Уверен, человек, просмотревший сотни французских фильмов, больше не принадлежит себе.
Его обволакивает пеленой кинодурмана.
Он вынуждено проживает чужие жизни, дышит воздухом перенасыщенным посторонними и их впечатлениями.
В нём проявляются несвойственные ему действия и помыслы, о которых он раньше никогда не подозревал.
Ловишь себя на мысли, что видишь по-иному, смотришь прищурившись или закрыв глаза на всё, по-актёрски вживаясь в образ зачастую чуждый тебе.
Неосязаемая петля затягивается лассо вокруг шеи неуправляемого, вселившегося в тебя животного, которым начинаешь себя ощущать.
Короче, ты соблазнён высоким искусством до такой степени, что из его плена невозможно вырваться.
Любишь как они - низменно, изысканно, сладострастно, не стыдясь самого себя, наготы тела и скрытно передаваемых чувств, к которым невольно прислушиваешься и стремишься.
На тебя нисходит вдохновение отделаться, от которого необыкновенно трудно и, откровенно говоря, не хочется.
Французское кино - отрава, зелье.
Я не ищу противоядия от него, подозревая, что мне уже ничего не поможет.
Временами кажется, что мой мир перевернулся с приплюснутыми полюсами, остающимися на своих местах.
Признаюсь, как натура бессильная и подверженная посторонним влияниям, сдаюсь на волю победителя.
Не поэтому ли любовница оставила меня на второй год, как неуспевающего в постели?!
Возможно, есть во мне что-то женское.
Но на смену пола не подпишусь, хотя в детстве я был сорванец болячек.