У каждого из нас есть своё место в мире. И если твоя душа не знает покоя, ищи его. Как ты поймёшь, что обрел? Там, где твоя душа найдёт умиротворение и обретёт гармонию, и есть твой дом.
Время только подходило к полудню, а воздух был уже настолько горяч, что, казалось, каждый вздох сжигает лёгкие. С самого раннего утра Анаким работал в поле, не разгибая спины. По его лбу катились крупные капли пота, они падали на землю, и та жадно впитывала их, не оставляя и малейшего следа от коснувшейся её влаги.
Уже второй год Анаким жил в этих, совершенно чужих для него, краях, у старой тётки Журбы. И хотя вырос он совсем в других условиях и был далёк от сельскохозяйственных работ, довольно быстро втянулся в нелёгкий труд и постиг хитрости земледелия. Три года назад его мать скончалась от тяжёлой болезни. Отец горевал и вдовствовал недолго. Нашёл умершей жене замену и привёл в дом Лауру. У Анакима появилась мачеха.
Лаура была почти ровесницей пасынка, но не по годам хитра и коварна. Красива снаружи и чудовищно страшная внутри.
С первой встречи Лаура невзлюбила пасынка. Анаким видел, как она постепенно прибирает к рукам всё их имущество, обретает власть над отцом, слугами в доме, но ничего не мог с этим поделать. Напрасно он пытался открыть отцу глаза, тот ничего не желал замечать. Анаким стал совершенно лишним в доме, и, подстрекаемый молодой женой отец, недолго думая, решил отправить его на учёбу. Он оплатил три года его обучения в Лондоне, посадил в поезд и вздохнул с облегчением.
Учился Анаким с великим трудом и без малейшего желания. Экономические науки казались ему скучными и однообразными. С горем пополам закончив первый курс, перешёл на второй, отучился ещё пару месяцев и понял, что в мире нет ничего скучней, чем сидеть за партой и считать цифры. Терпение его иссякло, и он бросил университет. Анаким прекрасно понимал, что дорога домой для него закрыта навсегда. Отец не простит ему такого позора, да и молодая жена всё сделает, чтобы пасынка не приняли назад. Немногочисленные родственники стараниями отца и Лауры наверняка тоже считают его необразованной поганой овцой в их учёном стаде. Ещё месяц проскитался Анаким в Лондоне в размышлениях о дальнейшей судьбе. Мыслями он обращался к умершей матери, просил ее указать верный путь. И однажды ему приснился сон из далёкого детства. Анаким видел их дом. Он, маленький, сидит на материнских коленях, и мать, гладя его волосы, рассказывает про свою чудесную родину, про далекие волшебные края, откуда она родом, о прекрасных людях с добрыми сердцами, о своих родных, называет их имена, говорит, как скучает по ним.
Анаким проснулся воодушевлённый. Земля предков! Прекрасная страна! Он поедет туда, разыщет родных, они его обязательно примут. Тётку матери звали Журба. Он непременно найдёт её.
Но родина предков оказалась не такой уж прекрасной страной, где все поют и танцуют, живут в счастье и радости, как представлял себе Анаким. Люди не утопали здесь в роскоши и богатстве. Они много работают, чтоб прокормить семьи. В этой стране он не встретил бездельников, прожигающих дни в лени, или бесцельных скитаниях. Здесь был удивительно трудолюбивый народ. С первыми лучами солнца мужчины и женщины уходят в поля и работают там до самого заката. Старики и дети остаются в хозяйстве. И лишь поздно вечером, когда утомлённые солнцем и трудом мужчины и женщины возвращаются, их дома наполняются радостью и песнями. Тяжелый труд не лишил их умения радоваться жизни, наоборот, чем больше трудились они под палящим солнцем, тем жарче горела в их сердцах жажда жить и радоваться каждому дню. Именно такой узнал родину предков Анаким. Такой он её и полюбил.
…Не без труда разыскал Анаким селение, где жила старая Журба. Дом тётки стоял на самой окраине и выделялся на фоне других жилищ неухоженностью, даже запущенностью. Забор был в дырах, местами полег. Анаким отворил тяжёлую скрипучую калитку и вошёл во двор. На дворе было тихо, только старый пёс, спавший около такой же старой и покосившейся, как всё вокруг, будки, поднял седую морду, равнодушно посмотрел на вошедшего, положил морду на землю и закрыл глаза. Анаким сделал несколько шагов по заросшей тропинке и остановился, увидев огромный сад невиданных им ранее фруктовых деревьев. Видно было, что за садом тоже давно никто не ухаживает, но, несмотря на запущенность, сад был единственным за этим забором объектом, подававшим признаки жизни. Он пьянил сладкими запахами зревших фруктов, ветки деревьев были усыпаны плодами, и это изобилие в таком запущенном месте казалось чудом.
С трепетом в сердце подошёл Анаким к дверям старого дома. Как примет его тётка? Найдёт ли он приют в этой чужой ему стране? Может, зря он бросил всё и отправился за тысячи километров, на другой край света в поисках места под солнцем. Может, стоило поехать домой, к отцу? Броситься ему в ноги, умолять простить… А за что простить? Разве может отец простить его за то, что Анаким пошёл не в него, что он другой? За то, что он не жаждет наживы? Что сердце его хочет свободы, и кровь закипает, стоит только порывам свежего ветра хлестнуть в лицо? Разве простит отец, что Анаким задыхается в душных кабинетах? Нет, отец никогда не примет его таким, какой он есть, а значит, дороги назад для него просто нет.
Дрожащей от охватившего его волнения рукой, Анаким постучал в дверь, ответа не последовало. Постучал снова.
- Да иду я, не шуми, - послышался из-за двери недовольный голос старухи. Сердце Анакима сжалось. В дверях появилась маленькая сухонькая старушка. Лицо её было покрыто бесчисленным количеством морщин, седые волосы закручены на затылке в пучок, костлявые руки сжимали край фартука. Он дал бы ей лет сто, если бы не живые глаза старухи. Взгляд был настолько чистым и глубоким, что, казалось, произошла нелепая ошибка, - глаза случайно попали в это старое тело.
- Что тебе надо, сынок? Я вижу, ты не из этих мест? Что ты здесь ищешь? - старуха недоверчиво, но тепло и простодушно смотрела на Анакима, слегка щуря глаза. - Я ничего не покупаю и уж тем более не продаю.
Старуха сделала знак рукой, показывая на своё плачевное хозяйство.
- Единственное, что я могу для тебя сделать, - дать свежей воды или предложить кружку чаю. Я вижу, ты, путник, долго шёл. Старуха посмотрела на его пыльные стоптанные туфли и, покачав головой, предложила ему войти в дом.
Анаким перешагнул через порог и очутился в небольшой светлой комнате. Судя по убранству, было понятно, что старуха не скромничала, когда говорила, что брать у неё нечего. Вся мебель состояла из большого деревянного стола, застеленного цветастой скатертью, лавки, небольшого, судя по продавленному виду, скрипучего дивана, да старого сундука у стены, над которым висело зеркало. В углу стояла странной конструкции печь, в которой тлели угли, а наверху кипел и посвистывал старенький чайник.
Старуха разглядывала путника и удивлялась, что видит его впервые, а лицо его кажется очень знакомым.
- Кто ты, путник? - спросила она, не сводя глаз с Анакима. - По одежде и по цвету твоей кожи вижу, что ты не из этих мест. Зачем пожаловал ко мне, или заплутал в пути?
- Я и правда не из этих мест, - начал Анаким. - Только я не заплутал, а долго добирался к вам, тетушка Журба. Мое имя Анаким, я сын вашей племянницы, Луизы, внук брата Лусэо. Я долго шёл в надежде найти дом и своё место в этом мире. Не терял надежды обрести в вашем лице родного человека, найти приют на родине предков. Если Вы укажете на дверь, мне некуда будет идти. У меня никого не осталось в этом мире кроме Вас, мать - в земле, а для отца я умер.
Журба подошла ближе к Анакиму, взяла высохшими ладонями его лицо и затуманенными от слез глазами вглядывалась в него.
- Мальчик мой, неужели Боги услышали мои молитвы и послали мне тебя в утешение? Неужели наш род не прекратится на этой земле? - Она крепко обняла Анакима. - Как же ты похож на своего деда, нет, даже не на него, а на свою мать. Ты такой же прекрасный, как была Луиза. Ах, бедная Луиза, как же дед не хотел ее свадьбы с твоим отцом! Он видел, что у него чёрная душа. Ты садись, сынок. Прости старуху, растерялась… Садись, садись, не стой.
Она усадила Анакима на скрипучий диван, а сама села напротив, на лавку.
- Я одна совсем осталась, сынок, ни деда твоего в живых нет, ни сестёр моих. Все примерли. Первым дед ушел. Как уехала твоя мать из этих мест вслед за мужем, так и сник он совсем. Все твердил: «Погубит этот ирод доченьку мою ненаглядную, кровиночку единственную». Вот видишь, так оно и вышло. Съела тоска деда, не смог он пережить разлуку с дочерью. А потом и сестры мои примерли, одна за другой, и не осталось после них ни сыночка, ни доченьки. Одна только я и дожила до седых волос, да все молила Небо, чтобы спасло оно наш несчастный род, чтоб простило нам прегрешения наши, много лет молила. И услышало меня Небо, хвала Богам, не одна я теперь на белом свете! Оставайся сынок, коль беднота тебя не пугает, живи со мной, буду я тебе и за родную бабку и за тетку, а ты будешь мне и за сына, и за внука, и за племянника.
Шло время, Анаким быстро освоился в новых краях. Жизнь здесь отличалась от той, что была прежде. Разве знал он, как за домом смотреть, как глину месить, как печь класть, как землю в поле возделывать да хлопок выращивать? Нет, ничего этого Анаким не умел, но года за два всему у Журбы научился. А та и нарадоваться не могла, до чего же он смышлёный, все на лету схватывает. И в руках у него все горит, и смекалка в нем есть, и ум, и трудолюбие.
Когда Анаким не работал в поле, он суетился во дворе. Поправил забор, расчистил сад, уложил новые дорожки. С его появлением дела в хозяйстве Журбы пошли в гору. Иногда сидит она неподалёку и залюбуется Анакимом. До чего же он похож на брата ее покойного в молодости. Поднимет к Небу глаза да еле слышно прошепчет: «Спасибо тебе, братец, за внука твоего, спасибо тебе Луиза, что привела его в родной дом». И утрёт стареньким передником навернувшиеся слезы.
Местные вначале с опаской поглядывали на чужеземца, но старая Журба пользовалась в деревне всеобщим уважением. Сначала соседи, пусть и нехотя, но приняли Анакима. Потом со временем он нашел общий язык и с другими жителями деревни, а спустя полгода стал желанным гостем в любом деревенском доме. И многие девушки, краснея и смущаясь, поглядывали на Анакима.
…К трём часам воздух так сильно прогрелся солнцем, что работать стало совсем невыносимо. Анаким положил мотыгу и спустился к наполовину пересохшей реке, чтобы умыть лицо. Он наклонился к воде и, зачерпнув в ладони, поднёс ее к лицу. Разгоряченным лицом ощутил настоящее блаженство. Он стоял, закрыв глаза, наслаждаясь прохладой воды на коже, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Резко открыл глаза и замер от изумления. На другом берегу, где лес спускался к самой реке, он увидел странное видение. Да, именно видение, так как поверить в реальность происходящего было сложно. Из леса вышел огромный белоснежный тигр, на спине которого сидела девушка неземной красоты. Ее длинные волосы были такие же белоснежные, как шкура животного, и кожа такая светлая, что казалась почти прозрачной. Огромные глаза цвета молодой травы печально смотрели на Анакима. Тигр спустился к реке, девушка ловко соскочила с его спины, зачерпнула ладонями воду и протянула их тигру. Зверь жадно схлебнул воду. Она с легкостью запрыгнула обратно на спину животного, и они скрылись в чаще леса. Анаким стоял завороженный. Было ли увиденное явью, или это мираж, вызванный зноем, он понять не мог.
Анаким чувствовал, как ему становиться нехорошо. Он собрал свои вещи - котомку с едой, рубаху, мотыгу - и пошёл домой. Как только преступил порог дома, все перед глазами поплыло, в ушах поднялся шум, он весь горел, у него был жар. Напуганная Журба уложила его на диван.
Анаким был в бреду, сознание его помутилась. Он не понимал, кто он, не знал, где находится. Иногда открывал глаза и пытался что-то разглядеть в окутавшей его тьме, но ничего не видел. Иногда видел два жутких красных глаза, смотрящих на него, и тогда кричал что есть сил, чтобы прогнать их. Но глаза не исчезали, они становились еще злей, вспыхивали еще ярче и начинали приближаться к нему. И тогда из тьмы выходил сам хозяин этих жутких глаз - огромный белый тигр. Он подходил совсем близко к Анакиму, и тот чувствовал его горячее дыхание, запах смерти. Дикий страх охватывал Анакима, и когда появлялась хозяйка страшного зверя, ему казалось, что из него начинает уходить жизнь. Она решительным жестом руки указывала тигру место, и тот отходил назад во тьму. Тогда она подходила к Анакиму, садилась рядом, гладила его по лицу и еле слышно шептала: «Проснись, Анаким. Проснись, спаси меня».
Неделю он, как говорил местный знахарь, находился между двумя мирами. Старуха ни на минуту не отходила от племянника. Иногда он громко кричал. И тогда Журба садилась рядом, старалась удержать Анакима, прижимая его что было сил к подушкам тоненькими старушечьими руками. А когда племянник затихал, она, полная страха, прижимала ухо к его груди и слушала, стучит ли еще сердце.
- Мальчик мой! - молила она, вскидывая руки к небесам. – О, Великие Боги, за что вы так со мной?! Зачем вы послали надежду, а теперь хотите лишить меня ее, неужели род наш проклят? Смилуйтесь! Пощадите!
И Боги услышали старуху. На восьмой день Анаким открыл глаза. Старуха упала в благодарственной молитве на колени. Она долго и горячо молилась Богам, благодаря их за милость.
- Тетушка, - прошептал Анаким. Он так ослаб, что у него не было сил говорить. Старуха села рядом, взяла его высохшую за эти дни руку и ласково посмотрела на племянника.
- Мальчик мой, какое счастье, что Боги пощадили тебя. Ты очнулся, теперь все будет хорошо.
Анаким смотрел на старуху.
- Что со мной случилось? Я был в поле. Как попал домой?
Анаким не понимал, что произошло. Разум все еще был словно в тумане. Одно только понимал: мучавшие его столько дней красные глаза ушли.
- Тетушка, я видел странное видение, как из леса вышел огромный белый тигр. У него на спине сидела девушка дивной красоты.
Лицо Журбы резко изменилось. Нежность, с которой она смотрела на Анакима, сменилась страхом и тревогой. Старуха поспешила прервать рассказ Анакима:
- Мальчик мой, ты еще слаб, не говори много, выпей отвар и поспи, тебе нужно набираться сил.
И хотя Анаким и вправду был еще не совсем здоров, он заметил тревожные перемены в лице старухи и хотел было спросить, что ее так испугало, но та встала, поправила одеяло и поспешно вышла из комнаты. Уже в дверях она остановилась и, повернувшись к племяннику, сказала:
- Не думай ни о чем, отдыхай, это было просто видение, вызванное жарой. Тебе напекло голову, нужно быть осторожней, а то еще и не такое привидится.
«Что-то Журба недоговаривает. Она так испугалась», - промелькнуло в голове у Анакима, и прежде, чем он успел закончить эту мысль, погрузился в сон. Впервые за последнюю неделю он спал глубоким здоровым сном. Больше его не мучали кошмары, и наутро проснулся с совершенно ясной головой и в полном рассудке.
Прошла неделя, другая, Анаким полностью оправился от навалившейся на него странной хворобы и чувствовал себя великолепно. Но, несмотря на это, Журба настаивала, чтобы он не спешил возвращаться к работам в поле. Она не возражала, когда Анаким трудился во дворе, помогал соседям, но стоило только заикнуться о том, что дел невпроворот и в поле, как Журба менялась в лице и сразу же находила кучу дел в доме, лишь бы не пускать его в поле. А уж про странное видение она и слышать ничего не хотела. Один ответ у неё был:
- Это все зной, ты перегрелся на солнце, сознание мутится на такой жаре.
Но по лицу старухи Анаким видел, что она что-то скрывает от него. Непонятная тоска поселилась в сердце Анакима с тех пор, как он пришёл в себя. Чем бы ни был занят, везде, повсюду перед ним стояло лицо прекрасной девы, ее огромные печальные глаза цвета молодой травы. Чем больше проходило времени, тем сильней проникала в его душу тоска. Он не понимал, откуда эта печаль, что тревожит сердце, но с приходом вечера ему вдруг становилось печально и пусто. Тогда он выходил в сад, садился на лавку и подолгу всматривался во тьму, не сверкнут ли два огромных, красных глаза, не появится ли за ними сама хозяйка страшного зверя. Но шли минуты, часы, - никто не появлялся. Тогда он шёл в дом, ложился в постель и забывался тревожным сном.
Журба видела, что Анаким стал сам не свой, что взгляд его стал потухшим и печальным. Она часто видела в окно, как он сидит в саду и смотрит в пустоту, и тогда сердце старухи сжималось от тревоги и наполнялось тоской, схожей с тоской Анакима. Журба знала, кто и где ждёт его, и от этого ей становилось страшно. Она знала, что остановить это не в ее силах, и что Анаким не обретёт покой, пока не пройдёт свой путь. Тянуть больше не было смысла.
Старуха подошла к племяннику и тихонечко присела рядом с ним на скамейку. Он не обратил на неё никакого внимания. Анаким продолжал задумчиво смотреть в темную даль. Журба молчала, боясь нарушить тишину позднего вечера. Старым ухом она вслушивалась в чарующие звуки ночного сада. Где-то в траве пел печальную песню одинокий сверчок, кричала ночная птица. Легкий ветерок колыхал траву, и она шуршала в общем ритме ночной песни, не нарушая ее красоты. Вдали, на мгновение озарив небо, вспыхнула зарница.
- Красота! - пробормотала себе под нос старуха. Анаким вздрогнул, словно он дремал, и его кто-то резко окликнул.
- Да, красиво…
- Анаким, мальчик мой, я вижу тоску в твоих глазах, и это меня печалит. Боги знают, как я горячо молила их о твоём здравии, и как сейчас сердце сжимается от страха и жалости, что, видимо, не обрести мне утешения на старости лет! Как это жестоко! Послать мне тебя и тут же забрать. Голос старухи дрогнул, глаза наполнились слезами. Анаким не понимал, что нашло на Журбу, о чем она говорит. Речь ее казалась ему странной, но в душе уже зародилась тревога, и нехорошее предчувствие чего-то неизбежного наполнило сердце.
- О чем ты, тетушка? Что тебя так тревожит? Чем я огорчил тебя, скажи.
- Что ты, Анаким! Бог с тобой, разве можешь ты чем-то меня огорчить. Ты мне словно сын родной. Глядя на тебя, душа моя поёт от радости и счастья. Печалюсь я не из-за тебя, а о тебе, за судьбу твою страшусь я, внучек.
Анаким еще больше встревожился.
- Послушай меня и не перебивай. Всей душой противилась я говорить тебе правду, да вижу, что это неизбежно. Успела она отравить твоё сердце и забрать покой.
Анаким уже не на шутку испугался за старуху. Похоже, бабка рехнулась на почве переживаний о нем. Он хотел что-то возразить, спросить, в своём ли она уме, все ли в порядке, но старуха жестом приказала ему молчать. Анаким не решился спорить. И старуха начала свой удивительный рассказ.
«Несколько сотен лет тому назад жило в этих лесах племя. Люди там были смелые, благородные и отважные. Женщины и мужчины хороши и складны собой. Кожа их была смуглой, волосы чёрные, как вороново крыло, а глаза голубые, как небесная лазурь. Мужчины были искусными охотниками и обладали дюжей физической силой, а женщины - мудры и добры. Племя жило дружно, в семьях царили мир и покой. Не было споров и ссор, каждый знал свои обязанности и любил ближнего. Так и жили они в труде, уважении и заботе друг о друге. Племя процветало, каждый год в нем рождалось много детей, и отовсюду, из каждой хижины слышался счастливый смех.
Только в одной хижине, у вождя племени, не слышно было заливистого детского смеха. Много лет он был женат и горячо молил Богов послать им ребёнка. Но время шло, а небеса оставались глухи к мольбам. Отчаявшись, он смирился и потерял всякую надежду на чудо. Конечно, вождь мог отказаться от жены, не сумевшей подарить ему дитя, и взять себе любую из молодых дев племени. Любая семья сочла бы это за честь. Но он слишком сильно любил жену, чтобы оставить ее. Так они и жили одни, утешая и поддерживая друг друга.
Однажды, глядя на терзания супруги, вождь объявил, что на три месяца уходит в пустыню, где будет поститься и молить Богов смиловаться над ним, будет молить о процветании племени. И он ушел, не взяв с собой никого.
Прошёл месяц, пролетел второй, подходил к концу третий, а его все не было. Покинутая жена изводила себя в страхе и тоске по мужу, не находила себе места от волнений. И вот, спустя три месяца, она, стоя на крыльце хижины и вглядываясь в даль, увидела мужской силуэт. Что это – супруг, женщина поняла прежде, чем смогла разглядеть его, и всем сердцем почувствовала, что теперь их жизнь изменится навсегда.
Чем ближе подходил супруг, тем сильнее билось сердце. Она смотрела на силуэт мужа и не узнавала его. Да, конечно это был он, но стал как-то выше, стройней, расправил плечи, гордо держал голову, словно сбросил с себя тяжесть прошедших лет. Вождь подходил все ближе, и жена хотела броситься ему навстречу, но произошедшие в нем перемены пугали ее. Она продолжала стоять на крыльце. Вот он вошёл на территорию племени, подошел ближе, поравнялся с соседней хижиной. Она сдалась и сделала шаг навстречу: «Муж мой!»
Женщина протянула руки, чтобы броситься к нему, но замерла на месте, так и не сделав ни одного шага. Вождь держал в руках маленький свёрток, из которого доносился детский плач. Не веря глазам, она нерешительно подошла к супругу и, привстав на цыпочки, заглянула в сверток. Это был ребёнок, девочка, совершенно не похожая на местных младенцев. Она была восхитительна. Совсем крошечная, а голова ее уже была покрыта целой копной белоснежных волос. Кожа девочки была такая светлая, что казалась почти прозрачной. Женщина с изумлением смотрела на младенца. И тут кроха перестала плакать и, открыв огромные зеленые глаза, посмотрела на неё. «О, Боги, что это за чудо? Откуда?» - шептала женщина. «Это наша дочь. Боги сжалились над нами и даровали дитя. Я назвал ее Милека», - гордо ответил вождь.
Услышав крик дозорного «Вождь вернулся!», собралась толпа соплеменников, мужчины и женщины, старики и дети. Каждый хотел рассмотреть чудесное дитя в руках вождя. Все галдели, дивились чуду. Девочка была совершенно не похожей на местных людей. И вдруг толпа замолкла. Это шаман, стуча посохом, сделал знак толпе замолчать и расступиться. Все повиновались.
«Великий вождь, приветствуем и вместе с тобой радуемся и превозносим хвалу Богам за то, что они даровали тебе дочь», - шаман поклонился, подошёл ближе и протянул руки, чтобы взять дитя. Вождь передал ему ребёнка, и тот прочёл над младенцем приветственную молитву и попросил у Богов благословения. Закончив ритуал, шаман передал младенца в руки вождя. В толпе раздался радостный вопль, начался праздник.
Жена вождя, все это время стоявшая по правую руку от него, впервые посмотрела в глаза супруга. Слишком много было у неё вопросов к мужу, но по его взгляду она поняла, что сейчас не самое лучшее время их задавать. Позже, уложив младенца спать, сидя на полу хижины, они долго говорили о том, что произошло в их жизни. Вождь рассказывал, как горячо и долго молил Небеса в далекой пустыне, но ответа все не было. Боги оставались глухи. Он с каждым днём терял силы, последние надежды на чудо покидали его. И когда вождь совсем отчаялся, на восходе девяностого дня, лишённый всяких физических и моральных сил, забылся усталым сном, опершись спиной о лежащий на песке камень, он вдруг проснулся от детского плача. Сначала не поверил ушам, решив, что это фантазия играет с ним злую шутку. Но крик становился все сильней. Он доносился из кустов неподалёку. Вождь кинулся туда и, раздвинув кусты, увидел свёрток из белой тонкой шерсти, в который был завернут младенец. Не помня себя от счастья, вождь упал на колени и жарко благодарил Небеса. Потом опомнился, взял младенца в руки и сразу почувствовал, что это его дочь. Супруги были счастливы.
И все бы ничего, но младенец не признал ни одной кормилицы. Когда женщины пытались приложить ее к груди, девочка плакала и отворачивала личико. Вождь в отчаянье заламывал руки и рвал на голове волосы. Видя его терзания, переживая, как бы младенец не помер с голоду, жена вознесла руки к Небу: «Великие Боги, смилуйтесь, не погубите невинную душу, пожалейте малое дитя». И они услышали ее. К вечеру того же дня к хижине вождя пришла большая белая тигрица, за ней бежал ее маленький детёныш, такой же белоснежный, как мать. Она шла, и из груди ее падали на траву белые капли молока.
Не боясь людей, тигрица подошла к самой хижине и встала на пороге. Вождь открыл завесу и впустил ее внутрь. Тигрица подошла к люльке, и плачущий младенец замолчал, потянул ручонки к зверю. Девочку приложили к груди животного, и она с жадностью начала пить. Так тигрица стала кормилицей маленькой Милеки, а ее дитёныш - молочным братом девочки. Тигрица прожила в племени полгода, и однажды рано утром, когда заря еще только зарождалась на небосклоне, она встала с лежака и осторожными шагами пошла к выходу. Жена вождя услышала тихие шаги и приподнялась с постели. Тигрица обернулась, и их глаза встретились. Они долго смотрели друг на друга, и по взгляду зверя женщина поняла, что тигрица уходит навсегда. Она кивнула ей, и та вышла из хижины. Больше ее никто не видел.
Шло время, девочка росла. Вождь с женой не могли на нее нарадоваться. Она была легкого нрава, умна не по годам, обладала добрым сердцем. Ей до всего и до всех в племени было дело, будь то старики, которым нужна помощь и поддержка, или незаслуженно обижаемые сверстниками дети, Милека всегда спешила прийти на помощь нуждающимся. Но было в ее огромном сердце что-то не понятное отцу, она не была привязана к кому-то одному, а любила всех, не каждого по отдельности. И только одно существо было ей по-настоящему родным, - верный страж и преданный друг, молочный брат - белоснежный тигр Шато. Никто и ничто не могло разлучить их. Куда бы ни шла Милека, чем бы она ни занималась, он всегда был рядом. Все вокруг дивились такой дружбе зверя и человека. Даже вождь, наблюдая за тем, как Милека играет со сверстниками, замечал, что тигр ей ближе подруг и друзей. Иногда ему даже казалось, что Шато ей гораздо ближе семьи, но он гнал от себя эти мысли.
Милека росла и хорошела день ото дня. Родители оглянуться не успели, как она расцвела подобно редкому весеннему цветку. Ей было уже восемнадцать лет, и красота ее не оставляла равнодушным ни одного мужчины племени. Молва о ней шла меж племён, и многие отважные юноши отовсюду приходили к вождю, прося отдать им его дочь в жены. Но Милека не хотела выходить замуж, ее сердце оставалось свободным. «Я выйду замуж не за самого сильного, ловкого, или красивого, - говорила она отцу, - а лишь за того, кого выберет мое сердце».
Вождь не спорил с дочерью, он слишком любил ее и втайне радовался, что она не торопится выйти замуж и оставить отчий дом. Но время шло, и в племени начались волнения и недовольства. Все местные юноши мечтали о Милеке и всячески пытались обратить на себя ее внимание, а других девушек не замечали.
Пришла весна, время свадеб. Но некому было играть свадьбы. Ни один юноша не посватался в другие семьи племени, все желали взять в жены только Милеку. Тогда храбрые мужчины пришли к вождю с просьбой, чтобы он выбрал для девочки мужа и выдал ее замуж, иначе их дочери так и останутся одинокими. Не хотел он принуждать Милеку, но что делать, - он вождь, и в ответе за мир, порядок и процветание племени. И вождь с печалью в сердце обратился к Милеке: «Дочь моя, дитя мое ненаглядное, прости и пойми своего старого отца. Пришло время, и откладывать больше нельзя. Ты должна выбрать себе мужа. Я не стану указывать тебе, кого выбирать, решай сама. Я созову самых достойных юношей, из самых сильных племён, и ты выберешь себе спутника жизни. Я не могу поступить иначе».
Милека не стала спорить с отцом, она слишком хорошо знала его. Если он принял такое решение, значит, поступить по-другому действительно не мог. Она подчинилась воле отца.
Молва о том, что дочь вождя, прекрасная Милека согласилась выбрать себе мужа, мгновенно разнеслась по округе. И со всех концов страны в племя стали съезжаться самые достойные юноши. Милека смотрела на каждого из них с полным равнодушием, и вождь видел это. «Милека, - обратился он к дочери, - скажи, что должен сделать юноша, чтобы тронуть твоё сердце, чем удивить, чем заинтересовать? Вот посмотри, тот парень хорош собой, у вас были бы очень красивые дети. А вот тот - очень смелый, он в одиночку убил на охоте огромного вепря, уничтожающего посевы. А тот, посмотри, - добрый малый. У него рано умерли родители, и он, будучи еще сам ребёнком, взял на себя заботу о трёх младших братьях. Выбирай любого, дочка, с каждым из них ты будешь счастлива, каждый - достойный юноша».
Милека понимала тревоги и переживания отца. Время шло, и нужно было делать выбор. «Хорошо, отец, я готова сделать выбор. Тот, кто сможет удивить меня не силой или ловкостью, не сладкими речами, украшениями и мехами ценными, а чем-то необычным и удивительным, за того я и пойду». Вождь согласился.
Был в племени один гордый и смелый юноша, сын шамана Азет. Именно его хотел бы видеть вождь мужем дочери. Он был под стать Милеке, красивый, отважный, умный, ловкий. Да и шаман мечтал породниться с вождем, ведь после смерти вождя главным в племени стал бы его сын.
Азет с детства был горячо влюблён в Милеку. Он всячески пытался привлечь ее внимание: совершал в ее честь подвиги, ловил для неё редких птиц и зверей. Но это совсем не нравилось Милеке. Она была слишком добра, чтобы радоваться мехам и шкурам бедных животных. Когда Азет услышал условия Милеки, он понял, что это его шанс заполучить ее в жены, и, уверенный в своих силах, пришел к отцу: «Отец, скажи, чем поразить упрямую Милеку? Что такого сделать, чтобы она выбрала именно меня? Я бросал к ее ногам прекрасные шкуры с густым и красивым мехом, но она лишь плакала, гладя их руками и называя меня злобным чудовищем. Ловил для неё дивных райских птиц, чтобы они пели ей чудесные песни, но она выпускала их на волю. Я побеждал в ее честь врагов, а Милека лишь равнодушно отворачивалась, слушая мои рассказы. Что мне сделать, скажи, чтобы поразить ее? Если она предпочтёт другого, я буду опозорен на все племя».
Шаман, выслушав сына, обратился к своим Богам. Боги явили шаману ответ, и он сказал сыну: «Мой храбрый сын, мой будущий вождь, Боги открыли мне, что есть в наших краях то, что тронет любое, даже самое каменное сердце. На высокой горе Актив, что за широкой и грозно ревущей рекой Акши, на самой ее вершине растёт удивительный цветок жизни. Путь туда труден и опасен, но тот, кто сможет сорвать этот дивный цветок, может загадать единственное желание, и оно непременно исполнится. Если ты сможешь его добыть, ты пожелаешь любви прекрасной Милеки, и она ответит на твой призыв, так как даже человеческие сердца подвластны воле цветка. Будь спокоен, мой мальчик, девушка будет твоей, а когда умрет старый вождь, ты займёшь его место. Именно ты по праву лучшего из лучших мужей племени достоин стать зятем вождя». «Не сомневайся, отец, - молвил бесстрашный юноша. - Если дело только в цветке, я достану его любой ценой, и Милека станет моей женой».
С рассветом Азет покинул племя и отправился в долгий путь. Дорога была трудна. Сначала ему предстояло пересечь лес скорби, затем перебраться через грозную реку Акши, и только потом, после довольно длинного пути, перед ним предстанет высокая гора Актив. Азет не страшился трудностей, сердце его не знало страха, а нрав его был упрям и настойчив. Он был единственным сыном шамана. Мать его умерла при родах, даже шаман с его молитвами и ритуалами не смог отстоять любимую у смерти, и она, родив сына, отошла в мир иной. Шаман остался с маленьким Азетом на руках. Он не взял себе другую жену, все силы и любовь он отдавал сыну.
Азет рос упрямым и избалованным ребёнком. Он не знал отказа отца, да и местные старались не вставать на пути у маленького мальчика, опасаясь мести шамана. Он был очень злопамятен и иногда в племени начинался беспричинный мор скота, местные догадывались, чьих рук это дело, но никто не решался произнести такие мысли вслух. Вождь был благосклонен к шаману, он вырос рядом с ним, лечил его семью, призывал дождь в периоды засухи и спасал урожай. Однажды на охоте вождя укусила ядовитая змея, и шаман спас ему жизнь. Никогда прежде, да и после, никто не слышал, чтобы хоть одному из смертных удалось выжить после укуса этой твари. Шаман воистину был силён и близок к Богам.
Азет шёл два дня и к вечеру добрался до леса скорби. Чёрные деревья стояли там плотной стеной, куда солнечный свет не проникал даже в ясную погоду. И самые храбрые мужи не решались ходить в этот лес в одиночку, дикие звери обходили его стороной. Ягоды и грибы не росли в этих краях, и вообще вся жизнь там казалась иллюзией. Ходила легенда, что когда-то очень давно жил в этих краях царь. Однажды он воспылал страстью к юной деве, да только та любила другого. Царь не отступался. Пришёл к ее отцу и сказал: «Приказываю тебе отдать за меня дочь, а коли ослушаешься, сожгу всю вашу деревню, прикажу убить людей. Никого не пощажу, ни детей, ни стариков. А коли дочь пойдёт за меня, то жить будет, как подобает царице, и деревня ваша процветать будет, и не будете вы знать ни голода, ни других напастей». Что оставалось старику? Терзаемый муками, старик согласился на свадьбу дочери и царя. Но накануне свадьбы девушка сбежала из дома, и нашли ее в этом лесу мертвой, а на следующий день здесь же лишил себя жизни и ее возлюбленный. Убитый горем отец девушки тронулся умом и остался жить в лесу подобием дикого зверя. Те, кто бывал в этом лесу, рассказывали, что как только ты входишь туда, разум начинает мутиться без видимых на то причин. Много смельчаков и случайно забредших туда путников сгинули в этих дебрях. Но Азета не пугал чёрный лес. Разве может он быть страшней того, что Милека предпочтёт ему другого?
Почти сутки бродил Азет по мрачному лесу в поисках выхода, и никакой страх не смог проникнуть в его отважное сердце, и лес сдался, отпустил его на волю. Впереди его ждала ревущая река. Но и она не смогла остановить сильного и ловкого Азета. Борясь с водной стихией, он одержал верх и перебрался на другой берег, где ждала неприступная гора Актив. Было уже поздно, солнце скрылось за горизонтом, когда уставший Азет рухнул на землю у подножия горы. Ему нужно было отдохнуть и набраться сил, а с восходом солнца он продолжит свой путь. Первый день восхождения Азета на гору подходил к концу. Несмотря на все усилия и старания, гора не желала подчиниться ему. А он не собирался сдаваться. На четвёртый день у него закончились все припасы, на пятый - вода. Но Азет упорно двигался к цели, оставляя позади километры пройденного пути. К концу седьмого дня Азет поднялся на самую вершину горы, и – о, диво! Он увидел на краю обрыва чудо-цветок. «Наконец-то, - шептал он, глядя на цветок. - Теперь Милека будет моя!»
Он нагнулся за цветком и уже хотел сорвать его, как резкий, непонятно откуда взявшийся порыв ледяного ветра сбил с ног. Поскользнувшись, Азет упал на землю и, не успев ни за что схватиться, полетел в пропасть.
В этот момент шаман издал душераздирающий вопль отчаянья и боли. «Будь ты проклята, Милека, убийца моего сына! Мой сын погиб от любви к тебе!» Шаман пытался наброситься на Милеку, метал полный ненависти взгляд на людей племени, на вождя, на девушку, но ее отец закрыл собой дочь. «Будьте вы все прокляты! - кричал обезумевший от горя шаман. - Проклинаю вас! Вы не будете процветать! Ни смерть, ни новое рождение отныне не придут к вам! Радость и смех уйдут из племени! Вы навсегда останетесь блуждать между мирами, потеряете человеческий облик и превратитесь в унылые тени, запертые в этих краях!»
Спустя несколько дней он, поднявшись на вершину горы, бросился вниз, туда, где лежало тело его погибшего сына. И пришли в племя чёрные времена. Поля перестали давать урожай, начался голод, пришли тяжёлые болезни, мучающие людей, и не было от них спасения. Ушла радость с лиц людей. Старики ждали смерти, но она не приходила. Измученные, они все больше походили на живых мертвецов. Иногда в отчаянье они поднимали потухшие глаза к небу и взывали к Богам, но те не слышали их мольбы…
Вождь заламывал руки, полный отчаянья и бессилия. Он каждый день молился о спасении племени. И Боги, хранящие племя, дали ответ: «Проклятие шамана сильно, и силу ему дала отцовская любовь. Снять его очень сложно. Спасти племя может человек с чистым сердцем, в чьих жилах течёт кровь племени, в чьи генах хранится сила рода. Тот, кто будет похож на Милеку душой и одновременно - чужой и далекий для них. Только такой человек сможет разрушить проклятье и спасти народ».
Меж тем, люди племени таяли на глазах, и Милека сходила с ума от боли за них. Ее сердце рвалось на части, тоска погасила некогда горящие любовью глаза. Ведь никто даже подумать не мог, что в ущелье вместе с Азетом умерла часть и ее сердца.
Много времени прошло с тех пор, но люди племени печальными тенями бродят в лесу меж деревьев. Иногда местные мужчины встречают там прекрасную девушку с печальным взглядом, верхом на огромном белом тигре. Но все, кто ее видел, тут же сходили с ума и погибали. Много душ вольно или невольно погубила Милека».
Закончив свой тревожный рассказ, Журба долго молчала. Потом, вздохнув, сказала:
- Ты - первый человек, который остался жив после встречи с ней, сынок. Честно говоря, я всегда думала, что это лишь красивая легенда, мне ни разу не довелось встретить в лесу тени племени. Но после того, что произошло с тобой, я не знаю, что и думать.
Старуха погрузилась в думы. Анаким, внимательно слушавший рассказ Журбы, пребывал в смятении. Прежде и он не верил в сказки и легенды. Но сейчас всем сердцем чувствовал, что это все правда, и Милека ждёт его, просит о помощи.
- Может быть, сынок, ты именно тот человек, который сможет помочь заблудшим душам обрести последний приют. Пусть твоя кожа не такая темная, как у местных, но у тебя глаза твоей матери, твоего деда, в тебе течёт наша кровь. Иногда девушки из племени выходили замуж за деревенских, а это значит, что наши предки вполне могут быть родом из того самого племени, - сказала Журба.
Всю ночь Анаким не мог сомкнуть глаз, а под утро, когда сон наконец-то сморил, ему явилась Милека. На этот раз ее голос звучал громко и разборчиво. «Помоги», - просила девушка.
- Дорогой мой мальчик, только небо знает, как противится моя душа твоему решению. Но, несмотря на это, я горжусь тобой. Ты смелый и отчаянный, таким был бесстрашный дед, твоя мать была такой же. Она не побоялась пойти за твоим отцом на край света, хотя прекрасно знала, что будет там чужой, что человек, которому она отдала сердце, не так хорош, как пытается казаться, но, несмотря на все страхи и сомнения, твоя мать пошла за мечтой любить и быть с ним рядом. Если ты решил, иди. Я не стану тебя отговаривать. Единственное, прошу, где бы ты ни был, сколько бы дорог тебе ни пришлось пройти, помни, твоя старая тетка ждёт тебя. Каждый день, каждую минуту я буду ждать твоего возвращения и молить Богов хранить тебя. Береги себя, мой мальчик.
Старуха крепко обняла Анакима и слышала, как сильно бьется его сердце.
- Обещаю, я обязательно вернусь к тебе, тетушка, - Анаким крепко обнял Журбу в ответ и поцеловал ее покрытую морщинами щеку.
Выйдя за деревню, он обернулся и посмотрел на старенький домик тетки. На сердце стало тяжело и тревожно, его охватили страх и сомнения. Правильно ли он поступает? Может, все это - только сказки и больное воображение, но внутренний голос шептал: «Тебя ждут». И, отогнав сомнения, Анаким отправился в путь.
К обеду он пересёк хлопковые поля, за ними начинался лес. Уставший и разморенный солнцем, Анаким решил сделать привал и немного передохнуть, подумать, что делать дальше? Куда идти, что и кого искать в дремучем лесу? Он бросил сумку у густого куста и прилёг на землю. Закрыв глаза и заложив руки за голову, задремал. Долго он спал и проснулся от того, что снова почувствовал на себе чей-то взгляд. Анаким узнал этот взгляд. Он открыл глаза и вскочил на ноги. Огляделся вокруг, но никого не было. Схватив сумку, бросился в лес. Он бежал среди деревьев, кричал во весь голос, звал, но никого вокруг не было.
Несколько часов, как одержимый, бегал Анаким по лесу.
- Милека, явись! Я пришёл и хочу помочь тебе, отзовись!
Но никто не отзывался. Выбившись из сил, он рухнул на землю, и, прислонившись спиной к старому сухому дереву, осмотрелся. Наступила ночь, солнце скрылось за горизонтом, его последние лучи едва освещали лес. Вокруг - ни души. Место было ему совершенно не знакомо, где деревня, где выход из леса, он не знал. Анаким понял, что заблудился. И, похоже, найти дорогу обратно - совершенно безнадежное дело.
Если ночью повезёт, и его не съедят дикие звери, завтра, как светает, Анаким начнёт искать дорогу обратно. Как он мог поверить сказкам и своим фантазиям?! Вот к чему это привело. Он не известно, где, заблудился в непролазном лесу, и та, которая, якобы, ждёт помощи, так и не явилась ему. Как же Анаким был зол на себя!
Он закрыл глаза и, стараясь гнать от себя дурные мысли, пытался уснуть, как вдруг почувствовал, что лицо его обдает горячим дыханием. Он понял, что это дикий зверь, и сейчас он станет его добычей. В ужасе Анаким открыл глаза и заорал так, что сам чуть не оглох. Он вжался спиной в дерево и, вытаращив глаза, пытался привыкнуть к темноте и рассмотреть зверя. Еще с трудом различая во тьме предметы, он узнал два горящих глаза, видевшиеся ему не раз в кошмарах. И Анаким понял, что за дикий зверь дышит ему в лицо.
- Шато? - едва шевеля губами, прошептал Анаким.
- Шато! - позвал твёрдый женский голос. - Ко мне, Шато!
Тигр повиновался и отошёл. Глаза уже успели привыкнуть к темноте, и Анаким разглядел стройный женский силуэт.
На небе взошла луна и осветила спящий лес. Анаким, хотя до сих пор до конца не верил в реальность происходящего, наконец-то смог разглядеть прекрасную деву. Она была воистину удивительна. В свете луны ее кожа имела почти белоснежный оттенок, длинные волосы волнами спадали с плеч, казалось, это и не волосы вовсе, а лунные лучи. А глаза были такие огромные, что в них мог бы отражаться весь небосклон. Ее тонкую талию опоясывал широкий, расшитый чудными узорами пояс, за который заткнут длинный тонкий нож.
Она вскочила на своего верного стража и сделала Анакиму знак следовать за ними. Он повиновался. Тигр двигался бесшумно и довольно быстро, Анаким едва успевал за ним. Почти на ощупь он пробирался через дебри, стараясь не потерять тигра из виду. Шли долго, начало светать, а путь все продолжался. За все время Милека ни разу не обернулась и не взглянула на Анакима.
На рассвете они достигли, как думал он, вспоминая рассказ тетки, леса скорби. Анаким сразу узнал это место. Еще не успели они подойти к лесу, как его охватило чувство животного страха. Они вошли. В лесу, несмотря на то, что солнце было уже достаточно высоко, царил мрак. Анаким прибавил шагу, стараясь быть как можно ближе к тигру и всаднице. Милека все так же уверенно держала спину и не поворачивалась в его сторону. Невольно Анаким залюбовался ее стройным станом и гордой осанкой. «Не удивительно, что мужчины теряют голову от ее красоты», - размышлял он, ускоряя шаг.
Они пересекли лес, пошли вброд по широкой реке, и когда вышли на берег, тигр замедлил шаг и остановился. Милека с легкостью спрыгнула и повернулась к Анакиму. В свете дня она была так красива, что становилось даже страшно.
- На той земле, - Милека махнула рукой в сторону, откуда они только что пришли, - мне нельзя разговаривать с людьми. А здесь начинается наша территория.
Анаким не понимал, в чем отличие той земли от этой. На вид всё было одинаковым. И, словно читая его мысли, Милека пояснила:
- До этого берега земля принадлежит духам леса скорби. Они яростно защищают свой покой и не прощают тех, кто пытается его нарушить. А эта земля некогда принадлежала моему племени. В недрах, в самом сердце, она еще хранит память и защищает нас.
Милека присела у воды, рядом на траве растянулся Шато. Она знаком пригласила Анакима присесть рядом.
- Ты ведь знаешь, кто я? Ты звал меня. Ты слышал легенду, что рассказывают в ваших краях?
Анаким утвердительно кивнул.
- Ты смелый и сильный юноша, и я благодарна тебе за то, что ты пришёл. Не знаю, сможешь ли помочь нам, тот ли ты, о ком говорили отцу Боги, но ты – здесь, и это вселяет в мое сердце веру, что однажды мы сможем обрести покой. Мне очень жаль, я принесла столько горя людям. Если бы могла, - не раздумывая, отдала бы жизнь за каждого погубленного по моей милости, но я даже этого не могу сделать. Я не хотела никого губить, просто искала у людей помощи. Не сразу я узнала, к чему приводят их встречи со мной. Видят Боги, Анаким, я не желала дурного.
Глаза Милеки наполнились слезами, и она замолчала. Анаким сидел рядом и ловил себя на мысли, что все происходящее с ним больше похоже на сон, нежели на правду. «Может я все еще в бреду?» - спрашивал он себя.
- Мы пойдём в племя, и все вместе вознесём молитву Богам в надежде, что они укажут нам путь к спасению. Если нет, я провожу тебя обратно. Я больше не хочу никаких напрасных жертв. На моем счету и так достаточно загубленных жизней.
Они прошли еще пару часов и вышли к чудесной долине. Это было место дивной красоты и первозданной чистоты. Деревья здесь были могучими и здоровыми, трава - изумрудно-зеленой и густой. По полям без опаски бродили дикие животные. Один большой рогатый олень, не обращая никакого внимания на тигра, подошёл к Милеке и уткнулся мордой в протянутую ему руку. Она погладила оленя и тихонько оттолкнула.
- Ну, все, все, - смеялась она.
Ближе к полудню, так решил Анаким, судя по расположению солнца, они вышли, минуя поля, перелески и пару небольших речушек, к странному, на первый взгляд, давно заброшенному селению. Оно с трудом вписывалось в общую картину цветущей и пышущей жизнью природы. Хижины были полуразрушенные, вокруг стояла гробовая тишина, тропы поросли травой, словно по ним давно не ступала нога человека.
- Мы пришли, - сказала Милека спутнику. Анаким усомнился, судя по всему, деревня уже давно заброшена. Но Милека, не успел он опомниться, громко крикнула:
- Отец, я вернулась!
На ее крик из нежилых, казалось бы, хижин стали выходить люди. Они с неуверенностью и осторожностью приближались к Милеке и недоверчиво поглядывали на Анакима. Он обратил внимание, что где бы ни ступали их ноги, трава остаётся непримятой. Как ни старался он напрягать слух, но так и не услышал шума шагов этих людей. Ни единого звука. Когда толпа подошла к ним ближе, Анаким с ужасом понял, что это вовсе и не люди, а скорей - призраки. Хотя он представлял себе их немного иначе.
- Кто они? Призраки? - тихо спросил он Милеку.
- Мы уже и сами не знаем, кто мы, - печально ответила она. - Мы не призраки, но мы и не живы. Нам нет жизни здесь, в твоём мире, но и перейти границу в иной мир мы не можем. Смерть забыла к нам дорогу, а жизнь, спустя отведённый для каждого срок, покинула нас. Мы просто тени, которым нигде нет места, и которые жаждут лишь одного - обрести покой.
Люди окружили Анакима. Теперь он мог рассмотреть каждого. Это были женщины, мужчины, совсем старики, молодые, дети, все они выглядели измученными, полупрозрачными. У них были смуглые лица с потухшими светлыми глазами. Сердце Анакима сжалось. Ему стало очень жаль этих бедных людей, попавших в ловушку времени.
Спустя несколько минут к ним подошёл еще один мужчина. Он был такой же полупрозрачный, как и все жители этого племени, но у него была особенная гордая осанка, и в его взгляде еще виднелась надежда и вера в спасение. Седые виски и глубокие морщины говорили о его почтенном возрасте.
- Анаким, мой храбрый предок! Наконец-то ты пришёл, как долго я тебя ждал! Боги не обманули, они даровали нам тебя, как путь к спасению.
Седовласый мужчина протянул руку Анакиму. Растерянный Анаким неуверенно протянул в ответ свою. Он коснулся полупрозрачной руки вождя, - странно, но она была тёплой. «Бедные люди, в них все еще теплится жизнь, - думал Анаким. - Какая жестокость обречь их на такое существование».
- Если я могу чем-то помочь вам, я готов, но я - простой человек. У меня нет никаких талантов, я не особо силён и ловок, не уверен, обо мне ли говорили ваши Боги. У меня есть сомнения, - неуверенно сказал Анаким. Он и правда не понимал, чем может помочь этим людям, да и то, что именно его выбрали Боги, вызывало большие сомнения. Анаким простой смертный. Как он может им помочь?
Вечером развели большой костёр, все жившие в племени собрались вокруг огня. Анаким смотрел на полупрозрачные тени, сидевшие рядом, и все больше ловил себя на мысли, что все это ему просто снится. Иногда он несмело смотрел в сторону Милеки и думал о том, как это все могло случиться. Она была настолько совершенна, что Анаким не сомневался: Милека - дитя звезд, луны и солнца, посланница Богов, а не творение матери-Земли. Но зачем она была послана сюда? Неужели лишь для того, чтобы невольно стать причиной гибели целого народа?
Милека сидела чуть в стороне ото всех. Запустив руку в шкуру тигра, она перебирала пальцами его шерсть и что-то шептала ему. Слов было не слышно, но Анаким видел, что тигр все понимает. В его взгляде было больше человеческого, нежели звериного.
Совсем стемнело, люди сели ближе к огню. У костра их полупрозрачные освещённые огнём тела приобрели оранжевый оттенок, и Анакиму казалось, что пламя вдохнуло в них немного жизни. Лица жителей сделались мягче, в глазах появились свет, теплота и мягкость. Милека и ее верный страж были совсем не похожи на живущих в племени. Они выглядели, как обычные живые существа, такие же, как Анаким. И это еще больше удивляло его. Он тихонько встал и подошёл к Милеке.
- Можно?
Милека показала рукой на землю, приглашая сесть рядом. Тигр поднял морду.
- Тихо, Шато, - она погладила тигра по голове, он положил морду обратно на лапы и закрыл глаза.
- Он - мой брат и оберегает меня, - улыбнулась Милека.
- Почему ты и тигр так отличаетесь от местных? - нерешительно спросил Анаким.
- Ты хочешь знать, почему мы больше похожи на живых, чем на призраков? Я не знаю, Анаким, - Милека пожала плечами. - Я не знаю, почему мы такие, и что будет со мной и Шато, если однажды проклятье будет снято. Смогу ли я пойти вслед за нашим племенем? Каждый день я задаю себе этот вопрос. И у меня нет на него ответа.
Неожиданно сильный порыв ветра поднял с Земли пыль и, закружив ее в вихре, швырнул в лицо Анакима. Она попала ему в глаза, и на мгновение он совсем ослеп. Вокруг него наступила абсолютная темнота. «Видимо, в уши тоже попала пыль», - подумал Анаким, обнаружив, что он и звуков не слышит. Позвал Милеку, но она не отзывалась. В отчаянье и охватившем его страхе он ползал по земле, щупая в темноте руками, пытаясь найти Милеку или хотя бы Шато, но никого вокруг не было. Вдруг в кромешной тьме вспыхнули огромные красные глаза. Они были такие жуткие! Анакиму казалось, что в этих глазах собралось все зло мира, и сейчас оно набросится на него и разорвёт в клочья. Леденящий ужас охватил его душу, парализовал тело. Вдруг Анаким понял, что он совершенно не чувствует тела, глаза приблизились к его лицу, Анаким почувствовал, что они пытаются проникнуть к нему в душу, и зажмурился. Жуткий хохот прокатился по долине, разрывая ночную тишину и нарушая покой.
- Убирайся прочь, глупый мальчишка! Неужели ты веришь, что сможешь спасти этих несчастных!? Убирайся! - шипел кто-то в ухо Анакиму. - Прочь!
Так же внезапно, как и начался, ветер резко стих. Вихри пыли осели на землю. Постепенно Анаким прозрел и начал различать образы и звуки. Милека сидела рядом, на траве все так же мирно спал Шато, люди продолжали сидеть вокруг костра, словно ничего и не было.
- Что случилось? Что это было? - испуганно спросил у Милеки Анаким. Не понимая о чем он, Милека пожала плечами:
- Ты ненадолго уснул, тебя что-то испугало?
Анаким рассказал ей все, что с ним происходило пару минут назад.
- Неужели это, и правда, был сон? - спрашивал он Милеку в недоумении.
- Нет, это не сон. Это происки духа шамана. Иногда он нападает на местных, приходит к ним во сне и мучает их души, пока те находятся в царстве сна. Иногда, в дни силы духов - есть такие в году, когда грань между мирами становится очень тонкой, - духи чувствуют свою силу, и шаман нападает на живых наяву. Мы запасаемся оберегами от злых сил, закрываем двери в хижины и не выходим на улицу. Злой дух шамана всегда бродит рядом. Анаким, я не прошу тебя ни о чем, ты можешь уйти, я провожу тебя обратно. Шаман, даже будучи духом, очень силён, и он сделает все, чтобы остановить тебя. Я не могу говорить от лица всего племени, они ждут спасения и верят в тебя. Но мне было бы легче, если бы ты ушёл, я больше не хочу ничьих смертей. Анаким, я не хотела смерти Азета, мне кажется, я его даже любила. Но он был странным и непонятным для меня. В нем было что-то необычное, какое-то зло, в нем словно жило два человека. Один Азет был смелый и гордый, другой - властный и жесткий. К моим ногам он бросал лучшие меха, приносил мне много золота, ему нравилось чувствовать своё превосходство и власть, он с дикой жаждой победы шёл на самого свирепого зверя. Но иногда он вдруг становился другим, нежным, чутким, его глаза наполнялись тоской, и тогда мне хотелось любить его всей душой. Если бы можно было повернуть время вспять…
Но Анаким для себя уже все решил.
Он проснулся поздно. В хижине вождя, где его уложили на ночь, было очень душно. Анаким скинул с себя шкуру, которой кто-то заботливо укрыл его, встал с кровати и огляделся. Никого вокруг не было, он тихонько позвал Милеку, но она не отозвалась. Накинув на себя рубаху, Анаким вышел на крыльцо. Вокруг было так же тихо и пусто. Анакиму стало не по себе. Он прошел по пустым улицам деревни, - ни единой живой души. Только огромный чёрный ворон кружил над селением.
Анаким ходил от хижины к хижине, заглядывал в двери, - везде было пусто. «Что же могло случиться? Куда все подевались?» - спрашивал он себя. Несколько часов он бродил по деревне в надежде встретить кого-то из местных, но все напрасно. Он понял, что совершенно один в этом дремучем месте. Куда идти, не знал. Его охватило отчаянье. Он сел на землю у какой-то хижины и оперся спиной на стену. Анаким ломал голову, - что ему теперь делать, как вдруг почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Он осмотрелся по сторонам, - никого, но он ясно ощущал, что здесь кто-то есть и следит за ним. Анаким вскочил на ноги и зашагал прочь по улице, что-то незримое беззвучно двигалось за ним. Дикий страх охватил Анакима, он прибавил шаг, но страх становился все сильнее, проник в каждую клеточку организма. Он рванул, что есть силы. Он бежал, не глядя под ноги, чувствуя, что за ним гонится что-то ужасное. Еще мгновение, - и оно набросится на него. Он уже слышал горячее дыхание за спиной, когда споткнулся и рухнул на землю.
Тут же что-то огромное навалилось на его спину. Анаким слышал рычание, чувствовал, как чьи-то острые клыки вгрызаются в его шею. «Это конец», - последнее, что успел подумать Анаким, прежде, чем все вокруг погасло, и он погрузился во тьму.
- Анаким, очнись, - кто-то с силой тряс его за плечо. Он открыл глаза, над ним стоял вождь. Анаким испуганно озирался по сторонам. Он был в хижине, на постели, у двери лежал Шато. Анаким приподнялся в постели и сел, ужасно болели шея и спина. Он вопросительно посмотрел на вождя.
- Тебе, по-видимому, приснился кошмар, ты кричал и метался по кровати, мне стоило больших усилий разбудить тебя. Что за сон так испугал тебя? - вождь сел на постель рядом с Анакимом и положил руку на его плечо. - Не бойся ничего, мой смелый предок, в тебе гораздо больше силы и смелости, чем ты думаешь. А сон - попутчик ночи, куда ночь, туда и сон, мой мальчик.
Выслушав рассказ Анакима, вождь встал и подошёл к стоящему у стены огромному старому сундуку, украшенному странными вензелями и знаками. Встав на колени, вождь вскинул руки к Небу и долго читал молитву на не известном Анакиму языке. Затем полный трепета и волнения, откинул крышку сундука. Покопавшись там несколько минут, перебирая лежавшие вещи, он с лицом победителя разогнул спину. Довольный собой, или находкой, он подошёл к Анакиму и протянул ему зажатый в руке большой сверкающий зелёный камень на шнурке.
- Надень его на шею и не снимай ни при каких условиях. Он сохранит твой разум ясным, когда ты будешь пребывать в царстве снов. Ничто и никто не сможет больше потревожить твой сон. Камень защитит тебя от астральных нападений духов и сущностей.
В хижину вошла Милека, она была одета в цветастое платье, волосы заплетены в тугую косу, голова перевязана красной лентой, а через плечо у неё висела холщовая сумка, из которой торчали пучки трав. Она бросила сумку на земляной пол у печи.
- Я собрала все, что ты просил отец.
Вождь подошёл к огню, расстелил у печи полотняную скатерть и разложил на ней содержимое сумки. С серьезным лицо, сосредоточенно брал он пучок за пучком, отделял травинку от травинку и, шепча непонятные слова, сплетал их в пояс. Когда пояс был готов, он подал его Анакиму.
- Он защитит тебя от злых духов, живущих в нашей долине, и духов леса скорби. Они особенно не любят чужаков и могут запросто свести с ума и погубить любого, кто потревожит их лес. Да и шаман бродит рядом. Сегодня опять чёрный ворон кружил над деревней…
…Уже почти неделю Анаким жил в племени. Что ему делать, как помочь местным, никто не знал. Все просто верили и надеялись, что Анаким - именно тот посланник Небес, который освободит их от проклятья шамана и даст возможность обрести покой. Чтобы узнать, как Анаким может их спасти, вождь ждал дня «смешения края небес». В этот день небеса приоткрывают свод, а Боги слышат всех взывающих к ним. Только Боги могли дать ответ, как разрушить проклятье. До дня «смешения края небес» оставалось три дня.
Анаким вместе с Милекой и Шато каждый день бродили по лесу в поиске трав, корешков и ягод. Милека рассказывала ему, какая травка от какой хвори спасает, какая защищает от зла, какая помогает установить связь с духами. Они уходили рано утром и возвращались с заходом солнца. За эти дни Анаким узнал много нового и интересного. К концу недели Шато сменил свой строгий взгляд на более дружелюбный, от даже позволил Анакиму несколько раз погладить себя.
Они лежали, растянувшись на свежей траве на берегу реки. Уставший от жары и долгого пути, Шато спал глубоким сном. Настолько глубоким, что из приоткрытой пасти доносился храп, и иногда слюни капали на землю. Милека, лежа на боку, наблюдала за спящим другом и закрывала рот руками, сотрясаясь от смеха, старалась не разбудить его. Анаким читал в ее глазах бесконечную привязанность, нежность и любовь к этому существу.
- Почему ты так любишь этого тигра? - спросил он Милеку. - Прости, но это же зверь, а ты так любишь его. Кажется, он тебе самый родной на этом свете.
Милека села и положив впереди себя сумку, пошарила в ней и достала горсть каких-то ягод и корень.
- Мир, в котором ты живешь, на самом деле не такой, каким мы привыкли его видеть. На самом деле он гораздо интересней, в нем живет чудо и волшебство, - она протянула ягоды и корень Анакиму. - Съешь это! Ну же, смелей!
Анаким недоверчиво посмотрел на содержимое ладони, но Милека уверенно кивнула ему головой. Он повиновался, закинул ягоды в рот. Приятный сладкий сок наполнил его рот, и он с удовольствием прожевал ягоды. А вот корень оказался на вкус чудовищно горьким. Анаким сморщился и стал похож на старого деда. Милека громко смеялась, глядя на гримасы Анакима. Шато проснулся, глубоко зевнув, вопросительно уставился на Анакима, словно говорил: «Ну вот, вас даже на минуту нельзя оставить без присмотра».
Морщась, Анаким дожевал горький корень. И тут с ним стало происходить непонятное. Он ясно понимал, что сидит все там же, на земле, но земля под ним начала колыхаться, и все вокруг - плыть и вращаться, словно Анаким лежал на волнах. Он хватался руками за траву, пытался как можно сильней зацепиться. Но трава стала скользкой и мягкой, словно шёлк. Она выскальзывала из рук.
- Ай, больно же, какой грубиян! – услышал Анаким тоненький женский голос. Он озирался, пытаясь понять, откуда доносится голос. Милека отрицательно качала головой. Вдруг Анаким понял, что голос доносится снизу, он опустил глаза и увидел, что он держит за волосы малюсенькую девушку.
Она была размером не больше обычного соловья. Девушка отпихивалась и брыкалась. Она извернулась и укусила Анакима за руку, тот взвыл от боли и неожиданности, разжал ладонь. Крошечная девчушка отскочила в сторону и достала из-за пояса малюсенький, как она сама, меч. Со злобным выражением лица она ринулась на Анакима, тот сидел, вытаращив глаза на кроху. Милека заливалась звонким смехом.
- Аршея, успокойся, это не враг, он просто очень неуклюжий. Впрочем, как и все мужчины. Не злись, ему очень неудобно за своё поведение. - Милека протянула руку, и крошечная девушка вскочила к ней на ладонь. Милека протянула руку с крохой Анакиму:
- Осторожней надо быть и видеть чуть дальше собственного носа. Познакомься, это Аршея, она - дух земли.
Аршея, скрестив руки на груди, стояла на ладошке Милеки и дергала правой ножкой, всячески выказывая Анакиму недовольство. Анаким удивленно смотрел то на ладонь, то на лицо Милеки. Милека улыбнулась и показала рукой в сторону реки. Там происходило нечто волшебное.
Повсюду летали над водой, плавали в воде и под водой дивные существа. Они были чуть больше Аршеи, внешне - как люди, только маленькие, и вместо ног у них были рыбьи хвосты. Они резвились, играли в догонялки, водили хороводы и не обращали никакого внимания на сидящих на берегу.
- Это ундины, духи воды, - объяснила Милека. Она опустила ладонь на землю, и крошечная девушка спрыгнула на траву. Она убрала меч. И вдруг за ее спиной выросли красивые, переливающиеся на солнце всеми цветами радуги крылья. Взмахнув ими, Аршея поднялась ввысь и, махнув на прощание рукой, исчезла в лучах солнечного света.
Анаким с интересом рассматривал все вокруг. Мир преобразился. Каждый цветок на поляне испускал чудное сияние. Одни светились розовым цветом, другие желтым, зелёным. Весь воздух вокруг был наполнен нежно-голубым свечением. И запах изменился, он вдруг стал пьянящим и осязаемым, казалось, его можно потрогать.
- Что это? Какое-то волшебство?
- Можно и так сказать, - ответила Милека. - На самом деле мир именно такой, он дивный, прекрасный, только не каждый способен узреть его истинное лицо. Смотри!
Милека кивнула в сторону Шато. Что за диво! На земле, где пару минут назад лежал огромный белый тигр, мирно спал, положив под голову руку, прекрасный юноша. У него была такая же белоснежная, как у Милеки, кожа и такие же пепельные волосы. Он был красив и статен. Анаким потер глаза и ущипнул себя за руку, чтоб убедиться, что это - не сон.
- Шато, мой брат! У нас одна кровь, одна душа на двоих. Я не знаю, почему он заперт в шкуру этого тигра, но я вижу его таким, каким видишь его сейчас ты. Я верю, что однажды он сбросит с себя шкуру и обретёт истиный вид и свободу. Возьми! - она протянула Анакиму мешочек с ягодами и корешками. - Они помогут тебе открыть суть вещей и увидеть правду, какая она есть.
В деревню они вернулись поздно. Солнце почти скрылось за горизонтом, и небо окрасилось закатом, когда они подошли к хижине, где на крыльце их поджидал вождь:
- Вы сегодня позже обычного, я уже начал волноваться. В деревне неспокойно, снова чёрный ворон кружил над нами весь день. Вам не стоит уходить надолго. Завтра важный день, дух шамана злится, он сделает все, чтобы помешать нам. На плите ужин, поешьте и приходите к вечернему костру. Жители уже начали собираться у огня на благословенную молитву. Я чувствую, что сегодня особенно важно помолиться всем вместе.
Огонь весело трещал в печи, Анаким, Милека и Шато, устроившись на полу у плиты, уплетали оставленный им ужин. Украдкой Анаким поглядывал на тигра, и сердце его сжималось. Он оторвал самый большой кусок мяса и протянул его Шато, глаза Милеки наполнились нежностью. Тигр удивленно посмотрел на Анакима, подумал секунду - другую и взял предложенный ему кусок.
А позже, когда все сели вокруг костра, Шато, вопреки привычке, прошёл мимо Милеки и лег у ног Анакима. Все взялись за руки, и началась их долгая молитвенная песнь.
Наступило утро дня «смешения края небес». Подготовка к чудесному волшебству вечера шла в деревне полным ходом. Местные воспрянули духом, в их взглядах загорелась надежда, все ждали вечера. Ждали и боялись, - вдруг Боги останутся глухи, не дадут ответа? Но с верой в лучшее они гнали прочь подобные мысли.
Вождь суетился у жертвенного костра. Он собирал его собственноручно. Над каждой травинкой, над каждой веточкой он читал особые заклинания, к полудню костёр был готов. Вождь смешал в большой миске какие-то порошки, измельчённые корешки и травы. Потом очертил вокруг костра круг и рассыпал по кругу содержимое миски. Судя по выражению его лица, он был доволен своей работой.
В отличие от местных, Анаким весь день шатался по деревни без дела. С самого утра он не находил себе места. На душе было тревожно и неспокойно, он чувствовал, что сегодня случится нечто важное, что изменит не только жизнь племени, но и его судьбу. Но какими будут эти перемены? Он гнал от себя дурные мысли, сомнения и страхи, но обрести покой ему не удавалось.
Анаким пытался занять себя делами, но из рук все валилось. Да еще и Милека с Шато ушли рано на рассвете и не позвали его с собой. А сейчас ему так нужна была их поддержка.
- Анаким, - позвал его вождь. – Подойди, мой мальчик, сядь, я приготовил чаю.
Вождь протянул ему чашку горячего чая. От нее шёл пар, очерчивая в воздухе затейливые образы, один из которых напоминал причудливый, дивный цветок.
- Это особый, целебный чай. Он придаст тебе сил и успокоит душу, я вижу, ты взволнован. Что тебя тревожит, Анаким?
Вождь смотрел в глаза Анакима, и взгляд его был мягким, добрым, полным любви и заботы. На сердце Анакима стало чуточку теплей.
- Мне страшно, что будет сегодня вечером. Я всей душой хочу вам помочь, вы для меня стали родной семьей. Я чувствую, что в моих жилах течёт одна с вами кровь. Но смогу ли я оправдать ваши надежды, по силам ли мне изменить судьбу племени. Местные так верят в меня, а что, если я не тот спаситель, которого все ждут? Да кто я на самом деле? Обычный смертный, еще не так давно я бродил по улицам огромного, чужого города, глотая слезы от осознания своей никчёмности и беспомощности, а сейчас я здесь, и люди смотрят на меня с надеждой, а что если…
Вождь взял Анакима за руку и крепко сжал ее:
- Мой смелый предок, ты гораздо сильней, чем думаешь о себе, а не сомневаются лишь дураки, сынок. Я верю в тебя.
Вождь похлопал Анакима по плечу и ушел. Анаким остался на крыльце хижины, погруженный в тревожные думы. Вернулась Милека, рядом с ней важно шагал Шато. Она поздоровалась с Анакимом, пожелав ему доброго дня. Сказав, что устала и хотела бы отдохнуть до наступления вечера, скрылась в хижине. Шато сел рядом с Анакимом и положил ему морду на колени. Анаким потрепал его за уши.
- Спасибо, дружище.
С наступлением вечера местный народ стал собираться у костра. Пришёл вождь. Он простер руки к Небу и попросил благословления у Богов войти в священный круг и возжечь в их честь жертвенный костёр. Если костёр разгорится сразу, от первой же искры, это будет добрым знаком того, что Боги услышали и благоволят к разговору.
Закончив молитву и поклонившись на все стороны света, вождь вошёл в круг. Самый старший из племени, не переступая круг, подал вождю железный сосуд, в котором теплились раскалённые угольки. Вождь взял один уголёк и бросил его в центр кострища. Огонь вспыхнул яркими языками пламени, в толпе пронёсся радостный гул. Боги благоволили! Обступив священный круг, мужчины, женщины и старики начали странные танцы. Анаким, стоящий чуть в стороне, наблюдал за происходящим.
Вождь танцевал вокруг огня, выкрикивая странные слова, пел странные песни. Люди вокруг танцевали в едином ритме, удивительно, но они двигались как единое целое, как единый организм. Пламя костра жадно рвалось и вздымалось ввысь, очерчивая в вечернем небе причудливые образы и формы. Анаким всем существом ощущал, что это вовсе и не огонь, это огненные духи танцуют в костре свои обжигающие танцы. Вождь сделал знак, толпа резко прекратила гипнотический танец. Все отступили. Еще знак, - и все, кто участвовал в странном действии, стали расходиться по домам. Вождь оставался в круге. Он упал на колени, Милека, стоящая позади Анакима, взяв его за руку, сказала:
- Мы должны уйти, Боги готовы говорить с отцом. Наше присутствие здесь больше ни к чему.
Анаким хотел возразить, ему ужасно хотелось посмотреть, что же будет дальше. Но лицо Милеки было таким строгим, что он не осмелился перечить.
Всю ночь вождь стоял пред огнём на коленях, а вокруг бушевала в ярости тьма, безуспешно пытаясь пробиться сквозь священный круг. Местные, укрывшись в хижинах, слышали вой ветра и диких животных, страшные раскаты грома, вспышки молний, но все помнили наказ вождя: какие бы силы ни призывали их, они должны оставаться в домах и ни при каких условиях не выходить на улицу.
На рассвете вождь, вся одежда которого промокла от бушевавшей ночью непогоды, вошел в хижину и обессиленный упал на заботливо приготовленную женой постель. Проснулся он поздно, на дворе уже был жаркий полдень. Люди в нетерпении собрались вокруг его хижины. Жена осторожно подошла к спящему мужу и тихонько потрясла его за плечо.
- Вставай, мой мудрый супруг, люди с нетерпением ждут тебя у крыльца хижины, просыпайся.
Вождь открыл глаза и сел на постель. Жена протянула ему крепкий отвар для восстановления сил. Он залпом выпил чай и, опершись на руку жены, встал с постели и вышел к собравшимся.
- Друзья мои! - обратился он к соплеменникам. - Сегодня ночью Боги были добры к нам, они приняли нашу молитву и дали ответ. Корыстный шаман, как рассказали мне Боги, сотворил больше зла, чем мы могли себе представить! Его завистливое злое сердце сыграло и с ним самим злую шутку. Он, по глупости и зависти, сам был обманут темными духами. Когда он возносил молитву Небесам, не светлые духи вещали ему. Они не слышали его молитв, так как он молился не с чистым и открытым сердцем, а с чёрным умыслом и корыстью. Его услышали темные духи, и на его погибель поджигались ему. Боги рассказали мне, как устроен наш мир. У каждого из народов, живущих в этом мире, есть свой цветок жизни. Он - сердце и душа этого народа. Таких цветов ровно столько, сколько племён и народов населяет наш мир. Каждый цветок корнями связан с единым Древом жизни. Это древо охраняет людской род от любого зла и поддерживает мировой порядок. Так было всегда. Если погубить древо, весь мир погрузится в хаос, и придут чёрные времена, темные духи захватят наш мир, а потом проникнут и в саму вселенную. Много веков темные духи пытаются добраться до древа, но у них ничего не получается, древо очень сильно и в то же время оно очень хрупкое. Если погубить хотя бы один из его цветов, то его защита ослабнет, ведь сила его в единстве. Но если случится так, что порядок нарушится, темные духи смогут проникнуть сквозь его защиту. Давно духи думают, как добраться хотя бы к одному из цветов, но цветы под защитой, никакой дух не сможет подобраться к цветку, может только смертный, но никто не знает, где растут эти цветы. А темные духи знают. И вот они явились к шаману и поведали ему про чудо-цветок, но не сказали, что того, кто приблизится к цветку, ждёт неминуемая смерть. Они все хитро рассчитали, еще не один из смертных не подходил к цветку жизни, любого, кто подойдёт к нему с темными помыслами, ждёт смерть. Только если кто-то погибнет от силы цветка, - цветок тоже начнёт гибнуть, ведь он создан, чтобы дарить жизнь и любовь, а не сеять горе и смерть. И чёрные духи выбрали жертву! Так алчный шаман сам отправил любимого сына на верную погибель. Наш цветок уже почти завял. Как только он окончательно погибнет, мы исчезнем навсегда, а мир погрузится в хаос. Времени осталось - до полной красной луны, и наш цветок погибнет.
В толпе загудели:
- Что же нам делать? Неужели это конец!
- У нас еще есть надежда, братья и сестры мои. Боги сказали, если человек с чистым сердцем и душой принесёт искреннюю жертву во имя порядка и мира во вселенной, и цветок примет эту жертву, порядок будет восстановлен, и наш народ будет спасён. Анаким, мальчик мой, это нужно не только нам, это нужно для всего человеческого рода. Мы принесём жертву! Каждый из стоящих здесь возьмёт горсть земли и с искренней молитвой на устах, с верой в милость Богов окрасит ее несколькими каплями крови. Потом мы ссыплем все горсти в мешочек, Анаким отнесёт землю к цветку и укроет его корни. Тогда силой молитвы и силой нашей крови мы вернём цветок к жизни и обретём свободу. Увы, никому из нас не по силам перейти через лес скорби, только обычный смертный сможет пройти этот путь. Мой мальчик, тебя выбрали Боги. Да не оставят они тебя в твоём трудном деле.
Всю ночь Анаким не сомкнул глаз, рассуждая над своей судьбой. Он - нелюбимый сын своего отца, по сути, чужой в этом мире, не так давно обретший единственного родного человека, тетушку Журбу, которая стала ему, как мать. Он - совершенно обычный, не блещущий особыми талантами и навыками человек, неужели он действительно сможет помочь этим бедным людям?
Он думал о покинутой тетушке, и сердце его сжималась от тоски. Как она там? Наверно, не находит себе места, а он так далеко и не может дать ей весточку, чтоб утешить. А что если он не вернётся, если сгинет в этих краях? Что с ней будет, кто утешит ее, кто поддержит? И не пойти он не может, эти люди так верят в него!.. «Прости, тетушка, видят Боги, как мне жаль, но я не могу поступить иначе. Верю, ты меня поймёшь», - думал Анаким.
…Окружившие Анакима люди с надеждой, болью и волнением смотрели на него. Пришло время, он отправляется в непростой путь, и, кто знает, пройдёт ли его до конца. Все наперебой желали Анакиму удачи и благодарили его за смелость и доброе сердце. Милеки с утра не было видно, Анаким искал ее глазами, наконец, она появилась. С ней рядом, как всегда, шёл Шато. Милека обняла Анакима и поцеловала в щеку, он смущенно опустил глаза и залился краской.
- Я ходила к реке и в поле, просила духов природы помочь тебе, если тебе это потребуется. Возьми, я собрала для тебя еще ягод и корней. Если тебе будет нужно узрить истину, они тебе пригодятся, - Милека протянула Анакиму небольшой платяной мешочек. Пришёл Вождь, начались долгие наставления. А вечером опять разожгли костёр, все сели вокруг, варили отвары, ели свежие лепешки, Анаким смотрел на собравшихся и чувствовал, как сердце его наполняется нежностью и покоем. Что бы с ним ни случилось, как бы ни распорядилась судьба, ради этих людей он готов на все. Ведь они - его семья, сейчас он ясно чувствовал в себе зов крови и единство с этим народом.
Он ушёл с первыми лучами солнца. Тихо встал, собрал свою скромную ношу, окинул взглядом спящую семью вождя. Сладко спала Милека, у ее ног дремал тигр.
- Помогите мне, Боги, - прошептал Анаким и вышел из хижины. Не успел он дойти до края деревни, как почувствовал чьё-то присутствие. Он обернулся, за ним шёл Шато. Анаким остановился, тигр подошёл вплотную.
- Нет, дружище не стоит идти со мной, ты нужен своей сестре, возвращайся. – Шато смотрел в глаза Анакиму, тот понял, тигр пойдёт с ним.
Проснувшись, Милека напрасно звала брата. Он ушёл. Она не хотела верить, как он мог оставить ее!? Горькие слезы текли по ее лицу. Она сидела на постели, закрывшись ладонями, отец, как мог, старался утешить ее. Одна мысль согревала душу девушки, - ее брат вырос храбрым мужчиной. И пусть для неё он всегда будет маленьким, она очень гордится им. Он обязательно вернётся, а она будет ждать, молить Небо сохранить его и указать ему путь обратно.
…Чем дальше отходили они от племени, тем тоскливей становилось Анакиму, на душе скребли кошки, страхи и сомнения наполняли его сердце и разум. Но он знал, что назад для него дороги нет, и он пройдёт тот путь, что уготован ему судьбой. «Будь, что будет, все в руках Великих Богов, как говорит вождь», - повторял про себя Анаким, стараясь вернуть себе доброе расположение духа. Рядом шёл Шато, и Анаким думал, как же все-таки хорошо, что он рядом, в его присутствии он не так остро чувствовал своё одиночество.
Анаким взглянул на солнце, судя по его расположению, было около восьми часов вечера. Скоро они доберутся до леса скорби. Нужно решить, где они проведут наступающую ночь, в поля с приходом темноты выходят дикие звери, в лесу, если верить легендам, нет ни единой живой души и можно не опасаться стать пищей дикому зверю, но там водится нечто, что может оказаться гораздо страшней.
- Что будем делать, друг? Смеркается, нужен привал.
Тигр на секунду перевёл взгляд на Анакима, затем устремил его вдаль, на мрачные тени высоких, причудливых деревьев. Анаким и без слов понял ответ друга.
- В лес, так в лес, тебе видней, - согласился Анаким.
Спустя пару часов, когда от солнца осталась лишь узкая кровавая полоска света у линии горизонта, они подошли к лесу скорби. Несмотря на сомнения, Анаким старался держать себя в руках, они вошли в лес.
Вокруг царила мертвая тишина, было настолько тихо, что Анаким слышал стук собственного сердца. И он решил, что пока можно хоть что-то разобрать в спускавшейся на лес мгле, они будут идти вперед. И они шли рядом, почти прижавшись друг к другу. Анаким думал о том, что даже бесстрашному тигру жутко в этом странном месте. Он чувствовал его напряжение и не мог понять, что его так сильно пугает, собственный страх или то, что тревогой охвачен смелый и отважный, выросший в этих местах Шато.
Не раз ему хотелось повернуть обратно, убежать из этого странного места, вновь очутиться в тёплой, уютной избушке тётушки Журбы. Пить с ней чай из старых кружек и смотреть, как весело трещит в очаге огонь, слушать, как тетка рассказывает легенды и вспоминает давно минувшие годы…
Но тут же рядом с такими родными сердцу воспоминаниями, всплывали пред глазами лицо вождя и печальные глаза Милеки, разве мог он повернуть назад, зная, что оставшиеся позади люди надеются на него. И он брал себя в руки.
- Ничего, ничего, Шато, Боги нас не оставят, - старался он приободрить тигра, да заодно и себя.
Совсем стемнело, идти дальше было невозможно, нужно было делать привал и устраиваться на ночь.
Анаким почти на ощупь набрал хворост и развёл костёр. Он достал из кармана мешочек с песком, и с молитвою, как учил Вождь, очертя палкой землю вокруг себя, посыпал по кругу этим песком. «Не ложись спать, не очертя вокруг себя защитный круг, вокруг тебя бродит тьма - лучшее время для нападения, когда твоё сознание одурманит волшебный туман сновидений, берегись этого, Анаким, не ложись спать, где попало, как бы сильно тебя ни клонило в сон, защищай себя. Тьма будет идти за тобой по пятам, мой мальчик, берегись, я буду молиться за тебя. Круг защитит тебя, нет такого зла, которое смогло бы разорвать его». Закончив приготовления, Анаким произнёс нужные слова, и они с тигром вошли в круг. Тут Анаким впервые за все время, что покинул племя, почувствовал себя в безопасности, к нему вернулись покой и доброе расположение духа.
Анаким лежал на земле у костра, закинув руки за голову, и смотрел в усыпанное миллионами огоньков ночное небо. Шато, положив морду на лапы и чуть прикрыв глаза, смотрел на огонь костра.
Вдруг тигр резко вскочил, ощетинился и зарычал. Анаким услышал шипение совсем рядом с кругом, он прислушался, стараясь понять, откуда оно идёт. То ему казалось, что оно справа, то слева, то - от костра. Тигр волновался, он ходил по кругу, издавая громкий рёв. Глаза его сверкали, весь его вид говорил о боевом настрое зверя и его готовности броситься в бой. Постепенно злобное шипение затихло, тигр успокоился. Он лёг у костра и закрыл глаза, Анаким присел рядом и погладил его по шее.
- Спасибо, что ты со мной, друг, - он лёг рядом и, закрыв глаза, тут же уснул.
На рассвете они погасили костёр, разомкнули волшебный круг, съели одну на двоих лепешку и продолжили путь.
Чем глубже они входили в лес, тем явственнее чувствовали, что кто-то незримо следует за ними. Иногда Анаким чувствовал, что ОНО совсем рядом, дышит в лицо, и тогда все внутри сжималось от леденящего душу страха, и ему хотелось закричать. Но он знал: стоит потерять над собой контроль и поддаться панике, - он погибнет, ОНО его поглотит. Шато тоже периодически вздыбливал шерсть на спине и рычал, оглядываясь по сторонам. Иногда ОНО удалялось, и страх почти отступал. Так, борясь с невидимым страхом, шли они целый день. К их величайшему облегчению, вечером они наконец вышли из леса и оказались на берегу небольшой реки. «Какое счастье!» - думал Анаким, опускаясь на колени у воды. Набрав в ладони прохладной жидкости, он опустил в нее лицо, - свежая, живая вода возвращала его к жизни. Тигр тоже спустился к воде и жадно пил.
Второй день пути подходил к концу. В небе занимался закат, и горизонт уже залился кроваво-красным цветом. Весь день они шли вдоль реки, как велел вождь. Ничего особенного не происходило, не считая кружившего в небе ворона. Он то появлялся ниоткуда, то исчезал, неизвестно куда. Анаким старался не думать о странной птице, хотя предчувствия на ее счёт были недобрые. Шато тоже недоверчиво смотрел в небо, когда появлялся ворон. «Наверно, он видит гораздо больше, чем я», - думал Анаким, и был куда больше прав, чем предполагал.
Привал решили сделать у одиноко растущей в поле огромной старой ели. Анаким развёл костёр и построил круг. Они доели последнюю лепешку и, лежа спиной друг к другу, чтоб было теплей, дремали. Неожиданно громкий рёв вырвал Анакима из сна. Он резко вскочил на ноги, его охватило чувство животного страха, он не сдержался и закричал. Тигр метался по кругу, он царапал когтями землю и ревел громко и страшно. Его рёв в ночи походил на раскаты грома. Анаким застыл на месте, от страха он не мог даже пошевелиться. Он смотрел в сторону, куда рвал и метал Шато, прямо на них надвигались два горящих огня жутких глаз из ночных кошмаров Анакима. Он старался отвести взгляд, не смотреть в этот огонь, но его словно парализовало, тело не слушалось. Жуткие глаза поглощали его, он чувствовал, как они высасывают из него силы. «Это огни ада», - мелькнуло в голове Анакима. Что-то с силой толкнуло и свалило его с ног, это тигр прыгнул на него. Анаким смог отвести взгляд и зажмурился. Жуткий вой прокатился по полю. И все стихло.
До утра Анаким не сомкнул глаз… Никогда еще он не встречал первые лучи восходящего солнца с таким трепетом и надеждой. С восходом солнца все происходящее ночью растаяло, как дурной сон. Тревога еще не покидала его. Судя по прошедшей ночи, они были близки к цели, и кому-то это очень не нравится. И значит, будут еще нападения и попытки помешать им. Анаким посмотрел на Шато, он был уверен, Шато думает так же.
Ближе к полудню они подошли к тому месту, где тихая река превратилась в ревущую стихию, здесь начала путь река Акши. А на противоположном берегу стояла заветная гора Актив. Она была поистине великой и могучей. Крутая вершина ее скрывалась среди облаков, а склоны были такие крутые, что Анаким засомневался, а точно ли Азет смог взойти на неё. «Наверно, Азет был воистину храбрым и ловким, если смог одолеть такую преграду», - шептал он себе под нос, сомневаясь и не веря, что ему по силам повторить путь сына шамана.
- О, Боги, да разве я смогу взобраться на эту гору?! А река?! Как же я смогу пересечь ее. Это же верная смерть. Не за себя прошу, за народ, что ждёт и надеется на спасение, помогите!
Они сидели на берегу, и Анаким ума не прилагал, что делать дальше. «Неужели все напрасно? - думал он. - Мы проделали такой путь! Ради чего? Чтоб теперь сдаваться? Ну, уж нет! Думай, Анаким, думай. О, Милека, как бы помог сейчас твой мудрый совет!»
И тут Анаким подскочил, расстегнул ворот рубахи и достал висевший на груди мешочек, заботливо собранный для него Милекой. Он достал из мешочка несколько сушёных ягод и корешков, засунул их в рот и начал жевать. Земля и воздух дрогнули под ногами, Анаким едва удержался на ногах. Все вокруг плыло и колыхалось. Сумев совладать с собственным телом и обретя твердость в ногах, он осмотрелся по сторонам. Все вокруг преобразилось, воздух стал чище, трава и деревья зеленее, а цветы испускали не только тонкий, пьянящий аромат, но и волшебное сияние.
- Аршея, умоляю, услышь меня, - позвал Анаким, надеясь быть услышанным, и надежды его оправдались. Он услышал тоненький голосок, звучащий, как звонкий ручеёк в полуденный зной, и посмотрел, откуда он доносится. На большом ярко-желтом цветке сидела Аршея, свесив крохотные ножки вниз и болтая ими.
- А, это ты, грубиян, - сморщила она носик, рассматривая Анакима. - Зачем ты звал меня?
- Аршея! Мне очень нужна твоя помощь, и даже не мне, нет! Она нужна Милеке, и всему ее племени.
Лицо феи стало серьезным, она перестала строить рожицы и ухмылки, встревоженно спросила:
- Что с Милекой?
- Не пугайся, пока ничего не случилось, но я должен помочь ее народу обрести покой, иначе они навсегда исчезнут. Мы прошли с Шато долгий путь и почти достигли цели, но, - Анаким махнул рукой на бушующую реку. - Я ума не приложу, как нам перебраться на тот берег, воды реки слишком глубоки и сильны. Ни я, ни Шато не сможем переплыть эту реку. Помоги, укажи путь.
Аршея на минуту задумалась, затем взмахнула крыльями и повисла в воздухе рядом с лицом Анакима.
- У меня появилась идея, идём, - она запорхала к воде и громко позвала кого-то по имени. Неожиданно ревущие воды стихли и превратились в спокойную гладь. Из воды показалось существо, такое, какое Анаким видел в тот день, когда познакомился с Аршеей. Это была ундина, прекрасная дева с рыбьим хвостом. За ней появились еще с десяток подобных существ. Аршея поприветствовала ундин и обратилась к ним со словами:
- Духи водной стихии, прошу вас о помощи, знаю, что вы не впускаете в свои воды кого попало, но дело крайне важное. Это нужно Милеке, прошу помогите этим путникам пройти на тот берег. Это друг Милеки, а Шато вы и сами знаете, - она подлетела к главной ундине и что-то долго шептала ей на ухо. Ундина утвердительно кивала. Затем ундина махнула Анакиму, делая знак подойти.
- Я позволю вам пройти, но только в одну строну. Мы не открываем ворота для смертных, это огромное нарушение, но если это нужно Милеке, значит, это действительно важно.
Ундины разделились поровну и встали в два ряда, друг против дружки. Одни взмахнули руками, - и воды остановились, другие взмахнули руками, - и воды расступились, оголив дно реки.
- Торопитесь! - кричала Аршея. - Удачи!
Анаким и Шато побежали по открывшемуся для них проходу. Только успели вступить на противоположный берег, как волны снова сомкнулись, и река продолжила рокочущий бег. Анаким обернулся и махнул ундинам в знак благодарности за помощь.
Очутившись на противоположном берегу, они первым делом осмотрелись и нашли, где сделают привал. Уже совсем стемнело. Как только займется рассвет, они начнут непростое восхождение.
Анаким снова построил защитный круг, он чувствовал, что сегодня будет самая страшная ночь. Они лежали на земле, спина к спине. Анаким с тяжёлым, полным тоски и страха сердцем смотрел в ночной небосвод и думал, что они почти у цели, а что будет, если им удастся подняться на самый верх, что будет? Как он сможет вернуть цветок к жизни? Ответа на этот вопрос не знал даже вождь, он полагался на волю Богов. Но была ли вера Анакима так же сильна, что он вообще знал о вере? Еще недавно он жил обычной жизнью, работал до поздней ночи в поле, усталый, но счастливый возвращался в дом тетки, где его ждали вкусный ужин и чистая постель. А с рассветом опять уходил в поля. И когда смотрел на юные всходы, как зрел урожай, - он по-детски радовался, чувствуя себя нужным. Разве мог он предположить, что в один день весь привычный уклад его жизни перевернётся с ног на голову! Что мир, в котором он живет, полон чудес и волшебства? Что знал он о волшебстве? Ровным счетом ничего! Слушая легенды, разве мог он предположить, что это не просто красивые сказки местного народа? Конечно, нет. Знал ли он, что каждый день, когда он с первыми лучами солнца уходит в поля, когда разморенный после вкусного ужина и тяжёлой работы отдаётся сну, старуха встаёт на колени и молит Богов о нем. О том, чтоб они дали ему сил, сохранили чистым и благородным его сердце, даровали ему добрый урожай. Не знал он и о том, как в свое время молила Небеса его мать, чтоб даровали они ей сына, чтоб сделали его путь легким, а здоровье крепким. Нет, он не знал об этом. А Боги слушали мольбы о нем и всегда надежно хранили его и указывали верный путь.
Совсем стемнело, Анаким пребывал в напряжении и тревоге, он ждал нападения, но ничто не происходило. Вокруг царила полная тишина. Ни единого звука, ни колыхания ночного ветерка, словно все вокруг остановилось и замерло в ожидании чего-то важного, судьбоносного. Анакиму было не по себе. До утра он не сомкнул глаз, а когда наступил рассвет, его сердце вдруг наполнилось глубокой тоской и чувством безысходности. Но он решил идти до конца…
Подъем в гору был трудным и опасным. К обеду они смогли преодолеть треть пути. Не обращая внимания на боль разбитых в кровь рук, Анаким карабкался вверх. Он двигался медленно, почти на ощупь, не видя ничего под собой, ногами ища надежный выступ. Одно неверное движение и… А этого он не мог допустить, ведь где-то там остались измученные люди, которые ждут спасения и верят в него. Что бы ни случилось, он не мог подвести их. От этих мыслей он еще сильней сжимал руки и крепче хватался за выступы в скале. Шато смело и отважно перескакивал с выступа на выступ, словно взбираться по крутым скалистым склонам было для него привычным делом.
Выбившись из сил, они решили сделать небольшой привал на широком выступе. Только тут Анаким заметил, что одна из лап Шато стёрта в кровь. Он хотел было ее осмотреть, но тигр упрямо отдернул, давая понять, что сейчас не время для жалости, и он, пусть и в звериной шкуре, все же не перестал быть отважным мужчиной. Анаким не стал настаивать. Он лишь подумал: «За что ему выпало быть запертым в животном теле, будучи душой, человеком?»
Чем выше поднимались, тем тяжелей становилось на сердце Анакима. Его начал охватывать страх, невероятное чувство боли и тоски. Оно туманом накрывало Анакима, проникая в каждую клеточку тела, отравляя сомнениями. Анаким чувствовал, как сердце рвётся на части, он не понимал, что с ним происходит, но твёрдо знал - нужно продолжать путь, несмотря ни на что.
Стемнело, солнце скрылось за горизонтом, продолжать восхождение было бы чистым самоубийством. Прижавшись плотнее друг к другу в надежде согреться и пережить наступающую ночь, они залезли в глубокую расщелину в выступе скалы. Защитный порошок, что дал Вождь, закончился, да и вряд ли он смог бы построить круг на дне узкой расщелины. Развести огонь на высоте, где ни дерева, ни куста, не было ни малейшей возможности. Только расщелина и была их большой удачей. В остальном полагались на милость Небес.
Вопреки ожиданиям Анакима, этой ночью их никто не потревожил, только холод и завывающий голодным зверем ветер. С первыми лучами рассвета они продолжили путь. Скала упрямо не хотела поддаваться путникам. Силы начали покидать Шато и Анакима. Голод, стертые в кровь руки и лапы, ночной холод - все давало о себе знать. Но Анаким твёрдо знал, - сегодня все решится! Или они преодолеют эту гору, или сгинут.
К обеду они почти достигли вершины. До цели оставалось всего чуть-чуть, когда небо вдруг начало чернеть, гору окутал густой туман, поднялся страшный ветер.
- Нужно торопиться, Шато, все это не к добру, - Анаким с опаской смотрел по сторонам. Туман все больше сгущался. Спустя несколько минут, он уже ничего не мог различить вокруг, только стук сердца и тяжелое дыхание тигра.
Почти на ощупь карабкался он по скале, одно неверное движение, - и все может закончиться навсегда. Непогода все больше накрывала гору, порывы ветра становились сильней и сильней, начался ливень, гора стала скользкой. Трясясь от леденящего холода, насквозь сырые, они ползли по склону, цепляясь за острые камни. Анакима охватило отчаянье.
Вдруг огромный чёрный ворон вырвался из тумана и с силой ударил Анакима в спину. Раз, другой… Птица с силой била его клювом, стараясь скинуть вниз. Анаким закричал что было сил и еще крепче вцепился кровавыми пальцами в скалу. Птица отлетала и с новой силой бросалась то на Анакима, то на Шато. Шато рычал во весь голос, но птицу это не пугало. Она с еще большей яростью кидалась на путников. Анаким взвыл от бессилия.
- Великие Боги, - взмолился он. – Пощадите! Не о себе молю, во имя всех тех, кто остался внизу, кто, умирая каждый день, не может обрести покой. Ради них молю, помогите!
И Боги услышали! Ветер резко стих, туман рассеялся, небо стало чистым и ясным, а огромная чёрная птица вдруг исчезла, словно сон. Только боль глубоких ран в спине от ее когтей и клюва говорила о реальности произошедшего минутами ранее. Переведя дух и собрав остатки сил, они продолжили опасный путь.
Почти без сил, не чувствуя ни рук, ни лап, замёрзшие и насквозь сырые, поднялись они наконец на самую вершину. С замиранием сердца, не веря, что смогли это сделать, стоя на коленях на холодном камне, Анаким переводил дух и озирался по сторонам. Вот они, наконец, на вершине, а что же дальше? Шато лежал рядом и вылизывал израненные лапы. Только сейчас Анаким заметил, как тигр осунулся, шкура его потеряла прежний лоск, взгляд потух. Анаким видел, как Шато резко повзрослел, и его юный дух ушел, уступив место суровому характеру взрослого мужчины.
Осмотревшись вокруг и немного отдохнув, они продолжили путь. Подняться на вершину - полдела, теперь нужно отыскать цветок. Они не по разу обошли все вокруг, но цветка не было и в помине. Заглянули под каждый камень, в каждую расщелину, - ничего.
- Да что же это такое! - в сердцах крикнул Анаким. - Словно Боги играют с нами в прятки, испытывая наше терпение!
Не зная, как быть и что думать, он, злой и совершенно разбитый, уселся на огромный серый камень и стал думать, что делать дальше. Неожиданно его осенило!
- Конечно! - воскликнул он. - Как же я сразу не догадался! Это же цветок жизни! Разве он может быть на виду у посторонних глаз!?
Анаким схватил с шеи мешочек и высыпал его содержимое себе в рот. Все вокруг поплыло и завертелось. Неожиданно камень под Анакимом стал шевелиться, он вскочил на ноги, и тут же рухнул на землю. Прямо перед его глазами стоял огромный вепрь с красными глазами. Он узнал эти глаза, те самые, что не раз являлись ему во сне и наяву, и теперь он видит их хозяина.
Опустив морду и оголив страшные желтые клыки, вепрь шел прямо на Анакима. Анаким уже чувствовал его зловонное дыхание и закричал он ужаса! Их глаза встретились. Вся сила тьмы, жаждущих сожрать его душу демонов была в этих глазах. Вепрь подскочил к обезумевшему от ужаса Анакиму и уже готов был вонзить в его сердце клыки, как вдруг резко отскочил в сторону и зарычал. Это Шато опередил зверя и вонзил клыки в его шею. Но вепрь не сдавался. Завязался бой.
Анаким хотел броситься на помощь Шато, но не мог пошевелиться, тело не слушалось его, страх парализовал Анакима. Он видел, как вепрь ударил тигра клыками в бок, тот отлетел в сторону, но не успел вепрь перевести дух, как уже Шато вгрызся ему в горло. Белая шерсть тигра стала багряно-красной, он уже выбился из сил, ослабевал и вепрь, его удары становились слабее, но он не сдавался. Неожиданно тигр остановился и замер. Анакиму хватило одного взгляда, чтобы понять, что он задумал. «Нет!» - хотел, было, закричать Анаким, но голос его пропал, он только беззвучно шевелил губами. А Шато уже исполнял свой план… Вепрь шел на него, выставив клыки, уверенный в долгожданной победе, тигр пятился, готовый принять поражение. Вепрь уже торжествовал, когда неожиданно тигр, собрав все силы, сделал резкий прыжок и, сбив его с ног, вонзив вепрю в шею клыки, полетел в пропасть, таща за собой чудовище.
Горячие слезы текли по щекам Анакима, он упал и уткнулся лицом в землю.
- Шато, Шато, - повторял он, не в силах сдерживать боль. Он рвал на себе волосы и рыдал как дитя. Не вставая с земли, ползком добрался он до края и посмотрел вниз. Там, на широком выступе горы лежал огромный вепрь, а рядом - прекрасный белокурый юноша, тело его было в крови…
- Мой мальчик, мой бедный, храбрый друг, - прошептал Анаким и, уткнув лицо в ладони, снова горько заплакал.
Немного успокоившись, Анаким поднял лицо и посмотрел вокруг.
- О, Боги! - вскрикнул он. В нескольких метрах от него рос тот самый цветок. Анаким вскочил на ноги и бросился к нему. Подойдя совсем близко, он замер и с сердцем, полным трепета и волнения, опустился перед ним на колени и начал рассматривать. Это был необычный цветок, его стебель был подобен сосудам человеческого тела. Корни уходили глубоко в камни. Анаким видел, как они шевелятся, пульсируют, без сомнения - цветок был живой. А его цветущая часть отдаленно напоминала цветок розы. Но он был в тысячу раз краше, и в самом центре его было нечто невероятное, - самое настоящее сердце! Анаким замер, пораженным этим чудом.
Но с сердцем было что-то не так. Оно то билось ровно, наполняясь ярким рубиновым светом, то неожиданно начинало мерцать, и свечение становилось слабым, тусклым, приобретая грязно-коричневый оттенок. Анаким осмотрел чудо-цветок сверху. Часть его корней высохла и превратилась в чёрные нити, они не пульсировали, Анаким понял, в них уже нет жизни. Без сомнения, цветок гибнет.
Анаким достал из-за пазухи данный ему вождем мешочек с землёй, окропленный кровью жителей племени. Он посыпал ею корни цветка, но ничто не изменилось. Что же еще он должен сделать, как вернуть цветку жизнь? Об этом точно не знал даже мудрый вождь. Анаким думал и думал, он вспоминал рассказанную теткой легенду о события тех дней, но не находил ответа. Он вспомнил слова вождя, о том, что, поднявшись на вершину и найдя цветок, он увидит ответ и поймёт, что делать. Вождь в него верил, верила в него Милека, верили люди племени. Шато отдал жизнь потому, что верил в него. Он должен найти ответ.
Анаким закрыл глаза и сосредоточился, он снова перебирал в памяти рассказ вождя. И дойдя до слов о том, что «Спасти племя может человек с чистым сердцем, в чьих жилах течёт кровь племени, в чьи генах хранится сила рода. Тот, кто будет похож на Милеку душой и одновременно - чужой и далекий для них. Только такой человек сможет разрушить проклятье и спасти народ», Анаким понял, что надо делать.
- Милека, ее сердце не умеет любить кого-то отдельно, она любит весь мир, каждое его творение, она, не раздумывая, отдаст жизнь за каждое живое существо, будь то тварь неразумная или человек, для неё нет разницы. Для неё любовь это и есть сама жизнь, - прошептал Анаким, он понял весь замысел великих Богов.
Он достал из ножен острый клинок и с силой ударил им в своё сердце. Алые струйки крови стекли из его груди на землю, окропили корни цветка. Корни ожили, наполнились силой и начали пульсировать. Цветок вспыхнул всеми цветами радуги. Анаким услышал стук его сердца и рухнул на землю. Последний вздох принёс ему покой и умиротворение...
- Анаким, очнись! – кто-то звал его по имени. Анаким открыл глаза, не понимая, что происходит, осмотрелся. Он лежит на земле, цветок сияет и пульсируют, значит, все получилось. Он схватил себя за грудь, но раны в области сердца не было. Вокруг него стояли люди, облачённые в белые длинные одежды. Они были так же прекрасны, как Милека и Шато. У них были небесного цвета глаза, волосы цвета полной луны и белоснежная кожа. Они ласково смотрели на Анакима.
- Кто вы? – нерешительным голосом произнёс Анаким.
- Ты смелый и благородный человек, Анаким, мы не ошиблись, выбрав тебя. У тебя воистину огромное сердце! Сегодня ты в очередной раз доказал, что даже одно единственное сердце, если оно наполнено истинным светом, способно разрушить крепкие чары и остановить коварные планы тьмы и мрака. Анаким, мы даруем тебе жизнь, ты заслужил это. Можешь остаться здесь, среди людей, в этом мире, твоё право. Но мы приглашаем тебя отправиться с нами. Наш мир более совершенен, чем этот, в нем есть все, о чем можно только мечтать, и нет ни тени зла. Каждый, кто приходит в него, обретает истинный покой и свободу. В нашем мире нет законов, границ, рамок и условностей, они нам не нужны. Наш мир и без этого пребывает в гармонии. Только не единожды пройдя земной путь, накопив багаж мудрости и знаний, очистив душу, только после этого человек может родиться в нашем мире. Мы же предлагаем тебе прямо сейчас пойти с нами и обрести рай. Решайся.
Анаким задумался. Что держит его здесь? Его семья? А разве она у него есть!? Изгой, чужой для всего мира. Его родной отец указал ему на дверь. Он был вынужден уехать на край света, в чужую страну, прийти в чужой дом. Он хотел было ответить «Да», но мысль о старухе Журбе болью отозвалась в сердце. Он вспомнил ее добрые глаза, покрытое густой сетью морщин лицо, поникшие плечи в тот день, когда она провожала его в дальний путь. Разве может он оставить ее, ведь Анаким точно знал, она будет ждать его до последнего своего часа.
- Я не могу, - Анаким опустил глаза. - Мне очень жаль, но я должен остаться. Я обещал вернуться дорогому мне человеку.
Один из людей в белых одеждах взял Анакима за руку. Остальные расступились: из толпы, навстречу Анакиму шла, распахнув руки для объятий, его старая тетка.
- Мальчик мой, - Журба крепко обняла племянника, по ее щекам текли слезы. - Как же я молила Небо, сынок, обрести тебя вновь.
В ответ Анаким обнял старуху. Не успел он перевести дух, как услышал множество приближающихся к ним голосов, он посмотрел вперед, навстречу ему шёл вождь, за ним - люди племени, они больше не были похожи на тени. В их тела вернулась сила жизни. Вождь подошёл к Анакиму.
- Мой храбрый предок, сын нашего племени, я от всех нас благодарю тебя. Ты спас нас, ты подарил нам свободу, - он крепко сжал руку Анакима и поклонился.
Анаким с тревогой смотрел по сторонам, он хотел спросить, но не решался. И вдруг его сердце наполнилось радостью, он не смог устоять на месте и бросился вперёд. Ему навстречу, держась за руку прекрасного белокурого юноши, шла Милека. Анаким подбежал к ним, и они жарко обнялись.
- Шато, Милека! - Анаким был счастлив.
- Анаким, - до боли родной голос позвал его. Он замер, этот голос он узнал бы из тысяч других, сколько бы лет ни прошло. Он замер, боясь повернуться и понять, что это ему лишь кажется.
- Анаким, сынок!
Он обернулся. Ничего не видя от слез, пошёл навстречу зовущей его женщине.
- Мама… Они крепко обнялись, женщина погладила его по голове:
- Я так горжусь тобой, сынок.