Памяти волгоградского писателя Евгения Александровича Кулькина
„Я не рождён, чтобы стать святым,
я рождён, чтобы быть инаким“.
***
„Редкая молитва доходит до Бога, когда творят её лживые уста.
Не всякая боль унимается сразу, как только её причинят.
И только время бесстрастно и терпеливо принимает на веру всё,
что творится вокруг, и не реагирует на страдания, коими кормится эпоха“.
Евгений КУЛЬКИН,
За окном месяц Май – он же Травник и Ладо. Цветущий, животворящий и зовущий на прогулку. Нельзя гулять… карантин нам послан, тесный как вериги. В самый красивый и многообещающий месяц. В древности его называли Пролетьем и праздновали пробуждение земли. И до распада Союза праздников в мае было полно – самых разных. Первомай, День печати, День Святого Георгия Победоносца, День радио, День Победы в Великой Отечественной войне, День Черноморского флота и следом – День пионеров. Затем праздновали День славянской письменности и культуры, День Тихоокеанского флота и День пограничника…
И на дни рождения май богат, причём, если верить психологу Ричарду Вайсману, то в этот месяц рождаются самые удачливые люди – эмоциональные и творческие.
К примеру, в мае родились правители России Николай II и Екатерина II, Святые Сергий Радонежский и Александр Невский, «революционеры» Робеспьер, Карл Маркс и Керенский, классики культуры Петр Чайковский и Сальвадор Дали, мудрые Учителя Омар Хайям и Будда… а уж актёров, музыкантов и литераторов, рождённых в мае – великое число! Относительно темы настоящей статьи, упомянем лишь нескольких из них.
В первой половине мая родились поющие поэты Рабиндранат Тагор и Булат Окуджава, шестидесятник и любимец публики Андрей Вознесенский, мистик, драматург и автор противоречивого романа о Мастере, Маргарите и Христосе – Михаил Булгаков. В конце цветущего месяца Ладо, на пороге лета, на свет появились прославивший крымский Коктебель поэт и художник Максимилиан Волошин и творец поэтичной прозы Константин Паустовский. Немного раньше них родился будущий нобелевский лауреат Михаил Шолохов, написавший эпос о жизни донского казачества у барьера царской и советской эпох, а в конце мая день рождения у Леонида Леонова – оба они знаменитые писатели, с которыми был знаком и общался наш герой – Евгений Александрович Кулькин.
Он тоже родился в мае – в середине месяца и в середине недели, на Дону, в городе Новоаннинске, и никто в его окружении не предполагал, что через несколько десятилетий рождённый в семье казачьего атамана Ефима Седова внук станет членом Высшего творческого совета Союза писателей России. Но обо всём по порядку…
Евгений Кулькин появился на свет божий в 1929 году в день памяти Святителя Афанасия, патриарха цареградского и Лубенского чудотворца, обладающего разносторонними способностями и изумительной остроты памятью, известного, как философ, филолог, поэт и оратор. Служил он и в Афоне, и в Солуни, и в Царьграде Патриархом был, и милости сподобился и гонения испытал за верность православию у барьеров времён распрей иноверцев и безбожников. И помощь, и приют находил в лихие годы нищенства в Москве у царя русского Михаила Федоровича, да у господаря Молдавии, где некоторое время управлял монастырем св. Николая. Упокоился он под Полтавой 5 апреля 1654 года, где и погребён был под амвоном Преображенского собора, а через несколько лет после канонизации лет нетленные мощи святителя Афанасия были перенесены в Харьковский кафедральный Благовещенский собор матушки России, где доныне почивают в особо устроенной раке.
С тех пор прошло 275 лет, и много барьеров эпох и времён было преодолено или порушено, но нас интересуют XX и XXI века в пространстве СССР и России.
Весной 1929 года, исключительно ко дню рождения донского философа, филолога, прозаика и поэта Евгения Кулькина, поправкой в Конституцию СССР антирелигиозную пропаганду уравняли в правах со свободой вероисповедания, приняли решение провести чистку в партии и 1-й пятилетний план, а также начали подготовку к форсированной коллективизации. В пору, когда у мальчика прорезались первые зубки и родова' провела младенческий обряд посвящения в казаки, дав ребёнку погрызть портупею деда-атамана, в газете «Правда» появилась статья Сталина о «великом переломе» в жизни деревни. И это было только начало разъединения семей и ломки укладов и традиций зажиточного казачества! Уже с января 1930 года в процессе сплошной коллективизации началась «ликвидация кулачества как класса»…
В год, когда наш казачок начал ходить, его любящее окружение заметно поредело – многие казаки ринулись на шахты Донбасса и далеко не все вернулись в родные хутора. А в Сталинграде летом 1930 года при содействии американских инженеров был пущен тракторный завод им. Ф. Дзержинского: всё для успеха коллективизации! В том числе и Постановление Совета народных комиссаров об обязательном всеобщем начальном образовании, и введение трудодня в качестве оплаты сельхозработ пропорционально вкладу каждого колхозника вместо подушного распределения доходов общины. А в результате овдовевшие многодетные казачки стали нищими…
К трёхлетию нашего героя происходит судьбоносное изменение в литературно-художественной жизни страны: вместо разномастных самостийных группировок создаются подконтрольные властям Союзы писателей, архитекторов и композиторов. Всем им предписано следовать принципам социалистического реализма, чему молодых писателей будет обучать созданный в этом же 1932 году Литературный институт. А через два года, в августе 1934-го, в столице организуется Первый съезд советских писателей в благоприятных условиях частичной амнистии и возвращения прав бывшим кулакам – правда, с одновременным введением закона, вменяющего смертную казнь и коллективную ответственность семьи за измену родине.
Тем временем юный внук атамана, соответственно обрядовой традиции, осваивает верховую езду на лошади, а через два года, достигнув семилетия, начинает помогать взрослым в полевых работах. В это же лето он по собственной воле, ни с кем не советуясь, принимает крещение в Церкви Воскресения Христова станицы Усть-Медведицкой. Единственный священник, находившийся там „в безбожные времена расказачивания дончаков“, стал крёстным отцом казачонка и то ли по мистическому совпадению, то ли по провидению Божьему оказался тёзкой крестника – Евгением.
Случилось это судьбоносное событие накануне террора 1937 года, когда была уже написана Гитлером книга «Майн кампф», где Россия объявлялась землёй, предназначенной для завоевания Германией, и словно в пику ему, или в насмешку, Советы готовились принять «самую демократичную» Конституцию, гарантирующую свободу личности и … новые правила жизни, новые испытания для миллионов граждан.
Но это будет позже, а пока будущий писатель впитывал запахи Донской степи, слушал фурлыканье непуганых стрепетов, любовался синими колокольцами цветущей степи и пасущимися в ней аки овцы беззаботными журавлями – и взрослел.
Рос он в основном у дедушки и бабушки, в кругу заботливой родни, каковой было немало, в свободные минуты и светлыми вечерами в запой читал все подряд книги, попадающие ему в руки, и писал стихи, которые печатали в районной газете и в «Пионерской правде». С десяти лет у Евгения началась почти взрослая жизнь: сначала он работал на колхозных полях, а во время войны и три послевоенных года трудился в осиротевшем хуторе – там, где прикажут.
А в 1949 году наступила пора службы в Черноморском флоте и новая полоса взросления – теперь уже в литературном мастерстве. Печатался в газетах «Флаг Родины», «Слава Севастополя» и «Крымская правда», стал там чемпионом по боксу и почётным гражданином города Севастополя, а вернувшись домой, двадцать лет колесил по степи в ранге журналиста и писал стихи и прозу – благо, впечатлений хватало. Его стихи и очерки публиковали в журналах «Наш современник», «Нева», «Знамя».
Сборник «Первая книжка» у Евгения Александровича вышел в 1960 году, впереди маячили перемена мест и создание его самых известных трилогий «Смертный грех», «Прощёный век», «Обручник» и «Хазарань», о которых ещё будет сказано чуть ниже, после небольшого отступления в таинство некоторых обстоятельств появления этих произведений…
Как свидетельствует сам Кулькин он чисто казачьего рода по обеим линиям. Его дед по материнской линии – Ефим Филиппович Седов четырежды был избран атаманом, а его двоюродная тётка Наталья Ивановна Седова была замужем за Троцким, который по горькой иронии судьбы занимался расказачиванием земляков жены. Мать нашего героя, Александра Ефимовна, была одноклассницей Михаила Шолохова, а один из волгоградцев служил начальником охраны жены Владимира Путина. В одном из интервью Евгений Александрович рассказал, что именно этот человек приезжал к нему за его книгами, после того, как президент, прочитав роман «Хазарань», заинтересовался историей казачества и Сталинграда. А книгу о разгроме хазарского каганата подарил Путину в один из праздников Победы наш губернатор Николай Максюта.
Здесь уместно заметить, что Судьба вообще была щедра к нашему герою, даруя ему встречи и находки, как это, например, произошло в Севастополе, когда он случайно, всего лишь из желания что-то почитать, нашёл затерянную во время войны нахимовскую библиотеку. Матросы просто сидели на упаковках книг. Эта находка и сделала Кулькина почётным гражданином Севастополя.
Также своевременны были его знакомства, встречи и общение с такими именитыми писателями, как Михаил Шолохов, Александр Серафимович, Леонид Леонов и многими иными литераторами – обитателями элитного дачного посёлка Переделкино. Да и с уважаемыми казаками из Московского Областного Казачьего Округа Союза Казаков России он дружил. Надо ли говорить, что общение с таким широким кругом неординарных личностей не только обогащало Кулькина злободневной и актуальной информацией, необходимой ему в творчестве, но и вдохновляло его на реализацию дерзких проектов, как это случилось с написанием трёхтомника о Сталине – «Обручник». Вот с этого романа мы и начнём знакомиться с наиболее известными и значимыми романами Евгения Александровича.
Единственная художественная трилогия о Сталине – невероятно объёмная и глубокая, где, не смотря на противоречивость, незабываемый вождь показан мудрой и трагической личностью, построившей великую Державу, не взыскуя славы и личных выгод, была написана после совершенно непредсказуемой встречи с бывшим охранником Сталина. Случилась она в Крыму, в санатории ЦК КПСС, где Евгений Александрович заметил человека, от которого шарахались все отдыхающие, и, не ведая о причине этого, решил просто поддержать его беседой. В результате они не расставались больше двадцати дней, а после отпуска, дотошно изучив архивы библиотеки Сталина, Кулькин начал писать книгу. Несомненно, что нечаянное и судьбоносное пересечение жизненных путей, обусловившее рождение шедевра, как и многое в жизни Кулькина, было предопределено свыше и произошло в нужный час, когда он был внутренне готов к этому. Да и название книги – «Обручник», указывающее на контекст повествования о Человеке, «обручившемся» божественным таинством с Россией и революцией, подтверждает это.
Своя непростая история и у трилогии «Хазарань», рассказывающей о закономерном конце Хазарского каганата, хозяйничавшего у нас, на Нижней Волге, в IX веке. Вот что рассказал Евгений Александрович журналистке сайта «Блокнот Волгограда» Анне Дребнёвой в июле 2017 года. «Было такое… „Хазарань“ была написана, но о ней нигде не было сказано ни одного слова. И вдруг ко мне приезжает мой дальний знакомый из Израиля и начинает песню: «Я тебе заплачу 25 тысяч долларов, отрекись от „Хазарани“. Я ему на еврейский манер и ответил: «Снимай трубку, звони Иванниковой, супруге моей, она моя муза, вот пусть и решает судьбу произведения». Как он начал «петь»: «Лизок, я хочу вас сделать богатыми. Продайте «Хазарань». 25 тысяч долларов в 90-е были колоссальными деньгами. А моя Лизавета ему так спокойно и отвечает: „Мы достоянием России не торгуем“».
Вот такая она, «главная муза» певца Донского края – поэтесса Елизавета Викторовна Иванникова. Будущую жену Кулькин присмотрел задолго до встречи, когда работая журналистом в посёлке Рудня, прочитал стихи школьницы в газете «Молодой ленинец» и полюбовался её фотографией. А судьбоносная встреча поэтов случилась почти через десять лет уже в Волгограде, в Союзе писателей. «Это совершенно особенная женщина, – говорил о супруге Евгений Александрович, – мудрая по своей природе. Есть такие женщины, мудрость к ним приходит не с возрастом, они с ней рождаются. Она поддерживает меня всегда, во всём, без исключения, чтобы я не натворил. А если я не прав, при всех она меня всё равно поддерживает, а когда мы остаёмся наедине, произносит одну только фразу: „Ты сегодня положил камень на моё сердце“».
Прожили они вместе в редкостном единодушии и взаимопонимании 44 года, вырастили двух сыновей – Игоря и Евгения, писателя и журналиста. Наследников своих, коллег и помощников… а поженились они в мае 1975 года...
«Май! Я ведь тоже познакомилась с ними в мае!» – вспорхнула под пение голосистой птички неожиданная мысль и увлекла меня в май 1997-го года. Вспомнилось, как я победила безработицу, устроившись пиарщицей в книготорговую фирму, как отправилась за интервью для выпуска рекламной газеты в Союз писателей, как встретилась там с добродушной улыбкой Евгения Александровича и как доверительно мы брали друг у друга интервью о пользе книг и поэзии. Как долго и о чём конкретно мы беседовали я, конечно, забыла, помню лишь, что общение наше длилось, пока не пришла Елизавета и не подсказала, что надо перевернуть бобину в затихшем диктофоне. Прощаясь, супруги попросили меня показать им мои стихи… и дальше всё было как в сказке. Стихи мои Евгений Александрович опубликовал в ближайшем номере газеты «Парнас» – целую полосу, да ещё на развороте и рядом со своими. Кроме того я была приобщена к мероприятиям, телепередачам и проектам клуба «Парнас».
Тогда я ещё не знала ни о его кредо – „Пока я дышу, я иду человеку навстречу“, озвученное им в своих стихах, ни о девизе „Если ты хочешь быть человеком, не забудь, что вокруг тебе подобные“, ни об его инаковости и убеждённости, что поэтичность – симптом духовности. И уж точно не ведала об ответственном отношении Кулькина к работе с молодёжью и о том, что он почти 15 лет был доцентом кафедры филологии издательского дела и литературного творчества Волгоградского Госуниверситета.
Евгений Александрович считал, что молодежь должна гордиться своей принадлежностью к казачеству, оставившему глубокий след в истории России, знать историю казачества, понимать и чувствовать самобытный казачий язык. И он сделал всё, что мог, чтобы убедить в этом студентов ВолГУ, советуя им, прежде всего, внимательно читать книги, в них черпать уроки жизни: „Человек, если он талантлив, должен отрабатывать своё пребывание на этом свете. А книги – это не вериги. Вериги – лень, которая ставит подножку каждый день “.
А об умении Кулькина быть убедительным свидетельствует его старший сын – Игорь: «Я часто беседовал с отцом. И, о чём бы мы ни говорили – о жизни, о творчестве, о спорте, – его слова, словно вехи посреди дремучего болота, указывали верный путь, которого надо держаться, чтобы выйти на твёрдую землю»…
Но вернёмся к его наследию.
Писать в любом жанре не всякому под силу, но Евгений Александрович, имея опыт журналиста, будучи поэтом, инаким и чутким в мироощущении, написал не только реалистичные романы… но и приключенческую повесть «Золото ведьмы», и детектив «Чёрная кошка», обескураживший братьев Вайнеров, давших поначалу это завлекательное имя своему роману о банде высокого блондина, о которой рассказано в их книге «Эра милосердия». По факту их банда орудовала в Подмосковье в 50-е годы, а «чёрные кошки», сданные на суд людской Кулькиным, бесчинствовали в Михайловке и во Фролово и гораздо раньше – во время войны. И прочитав его рукопись книги, написанной за три недели совместного отдыха в Коктебеле, Аркадий Вайнер почтительно снял шляпу – такова сила Слова, побеждающего «понятия».
Недаром богатство народного языка донских казаков, запечатленное в книгах Евгения Кулькина, привлекает внимание лингвистов. Учёные ВолГУ во главе с профессором Софьей Лопушанской составили индексированный словник писателя, который по объему оказался сопоставимым со словарным фондом Л. Н. Толстого. Многие языковые находки из произведений Евгения Кулькина вошли в «Словарь донских говоров».
Именно безошибочное чувство Слова позволило Кулькину доказать в своей трилогии «Прощёный век» авторство Шолохова романа «Тихий Дон», оспаривавшееся догматиками не одно десятилетие. Он сумел обосновать, что масштабное историческое мышление, не свойственно Фёдору Крюкову, на которого указывали оппоненты. А то, что монументальность присуща самому Евгению Александровичу доказывают его творения.
Чтобы понять цельнокупность и системность его творчества в текущем через барьеры времени нашей весьма не простой истории, позволю себе процитировать сказанное самим Евгением Александровичем в своих произведениях, интервью и на личных встречах.
„Где-то в глубине нашего бессознания бьётся аритмия исчерпанности сущего, существующего вовне ощущения, а тем более понимания. И именно оно нами управляет. И когда нам кажется, что это мы хитрим или притворяемся, то решительно заблуждаемся. Всё это проделано вот тем нечто, от которого мы, в силу своего невежества, стараемся откреститься, думая, что способны на что-то если не великое, то путное“.
Многие суждения героев его произведений являются короткими и ёмкими афоризмами. Вот что сложилось из фраз, отобранных в книге «Обручник»:
„…искусство есть непосредственное созерцание истины или мышления в образах…“, причём „беллетристы и даже поэты бывают двух типов: доноры и вампиры“, а „наука существует для того, чтобы разрушать реальное представление об очевидном“. При этом, „когда аргументов много, истина, как правило, так и остается недоказанной“, поскольку „душа и разум находятся в постоянном противоречии“, и „беда в том, что современный разум насквозь пропитан эгоизмом“. Эгоизмом и желанием быть выше всех и всегда на виду. То есть жаждой славы, а „у славы, как у всякой праздничной трапезы, есть свои объедки. Вот они-то и представляют из себя зависть“. А разве Зависть, как, впрочем, и лукавая Лесть, не дочери эгоистичной Гордыни? Видно, не ведают выскочки, что „мелочная жизнь – вот главный памятник гордыне“!
„Древние греки утверждали, что не читающий книг – это тот, кто живёт впотьмах, да ещё с закрытыми глазами. Художественная литература, поэзия – это не просто выданная на обсуждение, не словесная мысль, несущая в себе информацию и заведующая интеллектуальным кодом, это ещё вместилище чувств, образов, расшифровки неведомого. И, окунаясь в эту туманность призраков и видений, человек заряжается энергией постижения всего вещего и сущего“.
„Писатель – это соглядатель тех событий, которые заставили его быть неравнодушным ко всему, что творится вокруг. Мне кажется, что, живя в наше время и обладая дарованным Богом талантом, отложить в сторону перо – преступно!“ – сказал он в интервью журналистке газеты «Волгоградская правда» Юлии Гречухиной.
„Писатель, который хочет остаться в памяти, в истории, в умах и сердцах людей, должен понимать, что всё определяет язык. Вот если есть язык в произведении, произведение будет жить вечно, – добавил он к предыдущему тезису, – а сейчас как пишут? Без языка пишут, потому что у людей перестала работать душа, потому что не читают ничего“.
О своей последнем, не опубликованном пока произведении «Белый мрак или русский век у барьера времени», Евгений Александрович написал статью, где пояснил, что в книге он „размышляет о единении Слова и мысли, об индивидуальности и наследственности каждого и о важности общения, которое раскрепостило душу и породило потребность в творчестве“…
„Книга «Белый мрак» не имеет какого-либо, известного в литературе, жанра. Это как бы выступление перед читателями. Честный рассказ очевидца, который, отбросив всё конъюнктурное, всё лишнее, мешающее быть самим собой хотя бы в собственных глазах, заострил перо, как боевую стрелу и пошёл в бой, положившись на Божью помощь и библейскую истину: «Сначала было Слово и это слово Бог» “.
Там же он говорит, что „Сленг – это первый признак обнищания души“ и настоящие „книги вытеснил с рынка ширпотреб. Причем самого ужасного качества, и „эстафету популярности стали перехватывать графоманы“ для которых создана „лазейка: ставить во главе угла художественного произведения не его верные признаки, то есть, художественность, а тему, которая щекотала нервы“.
И вот чётко и ясно сформулированное резюме: „Те силы, которые постоянно ставят мир на грань небытия, нащупали слабинку. Ею стали сперва телевизор, а потом компьютер. В обыкновенную, заряженную божьими предпосылками жизнь, вторглась виртуальная действительность. По телевизору пошли крутить мыльные оперы. В компьютере жили, в общем-то, мёртвые игры. Во дворах заглохли стуки мяча. Читальные залы опустели. Наш кинематограф смял американский ширпотреб. И души людей перестали работать. Показывают убийцу. Он хладнокровно и подробно рассказывает, как лишил жизни себе подобного. И – ноль эмоций. А почему? Да потому, что душа его не в состоянии поставить себя на место другого. Нет образного мышления“.
И всё-таки пока ещё не всё столь безнадёжно, поскольку богата наша Волго-Донская степь казаками и сплетениями троп их. Более того, и Кулькиных среди них немало. На днях, прочёсывая Интернет, нашла ролик о выборе атамана в Ровеньках Луганской области. И как же я удивилась, что имя его Игорь Кулькин – полный тёзка старшего сына Евгения Александровича!
Но хочу поведать тут о другом хитросплетении времён и обстоятельств вне времени и внутри пространства, то есть, если Кулькин – внук Атамана стал поэтом и педагогом, то в семье, о которой пойдёт речь, всё наоборот: сын поэта и педагога Якова Васильевича Струначёва стал Атаманом казаков Камчатки, будучи также, как и Евгений Александрович поэтом и прозаиком. Более того, их жизненные тропы пересекались в Урюпинском, Новоаннинском, Еланском, Руднянском и Медведицком районах, к тому же, Кулькину довелось консультировать Струначёва-старшего, когда тот показал ему свои стихи.
Геннадий Струначёв-Отрок также как и Кулькин служил во флоте, закончив мореходку в Ростове-на-Дону, но казачьи родовые корни привели его на новое поприще, и, будучи не только Атаманом, но и поэтом, он посвятил себя сохранению культуры казачества и воспитанию молодёжи. По сути, он не просто продолжает главное Дело Евгения Александровича Кулькина – он расширяет его в пространстве России и во времени…
…Синеглазый майский рассвет Волгодонья дохнул ветерком, приглаживая кудри отцветших вишенников: пора просыпаться, солнце встречать! Свет и тепло его разбудит многих и напомнит тюльпанам, что 20 мая их праздник. И притомит Дух степи, сделает его духмяным, и наполнит им ноздри поэтов и согреет стрепетов, чтобы закурлыкали они радостные песни под шёпот травных волн…
Я вслушиваюсь в нарастающие звуки улицы и улавливаю слова:
От имени страстей, какие предал,
И чувств, которых просто не достиг.
Я будущих своих лишился книг,
Как не одержанной победы.
Но не казните, что так низко пал.
Я в душу вам и тем, что есть, запал…
Это стихотворение Евгения Кулькина «К читателю» из трёхтомника «Воскресят меня стихи».
«Запал, – мысленно соглашаюсь я, – однозначно» – и шепчу:
– Светлая память Вам, Евгений Александрович, и уюта Душе Вашей в Пажитях небесных!
ДОСТИЖЕНИЯ
Евгений Александрович КУЛЬКИН (15 мая 1929 г. – 11 мая 2019 г.)
Поэт и прозаик, журналист, педагог. Был членом Высшего творческого совета Союза писателей России, возглавлял региональное отделение Центра духовной культуры им. Адмирала Федора Ушакова, а также в течение 15 лет работал на кафедре филологии издательского дела и литературного творчества ВолГУ – доцент.
Лауреат Всероссийской премии «Сталинград», Большой Литературной премии и премии «Имперская культура» Союза писателей России, премии МВД СССР, Государственной премии Волгоградской области и премий города-героя Волгограда. Обладатель ордена «Царицынская муза», медали «За развитие и укрепление казачества в Волгоградской области», памятных медалей «Патриот России», «К 100-летию М.А. Шолохова», «250 лет атаману Платову М.И.»
Награждён почётным Крестом войскового казачьего общества Всевеликого войска Донского «За верность казачеству» и нагрудным знаком «За достижения в культуре» Министерства культуры РФ. Имеет почётные звания «Хранитель традиций», а также является Почётным гражданином Волгоградской области и города Севастополь.
БИБЛИОГРАФИЯ:
Кроме публикаций стихов и очерков в журналах «Наш современник», «Нева», «Знамя», «Отчий край», в региональных СМИ, в газетах «Флаг Родины», «Слава Севастополя» и «Крымская правда» издавались следующие книги:
Первая книга: стихи/1960 ***Заповедь: стихи/1977 ***Внезапный дождь: стихи/1978 ***Песенный причал: стихи/1980 ***Смертный грех: роман-трилогия /Издавался дважды: в 1981-85 и 1996 годах. (За эту книгу писатель был награжден крестом «За верность казачеству») ***Раздоры: роман/1983 ***Родная кровь: роман/1985 ***Чёрная кошка: повесть/Издавалась дважды: 1987 и 1991 ***Дуга с колокольчиком: рассказы / 1988 ***Вдовий сенокос: рассказы/1990, ***Золото Ведьмы: приключенческий роман/1991 ***Знак Беды: роман ***Прощёный век: роман-трилогия. 1.Крушение, 2.Покушение, 3.Искушение/2000–2001 ***Хазарань: трилогия/Издавался дважды: 2001 и 2004 ***Последний день лета: роман/2004 ***Святой с минного поля: романы/2004 ***Воскресят меня стихи: стихотворения: в 3 томах /2006. ***Знай обо мне всё: роман в повестях /2008 ***Адамово яблоко: роман /2009 ***Обручник: трилогия: роман / 1.Изверец, 2.Иззверец, 3.Изгой/ 2009–2011***Волчий Сват: роман/2010 ***Избранное: в 5 томах, куда вошли романы «Смертный грех» и «Прощёный век» /2014 ***Полоса отчуждения: роман/2015 ***Мания: трилогия: роман. 1.Магия, 2.Мафия, 3.Масть/2019.
Готовый роман «Белый мрак или русский век у барьера времени» и немало других рукописей ждут своего издателя…
Внимание! Можно увеличить картинку. Для этого зажмите одним пальцем клавишу Ctrl и осторожно покрутите колёсико мышки вперёд. Вернуть в исходное положение можно покрутив колёсико назад.
ПРИМЕЧАНИЯ.
1. Коллаж Автора из документальных фото, предоставленных Е.В. Иванниковой
2. Подборка стихов Евгения Кулькина опубликована в Дневнике автора сей статьи: http://proza.ru/diary/belani/2020-05-15
3. Ссылки на видео по теме публикации приведены в первой рецензии.
4. Геннадий Струначёв-Отрок http://proza.ru/avtor/jyaroslav
Выражаю благодарность авторам интернет-публикаций по теме статьи: Елизавете Иванниковой, Людмиле Киреевой, Татьяне Даниловой, Анне Дребнёвой, Юлии Гречухиной, Виталию Лю'бому, Сергею Котькало, Геннадию Струначёву-Отроку и др.