В небольшой, узкой и темной комнате в кресле «LC2», ожидал суда, сидел джентльмен преклонного возраста и наслаждался звучанием детского голоса, поющего песню «Ave Maria».
– Вы знаете, почему мою карту прозвали «математик»? – произнес он и достал из кармана сигарету, которую подкурил бензиновой зажигалкой.
– Да плевать я на это хотел. Мне неинтересно! – ответил из-за металлической стенки, которая делила узкую комнату пополам, молодой голос.
– Тогда осмелюсь разочаровать вас, выбор манеры суда был опрометчивым, юноша, – ответил математик, лицо которого слегка осветилось огоньком сигареты.
– В моей практике достаточно судебных дел, и еще один заигравшийся старик мне не помеха! – уверенно ответил юноша.
– Тогда приступим, уважаемый! – математик затушил сигарету о столик и взял в руку оружие странной конструкции.
Это был револьвер кольт «Миротворец» образца 1873 года. Вместо стандартного дула – интегрированный глушитель, с левой стороны вплотную к барабану прикреплен прямоугольный механизм черного цвета.
Оба джентльмена подошли к металлической стене, в которой располагались два отверстия: одно – на уровне лба, второе – чуть выше аппендикса.
Юноша занял позицию и, нервно переминаясь с ноги на ногу, ожидал, пока его оппонент займёт свою. В комнате загорелся тусклый свет, математик повернулся налево, к деревянной шкатулке из красного дерева, обитой со всех сторон серебром. Открыв её, он увидел восемнадцать позолоченных патронов, аккуратно вставленных в пазы. Вытащив один, он внимательно осмотрел его, понюхал, положил обратно и взял на оценку другой. Следующий удовлетворил его потребностям.
Математик нажал на кнопку в районе предохранителя, и барабан револьвера сместился вправо. Затем он оглядел все шесть камер барабана и вставил в одну выбранный ранее патрон. Резко дернул рукой в сторону, и барабан захлопнулся обратно, в боевое положение. На черном механизме револьвера загорелся светодиод зеленого цвета, а математик провел несколько раз ладонью по барабану, изображая, что крутит его. Он прекрасно понимал, что механизм сам сделает это, когда придет время, но традиционное движение давало ему спокойствие и уверенность перед судом.
– Предоставляю вам возможность, юноша, начать жеребьевку, – произнес математик, после чего свет в помещении погас и оба участника подняли револьверы над головой. Механизмы, которые были встроены в револьверы, еле слышно зажужжали и принялись крутить барабаны. Когда жужжание закончилось, юноша нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. У математика тоже послышался только лязг механизма.
– Смелее, мальчик. У тебя все получится, – подбадривал математик.
– Заткнись уже! Ты знаешь правила: запрещены разговоры, кроме допустимых команд, – со злостью ответил юноша.
– Правила команд касаются только суда, но не жеребьевки, – математик не успел договорить фразу, как с той стороны стены послышался тихий хлопок, а после него – секундный пшик воздуха.
– Поздравляю вас, право первого хода за вами! – произнёс старик. – Вы знали, что раньше наши предки судились без глушителей шума, что приводило иногда к потере слуха?
Юноша не собирался отвечать ему. Он вытащил гильзу и, вставив новый патрон, под жужжание барабана просунул дуло пистолета сквозь то отверстие в стене, которое располагалось на уровне лба. Математик, не теряя времени, прислонился головой к дулу и замер в ожидании.
– Мне долго еще ждать команду, математик? – нетерпеливо произнес юноша.
– Суди, – мягко, но четко произнес старик.
Револьвер сработал, раздался лязг механизма, но выстрела не последовало.
В этот момент юноша перестал беспокоиться и нервничать. Понимая, что суд начался и дороги обратно нет, он подставил свой лоб к отверстию и ждал выстрела оппонента.
Математик вытер потные ладони о штаны и пригладил рукой седые бакенбарды и усы. Затем, достав из барабана стреляную гильзу и бросив ее на пол, он повторил процедуру тщательного отбора патрона и вставил его в барабан. Церемония зарядки была закончена, а, когда механизм перестал жужжать, математик просунул дуло в отверстие и его движением отодвинул лоб юноши на пару сантиметров от холодной железной перегородки.
– Пас! – в ту же секунду воскликнул юноша.
Математик вытащил револьвер из отверстия, поднял его над головой и нажал на спусковой крючок. Глушитель издал хлопок и шипящий звук. Боевой патрон выплюнул пулю в глушитель, и она ушла в специальную вытяжку, вмонтированную в потолок. От этого выстрела юноша испытал прилив адреналина, который не дал ему нормально зарядить патрон. Наспех проведя перезарядку, он просунул дуло в отверстие, где его ожидал лоб математика.
– Пас, – произнес математик через тридцать секунд.
Тут же произошел выстрел в потолок, и послышались явно недовольные вздохи юноши.
Склонившись над шкатулкой с патронами, математик окинул их взглядом, достал парочку, осмотрел, понюхал и вставил обратно в пазы. Снова оглядев патроны, он вынул еще один и потрогал мизинцем место, где пуля входит в гильзу. Он выбрал именно его, после чего опять просунул дуло в отверстие, нащупав с той стороны лоб оппонента.
– Пас! – снова произнес юноша. И если бы он видел довольное выражение лица математика, то его явно испугал бы глуховатый лязг механизма вместо звонкого, что означало, что выстрел был холостой.
Перезарядив пистолеты, оппоненты снова сделали по пустому выстрелу друг в друга, но в этот раз неизвестно было, холостые, пустые или боевые были заряжены в револьвер. Когда юноша снова спустил крючок, то револьвер выстрелил и оставил на лбу математика ожог. Точно ли математик знал, что выстрел будет холостым, не могли понять ни юноша, ни наблюдающие через камеры свидетели. Ведь по правилам у него осталась последняя команда «пас». Мужчина достойно принял обжигающие пары пороха и лишь сморщил лицо, а вот юноша раздался в овациях.
– Так тебе, наглый старый хрен! Посмотрите на него: непобедимый математик, умелец высчитать ход суда, не воспользовался пасом! – разорялся юноша, обращаясь к видеокамере, прикрепленной в углу потолка и стены.
– Мне засчитать неуважение к суду, юноша? – отозвался с другой стороны стены математик.
Юноша перестал кривляться и, повернувшись, не мог понять, что случилось. Его растерянность можно было понять, ведь холостые стреляют со звуком, похожим на звук боевых. Иногда случается в жизни, что патрон, который по всем правилам должен выстрелить, не стреляет, или в холостой засыпали немного больше пороха, чем нужно.
Математик снова провел ритуал выбора и уверенно зарядил боевой патрон в револьвер. Но после того, как механизм закрутил барабан, он задумался. У него в стволе были один патрон пустой, два боевых и три незаряженных камеры. Он несколько секунд стоял и высчитывал, насколько высока вероятность того, что револьвер выстрелит, а затем сунул дуло в отверстие. Юноша приложил к нему свой лоб. Математик медленно взвел курок.
– Суди, – чуть подавившись слюной, произнес юноша.
Но математик и не думал стрелять, он выжидал. Он чувствовал дулом пистолета, как по лбу оппонента стекает пот.
– Ты чувствуешь, что сейчас произойдет, юнец, – к удивлению всех произнес математик.
– Еще слово, и я засчитаю неуважение к суду, – быстро проговорил юноша, не веря случаю.
Действительно, это было странно: математик никогда не нарушал правила и этикет судебного дела.
– Сейчас я согну палец, и лакеи до утра будут отмывать твои мозги со стены, –медленно и надменно произнес математик.
– Я объявляю фол за неуважение суду! Вот и все, старик.
Математик убрал револьвер и прислонил лоб к отверстию.
– Пас, – прокричал он сразу, не давая передышки юноше.
Тот поднял пистолет и выстрелил вверх боевым патроном.
Старик знал, что делал. Он выбрал и вставил в револьвер еще один боевой патрон, и механизм прокрутил барабан. Затем старик посмотрел сквозь отверстие и увидел, как его оппонент нервно вытирает пот с лица рукавом рубашки. Отодвинувшись от отверстия, он вяло просунул дуло до самого упора. Юноша заметил этот жест и не торопился выходить на позицию.
– Ты знаешь свою судьбу. Боевой в центре. Громкий бабах, парень!
В глубине души юноша надеялся, что математик произнесет еще слово и оно дарует ему еще один фол. Но этого не происходило.
– Пройдите к позиции, – раздался голос из микрофона.
Юноша нервно повернул голову к камере, а затем – к черному глушителю револьвера Кольт-Карго.
– Нет, я признаю вину! – сердце юноши сильно застучало в груди, он бросил пистолет и сел на корточки в ожидании, когда за ним придут.
Он знал, что ему не уйти от судьбы в любом случае и что принять смертельную инъекцию – это лучший выбор. Судебный контракт гарантирует компенсацию его семье.
– Владелец карты «математик» доказал вину, – снова раздался голос из динамика.
Победитель вынул дуло из отверстия и сел обратно в кресло.
– Старик! – закричал юноша. – Какой в стволе патрон?
– Нахальный щенок! – выкрикнул в ответ математик. – Это уже не имеет значения.
Это было последним, что произнес математик. Затем он слушал, как юношу силой потаскивают из комнаты за железной стенкой. Он до последнего вслушивался в исчезающие крики, которые всё ещё обращались к нему с вопросом: какой патрон?
– Я прошу вернуть карту приставу, математик, – донесся голос из динамика. – Сейчас будет разыгрываться суд между министром обороны Швейцарии Ги Парме и… – голос не успел закончить фразу, и микрофон выключился.
В комнату зашел человек в элегантной маске и вежливо попросил у математика карту. Тот достал ее и вложил в руку пристава с просьбой сегодня его больше не беспокоить.