Знакомьтесь: рядовой Михаил Иванников, водитель мощного самосвала, строитель Восточного участка БАМа.
Итак, послушаем его.
О СЕБЕ. Родом я из Ташкента. Сестер, братьев у меня нет. Так уж получилось - один я сын. Мама работает на кабельном заводе в Ташкенте.
Вот, считайте, и вся моя биография. Двадцать лет стукнуло, а в жизни ничего особенного не произошло. Подумаешь, в трех фильмах снимался! Об этом и говорить-то не стоит.
КИНО. Ну, если хотите, расскажу. Еще учась в средней школе, я занимался в Ташкентской республиканской школе конно-спортивного мастерства, и вот наш тренер в 1972 году предложил сниматься в трюковых сценах на съемках фильма “Седьмая пуля”. Сами понимаете, как мне это все интересно было – кинокамера, дубли, свет… Еще через два года, летом, удалось участвовать в фильме “Бируни”. Мы с ребятами уже опытные были, ошибок меньше допускали, даже начинали считать себя завзятыми артистами. А летом 1976 года перед призывом в армию я снова снимался - уже в фильме “Джейхун”. Вот скоро на экраны выйдет, посмотрите, получается ли у меня игра в кино. Я уже тогда мастером спорта был - норматив выполнил на первенстве страны среди юношей.
Можно было бы так и настраиваться на всю жизнь - выступать на соревнованиях, сниматься в кино. Красиво и интересно. Но это с первого взгляда. В жизни у человека, считаю, должно быть серьезное занятие, должна быть профессия, в которой он должен сыграть главную роль. А то ведь многие так и проживают всю свою жизнь, играя эпизодические роли.
Мы посоветовались с мамой, и пошел я учиться в другую республиканскую школу - ДОСААФ. Решил стать водителем - и стал.
БАМ. А потом всего одно слово- БАМ! Уже после принятия присяги - а это было 26 декабря 1976 года (день тот навсегда запомнился!) - я ехал на машине по нашей трассе вдоль проложенного главного пути БАМа. Это от Березовки на запад, по долине Амгуни. Так вот, у Сонаха - будет такой разъезд на будущей магистрали, - там, где рельсы проложили прямо под сопкой, я как-то остановил свой самосвал и поднялся на насыпь. Солнце было -глазам больно. Кругом снег, вдали, вдоль Амгуни, ели подпирают своими вершинами синее-синее небо. Тихо, словно никто здесь никогда не был. Сел я на рельс передохнуть и вдруг услышал какой-то нечастый и невнятный перестук. Короткий звук: тк, потом через минуту снова: тк. Думал, рабочий поезд идет, но потом понял: это рельсы в стыках сами издают такой звук - словно живые, словно томятся сейчас в бездействии, ждут, пока на их стальные плечи нагрузка ляжет. И обрадовался я, что мне так здорово повезло - буду строить БАМ. Пусть хоть рельсы сам класть не стану, зато насыпь для них вместе с товарищами буду делать.
СЛУЖБА. Войска у нас специальные, железнодорожные. Многие из нас до призыва и не слышали о них. Уже в учебном подразделении нам рассказывали о том, какую важную роль играют наши войска, и теперь мы свою эмблему с крыльями, молоточками и якорем не променяем ни на какую другую.
Служба у нас, как бы это сказать…необычная, нестандартная что ли. Живем мы в полевых городках, которые строим сами, своими руками. Все мы - заправские механизаторы: бульдозеристы, шоферы, экскаваторщики, да еще и неплохие строители. Домик надо срубить – плотники находятся, надо просеку прокладывать – и снова сами справляемся. В общем, такие у нас войска, что с одной профессией никак нельзя. Обязательно многими владеем. Короче говоря, наша сложная эмблема отвечает нашей многогранной службе.
“ПРИЖИМЫ”. Хоть и молоды мы, но служим в таких местах, что за два года приходится переживать минуты или даже мгновения, которые многие шоферы вряд ли испытывают за всю жизнь.
Вот взять хотя бы “прижимы” перед станцией Амгунь. Там для насыпи отвоевали кусочек у реки, а справа сопки нависли. Автодорога карабкается на сопку. Летом еще там ничего, а вот как только первый снег выпадет, да если еще гололедица! Тогда дело гиблое. Пять рейсов по этим “прижимам” – и можно считать, что боевое крещение шофера состоялось.
Есть у меня хороший друг. Фамилию его называть не буду, а то еще обидится. Так вот, он до призыва проработал два года за рулем, а здесь, в этих местах, был вынужден слезно просить, чтобы его сняли с машины - побоялся “прижимов”.
Как-то объезжал я стороной строительство автодорожного моста через таежный ручей, и вот у меня пробило в машине поддон картера. Вышел из строя двигатель, отказали тормоза, машина управлялась только рулевым. Товарищ на КрАЗе решил взять меня на буксир. Жесткого троса у нас под рукой не нашлось, и мы решили зацепить мою машину за трос лебедки, которая у него под кузовом. Попробовали, получилось вроде бы неплохо. И тронулись мы в путь, в свое подразделение.
После поворота на разъезд есть еще один “прижим”, менее опасный, чем те, которые между Сонахом и Амгунью, но на этом месте имеется “тещин язык”- крутой и длинный поворот на боку сопки. Так вот, стали мы подниматься на этот “язык”, преодолели самый опасный участок, вышли на прямой отрезок трассы, уходящий к перевалу. Вдруг моя машина приостановилась, а КрАЗ товарища уходит вперед. Глазами вцепился я в дорогу, в лебедку на автомобиле друга, словно это могло меня задержать. Вижу - лебедка стала бешено раскручиваться, а я покатился назад, к обрыву.
Метров десять всего оставалось до пропасти. На этих метрах ничего я не вспоминал. Машинально, как будто сто раз оказывался в таких ситуациях, вывернул руль так, что машина задними колесами чиркнула у самой кромки обрыва (это я уж потом с друзьями разглядел свои следы), на повороте пересекла трассу и задними колесами вздыбилась в склон, а передними оказалась в канаве.
Подбегает ко мне друг, а я единственное, что сказал в ту минуту: “Дай закурить”. Осмотрели лебедку - оказывается, она сорвалась и размотала трос. Все наладили и двинулись дальше.
Только позже, когда я успокоился, вспомнил своих преподавателей в школе ДОСААФ. Теории нас учил Роман Каримович Ибрагимов, а вождению - Александр Павлович Лушкинин. Так вот, Роман Каримович заставлял знать машину, как свои пять пальцев, а Александр Павлович не уставал повторять, что в трудных ситуациях шоферу некогда думать - он должен готовиться к ним заранее, то есть приобретать то качество, которое называют шоферской хваткой, шоферским чутьем.
МАШИНА. После этого случая я еще больше полюбил избранную специальность. Машина хоть и не живое существо, как, например, лошадь, но, как и животное, никогда не подведет, если будешь ее хорошо знать и чувствовать, если будешь любовно следить и ухаживать за ней.
Часто друзья спрашивают, как это у меня машина все время на ходу. Я им охотно раскрываю свои секреты. А их, секретов-то, всего два. Каким бы трудным ни был рейс, как поздно бы ни вернулся из него, какая бы погода ни была на улице - осмотри машину, подтяни узлы, сделай “маленькое техническое обслуживание”. Подготовь автомобиль к следующему рейсу. Это первый секрет.
А вот и второй. Я никогда не “издеваюсь” над машиной, отношусь к ней, как к живому существу. Чего греха таить, многие шоферы любят похвастаться: дескать, я из машины все, что можно, выжал. Это значит, что гнал на всю “железку” по разбитой дороге. Или перегрузил машину. Помните, как Печорин загнал свою лошадь, когда пытался догнать уехавшую любимую женщину?
РАДОСТИ. Главная для меня радость, как, наверное, и для всех солдат, - письма из дома и от друзей. Вторая радость - люблю читать. Хоть и трудновато у нас на передовых участках с литературой, но все же интересную книгу подобрать удается. Вот недавно “Сцены из провинциальной жизни” Бальзака прочел. Интересно: во Франции - и вдруг провинция. А мы строительство БАМа провинцией не называем. Какая же провинция, если недавно артисты МХАТа приезжали и один из главных своих спектаклей показывали: “Заседание парткома”.
И еще испытываю приятные, волнующие моменты, когда в ночном карьере при пронзающих тьму лучах прожекторов в кузов машины с шелестом ложится очередная порция грунта. Потом короткий сигнал экскаваторщика, и я вывожу свой самосвал из карьера и направляюсь к насыпи для стальной магистрали. Яркий свет фар выхватывает из темноты стволы деревьев по сторонам просеки. Я разворачиваю свой самосвал, отгружаю грунт и знаю, что еще на несколько сантиметров продвинул насыпь вперед.Вот где играется моя главная роль – здесь, на стройке БАМа.
Записал старший лейтенант Г. ПЕТРОВ.
Опубликовано в газете "Гудок" 25 июня 1978 г.