмахивал верный раб. Маг привстал, оглядел свой шикарный цветущий сад, со стоящими бронзовыми статуями, изображавшими то ли героев легенд, то ли еще кого-то, с золотыми клетками, в которых сидели яркие птицы, чье сладкое пение заливало воздух в саду. Пестротой, яркостью и пышностью оперения они превосходили даже павлинов, в двух экземплярах имевшихся в саду Гавейна. Там же, среди зарослей жасмина и прочих экзотических кустов усыпанных яркими разноцветными цветками с приторным сладким ароматом, петляли тропинки из белого песка, стояли фонтаны, бившие на пару метров вверх струями чистой лазурной воды.
Само поместье Гавейна по красоте внешней отделки могло конкурировать с любым другим богатым домам столицы Шахедзаара — Аль-Корзеда. Стены, украшенные яркой, разноцветной мозаикой. Плоская крыша покрыта красной черепицей. За самим трехэтажным поместьем начинался сад, а слева от дома стояла высокая башенка-минарет в пять этажей.
Гавейну было едва ли больше тридцати, но он уже стал одним из известнейших людей в Шахедзааре и за его пределами. Маг был известен за свой непростой характер, длинный список военных побед и огромные магические способности. Именно они позволили Гавейну овладеть сразу четырьмя стихиями — небесами, тьмой, природой и водой.
- Эй, кто-нибудь! Принесите еще вина! - потянувшись произнес Гавейн.
- Но тут... это... оно кончилось, светлый господин, - скромно ответил один из рабов, потупив глаза.
- Ну так сходи в хранилище и принеси еще бутылочку, - Гавейн махнул рукой, даже не смотря на раба.
- Э... светлый господин, вино кончилось совсем...это последняя бутылка... - снова ответил раб.
- Так сходи на базар и купи бочонок, - снова ответил Гавейн. - где деньги лежат ты знаешь. Вперед — одна нога здесь, другая там.
Раб бросился к задней двери дома, выходившей в сад, и столкнулся с толстым мужиком в ярком халате, с густой черной бородой.
- Куда прешь, грязь?! - заорал мужик, отвесив рабу пощечину. Тут же его рука до локтя покрылась толстым слоем льда. Мужик завопил от боли и упал на землю.
- Повезло, что я на них «Ледяной щит» положил, - цинично ухмыльнулся Гавейн, глядя на мужика. - А то от «Огненного щита» криков и вони больше. Запомни, шакал, только я могу бить своих рабов. А теперь говори, за каким бесом ты врываешься в мой дом?
- Я... - заикаясь начал мужик. - Я от господина Архимага. Он вас к себе требует.
- Архимаг? Прямо сейчас? - спросил Гавейн.
- Да... - протянул мужик. - Срочно...
- И зачем я ему? У Архимага мало людей, чтобы послать их куда-нибудь?
- Он требует именно вас, господин Гавейн, - ответил посыльный.
- Ох, силы волшебные! - вздохнул маг и двинулся внутрь дома. - А ты, - он обратился к все еще сидящему на коленях посыльному. - Жди здесь, пока я не вернусь.
Гавейн вошел в свой дом. Маг встал перед небольшим столиком над которым висело овальное зеркало. Чародей посмотрел на себя. Темно-синие глаза, смуглая кожа, длинные черные кудрявые волосы, зачесанные назад, аккуратная бородка и усы, прямой нос. Чародей выглядел неплохо - «синдром колдуна» действовал на него еще не в такой большой степени. Но Гавейн знал, что через пару лет он уже будет выглядеть на все пятьдесят, а через десяток годков — на все девяносто.
- Эй! Подать мне парадные одежды! И посох! И саблю! Сольмир! - маг взял с небольшого столика старинную бронзовую лампу и потер ее позеленевший от времени бок. Сосуд задрожал, из носика заструился густой светло-синий дым. Он сбился в силуэт, по нему пробежалась вспышка лазурной молнии, и перед Гавейном предстал джинн — дух магии.
Сольмир выглядел как мужчина с синей кожей, чуть заостренными ушами, ультрамариновыми волосами, собранными в хвост на затылке, руками, покрытыми мышцами и мускулистым торсом. Глаза джинна не имели зрачков и светились бирюзовым огнем.
- Что угодно, повелитель Гавейн? - резонирующим басом спросил Сольмир.
- Пока ничего. Архимаг меня к себе требует, - ответил чародей.
- Так что, перенести вас к нему? - спросил джинн.
- Нет, я еще не одет, - ухмыльнулся Гавейн. - Да и ты знаешь, что во Дворец Архимага с помощью магии не попасть.
- Так хоть поближе вас перенесу, - предложил Сольмир.
- Нет, уж лучше прогуляюсь. Вообще я порталам не доверяю. Видел я однажды, как в портал зашел целый человек, а вышло полчеловека. Причем эти «пол» были нижними. Да и такая погода на улице стоит. А то еще Их Старейшество Архимаг пошлет куда-нибудь в Империю, на север. Там такого солнца не будет. Ну и где все? - спросил маг, разводя руками и оглядываясь вокруг.
Вскоре трое рабов принесли Гавейну его одежду. Один из них помог чародею облачиться в пестрый халат из шелковых полос зеленого, синих, желтых и бирюзовых цветов. С одной стороны — полная безвкусица, но Гавейну нравилось его экстравагантное одеяние. Другой раб опоясал чародея кушаком из серебристого шелка с золотой вышивкой. К поясу крепилась сабля в позолоченных ножнах, украшенных инкрустированными драгоценными камнями. Рукоять с «яблоком» в виде головы орла также была покрыта позолотой. Третий раб бережно подал хозяину магический посох. Маг с любовью оглядел свое оружие. Каждую руну, каждый волшебный символ на черном древке он когда-то вырезал сам. Гавейн лично добыл и заряженный магией небес сапфир, сияющий в навершии.
Гавейн вышел из дома, с укоризной посмотрев на стражников-янычар. Воины-рабы понуро опустили головы.
- Ну и за каким хреном я вас держу? - спросил Гавейн. - Я ж специально просил — никого не пускать. Сегодня. И вообще.
- Простите, светлый господин, - хором ответили янычары. - Но он так рвался к вам, светлый господин. И кричал: «Приказ Архимага! Пропустите, шакалы!
- Ладно, я на нем еще отыграюсь, - улыбнулся Гавейн. - Где мой конь? - чародей снова обратился в никуда. - Я спрашиваю, где мой конь? Или предлагаете мне на огненном шаре во дворец лететь?
Сольмир расхохотался, янычары ухмыльнулись в усы. Гавейн огляделся и увидел двух рабов, ведших под уздцы оседланного серого жеребца. Изящный, стройный и легкий, скаковой конь сильно отличался от своих тяжеловесных имперских собратьев-дестрие, способных тащить большую поклажу или везти на себе всадника в доспехах. Кони Шахедзаара превосходят имперских в скорости и дальности бега.
Гавейн легко запрыгнул в седло, отделанное золотой тесьмой и кисточками из разноцветных ниток, развернул коня вправо, пнул пятками и поехал по улице. Джинн с еле слышным шелестом полетел за ним, сложив руки на груди.
Гавейн ехал по центральной улице. Вдоль домов из желтого камня с плоскими крышами ходили жители Аль-Корзеда. Свободные немаги подгоняли пинками своих рабов, тащивших большие мешки или корзины, глиняные кувшины. Чинно прохаживались патрули янычар,облаченных в пестрые красно-зеленые кафтаны, в высоких белых колпаках, с аркебузами и алебардами в руках.
В Шахедзааре общество делится на магов, свободных немагов и рабов. Первые представляют аристократию и элиту страны, держащую в своих руках власть, богатство и армию. Магам позволено строить здания-башни выше трех этажей, одеваться в одежду любых цветов, чародеи освобождены от налогов. Свободные немаги — различные купцы, полководцы, ремесленники, ростовщики — в общем, люди среднего достатка. Они не владеют магией, не могут строить башни, но владеют имуществом, а также обязаны платить налоги. Третья категория — рабы. Они не имеют своего имущества или каких-либо прав, фактически являясь вещами своих господ. Рабы могут носить серую или черную одежду и и символический черный ошейник, на котором написаны адрес и имя хозяина. Мужчины-рабы еще должны гладко бриться и коротко стричься. Но даже рабы делятся еще на две категории. Простые рабы служат своим хозяевам и обязаны подчиняться любому свободному немагу или чародею. Рабы-воины формируют основной костяк армии Шахедзаара. Им не нужно носить ошейники, бриться и стричься наголо, одеваться в черное. Они все еще не могут иметь имущество, но подчиняются они непосредственно своему военачальнику и никому больше. Рабы-воины бывают двух видов — конные мамелюки и пешие янычары.
Через пару часов медленной езды по городу Гавейн предстал перед Дворцом Архимага. Это было огромное здание из семи больших башен, стоявших в кругу, с круглыми куполами семи разных цветов, парившее в воздухе на бесцветных потоках магической энергии. Вокруг Дворца также парили несколько черных обелисков, покрытых полыхающими волшебными символами. Они обеспечивали дворцу защиту от враждебной магии.
Внизу, на земле находилась круглая мраморная площадка, исписанная магическими знаками, светившимися фиолетовым огнем. Гавейн соскочил с коня и встал в центр портала. В воздухе раскрылась пурпурная дыра. Гавейн поежился и вошел в нее. Один шаг, неприятная дрожь по всему телу — и молодой маг уже стоял в тронном зале Дворца.
Изнутри это было сооружение из блестящего, переливающегося в блеске чародейских светильников, хрусталя. Где-то в вышине, под самым потолком, крутился вихрь бесцветной магической энергии, вращающий золотую астрономическую сферу. Внизу же располагался небольшой амфитеатр, состоявший из верхнего уровня и «арены». Наверху сидели на семи тронах архимаги разных школ магии. А прямо перед Гавейном, на восьмом троне сидел Архимаг Разак. Седой и худощавый мужчина с длинной седой бородой и яркими голубыми глазами, в разноцветном халате, синей широкополой шляпе, украшенной золотыми символами магии, с серебряным посохом с навершием в виде пятиконечной звезды с лучами, напоминающими шипы — так выглядел величайший колдун Шахедзаара того времени. Гавейн же стоял на «арене», внизу.
- Приветствую господ архимагов! - демонстративно поклонился чародей, разводя руки в стороны. - Видимо, причина по которой я здесь очень важная. Иначе за каким бесом вы оторвали меня от дел?
- От дел? Каких? Лежания в саду и распития имперского красного? - спросил старческим, хриплым голосом Разак.
- И от этого тоже, - насмешливо ответил Гавейн. - Я не раб, чтобы меня гоняли по городу из-за какого-нибудь пустяка. Если причина моего пребывания здесь не так важна, как я думаю, то я пожалуй пойду.
- Ах ты наглец! - вспылил архимаг огня. - Я поставлю тебя на место, шакалий щенок! Восемь архимагов ждут его, а он смеет дерзить! Смеется нам в лицо!
Позволю себе напомнить вам, о «непобедимый» Хлэриш, - Гавейн обратился к огненному архимагу. - Что я уже дважды победил вас на дуэли, развеяв миф о вашей хваленой непобедимости. Могу сделать это в третий раз, на глазах у всех. - Гавейн улыбнулся, глядя в глаза Хлэришу.
- Ах ты... гремлинский выродок... - зашипел архимаг словно заливаемое водой пламя.
- Так, давайте оставим эмоции и перейдем к делу. Что это за причина по которой меня сюда вызвали?
- Дело государственной важности, - мрачно произнес Архимаг, подняв сухой указательный палец.
- Ну и где это ваше дело? - спросил Гавейн. - Если оно не появится сейчас здесь, то я ухожу. Итак, раз... два...
Сказать «три» Гавейн не успел. За его спиной раскрылся портал, и из него прямо на чародея выпал имперец в полных латах, сбив мага с ног пи придавив его к полу.
- Слезь с меня, северянин, - отчаянно ворчал Гавейн, пытаясь спихнуть тяжелого рыцаря с себя. Имперец же, очухавшись после перелета через портал, резким рывком вскочил на ноги и поднял с пола Гавейна, отряхнул свои сверкающие доспехи и белый плащ.
- Господин Архимаг, - бодро отсалютовал рыцарь. - Я Альберик Клигем, герцог Хостбран, эмиссар Избранного Императора Тарнума Драгонспайра.
- Приветствую вас, эмиссар! - учтиво ответил Разак. - Прошу изложить вашу просьбу.
- Император Тарнум просит у вас помощи в войне с демонами. Ему необходимы армии, способные поддержать наши войска.
- Армии... - задумался Архимаг. - В общем-то у нас есть достойные контингенты. Демоны — несомненно, угроза всему миру, и мы благодарны Империи. Героизм и стойкость ваших солдат позволила и нам подготовиться к войне. Теперь наша очередь отплатить достойно.
- Благодарю вас, господин Архимаг, - ответил имперец. - Я отправлюсь вместе с вашими армиями, чтобы координировать их действия.
- Ты все слышал, Гавейн? - спросил Архимаг.
- Да. Имперцам нужна наша помощь в войне. И причем тут я?
- Ты поведешь войска в Империю, - ответил Разак.
- Что?! О, силы волшебные, почему я? У вас нет других генералов?
- Есть. Но у тебя есть опыт войны в Империи и в союзе с имперцами. Разве не ты десять лет назад поддержал тогда еще князя Тарнума в его войне? - строго ответил Архимаг. - И ты чертов боевой маг! А не купец, сидящий в своем поместье и заплывающий жиром.
- Ну вы тоже сказали - «боевой маг». Столько лет без практики! И как мне армией командовать?
- Вот и вспомнишь навыки. А командовать никто не просит. Для этого генералы есть. Ты будешь там вроде посла дружественного государства.
- Хорошо, - произнес Гавейн. - Отправляйте меня назад.
Несколько формул — и Гавейн исчез в раскрытом портале. За ним двинулся Альберик.
- Все! - всплеснул руками Гавейн, когда они с Сольмиром ехали назад в поместье. - Кончилась жизнь веселая!
- Ну, повелитель Гавейн, Разак в чем-то прав. Вы подрастеряли форму за эти десять лет мирной тихой жизни. А вспомните как вы в те времена «отжигали»?
- Знаешь, Сольмир, из всего этого лишь одна хорошая новость — повезет, так Тарнума встречу. Товарищ как-никак.
- Заодно, когда вернетесь, Архимаг вас чем-нибудь наградит.
- Чем? Я всего достиг... мало у кого еще есть такой дом, джинн, куча рабов и огромное состояние.
Гавейн, добравшись до поместья, спешился и двинулся в сад, где и нашел сидевшего посыльного Архимага.
- Вы!! Вы что себе позволяете?! - вопил мужик, когда Гавейн приказал своим янычарам сорвать с него одежду. - Я буду жаловаться Архимагу!!
- Ты принес мне не очень хорошие новости, гонец, - произнес Гавейн. - Знаешь что раньше делали с такими гонцами имперцы? Они расстреливали их из пушек. Но пушки у меня нет... Поэтому ты посылаешься к своему отправителю, - злобная ухмылка перечеркнула лицо Гавейна, маг встал у посыльного за спиной, отошел на три шага, похрустел костяшками пальцев и оправил волосы.
Маг прошептал формулу и от бедра запустил небольшой яркий огненный шар прямо под задницу посыльного, отправляя того в полет над крышей своего дома и городом. В воздухе остался запах паленых волос и горелой кожи, а вопль наказанного еще долго раздавался в поднебесье.
- Хорошо пошел, - улыбнулся Гавейн и вновь растянулся на лежанке.
***
(Империя. Фэрэн-Фэзер. Октябрь 1517 г.)
Низкие серые тучи висели над Фэрэн-Фэзером. Дул холодный ветер, с хлопаньем развевавший серебристые знамена на башнях.
Архиепископ Доминик, облаченный в позолоченный полудоспех, надетый поверх белых одежд священника, в шлеме-митре на голове и с посохом-молотом в руках стоял на балконе цитадели Крепости Ангелов. Ветер колыхал его длинные седые усы и развевал длинный белый плащ и полы одеяний священника. Замок Ангелов — грозное и великолепное сооружение, укрепления которого уступают по мощи лишь Императорскому Дворцу. Крепость стоит на холме, возвышаясь над остальным городом. Это замок-храм, внешне напоминающий соборы Эльратара. Именно здесь живут последние из выживших ангелов, хранятся многие святые реликвии, располагается штаб Святой Инквизиции. Основан замок был легендарным Архангелом Михаэлем — первым и величайшим из ангелов, после заключения союза с имперцами. По его приказу на холме был построен замок, вокруг которого потом и разросся город.
Рядом с Домиником стояли двое. Главный инквизитор Лютер, облаченный в кроваво-красную сутану и черный полудоспех поверх нее, с перевязью пистолетов на груди, длинной шпагой в ножнах и широкополой черной шляпе с пряжкой. Его броня была увешана оберегами — чеканными ликами Эльратара на серебряных пластинках, святыми крестами и молитвами, нанесенными на овальные кулоны из серебра. Кираса Лютера также была покрыта гравированными молитвами и святыми текстами, усиливающими сопротивление к проклятьям и черной магии. Инквизитор, насупившись, смотрел вниз, на темные черепичные крыши домов и полупустые змеящиеся улицы. Его густые седые брови сдвинулись на переносице под острым углом. Лютер разгладил пышные седые усы и посмотрел на архангела Уриэля, стоявшего слева от Доминика. Лицо архангела не выражало никаких эмоций и лишь светилось спокойствием. Ярким золотым огнем сияли глаза Уриэля, длинные белоснежные волосы были собраны в хвост на затылке, большие оперенные крылья сложены за спиной. Архангел имел правильные, чуть заостренные черты лица, а ростом превосходил не маленького архиепископа почти на три головы. Облаченный в позолоченный вычурный доспех с чеканкой и гравировкой, Уриэль осматривал город, оперевшись на Лучезарное Копье — превосходное оружие, сияющее внутренним белым огнем.
Вчера прибыли отряды разведчиков, доложившие, что на город движутся две огромные армии демонов. Никак не меньше сорока тысяч — говорили они на военном совете. Весь гарнизон Фэрэн-Фэзера состоял из двенадцати тысяч пехоты и всадников, восьми ангелов, нескольких десятков священников и инквизиторов, примерно столько же боевых магов из трех орденов.
На заре в город начали поступать подкрепления. Первыми в Фэрэн-Фэзер явились флагеллянты — безумные фанатики, потерявшие рассудок, видя ужасы войны. Они ищут успокоения и внимания бога в самобичевании и сражениях с демонами. Флагеллянтам не ведома дисциплина, но они никогда не отступают, с жестокой яростью уничтожая своих врагов. Руководят бандами фанатиков такие же бродячие священники священники, своими проповедями ведущие безумцев в атаки против врагов Империи. Флагеллянтов в Фэрэн-Фэзер пришло около двух тысяч. Следом за ними в город вошли солдаты с окрестных фортов и крепостей, вместе с вольными ротами ополчения. Этим воинам, набирающимся обычно из местной милиции, деревенских жителей и бандитов, тоже неведома дисциплина, но они просто незаменимы, когда нужно быстро увеличить армию. Свободные роты плохи в полевом бою, но во время осады они играют большую роль благодаря многочисленности. На защиту Фэрэн-Фэзера вместе с солдатами их пришло пять-шесть сотен. Последними в святой город явились наемники. Здесь были и пешие рыцари из Ордена Серой Стаи, носившие волчьи шкуры вместо плащей и сражавшиеся большими двуручными мечами; и тяжелые кавалеристы полка «Сломанное копье» с рисунком переломленной пополам золотой пики на черных щитах и знаменах; и рейтары полка «Ривервотч», набиравшиеся из дворян на берегах Итира и Линка; и полк алебардщиков «Мертвая Голова», солдаты которого носили стилизованные под черепа забрала. В общем наемников набралось около трех тысяч пехоты и всадников. Плюс двадцать орков из банды «Алые топоры» и сотня гномов-топорщиков, выставленная городской диаспорой. Вместе с двенадцатью тысячами гарнизона выходило семнадцать тысяч воинов.
Архиепископ тяжело вздохнул. Отсюда, из Замка Ангелов, видны были приготовления к обороне. На стены вставали стрелки с мушкетами, подниались пушки, котлы с кипящей смолой, камни. Как говорили имперцы: «Порох порохом, но камень падает одинаково хорошо и когда порох есть, и когда его нет!» На улицах возводились баррикады из булыжников, вынесенной мебели, фашин и досок, мешков с песком. В домах жителей оборудовали огневые точки и стрелковые гнезда. В окнах некоторых домов даже стояли пушки, и одним богам известно, что сделали солдаты и жители, чтобы их туда затащить. Часть горожан эвакуировали, но те, кто остался, вынесли из арсеналов и цейхгаузов все, что можно было. Кто-то сидел в своей квартире, запасшись порохом, пулями и мушкетами, арбалетами и болтами. Другие вставали у ворот, на баррикадах и стенах с алебардами, копьями, мечами, и прочим оружием в руках. На главной площади держали подготовленных коней рыцари и рейтары. Готовились грифоньи всадники, выводя из специальных стойл своих боевых зверей. Боевые грифоны — здоровые твари размером чуть больше лошади, с крыльями, передними лапами и головой орла и телом и задними лапами льва. Своими острыми как бритва когтями и мощными клювами они способны разрывать доспехи, словно бумагу. Их всадники — элита имперской армии, лучшие рыцари, освоившие бой в воздухе и управление таким зверем, как грифон. Даже несколько таких воинов способны уничтожить крупный отряд врага, но по всей империи грифоньих рыцарей едва ли наберется больше трех сотен. Многие разбивались при пробных полетах, или погибали при неосторожном обращении с грифоном от лап и клюва зверя.
Доминик поглядел на небо. Тучи из серых стали черными, небеса полыхнули кровавым огнем, а воздух стал густым и маслянистым. Архиепископ прикрыл глаза, обращаясь к своему магическому зрению. Любой чародей способен видеть не только обычный мир, но и его магическую «изнанку». Обычно Магический План — а именно так называют называют эту «изнанку» - выглядит как бесцветное или белое пустое пространство. Но источники магии — колдуны, алтари и храмы, духи и заряженные магией артефакты — сияют на нем яркими пятнами, причем чем больше концентрация колдовства — тем пятно ярче. Видение Магического Плана позволяет колдунам находить своих врагов или союзников, искать реликвии. Также заклинания, использованные магами, создают колебания Плана. Так можно, например, обнаружить чужое чародейство, невидимое глазу. Возмущения Магического Плана также означают и изменения в окружающей среде.
Доминик видел колебания и нестабильные участки в Магическом Плане, полыхавшие черными волнами огня. Сам План затягивала красная дымка, архиепископ слышал безумный хохот и скрежет металла по металлу.
— Они здесь, - произнес Доминик. Он, Лютер и Уриэль увидели сплошное черное море демонов. Колыхались знамена, в полутьме и вспышках сверкавших над городом красных молний блестели наконечники черных копий и шлема, щиты и пластины доспехов. Ветер доносил обрывки проклятий, выкрикиваемых бешено пляшущими вокруг алтарей черными жрецами.
Доминик быстро спустился на замковый двор, вскочил в седло приготовленной белой лошади, покрытой броней, и поскакал к главным воротам. Туда же бегом двигалась колонны алебардщиков, мечников и мушкетеров.
Доминик, наконец, достиг Главных ворот. Архиепископ на скаку спешился и прошел сквозь ряды стоявших солдат. Он хотел бы поставить сюда больше солдат, но необходимо было растянуть войска по всей длине стен, оставить часть солдат для защиты еще двоих ворот и баррикад в городе.
Архиепископ поднялся на надвратную башню. Внутри, на галерее, стояло около пяти сотен солдат — в основном мушкетеры и канониры, с десяток пушек и несколько священников. Врата города были наглухо закрыты, изнутри укреплены стальной решеткой, досками и бревнами.
Вальскардиан оглядывал город, сидя в седле коня-кошмара. Его кавалерийская алебарда лежала на коленях, и темный маршал постукивал пальцами по древку. Вальскардиан приказал окружить город, благо, войск было предостаточно. Демон осматривал стены, занятые имперцами. Вальскардиан поглядел на полыхавшие черно-багровые небеса, висящие над полем битвы. На Моратиона, бубнившего заклинания под уродливой стальной маской. «Красивый город. Мощный. Да и людей хватает для защиты. Штурм будет долгим,» - подумал Вальскардиан, поднял алебарду рукой и прокричал: «Во имя Венджера — да сгинет этот мир!»
Все вокруг смолкло на мгновенье... И штурм начался.
Небо затмили тысячи арбалетных болтов, с жужжанием взрезавшие тьму. Раздавались гремящие выстрелы пушек и треск мушкетов, плотный пороховой дым заволок стены и башни. Земля задрожала от топота тысяч ног, а воздух гудел от сотен произносимых формул. Блистали всполохи красных и синих молний, черного, золотого и обычного огня, вспыхивали лучи света. Рыча боевые кличи и нечестивые литании, демоны бежали на город, неумолимо, словно лавина или могучее цунами из черной стали и мускул. Они тащили лестницы, крюки, падали сотнями под градом пуль, разрываемые ядрами и сжигаемые магией. Картечь превращала целые толпы в кровавое месиво из стали, костей и мяса. Огромные осадные звери с разбегу врезались в стены, долбили их огромными костистыми кулаками. Один ударился в ворота и стал с такой силой молотить по ним, что надвратная башня закачалась. Но ядро размозжило голову гиганта.
Демоны лезли на стену по длинным черным лестницам, прикрываясь щитами. И даже шквальный огонь не мог их остановить. Со стены на штурмовиков лилось кипящее масло, летели булыжники и бревна.
Доминик покрутил посох, призвав золотой огонь. Архиепископ метнул сноп пламени в лезущего на галерею штурмовика и вновь прочитал формулу. Мощная волна золотого огня смела целый полк демонов, мчавшийся к воротам. Магический светлый огонь, призванный заклинанием, заплясал на клинках алебард и мечей солдат, стоявших в башне. Вот в проем между зубцов влез штурмовик. Взмах топора — и мечник лишился головы. Демон перепрыгнул через труп, но тут же был насажен на полыхающие наконечники алебард. Но за ним полезли еще и еще. Завязалась рукопашная. Грянул залп мушкетеров, сваливший нескольких штурмовиков. Доминик раскрутил молот и размозжил голову демону, перехватил оружие и ткнул им еще одного врага. Навершие, покрытое сияющими золотыми знаками и символами, свистнуло в воздухе, врезавшись в кирасу штурмовика. Тот отлетел к противоположной стене сломанной грудой мяса и стали, а Доминик вновь призвал поток золотого огня, выжигая демонов. Молот обрушился на штурмовика, раздробив его грудную клетку. Солдаты вокруг архиепископа скидывали лезших демонов со стены. Грянул еще один залп.
Внезапно по ноздрям архиепископа и солдат резанул мерзкий запах горелой серы, а в галерею проник густой жирный черный дым. Он сбился в силуэт, и вскоре огромный архидемон взмахнул топором, разрубая солдат, пытавшихся его остановить. Тварь зарычала и разрубила пушку пополам и обрушила топор на мечников. Раздался треск и грохот, архидемон выдохнул поток черного огня на солдат. Сверкнула белая вспышка, грохнул выстрел, раздался жалобный злобный вой. Солдаты отступили, когда навстречу чудовищу вышел Лютер с дымящимся пистолетом в руке.
- Человечишка! - проревел архидемон, замахиваясь топором. - Приготовься встретить смерть!
Но инквизитор лишь спокойно выхватил еще один пистолет и выстрелил — трижды благословленная серебряная пуля насквозь прошила темно-золотую броню и черную плоть под ней. Архидемон замер на мгновенье, но страшный топор ударил Лютера сбоку и он улетел в сторону, в кучу трупов. Доминик поднял посох двумя руками, мысленно проговаривая формулу. Золотой огонь окутал навершие молота, архиепископ вышел наперерез архидемону.
- Стой, исчадие ада! - прокричал срывающимся голосом архиепископ, заглушая голосом грохот орудий и мушкетов. - Ты вернешься в пекло, породившее тебя! - глаза Доминика вспыхнули ярким золотым блеском, волны небесного света окутали его силуэт. Он выставил перед собой руки, выпуская две пылающие золотые спирали, прожегшие архидемона насквозь. Тварь закричала и обрушила на Доминика топор. Архиепископ выставил молот и чуть не сломался пополам — даже магия не могла погасить силу чудовищного удара. Доминик выставил руку и прокричал формулу. Яркая вспышка ослепила на мгновенье всех, и золотые лучи буквально стерли архидемона с полотна реальности, испепелив его вместе с броней и топором.
Сверкнула кровавая молния, раздался грохот. Она ударила совсем рядом с Домиником, архиепископ выставил щит, но его все равно отбросило ударной волной. Он поднялся, опираясь на молот. Боль в спине и плече отвлекала Доминика от битвы. Он произнес заклинание, снимающее боль, и огляделся. Его выкинуло из надвратной башни, что позволило видеть стены города. Везде шла отчаянная рукопашная, гремели орудия и сверкали всполохи магии. Бой и не думал кончаться.
В полете Доминик потерял свой шлем, броня его была испачкана кровью и сажей, порублена и помята. Внезапная боль пронзила архиепископа — два демона вонзили копья в его живот. «Какое знакомое чувство,» - мрачно ухмыльнулся Доминик, схватив копья за древки. Глаза полыхнули ярким золотом, и прямо из них вылетели сияющие лучи, поразившие демонов.
А тем временем демоны лезли со всех сторон. Целые толпы бежали к воротам, ползли на стены, и натиск их не стихал. Только успев отбить одну атаку, солдаты сразу вступали в новую схватку, сражая врагов ударами мечей и алебард, выстрелами мушкетов.
Доминик махнул молотом, сшибая двоих легких мечников со стены. Архиепископ выставил руку, собрав потоки света в щит, отражая летящий сгусток черного огня. Молот свистнул в воздухе, описав дугу, и сбил штурмовика со стены. Доминик волной света испепелил группу демонов, очищая участок стены, и произнес заклинание, зажегшее клинки стоявших рядом солдат.
На стене появился Лютер. Он шел вперед, размахивая шпагой, прорубая себе путь сквозь ряды демонов. Видно было — инквизитор уже не так ловко орудует правой рукой и заметно хромает. Доминик бросился навстречу старому товарищу. Внезапно перед ним вырос огромный штурмовик, замахнувшийся топором. Демон зарычал, но ничего сделать не смог — молот Доминика поднялся и опустился, смяв его голову вместе со шлемом. Архиепископ отбросил труп пинком и столкнулся с Лютером.
- Они когда-нибудь кончатся? - сплюнул инквизитор, разрядив пистолет в набегающего штурмовика.
- Не в ближайшие минуты, - ответил Доминик, молотом сбивая с ног демона-копейщика.
Лютер взмахнул шпагой, пронзая штурмовика насквозь. Доминик раскрутил молот, отбивая мечи и копья демонов, и выкрикнул формулу, сжигая врагов вокруг лучами света.
Рукопашная на стенах продолжалась. Яростно бились рыцари «Сломанного копья» и «Серой стаи», солдаты и ополченцы с мрачной решимостью сражали штурмовиков и пехотинцев. С небес на демонов пикировали рыцари на грифонах, крушившие врагов молотами и алебардами. Доминик видел, как один грифон пронесся мимо него на бреющем полете, разрывая демонов могучими лапами и ломая древки пик и алебард бронированным пузом. Зверь взмыл ввысь, готовясь к повторной атаке, но с небес сверкнула красная молния, и вниз, в толпу демонов, рухнули обугленные трупы животного и всадника.
Вальскардиан смотрел на город с плохо скрываемым раздражением. Войска погибали в безуспешных атаках на стены и ворота. «У них пули когда-нибудь кончатся?» - размышлял про себя маршал. - «Думал, не придется бросать элитные резервы. Но, видимо, по другому город не взять.» Вальскардиан посмотрел на Моратиона. Тот все продолжал глухо бубнить какие-то формулы, маршалу не известные. Хрипящие слова доносились из-под железной маски, а вокруг Верховного Темного Мага трещал и искрил ореол алой энергии и красных молний — Моратион готовил мощное заклинание. Сзади к Вальскардиану подбежал демон-адьютант.
- Будут ли приказы? - проорал демон в самое ухо маршалу.
- Перегруппируйтесь. И бросьте в бой резервы! - ответил Вальскардиан.
Хрипло завыли трубы. Демоны отхлынули от стен, перестраиваясь. Вновь раздался клич «Да сгинет этот мир!». Демоны с усиленным напором ринулись к главным воротам.
Доминик внезапно остановился. Всеми костями архиепископ чувствовал темное колдовство, витающее в воздухе. Доминик прикрыл глаза. Магический План сверкал, полыхал и дрожал от буйства белой, золотой, черной и красной энергии, наполнявшей его. Среди всей этой магии здесь было особенно темное заклятье. Внутренним взором Доминик нашел Моратиона, стоявшего в центре мощного пятна магии, сплетавшего длинную формулу.
Началась дуэль двух магов. Противники были действительно достойны друг друга. Хрипящим формулам Моратиона противостояли певучие молитвы Доминика. От темных заклятий у архиепископа по спине бегали мурашки, холодело в животе, сердце сжималось, а волосы на теле вставали дыбом. Вокруг архиепископа засияли золотые волны света. Штурмовик, сражавшийся рядом, зашипел и отпрянул, а солдаты сплотились вокруг, встав под защиту ауры. Каждое слово Моратиона отзывалось металлическим скрежетом в ушах Доминика, он видел уже не пятно магии, но демона, озаренного ореолом кровавых молний. Колдун на мгновенье смолк, подавившись собственным заклятьем, но, отдышавшись, вновь запел с новой силой. У Доминика пошла носом кровь. Темно-алые капли стекали по седым усам, окрашивая их в красный цвет. Руки архиепископа задрожали, он чуть не упал, но подставил молот, оперевшись на него. Он видел, как корчился Моратион, сражаясь в дуэли. Демон тоже дрожал и шатался, из глазниц маски текла черная кровь. Надрывным голосом Моратион выкрикнул последнее слово заклинание, выбросив вперед обе руки, и упал на сухую землю. Доминик пошатнулся и с ужасом закончил свое заклятье, подняв молот над головой.
Но было поздно...