В начале XIX века в сословной жизни крестьян ничего не менялось со стародавних времён XV-XVIII веков: сохранялись все полуязыческие церковные традиции, обычаи и ритуалы; крепость землёй и зависимость от помещиков-дворян; правила жизни «по старине» (патриархальный домострой). В середине XIX века, после принятия указа «об обязанностях крестьян», особенно после отмены крепостного права в 1861 году, появились «зажиточные крестьяне», кулаки-мироеды. По закону подобия «Всё подобно всему» возникли «значительные различия в крестьянской одежде: разбогатевшие крестьяне сменили лапти на сапоги, армяк и грубые порты на кафтан и плисовые штаны, валяную шапку на картуз». Если ранее крестьяне питались, в основном, тем, что выращивали в поле и на огороде: хлебом из хлебного зерна, кашами из круп, картофелем и овощами, то с середины XIX века в крестьянской пище появилось мясо скота и птицы, баранина, яйца, более качественный «белый хлеб». Однако пироги, калачи, студни, мясные щи и куриная лапша приготовлялись больше на праздники, чем в будние дни. Калач, баранки с маком и медовые пряники считались крестьянским лакомством и подарками (гостинцами). Питались крестьяне в основном овощами, выращенными на собственном огороде. Не многие из крестьян могли полакомиться пирогами, студнями или лапшой. Калач считался лакомством, пряник — настоящим подарком.
Смена стиля крестьянской жизни в XIX веке (впрочем, как и в прежние столетия) произошло под влиянием ярмарок и контактов с городскими обывателями. Из города в деревню пришло чаепитие и питие вина. Чай в деревнях и сёлах XIX века пили из самоваров, пузатых заварных чайников и чашек преимущественно чёрный, а не зелёный. За неимением заморского чая заваривали морковную стружку, лекарственные травы и пахучие листья. Повсеместно распространилось употребление в пищу картофеля, который стал для крестьян «вторым хлебом».
Развитие индивидуального и артельного «отходничества» ещё сильнее оказало влияние на изменения в жизни крестьянского сословия. Возвращавшиеся в деревню «отходники» приносили с собой городские обычаи, манеры, моду одежды и стиль поведения, бытовые привычки и нравы городских обывателей (прогрессивные и порочные). Особенно быстро «схватывала» всё необычное, новое и городское сельская молодёжь. Традиционные языческие хороводы, пляски и прыганье через огонь костра и старинные русские народные песни сменились самодельными каруселями, качелями, ярмарочными кукольными и цирковыми балаганами, танцами, русскими романсами и народными частушками.
После того, как все российские крестьяне в 1861 году были освобождены от крепостной зависимости и стали «временнообязанными» их дома, хозпостройки, всё их движимое имущество было признано их личной собственностью. Минимальный размер крестьянского надела землёй для каждой местности устанавливался российским законом. Земельные долги крестьянам было предписано погашать ежегодными выплатами (выкупными платежами) в течение 49 лет. При этом все свободные крестьяне были обязаны объединяться в общины. Кто не хотел или не мог, те уходили в отхожий промысел в артели, на заработки в города и становились рабочими. Здесь их ждала совсем другая жизнь…
Жизнь городских обывателей в XIX веке революционно изменилась и очень быстро сменилась со стародавних патриархальных традиций и обычаев на культурные (больше всего, западноевропейские) правила быта, моды и поведения. В городах резко уменьшилось количество обширных индивидуальных хозяйственных построек и домов. Не стало хлевов, сараев, бань, снопосушилен, амбаров и погребов. С развитием артельного городского хозяйства, торговли и транспорта отношения горожан основались на торгово-денежном обмене. Городских жителей стало больше, изменился характер народных гуляний, развлечений и массовых праздников. Горожане полюбили устраивать на праздники гулянья в садах и парках, на площадях и бульварах. Широко распространилось гостевое чаепитие и посещение кабаков, питейных заведений. Горожане начали по утрам пить кофе.
Медленнее всего меняло свою жизнь, привычки, обычаи и традиции купеческое сословие, потому что богатые купцы традиционно противопоставляли себя родовитым, но бедным дворянам и аристократам. Основная масса купцов принципиально жила «по старине», сохраняя традиции русского Домостроя. В отличие от вероломных, коварных и хитрых дворян-помещиков, купцы хвалились и берегли своё «купеческое слово», совершая порой многотысячные сделки по обычному устному договору, слову-обещанию-обязательству, скреплённому обычным рукопожатием. В купеческих домах (семьях-родах) сохранялась строгая субординация и правовой статус каждого члена семьи, рода. Купцы принимали на работу в свои лавки и пакгаузы наёмных работников-приказчиков, но предпочитали лично контролировать ход своих дел. Главным внешним признаком русских купцов XIX века во внешнем облике, в манерах, в делах и поведении была важность, броскость, рекламность и предприимчивость (быстрота экономической реакции на выгоду).
Образ жизни фабрично-заводских рабочих в городах России в XIX веке только-только начал складываться, поэтому здесь много было и стародавнего, и крестьянского, и мещанского, и нового – западноевропейского. Как всегда, такая масса молодого, энергичного и предприимчивого сословия пробовала и использовала всё, что хотела и могла использовать. Прежде всего, в культуру, в облик и в поведение фабрично-заводской молодёжи вошли артельные обычаи (бригадно-цеховая форма организации труда), правила просвещения и самообразования, а также пороки городского мещанского и дворянского быта и поведения. Отходники (крестьяне, бросившие свои земли и хозяйства ради заработков в городе), как правило, были в городе бездомные и жили в ночлежках, в рабочих бараках и заводских казармах (общежитиях). Быт и жизнь там были сродни тюремно-каторжным, поэтому бурно развивался характерный для России XIX-XX веков «блатной или воровской мир». Особенно бурно этот преступный мир «расцвёл» в годы царских репрессий против русских революционеров.
Мир городских фабрично-заводских рабочих в XIX веке был «бездомный, походный, не устоявшийся, жутковатый» по своим проявлениям. Строгие правила и предписания начальства обязывали рабочих подчиняться не только на работе, при исполнении ими своих трудовых и должностных обязанностей, но и в быту, дома, в ночлежках, бараках и общежитиях. Рабочие подчинялись правилам, соблюдали их и противодействовали им, когда эти правила становились непомерными, оскорбительными, неприемлемыми. Особенно тяжело было крестьянам, привыкшим к своим хозяйственным дворам и избам с русской печкой, привыкать к жизни в многоэтажных заводских казармах (общежитиях) коридорного типа с комнатами-клетушками по сторонам сквозного коридора, общей коммунальной кухней и отхожими местами во дворе дома.
Отхожие крестьяне и фабрично-заводские рабочие кушали, как правило, варёный или жареный картофель, каши, хлеб и хлебные изделия, овощи и фрукты, которые либо покупали на рынке (базаре), либо привозили с собой из деревень. Богатство застолья рабочих прямо зависело от их заработков, получить который целиком, без вычетов штрафов, было практически невозможно. Особенно трудно было с молоком и молочными изделиями, которые можно было купить или достать только на рынке (базаре) или у «частников» (городских жителей, имевших в городе свои дома-хозяйства).
Весь день (12-13 часов) у рабочих занимала работа. На все остальные домашние дела: утренний подъём, приготовление завтрака и рабочего обеда, переход на работу, возвращение с работы, поход по магазинам за продуктами, приготовление ужина, ведение домашнего хозяйства, воспитание детей, общение, учёбу, самообразование и личные интимные взаимоотношения оставалось в целом тоже 12-11 часов, из которых 4-6 часов требовалось для ночного сна. Такой ежедневный цикл жизни рабочего прерывался только в выходной день или всеобщий официальный праздник, когда он мог немного отдохнуть, развеяться, порадоваться жизни. Непосредственно видя и ощущая стиль и пример жизни в городах других сословий, рабочие XIX века, особенно, одинокие, находили удовлетворение своим потребностям, интересам, мечтам и желаниям, как правило, в питейных заведениях, кабаках и трактирах.
Смертность в сословии фабрично-заводских рабочих XIX века в 2 раза превышала общую смертность в России (производственные травмы, профессиональные заболевания, аварии). Грамотных в сословии рабочих было вначале также мало, как в сословии крестьян. Однако к концу XIX века усилиями русской интеллигенции и прогрессивных фабрикантов и заводчиков грамотность, особенно, профессиональная среди рабочих существенно возросла. Многие из бывших крестьян стали разбираться в чертежах («читать чертежи»), схемах, технологиях, картах, изобретать и рационализировать своё рабочее место и свой труд.
С ростом производства в полупромышленных артелях, на заводах и фабриках бытовых предметов, вещей и материалов, в рабочем сословии улучшился быт, внешний вид, манеры и стиль поведения. В быт населения городов, сёл и деревень вошли вещи, предметы, инструменты и утварь европейского образца, в частности, фарфоровая и фаянсовая посуда, модная одежда и обувь, украшения, безделушки. Повсеместно использование традиционных русских деревянных ложек сменилось на металлические столовые приборы, на ложки и вилки чайные, десертные, столовые, столовые и кухонные ножи. Правда, вилка в русском застольном приборе даже в середине XIX века была ещё не совсем привычным предметом, который считался «аристократическим». Долго, ещё очень долго русский рабочий люд не будет знать как, когда и какой вилкой или ложкой нужно кушать то или иное блюдо.
Главным занятием всего городского сословия в России XIX века была продажа (предоставление за вознаграждение, за плату, заработную плату) своего труда (работы, услуг, службы). Таким образом, в городском сословии сложились специфические экономические, социальные, политические и культурные процессы революционно изменившие мировоззрение, традиции, обычаи и даже ритуалы многонационального русского народа России XIX века. До 1913 года в России в целом была эпоха нового цивилизационного расцвета и развития, порождённого отменой крепостного права в 1861 году и породившего революции 1905, 1914 и 1917 годов.
В первой половине XIX века традиционное богатство и значимость дворян-помещиков и их «дворянский праздный образ жизни» резко изменились. Об этом мало пишут и говорят, но, например, «долги столичного дворянства достигли астрономических цифр». Одной из характерных причин банкротства по закону подобия: «Всё подобно всему» русского дворянского сословия было ставшее характерным для дворянства ещё со времён русского царя Ивана IV Грозного, первого российского императора Петра I и, особенно, царствования императрицы Екатерины II, ведение дворянами жизни «не по средствам». Прогрессивные дворяне-помещики начали жить по принципу «сведения расходов с доходами» только в середине 30-х годов XIX века. Большинство же дворянского сословия «кичились» своими родовыми или купленными их родовыми предками княжескими, графскими и иными титулами и званиями, а на деле были банкротами, заёмщиками, прожигателями своих состояний, имений и жизни.
Повсеместно в русском обществе ещё с древнейших времён начальное воспитание и образование детей было семейно-родовым. До 7-8 лет дети в крестьянских, купеческих, дворянских, княжеских, боярских и царских семьях-родах воспитывались своими родными или приглашёнными в семью «мамками» и «дядьками». С 9-летнего возраста крестьянские дети начинали посильно трудиться в домашнем натуральном хозяйстве, подрабатывать, например, «на колосках» или на выпасе кур, гусей, поросят и овец. С 12-14-летнего возраста крестьянские дети-подростки уже трудились почти наравне со взрослыми на разных хозработах, например, отвозили лес из лесу домой. С этого возраста крестьянских отроков приобщали и учили какому-либо ремеслу. В 15-16 лет молодые крестьянские парубки уже трудились как настоящие взрослые, но с учётом их молодецких игр, забав и интересов. С 18-20 лет молодые деревенские парни-работники уже начинали жениховаться, приискивать себе невест, будущих жён и матерей своих детей. К этому сроку жизни начинали запасать стройматериал для будущего своего дома. В 24-25 летнем возрасте крестьянские молодые мужики женились, заводили детей, строили свои избы, клали свои печи, получали свои наделы земли и начинали новый (прежний) цикл крестьянской жизни и судьбы. Всё что нужно было для такой жизни, они получали в её процессе в виде ведических (опытных) знаний, преданий, сказок, легенд, бывальщин и жизненного опыта. Для этого и не требовалось быть «шибко грамотным»…
В первой половине XIX века дворянские дети точно так же получали воспитание и образование, как дети крестьян. До 7-8 лет дворянские дети точно так же играли, бегали, прыгали, скакали, как их крестьянские сверстники, только им ещё няньки, дядьки, учителя и гувернантки читали сказки и книжки на разных (2-3) иностранных языках, учили их культурным манерам, правильной речи, показному сословному достоинству. В этот период дворянские дети получали основы грамоты, точных и гуманитарных наук, например, арифметики, истории, религии. Традиционно русские дворяне стремились нанять в учителя и воспитатели иностранцев, которые, как правило, были неудачниками на своей зарубежной родине, искателями приключений или выгод в России. Только в царских и иных аристократических семьях-родах были и приглашались настоящие иностранные учёные, авторитетные специалисты. Многие из них становились «русскими иностранцами», искренне любили русский народ, русскую историю, русский мир.
Для высшего дворянского сословия и аристократических семейных родов предназначались частные и государственные пансионы, школы, училища и академии. Большинство русских дворян по традиции и царскому казу готовило своих родовитых отпрысков к военной или иной «государевой службе». С 7-8 лет дворянские дети причислялись каким-либо воинским частям (полкам) и зачислялись в военные училища. После получения первичного военного образования, 12-14-летние дворянские отроки поступали в высшие кадетские корпуса, например, в Санкт-Петербурге. Уклонение дворян и дворянских детей от военной службы в России считалось делом предосудительным, непатриотичным, недостойным дворянского звания, статуса и чести.
Дворяне-помещики, которые имели или сохранили свои поместья-вотчины и земли, как правило, на лето со всем своим семейством уезжали из городов к себе «в деревню». Зимой, обычно перед Рождеством, они возвращались в свои городские дома или квартиры. Перед отъездом «из деревни» 15-20 крестьянских подвод увозили в город оброк, барщину, продукты питания, товарное зерно и иную сельскохозяйственную продукцию, а также припасы: мешки с картофелем, свёклой, морковью, капустой; бочки с квашеной капустой, солёным салом и мёдом; живых гусей, кур; свиные окорока, вяленую рыбу, солонину, муку, крупу, масло, а также изделия деревенских артельных кустарных промыслов и народного творчества. Это было своего рода «отхожий промысел» городских дворян на подконтрольных им территориях, землях и деревнях. Кстати, такое традиционное «хозяйское» поведение бывших помещиков-дворян принималось крестьянами, потому что было им близким и понятным. Приезжая в деревню, «добрые» дворяне-помещики привозили им всякие городские «гостинцы»: ненужные или обветшавшие вещи, одежду, предметы, мануфактуру, игрушки, украшения, косметику и т.д. (В деревне всё пригодится).
В XIX веке характерная одежда дворян «в русском стиле» стала более строгой, модной, западноевропейской, рациональной, без всяких сложностей в деталях, но всё же с выражением их дворянского статуса и достоинства. Общий принцип статусной выразительности в облике сохранялся прежний: чем выше головной убор, тем значимей фигура. Поэтому мужчины-дворяне носили цилиндры и котелки, а женщины-дворянки пышные кичливые шляпки. Если в деревнях XIX века сохранялась мода на русские сарафаны и мужицкие армяки, то городское дворянство одевалось в строгие сюртуки и смокинги, а дамы – в строгие закрытые платья с длинными и широкими подолами. Только аристократки, актёрки и гулящие девки позволяли себе открытые на груди кофточки и лёгкие юбки, открывающие и подчёркивающие женские прелести. Правда, начиная с середины XIX века в России, возникает противодействие проникновению «всего прозападного» в русское общество, а слепых подражателей западным обычаям и моде начали презрительно называть «западниками», а те в ответ всех, кто защищал русский стиль в моде и в поведении – «славянофилами».
С 11 июня 1845 года для гражданских чинов X-XIV классов вместо личного дворянства начали давать лишь «почётное гражданство». С 1856 года личное дворянство начиналось с IX класса, потомственное — с VI по военной службе - полковник и с IV по гражданской - действительный статский советник. После крестьянской реформы 1861 года статусное и экономическое положение дворянство в России ослабло из-за развития купечества и капитализма. Дворяне в XIX веке ещё сохраняли за собой около половины всей помещичьей земли в России и получали огромную арендную плату за переданные крестьянам земли, но к 1900 году они уже владели только 60% земли от уровня 1861 года.
В 1850 году численность российского духовенства достигала примерно 60 000 человек (7000 чёрное духовенство и 53 000 – белое). Чёрное духовенство – это монахи и монахини, из которых назначались архиереи. Белое духовенство – это
приходские священники, диаконы, псаломщики. Церковное управление в России разделялось на территориальные епархии. Высшим церковным органом Русской Православной Церкви (РПЦ) с XVIII века был Синод. Считалось, что русское духовенство никак не связано со светским обществом и существует отдельно от государства и независимо, но на само деле всё было очень сложно. В русском духовенстве и в РПЦ дольше всего сохранялось и сохраняются старые церковные порядки, правила поведения, каноны церковной моды. Традиционно РАЦ воспринимается в русском многонациональном обществе как хранительница исторических и духовных традиций. Кроме этого, на РПЦ были возложены обязанности по ведению актов гражданского состояния населения в деревнях и сёлах (рождения, бракосочетания и смерти).
Казаки в России, как все и любые вооружённые и сплочённые в ватаги, отряды, эскадроны и полки люди, потенциально опасны для любого государства и общества, потому что государственные перевороты, как правило, осуществляют вооружённые люди. В казачьих округах изначально, со времён разбойничьей вольницы на окраинах Московского государства и опричнины русского царя Ивана VI Грозного, было развито местное самоуправление. После отбытия службы в нарядах, казаки, как все русские крестьяне, обрабатывали землю, выданную им по 30 десятин на 1 душу мужского пола, вели домашнее натуральное хозяйство, работали в казачьих промысловых артелях, торговали и веселились на ярмарках. Кстати, у казаков было бесплатное медицинское обслуживание и обучение их детей в школах.
В мирное время в России на постоянной сторожевой, полицейской, пограничной и государственной службе находилось 17 казачьих полков и 6 отдельных сотен Донского казачьего войска, 11 полков и 1 дивизион Кубанского казачьего войска, 4 полка и 4 местные команды Терского казачьего войска, 6 полков и 1 дивизион и 2 сотни Оренбургского казачьего войска, 3 полка и 2 команды Уральского казачьего войска, 3 полка Сибирского казачьего войска, 1 полк Семиреченского казачьего войска, 4 полка Забайкальского казачьего войска, 1 полк Амурского казачьего войска, 1 дивизион Уссурийского казачьего войска, 2 сотни Иркутских и Красноярских общин казаков.
Казачьи станы и станицы, как правило, размещались по берегам рек: Амур, Волга, Дон, Енисей, Кубань, Терек, Уссури, Яик, поэтому в казачьей кухне много рыбных блюд. Казачьи жёны, повара и поварихи запекали карпа или леща, варили уху, готовили кулеш с рыбой. Вместе с рыбой в меню казаков были каши, лапша, голубцы, холодец, хлеб и пироги, которые запивали морсом (вишневым) и хлебным квасом. Кушали казаки традиционно из глиняных и деревянных мисок (братин) и деревянными ложками. Казаки полноценно кушали три раза в день: завтракали, обедали и ужинали. Кушали по сигналу старшего за столом и обычно из одной большой общей миски. Все напитки к столу подавались в кувшинах, а пили из глиняных кружек.
Все казаки носили форменную одежду: китель, бекешу (долгополое пальто-шинель), черкеску (кавказский кафтан), башлык (капюшон с длинными концами, которые завязывались на шее, как шарф), бурку (безрукавный меховой плащ-накидка), брюки, шаровары, гимнастерку, рубашку-косоворотку, бешмет (кафтан со стоячим воротником), папаху или форменную фуражку со знаками отличия.
В целом все сословия в России XIX века жили простой человеческой традиционной и естественной жизнью, особо не выделяясь, без «выкрутасов», с сохранением старинных русских традиций, обычаев и обрядов, особенно, природного народного календаря и примет (отголосков славяно-русского язычества). Даже старые родовые княжеские, боярские и аристократические семьи, роды и кланы «рюриковского времени» не чурались обычной народной жизнью Русского мира. Обособленной жизнью, но с подчёркнуто «русским стилем» в одежде, особенно, по православным и государственным праздникам, жили члены и родственники самодержавно правящей царской фамилии Романовых, в роду которой уже давно текла чужеродная иноземная кровь.
К концу XIX века повсеместно, в каждом доме, в каждой деревне, селе, городе, волости, уезде, губернии и казачьей области (войске) назрела необходимость революционных перемен буквально во всём. Русский мир был «беременный» революцией и это ощущалось в каждой семье, в том числе в семьях родоначальников рода Суворовых-Максимовых – Егора Ивановича Суворова из деревни Кошелёвка Богдановской волости Лихвинского уезда Калужской губернии и Никиты Максимова из деревни Бабка Павловского уезда Воронежской губернии.
Пришёл черёд завершить исторические исследования истоков и начать публикацию из семейного архива документов Фотохронологии истории рода Суворовых-Максимовых. Начнём потихоньку…
На картинке: Фотографии автора: Уильяма Карика (1827-1878), первого британского этнографа родом из шотландского Эдинбурга, который представил повседневную жизнь Российской империи XIX века в этнографических фотографиях. Его героями были: крестьяне, торговцы, нищие, горничные, посетители кабаков и ассенизаторы, то есть все «уличные типы». Своё первое фотоателье Уильям Карик открыл в Петербурге в 1859 году, а в следующем году он сделал большую серию фотографий «типов русского народа». С этой целью он путешествовал по всей России. Несомненно, фотографии У. Карика, кроме этнографического значения, имели и мировоззренческий взгляд западноевропейского автора на русских, на многонациональный русский народ, на социальное общество в России. У. Карик за несколько фотографических экспедиций, используя громоздкую аппаратуру и многочисленные фотоматериалы создал фотоколлекцию из более чем 1000 фотоснимков. Начал он с области вокруг Санкт-Петербурга, Твери и Новгорода, затем был в Финляндии, побывал на Волге во многих районах по берегам этой великой русской реки. Его фотографии воспринимались и считаются доныне символами русского общества Российской империи конца XIX века.