Мир
на каждый день
С-Петербург
2024 г.
03.05.24
Оглавление
II часть
Жизнь начерно
Искусство
Кажущиеся явления
Кино
Книга разговоров
Жизнь начерно
Реальность
*
Реальность, в которой психологически живёшь. То, что называется восприятием, пониманием реальности. Каждый живёт в своей реальности. Редкие неполные, детальные совпадения с «другими» реальностями… О них судишь по литературным высказываниям. Здесь чужое восприятие как бы запротоколировано, его можно осознавать, оценивать, всесторонне рассматривать.
*
Поиски правильного отношения к реальности, к жизни – со всем, что в неё вмещается: с любовью, смертью, злом, грехом.... Поиски следов этого правильного отношения у других, изучение чужого опыта...
Смысл бытия
Индивидуальный смысл бытия. Ходить по дорожке в Предтеченском садике, засунув руки в карманы куртки, втягивая голову в плечи при порывах ветра, и вспоминать то одно, то другое...
Запасной игрок
Молодой человек. Период в жизни – «запасной игрок». Скромен, сосредоточен, старателен, бескорыстен...
Ещё несколько неопробованных вариантов жизни. У него осталось. До тупика.
О терпении
*
Маленькие хитрости терпения. Понимаешь краем сознания, отмечаешь про себя, что переживаешь такие минуты, когда другой на твоём месте или ты сам в другом настроении уже бы рассвирепел. И свирепеешь... Если искусственно - бывает что натужно, скрепя сердце - не сделаешься терпеливым и не притворишься бодрым: «Ля-ля-ля...»
*
Заклинание.
«У меня безграничное терпение, у меня безграничное терпение…»
*
Производственные проблемы... Запах кипятка и мороза...
В прежние времена совсем не думал о терпении.
Не думал о том, чтобы применить терпение.
Проблемы, трудности, сложности не воспринимались как что-то, что необходимо перетерпеть, дождавшись пока они как-то сами собой рассосутся.
Когда в голове всплывает слова «терпеть», «терпение» - это уже что-то направленное не на преодоление проблем, не на решение трудной задачи, а на то, чтобы как-то переждать, перетерпеть трудные, проблемные времена, включить запас волевых качеств, стиснув зубы.
Почему так?
Может быть, по той же известной причине:
«Жёстких мышц ослабели узлы,
Как на пашне седые волы...»
Ну, что же, остаётся ещё воловье терпение.
Правда, в этом есть что-то тупоумное...
О, системочка!
Надо всё восстанавливать. Как восстанавливаешь испорченный файл. Вспоминать слова. Вспоминать понимание. Будто долго болел. Обнаруживаешь в себе старые, давно освоенные, принятые, затверженные, но, как оказалось, непрочные вещи. Их надо обновлять, переустанавливать, сканировать, восстанавливать, лечить. Поддерживать «систему» («О, системочка!») в рабочем состоянии.
Утешения
*
Не утешить простых граждан. Не утешить материально. А о духовном утешении они и слушать не будут - надают по шеям. Трудно утешить... От этого бесполезного уговаривания не отчаиваться - самому делается тоскливо. Чего стоят все утешения?!
*
Как быть? Проявлять стойкость, терпение... Иногда находить, встречать что-то удивительное в этом мире.
Цветы, женщин, детей, книги, музыку, мысль, что-то в природе, в чувствах, в отношениях...
Из этого и состоит жизнь. Другого ничего нет в ней. Надо уметь пользоваться жизнью, чтобы встречать, находить это удивительное.
Находить такое, открывать в мире – самое большое чудо жизни. Мир так устроен. Куда против этого!
Совсем как у классика:
«...Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть — на мой закат печальный
Блеснёт любовь улыбкою прощальной».
*
«В конце концов, и солнце погаснет!»
*
Торжественные правильные слова. Всё, кажется, объясняющие нам. Мы ждём их. Мы только их и ищем где можем. Найдя их, мы сразу успокаиваемся. Находим «своего» автора, пусть даже этот автор ты сам.
Страх Божий
*
«Надо бояться. Бояться надо каждый день. Это не совсем тот страх Божий, как представлялось раньше: страх загробного наказания, адские сковородки и котлы. Наказания успевают настигнуть на земле. Наказание - за дверью. Только ослабишь напряжение страха - сразу начинаешь жить как придётся. И сразу же получаешь то, что заслужил. Тебе кажется, что ты в безопасности? Это тоже наказуемо. Главный страх на сегодняшний день - дети. Мы, со своими нечистыми, изношенными, искажёнными, уставшими, изверившимися, слабыми душами. И они, полностью на нас полагающиеся, от нас всецело зависящие. Все от нас, все через нас... Вот где ответственность, вот где главный страх! Элегически о страхе писать не получится. Страх – это реальность, от реальности. Не до шуток, не до словесной игры, не до отважной лёгкой иронии при виде надвигающейся опасности. Ни до чего. Все резервы душевных сил сразу идут в действие. Потому что последний страх - самый страшный».
*
Страх нарушить по своей глупости что-то важное. Преступить. Вольно или невольно. По глупости. По неизбывной, неисправимой, заложенной в основание цивилизации и культуры глупости человеческой. Если этой глупости лишить человека, то это будет уже совсем другое существо, другая порода, другой вид, другой класс существ. Его нельзя будет назвать даже сверхчеловеком. Какой там, к черту, Ницше! Побойтесь Бога! Что-то совсем другое. Ангелы, может быть.
Вихрь
Что же это такое было? - спрашиваешь о своей жизни. Так спрашивают о налетевшем, сбившем с ног, вывалявшем в пыли, унёсшем шляпу и пропавшем вдали вихре. Пронеслось что-то. И уже в прошлом. С вихрями такое бывает.
Детство
*
Мы прожили свои длинные семнадцатилетние детские жизни, а они свои быстротечные, одним мигом, незаметно как кончившиеся жизни. Наша - вся непреодолимо огромная детская жизнь и их - моментальная, от юности, бестолковая, суетливая, в нескончаемых заботах главная человеческая жизнь.
*
Из милого пухленького детского личика проступят взрослые, предписанные генами черты лица.
Нос, скулы, разрез глаз...
*
А вот к ним уже приехали ещё быстрее выросшие внуки.
Быстрее выросли – по правилу о чужих детях, «которые растут быстрей».
*
Простоватый папаша с дочкой на руках.
Этот недолгий период жизни и его и её.
Все кажется не бессмысленным.
Ради этого, наверное, живут и рождаются.
*
Сынок и еле поспевающая за ним мамочка.
Опаздывают в кружок дома пионеров.
Счастливое время.
Судьба
*
Прослеженные судьбы. Хотя бы тех школьных и студенческих знакомых. Может быть, это было бы чем-то очень важным, чем-то очень показательным. Чуть ли не открытием важных тайн жизни. Все бы как-то прояснилось... Но может быть, все кругом это знают?
*
«Казалось всегда, что жизнь должна строиться по некой расписанной на небесах фабуле, именуемой судьбой.
А что на самом деле имеем? Не договорили, не дослушали…
Нет композиционной законченности».
*
«Довериться судьбе». Расхожее выражение.
Теперь гадаешь, надо ли было так простодушно доверять судьбе! Или нужно было доверять, но проверять?
Строить судьбу, ковать, идти наперекор, ломать, менять, сопротивляться, не покоряться...
«Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье...»
*
Доверие к судьбе. Это непросто. Что делать с беспокойством? Особенно с беспричинным. Это как идти с закрытыми глазами по улице. Доверяя чему-то.
*
ТВ. «В конце судьба её была несчастна».
Говорят о судьбе, как о какой-то книге или кинофильме.
Оценивают с точки зрения зрительско-читательского обывателя.
У книги или у фильма бывает счастливый конец. Чего нельзя сказать о жизни человека.
*
Из этих простых детских историй выползла такая хромая судьба!
*
«Истратил уже почти всю судьбу».
*
Характер гнёт судьбу.
*
- Прекратил попытки угадать свою судьбу. Пустил всё на самотёк.
- А как же по-другому! Что мы можем!
*
Ищут постоянно какие-то аналогии, которые могли бы подсказать будущее.
Деды, прадеды, другие родственники, сослуживцы, знакомые...
Везде ищут какое-то сходство жизненных обстоятельств. Боятся неожиданных поворотов судьбы.
А если уже с кем-то как-то... то и... «Не ладно, конечно, но что же делать!»
*
Загогулины судьбы. Не угадать, что у неё по плану. Ропщешь потихоньку.
*
«На самом деле всё плохо», - сказал он. Это было неожиданно.
Так обычно не говорится малознакомым людям.
«Или он не считает себя малознакомым?»
«Катастрофы локальных человеческих судеб. По-другому в этом мире и быть не может».
Думаешь об этом уже потом - расставшись с ним.
*
Одноразовые судьбы. Одноразовые жизни. Жизнь, судьба не может сделаться не такой. Как ни сознавай, как ни анализируй, что там было неправильно, а ничего не изменить.
*
Господь Бог, судьба, генный расклад...
Гадательная судьба, карты, расклад, генный расклад...
Всё, кажется, переплетено между собой.
*
Бегал, бегал от судьбы, а она догоняла и догоняла. Как народовольцы Александра Второго.
Ну, вот: очередное покушение. Неудачное и на этот раз.
Поколения
*
«Оболваненное молодое поколение». Такое впечатление создаётся всякий раз у старшего поколения в определённом возрасте.
Но может быть, концентрация умных и оболваненных в общем растворе молодёжи как раз и сохраняется. И в среднем по больнице интеллектуальный уровень сохраняется от поколения к поколению. А?
*
- Что-то фатальное в том, что они такими получились.
- Ничего фатального. Простая закономерность. Они родом из 90-х. Продукт деидеологизации страны.
- Все равно - впечатление такое, что ничего сделать нельзя.
- Времена меняются, но жизнь в России как-то изворачивается в нужном направлении.
- Может быть. И раньше «правильных» были единицы. Над ними смеялись.
- Вот видишь!
- Все равно страшно.
- Сытым поколениям всегда надо было объяснять, как надо родину любить.
*
Эти гибкие, стройные фигуры, молодые лица и голоса, одежда по «хайповой» моде... Все это имеет значение только для них самих. И с определённым возрастом эта поколенческая определённость размывается и сходит на нет.
Что-то в этом цветочное.
Молодые лица. И для них мир точно такой же, как и для их отцов в их возрасте. То есть, они почти не замечают этого мира.
*
Выросли во взрослых и даже теперь уже постарели, и до них дошла очередь ответственности за будущие поколения. Кроме них больше некому стало ответствовать.
Пафос ответственности, правда, пожиже будет! Все сложнее стало. А избыток пафоса может и навредить.
*
Из раскрытых окон слышится пение. Детский хор. И песня бодрая, и поют дружно.
Это такое поколение? И не одно! Серия поколений. Которым лучше «хором», компанией, ватагой...
Не расстаются с айфонами, с ними ложатся, с них начинают новый день, не мыслят жизни без общения в соцсетях...
Не чета их «диким» предкам.
*
- У вас умные дети!
- Ну, это оттого, что природа отдохнула. И, так сказать, со свежими силами, бодрая… Как детям не быть умными!
*
Новые поколения. Постсоветские.
У них будто защитный экран. Которого нет совсем у граждан советской выделки.
Не об стенку горох, а о защитный экран.
*
Они пока не догадываются, что и в этом можно быть нечестным. Как и во многом другом.
Но это придёт, они догадаются.
*
- Всё закономерно. Без чудес. У таких родителей – такие дети. Не «такие же», а именно «такие»!
- В ту и другую сторону закономерно.
- Думаешь, неужели и мы такими будем! Не укладывается в понимании. А ведь деться будет некуда.
- Если вообще доживём.
- Вот она бесчудесная жизнь!
- Или каждому по вере его.
*
Утрачиваемое. От поколения к поколению.
Утрачиваются навыки, мастерство, понимание, направления мысли…
Некому передавать.
Каждое новое поколение живёт своим умом.
*
Удивительно живут соседние поколения. Будто взаимно дополняют друг друга. Не хотят повторяться, не хотят конкурировать на одном культурном поле.
Абсолютное равнодушие, например, к музыкальным вкусам друг друга.
*
У каждого поколения одна главная задача – оставить после себя потомство, воспитать его. Продлиться в будущее таким образом. А там уже дети тоже позаботятся о следующем поколении будущего.
На большее и не рассчитывают. Дай Бог, с этим справиться.
«Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла...»
Не всем и удаётся!
*
Они ушли. И, кажется, мы потерялись в этой жизни без них. После того, как они ушли.
И пришли уже те, кто следует за нами.
И мы опять как потерянные.
*
Может быть, это уже почти полностью их мир. Они в нём свои. И легко приспособятся к жизненным обстоятельствам, возникающим в этом их мире.
Может быть. И дай Бог!
*
- Может быть, в самом деле, всё в порядке, и это только старческое ворчание и мнительность.
- Не чувствую разницы в том, как раньше всё понимал и как сейчас.
- И это тоже старческое – не чувствовать разницы.
*
Смена поколений. Торопливая, слегка истеричная, несколько грубоватая и бесцеремонная.
Со скидкой на возраст маразма.
И потом. В конце концов.
Немного страха, немного нервного смеха... Алкоголь, ненужные слова...
*
Может быть, этому миру уже всё равно, что с ним делают. Он уже на всё готов. Внутренне.
Добьют последних «традиционалистов»... или в леса загонят. И никто уже не будет воспринимать эту жизнь как что-то скверное. Некому будет.
*
Сложно организованная жизнь прежних поколений. И, как считает молодое поколение - зряшная, бесплодная, смешная устремлённость «предков» к какому-то материальному благополучию, с его усложнённой организацией быта.
Действительно ли всё будто бы упрощается? Или это упрощение только в глазах у молодых, которые пока ещё не представляют «что откуда берётся»?
Отсюда - равнодушие «потомков» ко многим вещам, к которым их «предки» относились трепетно.
Смена поколений сопровождается выбрасыванием на помойку всего, что сменщики посчитают лишним.
Знаменитое выбрасывание «с корабля современности».
*
Новое поколение.
Как они живут, как будут дальше жить без этих книг, картин, музыки, фильмов! Это кажется невероятным.
Но ведь так и будет! Будут жить! Уже живут.
*
Поколения. Ждут своей очереди. В общем, чего-то ждут. Места же мало! Тесно на этом свете. Мир не резиновый.
*
- Новое поколение, новые лица, новые условия жизни, новые возможности, новые интересы...
- Что-то в результате будет!
- А может быть, что-то хорошее. Из небитых.
*
Старая тетрадь 1992 года.
«Наверное это может угнетать – мысль о том, что мы как бы живём ещё в конце 50-х. По уровню жизни, по качеству, по трудностям и проблемам.
Цивилизация - 92, у нас – 58-59. От этого нас жалко, как жалко родителей, смешных и чужих на фотографиях тех лет, как жалко всех людей, которые из того времени, жизнь которых уже прокатилась раскатом по небу душным летним днём».
*
Они заботились, они воспитывали... Потом их подстерегла старость, а там и смерть пришла за ними. И они оставили заботы и воспитывание – не до того стало. И теперь никого нет. Оглянешься вокруг – пусто.
*
Такое впечатление при чтении записок П.А. Вяземского, что в его время представители разных поколений пользовались примерно одними и теми же понятиями, касающимися бытовой, повседневной жизни, ценили одни и те же вещи, которые призваны были обеспечивать достойное, безбедное существование. Во всяком случае, понимали важность этого.
Сейчас всё поменялось. Ни в одной истине нельзя быть уверенным окончательно. Любую из них могут оспорить, осмеять в молодом поколении.
Осмеять и по существу, и по дерзкому пренебрежению.
*
Изнеженное поколение. «Непоротое» - ещё говорят. Поколение «телепузиков».
Время, которое пришлось на их детство... Зачумлённые родители в зачумлённой стране. 90-е ещё не раз вспомянутся.
Впрочем, ищи теперь виноватых!
Может быть, жизнь заставит, и они сделаются более соответствующими тем задачам, которые останутся, как не крути, на их долю, когда старики оставят пост.
*
- Мы себе кажемся вполне разумными, а для них мы – отстой. Это непонятно, но это так. Это предполагаешь, но не понимаешь.
- Не жалуйся!
- Я не жалуюсь.
- Вот и не жалуйся!
*
Ответственность. Есть такое важное в жизни понятие. Рано или поздно ответственность проявляется, ей никуда не деться – она передаётся из поколения в поколение. Мир же стоять как-то должен! Ответственность за мир есть, а знания… А вот знания по наследству не передаются, они добываются трудом и опытом. Как прижмёт.
*
- Какое-то простодушное поколение. Соцсетёвое. Живущее по преимуществу в своём мире. Мало замечающее что-то другое.
А раньше, разве не так было! Вспомни!
*
Одно поколение закапывает другое. И только в последнюю очередь – натурально, физически.
Кто для чего?
Знаешь, если не наверняка, то в первом приближении, из каких бывают лётчики.
«Он родился быть лётчиком?»
Ну, а его детский приятель? Для чего? Чтобы у него на плече спала девушка?
Для чего можно родиться?
Что-то случилось
Что-то все же случилось? Пусто и тихо. Куда-то всё подевалось. Не стало пути. И «ожидания».
Сладкие ожидания. Почти безосновательные. Так просто - ни почему и ни за что. Как в школьные времена. Ощущение любовной тоски и сладкого ожидания. Просто так. «А вдруг... А я... А она... А мы...» Может быть, такая «тишина» - это закон? Хочется принимать меры. Безотлагательные. Страшно, что это может быть навсегда.
Волнение
Духу не хватает. Жизнь волнует, но к этому волнению страшно приблизиться со своей необязательной, наглой как папарацци литературой. И это похоже на книжки-раскраски. Черно-белая жизнь. Она ещё безрадостней в их глазах, в их зверином понимании... Понимаешь что-то о них, и поднимается душащая, слёзная волна жалости к ним. Как если бы смотрел на жадно лакающего из миски щенка. Он подчинён чему-то природному, мощнейшему, безжалостно принуждающему к жизненному подвигу. Он, захлёбываясь, лакает. Не помнишь уже самого себя. На фоне этой жалости. Какие там раскраски, какое там раскрашивание! Ведь они живые. В них спрятано то природное, Божественное, что не даст им покоя до последнего издыхания.
Всё очень быстро
*
Быстрая обучаемость. У человека выработалась способность всему учиться с пол-оборота, способность синтезировать новое знание. Раз, два - и уже готов вывод. Раз, два - и духовный опыт уже в кармане. Ну, а за опытом следует скепсис, разочарованность, упадок сил... И все уже надоело. Все очень быстро. Приспособлено к краткому человеческому веку. Человеку вообще близко ко всему. Всегда. Один шаг и... Человек быстро падает. «Я бы не поверил сам себе...» Слабый, зависимый, сомневающийся, быстро устающий, хрупкий психически человек. Все как бы однажды и единожды. Неотменяемый опыт.
*
Скоротечность опыта. Скоропостижность. Человек смят жизнью. Штамповка опыта. Бац! Бац! Как тазы из-под пресса или алюминиевые ложки.
*
Бросаешь, с удивляющим самого себя почти равнодушием, то одно, то другое. Понимаешь, что за этим уже не угнаться. Потребовалось каких-то двадцать лет на то, чтобы понять, что ничего не успеваешь. Бросаешь как недочитанную книгу.
Самообман
Жизнь подменённой жизнью. В пустоту жизни досыпали горсть суеверий, предубеждений, ложных представлений, несколько упрощённых моделей мироздания, человеческих отношений, человеческих чувств... Всё это бренчит, как мелочь в кармане.
Самонаставления
*
Уйти от этого напряжения жизни? И всё остановится. Никто и не собирается спасать от этого напряжения, но все же принимаешься убеждаешь себя, что другой жизни быть не должно, что надо жить этой жизнью. И именно так как есть. Без послаблений. Пока Г.Б. дает возможность работать. Надо жить в этом, с этими людьми. Ехать с ними в одном автобусе, толкаться в тех же магазинах, встречаться на этих улицах. В этой реальности есть всё. И нигде всего этого больше нет, кроме как на этих улицах. Все, приподнятое хоть чуть-чуть над этим, уже перестает видеть, слышать и понимать этот мир должным образом. Там больше света, тепла, комфорта, успокоенности и довольства.
Примеривание на себя всяких возможностей. Праздномыслие.
«Надо жить этой жизнью». – «Кто ж тебе не дает? Живи».
*
Надо сознавать то, что это главное время жизни. И это главное утро, главные мысли, главные слова... И что нельзя думать о них как о не главных и жить где-то в будущем слов и мыслей, которые, может быть. когда-нибудь придут.
Привыкание
Нам будто разрешено переделывать, перемарывать только до определенного возраста. Ну, или счетное количество раз. Мы вдруг замечаем, что некоторые вещи могут остаться, и таки останутся, в нынешнем состоянии. У нас не будет ни времени, ни охоты что-то менять. Это касается и мелочей и чего-то крупного. Привыкание к старости. К старческим мыслям. К старческому отношению. К себе и к миру.
Позитив
«Ведь явно же! Мир не «налаживается», не улучшается, не совершенствуется, как надеялся , допустим, тот же Лев Николаевич. В мире нарастают проблемы, их не успевают сдерживать, от них не знают, как отбиваться…»
Так неутешительно думаешь, увидев, как утром старательный дворник, залезши в мусорный бак, топчется на мусоре, уминая его.
И будто это незначительное событие легло последним микроскопическим довеском на чашу весов нашего мнения о жизни.
Случайно упало не на ту чашу. Ведь виденную картину можно понять и позитивно: старается, мол, человечек, пытается утащить мир от края хаоса и беспросветности, вкладывает свои жалкие силёнки в безнадёжное дело.
Семья
*
Его серьёзность отношения к миру. Всегда не до шуток. А Ей это непонятно. И неясно, кто взрослей, кто мудрей? Она - как бы знающая, нутром чувствующая, что надо торопиться в этом ускользающем мире? Или Он, понимающий, что торопиться бессмысленно, что всё равно никуда не успеть? Понимающий, что в наших силах только попробовать что-то понять, прежде чем время пожрёт твою торопливую жизнь. Весь его жизненный настрой - в сосредоточенности на задачах понимания, «приведения» мира в умопостигаемый порядок. Попытки, попытки... Приближение и откат...
*
- Семья – вот вся религия, вся философия, вся земная мудрость, которую исповедуют миллиарды.
- Кто это сказал?
- Не помню. Может быть, и я.
*
Поддерживать весёлость в мире. Локально, конечно, а не в глобальном масштабе. В раннее будничное утро. В одной отдельно взятой семье.
Вина
Способность всегда чувствовать вину. Всегда. В любой ситуации. Все переворачивать своей виной вверх. Она-то, конечно, всегда есть. В любом конфликте две стороны. Одна из них его... На практике, в большинстве случаев только эта, его, сторона и есть. Другой стороны не оказывается. Способность всегда чувствовать только свою вину. Способность жить в мире безгрешных. Непогрешимых. Надо понять как это? И запомнить. Тогда будешь тоже как бы готов к жизни среди непогрешимых. Они не смогут заставать тебя врасплох.
Мера человека
Мера человека, мера его достоинства. Тоска по этому достоинству. Умение противостоять обстоятельствам. Противостоять жалким обстоятельствам собственной жизни.
Об отчаянии
*
Отчаиваться бесполезно. Об этом каждый раз забываешь в нужный момент. Это почти детская игра, в которую по привычке играют и во взрослом состоянии. Раньше в отчаянии был смысл: на рёв прибежит мамочка, поднимет с пола, подует на ваву и всё будет хорошо. А теперь это совершенно бесполезно. Никто не прибежит, плачь - не плачь. У всех своя жизнь, свои истории. Они тоже когда-то отчаивались или и сейчас отчаиваются. И им тоже некому помочь. Ничем не помочь старикам, впавшим в нищету, придавленным болезнями, страхами. У них-то уже не должно быть детского отчаяния. Они-то уж давно должны были понять. Бесполезность отчаяния.
Может быть, это период такой? Период мрачномыслия. Все понимаешь превратно. А как надо понимать? Кажется, что если поймёшь, то, как бы оно ни было, как бы ни понял, все равно будет легче. Но разве поймёшь.
*
Что может быть страшнее отчаяния старого человека! Это страшнее отчаяния ребенка.
Правда, отчаяние ребенка непереносимей.
Главная человеческая жизнь
Жизнь состоит из детства и предполагаемой, ожидаемой старости, до которой не всегда можно и дожить. Вся середина жизни - как дурной сон, всю её проели заботы, тревоги, суета, нужные и ненужные опасения, недовольство, судорожные попытки что-то сделать.
Главная человеческая жизнь: 35-45. Десять лет. Вот он молод, и всё у него ещё только начинается как следует. Дети маленькие, жена молодая, работу только что поменял, и определённо ничего ещё о жизни нельзя сказать. А прошло десять лет и всё вдруг стало казаться непоправимо происшедшим. Сыну скоро в армию, жена погрустнела, работу уже не поменяешь, даже если захочешь. И прожитые годы - как грязное белье, сваленное в углу ванной комнаты: все вперемешку, никому не интересно... «Ничего не сделано для вечности», - как сказал бы один теперь уже заграничный приятель.
Временность
*
Всё временно. И учёба, и работа. И все жизненные трудности. Временно здоровье. И болезнь временна. И всё, всё, всё... Жить с постоянной мыслью об этом могут только сумасшедшие. Они решились на это. У них появилась решимость понимать всё окончательно и постоянно.
*
- Переживание временности. Непостижимой. Ощущение временности. Постоянно нависающей, грозящей... Страх перед будущим.
- Ну да!
- В общем-то преждевременные переживания. Обоснованные, конечно, но напрасные и преждевременные.
- Думаешь?
Диагноз
Боль. Будто только что узнал диагноз. Так и есть. Простой диагноз: жизнь прошла.
Жизнь без нас
*
Не уехать. Не уехать туда, откуда не возвращаются. Не уехать просто навсегда. Не уехать даже в командировку... Как их бросишь? Даже на день. Что с ними будет?
Они начнут жить свободно, раскованно, бестолково. Так как им нравится. Никто не будет регламентировать их жизнь, она покатится ни шатко ни валко. Жизнь утрясётся. Им будет грустно. Они будут думать, что всё это не очень удачно. Их понесёт, понесёт куда-то, как листья осенним ветром...
Кто сказал, что это так уж трудно, представить жизнь без нашего в ней присутствия? Всё очень даже представимо. «Легко».
*
Звуки этого дома.
Разговоры на кухне. Звон кухонной посуды. Невнятным фоном – телевизор...
Так же буднично наверное – как сейчас, как водилось всегда - будут проходить праздники и потом. Когда-нибудь.
Или выходные.
Никто выходные и праздники не отменит.
Спокойно, неторопливо, без напряга будет проживаться «не-будний» день. От утра к вечеру.
Когда-нибудь и потом.
Без некоторых.
*
Мир проходит перед глазами. Все подряд замечаешь. И это всё будет так и потом когда-нибудь.
И дети, которых родители ведут в детский сад, и туман утром в Приморском районе, и рабочие со смены...
А летом праздник военно-морского флота с кораблями на Неве, грибники на платформе в Семрино...
Всё так примерно и останется. Меняться, конечно, будет, но медленно и незаметно.
*
Будущее.
Так вот истают без следа все свидетельства пребывания, упрячутся в чуланчики памяти кое-кого. Ненадолго.
Это будет похоже на эту утреннюю туманную дымку, которую замечаешь на ходу, выйдя из метро.
Останутся спешащие утренние прохожие. Какие-то другие. Смешанные с нынешними. С виду не поймёшь, что другие.
*
Можно и про soi-m;me написать. В конечном приближении. Обрисовать. Авансом. Закруглить.
«Тоже мне бином Ньютона!»
*
Сп. Вместо дома, мастерской, огорода, вишнёвых деревьев, виноградников – молодой яблоневый сад. Аккуратно вскопанная земля, свободно посаженные деревья. От всего прежнего – каменный забор вдоль дороги. Да еще недоспиленная вишня в самом углу сада под забором. На ней – крупные красные вишни.
Пустое, «освобождённое» место…
Просто новая жизнь. К этому обновлённому месту уже привыкает кто-то следующий.
*
Идёшь от метро по Звенигородской, поворачиваешь на Марата. Идут навстречу люди, чуть накрапывает дождь. Но ещё август, и дождя почти никто не боится. Дети с мамочками возвращаются из садиков домой. Молодые люди держатся за руки. Открыты магазины, кафе, автомобили, переругиваясь гудками, еле движутся в будничных пробках... Вечер пятницы.
И всё это будет таким же или похожим на это и когда-то потом. Ничего существенно не поменяется. Жизнь во всём её многообразии продолжится. Конечно, и слава Богу!
«Жизнь после нас». Пытаешься заглядывать в будущее. Не в первый раз.
Сегодня подтолкнул мысли в этом направлении рассказ Бунина «К роду отцов своих», который только что читал в вагоне метро.
«А вокруг дома, в усадьбе, все полно осенней прелести. В розовом саду квохчут сытые дрозды, стоит блаженная тишина, тепло, кротость, медленно падают лёгкие листья. На дворе сладко дремлют борзые. На жёлтом соломенном скате крыши сидят, хохлятся против солнца белоснежные голуби. Над людской избой буднично и спокойно тянется к бледно-голубому небу серый дымок, из ее раскрытых окон приятно пахнет кухонным чадом, слышны голоса и смех праздных работников, своим куреньем и бездельем раздражающих кухарку, обременённую большой и сложной стряпней на завтра.
А на деревне, на гумнах ладно выбивают дробь цепы, мерно и однообразно стучат веялки, ровно гудят молотилки, обещая жизнь долгую, мирную, благоденственную. Все дрожат и наслаждаются каждой минутой чудесной погоды и дружной, спорой работы».
*
«Бестолковая жизнь. Но уже без нас. Этот грязный, обсыпанный солью асфальт, торопливые автомобили, хмурые прохожие, утренний морозец… Да мало ли!»
*
Как со свободным местом для возможности размещения рекламы:
«Здесь могла бы быть твоя мемориальная доска».
Грустные истории
Грустные истории. Кто-то вырастает и уезжает. Все расстаются. Старые умирают, молодые взрослеют. Всё меняются. Внешне и внутренне. Мир безнадёжно изменяется. Стоят пустые дома, по улицам ходят новые незнакомые люди. И только дожди такие же, как в детстве. Льющиеся, утешающие… Мы с ними полузнакомы, и поэтому не вступаем в долгие разговоры. Из окна смотрим на то, как они работают по помывке улиц, по освежению зелени, по поливке газонов и клумб.
Пивные места
Так скверно на душе, что матерная ругань в пивных местах не коробит, а даже как-то радует. Совпадение душевного настроя с лексической распущенностью граждан, проистекающей тоже, надо полагать, не от житейских радостей.
Только единожды
«То, как почти всё в жизни – только «однажды» и «единожды». Не замечали? Думаешь, как хорошо в этом месте, приду-ка я ещё раз сюда. А потом прикинешь, что нет, не получится. Через неделю всё изменится. Дела помешают, уехать нужно будет, погода испортится, забудешь за суетой, а там и лето кончится, а потом это уже всё не таким будет, и надо будет идти в другое место. Как в том садике у Обводного. Через год уже можно будет ходить с И.С куда-то подальше, поинтересней, поздоровей, чем в этот садик у дымной дороги вдоль Обводного… Почти со всем так. Единожды. Ну, или счётное число раз».
Любовь к Гоголю
«…особое впечатление, детское», - Д.Д.Ш. объясняет свою любовь к Гоголю.
Важная вещь – «особое впечатление», особенно «детское». С этого трудно, а может быть, и невозможно сойти. Человек краток, одноразов. Его трудно переучивать, перевоспитывать, обращать в другую веру…
Взрослый опыт
*
Обновление жизни. Какие бы мерзости ни происходили в жизни родителей, дети начинают жизнь заново. Они видят прекрасный, радостный мир. Ужасы не накапливаются.
Но и не извлекаются уроки из ошибок.
*
Мир узнается заново. Не взять чужого. Надо прорываться через непонятое. Почувствовать мир заново.
*
Взрослая жизнь.
Молодой инженер, молодая девушка, молодой автор, молодой человек…
Одни и те же процессы. Утрата иллюзий? Как-то не совсем так.
Жизнь кажется неожиданной.
Она, оказывается, «взрослой» - утомительной, опасной, опутанной обязанностями, правилами, условностями, подчинённой каким-то сложнопостигаемым внутренним законам…
Дорастают до её взрослости. Как дорастают до взрослых людей. Видят мир уже с этой взрослой высоты. И дальше у каждого свой выбор. Посчитать это утратой иллюзий или…
Первое означает что-то вроде разочарования, за которым может последовать что-то мерзкое.
Возможно и другое…
*
С какого-то времени дети иногда уже будто взрослее родителей. Рассудительней, серьёзней, опытней, мудрее, образованней... Это чувствуется по их словам, суждениям, мыслям, силе характера... Отпочковались.
Серьёзные дети. Взрослыми вдруг оказались. Строгими, даже слегка озлобленными. Будто бы сразу. Родители и не заметили, как это с ними случилось. Вдруг увидели уже в законченном виде. Такими.
*
Пробуждение.
Она будто проснулась во взрослой жизни от детского сна. Проснулась взрослой. Помнит детство как сон, счастливый радостный сон.
Она теперь работает в одной конторе. Когда она проснулась, это удивило её больше всего.
Жизнь идёт
*
«Дядя!» - сначала не можешь сообразить, к кому это?
«Отец!» - рыночный торговец. Хочет проявить уважительность.
Удивляешься.
Как обманчиво самоощущение!
*
«Батька, разменяй по полтиннику!»
Напугал. И как-то огорчил. Уже не «молодой человек».
*
- Земляк! Закурить не будет?
«Земляк» лучше звучит, чем «отец».
*
Будто читаем книгу. Год, два… Или сериал смотрим. В одном каком-то состоянии.
Потом надо меняться. Что-то накапливается, и надо меняться.
*
Все их непонятные жизни – как постоянное ожидание чего-то от мира, от людей, от самих себя...
И, в конце концов, - понимание, что ждать больше нечего – только окончания всего этого.
И по-прежнему ждут. Теперь уже уныло, обречённо.
*
- Не заметил юности. Совсем! Или как сейчас популярно говорить: «От слова “совсем”».
- Тут и последующей жизни можно не заметить!
- Может, со всеми так?
- А чем ты лучше других!
*
«Дожил, что называется! Какой-то молодой человек пытался уступить место в трамвае! Старичку!»
Необременённые
*
Необременённые. Сулящие друг другу такую же необременённую, со свободными руками жизнь. Лирическая жизнь. Это такая условность. На какое-то время должно быть легко и приятно жить. Жизнь заманивает в свои сети. Добренькая, ласковая...
*
ТВ. Отец Всеволод:
«Наказание за «пустую» жизнь непременно придёт».
Соглашаешься, так как в понятие «пустой жизни» включаешь и своё собственное понимание.
«Пустота» - необременённость всякими там вопросами, выходящими за рамки чего-то сугубо бытового или физиологического. Часто это выглядит очень привлекательно внешне. Весёленькие, приятные в общении люди. Пока «пустота» ещё не накопилась.
Очередь
Три часа в очереди за билетами. Рядом. Нечаянные касания. Присутствие. Привыкание к присутствию. Привыкание к виду. Привыкание к привязанности, пусть и временной. Привязанность к какому-то делу, к месту, к времени. Всё это порождает отношения. Они возникают неизбежно. Конвиксия и консорция. Положительная комплиментарность... Полезные сведения из Л. Гумилева. Бывает, несколько раз в день проходишь мимо дома на Коломенской с его мемориальной доской… Установленной на средства Татарстана.
Рукой подать
Наверное, всё мысли уже передуманы. Может быть, такое бывает. Кончились мысли. Ничего нового. Только то, что уже передумано. Мысли, которые знаешь наизусть. Может быть, и здесь всё очень близко. Рукой подать.
Преступные мысли
Преступные мысли. Пойманные на месте преступления. Не отвертишься.
Отвёртываешься. У преступных мыслей находится много адвокатов. Им только дай волю, только начни отправлять правосудие, а не просто, диктаторски, самовластно, самодержавно пресекай преступные мысли! Они приведут, куда угодно.
И только…
Мрачномыслие народонаселения. Разрушительное мрачномыслие. Готовность к разрушению, к «революции». Сковырнуть захребетников, казнокрадов, олигархов, издающих «Огонёк»… А пока можно не самосовершенствоваться... С шуточками, компанейски, перекидывание смешными фразами… Только когда вспомнишь про детей, которым жить в этом несовершенном, порождающем ненависть и мрачномыслие мире, делается тоскливо и страшно.
В насмешку…
Ни ум, ни воля, ни опытность, ни неутомимость, ни везение, ни осторожность, ни «закалённость» в жизненных бурях, ни что-нибудь ещё - не могут гарантировать благополучие, правильность, разумность, довольство и так далее. Все неверно, зыбко, как бы в насмешку над самонадеянностью человека.
Этот мир
Признать, наконец, этот мир? Принять его? И не уклоняться? Если нужен новый звукосниматель для проигрывателя, то надо ехать и искать его? Полгорода объехать в поисках более дешёвых обоев и краски? Научиться быть благодарным? Уметь уговаривать? Купить машину и научиться её водить? Сидеть на банкетах до последней капли? Когда дают – брать, когда бьют – бежать?.. Что ещё?
После праздников
Если утром после праздников тяжело идти на службу, то... В ход идут мысли об истине, о народной жизни... Ведь дворники давно уже хрустят льдом на улице. Лают выгуливаемые собаки. В утренних сумерках спешат на работу тени совслужащих. А рабочий класс в это время уже трудится. Вот тяжёлое утро, вот народ, и где-то тут в недоспавшем мозгу брезжит тоскливая истина. Какой же ей ещё быть в такое морозное ноябрьское утро?
«Жалобы турка»
*
«Хочется как-то пожаловаться. Не так как было до этого. Не повторяться в жалобах. Литература жалоб, жалобных слов и фраз. Списки жалоб.
“Жалоба турка”».
*
«Женщины, как ни крути, вносят в жизнь бестолковость. В эту и без того бестолковую жизнь. Повседневность, конечно, загоняет людей в свои разного качества обстоятельства... Но женщины бестолковят жизнь ещё больше. Как воду мутят».
*
- Не радуем друг друга.
- И давно?
*
«Друзья? Чтобы было, кому пожаловаться, порассказать о неудачной жизни».
Пометки на полях
*
Мы и в одной земной жизни проживаем несколько. И не помним наших прошедших земных жизней так же, как не помним «реинкарнационные». Это понимаешь, когда берёшь в руки книгу, которую не читал уже лет пятнадцать-двадцать. Книга вся в подчёркиваниях, в галочках, встречаются какие-то словечки и фразы. И это всё ты, только пятнадцати-двадцатилетней давности. Как не ты, как не с тобой! Но тут есть вещественные доказательства: «глупые пометки на полях умной книги». Не отвертишься. Это был ты!
А вот при реинкарнациях доказательств нет никаких. Но может быть, стоит поверить. С помощью силлогизма.
*
Эти оставшиеся от любителей вдумчивого, серьёзного чтения брошюры с подчёркиваниями, с галочками на полях...
Дополнительные напоминания о тщете.
Забываешь
Сам себя забываешь. Себя в утреннем трамвае, пытающегося подняться над обыденностью серого занимающегося денька, над давкой в вагоне. Виснешь, зажатый со всех сторон, на поручне, смотришь через протёртую рукой прогалину на запотевшем окне и… вспоминаешь одно за другим всё, что знаешь из А.Б., О.М., А.А…
Пробует
Человек пробует жить. Как пробуют твёрдую почву ногой в топи. Идти надо, надо искать твёрдую почву, шаг за шагом. Надо пробовать жить.
Сетования
«Спасительный анализ, упреждение, холодное понимание, железное, сияющее, незыблемое знание. Всего остального просто нет. Как ни тщись, как ни впадай в самообольщения. Всё обман.
«Прекрасный мой сон». Счастливый мой сон. Жалкий никчемный сон. Пустопорожность. Большой обман, разменянный на тысячи мелких самообманов, самообольщений.
Всего можно добиться, всё подогнать под ответ. Троечник. Как жить?
Жизнь, в которой всё должно доказываться, подтверждаться заново и каждый день, каждую минуту.
Мгновения, которые не могут заполнить всё пространство времени.
Плодим вещи, украшаем быт, обставляем пустоту, согреваем её своим ничтожным теплом.
«Спешил, молился, расточал слова…» Всё обман.
«В тетради шагом марш! И не рыпаться!»
О жизни
*
- Жизнь требует необывательского мужества. От обыкновенных обывателей… Мысли о том, что когда-то произойдёт… С этими обывателями.
- Это тоже рискованно – жить слишком осторожно.
*
«Жизнь не получилась». – «А у таракана получилась?»
*
«Неэффективность» жизни. Она проходит зря, даром, напрасно, ни к чему, затратно, нерентабельно, с перерасходом жизненных сил, бессмысленно, неоправданно, неэкономно, неэкономично, бесполезно, ненужно, бесцельно, нецелесообразно…
*
Жизнь состоялась. Какая-то работа, какая-то квартира, какой-то муж, какие-то дети... Какая-то жизнь. Хоть какая-то.
*
То удивляются, что снег сошёл, то – что сирень отцвела. И много еще других удивлений. Жизнь – удивительная штука!
*
Жизнь как сказка, рассказанная самому себе. Под неё засыпаешь, в конце концов.
*
«Жизнь – это работа. Всякая и разная работа. Физическая, душевная, духовная, нравственная…»
*
Можно так и не узнать тайну собственной жизни. Никто не станет ее открывать, и сам не догадаешься. Так все и окончится – недоумением.
*
«И хотелось бы, может быть, чего-то другого, но бесчудесная жизнь – честнее, умнее, смелее, мужественнее, правдивее...»
*
- Жизнь – это работа. А то, как протекает работа, – в виде борьбы или сотрудничества – зависит от человека.
- Пошлые сентенции!
*
Жизнь как сон. Всем хочется доспать до утра, до самого что ни на есть рассвета.
Просыпаешься под утро и опять валишься на кровать: «Слава Богу, еще не пора!»
*
С тихим ужасом понимают, что они – такие как есть – такими и останутся, и что другой жизни уже не будет, и надо с той наличностью, какая есть, жить до конца!
*
Попытки вовлечься в «беллетристическую» жизнь. Наполовину напрасные.
Литературные аналогии. Беллетристика и проза.
Образ жизни. Беллетристический и прозаический.
*
«Жизнь как-то разом, одномоментно испортилась. По глупости, конечно, случайно, не закономерно - как обычно бывает.
Или глупость, случайность – это и есть главная закономерность этой жизни?»
*
«Что ни говори, а жизнь – это работа. Ее надо делать и, в конце концов, доделать до конца.
Как-то легче от таких рассуждений. Работа – это что-то привычное для человека в этой жизни.
Человек всю жизнь работает. Работа часто совсем заслоняет существо жизни».
*
Жизнь развёртывается в молодости. И все с готовностью принимают это развёртывание: учёбы, семья, дети и все остальное, чем наполняется жизнь человека. Но потом это развёртывание заканчивается. В один прекрасный момент все оказывается уже как будто развёрнутым. Нечему больше! И человек чувствует некую растерянность. А что же дальше?!
*
«Жизнь коротка. Не успеваешь глупости делать. Не все, по крайней мере. Или успеваешь? Ну, не все».
*
Жизнь как кино, как сериал. «Жизнь моя – кинематограф, черно-белое кино».
Жизнь как сон. «Жизнь моя, иль ты приснилась мне!»
*
Пространства жизни все меньше. Это, правда, ощущается только логически, аналитически. Прикидываешь.
*
Следующая жизнь? Это только в компьютерных играх. Да и то – если вовремя сохраниться.
*
- Жизнь страшно-пошлая штука. Если в двух словах.
- Неправда!
- Это ты к чему говоришь? Для оптимизма?
*
Жизнь как она есть. Повседневная, бытовая... Не нагруженная идеологическими довесками, головными идеями... Без тенденций, навязываемых повседневной человеческой жизни.
Этого, конечно, не бывает.
Но ведь в самом деле! Будто людям мало просто жизни.
А ведь и мало! Они всё время ищут выходы, будто бы несущие облегчение, послабление тяготам существования.
Сама по себе жизнь не поддаётся аналитическому пониманию. Её стараются рассматривать сквозь призму различных теорий – социологических, политических, экономических... Набрасывают на реальность этот идейный каркас.
И без лирической схоластики не обходится в этом деле.
Иногда кажется, что только её и достаточно.
«...И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен...»
*
Сложно организованная жизнь.
Сложно организованная, но простая.
*
«Что-то удалось съесть в этой жизни».
Как достижение.
*
Исследование банальностей жизни.
Переходов из одной банальности в другую.
*
Сплошь и рядом: знание жизни – сериальное.
Сериального качества.
*
Ещё год назад... Старалась жить...
«Стараться жить!»
Тоже некий нюанс в понимании жизни на этом свете.
*
Жизнь-изменщица! Ведь изменяет же!
Ещё спроси: «И с кем?!»
*
На самом деле у человека не так много важных дел в этой жизни.
*
У жизни нет итогов. Всё катится по заведённому однажды много лет назад.
Нет никаких намёков на то, что поиски итогов происходят.
Или они не искались никогда или поиски просто невозможны в этой обстановке не останавливаемой ни на мгновение повседневности.
*
ТВ. Судьбы ШКИДовцев.
Так же жалки в большинстве своём и судьбы обыкновенных граждан.
С годами пропадает желание увидеться после долгой разлуки с друзьями детства, с одноклассниками. Во всяком случае, никто особенно к этому не стремится.
Стесняются своих жизней, своих умеренных достижений, стесняются внешности…
*
Сколько делаешь всяких открытий по ходу жизни! Не наскучит! Удивляешься, бывает, чему-то совсем «на ровном месте».
И при этом в жизни есть одно, два, ну, или несколько запоминающихся мгновений, в которых происходит что-то существенное с нашей душой.
Говорим о «мгновениях» не в том смысле, что это происходит очень быстро, - как в той песне из кино: жизнь – это «миг между прошлым и будущим». Хотя и в этом смысле тоже. Но главное другое. Главное - это какой-то качественный скачок, момент изумления, момент изумлённого узнавания чего-то важнейшего.
Испуг, обида, удивление… Это некоторые простые, житейские вещи, которые служат непосредственным толчком для события изумления.
*
Известное выражение: «Жизнь сложная штука».
Говорят, будто речь идёт о каком-то сложном агрегате, вроде компьютера.
Сняли крышку и заглянули внутрь. А там! Мама дорогая! Провода, нагромождения бесчисленного количества непонятных штучек. Глянули на всё это и опять спрятали это под крышку.
«Да, сложная штука!»
*
Годами не видимся, не разговариваем, не думаем, не вспоминаем друг о друге. Листаем жизнь через две-три страницы. Будто хотим подсмотреть скорее, что там буде в конце. Интересно же!
*
Жизнь так устроена. Нешуточно – в конце концов.
В какой-то момент жизнь оставляет человека один на один с самим собой и с тем, что с ним произошло. В абсолютной беззащитности!
Человек, доживший до такой минуты, как проваливается в понимание своего положения, в котором никто и ничто уже не может ему помочь.
Наступает ситуация, к которой, оказывается, нельзя было подготовиться!
Почему-то это удивляет. И хочется, как это ни глупо, попенять жизни за такое её устройство.
Удивительно устроен человек!
*
Вместо всякой там литературы и прочей муры – просто жизнь!
Так вкусно живут! Оттягиваются! Пивко, рыбка, разговоры... «За жизнь».
*
«Жизнь - это душевная боль. По нарастающей. После относительной беспечности молодости ощущение душевной боли становится всё явственней. Постепенно от всего делается больно. Каждая мелочь, каждый пустяк могут вдруг доставить страдание».
*
«Жизнь теперь кажется ещё грустнее, чем когда-то казалось. И грустнее по-другому, чем казалось.
Не узнать прежних представлений о жизни. Всё не так.
*
Каждый человек глубок, но эта глубина – глубина жизни. Человек сам по себе – прост, почти однозначен… Но за ним – дверь – его жизнь.
Всегда проходишь через конкретного человека.
*
Можно придумать себе красивую жизнь. И изнутри это так будет казаться.
Как после выступления адвоката в суде.
Но есть еще взгляд совсем со стороны. А со стороны оно всегда видней. С точки зрения всех.
Да еще с прокурорским уклоном!
*
Выхода из этой жизни нет.
Это не всегда понимаешь.
Об этом не всегда вспоминаешь.
*
«Сколько лет, а промчались напрасно...»
Так иногда кажется.
Схоластические обобщения всей жизненной наличности – этих производственных сложностей, этих семейных проблем...
*
Годами не видимся, не разговариваем, не думаем, не вспоминаем друг о друге. Листаем жизнь через две-три страницы. Будто хотим подсмотреть скорее, что там буде в конце. Интересно же!
*
Все всё, казалось бы, знают о этой жизни, но всё равно удивляются, когда что-то – самое обыкновенное, обиходное - с ними случается.
*
Человеческая жизнь сгорает. Сгорает как свеча. Иногда даже будто слышно потрескивание.
Фитиль горит, свеча тает.
*
Рассуждения о цели жизни... Сама постановка вопроса о цели жизни... Всегда берёт оторопь. Что можно по этому поводу сказать? Равно как и о смысле жизни. Вопросы, предполагающие работу языком. А в результате...
*
Думать о старости и смерти – это и есть думать о жизни.
Жизнь состоит и из старости, и из смерти. Как это ни странно звучит.
*
- Как-то так «неглубоко», поверхностно живёт человек. А глубже не может. И вроде не дерьмо же какое-то, но не получается.
- Но ведь можно так углубиться, что сам себя потеряешь. Психика человека - тонкая вещь. Кажется, делаешь что-то душеполезное, а на самом деле теряешь себя как человек.
- Все должно быть в меру.
- Тут похоже на физические явления со звуком или светом. Есть диапазон частот, в которых живёт человек, а всё что вне этого диапазона, уже не воспринимается. Не видим, не слышим.
*
Опустошение настигающее человека. Уходят из его жизни иллюзии, мечтания, глупости молодости...
Вместо них ничего другого не появляется. Остаётся пустота. Всё достаточно просто и объяснимо.
*
- Сыграть с жизнью в ничью.
- Как это?
- Ну, как-то так...
- Не смеши! Она любого достанет. Дай только срок.
- Жизнь с нулевой суммой.
- А это как? Болтаешь!
*
- Не делал сверхусилий по жизни.
- Может быть, это только кажется. Г.Б. даёт каждому посильную ношу. К тому же усилия забываются, когда что-то преодолеешь. Всё кажется не таким уж трудным, как представлялось.
*
Вязкая тина необязательной жизни. Все, кроме, может быть, очень целеустремленных людей, вязнут в ней. Этим наполнена жизнь.
*
- «Разбитая жизнь или волшебный рог Оберона». О чём это? – забыл.
- Вряд ли о том же. По-разному бьются жизни.
*
- «Средство Макропулоса».
- Триста лет прожить? С тоски помрёшь!
*
Жизнь не ритмична и не лирична. (Бахтин).
Это по наивности читателя и поражает, когда он начинает простодушно задумываться, почему книга не жизнь (опять же по наивности).
*
Привыкают люди. Уже согласны и на это.
Все живут с этим – с мыслью о конечности одного, другого и вообще.
Надеются, что ещё удастся как-то попользоваться этим миром, этой жизнью. Какая бы она ни была.
*
«Жить с размахом». Тоже ведь своеобразная вещь. Некоторым понимание её даётся запросто, по умолчанию, а другие только смотрят на это со стороны. И не понимают, как это. Это даётся изнутри.
*
Поражающая иногда «одновременность» жизни людей. Весь набор возрастов, обстоятельств, ситуаций. Все одновременно: и счастье и горе, и радость, и тоска, и молодость и окончательная старость…
Мир переживается одновременно всеми.
Здесь нечему удивляться, но всё равно удивляешься, и самая обыкновенная жизнь на мгновение предстаёт необыкновенно странной.
*
«Глянцевое» понимание жизни. Жизнь как под толстым слоем лака или под стеклом – засахарена, скорее всего. Всё то же, что и в обыкновенности, но лишено живого вкуса. Как-то они этого добиваются.
*
В полудрёме представился длинный уходящий в темноту коридор. И будто этот пустой коридор – это наша прошедшая жизнь. И никого нет!
*
Нельзя упрощать жизнь. Посчитаешь что-то в жизни лишним, отбросишь одну условность, другую… И от жизни ничего не останется.
К сожалению, об этом только иногда вспоминаешь.
*
Улица. «Там только два дня было минус девять...»
Молодость. Есть время поговорить.
Пережидают эту жизнь. Будто будет ещё.
*
Сложнейшее биологическое устройство жизни. Того же человека... Так, как это устройство придумано природой.
Или всё-таки Богом?
Не скажешь, что духовная составляющая жизни людей хоть в малейшей степени приближена к сложности материальной природы биологического, живого мира. Примитив! Как прикинешь.
Может быть, это несравнимые сложности?
*
Это настоящая, не лирическая жизнь. Она гудит напряжением, тягомотной лихорадкой выстраиваемого непредсказуемого будущего. Напряжением злой, немилосердной жизни.
*
«Прямо на всю жизнь!» - говорит кому-то девица с нотками возмущения.
Ей кажется, что это очень много – «вся жизнь».
*
Куски жизни. Большие, толстые куски жизни. В них уже заключена какая-та законченность. Пугающая законченность.
*
Свадьба Н.Н. была умеренно «на всю Ивановскую». Но погуляли. Как положено. Со слезами умиления, с прочувствованными торжественными речами и тостами, с подарками в конвертах...
Потом жена обманула его, и он развёлся с ней. Двое детей остались с мамой.
Потом Н.Н. женился второй раз. Высмотрел вторую жену в рейсовом автобусе, который водил. Со второй женой у него тоже теперь двое детей. И новая жена, похоже, его не обманывает.
Напрасно всё это было или нет? Эти усилия, эти старания, чтобы всё было «как у людей», эта трудная жизнь, которую по сути пришлось начинать заново...
Всё же думается, что жизнь проходит вне и помимо подобных определённых, категоричных суждений и оценок.
Вся эта эмоционально затратная жизнь претерпевается людьми. Они всё терпят. Но в самом конце, если их спросить, что это было, они ничего связного о прошедшей жизни сказать не смогут.
*
«Устроиться в этой жизни». Само понятие – «устроиться»!
Найти себе уютное местечко и жить припеваючи.
Птички устраивают свои гнёздышки.
Устраиваются на непыльную денежную работу. Устраивают детей в учебные заведения.
Устроенность по жизни.
Что-то смущает во всём этом.
*
«Не сметь разочаровываться в жизни!» «Айболит-66».
Смешно и серьёзно одновременно.
Ах, если бы можно было как-то затвердить это и принимать за правило помимо всего, сверх всего, вопреки всему!
*
Он ничего не показал. Никому. Ни полезного примера детям, ни каких-то завидных умений сослуживцам, ни чего-то ещё, что придавало бы ему какую-то ценность в глазах людей.
И жене ничего не показал!
«Наверное жизнь как-то не так работает», - со вздохом объяснял он это самому себе.
*
- Жизнь так оскорбительно обошлась с ним.
- Жизнь или люди? Жизнь как жизнь.
- А люди как люди?
*
Кухня, Малахов (условный), посиделки, семечки...
Жизнь на каждый день.
Небрежность в жизни, доходящая до невероятных проявлений.
И даже понимания опасной неправильности всего этого не прорезывается.
И ничего нельзя с этим поделать!
*
Опробование нового варианта ответа на дежурный вопрос.
- Как жизнь?
- Живу пока.
- Это хорошо.
- Живучий. Оказался.
*
Встретить кого-то на улице… Знакомую мамочку Юлю, к примеру. И её дочку Катю...
Они – как некий успокаивающий фактор. У них всё по порядку. Можно на какое-то время перевести дух.
Всё по порядку и ничего катастрофического.
Мы живем в этом мире. У нас ещё есть время. Для чего-то. Потом узнаем.
*
Отбиваются от жизни. А она наседает, валит с ног, тащит, давит, не позволяет вздохнуть, не даёт опомниться. Так всё в этой возне противостояния и закончится.
*
Жизнь всё время открывается с неизвестной, новой стороны. Будто обретаешь новое зрение. Видишь такие нюансы, о существовании которых и не подозревал прежде.
Для этого, конечно, требуются основательные жизненные потрясения.
Приоткрываются новые моменты понимания прежде обычных вещей.
Наверное, потом они опять скроются, и всё будет привычно, но сейчас…
*
«Жизнь вообще что-то безвыходное.
Это мысль!
Жизнь – это что замкнутое, ограниченное физически, материально... Некая оболочка.
И что в таком случае значило бы найти выход?
Вот именно!»
*
«Шероховатости» жизни. Не гладко всё. И это на каждом шагу. Во всём.
Или это не так называется?
*
«Заново рассказать эту жизнь… Ставил ли такую задачу кто-нибудь? С нуля, будто никто ничего не говорил до этого. Или ты сам ничего из этого не слышал. Или слышал и теперь не веришь. Или не запомнил. Или всё сразу.
Перепроверить всё, что уже сейчас не совпадает с традиционными представлениями.
Всё понять только из себя!
Перепонять.
План на ближайшие двести лет?»
*
Зерно. И потом колос, выросший из него. Развернувшийся из него. Очевидна неразрывность существования. Без зазора. Продолжается одна и та же жизнь. С одним предназначением.
У человека почему-то нет такого ощущения.
*
Напряжение, в коем пребывает в своей жизни обыкновенный человек.
До гроба живёт он в этом напряжении, имеющего своим источником разнообразные причины.
Напряжение бестолковой суетливой жизни, конкуренция с себе подобными...
Материальная сторона жизни. Вечный минимум, непреодолимый минимум среднего человека.
Раньше говорили – «маленький человек». Сейчас – «средний».
Ещё и «начальства» боится. В разных его ипостасях – вплоть до натурального «служебного» начальства.
А где страх – там уже что-то делается в жизни против совести.
Наверное, совесть на весь мир одна. Её делят на всех. Бывают, конечно, и совсем без-совестные. Их доля тоже кому-то достаётся. Довеском.
Иногда совесть есть, но живут наперекор ей, перебарывают её требования. От этого тоже возникает некое напряжение.
*
«Другие». Чувствуется, что это не выдумка, что это навеяно чем-то из реальных обстоятельств. Повторение вслед за реальностью.
Неожиданность всего в жизни. Нелогичность всего в жизни. Может быть, и даже наверняка, – кажущаяся.
*
Что ни старая запись в рабочей тетради, то повод для грустных размышлений. Прежние планы... Канувшие в Лету. Совершенно не представлялся подлинный масштаб жизни. Ни временной, ни пространственный. Никакой!
«Ветер жизни. Противостояние. Некого сообщества “однопородных”. Без открытого манифеста и даже отчётливого осознания. Они пробуют других людей. Незаметные. Понимающие всё. Это никак со стороны не видно. То ли они есть, то ли их нет. Это, может быть, главное».
Уже по этой записи видно, что всё это выдумки, навязываемые реальности - грандиозные задумки на основании странноватых представлений о жизни. Хотелось так видеть и оценивать жизнь. Ни с чем не считаясь.
А на самом деле «всё не так, ребята». Отсюда это ощущение образовавшейся в адекватном миропонимании пустоты.
И задаёшься вопросом: что это – что-то объективное или просто невесёлые впечатления постаревшего автора?
*
Прошлые люди. Из прошлого. Разной степени отдалённости.
Чеховские персонажи желали заглянуть в будущее, а тут оглядываешься назад.
Они так же ощущали жизнь и сто лет назад? Утро, будни, снег, полумрак, тени прохожих…
Непроницаемо скрытая от понимания жизнь.
Она только потом – в мемуарах, в воспоминаниях – прорисовывается как-то. Уже в выстроенном виде. А пока она темна, загадочна, пугающе непостижима…
Жили как-то. И сейчас живут.
*
Рельсы внешней жизни...
«Кто знает, что в голове этого отличника?» Внутренняя жизнь скрыта от чужих глаз. Это для внешней жизни «человека общественного» есть хоть какие-то рельсы и правила, а для внутреннего человека все правила, наработанные совокупным человечеством, совсем не обязательны. Во всяком случае, никто не заставит.
В конце концов, это на пользу и человеку и миру, в котором он живет. Человек движется во внешней жизни по каким-то понятным рельсам, и это является как бы некой гарантией, что он доедет более-менее целым и невредимым до конечной станции, и мир при этом не развалится, не провалится в бездны. А так граждане могли бы натворить Бог знает что.
Их простые лица... Их простая жизнь уберегла их.
*
Осознаёшь, как вдруг, что по той или иной причине жизнь оказывается лишённой перспективы.
Разные причины. У кого что.
А может быть комплекс причин. Или одна за другую цепляется.
Она вроде была – какая-то перспектива, куда-то можно было двигаться, и нужно было, и хотелось это делать... А потом...
*
Не видят смысла в жизни, в литературе и т.п. И не потому, что его нет, а просто потому, что они не видят его. Кто-то видит, а кто-то нет. Такие дальтоники по жизни. Они так устроены.
*
Люди останавливают своё внимание на том, что видят глазами,– на молодых, красивых...
Противоестественно видеть что-то ещё? Заранее! Видеть то, чего ещё и в помине нет! Что только будет. Что обязательно когда-нибудь бывает. Случается со всеми.
И нет ни у кого из людей плана на всю жизнь. На старость! На немощность! На порчу характера! На несчастья!
*
Ищет лазейки в своей жизни. Ищет их в сложившихся обстоятельствах этой жизни. И кажется, что эти обстоятельства всегда складывались как-то сами собой, без его сознательного участия.
Не пытается активно преодолевать эти обстоятельства, но как-то присматривается к ним.
«Можно или нельзя что-то сделать?»
«А может быть, и делать ничего не надо?»
*
Дети, собаки, женщины, начальство… чувствуют неуверенность, податливость, нетвёрдость Пал Палыча Грех этим не пользоваться.
Жизнь довольно простая и жёсткая штука. Интеллигентские подпорки под её жестокую природу не могут ничем помочь.
Поиски здравого смысла, прекраснодушное желание добра, справедливости и т.п. - всё это, конечно, хорошо, но в простой жизненной повседневности кажутся слишком пафосными вещами. Лучше о них помалкивать и не смешить народ.
А в самом деле! Может быть, и не нужны подобные разговоры проповеднического свойства? Довериться людям, довериться жизни?
Книжная жизнь
Жизнь. Было, что почитать. Теперь есть, что вспомнить: длинную книжную жизнь.
Прожил хорошую книжную жизнь.
О жизни совсем кратко
*
«Вместительная жизнь».
*
«Развалины жизни».
*
«Неизлечимая жизнь».
Это уже есть в Интернете».
«Цианистый калий° пpотивопоказан пpи запyщенной неизлечимой жизни, частых пpистyпах оптимизма, изменении течения».
*
«Перекосило жизнью».
*
«Длинная бестолковая история жизни».
*
«То, во что разбилась та жизнь».
*
«Умеренно радостная жизнь».
*
«Неловкая жизнь».
*
«Жизнь проходил колхозником».
*
«Жизнь это тебе не баловство!»
*
«А жизнь такая прозрачная! Как глянешь!»
*
«Столько времени потратил на жизнь!»
*
Будто объявили неутешительные результаты ЕГЭ жизни. Пересдача только в следующей жизни.
*
«Лирические кусочки жизни».
*
«Жизнь, разорванная на лирические кусочки».
*
«Жизненная тянучка».
Или:
«Тянучка жизни».
*
«Рутинная жизнь».
*
Излечиться от жизни. Полностью излечиться.
*
«Жизнь про любовь».
*
«Дальше жизнь была уже не интересной».
*
Течёт живая бестолковая жизнь.
*
«Лет пять жизнь одна и та же».
*
Им некогда! Странное отношение к жизни!
*
«Неожиданная получилась жизнь».
*
Теоретическая часть жизни кончилась и началась практическая.
*
Жизнь – сюжет. Судьба – фабула.
*
«Подробности жизни». «Пошлости жизни». «Пошлые подробности жизни».
*
Поступок несовместимый с жизнью.
*
Жизнь короткая как отпуск.
*
«Беспорядочная творческая жизнь».
*
«Прикольная жизнь».
*
«А тебе понравилось жить!» - Волк-Басов из «Красной Шапочки». Трагический, с надломом волк.
*
«Дали побаловаться этой жизнью».
*
- Жизнь – это работа.
- Как скучно!
- Как есть.
*
«Надо выстоять. Эту жизнь».
*
- Живёшь в ожидании то аванса, то зарплаты.
- Чем плохо?
*
Жизнь будто насмешки строит над правильностью, придуманной людьми. Жизнь выскальзывает из рук.
*
Маловместительная жизнь. Малогабаритная.
*
Живут, уткнувшись в свою жизнь.
*
- Живут наугад, слепо...
- А как еще!
*
Прожили жизнь кое-как.
*
«Первые сто лет жизни прошли хорошо».
Хотя есть присказка с противоположным смыслом: «трудно только первые сто лет».
*
Жизнь – это сон, только более скучный.
*
«Несвятая жизнь».
*
Не все понимают, что жизнь нельзя останавливать. И что её нельзя остановить.
*
На привязи наличной «хоть какой-то жизни».
*
«Даже если у тебя будет пятнадцать квартир, ты дольше не проживёшь».
Рассудительная девушка!
*
«Малобюджетная жизнь». «Малобюджетная семья». Самый прожиточный минимум.
*
Жизнь её проносилась окончательно. Можно сказать «до дыр».
*
Сжёванная жизнь. Пережёванная. Прожёванная.
*
- «Простая жизнь». Она есть! Это не самообман.
- Ну-ну!
*
Ничем не опошленная сложность и жестокость жизни.
*
- Так и не привык жить.
- Звучит по-платоновски.
*
«Жизнь поломатая».
*
Вязкая, тягучая жизнь, непростые отношения между людьми...
Иногда это особенно мучительно.
*
Долгие приготовления к обеду, а потом раз! – в полчаса всё проглотили.
Долгие приготовления к жизни…
*
«Ладно, будем жить в вечности».
*
«Ни о чем не договориться ни с жизнью, ни с временем».
*
Провальная жизнь.
*
«Искать выход из этой жизни».
Двусмысленная фраза.
Что его искать! Он и сам когда надо найдётся.
*
«Всё ещё продолжает пользоваться своей жалкой жизнью».
*
Объявление:
«Даю уроки жизни».
Или:
«Беру уроки жизни».
*
Осмелиться истолковать жизнь.
В этом и проблема - в том, чтобы осмелиться.
*
«Всё это - прикладное к несовершенству нашей жизни… Как бы сказать…. Это всё – ерунда».
*
«Закругление» жизни. Так иногда говорят: «Закругляйся!»
*
Проблемы идут по жизни чуть впереди человека. От самого начала до конца.
*
«Уже никакой другой жизни не будет в принципе!»
Будто делаешь открытие.
*
Жизнь. Чудесные её уголки... Ощущение привязанности к кому-то, «ориентированность» - как раньше такое определял, или что-то большее…
*
Жизнь изменяется, выламывается в что-то другое, непривычное, не принимаемое. От этого тоскливо бывает.
*
- Тянут по жизни свой быт – обеды, сон, аппетит, отношения, покупки…
- А ты бы как хотел?
*
Прожил мелкую жизнь.
*
Жизнь, доводящая до отчаяния. Совсем тихая, незаметная, размеренная жизнь.
*
«Жизнь кончается трагедией».
*
«Злоупотребление жизнью».
*
Она решила, что в этой жизни ей пора уже отдыхать.
*
В её жизни так ничего и не произошло.
*
Предварительная жизнь. У этой девушки-курьера. В ожидании светлого будущего.
Каждому по вере его.
*
«Физическое удовлетворение от жизни».
*
Жизнь людей, их мнения, привычки, хотения, опасения... Всё переплетено, спутано. И люди живут отталкиваясь, притягиваясь, задевая друг друга...
*
Скромно прожить не удалось.
*
- Продемонстрировали земную, человечью жизнь. Можно делать какие-то выводы. Если получится.
- А что потом?
- Что может быть потом! Сам понимаешь!
*
Дружба, разговоры... Творчество... Способы пережить эту жизнь.
*
«Неосторожная жизнь разбилась».
«Разбил жизнь по неосторожности. Неосторожно обращался – вот и разбил».
*
«Как прогибает жизнь, как окорачивает!»
*
Жизнь в повторяющихся мотивах. Мотивы женщин, мотивы нежных чувств, мотивы страха, мотивы жалости, отчаяния... Мотивы смерти. Мотивы самых разных жизненных ситуаций...
*
Обиделся на жизнь. И остаток дней провёл на рыбалке, угрюмо вперившись в поплавок.
*
«Какая-то неудобная жизнь!»
*
«Загламурили эту жизнь. До омерзения».
*
«Жизнь полна начинаний».
*
«И жизнь покажется лёгкой и привлекательной... Да, привлекательной! Это важно».
*
- Не в своей жизни.
- Бывает.
*
Жизнь имеет ещё и мемориальный смысл.
Это как металлолом после разборки какого-то пришедшего в негодность сооружения.
*
«Как это кончился лимит хорошего! Ты это брось мне! Это какое-то неправильное отношение к жизни».
*
Жизнь часто мучительна. Воспринимается мучительно.
Но «лучше, конечно, помучиться».
*
«Жизнь-катастрофа». Такая жанровая разновидность жизни.
*
Жизнь обманет надеждой, любовью, верой. Всенепременно.
*
Как-то всё в жизни наслаивается, наслаивается... Потом сминается и, в конце концов, делается неважным.
*
«Ошибочная жизнь».
*
- Легкомысленно отнёсся к жизни. Олитературил её.
- Может, отлитературил?
- Может.
*
Ищет не обременяющую форму жизни. И формулу к ней.
*
«Жизнь во всей своей примитивной обнажённости. В обнажённой примитивности».
*
«Жизнь прекрасна – я слышал».
*
Жить сегодняшним днём. Такой есть мудрый совет.
Весна, детские улыбки, красивые женщины на улице... И какое-то подобие литературы, окололитературных занятий... Музыка – опять же! Какого ещё! Пока всё это доступно.
*
«Невкусно живёт». И это не только про еду.
*
«Жизнь странная как сон».
*
«Жизнь прошла в сумраке литературы. Плохо это или хорошо?»
*
«Невозможно любить жизнь каждый день».
*
- Лирико-трагическая жизнь.
- Это как?
*
«Тайно живёт».
*
«Вынужденная» жизнь. Всё в ней вынужденное. Одно цепляется за другое.
Свобода, полное освобождение от всякой вынужденности может быть только там... Известно где.
А пока - жизнь в предлагаемых обстоятельствах. Куда деваться!
*
Всю жизнь по понедельникам собирался изменять себя и свою жизнь. Но как-то...
Не каждый понедельник, конечно!
*
«Принял участие в жизни».
*
Проглатывание времени жизни. Проглатывание жизни. Не жуя.
*
«Тихо-бестолковая жизнь».
*
Маленькая уютная жизнь.
Маленькая уютная комната.
Маленький земной шар.
*
- Жизнь постепенно опускается в мрачные бездны.
- Но-но! Полегче! Тоже мне ослик Иа!
*
Почувствовать жизнь со всех сторон. С каждого бока.
*
- Сколько лишнего в жизни! Диву даешься. Сколько необязательного. Процедуры, ритуалы, церемонии…
- Так уж и лишнего?
- Ну да!
- Тебе только дай волю! Всё обкорнаешь!
*
Психическая жизнь. И как-то отдельно от нее – жизнь реальная.
*
- Жить хлопотно.
- Да уж! А что делать!
*
Простые, без каких-либо подводных течений жизни.
*
«Жизнь опрокинулась».
И так можно сказать.
Будто это какое-то ведро.
*
Жизнь малой вместимости. Маловместительная жизнь. Она не сама маленькая, она просто мало вмещает.
*
- Посвятила ему целый разворот своей жизни.
- Она что – газета?
*
Автоматизм жизни. Заведённость. Крутятся шестерни некого механизма.
Может быть, часового. Отсчитывают время жизни.
*
- Жизнь для него не составляла физических усилий. Всё было легко.
- Это как?
- А так – жил себе и жил.
- А потом?
- И потом легко.
*
Жизнь унижающая. С этим нечего делать. Не защититься.
Ощущение жизни
*
Меняются ощущения самого себя, ощущения жизни. Не становишься лучше. Устаёшь. Делаешься равнодушным. Теряешь ориентиры. Смиряешься. Позволяешь себе...
*
Привыкаешь волей-неволей жить наличной жизнью, в которой, кажется, постепенно все больше накапливается безотрадного. Вернее, что-то, что раньше было приятным, радостным или терпимым переходит в разряд безрадостного, гнетущего...
Меняется качество жизненной наличности.
И, похоже, с этим уже ничего не поделать.
Кроме того, наверняка в этом смысле все ещё впереди.
*
Странное ощущение. Знакомое, но всегда мимолётное, редкое. Будто все правильно. Несмотря ни на какие обстоятельства. Всё принимаешь. Со всем соглашаешься. Отпускаешь поводья.
Сейчас это навеяно скорее всего «Моей жизнью».
Но это и раньше приходило.
Это хорошее ощущение.
*
С годами как-то теряешь почти полностью ориентацию в пространстве жизни.
Кончилась неопределённость будущего, с ощущением которой прошла молодость.
Теперь всё будто отмерено, вошло в берега. Никакой бесконечности.
То рвался в будущее, неостановимо, а то теперь бредёшь как в тумане. Недоуменно.
*
Вышедшие из окружения, пробившиеся к своим, смертельно усталые солдаты...
Наэлектризованные добытым в нелёгком пути опытом, своей солдатской мудростью, со вторым дыханием, с невыразимым, до последнего атома пронизавшим их ощущением честно выполненного долга, готовым даже и вот сейчас, в безопасности, сделав своё дело, умереть.
Такое полное, безмерное ощущение жизни, когда все светится смыслом, как никогда раньше.
Такое есть и в науке, и в искусстве, в любом деле.
*
Ощутить свою жизнь. Как раньше. Как впервые. Оторваться от того шлейфа мыслей, переживаний, опасений, фобий, который тянешь за собой в каждодневной жизни. И опять почувствовать жизнь будто впервые.
Вдруг это почувствовать. Весна, какие-то ранние годы, солнце проглядывает в просветы между деревьями... Или это осень? Может быть, осень. Солнечный день в лесу. Ветер гонит облака, шумят деревья. Грудь дышит свободно и весело. Чего-то ждёшь. Хорошего. Тревожно. Чуть-чуть.
*
Горький вкус жизни, горечь жизни. Эта горечь никогда не уходит. Только иногда заглушается, перебивается, не чувствуется...
*
Сиюминутное понимание своей жизни... Много чего малоутешительного - как нахлынет.
Но по законам психологической природы человека напряжение не может удерживаться постоянно, тогда общая неутешительность как-то отступает, и наступает некоторое облегчение.
Но ничего по сути не меняется.
*
Тогда ещё жизнь была или, скорее, казалась, «тревожна и светла». Потом как-то всё поменялось. Незаметно. Жизнь временами стала казаться беспросветно мрачной. Не по классику.
Всему своё время.
*
Вдруг как упираешься в чужое, жесткое, почти враждебное…
Как стены вокруг.
Понимаешь, чувствуешь почти физически, где эти невидимые, но непреодолимые стены, в которых пребываешь.
*
«Саудади (порт. saudade) — португальское слово, которое не имеет эквивалента в других языках. Португальцы говорят, что saudade можно только пережить.
Это глубокое эмоциональное состояние меланхоличной тоски от невозвратимой утраты чего-либо дорогого сердцу: человека, места или вещи».
Самоцитирование.
«- Нет, ты скажи лучше что-нибудь оптимистическое! Не всё же так беспросветно! Не верю!
- Оптимистическое? Чего захотел! А впрочем... Оптимизм в некоей ровной неизменности ощущения этого мира. Пусть даже к этому ощущению лучше всего подходит слово «безнадёжно». Но, конечно, в этом должно оставаться что-то, что выше безнадёжности, что-то прогоняющее, осветляющее этот мрак. Что-то, что бы поднимало над любой «конечной» ситуацией». \Разг. с Анг.
Это совсем не мрачность.
Может быть, у Пушкина о том же:
«На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может».
Но и ещё что-то. Это что-то глубоко соответствующее тому миру, в который мы попали. Такое равновесное состояние. И понимание, и принятие того, что есть.
Ещё самоцитирование.
«- “...жизнь тревожна и светла”. Есть такая хорошая формула. Сбалансированная, выверенная, без надрыва, преувеличений и фальши. О жизни - в двух словах! Невозможно проникнуть в тайну этой фразы. Нет такого средства, чтобы попасть внутрь этой чувственно-смысловой конструкции, чтобы увидеть все те скрытые внутри связи и опосредования, благодаря которым появляется эта полнота понимания. Сиюминутная, конечно. Это похоже на то, как работает музыка. В тайну воздействия музыки тоже нельзя разгадать. Приходится смириться. Но почему-то это принимаешь с благодарностью и тихой радостью. Будто тебе объяснили всё что надо в этом мире. Мгновенно. С помощью волшебства литературного, ну, или музыкального текста. Сама природа волшебства может находиться в другом месте. Не в чернилах же она, и не в изображении слов на экране монитора! Волшебство или в нас самих или… Об этом лучше не болтать, если не знаешь». \Разг. с Анг.
*
Можно находить утешения и в грустных мыслях. В их будто бы окончательности. Даже нельзя это назвать «грехом уныния». Это ровное, спокойное, окончательное отношение ко всему на свете. В этом есть определённый плюс. Всякие другие – не окончательные – мысли порождают иллюзии, они обязательно рано или поздно обманут, и если приведут к чему-то как бы небезнадёжному, то только временно. Это такой психологически безопасный, эмоционально уравновешенный тупик. Чувствуешь даже некоторую особого рода приятность, находясь в нём.
Перечисление
Нераскрытые преступленья, невыметенные улицы, непроданные арбузы, недоваренная каша, немытая посуда, недопетые песни, недорисованные пейзажи, непрочитанные книги, невыясненные отношения, неумолимое время, несбывшиеся мечты…
Мелкие детали
«Кажется, уже не хватает только каких-то мелких деталей, чтобы все окончательно решить в отношении этой бытовой жизни. Это не «Эврика!», не нобелевское, вулканом извергающееся открытие… Это тихий усталый понимающий взгляд на всё происходящее. И часто отводишь глаза. От ужаса, отвращения, скуки… И чтобы не впасть в грех уныния». /ЕЕ
Молодость
*
Что-то хочешь. Что-то хочешь с молодости. Привычка что-то хотеть.
*
Молодость, игра... Как начало шахматной партии. Иллюзии слабого неопытного игрока. Кажется, что впереди всё будет так заманчиво интересно: «Они так, а я им так, они вот этак, а я им…»
«Ты так ходишь?! Ах, ты жулик!»
И всё так чудесно устроится, пешка превратится в ферзя…
Игра. Азарт.
Как будто в эту игру можно выиграть.
*
Сколько еще не истраченной молодости! Не прокуренной, не пропитой! Сколько еще впереди!
*
У них жизнь продолжается, у них жизнь в самом разгаре.
Так говорят о праздниках.
*
«Здесь в изобилии водилась молодежь».
*
Её молодость, её ряд дней... Летних и прочих. Складывающихся в годы. Которых еще хоть отбавляй.
*
Молодые женихи этой жизни.
*
Жизнь принадлежит молодости. Что поделать! Хорошо, что пока хватает благоразумия и достоинства это принимать без жалоб и обид. Может быть, еще время не подошло? Для жалоб и обид.
*
Больно за эту молодёжь, за эту их молодость...
За их надежды, за их наивные желания и мечты. Ничего не можешь поделать – больно! Глядя на их весёлость, раскованность...
Идут с авоськами и пиццами к парку что-то отмечать. Юнцы. Еще маменькины и папенькины.
*
Сиреневый свитерок, молодое простенькое лицо.
Она проживает те двадцать лет молодости, которым потом, когда они пролетят, завидуют, но которые проживают всегда без сожаления, не замечая их.
И не это даже… Что-то ещё.
Это путешествие по её молодости. В него не поехать. Не то чтобы этого вообще хотелось – дело, опять же, не в этом…
Только бы «докоснуться» до этого ощущений тех лет! Это уже с трудом – через разные ухищрения - даётся.
Вот как сейчас. Созерцанием. Сиреневого свитера.
*
Несомненно, они одарённей и умнее старшего поколения. Хотя бы потому, что они все такие ранние… Не скажешь скороспелые – ранние!
Еще, конечно, не поспели. Но уже бочок подрумянился.
*
Жизнь в безопасной молодости.
В безопасном отдалении от старости, болезней, смерти...
*
Все они будут и потом. Много потом. Они увидят поздние времена.
*
- Как бы спокойное, «философское», отношение ко многим земным благам. И даже что-то будто в высшей мере... Может быть, это проявление некой поколенческой ослабленности. Слабая воля к жизни. Не хватает энтузиазма.
- Всё это от сытости, от жизненного комфорта, в котором они выросли. Когда прижмёт по-настоящему, всё может перемениться.
- Трудно представить, что бы это могло быть.
- Вот и им трудно.
- Они об этом и не думают.
*
Молодость. Не замечалась жизнь вокруг. Всё как-то мимо прошло.
Не понять, это общее свойство или оно проявляется только у некоторых?
*
Нравится её молодость. Не сама по себе, а только потому, что впереди у неё еще полно неторопливого времени жизни. Вёсны, лета...
Жизнь ещё и не думает кончаться!
*
Их молодость... У них на первом месте в повестке дня – нежные чувства. Всё сосредоточено пока по большей части только на них. Это такое облегчение по жизни! Освобождение от кучи рутинных повседневных забот, которые будут их одолевать несколько позже. А пока...
*
Детство, юность, молодость – чтобы радоваться. Всё равно чему! Всему! Чтобы успеть нарадоваться на всю остальную жизнь.
*
Молодые. Они хотят быть главными в этой жизни. Но это они по привычке детства. Ведь сердцевина этого мира – детство. Всё вокруг детства.
А тут уже такие детины повырастали! С детством в голове. Не понимают, что их время прошло.
Отсюда эти случающиеся эксцессы под лозунгом: «Мы здесь власть!»
*
Встают в жизненный строй.
Пора уже!
Не высыпаются, жадно глядят по сторонам, будто не узнают мир, в котором уже прожили своё детство.
Но терпят. Претерпевают!
Впрягаются. «Но-о! Не балуй!»
*
Они все время в ожидании праздника. Они в жизни пришли как на развлекательную программу или на кинокомедию. От всего ждут смешных историй, клоунских трюков, хэппи-эндов... С полуоборота включают свою смешливость.
«Им лишь бы радоваться!» - ворчание на молодое поколение.
*
Школьницы. И эта – в очёчках. Она тоже должна стремиться. Проверять на глупость, конечно, но и не отставать от подружек. Стараться понять, но сильно не умничать.
Куда деваться из именно такой жизни!
*
Они весело, с энтузиазмом, с интересом начинают жить. В них не вселилась еще жизненная усталость, скепсис, разочарованность, горький цинизм и прочие унылые вещи. Они стремительно, даже подпрыгивая при ходьбе, движутся по этой жизни. У них нетерпение. Им надо успеть. Они как-то выстраивают свои представления о этой жизни. И им самим и тем, кто видит их со стороны, кажется, что у них всё будет хорошо.
Мир обновляется ими.
*
Легкомысленная молодость. Все смерти, которые тогда случались, были ещё «не их» смертями.
*
- Не нравится собственная молодость. Время наивности, глупостей, каких-то неконтролируемых порывов, невменяемости…
- Глупо, но бывает. И даже довольно распространено.
*
Чего-то друг от друга ждут. Чего-то биологического. Физиологического. Не хотят отстать от сверстников.
Физиологическая нужда держит их в стае. Они здесь все одного сорта. Какими бы ни были они без этой необходимой потребности. Нельзя быть белой вороной. По любому! Такие здесь не ходят.
*
«Бригантина». Была такая популярная песня времён советской ещё молодости.
«Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина подымает паруса…»
Молодости не одного наверное поколения, песня ведь написана аж в 1937 годку!
Какая путаница, какая невообразимая путаница получается, в конце концов, в головах детей в результате романтического чтения, воспитания и т.п.!
Припоминается, как мы были далеки по выходе из школы от реальных проблем, от кипящего страстями мира. И какое-то время после школы мы жили своими романтическими фантазиями. Оптимисты-максималисты. Сон да и только!
*
Молодость – это совершенно особое состояние души, особое ощущение самого себя и жизни.
Каково это, бывает, мгновениями вспоминаешь.
Ощущение нескончаемости времени. Некуда торопиться, всё можно успеть. Неясные счастливые полумысли-полуощущения...
Эта особость мироощущения как-то незаметно проходит в человеке. Сходит на нет.
*
«Я-то успела чай попить…» - девочка с парнем куда-то спешат.
Такая завидная лёгкость бытия! Кажется, что мешает и всем быть такими же!
*
«Гаджеты», музыка, моды, характер отношений... Многие вещи уже не догоняешь и не догонишь никогда.
*
Молодые. Ничего лишнего. Ни в чём, нигде.
*
Девочка на роликах. Будто летит над асфальтом. Легко, почти незаметно отталкиваясь и передвигая ноги. Асфальт хороший. Шла бы пешком – не обратил бы внимания. А тут полет.
И это такое отношение к жизни. Взаимопроникновение «полёта» и мироощущения.
Она бросила взгляд. На лету. Может быть, поняла, что о ней думают.
*
- Чудесная молодость! Чудесные времена молодости!
- Зачем ты говоришь такое?
- Какое?
*
«Они проглядывают из своего текущего в них времени.
И ты заглядываешь через них в своё такое же время».
*
Их порыв осветит мир своим молодым пониманием, радостью, желанием добра...
С молодыми так всегда. Ну, или часто.
*
Что же... это просто молодость. Ничего удивительного!
Горячая пора юности. Куют своё жизненно-бытовое счастье. Сверхозабоченные. Не имеют права на расслабленность.
*
Ещё ни одной запутанной истории не наслоилось на их жизнь. Как это прекрасно!
*
Молодые. Это их соединение... Инстинктовое. Ничем не обременённое, почти легкомысленное. Лёгкий денёк в начале лета. И в начале жизни. Ничего тяжеловесного нет еще в их жизни. Ничего такого, что придавливает к почве.
*
Радость от молодости. Всё хорошо.
«Бывает всё на свете хорошо».
Молодости всё хорошо.
Так теперь, по крайней мере, кажется. На отдалении.
*
То ли такая сосредоточенность, то ли уже опасения и переживания ответственного момента – молодости.
Молодость в жизни - это как страда в жизни сельских жителей. Всё надо успеть.
Но не все это понимали в нужное время. Это вообще не всем дано. Только особо понятливым.
*
На самокате пронеслась мимо, легко отталкиваясь от земли.
На лице торжествующая улыбка.
Чувствует в себе счастливую молодую лёгкость.
Счастливые моменты жизни.
*
- Можно разочароваться в молодости. Почти ничего не определяющей в дальнейшей жизни.
- А толку!
*
«Блаженство молодости», - теперь так кажется, так вспоминается.
*
«Лёгкая молодость». Это что-то почти сразу после детства. Но вот же уже выдали молодое лёгкое тело ростом со взрослого и можно всё, что угодно. Можно полулетать, не чувствуя тяжести ног, рук, сердца.
*
Молодость. Душа не опирается на жизненный опыт. Не на что ей пока опереться, нет опыта.
*
- Они поумнеют когда-нибудь, и всё наладится.
- Любитель простых решений!
- Это совсем не просто. Но так всякий раз бывает. Ещё не бывало по-другому.
*
Девицы у ночного клуба.
«Она свою молодость докуривает».
А ведь правильно всё о себе понимают!
*
Это молодость, это обещание чудесного будущего. Накатывают волны чувственности. И будто всё начинаешь понимать.
*
Как легко они обгоняют всяких разных старичков, которые тоже как бы идут достаточно быстро! В них столько завидной энергии, решительности жить и обгонять!
*
И это в них – проявление молодой глупости.
Даже это кофе на подносике, купленный в каком-то престижном кафе.
Глупость в том, что они думают на этом выстроить свою жизнь. И проявляют агрессию к тем, кто не такой или сомневается в их выборе.
*
Молодые. Ничего не умеют. Может быть, и хорошо. Всё впереди. Весь мир!
Можно ещё на гитаре научиться играть. По крайней мере, попробовать!
*
Праздник молодости кончаются, начинаются жизненные будни.
*
Молодые. На серьёзные, полезные вещи у них ещё нет денег. Они покупают бесполезные.
*
Молодые лица. В них можно увидеть полноту жизни, наивную чистоту…
Как же иначе! Чего только в них нет по молодости!
И кажется, что можно начать жизнь на Земле заново. С новыми лицами.
*
Они ещё в уютном начале жизни. Жизнь для них - ещё что-то необозримое.
*
- Воспоминания о молодости. Вся жизнь – как сказка. И сладко замирает сердце.
- Вспомнила бабушка..!
*
- Молодое дерзкое, петушиное прорывание рамок традиций, чтобы потом опять в них спрятаться.
- Часто так и бывает.
Доверие
Доверие к судьбе. Это непросто. Что делать с беспокойством? Особенно с беспричинным. Это как идти с закрытыми глазами по улице. Доверяя чему-то.
В конце
Будет жалко всего этого. Сердечко забьётся...
Эпитафии
«Жил, барахтался в книгах и умер». «Жил, слушал музыку и умер». «Жил, ходил по улицам и умер». «Жил, смотрел на женщин и умер». «Жил, нюхал цветы и умер».
Но вот: «Жил, ходил в кино и умер», - это почему-то уже кажется снижением образа.
Ярость
А тут иногда что-то вроде ярости подступает. Как у героев Чехова. Которым хотелось «играть в жизни значительную роль». «Дядя Ваня» об этом. О том, как ничтожны «свершения». И вопрос открыт. Может быть, навсегда. Пока мы не превратимся в роботов или инопланетян.
Пессимизм
*
- Лет через тридцать, сорок… Новые поколения стариков и старух населят Россию, и всё будет, как уже было?
– А ты бы что хотел?
– Но это же какой-то пессимизм!
– Какой же это пессимизм! Все обыкновенно.
*
- У них некрасивая, бестолковая жизнь. Получилась. А дети кажутся нормальными. Они радуют.
- Вот видишь!
- Но вот станут они взрослыми. И проживут некрасиво свои бестолковые, суетливые жизни. От которых ничего не останется.
- Ну, тогда я не знаю!
- Вот видишь!
Отмеривание
«Полжизни пролетело!»
«Земную жизнь пройдя до половины...»
«... как веселья последнюю треть».
Прикидывают.
Оптимисты!
По кругу
Включился писатель, выключился чей-то близкий родственник. Выключился писатель, включился конторщик 1 категории. И так далее.
Пожалел
«Сколько красивых мест и тёплых вечеров пропадает! По жизни».
Тупики
*
Такая неспешность! Остановился… Куда спешить! Выхода всё равно нет.
*
Все жизненные тупики имеют свойство скапливаться поблизости от самого главного жизненного тупика.
Вот они и подоспели, подтянулись... Это всё определяет в текущем моменте.
Слова
Как разоряет их жизнь. Как всё рассыпается на глазах. Вот оно ещё держится чем-то. Словами. Может быть, поэтому они так много и тщательно говорят. Строят словесные замки. Наполняют себя словами и привязанными к ним эмоциями.
Детская радость
Какой-нибудь тридцатый или тридцать первый год. Им тогда было по три-пять лет. Шалунишки весёлые. Взрослые радостно смотрели на них.
И потом прошли жизни. Тех радовавшихся взрослых давно нет на свете, а тем весёлым детям осталось ещё не так много.
«Напрасной была их детская радость?» - в этот вопрос проваливаешься, как проваливаешься куда-то в кошмарном сне.
По грибы
Большая новая корзина. С ней стыдно в метро. А на станции «Удельной» уже все свои, как в бане.
Опыт
*
Пока этого многолетнего, многословного опыта не было, все казалось, что его полезно приобрести.
Теперь понимаешь, что это и весь опыт. Другого не предвидится!
И если выразить суть этого опыта, то можно сказать, что это опыт «неприобретения опыта».
Это почти знаменитое: «Я знаю, что я ничего не знаю».
*
Этот «опыт» не передать. Его не донести. Его не вынести. За проходную души. На «территории» – ешь от пуза, а выносить нельзя!
*
«Просмотр» жизни. Просмотр этой жизни. Просмотрел уже пятьдесят... нет, уже гораздо больше, лет жизни.
Ещё не всё понятно. Надо смотреть дальше, будто бы открывая новое.
Хотя какая может быть новизна! И всё же. Вспоминаешь каждый раз, что появился некий опыт.
И он точно привязан к возрасту. К переживанию возраста. Раньше времени его не получишь.
*
Что-то вроде переоценки ценностей. Доживаешь до состояния, когда многое из того, что было важным, перестаёт казаться таковым. Равнодушно сознаёшь это. А ведь это и раньше было таким же!
Важным или не важным что-то назначается сознанием.
И вот с этим «неважным» прожито много лет.
Совершенно очевидное движение. Чего только? Проходишь какой-то путь.
Будто смотришь из окна поезда. Всё происходит и долго и утомительно, но, в конце концов, очевидно и конечно. Куда-то приезжаешь. Поезд останавливается иногда, но эти остановки воспринимаются как часть пути. Ты всё время в пути.
Отмеренный жизненный опыт. Опыт в этом и состоит: даётся проблесками острое ощущение времени, конечности, движения…
*
Никого чужой опыт не научит. Его даже не сформулировать для других. Вот в чём беда! А иногда и трагедия.
*
Жизнь убегает. Передача опыта не происходит – любой жизненный опыт устаревает быстрее человека.
*
Пользуешься чужим художественным опытом. Для чего ж тогда этот опыт и нужен!
Пользуешься, доверяешь, признаешь за подлинность.
Пропускаешь через себя чужие представления о мире, о жизни. Что-то принимаешь, что-то нет.
Работают люди, бьются. Над тем же. Радуешься этому.
*
Накапливать опыт ошибок.
Такое впечатление, что в жизни накапливаются одни только ошибки.
Накапливаются именно ошибки.
«И Опыт, сын ошибок трудных...»
*
Пока не напластуется что-то в опыте, не поймёшь многих вещей в этой жизни.
Этот механический опыт... Казалось бы! Но его ничем не заменить.
До всего надо дожить. Не понять раньше. Никаким умом, никакой проницательностью.
В какой-то мере, конечно, это иррациональное понятие.
Его не понять запросто. Не пахавшим, не сеявшим…
И есть такие люди с сугубо рациональным подходом к действительности, для них понятие «опыт» лишено конкретного содержательного смысла.
*
- Почти никакого опыта не накапливает человечество. Каждое поколение приходит с полупрезрением к опыту стариков. И сдаёт этих стариков вместе с их стариковским опытом в утиль.
- Происходит непрерывное обновление жизни.
- И так ли уж нужно тащить за собой прошлое? Дворянские гнезда, большую литературу… Больше, чем литературу...
- Вот ты о чём!
Тишина
Истинность «такого». Его тишина, покой, гармония…
Его ограниченность. Его окрашенность. Почти монашеская.
Космическая, баховская, природная, книжная тишина.
Конечно, это не мир таков. Мир всякий. Это смотришь на него, думаешь о нем, понимаешь его из «такого» мира. Из этой тишины и гармонии баховского, толстовского-ахматовского… мира.
А те мерзейшие нарушители «тишины»! С ними тоже приходится считаться. Платишь им дань. Иго.
Но хоть в молитвы они вмешаться не могут! \ФО
Из окон
Окна на первом этаже. Из одного окна – шкворчание сковородки и рыбный запах, из другого – тупая попса.
Напасти
*
Если и не действительные, то настроенческие напасти. Конечно, так уже не однажды было. Переживаешь не лучшие времена. Продолжаешь жить.
Тупеешь для нового прилива довольства этим продолжением. Как-то душевные раны зарастают. И просто уже не помнишь прежних ни мыслей, ни ощущений. Плаваешь на поверхности самого себя. Пробкой.
*
Находить все причины недоразумений только в самом себе. Это правильно.
Сначала тешишь себя, кого-то укоряя, выискивая чужую вину, а потом понимаешь, что объяснения того, что случилось - что бы ни случилось! - надо искать в себе.
Это важная, можно сказать, стратегическая мировоззренческая вещь. Никого не обвинять! Обвинения в своих бедах кого-то, кроме себя, неприятие этого «кого-то», обиды – это путь в никуда.
*
«Круг чтения». 26 марта.
Когда в древности народ был несчастен, пророки говорили ему: "Ты забыл бога, отступил от божьих путей, -- иначе несчастие не постигло бы тебя. Ты жил не по вечным законам и не руководился ими, а следовал законам лжи, обмана, сознательно не почитая действительности, и теперь ты видишь, что долготерпение природы истощилось".
Все это вполне понятно простым, неразвращенным людям. Но в последнее время явились люди, которые природу считают мёртвой, чем-то вроде недельных часов, сделанных много тысяч лет тому назад; они все ещё тикают, но никуда не годятся. На таких людей никакие увещания и обличения не могут действовать. Но, к счастью, не все люди такие, и есть люди, понимающие то, что если жизнь их дурна, то виноваты в этом только они сами.
По Карлейлю.
Так, наверное, и есть. Все несчастья люди подготавливают для себя сами. По легкомыслию не придают этому значения. Проходит время, и уже невозможно восстановить в памяти все неправильные ходы, неправильные жизненные повороты, которые сделали жизнь людей такой, какая она сделалась.
Необязательное
Читать что-то необязательное. Будто кончил курс, получил свидетельство на все времена и можно уже ни о чем не беспокоиться. Можно уже не по программе – что-то отсюда и из этого чуть-чуть.
Лидия Гинзбург. Воспоминания о 30-х. Смерть Кузмина. Вырисовываются фигуры. Ахматова, Пунин, Юркун…
Заглядывание в их время. И они заняты тем же – чем-то необязательным. Будто жизнь это просто какое-то ожидание. Просто проживание. Одно, другое, третье. Одно цепляется за другое. И ничего обязательного. Они проживают свои неспешные жизни. Неспешно. От случайного к случайному. У них ещё уйма времени. Ничто не гонит их по жизни. Они терпеливо и даже как-то равнодушно ждут от жизни каких-то событий, встреч, мыслей. В жизни нет ничего обязательного, всенепременного. Вот эта необязательность вдруг поражает. Нет ничего обязательного. Никто не ждёт ничего от людей. Они тащатся по жизни. Каждый со своим. Государство, политики, авторы, простые граждане… Ну, утро, ну, вечер, новый день… «Что дальше?» - как говорит один ребёнок.
Утешение
Лица. Некоторые. В утешение.
Значит плохо не «в принципе», а как-то так – временно, локально, у отдельных невыдержанных усталых личностей. Просто их черед пришёл. Претерпевать. Но это же не навсегда! Раз не у всех.
Это большое облегчение – увидеть спокойные, с живым любопытством и интересом ко всему на свете лица.
Усталость
*
Устал. И - мало того - не доволен международной обстановкой!
*
Усталость – наверное ещё и большое облегчение в этой жизни. Она с чем хочешь примирит.
Разница, конечно, существенная, но усталому человеку всё равно – только ночь или вся вечность без остатка.
«Гости»
«Гости» из «Соляриса». Возобновление без конца. Воспроизводство. С тем же пафосом, почти с теми же глупостями и пошлостями. Таковы люди. Они даже не успевают вырасти из старых глупостей и пошлостей. Не успевают - жизнь кончается. И опять, и опять - как грибы после дождя - молодые, задорные, убеждённо-страстные, все уже знающие....
Уходящие
Моменты ухода. Не поспевают к новому времени, к разрешению новых проблем обновляющегося времени. Уходят, когда что-то только-только назревает, проклёвывается. Дальше мир уже обходится без уходящих.
Мир будто разворачивающийся свиток. Выявляются неожиданные связи, опосредования, выявляется новая, будто только сейчас на наших глазах возникающая сложность этого мира.
И мы остаёмся один на один с этими сложности. Должны расхлёбывать эту сложность сами. Без помощи уходящих.
Человек перед зеркалом
*
«Каков я с такими мыслями? Именно в этот момент», - спросил он себя и глянул в зеркало.
*
Отошёл от зеркала и опять почувствовал себя внутренним человеком.
*
- Ты посмотрелся в зеркало, когда вернулся?
- Посмотрелся.
- Точно? А то ведь не повезёт!
- Да, точно! Я еще подумал: «Какая отвратительная рожа!»
*
Регина Абрамовна и Зоя Михайловна.
- Я себя ощущаю тридцатипятилетней. Пока не гляну в зеркало.
- И я.
*
Она заглянула в свои прекрасные заплаканные глаза и успокоилась, потом улыбнулась и пошла спать.
*
Остановилась перед зеркалом. Чтобы очередной раз подтвердилось то понимание, до которого довелось дожить.
И чтобы дожать это понимание до полной и безвозвратной окончательности.
Понимание того, что её уже ничем не зацепить в этой жизни.
Зеркало говорит о внешнем, а понимается все это изнутри. Мир из этого нутра – такой. И быть другим для неё уже не сможет.
То ли мир не сможет, то ли она уже не сможет. Обоюдно и взаимно.
*
Она глянула в зеркало и пожала плечами. Куда денешься!
*
Сохранение неподвижным лица. С таким выражением, какое схвачено перед зеркалом в качестве наиболее журнально-гламурного. Лицо по мотивам гламурных журналов.
*
Зеркало ничего не говорило о её высоком предназначении.
Зеркало одному говорит, другому сказать нечего.
*
Это самоощущение увидено в зеркале. Сверено с зеркалом.
Привито зеркалом.
*
Девушка посмотрелась в зеркало.
Что, интересно, она там увидела?
*
Тренирует перед зеркалом ямочки на щёчках. Улыбочка! Раз – и ямочки на месте!
Необходимость
У них у всех есть жёсткая необходимость умереть когда-нибудь. Что же делать! А что делать? Идти на работу. И потом с работы. И в магазин за кефиром, творожками, картошкой... Ужинать перед телевизором, проверять успеваемость... Что там ещё? Все как положено.
Утром
*
Гомункулус. Глядится в утреннее зеркало. Есть такие экспрессионистские картины.
Нет, больше похоже на гиперреалистские.
И освещение такое – резкое, хирургическо-морговое.
И наползает утро трудовых будней.
*
Уныло просыпаются по утрам старые материалисты.
*
Бытовой, понятный, умопостигаемый, утренний мир.
Трезвый, ясный, с деловыми весенними голосами птиц, гулом машин. Полудетский мир – потому что дети идут в школы или в садики, и для них мир не должен быть другим, он должен быть таким, как на картинах Левитана, Поленова, Саврасова. Им рано даже Тургенева читать, не то что Толстого с Достоевским.
Утренний мир. В нем ощущается подлинность, истинность. До вечера он поменяется. Не сам по себе, а в нас.
*
Хорошее утро.
Чего хорошего в этом будничном декабрьском утре? Что такого может быть в нем лучше, чем было вчера, лучше, чем обычно? Ничего не находишь.
Но будто какой-то надежды накапали, как облегчительной микстуры.
Вот они – циклы настроений!
Мягче мороз. Разве что. Интересные лица встречных прохожих. Попались... И только!
Нет, все равно не объяснить.
Только что-то независимое от повседневности, подчиненное каким-то внешним по отношению к сознанию циклам.
Находят умеренно оптимистические мысли. Утешаешься чем-то…
Мысли эти, конечно же, испарятся в течение дня без следа, но пока... Пока еще длится чем-то хорошее утро.
*
Зимнее утро.
«Что за жизнь!» - думают люди, расходясь утром по своим конторам. С омерзением шагая по жиже недотаявшего снега. Сыро-мокро! Темно! Спать хочется! Вернее, спрятаться бы куда в тепло, да поспать ещё! Но надо брести с мокрыми ногами на службу. И там что-то делать. А иначе «дядя-начальник денежков не даст».
Это и есть то, что называется «в сторону бытописательства». Или как там ещё: «заметки по ходу жизни».
*
Утренняя замедленность. Правильные действия. Все по порядку, все правильно.
Завтрак, мусор на помойку, карточка, служба...
Ничего нельзя ни пропустить ни отложить.
*
Рутина утра. Очередь из необходимостей.
*
Утренняя уверенность. Хоть в чём. Утром проще как-то быть уверенным.
*
Ясному утру, тёплому, спокойному, с выметенными и политыми улицами, не запруженными пока машинами, – улыбаешься.
«Это что еще за новости?» - спрашиваешь себя.
Может быть, раньше не останавливал внимание на подобных реакциях, а тут удивился.
Утро. Солнце. Глаза. Улыбка.
А может быть, это и не радость от солнечного утра, это щурятся на солнце глаза, вовлекая в мимическое движение прищура все мышцы лица. И улыбка возникает уже сама собой.
Лабиринты
*
«Короткие логические цепочки». Всё сокращается. Неожиданно. При смене первоначального звена, первоначального направления. Логика поведения, жизненная логика. Всё происходит само собой. Человек пошёл по коридору. Жизненный лабиринт. Короткие тупиковые ветви. Длинные тупиковые ветви. Наверное, не-тупиковых ветвей не бывает. В этой жизни. Выхода ведь нет. Это самое смешное. Есть специалисты по длинным тупиковым ветвям лабиринта. Они учат, как надо жить. В этом смысл? - дольше бродить по коридорам жизни?
*
Лабиринт.
Дойти, в конце концов, в этом запутанном жизненном лабиринте до самого конца, до самой последней комнаты и глянуть в этой последней комнате на стену в дальнем углу.
И осознать, что опять оказался в тупике. Убедиться, что ничего не понял в очередной – уже как бы последний – раз!
Странности жизни
*
N – человек со странностями. По жизни. Некоторые знакомые откровенно подсмеиваются над этими его странностями. Правильно делают. Странный тип! На них совсем не похожий. Большой оригинал.
Это если не считать его дураком.
*
Никогда не хотел никого побеждать. Не спортивный такой. Ну и по морде получал.
Должно быть, за «неспортивное» поведение.
*
«Так и не узнаешь, что сталось с той молодой беременной женщиной из фильма, который бросил смотреть в начале третьего ночи», - подумал, опуская голову на подушку странный человек.
*
Чувствуют вначале такое сродство, что ни родственников, ни друзей не нужно. Только они вдвоём! Чужие ещё недавно люди! Посторонние!
Так длится какое-то время. Иногда очень долго. Спят в одной постели, совсем не стесняются друг друга. Ни в чём...
Не странно ли!
Если задумываться, так всё может показаться странным.
*
Обращаешь внимание на странное повторение отношений.
Всегда была одна и та же стратегия и с нежными чувствами и со словесностью. Ходить вокруг да около, чего-то ждать, надеяться, опасаться... Не предпринимая почти никаких конкретных действий.
С самого начала и в последующем – на всех стадиях и этапах.
Много не надо, но это должно быть чем-то исключительным и безраздельным.
*
Опять о странности жизни. Теперь на фоне его детей. Это странное существование. Одновременное. Параллельное. Будто независимое. Во всяком случае, нет «вертикали власти», нет безусловного и полного подчинения. Невыясненные отношения. Как принцип.
Такая странная жизнь.
*
Ещё один странный товарищ.
У него в сумке лежала железная банка из-под кофе, а в ней – дохлая аквариумная рыбка. Она уже слегка пованивала. Её никак нельзя было просто спустить в унитаз или выбросить на помойку. И похоронить на газоне, как до этого сдохшего попугайчика, тоже не лежала душа. Рыбка должна была упокоиться в родной стихии.
Так оно и произошло в конце концов. Гражданская панихида была лаконичной. Он открыл вонючую банку на мосту через Обводный канал и вытряс полуразложившийся трупик Красной Шапочки в воду. Даже соответствующие минуте слова прозвучали коротко и на ходу.
Вонючие банку и пластиковый мешок, в который была завёрнута банка, нужно было немедленно бросить в урну.
Вот такие ходы обеспокоенной полупсихиатрической мысли.
*
Маленький долготерпеливый. Молодой Акакий.
*
Может быть, это оборотная сторона странностей жизни.
Может быть, у всякой странности есть оборотная сторона.
*
«В. Хлебников интересно охарактеризован в воспоминаниях поэта Николая Асеева: "В мире мелких расчетов и кропотливых устройств собственных судеб Хлебников поражал своей спокойной незаинтересованностью и неучастием в людской суетне. Меньше всего он был похож на типичного литератора тех времён: или жреца на вершине признания, или мелкого пройдоху литературной богемы. Да и не был он похож на человека какой бы то ни было определённой профессии. Был он похож больше всего на длинноногую задумчивую птицу… Все окружающие относились к нему нежно и несколько недоумённо"».
- Равнение на Перельмана и Хлебникова. В их отрешённости.
- Это надо родиться Перельманом или Хлебниковым. Конечно.
- Но равняться-то никто не запретит!
- Или сочувствовать!
- Тоже годится.
Совет
- Не знаю, как дальше жить.
- Живи потихоньку. Вот как эта облезлая старая собака, которую такой же старый хозяин ведёт с прогулки на газоне.
Изменения
Жизнь изменяется на глазах.
Всё безжалостно меняется: люди, мебель, посуда, мнения…
Просыпаешься в другом городе, в другой стране, на другой планете.
Просыпаешься в другом человеке. Не узнаешь самого себя.
Жизнь торопится измениться! У изменений жизни каждую секунду появляются все новые и новые свежие силы. Они гребут, гребут в будущее.
Привычка неубедительности
Для него, по большому счету, неважно, удастся ему убедить кого-то в чем-то, с переводом в свою веру, или нет. Важна собственная уверенность в правильном понимании.
И будто бы «для судеб мира» этого достаточно.
«Правильное понимание должно быть найдено, а остальное – дело десятое».
Это, в самом деле, сделалось у него привычкой: не настаивать. При любых обстоятельствах.
Доходит, конечно, иногда до смешного. И до не очень смешного тоже доходит. Но что делать! – привычка!
Этакая роскошь!
Апология зыбкости, расплывчатости, нестрогости разделения «правильного» и «неправильного». Именно в таких выражениях! Так как понятие «истина» слишком серьёзное и неподъёмное.
«И нельзя ломать какие-то убеждения других людей, - считает он. - Это и невозможно сделать с помощью внешнего воздействия. Процессы в самом человеке должны сделать нужную работу. Если человек открыт этому. Новое, более правильное понимание должно прорасти в человеке, пустить корни, расцвести, дать плоды».
О временах
Полная беспомощность, наползающая на людей. Приходит такое время. Это так же неизбежно, как и то, главное неизбежное из неизбежных.
Жизнь с наказанием в конце.
Жизнь наказуема.
Полёты
Он жил до какого-то возраста постоянно на подъёме влюблённости. Теперь забылось, когда это прекратилось с ним.
А так-то - сплошной полет, а не жизнь! На крыльях влюблённости. Полёты, что называется, «во сне и наяву».
И вот полёты прекратились. А он превратился в диспетчера. Или дежурного по аэродрому.
Самое-самое
Середина самого безоблачного и счастливого времени. Как понимается по прошествии большого количества лет.
Они гуляли у пруда в парке рядом с «Ленфильмом». Заходили в магазины, покупали не очень нужные, но милые вещи...
Не было неразрешимых проблем, заботы были несерьёзными.
Весь мир был вот здесь - рядом с ними, недалеко...
И ещё была весна. И тёплый с солнцем в дымке ленинградский денёк.
В учреждении
- Вы по какому вопросу?
- По вопросу несправедливости жизни.
- Проходите, пожалуйста!
Авантюризм
В молодости было больше неосторожного – встреч, поступков, случаев, неловкостей...
Может быть, постепенно, взрослея и старея, учишься уходить от всего такого, обходиться без этого, исключать возможность возникновения «чреватых» ситуаций...
«Господи, как скучно мы живём! В нас пропал дух авантюризма!» - говорил герой Яковлева в фильме про баню.
Не приключается что-то.
Нельзя, конечно, зарекаться!
О правильности
*
«Он неправильно живёт. Они неправильно живут...»
Общая неправильность. Круговая порука неправильности.
У каждого своя неправильность.
*
«...Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери.
Пошёл, старик.
Моцарт
Постой же: вот тебе,
Пей за моё здоровье».
Это такое отношение к жизни. Есть «правильное» отношение – у Сальери, и есть какое-то такое, как у Моцарта, – человеческое, обычное, не сверхчеловеческое, не сверхправильное. Не мелочное!
И при этом, в главном Моцарт – это Моцарт. Он не станет никого травить. А «правильный» Сальери убил, предал. Есть главные вещи и не главные.
*
Наивная вера в то, что можно поправить благосостояние правильностью покупок.
*
Молодой человек. Снисходит к старшему поколению. Добродушно, в общем-то.
Учит правильному отношению к жизни. Юношеская такая мудрость.
И не то чтобы это было неправильно… Даже слишком правильно! Вот только, точно знаешь, что за этой правильностью мало что стоит. Эта его «правильность» выдаёт непройденность, не проработанность опытом этой самой правильности.
В молодости кажется, что можно избегнуть того, что не избегли другие.
А вдруг у него получится!
*
Это молодая мамочка. У неё правильная жизнь. Она скромно и со вкусом одета. У неё муж, красота, молодость, умный и здоровый ребёнок. Девочка. И все у неё хорошо, и все ладно, по-умному, не абы как.
А вот старушка у перехода пошла домой с непроданным зелёным луком.
Что-то неправильное в жизни этой старушке, которая продавала, да так и не продала свой огородный лук.
Это вместо того чтобы сидеть дома перед телевизором. И смотреть «Большую разницу».
Как-то правильности не на всю жизнь хватает.
*
Люди требуют от жизни какой-то правильности. За правильное поведение ждут счастливой жизни. А за не очень правильное поведение, но не сильно, – чего-то не очень счастливого, но терпимого. По справедливости чтобы. Пропорционально. Адекватно. Соответственно.
И всякий раз - недоумение, когда ничего подобного не получается в реальности.
«За что!» Или: «А нас-то за что!»
*
«Человек может!» - говоришь это себе почти с облегчением. Как если чудом избегнул некой опасности.
То, что это так, убеждают эти молодые лица. В них усматриваешь какую-то жизненная «правильность».
Лучше не можешь это определить.
Оказывается, «правильность» никуда не уходит из жизни! Она возобновляется в каждом поколении.
Она, конечно, не поголовна - точно так же, как не поголовны испорченность и неправильность.
В этих лицах она есть. Они освещены её светом.
Это радостно осознавать. Будто мир сразу же сделался на порядок устойчивей, разумней надёжней...
*
Агитация за правильность. Выслушана была снисходительно, но непонимающе. Остались при своём.
Это только кажется всякий раз, что можно всё объяснить.
Даже правильность перехода дороги окончательно не объяснить.
*
Правильная жизнь. Жизнь по правилам.
Иногда одного запретного слова хватает на годы.
Вера в правильность мира.
Боязнь оторваться хоть чуть-чуть от правильности.
*
Хвастаются правильностями своих жизней.
*
«Все проблемные вещи, конечно же, связаны с какими-то неправильностями в поведении в прошлом или даже в текущем времени».
Это так ясно стало! Как осенило.
Других объяснений не найти.
Если бы ещё знать, что неправильно!
Не факт, что это можно как-то поправить, сделать правильным, но знать не мешало бы. Чтобы хотя бы попробовать.
*
Что-то неправильное – в любом виде – запрещено. «Не-з-зя!» Такая порода.
«Нельзя», конечно, исполняется не на сто процентов. По мере сил и изворотливости сознания.
Зажат этими «нельзя».
*
«Круг чтения». 26.09.
Кант:
«… поступать из одного только уважения к нравственному закону есть такой долг, перед которым должно отступить всякое другое побуждение».
И сходное по внутреннему посылу высказывание Люка де Клапье де Вовенарг:
«Лучшая опора в несчастье не разум, а мужество».
Сходство в том, что оставляют без дополнительного анализа некоторые вещи, мимо которых человек в жизни не проходит. Не анализируемые вещи. Их надо просто принять и выполнять.
*
«47 ронинов». Нарушение правильности в жизни, несправедливость и т.п. влечёт за собой нарушение мировой гармонии.
*
Сериал «Научи меня жить. (2016). Следователь и психолог.
- Его семью убили?
- Нет, но он не может этого принять, потому что ему пришлось бы признать, что в этом виноват не конкретный человек, а просто слепой случай. А значит, жизнь лишена смысла и внутреннего порядка, и существует только хаос, на который ты никак не можешь повлиять.
- Ты тоже этого боишься?
- Хаоса? Страшнее хаоса тот порядок, который мы создаём».
Они лишены того, что называется «религиозным чувством». Не верят в закономерность всего в Божьем мире. Они полностью – вне этой проблематики. Которая для них как конспирология для большинства политических аналитиков.
И вот при всей своей учёной продвинутости они не знают, как жить. Не знают заранее, что можно в жизни, с людьми, а что нельзя. При всей их психологии!
А кто знает! Кто может знать!
И то, что мы при всём незнании этого мира начинаем «наводить в нём прядок» – действительно страшно своей непредсказуемостью.
*
Что он хочет искупить своей правильностью?
Чувствуется даже некоторое психиатрическое проседание.
*
«Надо все делать как надо».
Очень простое правило. Утопически-прекраснодушное.
*
Нетерпение к бытовому беспорядку.
По высоким мировоззренческим соображениям. Одно – из другого, одно в другом.
*
- Осуждают «тоталитарный режим» Сталина...
- Осуждают, потому что разрешили. При Сталине сидели бы и не чирикали.
- Я не о том. Я на тему так называемой правильности. Правильности умозрений, кристальной правильности чистых идей и т.п. Есть либеральный мозг с завиральными идеями. В нём возникает иллюзия правильности. Им кажется, что если что-то делать как бы «правильно», то проблемы рассосутся или даже не возникнут.
*
- Жизнь смеётся над нашей придуманной правильностью.
- Но она ещё больше смеётся над неправильностью, которую мы себе позволяем. Вернее, смеётся над нами в нашей непреходящей беспечности.
*
Он раздражает начальство. Это у него фамильное. Он вспоминает иногда про некоторых своих таких же как он упрямых родственников.
Но это вспоминание не укрепляет его в выбранной позиции, а напротив немного пугает. Закрадываются сомнения в том, правильно ли то, что он гнёт свою линию, несмотря ни на что.
Несмотря ни на какие инструкции пользователя жизнью!
Это тот же религиозный подход. Всё должно быть правильно – и хоть трава не расти!
Если знаешь, если уверен в том, как надо правильно.
*
- Зачумлённые своей неправильной жизнью.
- Как это?
- Скучно объяснять.
*
Человечеству всегда не хватало внешних авторитетов для того, чтобы жить правильной жизнью. Моисей, И.Х…. Не было никогда безусловного и полного подчинения каким-то очевидным, в общем-то, правилам поведения в земной жизни.
*
Правильное в людях, жизненная правильность. Может быть, это что-то генное, природное. Оно возрождается в людях с каждым новым поколением. И будто из ничего и неоткуда.
*
Как гвозди заколачивает: хорошие поступки, хорошие события…
*
- Их правильность бросается в глаза. Только на неё и обращаешь внимание. Она перебивает все другие особенности…
- Правильность в них только на время. Пока они не почувствуют подвох в этой жизни. Потом как-то всё происходит само собой. Бесследно.
- Возможно. Что-то настораживает в них.
*
Хотят правильной жизни, стремятся к ней. Оно и спокойней! Всё на своих местах. И без неожиданностей и эксцессов.
*
Сопротивление разумной, правильной организации жизни. Ни почему. Просто. Откуда вдруг это в людях!
*
Делать правильные поступки.
Это даёт какое-то удовлетворение.
*
Не веришь, что можно начать всё правильно и навсегда.
Волнами, откатами и приливами…
Как у алкоголиков, решивших поменять свою жизнь.
*
Их внутренняя собранность… Они постоянно делают дополнительные усилия в жизни. Это делает их прекрасными.
Радуешься за таких: строгих, ладных, правильных. С такими мир кажется надежней. Поправимей.
Такие редко встречаются.
*
Может быть, всё это разумно, но не правильно.
«Всё это и умно и глупо», - персонаж Тереховой в «Собаке на сене».
*
«Пока всё хорошо, кажется, что поступаешь правильно. А как на самом деле никто не знает».
*
Всё начнёт строиться само собой, как только почувствуешь нужное – правильное - отношение к жизни, к миру. Так всегда бывает. Будто попадаешь в резонанс с устройством этого мира, который тоже начитает казаться разумным, правильным.
*
Знаешь цену этой покаянной выстроенности в некую вновь обретённую правильность, за которой следует откат, паническое отступление, тупое бессилие и покорность.
*
Поступать даже не просто «правильно», а в высшей мере правильно.
Просто потому, что это часть жизненной веры. Если не так, то все представления о мире ничего не стоят. Отдаёшь себя в руци Божии.
*
«Ему хотелось прослезиться от собственной правильности».
*
Поступать правильно. Не пытаться обмануть ни других, ни soi-m;me.
Не колеблясь и не сомневаясь – правильно.
Но ведь часто вопрос в том – что правильно, а что нет.
*
Простые, правильные жизненные ходы ставят иногда в тупик.
Правильность на грани занудства. Теряешь нить понимания.
Правила жизни
*
Правила этой жизни. Жизни в этом мире. Они как бы известны. И в то же время общепризнанных правил правильной жизни нет. Мир настолько разнообразен, представления о жизни у людей бывают настолько противоположны, что если бы попытались эти правила разработать и закрепить в некоем своде, споры были бы по каждому пункту. Без надежды на общеприемлемый результат.
То, что есть сейчас в распоряжении культурного человечества, это что-то расплывчатое, противоречивое, неоднозначное...
Мудрость россыпью. Вроде «Круга чтения» ЛН.
И даже если бы великие мудрецы современности объединились и создали этот кодекс правильной жизни на планете Земля, с соблюдением его были бы проблемы.
Как, впрочем, и с другими правилами и законами, которым должны следовать люди в человеческом мире.
К этим нормам правильной жизни необходимым приложением должна бы стать вера в то, что эти нормы нельзя обойти, что нельзя исхитриться и обмануть порядок вещей, и что печальные последствия нарушения правил неотвратимы.
Но можно вообще не признавать никаких правил, считать, что жизнь им не подчиняется. А посему можно не придерживаться их, будучи уверенным, что тебе за это ничего не будет.
И упорно воображать, что кому-то это удаётся. Массово.
Наверное удаётся. Но ведь это удаётся только в том мире, который они себе сами выстраивают, который они себе воображают. В мире без правил.
Или это другие правила?
Другие правила и другой мир!
В этом мире у них всё в порядке. Он их устраивает.
Это тонкие материи. Их так запросто не почувствуешь.
Всё опять упирается в религиозный подход.
В каком мире мы хотим жить, в таком и живём?
*
- «Все принимать». Такое жизненное правило.
- И всё принимаешь?
- Всё, кроме самого неожиданного. Оказываешься не готов к неожиданному!
- Ну, на то оно и неожиданное!
- Что же остаётся тогда от правила!
- Ну, тогда я не знаю... А может, ну его – эти правила?
*
- Надо глупо не бояться. Такое правило жизни.
- А я не могу!
*
Азартно принимать эти правила жизни.
*
Правила против сосулек:
1. Ходить подальше от стен домов.
2. Молиться: «Господи, прости меня грешного».
Рукописный чемодан
*
Помоечные письма. Наследие некого гражданина 31-го года рождения. Следы пребывания.
Мало собственных ужасов быстролётной жизни! Подбирает ещё и чужое.
Ужас окончательно прожитой жизни.
*
Новое острое беспокойство.
А в самом деле! Как быть? С «рукописным наследством». С этим чемоданом, доверху заполненным ещё в докомпьютерную эпоху. Что с ним будет в случае чего? Его не гарантированная ничем ценность...
Литературной ценности, может быть, никакой, но некая локальная, ограниченная одной отдельно взятой жизнью «человеческая» ценность всё же несомненно имеется.
И этот рукописный чемодан может однажды оказаться на помойке! Мысли об этом постоянно приходят во время «оцифровки» некоторых нужных тетрадей.
В этом занятии есть какой-то смысл: цифровая относительная вечность.
Ведь оцифрованные рукописи не горят.
*
Запись в старой тетради:
«Всегда удивляло то, как ловко некоторые старики философствуют, как интересно мыслят! Кажется им это ничего не стоит. Их ум, память – как старая квартира, полная интересных вещей. Десятилетиями, незаметно скапливаются они, чтобы потом вдруг никому не быть нужными».
О ком-то отвлечённом писано. Но как это актуально теперь для одного конкретного старичка!
Столько понаписал уже, что он сам не может разгрести. Кому это нужно будет! В случае чего.
Раньше, когда старички для него были отвлеченными понятиями, и в мыслях не было заботился ни о чем подобном.
*
- Был доволен накопленным - рукописным чемоданом, потом №№. Накопил! Гобсек. Скупой рыцарь. Лазаревские, своего рода, «зацепки». Теперь нужно как-то «отцепляться». Отстраняться, не трястись над этим, вырабатывать отношение к этому как к пустякам. Ослаблять зависимость от всего этого «богатства».
- Серьёзный вопрос. Старики к нему всегда относились серьёзно. Тоскливая тема, конечно. При той разобщённости и неприобщённости друг к другу разных поколений. Тема бесследности.
- Но что-то делать надо!
- Что делать? Что обычно делают.
- На помойку снести?
- Есть один более-менее непомоечный вариант.
- Какой?
- Значит так. Когда окончательно соберёшься на Солярис, погрузи все свои рукописные чемоданы, а заодно всё накопленное фамильное эпистолярное наследие на тележку, вывези куда-нибудь в укромное местечко да и сожги. Как это сделал Крис. Тоже ведь собирался в путешествие в один конец.
- Да, красиво всё горело! Похоже, Тарковский тоже о чём-то таком думал.
- Очевидные для земного мира вещи. Куда деваться! На кого надеяться!
*
Никто никогда не докопается, вернее не дочитается до всего, что накоплено в №№, так называемых, «рабочих тетрадей».
Об этом иногда приходится думать.
Так всё это и останется в непроглядном мраке неизвестности.
Это же немыслимое количество слов! «Букоф!»
Об этом:
«Штрих. Номера. Откровения. Безопасность. До понимания никогда не доберутся, так как никто не отправится в этот путь. Так всё и сгинет, не увидев солнечного света.
Сколько подобным жалоб встречается у других!
В наше быстролётное время. Да при равнодушной незаинтересованности!
«Пиши, что хочешь. Не возбраняется».
*
Многотомник №№ «рабочих тетрадей».
«Mon p;re, ты что обалдел!»
Скажут когда-нибудь.
*
«Архив». Письма, старые документы ККК и ЛВ, рукописный чемодан... Всё это, если не придумать что-нибудь в своё время, может быть утрачено. Не пригодится уже следующему поколению.
Хорошо наверное тем, кто всё это не собирает и не накапливает. Обходились и обходятся без этого в жизни. Им и беспокоиться не о чём.
Безотходное проживание.
*
«Оцифровка». Ещё одно придуманное письменное занятие – переписывание старых рукописных тетрадей. Из «рукописного чемодана».
В какой-то мере что-то полезное для работы. Что-то находишь интересное в тетрадях тридцати-сорокалетней давности.
И всё же иногда будто пропадает смысл всего этого. В очередной раз спрашиваешь soi-m;me, а зачем? Что-то бессмысленное наряду с другими письменно-словесными занятиями. Так иногда кажется.
*
Как-то научиться не жалеть написанное? Те же ежедневные записи из рабочих тетрадей.
Возможно ли добиться такого же спокойного, если не лёгкого отношения, которое выработалось к чему-то материальному, «весомому и зримому»?
Хотелось бы. А то порой невыносимо. Как подумаешь!
Подборка записей в рабочих тетрадях на тему снов. Иногда нужно что-то под ругой для «полотен».
Думаешь - а ведь и снов жалко!
*
Что-то из накопленного в «рукописном чемодане» может как-то сохраниться только в виде чего-то вживлённого в уже законченное, пробившееся хоть куда-то. А полуфабрикат ежедневных записей из рабочих тетрадей - кому он нужен! В этой литературной пустыне, в которой добровольно влачишься!
*
На проблему судьбы рукописного чемодана можно взглянуть шире. Ведь вообще всё пойдёт когда-нибудь прахом. И не только рукописи. И не только у несчастного автора. Прахом и без следа.
*
«Оцифровывание прошлого» - старых записей из «рукописного чемодана».
«Скромник»
Не допускал вольностей. И потом медленно этому учился. Очень медленно, с оглядкой и сомнениями.
Атомы
Физики утешают. «Распадёмся на атомы. Что ж такого! Наши атомы долетят до звёзд!»
Это понятное, достоверное, честное утешение. Оно даже немного утешает. Хоть как-то.
Важные вопросы
*
Любая судьба – как очередная попытка разгадки тайны мироздания.
Всё положенное по жизни с каждым случается в свое время.
Неминуемо весь ужас жизни подкатывает к каждому.
И каждый переживает это по-своему и как-то решается жить до самого конца.
Ответив себе на какие-то важнейшие в этой жизни вопросы. Или не ответив, а просто закрыв от ужаса глаза.
Что-то все же наверное открывается в конце концов.
Вот и Л.Н. сфантазировал на эту тему, описывая умирание князя Болконского в убеждении, что не может быть все просто так вот! Без тайны! Без тайн мироздания.
*
Выяснить один вопрос для самоуспокоения.
Схоластические вопросы – это только для отживших стариков? Или эти - молодые, весёлые, мобильные, лёгкие – тоже не минуют этого?
Этот мир – предполагаешь – вдруг да радикально поменяется, и не останется ничего от трудных вопросов! Они отомрут вместе с последними стариками. Наступит эра безграничной бескомплексной молодости! На все времена!
"To by or not to by?"
Мыслям о будущем человеке только два дня. Может быть, его и не будет. Но если будет, то он начнется из этих двух дней.
Начало человека. "To by or not to by?" В этом смысле. Постыдном для человека, которому Г.Б. дал выбор.
Прокофьев "распрямляет" душу, укрепляет.
Музыка. Стихия, не зависимая от маленького слабого человека. Она ему не принадлежит. Он ей служит, поддерживает в ней жизнь.
Человек имеет к ней отношение. Он стоит рядом. Так же как он стоит рядом с горами, рядом с средневековыми соборами.
У человека своя жизнь. Сопение мышки в тёплой темноте: "To by or not to by?"
Поиски
- Как же все-таки это происходит?
- Может быть, должно стать достаточно противно? От всего. В том числе и от самого себя.
- Думаешь?
- Тогда, может быть, все как-то облегчается? Прячет человек сам себя от лица этого мира.
- Поживём, увидим.
- Доживём – увидим.
Старые тетради
Это кажется невероятным. Эта обыкновенность. Жили не задумываясь. Росли дети, во дворе играли в домино, лаяли собаки под окнами. Весь мир был какой-то маленький, тесный.
Мир детства. В том кино – «Когда деревья были большими». А тут ещё радикальнее – «когда мир был без деревьев».
Мир без деревьев.
Мир, в котором деревья ещё не посажены. Или они ещё очень маленькие, и они не замечаются в пейзаже. Это более правильно. А «большие деревья»… Что-то надуманное. Если, конечно, не поверить на слово Инне Гулая.
Всё равно
«Всё будет только так! И никак иначе!»
«Или вообще никак!»
Это всегда есть. Запасной – универсальный - вариант: «или никак!». Самоубийственный, по сути, вариант.
С этим человеческим обретением никто ничего не сможет сделать. Его не отнять. Он вшит намертво в природу человека на этой именно земле.
Витамин
Этот его обычный, моментальный, наивный, безоглядный отклик на чужое внимание!
Чего-то такого не дополучил в своё время.
Витамина В.
Другие
Молодые. С ними бывает такая возрастная разница, что возникает ощущение жизни в разных измерениях. Всё, вроде, одно на всех – небо, солнце, архитектура, город, страна, планета – и всё для них уже другое, понимается и проживается ими по-другому, хоть чуть-чуть, но с неким сдвигом в сравнении с всякими старичками. И чем больше возрастная разница, тем этот сдвиг очевидней.
Напряжение
Каково было бы жить без этого непрекращающегося напряжения? На какой-нибудь совершенно курортной должности. Старшим дворником, сторожем... Или электриком в деревне. Который имеет дело с напряжением только электрического вида.
А может быть, у человека всегда находятся причины напрягаться? И напряжение всегда находит человека.
Наполняет пустоту в человеке, предназначенную именно для чего-то подобного.
Улицы
Начинают свои новые жизни. Не подозревая о тех, кто прошёл уже вдоль и поперёк эти улицы, набережные, скверы, эти дворы и парадные...
Право и лево
Прошла молодость. И как бы потеряно право писать об этом.
Разве что с налётом умудрённого опытом скептицизма, устало, грустно...
Работа
Каждый прожитый день завёртывается в словесную упаковку.
Закладываются как в силосную яму – впечатления, мысли, события…
Заготовки? Для чего?
Или просто вешки на пути. Будто так уж важны все эти повороты. «Дороги не скажу куда».
Все бросить?
- Бросил бы всё и писал!
- Зачем?
- Как Чехов. Наплевал бы на всякие там «зачем?»
- И что?
- Тогда бы понял «что?» А так ничего не поймёшь! В том числе не поймёшь, что из тебя могло бы получиться.
- А могло бы?
- Могло!
- Что? Шопенгауэр? Второй Достоевский?
Объяснения
Объяснить, конечно, можно. Но что дальше делать с этим!
По молодости как рванёшь к объяснениям, так все хорошо наобъясняешь! Столько слов наворочаешь!
С годами понимаешь, что объяснения и слова повторяются.
И просто надо набираться терпением, чтобы преодолевать эту жизнь дальше. С объяснениями или без объяснений.
Проснуться
Словно очередной раз проснулся в этом мире. И на этот раз в этом мире все не так.
Это похоже на черно-белую жизнь в фильме Кончаловского «Романс о влюблённых».
Реальнейшая вещь! Не галлюцинация. То ли истинное лицо этого мира, то ли мир, в самом деле, лишился всех своих красок, музыки, красоты...
Это свойство некоторых людей делать мир вокруг себя таким. Попадаешь в круг их влияния, и вот!
Эти летние вечера
Невский, Канал Грибоедова, Михайловский, Фонтанка...
Выходные. Тёплый летний вечер.
Толпы людей, сэлфи, матрёшки, уличные музыканты...
Молодые, по преимуществу, весёлые, беззаботные, шумные...
Как окунёшься в людское благополучие, довольство, молодость...
Середина
Уют середины жизни. Человек будто упрятан в этой середине от вечности. Чувство защищенности даёт этот толстый - как, сильно не задумываясь, ощущает человек - слой лет до окончательности.
«Когда это ещё будет!»
Доверие
Раушенбах с «векторной» Троицей, лексические откровения Короткова-Вашкевича, что-то ещё и ещё...
Входишь в мир то ли интеллектуальных игр, то ли подлинных основ мироздания.
А сколько подобного ещё встречаешь на просторах Интернета! И все претендуют на безусловную истинность.
Тайное знание, готовое открыться любому ищущему понимания устройства этого мира индивиду.
Но вот не хватает доверия, чтобы стать под знамёна хоть одной из этих интеллектуальных конструкций. Не оспариваешь, даже где-то допускаешь, что так оно и есть, но не входишь в это весь без остатка. Остаёшься в рамках обывательских, традиционных представлений о мире.
Чего-то не хватает. Доверия. Это такая вещь... Его не на все хватает.
Выходы
Может быть, важно иметь запасной вариант для всего на свете.
Способность выходить любым – даже самым диким и чернушным – способом из жизненных ситуаций.
Впрочем, может быть, это не какая-то особенная способность, а просто по-другому в жизни не бывает – если выход «любой». Надо только понять, что это именно «выход». Пусть и в никуда.
Ещё это называется «смирением».
На диване
Попытки заснуть. На правом боку. И в полузабытьи – представление, как это выглядит откуда-нибудь из космоса.
Голубая планета, точка на ее поверхности, город, улица, дом, квартира, диван. На диване – фигура человека, лежащего, уткнувшись в подушку.
Человек спит на земном шаре. Именно на земном шаре! А не на диване.
Лёг отдохнуть – снять напряжение, убрать ломоту в глазах при помощи этих кратких мгновений полузабытья.
Чувство
Было время, когда потребность находиться внутри чувства была главной в жизни. Эта потребность то ослаблялась, то усиливалась, иногда едва теплилась, но не пропадала, была постоянной. Без малейшего зазора и паузы. Один объект чувств сменял другой. А иногда они перекрывали друг друга. И всему находилось место и время.
Потом это как-то ушло. Незаметно и бесследно.
Это как уехать куда-то далеко и, доехав, вдруг не обнаружить какой-то важной вещи, которую неизвестно где, когда и как потерял в пути.
Каждому
Может быть, все уже отмерено и будет отвешено поровну. Всякого. Хорошего и плохого.
Войти в понимание этого, чтобы быть готовым! Все по прейскуранту. В том числе трагедий, мучений, горя, ужаса...
Должно только прийти время.
Уфолог
Может быть, когда-нибудь ему приведётся понять и это.
Наивный уфолог – всё ждёт и надеется. На своих инопланетян. Они прилетят и спасут его. Удивятся на его удивительную безвестную планету и... Ну и что-то такое сделают. Он и сам не знает – что.
«Если бы знать! Если бы знать!»
*
Никто не предупреждал, что те первые чувства, те первые встречи, поцелуи, объятия и пр. – это и есть то самое, о чем пишут в романах, вспоминают в мемуарах... Полновесная жизнь без предупреждения.
*
Неповторимость каждого мгновения этой жизни. Какие-то пережитые когда-то минуты, может быть, часы... Вспоминаемые через тысячу лет как какие-то особенные. По-разному, но особенные. И нежные чувства, и ошеломление перед чем-то грандиозным в этом мире... Сколько такого наберётся хоть у кого!
И все это никак не понималось как что-то сверхценное и неповторимое. Вся будущая жизнь из тех мгновений с несомненностью представлялась как что-то того же качества по полноте, первозданности, значительности...
И только то, что все эти счётные мгновения будут такими, как они вспоминаются, – какими-то оазисами в пустыне остального времени жизни - никак не могло прийти в голову.
*
Может быть, жизнь всем даёт эту полноту и свежесть первых впечатлений бытия, но не у всех хватает ума и решимости, чтобы понять, что это то самое – несомненное и неповторимое - и другого не будет.
Они смиренно идут по жизни дальше, еще не зная, что все дальнейшее уже по большей части наполовину бессмысленно.
То, что замечалось не один раз: качество впечатлений от жизни – в любой сфере: в чувствах, в дружбе, в музыке, в литературе, в понимании – со временем притупляется. Не раскачать уже себя на прежнее – молодое – восприятие этого мира. Стареет тело, стареет и душа.
Травмпункт
«А что было бы, если бы он жил в глухой деревне и упал с воза с сеном?»
Обрывки соответствующих месту (районной поликлинике для взрослых, что на Кабинетной улице) разговоров.
И начинаешь отвечать на чужой вопрос. Просто так, от нечего делать:
«В кинодеревне ничего не было бы. А в реальной чернушной жизни с жуткими “кладбищенскими” историями - всякое могло бы последовать».
Жизнь поворачивается к лесу передом, а к какому-то очередному невезучему дяде Васе - задом. Вдруг. Однажды.
Помимо воли начинаешь проникаться, пропитываться подобными размышлениями, сидя перед кабинетом врача в унылом ожидании своей очереди. Насмотревшись и наслушавшись. Всякого.
В том числе про то, что в этой жизни все может быть еще радикальней! Не сразу и сообразишь, что это именно оно, то самое. «Раз - и нету!»
И приходят родственники закрывать больничный умершего больного.
В первый момент, услышав о таком, будто удивляешься. Не подавая вида. И начинаешь объяснять себе совсем простые вещи. Например, то, что в жизни бывают такие особые узловые моменты повышенной странности. «Стыковые», можно сказать, моменты.
- Следующий! – приглашает медсестра, приоткрыв дверь кабинета врача.
Чувственность
Ощущение жизни, в которой вдруг ожила полузабытая чувственность... И проявления этого - буквально на каждом шагу! Мир будто преображается. Старый, привычный, бытовой мир делается праздничным, полным бесчисленных проявлений высокого смысла, наполняется новой жизнью. Все замечается, всему находится объяснение, возвышающее эту жизнь, а не отвращающее от неё.
Случившееся
Простота, с какой в реальности случаются всякие-разные – плохие и хорошие - события, поражает! Вот оно как бывает! Непредполагаемо просто и неожиданно. К этому никогда не привыкнуть. Всякий раз будешь удивляться. Неожиданности и простоте.
И эта безвариантная, бесповоротная окончательность случившееся! Будто дух жизни вышел вон. Чего же проще чего-то обездушенного, окончательного, неживого... Трупа события.
Отбор
Не возьмут его в ангелы. Его возмущение пустяками слишком бескомпромиссное и неадекватное: вплоть до расстрела! Так он всех перестреляет – продавщиц, которые его обманули, автомобилистов «стоп-хамовских», перегородивших тротуар... Всем не поздоровится!
Сериальное
- Маруся, что ж ты натворила!
- Оставь её в покое!
- Если бы она раскаялась, повинилась, расплакалась над своей глупостью...
- Тогда это была бы не реальная жизнь, а сериал.
- Может быть, но тогда всем стало бы легче.
- Напиши сценарную заявку!
Сухопутный моряк
Старый мариман. Забросил все морские штучки из своей прошлой жизни. Иногда только проскакивает: «палуба» - вместо пола, «поручни» - вместо перил, «трап» - вместо лестницы...
«Разойтись левым галсом», - дает он себе установку, увидев издали, идущую навстречу девушку.
Жизнь на каждый день
*
Только что-то самое необходимое.
Не привязанная к повседневной необходимости работа за письменным столом. С заглядыванием по мере возможности в понимание...
Ожидания, конечно. Непонятно, впрочем, чего. От этого занятия. Ждёшь и не ждёшь.
И есть стойкое, ясное понимание положения. В котором мало утешительного.
Твёрдые правила поведения и жизни...
Длинная дорога смыслов. Лихорадка записывания, изображения, обдумывания...
Радость удачного слова, нового понимания…
*
«Что плохого! – останавливаешь себя. – Всё ведь пока слава Богу! Работаешь, думаешь, надеешься…»
Действительно, какого ещё!
Объясняешь сам себе. Эти старые конформистские мысли... В их истинности всякий раз убеждаешься, когда загонишь себя в отчаяние от усталости и мрачномыслия.
*
Пожары, аварии, войны, теракты, преступления, стихийные бедствия… СМИ вываливали всё это каждый день.
К этому вырабатывается привычка.
А после новостей бывает какой-нибудь сериал. Ещё что-то.
И всё катилось по заведённому.
В той довоенной жизни.
Повседневность
Будто в самом деле у каждого есть предназначение. Работают, не замечая времени, стараются, что-то устраивают, будто впереди ещё целая вечность.
Нет, не так! Будто не хотят замечать времени, не хотят думать о жизни и мире, в который они попали. Только бы не замечать, только бы не задумываться! Гонка! Но предмет этой гонки совершенно ничтожный в сравнении с жизнью человека.
Это то, что думалось в 2014 году о людях Донбасса. Которые вырвались наконец в своей жизни из полубессмысленного существования. Появилась в их жизни достойная цель.
Удивление
*
Краткий миг полусна. Удивление: смерть, любовь, жизнь вот здесь, в этот миг, в этой комнате, «avec cette femme»…
Вот, где удивление, переходящее в холодок ужаса.
Неуловимо краткий миг.
*
Жизнь в обиходе, в человеческом суетном сознании представляется примерно такой, как её рисуют в книгах, показывают в сериалах, на сцене, то есть чем-то достаточно условным, сведённым к чему-то, что можно назвать судьбой или биографией. Это какая-то цепочка взаимосвязанных, вроде как логичных событий, описываемых при желании словами.
Жизнь закономерно куда-то движется. Так же как движется фабульное действие в литературных произведениях или в кино.
От жизни чего-то ждут. Логики, наверное. В жизни делаются какие-то усилия. Вознаграждаемые, в конце концов. Желания, сбывки мечт... Свадьба. Богатство. Хэппи энд – хоть в каком-то виде, доступном смертному человеку.
Это присутствует на периферии сознания и, конечно, не фиксируется с полной ясностью. Но с этим простодушно живут почти до самого конца. Почти!
И всё равно в последнее мгновение вместо понимания - что-то вроде удивления. Ибо понять окончательно такое не может ни один смертный.
Жизнь со смертельным исходом. Как авария бывает со смертельным исходом.
*
«Звенит промёрзший дол и трескается лёд...»
Планета, к удивлению, всё та же! Трава, деревья, птицы, небо, ветер... Всё на своём месте.
И лёд трескается под каблуком в луже после морозной ночи.
Простейшее
ТВ. Рассуждения мрачного профессора о конце цивилизации и наступлении эпохи варварства…
И тут же Ахматова. Перебивающая умные и страшные мысли чем-то совершенно простейшим:
«Цветов и неживых вещей приятен запах в этом доме…»
Жизнь идёт. Плохо ли хорошо… Скорее плохо. Но как-то все же удается «перебивать» мрачности «простейшим».
Так устроен человек. Может быть даже, так устроено человечество.
Дни
Ещё один «проходной» день. День «так себе». Ничем не выдающийся. Тягловый.
А ведь счётный! И можно когда-нибудь досчитаться!
Достоинство
Ни на ком не виснул, локтями никого не расталкивал, по головам не ходил... Это что-то да значит!
Значит такое возможно! Значит можно и так! И ничего сверхтрудного. В такой жизни.
Фразы и жизнь
*
Фразы, которые, можно сказать, «испортили» не одну жизнь. И авторскую, и просто повседневную - обывательскую, бытовую, человеческую, смертную.
Такие, например, фразы:
«И делаю себе карьеру тем, что не делаю её».
«Нужно быть мёртвым, чтобы предпочесть деньги».
«Радость не в том, что твоя работа пользуется успехом, радость - когда работаешь».
Легко можно продолжить.
Это были какие-то неоспоримые, несомненные жизненные ориентиры. Тут необъяснимая симпатия к такой идеализации действительности шла навстречу подобным мыслям у других. Это как водится.
И как результат - прожитое представляется как будто несколько бестолковым, несерьёзным, глуповатым даже. То есть на лицо «испорченная» жизнь.
Приходится утешаться тем, что не первый и не последний в этом смысле с «испорченной» жизнью.
Вот и Бродский о том же:
«Лично меня — знаете, что больше всего устраивает? Вполне устраивает! Судьба античного автора, какого-нибудь Архилоха, от стихов которого остались одни крысиные хвостики, и больше ничего. Вот такой судьбе можно позавидовать.
Так и живёшь. Укрепляясь в старой вере.
В ценности глупой жизни.
Глупой в том смысле, который вкладывала Раневская, сказавшая:
«У меня хватило ума прожить жизнь глупо».
*
О карьере.
Стереотипы поведения и миропонимания. Внушённые Чеховым, Толстым, Паустовским, Грином и даже Дюма (экипировка Атоса, которая сама должно была как-то к нему прийти)...
«Полжизни вспоминается тот поэт из «Мартина Идена», иронизировавшего над одержимостью печатанием. Всегда был согласен с таким отношением к внешнему в этом деле. Это упрощение облегчало всегда авторскую жизнь. Но ведь это могла быть и ошибка. Некий фанерный щит, плоский, гулкий, за которым ничего не находится. И с этим щитом перед глазами прошло полжизни!» \Авторы
А ещё что-то из МЦ и Ахматовой. Максималистское!
А ещё Евтушенко. Вся жизнь - как под девизом в виде двух строчек из его известного стихотворения:
«Я делаю себе карьеру
тем, что не делаю ее!»
А ведь и не делал карьеру! И очень этим гордился.
Так и прожил с подобными несерьёзными установками.
И мировоззрение с годами не поменялось! И мировоззрение ли это?
Может быть, просто заморочил себе литературой голову?
«Нахватанность книжная» - так это выглядело раньше в глазах стариков.
А теперь и в глазах собственного старика – того, что сидит внутри. Который там образовался со временем. Завёлся.
*
И ещё об одном источнике влияния.
МЦ: «У меня есть судьба. Поэтому – быть может – я так – дотла – лишена честолюбия».
Жизнь под знаком этой и подобных ей мыслей. Это заморочило голову, конечно.
Вдруг находишь такое в старых записях. Как на раскопках древностей. И какая-та маленькая деталь позволяет судить о целом.
*
Верно запомненный «Мартин Иден».
Поэт Бриссенден:
«Надеюсь, что вы никогда не продадите журналам ни одной строчки. Нужно служить только Красоте. Служите ей - и к чёрту толпу! Успех? Какого вам еще надо успеха!»
«К чему вам заигрывать с журналами? Пусть вашей целью будет только одна Красота. Зачем вы стараетесь чеканить из неё монету?»
Надо найти ещё только про «бледную самочку» и всё возвратится вполне.
Сумасшедше серьёзно отнестись к этому. К тому, что и без того всю «творческую» жизнь маячило перед глазами. Продолжить с безумной сверхгордостью именно эту линию авторского поведения.
Да так оно и есть, и ничто пока не сбивало с этого. Стояния.
«Сумасшедше только своё», нужное только тебе».
*
«Сакраментальные» фразы. От тёти Алисы пошло это выражение с его определённым смыслом.
Она как-то сказала, что мы не можем помочь друг другу. В чём-то существенном, конечно. Так устроены люди. Не принимают ничего со стороны. Хоть от близких, хоть от совсем чужих. Только сами должны отыскивать себе спасение.
Вот и ей сейчас некому помочь. В её старческой немощи.
Другая памятная фраза ещё от одной умудрённой жизненным опытом женщины про то, что «секс сближает». Банально, конечно, но это похоже на правду.
Образцы женской мудрости, сопровождающие уже полжизни.
А ещё то, что надо «прожить хоть какую-то жизнь». Это уже от Николая Ивановича. Был когда-то такой интересный дядечка, профессор корабелки.
Агротехническое
Способность души порождать состояния влюблённости. Это, оказывается, никуда не уходит.
Всходы. Всхожесть. Почва даёт всходы. Другое дело, что здесь уже поле, а не лес. Не положено расти ничему, кроме неприметных скромных полевых цветочков. Но ведь и не пустыня! Земля ещё не умерла.
Всё упростится
*
Всё как-то упростится. Это свойство человека. Всё упрощается. Самое сложное, самое непроходимое для понимания.
*
Уход, вернее, смирение с неизбежным уходом тоже дано человеку в облегчение. «Ныне отпущаеши...»
С облегчением. По другим мотивам, чем у евангелиевского Симеона, но так же с облегчением. Всё уже посмотрел. Всё ли не всё, но увидел.
*
Может быть, человек устаёт от Вселенной, она его утомляет.
Человек смиряется со своим непониманием.
Это как-то облегчает его.
Он думает: «Бог с ней!»
*
То, как этот мир может на глазах, в глазах моментально разрушиться, рассыпаться, разбиться, как зеркало.
В глазах станет темно, и будто этого мира и нет вообще.
Лимб
Все жизненные неприятности - чтобы чувствовать эту самую жизнь. Обновлять чувство реальности. Открывать жизнь снова и снова.
От этого обновлённого понимания, правда, становится грустно.
В «Божественной комедии» упоминается лимб.
«На входе Ада находится лимб. Там не мучаются, а просто грустят. Он предназначен для некрещёных младенцев и добродетельных нехристиан. Здесь автор встречает Аристотеля, Гомера, Платона».
Грусть начинается ещё на земле.
Песня
Поёт Юрий Гуляев
«Надо, надо, надо нам, ребята, жизнь красивую прожить.
Надо что-то важное, ребята, в этой жизни совершить».
Тот мир, в котором было место для таких слов, для подобных понятий, для таких желаний…
Ещё немного времени пройдёт, и вспоминать об этом с тоскливым чувством напрасности будет уже некому.
В этом тайна быстро меняющегося мира. Прошлое выбрасывается на помойку. Прошлое не пригождается.
Эти простые, даже, можно сказать, простодушные мысли... Конечно, они привязаны к неповторимости того времени. К тем людям.
То, о чем говорится в песне, возможно, как-то возродится в каком-нибудь новом поколении... Если для России все пойдёт как надо. Но слова уже будут другие. И голоса, и мелодии...
Будет какая-то другая неповторимость другого времени.
«Это было недавно...»
*
Есть что-то трогательное в утренней бочке с молоком. В том, как стекаются в темноте на огонек люди с бидонами. Молоко, утро, дети.
*
Однообразно, «под народ», шутящие комсомольские деятели.
*
«Облади-облада». Запрещенная песня. С «матерными» словами.
*
К «Облади-облада» еще присовокупилась куриная лапка - знак пацифистов. Ни с того ни сего вдруг какие-то пацифистские лапки! Каким-то довеском – совершенно необязательным к полупионерской жизни. Матерные слова из песни это было понятно, но это… Отголосками атрибутов чужой, заграничной жизни.
О прошлом
*
Проживание.
«Куда уходит время жизни?»
Это как вести расходные книги. «Делать экономные покупки». Пробовали.
А так-то... своего и для себя времени – по остаточному принципу.
Ну, а тратить время только на себя или на то, на что сам пожелаешь... Конечно, так живут. С рациональным подходом. С аналитическим умом. Но сколько таких наберётся!
А вдруг – много!
*
Прожитые годы. Это как растраченное богатство.
Разорительные годы.
*
Кто-то - какой-то беспризорный ребёнок - неумело отбивает дробь на водосточной трубе.
Это напомнило пионерский барабан, скуку и бестолочь лета.
*
Простые, самые обыкновенные вещи, становясь прошлым, приобретают свойство вызывать тоскливые ощущения ностальгического характера. Будто какое-то беспокойство шевелится. Неясно где. В душе, должно быть.
*
Старые письма. Опять о них. И о «наследстве» в виде старых бумаг, корочек, плакатов, программок, фотографий, справок и прочего, вывезенных из обезлюдевшей деревни.
Вдруг становится отчаянно ясно, что ничего, кроме этого жалкого, пахнущего мышами и плесенью архивного хлама не остаётся от жизни людей.
Ещё что-то предпринимаешь по какому-то сохранению всего этого, хотя и понимаешь, что это невозможно, что это скорее всего не перейдёт куда-то во времени дальше. За ненадобностью. Никто не потащит это в своё будущее. Бросит тут же.
Прошлое ужимается до предела. Оно в своём натуральном виде, конечно, не может поместиться в будущем.
У этого начинающегося будущего тоже уже накапливается прошлое, с которым в своё время тоже не будут знать, что делать. Обрежут, обкорнают, ужмут... Остальное сожгут. Перед отправкой на Солярис.
Эритроциты
Ему объяснили, как именно алкоголь убивает эритроциты. И после этого объяснения глотать – хлобысть! – рюмки с водкой! Нет, только органолептически!
Он воображает эти эритроциты… Как они… Ну в общем…
«Нельзя же убивать эритроциты! Незя-а-а!»
Эволюция
Дали посмотреть на этот мир, подумать о нём, попытаться что-то понять... Упиться разнообразием чувств... Что-то ещё... Многое. Можно насобирать.
К этому подводится всё. Без волшебства. Не погружаясь в бессознательное. Но и не так, как это рисовалось Ивану Карамазову.
Ничего в этом смысле не меняется. Возможно ли такое? Кажется, что возможно.
«Сон женщины»
Недопонимание многих вещей, с которыми люди живут, сколько себя помнят. Не дано. Природой, генами... Ещё чем-то. По глупости, по легкомыслию...
«Кухара был поражён: из-за такого происшествия столь безупречная во всех отношениях девушка, как Харуко, понапрасну пожертвовала своей юностью».
Надо еще понимать, что юность имеет особую ценность в человеческой жизни. И что нельзя понапрасну ее тратить!
Надо обладать способностью к такому ясному, ценностному пониманию.
А если испытывать недоверие к таким, берущимся в готовом виде непонятно откуда представлениям, с которыми люди сживаются с первых шагов по жизни и не сомневаются в них уже никогда!
А если нет этого дара – понимать важные вещи! А если инерция жизни несет, не давая опомниться!
Какая там юность! И все остальное. Не остановиться! Не спохватиться!
Сп-я
Эту деревню с её ориентированием на желудочную жизнь никак не привязать к чему-то другому, существующему одновременно и независимо.
Поскольку это все происходит на одной планете и даже с некоторыми людьми одновременно и там и не там, то все-таки, может быть, существует какая-то высшая точка, с которой и то и другое как бы уравниваются в значении, совмещается, сливается...
Перемены
*
Ожидания перемен.
Перемены зреют. Совсем как плоды. Назревают. И вот они уже созрели, висят готовенькие.
Но падают все равно всегда неожиданно.
*
Перемены.
Никаких катастроф! Ломается одно, строится другое. Время перемалывает реальность.
Сменяются декорации на житейском театре.
Так не осталось ничего от прежнего на Старой Деревне. Вообще никакой деревни. Только название. Мемориальная топонимическая табличка.
Как говорил Радзинский: стоны умолкнут, останется нечто основательное.
Это констатация. Безоценочная.
Конечно, обыкновенный одноразовый человек не может такое вынести. Поэтому и век ему отпущен щадящий для его слабых нервов.
Курьер ЮНЕСКО
Грустно читать старые – 60-х, 70-х годов – номера журнала «Курьер ЮНЕСКО».
Проповеди о мире, о человеке, о детях…
Сколько после этого случилось на планете трагедий, жестокости, тупости, скотства!
А «Курьер» все тот же, все так же! Как добропорядочный буржуа, либерал, прекраснодушный гуманист...
Ромашковый мир
- Веришь и всегда верил, что есть такие места на земле...
- Какие?
- Ну, такие... С этими тонкими, узорчатыми переборами домры, с таким ромашковым полем... И ни души кругом. Птичьи голоса ото всюду...
- Размечтался!
Через сто лет
Чеховский персонаж из «Скучной истории» мечтал хоть одним глазком глянуть на то, что будет через сто лет. У него, правда, речь шла о науке.
Но вот как-то не очень хочется это. Страшно. Тогда все уже произойдёт, и останутся одни сожаления. Как у мистера Мак-Кинли.
И ещё не хочется знать ничего о близких, которых уже не будет.
«Безответные» писания
- Бывает «безответная любовь». А тут «безответные писания». Можно представить, как они однажды сойдут на нет. Как и всё безответное. Заглохнут. Заглохнут. Это происходит незаметно. Оглянешься, и нет никого ни позади, ни рядом.
- Ты что, жалуешься?
Обстоятельства
Встраиваешься в жизненные обстоятельства. Преодолеваешь, посильно, что-то уж совсем неприемлемое, а в остальном живёшь как миленький. Этот учёт обстоятельств, соизмерение собственной жизни с ними порождает уверенность в правильности выбора. То есть обстоятельства почти не оставляют никакого выбора. И правильность этого выбора получается почти автоматом.
Нажитое
*
Всяческое в жизни... То, что есть. Нажитое. То, чему поддался или оно было органично присуще...
И теперь вопросы.
Все это для того, чтобы избежать ещё больших зол?
Или это просто подтверждение законности занимаемого места? Которым не погордишься.
Какая логика практикуется жизнью?
Или логики вообще нет?
*
Не всё принимаешь. На некотором - как запрет секретного отдела. Должно пройти сколько-то лет, прежде чем это вдруг захочется анализировать, думать над этим, даже вспоминать это.
В этом «закрытом» в спецхранилище на самом деле нет ничего секретного. Там разное, но чаще всего что-то скучное и противное.
Некоторые периоды жизни. Их можно обобщённо и более-менее нейтрально и смягчённо назвать «бестолковыми». Чтобы хоть как-то примириться с тем, что они – такие - были.
У Пушкина об этом сказано более определённо.
«Когда для смертного умолкнет шумный день...»
*
Рассуждения в меру пятидесятилетней с хвостиком наивности. Ну, не триста же ему лет!
*
«Вспоминаешь одну за другой все безотрадные мысли. Как грузишь себя».
Чудаки
Книга Джеймса Глика. «Информация. История. Теория. Поток».
Математики-чудаки. Курт Гедель, Клод Шеннон, Алан Тьюринг...
Чудаки-физики, вроде Эйнштейна... Физики были все сплошь чудаками.
А у этого беллетристического автора М. чудаковатость - только бледная тень, только отголосок чудаковатости этих учёных мужей.
Чудаковатость выявляется при сравнении их образа жизни, жизненных приоритетов, целей и т.п. с тем же самым у обывателей.
В том, чем занимается беллетрист М, есть все внешние признаки той ученой чудаковатости. Все похоже, но на другой почве – на схоластической, а не на научной.
Чудаки-математики в телефильме «Однофамилец» с Жжёновым по сценарию Гранина, в фильме «Всем спасибо!» с Шакуровым и Соловей. Игра мотивов, романтический антураж отшельников не от мира сего. Живой пример – Перельман и его не взятый миллион.
«Учёный - это пустынник в большом городе. Он видит будущее и не обращает внимание на сегодняшний день...»
Среди беллетристов-лириков-схоластов почему-то гораздо реже можно встретить чудаков. Наверное это как-то объясняется.
Не спрятаться
Никуда не уйти, не убежать, не скрыться... Эта прописная истина. Но и к ней добавились некоторые подробности. Раньше не учитывавшиеся и, значит, как бы предполагавшиеся в качестве, пусть временного, но укрытия, убежища.
Это концерты, это писания, ежедневные записи... А значит, и некое воображаемое пространство, живущее по своим законам, оберегающее, сохраняющее. А ведь и туда не спрятаться!
Нет, спрятаться можно, но уберечься нельзя. Мир един, насквозь проницаем.
Как-то все это стало очевидно. Наверное время пришло.
Сначала
И все начнётся сначала. Как если выбросить мусор из помойного ведра, настелить на дно свежую бумажку и вложить в ведро свежий полиэтиленовый мешок. Чисто и аккуратно. Можно жить дальше.
Будто бы.
Люди-книги
*
Как человека его уже напечатали. Уже ничего не сделать. Как с книгой на магазинной или библиотечной полке.
Какой уж есть, какой уж получился.
Издали. В одном экземпляре.
*
«Жизнь людей можно уподобить книгам. Люди от рождения до смерти пишут с помощью Божественного провидения каждый свою книгу. Божественное издательство неустанно издаёт их в одном экземпляре. У простых граждан это не какие-нибудь тома в твёрдых переплётах «под цвет обоев», с тиснениями, на мелованной бумаге, с золотым обрезом и тому подобное, а маленькие, прошитые железными скобками тоненькие брошюры, вроде тех, из серии «Здоровье», разноцветных, одинаково оформленных, которые за шнурки вешают в коридорах лечебных учреждений, чтобы больные не теряли зря времени в ожидании приёма у врача. Пятьдесят, семьдесят страниц банальных истин о вреде курения, алкоголя, об опасности случайных половых связей и так далее». («Веревкин»).
*
Размышления о замкнутости. С людьми - как с книгами. Не можешь прочесть всего. В человека вмещается ограниченное число книг. И людей. Под вдохновение.
Есть не «читаемые» годами люди. Хотя с ними живёшь рядом, общаешься каждый день. Что-то сопротивляется большему сближению.
Для автора это человеческое свойство вредно.
*
«Летучая мышь» с Юрием Соломиным и Людмилой Максаковой.
«Жена как прочитанная книга».
Интересно, что они надеются найти в других книгах?
*
«Неудавшийся экземпляр человека».
*
Все знакомые по жизни – персонажи некой большой жизненной книги. Каждый день переворачиваешь её страницы. Бессюжетная проза. Фабульные линии тянутся долгие годы. Иногда заканчиваются вдруг – как это случилось с Чучелом. Но чаще персонажи этой книги пропадают в безвестности, теряются во времени.
И к самому себе можно отнестись, как к персонажу.
Книга читается только в одну
Галактики
Дом, в котором прошло детство, дальше – школа, и ещё дальше - институт, распределение и так далее...
Это всё как разбегающиеся галактики расширяющейся Вселенной. Силы отталкивания, ускоряющие разбегание.
Только этим можно объяснить годы и десятилетия отчуждения между каждым и всеми.
Глупость
Надо в жизни несколько раз столкнуться с собственной глупостью, чтобы начать опасаться новых ее проявлений и научиться хоть как-то противостоять ей, избегать ее. Несколько раз! Одного раза мало.
Впрочем, гарантии и тут нет никакой. Не надейся!
Умение
Думаешь, может быть, умение радоваться жизни тоже придёт со временем. Как и все остальное. Как одно и другое. Проблесками это понимаешь. Как возможность. Но это понимание ускользает, оставив только «мыслительный» след в памяти.
След от мгновенно пролетевшей мысли. Такие следы в камере Вильсона от пролетевших элементарных частиц.
И понимаешь, что это вряд ли. Не научиться, «не придёт со временем». И дело не во времени, которого может-таки не хватить, просто уже не возникнет в одноразовом человеке такой потребности. Не переделаться.
«Консультант»
Посещение «Невской ратуши». Новгородская 20А. Офисный храм. Управленческий Нотр-Дам-де-Пари.
Кабинеты, кабинеты, бесконечные коридоры, впечатляющий простор огромного пространства со стеклянной крышей на первом этаже...
И молодые, в основном, люди. Им хочется показать себя. Умно, быстро, красиво переделать все дела. Чтобы их заметили, оценили, выдвинули на повышение...
Пожилой, изрядно потрёпанный «консультант», приглашённый на совещание, случайно затесался среди их великолепия. Стыдится своего отражения в зеркале, висящем в кабине лифта.
А эти молодые люди, с их серьезностью, с их деловитостью, важностью... Несколько смешноватой.
На взгляд «консультанта».
«Что они могут нарешать!»
И в то же время...
Может быть, это и есть Новая Россия? Может быть, это из них вырастут молодые, честные, образованные, умные, патриотически настроенные начальники?
Но что-то подсказывает, что все их молодые качества - это ещё не всё, что нужно.
Они не обтрёпаны опытом, не почувствовали, не увидели, не хлебнули того, чем бывает полна эта с виду разумная и деловая административно-техническая деятельность, - с профанацией, цинизмом, надувательством, бестолочью, глупостью, шкурными интересами...
Может быть, это и хорошо? Может быть, при них всё пойдёт не так, как шло всегда?
Может быть, они научатся находить всему этом противоядие?
«Консультанту» на секунду и самому захотелось стать таким, как тот встреченный им на входе молодой человек.
Узенькие брючки, не скрывающие носки, длинноносые туфли, пиджак на одной пуговке, короткая свежая стрижка... И сам весь такой свеженький, как с выпускного.
«Внутренний старик»
Кавабата Ясунари. Короткий рассказ из ИЛ с траурной рамкой вокруг имени. Наверное последний рассказ. «Голос бамбука, цветок персика».
Стариковское.
Автор перешёл на «внутреннего старика». Как актёры в театре сменяют своё амплуа с возрастом. Переходят на роли стариков.
А если не готов к этому, если страшишься этого!
Если ещё не накопил в себе стариковского - жизненной уверенности, установки на «сворачивание производства», готовности принять неизбежное?
Стариковская смелость перед лицом неизбежного... Страшно переступить эту черту.
Ещё бегает стометровку, чтобы успеть на автобус. Наверное это нелепо выглядит со стороны.
А если начать перебирать что-то ещё – нестариковское...
Платонов
Как чеховско-михалковский Платонов: «Мне 35 лет!» С таким отчаянием!
Для чеховских 44 лет жизни в самом деле много.
А потом с тем же отчаянием: «Мне 45 лет!» Или «Мне 55 лет!»
И так далее.
Отчаяния, что интересно, уже не прибавляется. Градус отчаяния тот же. Может, и понижается.
О смирении
*
Мысль о том, что надо смириться с тем, что мир так устроен. Что жизнь так устроена.
Примерно понимаешь, как это может быть, то есть как можно смириться. Остановиться уже на чем-то. И не удивляться, не поражаться, не впадать в уныние и отчаяние.
И потом только ждать, когда же это все закончится.
*
«Нужно еще большее смирение. Бесподобное. Что-то половинчатое не срабатывает и порождает только сожаления».
Откуда вдруг такие мысли!
О нём думаешь, как о некоем универсальном, самом последнем, окончательном средстве претерпевать, преодолевать жизненные напасти!
*
Напарываешься ежедневно на какие-то конфликтные или близкие к ним ситуации. Недоразумения, раздражение, нетерпимость по разным поводам...
Причину, слава Богу, ищешь не на стороне, а усматриваешь её в каком-то неправильном отношении к людям, к жизни.
И надо бы менять это отношение, но как?
Думаешь о том, что это извращение жизни, когда в ней не прекращающееся преодоление, противостояние, когда она постоянно – борьба. У разумных существ должно быть хоть чуть-чуть, а иначе.
Монашеское отношение? Смирение? Приближение к этому, стремление к чему-то такому?
Нет, пожалуй, такому не научиться, такое не освоить только по произвольному хотению. Всё-таки для таких изменений нужны какие-то глубинные сдвиги в человеке, должна появиться откуда-то железобетонная основа для такой перемены.
И захочешь ли совсем другого человека внутри самого себя! Может, ну его? Проживёшь и так как-нибудь.
«Спокойствие, только спокойствие», - как учил друг Карлсон.
Разве что.
*
- Смирения в них во всех не хватает. Смирение вдруг вышло на первое место, в передние ряды жизненных правил. Может быть, оно и не спасает, но позволяет сохранить какое-то подобие достоинства.
- Глупости! Какое там достоинство!
*
«Нужно еще большее смирение. Бесподобное. Что-то половинчатое не срабатывает и порождает только сожаления.
*
Абсолютное смирение. То, о котором можно прочитать у Л.Н. в «Круге чтения».
Его только воображаешь. А попробовать не получается.
*
Смиренно помыл посуду.
Единственное, что всегда остаётся под рукой, – это смирение. Оно всегда в запасе. Спасительное смирение.
Аналогия
Авторы в какой-то момент, что называется, «исписывается» - есть такое явление - и уже не знают пути.
Так и в общечеловеческой жизни наступает момент, когда уже не знают, что со своей жизнью делать. Все про себя становится ясно - кто на что способен. Начальная программа жизни худо-бедно выполнена, и теперь не очень понятно, как быть дальше.
Кто во что горазд. Утро, день, вечер, ночь... Выходные, отпуск, сериал, футбол, сливы на даче...
Занятия себе, конечно, находят. Но это уже что-то не вполне обязательное, не жизненноважное. Как работа на дачном участке.
Но вот и эти дела в первом приближении заканчиваются. Хотя бы на текущий день. И часто волевым решением. И опять пусто и тихо вокруг.
И никто не знает, что им поменять в своей жизни, чтобы было как-то не так.
Ночные звуки
Работает воображение. Воображаешь с ужасом этот источник звука. Звук и источник, их соответствие…
Все это похоже на кошмар бездуховной, чисто биологической жизни.
А больше и яснее об этом ничего не скажешь. Такова психика человека. Она не переносит полной ясности. Хирургической. Или даже в ее крайней степени – патологоанатомической. Или, еще круче, - микробиологической.
Жизнь может так смертельно напугать, что после этого уже вообще ничего не захочешь.
«Хрупок человек, мягка человеческая глина».
Короткое замыкание
*
Никому не скажешь, не расскажешь.
И некому, и невозможно.
Даже то, что именно не скажешь, и то не сказать!
И некому, и невозможно.
*
Усталый и грустный... Устал, и появляется Равнодушие. С большой буквы. То есть всё равно. Это очень удобно. Утешительно. В человеке предусмотрено это удобство. На те самые случаи жизни. В этом смысле можно не беспокоиться.
*
Не может теперь, как в том сне, – прижать её голову к своей, лоб в лоб. И что-то сказать такое... Соответствующее.
Нет уверенности, что будет такая же ответная реакция. Без какой-то хоть уверенности в это нечего и пробовать.
А тут заранее понимает, что в ответ не будет того, чему можно будет безусловно поверить. Короче…
*
- Вон видишь, папа провожает сына-первоклассника в школу.
- Вижу. И что?
- Его лицо по мотивам лица папочки.
- И что?
- А ты дурак.
*
- Только красота. Даже не задумываясь о выборе. Пусть ошибёшься! И красота почти мгновенна... Всё равно! В омут с головой!
- Рассуждения достойные князя Мышкина.
*
Они молчат. Будто знают. Они, может быть, будут ждать в конце лабиринта, на выходе. Поплёвывая, бросая камешки с обрыва. Ничего не скажут, но с насмешкой поглядят исподлобья.
*
Зеркала. Отражаемся друг в друге. А надо бы ещё одно зеркало. Небесное.
*
- Что-то «последнее»... Не то чтобы... а так – иногда будто и не жалко.
- Не болтай глупости!
*
Когда-то она поймёт, что ничего лучше этого нет в мире. Когда она вдруг оценит эту ускользающую, истаивающую вместе с жизнью ценность простого и надежного... На удивление.
Тогда покажется, что от отчаяния некуда деться.
Кончается отчаянием эта бодрая, изобретательная жизнь. От всего устаёшь. Кажется, что серенькая, обыкновенная жизнь не должна скатываться в такое отчаяние. Но это только такая кажимость.
*
«Проверять? Зачем тогда существует доверие?»
*
- Больше чем тебе положено, не успеть.
- Кем положено?
- Кто ж его знает! Кем-то.
*
- Почти ничего не понял. До сих пор. И подозреваешь, что понять что-либо в удовлетворительной, достаточной степени невозможно. Так всё устроено в мире.
- Или понимать нечего.
- Так тоже может быть.
*
- Не доверяет себе как человеку? Оригинально!
- А по-моему это в порядке вещей. И даже рядовое явление.
- Ну-ну!
*
- Можно делать что-то важное и нужное, не проговаривая это, не объявляя об этом.
- Пока санитары не видят?
- Может быть. Никому ничего не объяснять. Просто делать.
- И что ты будешь делать?
Случай
- Ты кто? – спросил он с испугом.
- Я твой Ангел-хранитель.
- Ангел! - и ему вдруг стало всё в жизни понятно! И всё показалось так просто, что он удивился.
Напоследок.
Ссора
*
Всё будто обрывается. Все ниточки. Кажется, что всё надо начинать с нуля. А это невозможно.
Это как парад планет. Или как цветение агавы. Или как «окно в Париж». Или как что-то ещё, совершающееся не по прихоти, не вдруг, не по заказу, а по каким-то неведомым законам, по неявным циклам, по странным стечениям обстоятельств.
Это произошло однажды. И кажется теперь чем-то невероятным. В это с трудом теперь верится.
Эти ниточки... Они будто и невозможны теперь – после того, как они были оборваны.
Непреодолимые трудности. И это доказывается на пальцах. Доказательства на поверхности.
*
А много ли надо, чтобы вернуть «обиженного» «в лоно»?
Голова на плече и невинный вопрос: «Чего ты такой серьёзный?»
*
Как-то так они помирились, не проясняя ситуацию. Не вдаваясь на будущее.
Микро ссора. Односуточная.
*
Какое-то время помнишь и понимаешь причину ссоры. Потом всё как-то размывается. Это осознаешь даже с некоторым сожалением. Так как от этой неясности, расплывчатости всего один шаг до чувства вины.
Григориополь-18
Им по 18. Молодые, ладные, здоровые, бодрые, живые...
Приходится стараться. Втягивать живот, расправлять плечи, распрямлять спину. В виду...
А есть другие цифры. 81 - к примеру. А бывает и 86,5!
Будто дело в самих числах.
Портишься
Наверное «испортиться» можно в любое время. Испортиться до тихого ядовитого цинизма. Представляешь, как это может быть. Что-то допускаешь в себе. Чего прежде не допускал.
В душу вползает безобразное равнодушие к миру. Соглашаешься с его мерзостью, принимаешь мир таким и уже начинаешь считать, что иным он быть не может.
Постепенно пересматривается весь жизненный багаж опыта – с уклоном в разоблачение, в развенчание. Уже стыдно прежнего простодушного удивления перед чудом жизни, стыдно от прошлой трогательной душевности. И уже замечаешь по жизни одни только свиные рыла.
Фамилия
Всплыла в памяти фамилия из 90-х: «Шаргородский».
Суетливые, тёмные отношения с подрядчиками. Откаты там всякие.
И где все это! Навсегда ушли и это время, и его люди. И их никому не жаль. Труха.
Этому не радуешься. Не чувствуешь какого-то облегчения.
Во всём этом присутствует некоторым образом ужас нашей жизни.
Загадки
*
Загадки. Или задачки? Как в школе. Может быть, наступит такой таинственный момент, когда покажется, что загадок больше не осталось, всё станет понятно. Это возможно. Или по психологическим причинам, или что-то там откроется... Напоследок. Ответы в конце учебника.
Ну, или эти загадки перестанут волновать. Такое тоже предполагаешь.
Тогда они оставят этот мир неразгаданным.
К тому же в жизни бывают моменты «пребывания в брюхе межгалактического таракана». После этого интерес к этому миру, к его загадкам как бы исчерпывается.
*
Разгадка этой велосипедистки.
Что-то надо сказать. Или вспомнить. Важное.
БП о том же:
«...И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен».
Но женщины уходят. Велосипедистки уезжают. Загадки остаются.
Поступки
*
Поступки, расшатывающие судьбу. Всё здесь начинается ещё в детстве. Почти в детском ещё неведении.
Обман, злоба, противостояние, трусость, лень, нечестность, злословие, предательство... Можно продолжать.
Любой поступок, любое слово, любая мысль... находят отклик в будущей жизни. Тут нельзя обмануть некое всевидящее око, наблюдающее за человеком в его жизни. Рано или поздно и поступки, и слова, и даже просто мимолётные мысли будут иметь продолжение.
Это о взаимосвязи всего со всем в этом мире, в этой жизни.
Так что нечему удивляться!
Можно не удивляться.
Но удивляешься! Всякий раз.
*
«Внутренние поступки». Они, наверное, так же важны, как и внешние.
Установки
*
Не жалиться. Стоять до последнего. Терпеть. Прекратить обсуждения...
«Спокойствие. Главное это спокойствие».
«Не ссы, Морковкин!»
«Спокойно, Дункель!»
И другие успокоительные лозунги.
Побыстрее бы утро, чтобы можно было применить эти новые полезные жизненные установки!
*
«Не нервничайте, а то яблочко не усвоится!»
Неповторимость
*
Одноразовое человечество. И Лев Николаевич, и Бетховен – они тоже одноразовые.
Ни повторить, ни продолжить. Что продолжать! Время? Для этого его надо или остановить или зациклить как в «Дне сурка».
Все в этом мире только один раз. Они принадлежали своему времени, его иллюзиям, его надеждам, его правилам понимания, его одноразовым открытиям. Второй раз никто не открывает закон всемирного тяготения или закон Архимеда.
Энтузиасты. Человечеству после них еще предстояло жить и жить, но то, что уже как бы открыто, нельзя больше закрыть, чтобы вновь открыть.
*
Окончательное совершенство. Баха, например. Это настораживает. Значит, можно дойти и в других вещах до окончательности. Значит, все это - считавшееся безграничным - на самом деле обозримо. Никакой бесконечности в человеческих делах быть не может.
Чему-то удивляешься!
*
Бах нам говорит о том, что наша жизнь одноразовая. Какие бы утешительные фантазии мы ни лелеяли в наших мыслях.
И Бетховен, и Шопен, и Рахманинов... Все по очереди нам говорили о том же – о том, что жизнь на планете Земля одноразовая. У неё было начало, был золотой век, серебряный, были каждодневные будни и будет скорее всего конец. Это одна история. Один раз рассказанная. Об одном человечестве. У которого был один Бах. И другого не будет. И все остальные – однажды и неповторимо.
Никаких других жизней не будет.
В этом весь ужас и вся счастливая тоска этого одноразового мира.
И всё это в музыке Баха.
О «идейности»
*
«Идейные». Или даже «слишком идейные» - как охарактеризовали однажды героиню фильма «У озера».
Это всегда было важно. Эти монашки и комсомолки… Гайдаровские девушки. И мальчики. Это именно то, что не удавалось никогда объяснить. Хоть кому! Попытки объяснений, вернее только подступы к этим объяснениям, вызывали смех.
Смешные попытки объяснить то, что это не дурость.
«Когда мне было три года, я уже знала, что такое коза».
Нежелание и неумение жить без этой «дурости» в голове.
Впрочем, эта сверхтребовательность никак не была реализована на практике.
*
Нам всем не хватает «идейности». Любого толка. Бытовая, сугубо материалистическая жизнь нас губит. Мы лишены в большинстве своём того внутреннего идейного каркаса, который держит человека всю его жизнь и не даёт этой жизни развалиться и погрести под своими обломками самого человека.
Николай Амосов:
«Суть жизни — в чувствах. Они задают цели: «хочу» — делаю. Достиг — «приятно». Для этого нужна исправная машина, чтобы подшипники не выработаны и смазка без грязи. Наша машина от работы тоже изнашивается и от работы же омолаживается. Вот только в старости трудности с этим «хочу». Вроде бы ничего чудесного: инстинкты и натренированные слова — «долг», «совесть», «честь», «идеи»... Генераторы энергии для действий, чтобы преодолеть внешнее сопротивление. Но не существует вечного двигателя! Генераторы устают. Старик может обгонять старость или отставать от нее. Первый путь — прибавляй детренированность и накопление помех. Второй — “не позволяй душе лениться”, как писал поэт Н. Заболоцкий. Видите, все просто: работай — не постареешь!»
Амосов упоминает «идейные» вещи - «долг», «совесть», «честь», «идеи». Сразу настораживает то, что это для него только лишь «напренированные слова».
У него, как у врача, как у человека, занимавшегося информационными технологиями, более прагматичный подход. Его интересовало увеличение продолжительности жизни людей. Вот он обнаружил то, что для продления жизни надо тренировать не только тело, но и что-то «идейное» в человеке. Будто нехотя согласился с этим.
Его репутация подпорчена теми его поздними высказываниями о человеке, как о безнадёжно неисправимом существе, алчном, жестоком, эгоистичном, не способном устроить земную жизнь на разумных началах. Его учёный прагматизм привёл его к таким умозаключениям. С ним трудно спорить. И всё же…
Может, это в нём сказалась старческая усталость. И «генераторы устают». От всего устаёшь. И пускаешь мир на самотёк.
«Литературное кафе»
Молодые люди. Все созвучно: ожидания от жизни, лирическая обстановка, ощущения от своей избранности, талантливости, приобщённости. Жизнь прекрасна.
Дневники Давида Самойлова.
*
«Патетическое состояние человека и искусства есть переходное от «критического» или отрицательного к коммунистическому».
Так примерно и ощущалось. Первая реакция на жизнь – критическая, отрицающая. И как хорошо и спокойно делается, когда от этой реакции каким-то образом переходишь к чему-то дозволенному, рекомендованному, когда практика социализма будто бы начинает совпадать с его же теорией!
Это было совершенно естественно для людей выросших в этом.
«Жизнь прекрасна, разумна, наша Родина лучше всех…»
*
«Перечитал Гарина. Жалкое и несчастное поколение. Несчастное от сознания собственного бессилия и ничтожества».
А ведь примерно то же самое мы думаем о поколении 50-е, 60-е.
Тяжело, убого… Может быть так всегда? Заперты во времени, в своей эпохе. Ни просвета. Камера. Бездеятельные эпохи. Внешняя жизнь – чередой почти не меняющихся буден. Любая проблема почти непреодолима. Всюду тупики. Так это только случается или это всегда так, и времена не меняются?
Должен
*
Должен это, не должен другое...
«Должен» - легче. Должен одно, другое, третье…
С тем, что «не должен» сложнее. Не должен, а так получается. Слаб человек.
Если с тем, что должен, не получилось, себя не сильно укоряешь:
«Ну да, не получилось, сил не хватило, но я старался».
Когда делаешь то, что не должен, то оправдаться сложнее. Ведь ясно сказано: «Не-з-з-з-я-я-я!»
Делать легче, чем не делать.
Кроме того, слово «надо» приносит облегчение, так как все в жизни проясняется, отсекается лишнее, становится как-то спокойно на душе.
*
Терпеливо выполнять то, что должен, легче если в помощь себе призвать Иммануила Канта. С его категорическим императивом. «Не знаю зачем, но надо».
*
Совесть, Бог, долг. Всё работает. Если уж что-то одно, то и все остальное.
Гамма
Этюд Дебюсси начинается с гаммы.
Гаммы сами по себе. Гаммы как таковые.
До, ре, ми, фа, соль...
Это самое начало. Всё только начинается. И в музыке и в жизни.
Родители записали дитё в ДМШ.
Пальцы еще плохо слушаются.
«Труден первый шаг и скучен первый путь...»
До, ре, ми, фа, соль...
Мама и папа.
Они ещё все молоды, Нет пока ни болезней, ни смертей. У них ещё и родители не очень старые.
Они любят компании, у них весёлые друзья. Институтские и по работе.
Дочка в соседней комнате играет гамму. Она старается.
До, ре, ми, фа, соль...
Жизнь, можно сказать, только начинается, жизнь полна прекрасных планов и неясных ожиданий.
До, ре, ми, фа, соль...
Ничто пока не омрачает их существования. Разумная, обстоятельная, правильно понимаемая жизнь.
И даже не представить, что может быть как-то иначе.
Если прислушаться, всё это можно услышать в простой гамме до мажор.
До, ре, ми, фа, соль...
В учреждении
*
- Вы по какому вопросу?
- По вопросу несправедливости жизни.
- Проходите, пожалуйста!
*
Чем только Егоров ни занимается весь день в своём Учреждении вместо решения мировых проблем!
Ему ужасно жалко сознавать, как вопиюще неправильно прошло время. Время одного обыкновенного дня. Письма, акты обследований, служебные записки, бестолочь малопродуктивных уврежденческих разговоров...
*
Работникам Учреждения можно не ходить в концерты. Никто слова не скажет.
Послушание
Новый ключик к этому миру: «послушание».
Есть такое кино: «Ключ от всех комнат».
«Послушание» - это всё. Это и семья, и дети, служба, работа, быт, правила, неприятные вещи, смирение, покаяние и всё, всё, всё.
Всё подпадает под это утешительное понятие.
А оно утешительное! Оно что-то хоть объясняет в этой жизни в каких-то уже освоенных понятиях.
Статистически
Пожилая пара. Муж говорит жене, указывая на магазин, в котором по идее (и на самом деле – проверено достоверно) торгуют товарами из Казахстана:
«Из Казахстана там ни х-я нет!»
Жена, может быть, и не согласна, но из осторожности молчит. А то и ей достанется!
Может быть, этот мир постоянно исправляется, поддерживается энтузиазмом, искренностью, иллюзиями, простодушием молодости.
Раз он – этот мир - до сих пор существует как-то и не рассыпался, и не взорвался!
Простая логика!
А иначе бы брюзжание, недовольство усталых и раздражённых жизнью стариков давно бы поглотило этот мир, при всём его, конечно, несовершенстве, в желчи, в несправедливых, злобных, напрасных обвинениях...
Но вот всё как-то выравнивается, уравновешивается благодаря новым, неискушённым в жизни поколениям и остаётся на плаву.
И мир как-то живёт. Начинается новый день, вовремя приходит весна, природа обновляется, появляются дети, возлюбленные пары не страшатся очевидно мрачного будущего... И вообще солнце светит.
Мир продолжается.
Наверное по статистическим законам.
Дела земные
«Кр.чт. ЛН. 2.02. О том, что будет и чего не будет делать человек в виду смерти.
«Приговорённый к немедленной казни не станет заботиться об увеличении, сохранении своего состояния, ни об установлении о себе доброй славы, ни о торжестве своего народа перед другими, ни об открытии новой планеты и т.п. …»
Как-то не так, конечно. Еще как будут! Если этим занимались всю жизнь. Куда ж от этого деться!
«… но за минуту перед смертью постарается утешить огорченного, поднимет упавшего старика, перевяжет рану, починит игрушку ребенку».
И это. Наряду с первым. Никому не хочется уходить из мира, признаваясь в том, что он неправильно понимал этот мир. И первое и второе – единое целое: мир правильный, мир надо сохранить, надо не дать ему упасть, разрушиться, надо поддержать веру в гармоническое его устройство. Даже в мелочах. Тем более в мелочах!
И не пустяки это – то, чем заняты всю жизнь люди… Нет, конечно же пустяки, но тогда и всё другое – пустяки, а так вопрос никто не ставит.
Не пустяки – то, что люди впрягаются в что-то созидающее, укрепляющее этот Божий мир. Они живут в уверенности правильности этого мира или их представлений о правильности его. Этого достаточно.
Встреча
Встретились. Через много лет. Они, уже много жившие... Присутствуют всё ещё в этой жизни. В жизни, которая стала другой. В жизни другого поколения.
Странно опять попасть в старые, двадцатилетней давности разговоры.
Они, встретившись, будто вернулись на полкниги назад, в начальные главы.
Чтобы перечитать знакомые страницы. С улыбкой.
Присутственное место
*
Служба – это в какой-то мере облегчённый пласт жизни. Игра в производство. При всей увлечённости этой игрой понимаешь, что это пустяки на фоне настоящей жизни. Все эти бестолковые служебно-производственные проблемы!
Поэтому всегда несколько удивляет, когда вдруг доходит в общем-то очевидное - то, что участники этих производственных игр живут ещё и настоящей, не игрушечной жизнью.
Ретивых производственников бесит, что не все играют с отдачей, а больше только присутствуют в присутственных местах.
Понятно, в связи с этим, почему популярен в производстве термин «команда». «Пришёл со своей командой», «порастерял всю команду» и так далее. Это важно. Как в спорте.
Но вот коллега вышел на свежий воздух за ворота родного производства и остался наедине со своей жизнью, со своими мыслями и проблемами.
*
«Запастись ЛН-правилами на весь рабочий день. Не осуждать, не противиться злому…»
*
Может быть, и в отношении службы нужно верить во всепобеждающее добро. Подобно тому, как во всей остальной жизни верят в победу добра, справедливости, правды.
Хорошо бы!
Но, конечно, как в любой вере нужно своим отношением формировать тот мир, в который веришь. Нужен религиозный подход и здесь.
*
- Может быть, для этой конторы хватило бы одного авторитетного, умного начальника, чтобы постепенно всё привести в порядок. Хватает же пока одного ВВП на целую Россию!
- Или Ангела!
*
- Иногда удивляешься самому себе: что я здесь делаю?
- И что?
- Думаю, почему я здесь, а не на рыбалке?
- И часто.
- Всё чаще.
- Чего захотел!
*
Два мобильных телефона, два стационарных, почтовый сервис, казённая и личная электронная почта, Viber, WhatsApp, Контакт, Одноклассник, Инстаграмм, Телеграмм...
Для удобства общения с условным Охапкиным.
И всё это, конечно, чтобы улучшить качество управления.
Примерно так:
«- Охапкин!
- Вот он я!
- Возьми трубку!
- Зачем?
- Я буду с вами говорить по телефону.
- А-а-а! Пожялуста! Не жалко.
- Ало! Гараж? Заложите кобылу! Кобылу заложи! Говорю.
- Что?
- А, чёрт! Кобылу заложи! Говорю.
- А-а-а! Кобылу!
- Алё! Алё! Как? Не понимаю. А-а! Ты что ж там говоришь-то?
- Я говорю, что кобыла расковалась. Ковать повели.
- Безобразие какое-то! Меня в Москву вызывают, а у них кобылы расковываются! Алё! Дайте отбой!
- Хе-хе! Пожалуйста! Не жалко!
- До смешного доходит! Просто хочется рвать и метать!»
*
Ускоряют бумагооборот. При том, что мозги быстрее и лучше работать не могут. И персонал не добавляют.
Это примерно так же бессмысленно, как учиться печатать двумя руками. Голову не ускорить для того, чтобы на бумагу попадали толковые мысли со скоростью печатания. Быстро печатать нужно только машинисткам.
*
- Производство? Ну, это совсем не шахматы! Ограниченное количество вариантов, всё можно по полочкам разложить... Совсем не шахматы!
- Наверное такое производство.
*
Ему всё равно было, где служить, - была бы возможность работать.
С таким подходом неудивительно, что он ни до чего не дослужился и мало до чего доработался.
*
«Больше всего раздражал его молодой задор. Конечно, не прямо из бизнес-школы. Где-то он уже свершил парочку-другую менеджерских подвигов. Теперь-вот в наш отстающий колхоз заброшен.
Он знает, как обращаться с персоналом, как редактировать газеты, как… Он всё знает. Умеет ли? – это станет ясно через какое-то время. А пока только молодой задор. Вовсе не заразительный. Раздражающий. Хороводиться. Двигать дальше эту телегу жизни. И нас, старых кляч, подписывает это делать».
*
Всегда как-то внутренне готовишься к присутственному месту.
Всегда готовишься, но это почти никогда не удаётся сделать как следует. Служба всегда застаёт врасплох.
«Неси своё бремя и знай, что в нём твоё благо…» - Марк Аврелий.
*
- Привык думать и беспокоиться шире службы.
- И это кто-то ценит?
- Неважно.
*
«Служебное рвение».
Не обойти это занимающее весь день, все мысли, все нервы, почти все силы препятствие. Проходишь сквозь.
*
Все веселы на службе. Это такое свойство присутственных мест. Все взаимоэлектризируются весёлостью друг от друга. Веселы, оптимистичны. Стыдно унывать на глазах коллег. Бодрячки.
С трудом представляешь, что есть ещё и другие две трети их жизни. Более серьёзные и болезненные.
Все весело не согласились с тем, что это так. Недоуменно-весело. «О чем это вы?!»
*
Впечатления о жизни помимо производства. Сказать особо нечего.
Кто-то видел Елизавету II «вот как тебя», кто-то знает, где в городе самая длинная каштановая аллея, ещё кто-то может показать, где на Мойке баня с фонарями. Многие знают длину синего моста под Исаакиевской площадью. Но расходятся в показаниях.
*
Всегда немного страшноватый переход от производственных проблем к собственным, человеческим, жизненным…
Наверное всех это посещает это ощущение. Как ни ругают службу, как ни мечтают о наступлении выходных, праздников, отпуска, а всё-таки погружение в рутину бестолковых производственных проблем как-то заслоняет от чего-то действительно серьёзного, сущностного, ужасающего в жизни.
*
Очень простое отношение к службе – как раньше к учёбе: выполнение всего требуемого достаточно хорошо, чтобы не ругали и оставили в покое.
*
Безнравственность, непорядочность, безбожие в производственно-технической сфере не так очевидны, как в обычных человеческих отношениях, но от этого ничего не меняется по существу. Это точно так же имеет душегубительные последствия.
*
Л.С. Ему нравился этот конторский хаос. Это был почти его дом. Ничто его не раздражало в этой бестолковой службе, всё он принимал с бодрым оптимизмом. Будто видел за всем этим идиотизмом прекрасную конечную цель - как оправдание всех мук.
Это несгибаемый оптимизм первых строителей социализма:
«Ничего! Сад посадим, и в том саду ещё погулять успеем».
Другое дело, чем всё это закончилось, как «контора» обошлась с ним на старости лет.
Вот и старый служака Н.Н. чем-то похож на Л.С. Он не чувствует пока, что сдаёт какие-то трудовые позиции. Просто становится скучно.
Подкатывает новая, очередная, волна начальства, со своим молодым задором и безмозглостью, и опять что-то затевает. Бестолковое, не раз уже виданное в этой конторе. И опять начинает учить службе и жизни, ничего в этом не понимая или понимая по-детски.
«Скучно, девочки!»
*
Гордость за вразумительно составленное казённое письмо.
Хоть этим может гордиться.
«Жизни холод»
Ощущение холода жизни. Это, конечно же, внутренний холод. В этом всё дело. Так просто!
Человека с годами уже не утепляют нежные чувства ни к людям, ни к миру вообще, как это было сравнительно недавно – в его прошедшей молодости. Он не узнаёт мир вокруг. Куда всё подевалось! Человеку кажется, что мир стал злее, несправедливей, равнодушней, бесчувственней, агрессивней...
Кругом одни такие же, как он, – переставшие чувствовать.
Конечно, можно ещё себя простимулировать на чувства с помощью еды, с помощью горячительных напитков, ещё чего-то внешнего, искусственно привносимого в повседневную жизнь - только чтобы хоть на время вернуть себе прошлые ощущения тёплого мира.
О жизненном холоде есть у Пушкина:
«Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;..»
Только дети ещё способны как-то утеплять мир стариков. Наверное что-то в них просыпается на какое-то время при общении с детьми.
Зарплата
*
Когда человеку хронически не хватает денег, как это назвать: умеет он тратить деньги или наоборот – не умеет?
*
Уже апрель заканчивается, подгоняемый ожиданием аванса.
*
Несчастливая – тринадцатая – зарплата.
*
Условные единицы денег.
*
«Не хотят быть толковыми за такие деньги. Да у них и по-любому уже не получится».
Жить рядом
*
- Живут рядом, но по сути в разных реальностях. Одна реальность сообразуется с соседней, учитывает её. Вынужденно. Чтобы избегать непременного конфликта реальностей. Они потому и разные, что не могут безболезненно совмещаться и плохо взаимодействуют. Через сознательные усилия.
- Может быть, тебе просто не повезло в жизни?
- Может быть.
*
Живут рядом люди. И даже довольно близкие люди. Родственники!
Как они видят друг друга?
Есть внешний план…
Конечно, они не повторяют, как в голливудских фильмах, разные театральные фразы о нежных чувствах! И, если не приходит такая минута, не говорят резких в разной степени справедливости слов.
Просто живут рядом, говорят что-то повседневное, проходное, «обмениваются информацией», что-то вместе делают...
Это всё на поверхности. А что в сознании, что в понимании, в устоявшихся оценках?
Все эти загадки чужого сознания…
С этим миришься как с чем-то непреодолимым.
Ангел
- А как же бессмертная душа?!
- Ну, что ей сделается! Она же бессмертная.
Ангел, сопровождающий человека до самой последней минуты. Буквально! По пятам, всюду. И постоянно, в любом состоянии – эти разговоры!
Может быть, так человеку не страшно?
И может быть, ему так всё насточертеет!
Ангел уже приготовится улетать вместе с душой, у него уже чемоданное настроение, какое-то даже нетерпение. Нездоровое. А человек все живёт.
Возраст
*
Возраст подведения итогов, ожидания итогов…
Итоги ожидаются в виде медалей, статей в газетах, интервью, в которых просят поделиться опытом.
Возраст медалей.
*
- Ему будет только 46, когда мне будет уже все сто.
- Ты думаешь тебе будет все сто лет?
- Конечно! И двести, и тысяча, и миллион!
- Ну да, родился и пошёл отсчёт твоей половины вечности.
*
Дамские посиделки. Затронули тему «неудавшихся» детей. «Откуда они берутся? Растут рядом, в тех же условиях… И такие разные!»
Действительно, загадка жизни.
Срединный возраст. Уже сочувственно и с лёгким ужасом присматриваются к старости. Уже перестали «баловаться» детьми. Ну, тут на подходе, конечно, внуки…
Память
*
6 июня 1973 г. разбился во Франции советский «Конкорд», ТУ-144. Другие события того времени...
В памяти ничего нет. Жизнь как во сне. Экзамены в школе, нежные чувства... Все остальное будто и не существовало.
*
Не то, что помнишь их... Нет, всё же помнишь. Они стоят перед глазами. Наверное, это и значит помнить.
*
Этот Ковид-месяц... Оказывается и такое может остаться в особого рода памяти.
Этот февральский сумрак, эта запертость, это выползание на кухню, эта мокрая тряпка на макушке, эта некоторая отстранённость и полупонимание того, что происходит, эти полубредовые ночи...
Что-то в этом, оказывается, было. Вспоминаемое с некоторым сожалением.
О многом не самом приятном в жизни через какое-то время вспоминаешь с тоскливой нежностью.
*
«Памяти совсем не осталось! Сны не запоминаются!»
*
- Два часа никак не мог вспомнить фамилию любовника Карениной! Стива Облонский, Кити, Левин – пожалуйста! И то, что его звали Алексей – как Каренина - тоже помнил. И даже то, что его роль играл Лановой - без всяких затруднений! Но фамилия!
- Вронский!
- Да вспомнил я! Так же неожиданно, как забыл. Память какая-то ситуативно дырявая.
- Ну вот, обошлось же!
- Странно всё это.
- Не преувеличивай!
*
Закладываются в память воспоминания. Как сено в силосную яму.
Не столько в память, сколько в ежедневные записи.
Это внешний носитель памяти.
С пользованием ею тоже бывают затруднения. Наверное, это называется нехваткой «оперативной памяти».
*
Проговаривание увиденного во сне, формулирование... Если это не сделать, проснувшись среди ночи, всё улетучивается из памяти.
Подобно тому, как в реальности что-то записываешь.
Для памяти!
Хотя на самом деле – для незапоминания. Записано, зафиксировано и можно уже не держать в голове, не запоминать.
*
Привычка всё записывать ведёт к тому, что не можешь ничего запомнить. Не тренируешь память. И без того дырявую.
Старый заскок. Из памяти вылетают фамилии и имена знакомых, сотрудников, актеров, исторических персонажей... Да еще и такие имена, что не помнить странно. Будто в памяти на этом месте пустое место.
Дыра. Протёрлась.
По нескольку дней пытаешься вспомнить некоторые фамилии или. Даже совестно бывает. И всё время боишься ошибиться!
А потом всё будто возвращается на место. Слава Богу, не стёрлось, а просто потерялось на время в голове.
*
Воспоминания. Какой-то мусор. Случайно не забытое. Никакой развернутой картины прошлого. Одни пустяки. И вот из них надо что-то строить.
Мир и человек
*
Прислушаться к этому миру. Почувствовать его, ощутить на мгновение.
В общем-то известное дело: «И равнодушная природа...» И всё такое прочее.
Шуршат проносящиеся по дороге авто.
Накрапывает мелкий дождик, но небо кое-где голубое. В дымных тучах.
Придорожная некошеная трава слегка пожухла.
Торопливые прохожие. Каждый со своим.
И всё это временно.
И как-то обречённо ждёт будущего. \ФО
*
Банальные вещи, конечно... Что-то не так с человечеством на этой планете. Людям дан такой прекрасный, красивый, гармоничный, сам по себе, мир, но жить они в нём никак не научатся.
Они его не замечают. Пользуются им совершенно примитивно, себе во вред. И не замечают ни красоты, ни величия, ни невообразимой сложности и совершенства всего в этом мире. И растения, и животные, и воздух, и вода, и солнце, и звёзды...
У Пякина: «нечеловеческий строй психики».
Вопиющий контраст между великолепием мира, отданного человеку, и примитивом целей в своей жизни, которые ставит человек. Его непонимания этого мира и своего предназначения в нём.
*
«Несправедливо? Несправедливо. И такое бывает», - говорит сержант Карпенко персонажу Костолевского в фильме про армию «Весенний призыв».
Одной фразой обозначены правильные взаимоотношения с миром, и будто преодолеваются жизненные несообразности одной только интонацией! Без лишних объяснений! На которые наверное сержант и не способен был. Но в нём это уже было, а герою Костолевского ещё только предстояло это усвоить.
*
«Запопсовевший мир», - очень много такого: с оттенком критицизма.
Может быть, свои проблемы заменяешь внешними?
*
Не принимает это интеллигентски. Этот безбожный мир. Его нельзя принять. Но с ним и невозможно бороться. Можно противостоять.
*
- Можно возненавидеть этот мир.
- Тоже мне – открытие!
*
- Беспокоит что-то общее – то, что не только ты, но и никто не находит выхода, то, что живёшь в разрушающемся мире. Не можешь найти опоры.
- Тяжёлый случай! А может быть, кто-то уже нашёл тот самый выход.
- Это тоже может быть поводом для беспокойства.
*
- Чем ещё мир держится? Не опрокидывается. Запасом чего? Что перевешивает накопившееся зло?
- Праздные вопросы.
*
«Улыбнись планете!» - такой оптимистический лозунг.
Надо отыскать это в себе.
А ещё можно попросить кого-нибудь: «Будь ангелом!»
*
Преодолеть этот мир усилием чувств. /Автобус
*
Исправление мира.
Это как в фильме Герасимова «Журналист»: «Совершенствовать мир на основе собственных несовершенств».
*
«Перестали читать, перестали писать. Перестают. Наступит время, мир с этого боку как-то совсем поменяется. Станет другим.
К тому времени совсем уже не останется тех, кого бы это удивляло».
Минимализм
*
Жизненно-бытовой минимализм. Привычка занимать как можно меньше места в бытовой повседневной жизни. Стремление к неприметности. Стремление никого не обременять своей персоной.
Впрочем, этот минимализм мало кто способен оценить. Никто даже не понимает, что это такое. И не объяснить!
*
Маленькие радости маленьких людей. Рыбалка, что-то ещё... Пока не придуманное.
Некоторые в этом смысле как-то благополучно реализовались. Рыбалка, шахматы...
Меньше не бывают.
Разве только - ботанический сад.
И будто другого ничего не бывает. Нет и нет. Можно и не подозревать. Жить и жить.
*
«Ни машины, ни дачи!» И это только вершина айсберга.
*
Кажется, что что-то очень надо, а на самом деле, если прикинуть, совсем не надо. И как-то даже концептуально не надо!
Сокращение жизненных надобностей!
Представления о жизни
*
Жизнь иногда кажется чудовищно не похожей на те ранние о ней представления, с которыми жизнь прожил. Может быть, так и есть – это две большие разницы.
*
Нельзя в своих суждениях что-то определять «как отрезал». Нельзя сходу пользоваться словесными глупостями, шаблонами, стереотипами понимания…
Жизнь другая. Жизнь непонятна.
*
Их представления о жизни... Их не очень много. Каких-то затверженных, окончательных... С ними они живут жизнь.
Всё о жизни – раз усвоенное – уже почти не меняется со временем.
Иногда это выглядит очень трогательно и проявляется совсем неожиданно.
У этой молодой девушки, идущей к метро по Звенигородской, к примеру, - в том, как она оголила свои плечи. Ей жарко, хотя августовский вечер довольно прохладный, ветреный.
Голые плечи, худая спина, совсем маленькие груди... Накинутая на неё вязаная кофта сползла с плеч вниз и вбок.
Девушка чуть улыбается. Лицо её слабого розового оттенка. То ли от природы, то ли от непонятного смущения.
Эта наивная биологичность, предоставленность этому миру, своим желаниям, мечтам о счастье или о чём-то подобном. Из не слишком большого арсенала представлений о жизни.
*
Молодость – как песня, старость – как сварливый разговор.
Зато потом – гробовое молчание.
*
Те представления о жизни, которые выработались, к которым привык…
При встрече с реальностью эти представления дают сбой. Чувствуешь, что они не совсем совпадают с действительностью. Но их уже не изменить. Это точно. Живёшь в этих несовпадениях. Как-то выкручиваешься всякий раз в особо вопиющих случаях.
Строки
«Упоительно встать в ранний час,
Лёгкий след на песке увидать.
Упоительно вспомнить тебя,
Что со мною ты, прелесть моя.
Я люблю тебя, панна моя,
Беззаботная юность моя,
И прозрачная нежность Кремля
В это утро — как прелесть твоя».
«Беззаботная юность моя...»
Важно. Постепенно просыпаются от юности, от молодости... Оглядываются вокруг. С озабоченностью. Иногда с ужасом. Будто впервые видят этот мир. И надо что-то делать! То ли с этим миром, то ли со своим отчаянием.
Только постепенно созревают для реальной жизни.
А реальная ли она? Может быть, это опять феномен Гуссерля.
Сериал «Вышибала»
«Я хочу начать всё сначала. Хочу учиться. Хочу работать. И самое главное – любить».
Психологически вывернулись из сложной фабульной ситуации.
Находятся подходящие, нужные слова.
Люди должны это уметь в жизни. Каким бы этот словесный выход ни был на самом деле иллюзорным.
Правильные, подходящие слова – как пропуск в дальнейшую жизнь.
Пользование чужими сериально-киношными подсказками!
Место
«Ломали старый деревянный дом.
Уехали жильцы со всем добром -
С диванами, кастрюлями, цветами,
Косыми зеркалами и котами.
Старик взглянул на дом с грузовика,
И время подхватило старика,
И все осталось навсегда как было.
Но обнажились между тем стропила,
Забрезжила в проемах без стекла
Сухая пыль, и выступила мгла.
Остались в доме сны, воспоминанья,
Забытые надежды и желанья...»
Доходишь до этого места в стихе и...
Всё самое эфемерное. «Сны, воспоминанья, Забытые надежды и желанья...»
Самое выдуманное людьми. И при этом имеющее такое значение в жизни людей! Это то, что остаётся, когда уже ничего не остаётся от людей. И что жальче стен, брёвен, окон, стропил...
И опять дочитал до этого места и опять затормозил на нём.
Старый дом, в котором оказался на какое-то время. Его ещё никто ломать пока не собирается, но всё к тому идёт.
В пустоте покинутого дома эти тени былого легко воображаются.
Ободранные, в жирных пятнах старые обои, крашеные масляной краской стены в коридорах и на кухне, трубы отопления, брошенная старая мебель, старые газеты, журналы, книги...
Здесь была живая жизнь со своей историей. Всё как у Тарковского. И детей рожали, и мёртвых хоронили, и в кино ходили... Теперь от этого остались некоторые недолгие воспоминания, которым суждено так же кануть в небытие вместе с носителями этих воспоминаний. Вместе с тем стариком с грузовика.
Во всём этом есть что-то непостижимое. Старый, привычный мир разрушается временем на твоих глазах и с этим ничего нельзя поделать.
Новый мир
*
Новая реальность – цифровая, всё интернетовское... Никто не знает ещё до конца, как всё это изменит мир. Привычный пока мир.
Новый мир будет в большей степени информационным.
Сделается ли человек другим? Как он изменится?
*
Новая жизнь вытесняет, выпихивает старую жизнь из жизненного пространства.
Конечно, это закономерное явление, но для тех, кого выпихивают, это кажется странным. Им кажется, что они ещё ого-го-го! А тут...
«Старый юноша»
Известное понятие, жизненное явление - «старая девушка». А есть абсолютно отчётливо – «старый юноша».
Здесь, правда, совсем иной смысл. «Стародевический» смысл в какой-то мере соответствует понятию «старый холостяк», а «старый юноша» - это другое.
Здесь намешано старение, смешной юношеский задор, неумение ориентироваться во времени, да и нежелание ориентироваться и соответствовать. В этом и распространённое психологически объяснимое ощущение себя изнутри по-прежнему молодым. В условиях кратковременности всего в жизни это так понятно! В общем, в этом есть, как и у всего в жизни, смешная и грустная стороны.
О смысле жизни
*
Все в конце концов находят свой ограниченный некими рамками смысл жизни: работа, дети, семья, подруги, животные, автомобили, дачи…
Уже нельзя сказать, что жизнь бессмысленно проживается.
Чаще всего в этой связи начинаешь думать о том, что каждому человеку даётся попытка понять, куда он попал при рождении.
При том, что эта попытка почти ничем не кончающаяся.
Естественные науки, история цивилизации, человек, Вселенная, жизнь, природа... Всё это так и остаётся для среднестатистического индивида на относительно примитивном уровне понимания.
Духовность в человеке, добро, любовь... И здесь в результате - больше недоумения, чем удовлетворительного понимания.
И тем не менее, в этом объяснении видится и больше того самого искомого смысла, и больше достоинства. В котором так нуждается в своей одноразовой жизни затерянный в вечности и бесконечности человек.
*
Вариант смысла жизни – одержимость некоей большой идеей.
Это многие выбирали и выбирают.
Нет, лучше сказать – «большим делом». Помня о том, что идеи, абстракции, оторванные от реальности загоняют жизнь в тупик.
*
Л.В. Лихорадочные и беспомощные поиски смысла прожитой жизни. Ради чего всё было в этой жизни?
Ей что-то говорили по этому поводу. Говорили очевидные вещи. Приводили примеры родственников, знакомых... Мол, не у неё одной вся жизнь состояла из работы, не несущей достойного благосостояния, из нескончаемых повседневных забот, опасений, разочарований, из болезней и потерь...
Но все эти слова не принимались в качестве утешения или приводили к ещё большему раздражению и отчаянию.
«Старый – как малый!» - качали головами более молодые, более здоровые, более независимые, более беспечные, более здравомыслящие, как им казалось, родственники и знакомые.
И что тут скажешь!
Почему-то вспомнил о Л.В., перечитывая «Уже написан Вертер».
«Она, конечно, лучше других знала недостатки своего мальчика: душевную вялость, избалованность. Она понимала, что он совсем не талантлив: юноша-дилетант из богатого дома. Однако в его характере были и доброта, и нежность, и доверчивость, слабые порывы к красоте, но в то же время какая-то умственная неустойчивость.
У него не было взглядов.
Как наяву, так и во сне она продолжала его любить страстно, отрешённо, с той силой слепой материнской любви, которая составляла смысл её жизни».
Это была, конечно, совсем другая история. Но восприятию жизни свойственно суживаться в сознании человека до концентрации на чём-то самом последнем, что ещё остаётся в переживаемом жизненном моменте. Времени на пустяки уже не остаётся. В любой истории человека это сужение происходит неизбежно. И в любом случае на самом острие этого сужения – отчаяние. У каждого оно со своими безутешными подробностями. Каждый переживает его в одиночестве. Один перед надвигающейся, как грозовая туча, тенью вечности.
*
Интернет.
«Пациентка жалуется на сниженное настроение, нежелание чем-либо заниматься. Хуже всего с утра – просыпается с мыслью «зачем я опять проснулась? Для чего все это?». При том, что внешне все у нее хорошо - не было ни катастроф, ни потерь, никто не умер. Вроде все есть для счастья, а внутри – пустота. Жить не хочется вплоть до мыслей о суициде, настолько это страдание души невыносимо.
Когда ничто не может принести удовольствие — это депрессия, и возникает она только у людей с определенной психикой.
Очевидно, что психически мы разные. Заложенный в нас потенциал требует реализации. Кому-то нужна карьера и заработок, кому-то семья, кому-то наука; человеку нужно ради чего-то жить и получать от этого радость. Но есть люди, которым мало материального благополучия, мало отношений, им подавай осознание смысла жизни, а это уже абстрактные категории. Иначе бренный мир тяготит так, что невмоготу, и собственное тело тяготит тоже. Это люди, не такие, как все. Как бы «не от мира сего». Это они стремятся побыть в одиночестве, подумать, отрешиться от других, сосредоточиться на своем внутреннем мире огромной величины. Когда они несмотря на поиск не находят смысла жизни, их пустота внутри бывает огромна и бездонна, как черная дыра».
А дальше про антидепрессанты. Смысла не прибавляется, но можно об этом на какое-то время не беспокоиться.
Обретение смысла жизни – как психологическая или даже психиатрическая задача.
Это как с кодировкой алкоголиков. Не предлагается ничего, чтобы переориентировать человека на что-то более достойное, чем употребление алкоголя. Та же проблема нахождения смысла жизни.
Уход от проблемы, вместо поисков её решения.
А как её решить!
Вот именно!
Вчерашние шаги
*
За спиной кто-то бежит, и кто-то вероятно в этой связи лает.
Шарканье. Приближается тяжело груженный младший школьник.
Угадывается. Специально не оглядываешься.
*
«Это его вчерашние шаги. Того младшего школьника».
«Вчерашние шаги»! Это на порядок «ненужней», чем «вчерашний день» и на несколько порядков - чем «прошлогодний снег».
Прошлое
*
Людям свойственно постоянно искать объяснение того, что с ними происходит сейчас или происходило в прошлом. Это естественно. Иногда это делается от скуки, иногда от отчаянного непонимания происходящего.
Скучно бывает. Внутри бытового сознания. Надо о чём-то рассуждать, разговаривая с самим собой.
*
То время, достаточно длинное, может быть, ужасающе длинное, проведённое в этих «звучащих» стенах...
Ещё что-то, так же «преодолённое» в разное время, не принятое, отставленное в сторону как ненужное...
Думается, что всё это остаётся в сознании, в подсознании, в разных видах памяти - сознательной, моторной, физической, эмоциональной... Вообще, такие вещи остаются с человеком на всё время жизни. Не могут не оставаться!
Вот и МР будет перебирать воспоминания, оценивать то или иное из прошедшего. Как-то всё это в нём будет переработано и переоценено, разложено по нужным полочкам.
Может быть, в конце концов, он осознает, поймёт, что всё было не так уж плохо. Примет с какой-то даже благодарностью. Может быть, даже начнёт о чём-то сожалеть.
Так кажется со стороны. Но может быть, ошибочно кажется.
*
Любое событие, любой эпизод из прошлого вызывает томительно-тоскливые чувства.
Минувшее. В этом слове больше эмоциональной окрашенности, чем в слове «прошлое».
Откуда такое?
Невозможность вернуть его – прошлое-минувшее, пережить заново. Или наоборот переиграть что-то, сделать не таким стыдным, глупым, противным...
Что-то исправить, на что-то более внимательно посмотреть, воспользоваться чем-то полнее, с большей пользой и толком...
Не делать одно, другое, зато сделать что-то нужное, не сделанное когда-то...
*
Цепляешься за это дуновение прошлой наполненной этим жизни.
Но нечем, как видно, цепляться.
Да и как уцепиться за дуновение!
*
Будто соскучились по прошлому – примитивному, бытовому, тёплому, рутинному...
Соскучились по ощущениям прошлого. Вспомнили. Обоюдно. Но, понятно, - каждый своё.
*
Любое мысленное погружение в прошлое вызывает тоскливые ощущения. Хочется побыстрее вынырнуть.
Всё прошлое. Любое. Ни на чём не остановиться
Дожил!
*
Молодые нежные чувства... Теперь, думаешь, это было больше связано воображением.
Прошлое трактуется всё чаще уничижительно. Сомневаешься во всём. Ничего определённого сказать ни о чём нельзя.
*
Умилительное прошлое. Почти всё вспоминается несколько отстранённо и более-менее спокойно.
Так воспринимается страшное кино при новом просмотре, когда ты уже знаешь, что должно случиться с персонажами и знаешь, что в конце концов всё обойдётся.
*
«Испорченное прошлое». Можно ли так сказать?
Оно может испортиться в нашем восприятии. Было прошлое одного качества, а потом по каким-то причинам изменилось.
Но ведь прошлое - это прошлое. Что-то безвозвратно прошедшее.
Случившееся и прошедшее. Оно какое было, такое там и осталось. В прошлом.
И всё-таки мы говорим об испорченном прошлом. Оно испортилось для нас. Испортилось в нас. Мы уже не любим его. Причин может быть тысяча.
Настоящее отваливается в отвалы прошлого.
Никто прошлое специально не бережёт. Им даже пренебрегают.
Никто специально не учит беречь прошлое.
Вот оно и портится по неосторожности.
Да и как его уберечь!
Заняты настоящим. Какое там прошлое!
От прошлого не избавиться, но и принять его в изменённом – испорченном – виде не всегда возможно.
Из НР-3
«Замечаешь такое - всё чаще прошлое трактуется как-то уничижительно. Сомневаешься во всём. Будто ничего трогательного и сказать ни о чём нельзя.
Многое попортилось».
Смешное
*
В реальности всё не так смешно. Умеренно смешно. Смешно на грани несмешного.
«Гротесково» смешно.
Ужас переходящий в смешное.
*
Подёргивание реальности, выжимание из неё смешного. Будто бы смешного.
В реальности нет смешного. Человек своей изощрённостью навязывает реальности смешное. Человек без этого не может.
*
- Замок, шестеро детей… Такие несерьёзные планы на жизнь.
- И что останется в сухом остатке после выпаривания мечт? По жизни?
- Да почти ничего. Как и в области изящных искусств. Тут даже ещё меньше – вообще ничего грандиозного. Пописывание.
- А замок-то тебе зачем?
- Зачем? Чтобы ничего не выбрасывать. Поколениями.
- Мечта достойная Плюшкина.
- Неважно.
Мгновениями
Осознание текущего периода жизни как периода какого-то подобия относительного жизненного благополучия.
Вот идёт урок в ДМШ. В светлом зале, отремонтированном за лето. Осторожная учительница боится повредить неокрепшую душу ребёнка. Осторожно подталкивает его и родителя к чему-то более серьёзному в музыке. Говорит, о том, что надо усиленно трудиться, делать усилия…
Период относительного благополучия. Все живы, здоровы, всё пока более-менее благополучно складывается.
Замечаешь такие моменты. Временами. Ощущение такое вдруг осознается.
Усилия
*
«Не делаешь усилий. Не даёшь обеты. Не каешься. Не тянешь себя за уши к какому-то совершенствованию.
А может быть, всё это и происходит, но не торжественно, не называясь, без пафоса?
Нет, всё же душевная лень наползает с годами».
*
Не получается жизнь из одних усилий. На смену усилию приходят отчаяние и тупое смирение. Закономерно. Это знаешь. Хоть графики и теорию сочиняй.
*
«Всё то пережитое с какой-то даже неутомимостью - упорство, мобилизованность, собранность, сконцентрированность, настроенность на преодоление...
И неважно, о чём конкретно речь. Главное это было, прожито, преодолено, выдержано.
И понимаешь, что это что-то дало. Каждое преодоление что-то даёт.
Что-то в душе сминается, уплотняется, делается жёстким... Привыкаешь делать усилия».
*
Отдавать работе время и силы. Так просто! Не отмахиваться от этого под предлогом ненужности, напрасности и прочего.
Наставляешь себя.
Это всё об одном: надо делать усилия!
Даже когда считаешь, что никто ничего не ждёт, всё равно нужны усилия. Их надо делать!
Это называется «волевой гимнастикой» - преодолением не существующих препятствий. Когда препятствия только в тебе самом. Такие усилия делать даже труднее.
Одновременность
Плохой день.
Только у девочки, которая идет на скрипку, всё пока хорошо. Она только идёт на свою скрипочку.
«Другая жизнь»
*
Жизнь не безразмерная, не резиновая. Чтобы можно было помышлять о том, чтобы она вместила в себя ещё какую-то другую жизнь. О которой иногда думаешь при определённых обстоятельствах.
И речь не о той другой жизни, которую имеют в виду в эзотерическом смысле. Не о той, которая была раньше или которая будет якобы потом – после реинкарнации.
Но это не менее праздные представления о том, чтобы в текущей жизни пережить что-то как бы совсем не похожее на то, что есть. И это «другое» должно вместиться в нынетекущее.
Ближе всего к этому подбираешься в авторской работе. Какие-то элементы этой «другой» жизни переживаешь в писаниях.
*
А вообще... Другая жизнь? Если вдуматься, то это другое всё – от родителей до места жительства. Школа, институт, жена, дети, образование, служба... Пошло в общем-то. Как в том анекдоте про жену: «Немного люблю, немного боюсь, а в общем хочу другую».
И всё же... Именно в авторском смысле! Почувствовать другую жизнь. Жизнь чувствами, мыслями другого человека, из другого человека. Это что-то даёт в авторском смысле.
*
- Надо быть готовым к другой жизни. Обычно, конечно, бываешь не готов. Другая жизнь неожиданна. Но теоретически готовиться надо.
- Может быть, и к неожиданностям надо готовиться?
- Может.
*
Город вроде этого провинциального, тихого, спокойного, полусонного...
«Другая жизнь? Только не здесь!»
Будто был или есть выбор!
Может быть, это только кажется всякий раз, что у человека бывает выбор. Логичный, осознанный...
Но всё же...
На самом деле это иллюзии, будто бы здесь всё было бы как-то по-другому. Останься в своё время здесь, жил бы точно так же, с теми же мыслями, опасениями, надеждами, внутренними проблемами...
Вот только думал бы о С-П, будто там было бы что-то другое, лучше, счастливей...
*
Какая там другая жизнь! Другая жизнь предполагает и другого человека. Если он внутренне прежний, рассуждать о «другой» какой-то жизни - глупая болтовня.
Когда как бы в «другой жизни» находишь в себе того же самого человека, тогда понимаешь, что никакая это не другая жизнь, а продолжение прежней в чуть других внешних условиях.
Впрочем, человек может меняться и иногда вдруг осознавать себя другим.
«Другая жизнь» – это о том, что происходит внутри человека.
*
В общем-то, понятное дело. Другая жизнь... Это то, что постоянно занимает авторское сознание, авторское воображение. Подсмотреть чужую – «другую» – жизнь, примерить на себя обстоятельства этой другой жизни... Понять таким образом «другое», не-Я. Так что неудивительно, что всё время возвращаешься к этой теме.
*
Беллетристические выдумки на тему «другой жизни».
«Эта самая другая жизнь! Во всей красе. Дикая, ни к чему не привязанная, никому не нужная...
Какое-то убогое жилище на первом этаже, непонятные, косо смотрящие соседи... Так что ничего благостного».
И что этой «другой жизнью» хотел сказать?
«Другая жизнь» в обычном представлении – это нечто улучшенное в сравнении с жизнью текущей. К «другой жизни» поэтому и отсылают.
Иллюзия «другой жизни», обманка. Она, эта «другая жизнь», будет точно такой же. При неизменном субъекте этой жизни.
*
Эта монголоидная женщина... На пустынной улице. Она уведёт его в свою жизнь.
Это как смотреть на звезды и воображать, что там в тех далёких мирах жизнь прекрасней нашей тутошней и нынешней.
Пока ещё он догадывается, наконец, что никакой другой жизни нет.
И «альтернативных» женщин тоже нет. Даже на тех планетах в далёких звёздных мирах.
*
«Другая жизнь». Переход из одной в другую, в третью и так далее жизни. Реальные и вымышленные.
Может быть, одна в другой. Некая иерархия. Входишь в «другую» жизнь, а потом не возвращаешься, а идёшь дальше – входишь в другую «другую» жизнь. Как-то так.
Время ожиданий
*
Будто заглянешь. Вдруг покажется на мгновение, что вспоминаются ощущения того времени. Времени неопределённых ожиданий.
Так это сладостно было!
В самой неопределённости, вмещавшей в себя всё что угодно. Всю бесконечность!
*
Совсем молоденькие. Он и она. Идут, держась за руки. Говорят о том, как у них всё будет хорошо устроено в их доме. Он говорит. А она соглашается.
«Им ещё ничего не надоело! - думает старик, идущий чуть сзади них. - Им ещё не всё надоело. На то они и молодые!»
Праздники жизни
*
Два варианта сходных выражений:
«Праздники жизни заканчиваются».
А можно: «Праздник жизни заканчивается».
И какая существенная разница!
«Праздники жизни заканчиваются» - это почти ни о чём, какое-то полуфилософское, со вздохом, дежурное высказывание, когда ещё всё в порядке, но уже достаточно прожито, чтобы понять такие простые вещи, о которых в молодости совсем не думаешь.
С таким же вздохом сожаления в середине лета говорится о том, что лето кончается.
Второе выражение «Праздник жизни заканчивается» - посерьёзней будет. Речь о чём-то индивидуальном, касающемся конкретного человека. Возраст, болезни и всё такое. Время, отведённое судьбой тому, кто это произносит, становится как будто более материальным, ощутимым, измеримым. Оно начинает выглядеть вполне себе обозримым, с очевидными пределами, за которые никто старается не заглядывать.
И иногда кажется, будто слышно тиканье часов, отмеривающих это неумолимое время.
*
Было множество праздников в этой жизни, и вот они заканчиваются. Любые праздники рано или поздно заканчиваются. Их остаётся счётное количество.
Вспоминаешь об этом, когда как-то очевидным образом прижмёт.
И всегда начинаешь искать причины.
Причины, конечно, есть. Но мало у кого хватает решимости и рассудительности признать их в качестве причин, не говоря уже о том, чтобы попробовать что-то исправить.
Человеку трудно остановиться в инерции привычного миропонимания и образа жизни.
А по большей части ясное, уверенное понимание причин так и не приходит. Одни догадки и сомнения.
А справку в таких делах никто выписать не может.
Желания
*
У него нет страшных желаний. Говорят же: «Я страшно этого хочу». Вот в этом смысле он не может о себе ничего сказать.
*
Стыдно не хотеть. Некоторые вещи.
Жизнь начерно
Вспоминать.
*
Вспоминает жизнь. Послойно.
*
- Давай что-нибудь повспоминаем!
- Например!
- Ну, что-нибудь!
*
«Какое это имеет теперь значение, что у него было по гидромеханике?»
*
С дедом ждали автобус на Ботанику. В троллейбус, который не доезжал до Христо Ботева, не садились. Хотя какие там расстояния! Смешно вспомнить.
Вспомнить. Нельзя вспомнить целое поле какого-то рода воспоминаний. Но вдруг что-то всплывёт на поверхность сознания из глубины памяти. Вот оно.
Внутренняя жизнь
*
О чем они думают? Не об этом взлетающем под «восточным ветром» мусоре? О чем-то другом.
Что-то тянет их по их жизням. У них внутренняя жизнь. А лица такие смертные!
*
«Договорился внутренне».
Нормальная практика внутричеловеческой жизни.
*
«Дурацкий внутренний мир!» - разбрасываешься словами.
*
«Он забыл своё "внутреннее"».
О лекарстве что ли речь? Будто о лекарстве.
*
Жизнь внутренней жизнью. Это так очевидно, особенно, когда оглянешься назад и увидишь временной отрезок величиной в двадцать лет. Никаких почти внешних событий, будто прошло не двадцать лет, а год. Наверное, все было внутри.
*
Человек никогда не бывает один. Иногда это будто чувствуешь. Во внутреннем пространстве к нам приставлен некто. Лица и голоса у него нет, но его слышишь как-то.
Упрощённые варианты мира
*
Их раздражают «неправильные» люди. Всякие там облезлые, подслеповатые, недоделанные, беспородные, толстые…
Они всё портят! - считают они. Они и внутри такие же «неправильные», как и снаружи. От них всё несовершенство мира. Недочеловеки. Undermenchene.
*
Как бы улучшенные варианты жизни, мира.
Такие, в которых не будет места например этим хамоватым, тупым гражданам, с которыми приходится иногда иметь дело в повседневности. Раз! – и нет их.
Благо это будет или нет?
Тут улучшишь, там сгладишь, ещё где-нибудь подправишь…
Мир перестанет раздражать, портить кровь, выматывать…
Должна будет получиться улучшенная картина мира.
Но ведь можно так доулучшаться!
Социальные улучшатели, повседневно-бытовые… Радикальные.
Мир без буржуев, психов, калек, уродов, хулиганов, пьяниц, хамов, тунеядцев, хилых, неаккуратных, невежливых, глупых…
Некоторым захочется «улучшить» мир, исходя из своих национальных или расовых предпочтений.
«Почистим мир!»
И что от него останется?
Глянец – в лучшем случае, а то и тысячелетний рейх – вот что останется!
Жизненная стратегия
*
- Стратегия «нехотения». Не хотеть ничего, и всё будет в порядке.
- Какая глупость!
- Это не глупость, это стратегия такая.
- Всё равно глупость. Глупая стратегия.
*
Пришли в мир только чтобы только вкусить жизни. Не пожить, а вкусить. Попробовать того, другого.
Есть такое мерзкое слово: «Вкусняшки».
*
- Не промельчить бы жизнь.
- Уже.
- Думаешь?
*
«Это не глупость, это стратегия такая».
*
Выгораживают своим простодушием кусочек жизненного пространства для себя.
А весь остальной мир – не их забота.
Жизнестойкость
*
Лев Аннинский:
«Он сказал также: блаженны нищие духом. Вы чувствуете змеиный соблазн, спрятанный в этой формуле? Ну, понятно бы: сильные духом, но слабые плотью. Так нет же: нищие духом! То есть: взявшие на себя, вместившие в себя, вобравшие в себя ту неизбывную горечь мира, которую никогда не допустили бы в сердце настоящие сильные аристократы».
«Идеал — это недостижимость, зато уверовав в великое, мы меняем сам тип ментальности и собственные возможности».
Интересное объяснение.
Здесь тоже широкий спектр вариантов. От помешанного, юродивого, страдающего за всё человечество, до того, кто «не берёт в голову», умеет себя устроить в мире в своей неуязвимости.
И есть разнообразные промежуточные варианты.
*
Уверенное спокойствие. В ней. Долгоиграющее, долгосрочное. Стойкое. Рассчитанное на годы или десятилетия. Этакое жизненное терпение на все обозримое будущее.
Будто бы такое возможно.
Бытописание
*
Осень. Утро. Мелкий дождик. Кто-то под зонтиком выгуливает собаке. Граждане спешат на службу
Самые наибуднейшие будни.
*
Привычка, въевшаяся ещё с 90-х – покупать что-то подешевле. Сенной рынок и всё такое прочее.
Этому не все подвержены. Только некоторые.
*
Обязанности каждого дня. Все по порядку. И ничего нельзя пропустить.
Сделать зарядку, умыться, оставить сто рублей, проверить туалет кота, включить компрессор в аквариуме, послушать погоду, включить ёлку... встретить на Звенигородской Матрену...
Одновременность
*
Плохой день.
Только у девочки, которая идёт на скрипку, всё пока хорошо. Она только идёт на свою скрипочку.
*
Эта жизнь. Одновременное проживание разных жизней. Разных людей. Знакомых, малознакомых, родственников, просто кого-то неизвестного…
Каждую минуту они где-то там в мире существуют, что-то делают, с кем-то говорят, о чём-то думают…
Только попробовать вообразить!
Следы пребывания
Оставил следы? Можно и так сказать.
Такие следы оставляют неуловимые и невидимые частицы в камере Вильсона.
Свидетельства определённой духовной работы.
Впечатления бытия
*
«Два дурака сразу!»
Оказалось, что больше. Они преследовали весь день.
Интересно, можно ли было переломить это почти магическое однообразие впечатлений, пришедшихся на один день? То есть, как следует осознать, что это подтасовка фактов, что всё совсем не так, и не может быть так, и переломить эту серию?
*
- Молодая несчастность. Ей не очень доверяешь. Ей больше умиляешься. Думаешь с помощью реальности.
- Совсем как Пикассо?
- При чём тут Пикассо?
- Я не знаю.
*
- Ладно, не расстраивайся!
- Я не расстраиваюсь.
*
- Чем я жил все эти годы!?
- Спохватился.
Жизненные стратегии
*
Рассеянно не замечать мерзостей.
Такая жизненная стратегия.
Или система. Не всегда осознаваемая.
*
Если на него навалить ещё больше, мир покажется ещё более несовершенным.
Какой покой в душе и мозгах может быть у какого-нибудь маячника или сторожа!
Да и обыкновенные, отвязанные от всего пьяницы и бомжи, может быть, живут в душевной гармонии.
Кто их знает!
и1
ИСКУССТВО
Портреты
*
Копия картины какого-то русского художника конца 18 или начала 19 века. За стеклом витрины ювелирно-антикварного магазина. С беглого, мимоходного взгляда. Красивая женщина. С живописным румянцем. Так писали на заказ. Фамильные портреты. Для потомства. Увековечились. Жемчуга на шее... Ещё какие-то украшения - ювелирный все-таки магазин...
Они согласились жить в своём уютном «помещичьем» мирке, «дворянском гнёздышке». Согласились, что всё правильно, что лучше не бывает. Может быть, думали, что они в самом деле избранные, что они от рождения достойны. Что они не должны пропасть бесследно. И никакой вечности, никаких вечных мыслей и сомнений по поводу бытия вечности. Которая, может быть, почти рядом - за стёклами усадебного окна. Там - за дальним лесом. Где садится солнце. Вечность и яркий, играющий красками портрет жизнерадостной молодой женщины. Кажется, она ещё и улыбалась. Хотя, нет, улыбка - это слишком трудно для рядовой «фамильной» живописи. И не принято было. Разве, намёком. Джиокондовским намёком.
*
Две одновременные выставки. «Петров-Водкин и его ученики». «Выставка автопортретов».
Те, кто на картинах, и, конечно, сами художники захотели, чтобы запечатлелся надолго в художественной вечности какой-то миг жизни, изображённый на картине. Они хотели остаться.
И те, что на автопортретах тоже.
Не странная, но, конечно, простодушно-наивная затея. Глядят на публику с портретов. Глаза в глаза. Остались как-то.
Публика пришла на свидание. Как в тюрьму. Портреты вытащили из запасников, как из камер. Из подвалов. Из казематов.
Показать запечатлённые мгновения.
*
Лоренцо Коста. Женский портрет. 1500-1506.
Комментарий в Интернете:
«Её лицо пленяет своей естественностью, живостью. Она словно бабочка, только что появившаяся из кокона и впервые увидавшая мир. В её глазах и изумление, и лёгкая настороженность, и интерес».
Душа человека, действительно, чуть ли ни впервые с пещерных времён показалась в изображении.
Икона с её условностью и некоторой отстранённостью от живого человека – это что-то другое.
Девочка у окна
Борис Домашников (1924-2003), "Девочка у окна", холст, масло.
И будто этого достаточно для художника. Можно обо всех амбиционных усложнённостях жизни забыть. Не думать о них. Будто никого и ничего до тебя не было в живописи. И даже не ждать ничего. Того, что есть вполне достаточно.
Может быть, большинство авторов так и живут.
В таком отношении к себе, своей жизни, к своим работам есть своеобразная гармония. Её ни на что другое не променяешь.
Когда-то так понимался и «Квартет». Было, казалось, достаточно его одного. Потом это как-то поменялось.
Без этого станет совсем страшно в этом мире.
Живопись
*
Картины в магазинчике на Гороховой. То, что видно через окно.
Почему это бездарно, не можешь искусствоведчески точно выразить.
Может быть, потому, что это только приблизительное умение что-то изображать. Только чуть-чуть научились – и на продажу! И никакой сверхзадачи не ставят перед собой в своём «творчестве».
Хотя можно только и делать, что ставить сверхзадачи, почти ничего не умея и не делая.
*
Ресторанно-кафешная монументальная живопись.
Фрески ресторанные.
*
М.В. Алпатов:
«…живопись Фалька требовательна к зрителю и вместе с тем она внушает ему уверенность в том, что ему доступна сущность вещей, и это поднимает его».
Зрителю кажется, что ему «доступна сущность вещей». Ему так кажется!
Вдруг в искусстве только это и дано!
Кажимость!
А что же ещё!
*
Мария в детстве. Есть такая картина Сурбарана. Еврейская девочка Мария.
Как напоминание об абсурдности устройства человеческого мира.
*
Живопись – это просто такой язык.
Иногда язык не понимаешь, но нравится его звучание.
Язык. И на этом языке что-то рассказывают. Художники о своём мире.
*
Андерс Цорн. «Кровать на чердаке» (1919). Частное собрание
От Цорна всегда впечатление, будто он подглядывает за своими моделями. Будто они не совсем по своей воле позируют. В лицах чувствуется какое-то смущение.
*
Выставка французов в арке «Генерального штаба».
«Bal du moulin de la Galette». Из Орси.
В память о молодости. Беспечные люди на полотне. Они сами молоды, и мы ещё молоды. И нам это очень нравится. Мы совпадаем с живописью.
Некоторые в этом совпадении так и не продвинулись дальше. Одни не успели, другим это не понадобилось.
Матисс. Этюд, надо полагать, «Подсолнечники в вазе». Густые мазки. Свежие, блестящие...
Только что по-быстрому набросал и пошел кофию попить.
Сезанн. Сгущал всю жизнь свое представление о реальности.
«Вакханалки» Мориса Дени.
Моне и прочие Мане...
Такие несерьёзные впечатления.
*
Что-то филоновское есть в его подходе к писаниям. То есть полусумасшедшее.
Самоуверенность, граничащая с высокомением. И… И потерянность, отщепенство.
*
Живопись – это просто такой язык.
Иногда язык не понимаешь, но нравится его звучание.
Язык. И на этом языке что-то рассказывают. Художники о своём мире.
*
Женская голая натура в западноевропейской живописи. Рубенс, Буше и так далее. Не могли без этого.
Русские художники были не в пример им скромнее и целомудреннее.
Такое впечатление.
*
Юон. Закат на Волге. Нижний Новгород.
Ближний план. «Вечер. Окна. Люди». Тени. Вечерний сумрак. Незажжённые окна. Что-то будничное, не желающее быть прилаженным, не желающее входить «в ряд».
У заката, природы, Волги... своя жизнь, у города – своя. И будто нет какой-то гармонии – той, что на другой открытке. «Терраса в Сент-Андреесе» К.Моне. Здесь всё игрушечное, прирученное, прилизанное «культурной цивилизацией», начиная с цветников, ветра, моря и кончая дымом из труб пароходов на рейде (он где-то далеко, не мешает, приручен).
Поиски чего-то, конечно, напрасного. Того, чего никогда не найти в этой жизни. Разве что на полотнах вроде этих.
Краткосрочное прибежище. Духа! – может быть. Души.
Акварели
Акварели Liu Yi. И будто больше ничего не надо – только это умение, это мастерство изображения мира с помощью такой непростой техники.
Может быть, талант заполняет всего человека до краёв. Заменяет в нём всё. Ни на что больше места не остаётся.
Бессловесный, самодостаточный талант.
Вот прекрасный мир. И вот прекрасное его изображение. Соучастие в красоте этого мира. Созвучие.
Шагал
Обнажённые Беллы Шагала.
Есть в этом что-то от самой сути.
Может быть, оттого, что здесь ещё речь идёт о библейских героях.
Наивно-бесстыдное, еврейское, библейское...
Как две тысячи лет не чувствовали этого попы! Не смотрели в ту сторону?
Нагромождение красок, фигур, прочего, а в центре – две обнявшиеся фигуры. Символ жизни. Всё окружение, всё нагромождающееся друг на друга, всё мешающееся, давящее...
Как в жизни. А в центре – её суть.
Может быть, это любовь.
Жизнь искусства
*
Для европейской традиции понимания искусства очень важно так называемое развитие, важно движение куда-то – хоть куда! И обязательно чтобы от чего-то отталкиваться, чему-то противостоять, что-то отрицать...
Это еще у Тынянова с Шкловским можно прочитать. Новизна, непохожесть, «новое слово» - любой ценой!
Почему японцы этой дурью не страдают!
*
Сущностные вещи ушли из искусства. А то, что некоторые авторы всё-таки считают сущностными, на самом деле таковыми не являются.
Профи, которые кормятся с искусства, продолжают важничать и много говорить о том, как искусство необходимо людям, и как мир испортится без него.
С ними можно согласиться. И соглашаешься: да, и нужно, и полезно. Но это ничего не меняет в оценке места, которое искусство занимает в жизни современных людей.
Искусство потерялось в этом новом, неузнаваемо изменившемся с «классических» времён мире.
Впрочем, начинаешь уже сомневаться и в том, что в прежние времена с искусством было как-то по-другому.
*
Искусство останавливает, тормозит человека.
Понимаешь это по сущей ерунде. Выходя из Апрашки в сторону Фонтанки, проходишь мимо БДТ. А там афиша: «Дядюшкин сон».
Какой такой «Дядюшкин сон»? Что за дядюшка? Зачем? Почему?
Торговые ряды, купи-продай, ройся-копайся… И на тебе – отвлечённые от реальности проблемы какого-то там искусства! На что-то претендующего, чего-то от людей хотящего, прерывающего поток только необходимого в жизни человека.
*
«Искусство ХХ века по сути – варварская погоня за выразительностью».
*
Выразительные средства кино, театра…Могут то, что могут. Что-то позволяют передать, что-то – никак. Разрешено пользование только своими – «непроницаемо-зрительными» – инструментами. Куда деться!
У литературы, у живописи, у балета, у музыки и так далее – у всех видов искусств свои ограничения в способности передавать задуманное авторами.
И при этом большинство авторов обычно не жалеет о своём выборе, приспосабливается к выразительным особенностям своего вида искусства. И иногда достигает поразительных результатов.
А из механической смеси видов искусств чаще всего ничего не получается.
*
Условность всякого искусства. Думаешь об этом после гламурного ТВ-фильма.
Верх условности или просто вранья. А кто этим не грешит! И не вспомнить.
*
Они твёрдо стоят на этой земле. Для них нет ничего, кроме повседневной зримой и со всех сторон понятной реальности. А разные искусства - кинематограф, литература, музыка и прочее - для них имеют только утилитарное назначение, только что-то для повседневного обслуживания населения. Кино - чтобы поржать или боевики, музыка для ног или для приятной обстановки…
Ближе всего им «материальные» виды искусства – те, с помощью которых можно обставить, обустроить жилище, украсить свой быт, свою женщину, то, что можно потрогать руками, спрятать в сейф, заложить в ломбарде, показать друзьям…
Никакой подмены собой реального мира такое искусство не должно нести. Не дай Бог, что-то из высших духовных сфер, грозящее спровоцировать внутренний перекос устоявшихся представлений об этом мире!
Да это им и не грозит, они непробиваемые, они даже такой опасности для себя не видят.
Малевич
*
Объявление о выставке «Мятежный Малевич».
Какие могут быть выставки! Нет уж! Кончилось искусство, так кончилось! И нечего! Что там смотреть! После чёрного-то квадрата! Уже все похоронили.
А то вот еще: «интерактивная выставка современного искусства»!
По-прежнему желают кормиться с искусства. Ими же закрытого!
*
«На Малевича можно не ходить. Его самое эпохально произведение я знаю наизусть. Могу с закрытыми глазами описать. А то и сам нарисовать. Он, как никто другой, в искусстве дошёл до самого конца. Просто до конца. Последняя остановка. Ну, просто дальше некуда. Трамвайное кольцо. И это уже навсегда. Большая, жирная, чёрная, квадратная точка. Знак. Вроде кирпича для автомобилистов: “Проезд запрещён”. Поворачивай оглобли. Профессия отменяется».
Балет
Столько усилий для совершеннейших пустяков! Для чего-то совсем эфемерного. На самом кончике. В самую последнюю очередь. В полном смысле эфемериды.
Всё остальное, в мире искусства, может быть грубее, весомее, топорнее, пользительней, ценимей в обычной жизни...
И между тем... На это жизни кладут, с этого сходят с ума, совершают невероятные насилия над своим телом и душой.
Таков мир, созданный человеком. Который хочет, как Г.Б., творить.
Хочет сам добывать из недр этого жёсткого, грубого, материального мира что-то совершенно идеальное, не поддающееся рациональному осмыслению, что-то, чего не случалось ещё в этом Божьем мире до сих пор.
Это даже Г.Б. не под силу. А они могут. Это область чисто человеческого. Это то продолжение Бога в совершенно идеальное, внеприродное, никогда не существовавшее, обязанное появлению в мир только творящему человеку.
В этом смысле идеальней музыки, конечно, ничего быть не может. Но балетными средствами добывать идеальное, может быть, ещё труднее. И тем результат этого труда, когда что-то удаётся, поразительней и ценнее.
*
«Ромео и Джульетта».
Romeo and Juliet [choreography by Rudolf Nureyev] - Ballet de l' Opera National de Paris 1995.
Танец с мёртвой Джульеттой. Как бы с мёртвой.
Очень натуралистично.
Интересно с Улановой такая же была хореография?
Ромео должен быть достаточно сильным, а Джульетта достаточно лёгкой.
По очереди умирают.
*
- Балет – искусство толстых.
- Как!
- В смысле – билеты на балет заоблачной стоимости.
- «Вот билет на балет. На трамвай билета нет»?
- Вроде того.
*
«Пина Бауш - балет Игоря Стравинского «Весна священная» Полная версия (Pina Bausch - Le Sacre du Printemps) 1978.
Им хочется задрать платье. Такое у них томление духа. Весеннее – потому что.
Хочется выгибаться, трясти головой, подпрыгивать, валяться, махать руками... Безумствовать по-всякому – короче.
Такая у них весна.
Высказывания
*
Выставка в Союзе художников.
«Художественная ужимка» – общее впечатление. Ужимка, гримаса, выверт, неестественный ракурс, перекос, искривление…
И злые лица!
*
О картине с девушкой на камне:
«Нельзя на камне сидеть! А то можно простудить свои женские части».
*
Какой-то фильм. Детский рисунок. «На самом деле она гораздо красивей».
*
Выставка в Мраморном дворце. «Соц-арт»? Жалкое зрелище. И это никак и ничем не объяснить «подрастающему поколению».
к1
КАЖУЩИЕСЯ ЯВЛЕНИЯ
Отношения
Отношения с разными людьми «ведёшь». Анализируешь их состояние, корректируешь манеру поведения, накапливаешь опыт общения, стремишься всегда «понимать», что происходит, стараешься увидеть динамику… Все не просто так в отношениях. И народ разный.
Добродушие
Добродушия в ней только на несколько смешных историй. Пока патефонные пластинки смешных историй не кончатся, она будет добродушной, смешливой, заводной, без сомнения идущей навстречу собеседнику…
Механизм добродушия. Заводишь. Как патефон. Ставишь одну за другой пластинки. Запас. Тратимый и возобновляемый. Заезженных пластинок. В тяжёлой стопке.
Собачья тоска
«Собачья тоска». Может быть, собаки чувствуют всё в сто раз сильнее, чем человек. Чем человек в нормальном состоянии. Если он не болен или не спит или не пьян. Психически неполноценные состояния. Неподдающееся никакому сознательному регулированию страдание. Мало сознательного - в больном, пьяном, спящем, в собаке. Ничто не может помешать этому маятнику страданий. До воя. До собачьей тоски.
Попробуй!
«Стратегия безгрешности»: «Ты только попробуй, и мир изменится… В твоих глазах...» Только-то?
А в самом деле, как изменится мир? – по сути или в глазах? «Попробуй, узнаешь!»
Образ мыслей
Мысли о жёстких тупых вещах. Образ мыслей – жёсткий и тупой. Возможность мыслить жёстко и тупо. Отмеривать и отрезать – жёстко и тупо. Весь мир жёсток и туп.
Проблемность
Способность «людей без проблем» снижать серьёзность и проблемность мира в целом. Как во время просмотра легкомысленного голливудского фильма. «Серьёзность» мира временно откладывается. Мы знаем «про себя», «задней мыслью», что ничего в мире не поменялось из-за того, что на нашем горизонте появился «человек без проблем», но на время мы отвлекаемся от этого, стараемся не подавать вида, что для нас мир «проблемен», серьёзен, тяжёл, страшен, даже ужасен. Мы живём мерками, мировоззрением героя какого-нибудь комического боевика или музыкальной комедии.
«Павелецкий вокзал»
Тоскливое словосочетание. Это метро, своей бесприютностью, соединяющее между собой бесприютные углы бесприютной Москвы. Механический голос, объявляющий станции: «Павелецкий вокзал».
Бесприютность «вокзальная».
И при этом, вокзал – так себе, не чета Киевскому, Казанскому или Ленинградскому. Киев, Казань, Ленинград! А тут Павелецкий… Куда с такого вокзала уедешь?
Весь город
Весь город с его людьми, домами, улицами, набережными, дымовыми трубами, базарами, ларьками, рекламными щитами, грязными автомобилями, шедеврами архитектуры и т.д. устал жить.
Хулиганы
«Смягченные» присутствием девушек хулиганы. Размягченные, чувствующие себя немного рыцарями и джентльменами. Хулиганы. Вблизи барышень.
Кажущиеся явления
*
Это имело обыкновенное, банальное объяснение.
Вроде того, как знаменитый хитроватый прищур Ильича объяснялся близорукостью на один глаз.
*
Умные с виду глупости. И наоборот.
*
Низкая должность как бы молодит его.
*
- Тебе кажется, что ты чувствуешь что-то облагороженное высокодуховностью! Но за этим, как правило, стоит что-то низкофизиологическое.
- Отчего же «низко»!
*
Толстяк.
Есть мордовороты, и есть трогательно толстые.
*
Весна.
Солнце перестало лениться – рано встаёт.
*
Присматриваешься к оживлённому разговору глухонемых.
Их разговоры всегда «оживлённые». Так кажется. Руками машут, мимикой помогают.
«Лопочут что-то по-своему».
*
Жуёт, жуёт... Кажется, вот-вот проглотит. Нет, все жуёт, жуёт... Orbit White.
«Самая вкусная защита от кариеса!»
*
Диалог.
- Холодно!
- Это только кажется!
И нечем возразить! Ведь, в самом деле, - кажется! Кажется, что холодно. Сколько таких «кажущихся явлений» можно еще насобирать!
*
Небо было голубое-голубое. Как заставка Windows.
*
В «голодном» мозгу остро запахло мясным борщом.
Ясно, что в мозгу, а не из открытых дверей китайского ресторана
*
Зачесалась левая ладонь. Слегка. На два-три рубля.
*
Не столько старик, сколько хромой и небритый.
*
Обманчивое ощущение безопасности.
*
Это как с Маней. Ей только казалось, что можно поймать Чику.
*
В «голодном» мозгу явственно запахло мясным борщом.
Ясно, что в мозгу, а не из открытых дверей китайского ресторана.
*
Окно чистое, будто в нем стекла выбиты.
*
Ей кажется, что она невинна. Что она сама невинность.
*
Этот дедушка был очень похож на его бабушку.
*
Музыка может показаться фальшивой по политическим мотивам.
*
«Это как посмотреть!» - универсальная формула, описывающая всё разнообразие оценок явлений действительности, позволяющая любое из этих явление рассматривать как кажущееся.
Запахи
Пахнуло цветами, и сразу же встретилась женщина с приятным, спокойным лицом. И на какое-то время всё на этой улице показалось симпатичным – дома, освещённые уже не таким как днём палящим солнцем, люди, попадающиеся навстречу. Вдруг увиделись над крышами белые клочковатые облака и лёгкое голубое небо. Проблемы, до того беспрерывно копошившиеся в сознании мигом куда-то исчезли… И это наваждение продолжалось ещё какое-то время, но потом как-то незаметно все стало на свои места. Задумаешься – почему? Может быть, от шавермной вони Ямского рынка и сразу же - от вида усталых, томящихся за прилавками, как унылые звери в узких клетках зоопарка, торговых женщин. Наверное. Другие запахи, другие лица…
Смех
Бабы на картине Малявина. Они смеются очень уж по-советски. Колхозницы, а не бабы. Или это вообще в природе русских баб? Смеяться так. Безудержно, нескромно, не по-христиански, не по-крестьянски. Со слишком развитым чувством юмора – что совсем не предполагаешь в «забитых крестьянских женщинах, живших при царском режиме».
Проблески
Нельзя тупо «обмозговывать» реальность, исходя только из неё самой. На неё лучше смотреть из «другой» реальности. Например из стихов Блока. Совершенно не имеющих отношения к этому миру за пыльным окном деревенского автобуса, который колесит между бывшеколхозными полями. Этот мир будто «ловится» на мгновение при переводе взгляда из одной реальности в другую. Понимание – в «зазоре» между двумя мирами. (Почти по М.К.Мамард.) И все будто видится «спокойней», понятней… Имеющим смысл. И всегда – «проблесками», на мгновение, при переводе взгляда. При напоминании себе, что есть и «другое», что «это» не всё, что только безнадёжные «материалисты» пытались жить только в одном из великого множества миров.
Лекция
«Эффект Доплера». Слышали, может быть? Ну, неважно. Когда стоишь на переходе. Машины, которые едут к тебе, - жёлтые, а те, что уже проехали и удаляются - те красные. Фары сзади у них красные. «Красное смещение» - называется. Разлетающиеся галактики. «Эффект Доплера» - если по-научному».
Назидание
«Человек – хозяин своего настроения», - написано в учебнике по общей психологии. Может быть, это и не правда, но N. конспектирует это себе в назидание. Для строгости.
Обман
Его будто кто-то обманул. Показал чудо, а потом сказал, что это простой фокус.
Продемонстрировал, что чудес не бывает. А бывают только скучные фокусы.
«Никаких чудес! Нет и не предвидится! Даже не пахнет!»
Свадьба
Они будто собираются прожить вместе, по крайней мере, десять тысяч лет. Так это торжественно, величественно, бескомпромиссно прочувствованно. Обращено в вечность... Несоразмерность событий и их эмоционального оформления. Касается и других человеческих событий. Что они о себе воображают!
Девиз
«Все делать правильно и честно». Правильно – это уже значит честно. Без хитростей. Без ухищрений. Честно – это значит, насколько хватит сил. «Правильно и честно». Такой простодушный девиз… Ордена дураков, может быть?
Сезанн
Покосившиеся дома с плохо покрашенными стенами: какие-то разводы, пятна разных оттенков. Окна разнокалиберные… Пусть бы все переделали. А то акт выполненных работ не подпишут.
Есть такой американский детективный сериал про инспектора Монка. Он хотел поднять на картине уроненную рюмку и вытереть вино, разлитое на белую скатерть.
Неуверенности
*
То ли плохо закрыт кран, то ли капает время из ходиков на кухне.
*
То ли лисички, то ли солнечные зайчики.
*
То ли оттепель, то ли весна.
*
Автомобильная сирена. То ли деньги везут на зарплату трудовому коллективу, то ли с сердцем у кого-то плохо.
*
То ли это усталость, то ли замученность.
*
То ли похудел, то ли постарел.
*
То ли шотландец, то ли женщина.
*
Диван на улице. То ли выкинули, то ли купили. Выкинули или купили?
*
То ли потерял, то ли украли. Спьяну не разберешь.
*
Красавица, похожая то ли на Мандельштама, то ли на Мейерхольда.
*
То ли Бернард Шоу, то ли Иван Павлов.
*
То ли барбарисный леденец, то ли рубиновый камень на тротуаре. Но не лизать же!
*
Он то ли старее, то ли изношеннее.
*
То ли грузовик, то ли каратист с суперчёрным поясом помял эту железную трубу. Откуда бы здесь грузовику взяться? А каратисту?»
*
То ли женщина, то ли тормоза... Истошно.
*
«Как муж от неё не сбежал, если весь аул у неё ночует», - то ли сериал обсуждают, то ли соседку по коммуналке.
*
То ли здоровье плохое, то ли характер.
*
Не хватает то ли образованности, то ли ума.
*
Думает, что с ней делать: то ли поцеловать в знак примирения, то ли в морду дать, чтобы нервы не трепала. Сидит рядом и думает.
*
Песня. То ли Рождественский, то ли Вознесенский. Соревнование в проникновенности.
*
То ли Волкова, то ли Зверева.
*
То ли Штейн, то ли Штерн.
*
То ли Геракл, то ли Гераклит.
*
Обрывки фразы: то ли «везде», то ли «в п-де». И то и другое равно возможно.
*
То ли соскучилась, то ли проголодалась.
*
То ли мир повернул за ним, то ли мир сам хотел именно туда.
*
То ли мужчина, то ли такая женщина.
*
Не хватает то ли смелости то ли нахальства.
*
То ли знакомый по работе, то ли сериальный актёр. Примелькавшийся. Не вспомнить, где видел это лицо.
*
То ли Голландия, то ли Нидерланды.
*
Концерт. То ли стоя приветствуют, то ли торопятся в гардероб.
*
То ли заглянул в урну, то ли плюнул в неё.
То ли и то и другое.
*
То ли «страшно», то ли «странно». Не разобрать почерк.
*
То ли массаж, то ли месседж.
*
Жест. То ли ОК, то ли цимес.
*
Медицинская маска. То ли заразить боится, то ли заразиться.
*
То ли наивные, то ли глупенькие. Как-то так. Наивно-глупенькие – чтобы не сомневаться.
*
То ли змея, то ли кусок шнура сальниковой набивки.
*
То ли пена, то ли сливки.
*
То ли Врубель, то ли Врунгель.
К Врунгелю бывает еще Солженицын.
Ну, и давно отмеченное в каком-то кинофильме: «То ли Врангель, то ли Вранглер».
*
То ли ругает, то ли хвалит. То ли к словам прислушиваться, то ли к интонации.
*
«То ли в Старой Руссе то ли в Великих Луках… Не помню».
*
То ли быть, то ли не быть.
*
То ли Лотяну, то ли Дога.
*
То ли Вивьен Ли, то ли Ивлин Во.
*
То ли шашка прошла в ферзи, то ли пешка в дамки.
*
То ли Сиракузиков, то ли Ферапонтиков.
*
Птичка. То ли камышовка, то ли шалашовка».
*
То ли кофе выпить, то ли поспать.
*
То ли махновщина, то ли малаховщина.
*
То ли по сусалам, то ли по сусекам.
*
«То ли тандыр из самсы, то ли наоборот - самса из тандыра».
*
То ли «ню», то ли только «топлес».
*
То ли развелись, то ли разошлись.
*
То ли «ага!», то ли «ах!»
*
«То ли толстуха, то ли такой толстяк».
*
«То ли неумный, то ли просто простодушный – сразу не определить».
*
«То ли Оксана, то ли Олеся».
*
«То ли Терлецкая, то ли Теплицкая».
*
«То ли «киль манда», то ли Катманду».
*
«То ли Геката, то ли Гекуба».
*
То ли оверлок, то ли оверштаг.
*
Блондинка. То ли натуральная, то ли крашенная, то ли парик у неё блондинистый.
*
- То ли восточный человек, то ли ближневосточный.
- Разве можно перепутать!
*
«То ли Заманский, то ли Неведомский».
*
Крашеный долговязый блондин стриженый под горшок.
Похож то ли на Иванушку из сказки, то ли на Леля из другой сказки.
*
«То ли Петя Смирнов, то ли Лёня Петров».
*
То ли «хиреет», то ли «хереет».
*
«То ли Махмуд, то ли Эсамбаев».
*
«То ли флора, то ли фауна».
*
«То ли лайкнуть, то ли лайкануть. Надо ещё понять, как правильней».
*
«То ли морок, то ли морока».
Редкое чувство
Такое чувство, что все будет хорошо. Редкое чувство… В него можно было бы поверить, если бы оно не возникло за минуту до обеда.
Счастливые ощущения
*
«Когда чувствуешь музыку. Когда она вливается. Другие счастливые моменты. Идёшь по улице. Ранняя осень, положим. Спокойная улица. И можно не спешить. Можно во все вглядываться. Заниматься только внешним, отвлёкшись как-то непонятно от озабоченностей. Может быть, потому наступает отвлечение, что оказываешься на этой спокойной улице спокойным днём и отмериваешь себе минуту-другую неторопливости и спокойствия». \+ДНП
*
Летом можно легче почувствовать себя счастливым. Летом, бывает, что одной только хорошей погоды хватает для счастья.
А что! Погода хорошая - не гонит с весёлых ярких улиц. Можно не спеша ходить и впитывать в себя разлитые в воздухе благодушие и беззаботность.
Которые, в конце концов, и концентрируются в счастьеподобные ощущения.
*
Жизнь не обманывает, а вводит в заблуждение.
Солнечной погодой мая, весёлыми, яркими толпами на улицах...
Счастье «так близко, так возможно».
Или наоборот, никакого обмана, никакого коварства! А просто демонстрирует, что счастье «так близко, так возможно»!
*
Пока небо голубое... А небо голубое. Переменная облачность. И это тоже хорошо. Голубое небо, тонкие перистые и кучевые белые облака...
Пока небо голубое… Куда как хорошо!
*
Суббота. Весна. Солнечный день. Можно спокойно идти по аллее от ТЮЗа к Загородному. На Сенной рынок. Можно быть счастливым. Ничто не мешает на данном отрезке пути и времени.
*
Конечно, это ощущение не счастье. Это понимание, что вот такое нынешнее, днями и годами, проживание будет впоследствии оцениваться как счастливое. Вот это: дорога по утрам в садик, май, свеженародившаяся зелень, жёлтые дома на тихих улицах…
*
Наверное ощущение счастья тоже заложено в инстинктовой природе человека. Не может он так, чтобы беспросветно. Спрятано это ощущение в самой глубине - уж чего неизвестно. Неконтролируемо спрятано. И не достать по желанию, не добраться никаким сознанием. Видно, какой-то там есть сбросной клапан. Отрывается человек от неподъёмных забот, сбрасывает груз, тянущий на дно. Может быть, эта самозащита выработана человеческой породой за миллионы лет. Нужная для выживания вещь: не копить несчастья.
Это иногда так ясно и ощутимо понятно! Вот оно есть, и вот уже ничего нет. Как не бывало. И удивляется человек самому себе.
Только и остаётся.
*
Повеяло счастьем. В самом деле, ветерок подул! Может быть, какой-то запах донёс. Или улица как-то особенно солнцем осветилась. Или что-то близкое увиделось в пустоте улицы. Как есть рекламный ход: эскимо на палочке – «Как раньше». Кто знает, откуда что берётся!
*
«У Озера». Сцена с Шукшиным и Спиридоновым. Разговор о счастье.
«- Счастье это штука сложная. Каждый понимает по-своему. Вот если меня, допустим... «Товарищ Черных, что такое счастье?»
- Ну и что, ответил бы?
- Я бы ответил.
- Ну!
- Я бы сказал так: «Счастье – это ясная, осознанная и общественно полезная цель». Цель! Вот, что такое счастье. Вот... А ведь неплохо сформулировал».
Счастливы были хотя бы тем, что так думали.
Может быть, в этом вообще счастье – думать, что ты счастлив. Понимать, что никаких препятствий как бы и нет для счастливых ощущений.
Спокойствие, понимаемое, как счастье.
Этому мешает всяческие беспокойства, заботы, мнительность... Нет повода? Ерунда! Счастье чаще всего ощущается без всякого повода.
Ну, дальше у Шукшина и Спиридонова о том, какими бывают эти самые «ясные, осознанные», да, наверное и «общественно полезные» - «разве нет?» – цели.
Как-то таким кинематографом приучили к тому, что это разнообразие целей может быть чем-то почти нераздельным, мыслимым в каком-то сложноорганизованном единстве.
Другое дело, как это прекраснодушное понимание реализуется в практике жизни? По-разному надо сказать.
*
Нащупывание в себе возможности для более-менее счастливых ощущений. Нельзя быть все время в напряжении тревоги и озабоченности. Хоть что-то должно отпускать. Хотя бы расслабление наплевательским отношением ко всему и к soi-m;me, в том числе.
*
Вопрос о счастье.
Март. Хорошая погода.
«Когда же начнётся счастье?»
*
«Щас купим мороженого и щастья прибавится».
*
Страшные выдумки про счастье. Киношные и книжные.
*
Мелькнуло ощущение счастья. Остановился, оглянулся по сторонам, даже вернулся чуть назад...
*
Счастливые ощущения иногда опускаются в душу.
Тот кусочек Социалистической от Загородного до Марата. Тихая, малопроезжая улица, тёплый осенний вечер, тротуары и газоны засыпаны жёлтыми листьями...
А главное как-то на некоторое время отрываешься от беспокойных мыслей, от забот... Бывает такое. Будто все эти мысли и заботы где-то далеко. Человек здесь, а заботы далеко. Они есть, никуда не делись, но вот на какое-то время они так далеко, что сила их воздействия ослабевает и не так беспокоит.
*
Выспался и счастлив. Счастлив не оттого, что нашёл время и выспался, а просто ощущение счастья даётся этим «выспанным» состоянием.
Такая вот физиология счастья.
*
Заснеженная дорога вдоль серого, казённого, с «егозой» забора.
И откуда здесь, откуда в этом месте, в эту минуту взяться ощущению счастья!
Будто всё как прежде, и в этом мире кто-то есть. Тот, о ком можно думать, встречи с кем можно ждать, подгадывать... Откуда такое! С чего бы! Само по себе?
По потребности души отпустить напряжение, мрачномыслие? Потому что постоянно, без перерыва находиться в этом не положено природой человека?
Способность быть счастливым.
То есть уметь быть счастливым.
Беспричинно.
*
Счастье… Не оттого, что все хорошо вдруг стало в жизни. И что значит хорошо? Где? Когда? Почему?
«Счастливые» ощущения вдруг возникают, можно сказать, без причины. Или по какой-то внутренней потребности. Человек не может без этого. И это нельзя контролировать.
Всплеск хорошего отношения к неизменному, такому же как всегда, как вчера, сегодня и полчаса назад миру вокруг. Всех любишь, как-то все принимается… С благодарностью. «Спасибо! Спасибо!»
*
Счастливые ощущения. Тёплый вечер в начале марта. Солнце пробивается сквозь дождевые, совсем как летние тучи. Освещает верхнюю часть домов.
Улица Правды. Мама катит коляску, а девочка идёт сама и что-то рассказывает.
Детским голоском.
Хорошо идти так. Может быть, из садика. Беседуя. Не спеша. Комментируя всё встречное.
И можно пристроиться к чужому счастью. Пройтись рядом, чуть позади них немного. Метров пятьдесят. До перекрёстка с Социалистической.
*
Выужено когда-то давно из какого-то интернетовского форума. Теперь уже автора не сыскать.
«Il n'y a pas un chemin qui m;ne au bonheur.
Le bonheur est le chemin.
Alors, il faut arr;ter d'attendre de terminer ses ;tudes, d'augmenter son salaire, de se marier, le dimanche matin, le printemps, l';t;, l'automne ou l'hiver, pour d;cider qu'il n'y a pas de meilleur moment que maintenant pour ;tre heureux».
«Нет дороги, которая ведёт к счастью.
Счастье – это дорога.
Поэтому не надо ждать окончания учёбы, зарплаты, женитьбы, воскресного утра, весны, лета, осени или зимы, чтобы решить, что нет лучше настоящего момента, чтобы быть счастливым».
*
Полнота глупого счастья.
*
Послать ей весточку через десятки лет? Как? Наверное только чудесным способом.
Он видел её по утрам. Она шла в школу. А он… Он сделал несколько точных записей о ней. И через много лет она в этих записях узнает себя.
На минуту – удивление. Мимолётное чувство.
Счастье, его ощущение – мимолётность, почти эфемерность. Его не ухватить за хвост как жар-птицу. Его можно так мимолётно ощущать.
Ветер счастья.
Такие фантазии.
*
Краткосрочное грибное счастье.
*
Подул тёплый ветерок. И на этой лесной поляне, освещённой солнцем, вдруг совершенно безосновательно повеяло счастьем.
Такое бывает.
Счастливые ощущения. Ни на чём не основанные. Что хочешь с этим, то и делай.
*
Счастливая родительская пора. Ведут деточек за ручки. Одну - в школу, другую - в садик.
Сёстры что-то лопочут, родители в пол-уха их слушают, думая о своём. Детские их заботы пока легки и незамысловаты.
Ни родители, ни их чада скорее всего и не подозревают, что счастливее этого времени - этого утреннего хождения всем семейством по тихим осенним улицам - у них никогда уже в жизни не будет.
*
Какое счастье – брести домой со школы весенним вечером с приятелем, пиная коленкой мешок со сменкой, разговаривая на компьютерные темы! Так всё безоблачно в жизни этих шестиклассников!
*
Счастливые ощущения. Может быть, они уже ушли навсегда.
Они улавливались. Почти случайно. Ненароком. И осознавались как таковые. С некоторым удивлением. Ведь раньше ни о чём таком не думалось.
И вот... Будто кончилась эта пора невинного, случайного, ненарошного ощущения счастья.
*
Жизнь наделяет счастливыми минутами. Они, конечно, скапливаются, спресовываются в что-то ощутимое, но это понимаешь уже потом, может быть, через много лет. И этих минут всегда достаточно мало, чтобы человек не привыкал к ним, ощущал их именно как краткие мгновенья счастья и понимал бы через время, что это именно оно и было, и другого не бывает и не будет. Этот минимум по длительности и редкость вообще и даёт ощущение счастья. И особенно, когда все эти минуты уже безвозвратно промелькнут. Тоска по ушедшему времени придаст ощущению прошлого счастья особую остроту.
Счастье постфактум.
*
Приятное чувство небеспокойства. Это уже где-то рядом со счастливыми ощущениями.
*
Солнечное утро. По дороге едет девушка на велосипеде. Её волосы развиваются на ветру.
Хорошо! Молодо!
И будто можно иметь какое-то хоть отношение к этой красоте и молодости!
Чудак-человек!
*
Свой личный период благих намерений и счастливых ощущений хотят перенести на всех подряд.
Наверное это правильно. Правильней не бывает. Это само по себе внушает оптимизм.
*
Свежепознакомилась со счастьем. Видно. Дня два-три. Горда собой. И не верится как-то.
*
«Идти по улице и думать о грустном. Это так же затягивает, как и счастливые ощущения. Почти одно и то же состояние.
У Бунина в рассказе «Неизвестный друг»:
«А хочется мне сказать, в сущности, очень немногое: только то, что мне очень грустно, очень жаль себя - и что я все-таки счастлива этой грустью и тем, что мне жаль себя».
*
Устраивают островки счастья. В этой жизни. Выгораживают в мире и в жизни уголки. Разными средствами. Музыкой – к примеру.
Праздниками. Алкоголем.
*
Пока не началось... «Заканчивание»... Такой период.
Как был период утренних прогулок в сторону сквера с памятником Пушкину работы Опекушина и вечерних - обратно – по кусочку Пушкинской до Кузнечного, далее по Коломенской...
Детские шкафчики с зайчиками, мячиками, морковками... Рассказы о том, что давали на полдник. Посещение вечером по дороге домой попутных детских площадок с горками и качелями.
Накапливание счастливых ощущений. Догадываешься, что их не может быть много. Их счётное количество!
Потом когда-нибудь будешь вспоминать и нынешний - текущий - период относительного благополучия и спокойствия с такой же ностальгической грустью.
*
Будто как счастливые ощущения. Их так определяешь. По особым признакам. Ощущаешь этот мир будто бы насквозь. Пронизываешь его единым чувством. Оно теряется в сладком далеке.
*
Что-то про счастье.
Решил, что счастлив, - и счастлив. Решительно счастлив. Взвесил всё и так решил для себя.
*
Можно сказать - счастлив. Оттого, что так чувствует: глубоко, остро, умудренно…
Ловит себя на ощущении счастья.
*
- Осчастливлен трамвайным билетом.
- Разве сейчас в трамвае бывают билеты?
- А как же! Не хочешь в трамвае – можешь осчастливиться в автобусе.
*
«А тебе кто сказал, что ты должна быть счастливой? Никто этого говорить не мог. Ещё ОМ своей жене внушал нечто похожее».
*
Чувствуешь себя как в командировке в незнакомом городе. На этих улицах.
И откуда-то вдруг – мимолётные счастливые ощущения. Накатят и схлынут. Как в молодости. Будто ещё до всего. Никого ещё нет.
И за душой ничего нет. Только неизвестное счастливое будущее.
Можно вообразить.
*
Разбавление раствора счастья. Надо бы пожиже!
А то слипнется.
*
«Жили-были старик со старухой». Фильм без акцентов.
Героиня Максаковой. Она объясняет, зачем вышла замуж: «Я хотела ребенка». И что-то там про женское счастье.
Красота, предполагающая счастье. Им кажется, что к красоте это должно быть непременным приложением. «Звезду дали, а где лента через плечо?»
*
Спокойные вечера. Бывают. Ни у кого ничего не болит, нет повышенной мрачности...
Проблемы отложены защитной психологической реакцией организма.
Такие островки благополучия. Кажущегося.
*
Утреннее, вечернее авторское время... Свободное от всего остального в жизни. Можно более-менее освобожденно идти, сознавая свое место в этом мире, ни на что больше не претендуя, никому не завидуя, не стремиться уподобиться кем бы то ни было, не желая другой авторской судьбы.
*
По ощущениям, будто далек от того, что называют счастливыми ощущениями. Скорее наоборот.
Тонкая грань счастья и несчастности...
Мороз. Солнце. Сосульки на простеньких домах с маленькими окнами.
Предвесенним ощущением счастья. Повеяло.
Имена
«Стюардесса по имени Жанна…»
Она так на неё надеялась, а эта песня все ей подпортила. Оказалось, что в жизни все не так. И никакой «судьбы неземной». Песня убаюкивала. Все, казалось, уже в кармане. Благодаря магии имени, про которое слагают песни. Увы! Лучше бы и звали её как-нибудь попроще.
Ну, не Ксюшей, конечно.
«Ксюша, юбочка из плюша…»
Весной
«Пахнет морем!» А на самом деле – гниющими водорослями, тиной, обломками кораблекрушений…
«Пахнет весной!» А на самом деле… Пахнет оттаявшими собачьими туалетами на каждом шагу, прелыми листьями, землёй и тому подобным. Но это не меняет дело. Так пахнет весна.
Материализм
У них души отяжелели. Они не виноваты. Они не так виноваты. Может быть, это материализм. А остального не существует. Как флюидов и зефира. Существование эфира они допускают. Эфир – это телевизор, это радио. Это понятно: первичная обмотка, вторичная, возбуждается э.д.с., «Санта-Барбара», «Поле чудес», 102 и 4 FM… А прочее, как бы душевное… Что с ним делать? «Мучиться? Переживать?»
Уверенность
*
Природа уверенности. В чем-либо.
Раздражённая уверенность. Уверенность с пол-оборота. Автоматическая уверенность. Уверенность без тени сомнений. Уверенность как часть психического устройства. Неколебимая, невозмутимая уверенность. Уверенность, несущая по жизни носителя этой уверенности, как автомобиль пассажира.
Не знаешь – завидовать такой уверенности или опасаться.
*
«Нескромная уверенность».
Уверенность всегда бывает нескромная.
А с уверенностью всегда надо быть скромнее.
Ночь
Ощущение ужаса. Со сна. Что-то взорвалось где-то в соседнем дворе! Визжат женщины. Шипение и треск… Вот-вот увидишь весь этот ужас воочию. В виде разлетевшихся этажей, лопнувших труб, пожаров и, наконец, беспомощных людей или того, что от них осталось.
Схватить на несколько секунд это ощущение ужаса конца света. Понять в эти несколько секунд, что это и как это.
Что это?! Всего лишь летняя гроза. Забарабанил дождь о подоконник. Но еще не сразу рассасывается первое ощущение ужаса. Так струна дрожит еще какое-то время после того, как её сильно дёрнули.
Игра
«Жизнь - будто игра».
«Игры, в которые играют взрослые». Книга такая есть.
Но помимо этого… При том, что это игра, отношение ко всему очень серьёзное. Увлекаются до самозабвения. Никакой здравый смысл не спасает.
Человек серьёзно к себе относится. И как-то жалко им эту Землю, которая может вдруг в одночасье осиротеть.
И останется этот щербатый асфальт, эти авто, дома, заборы, сараи, плодовые деревья…
Эти «ветхие скворешни».
Человечество накопит бесстрашия, безрассудности, безумия… Для неосторожного шага.
Удивление
Какой-нибудь круто-аналитический взгляд на события – с одной стороны и кухонно-обывательский – с другой.
Как два полюса.
А между ними - весь спектр взглядов на одно и то же событие! Белое, черное и все оттенки серого в промежутке.
Это должно удивлять совершенно стороннего наблюдателя.
Удивляться нужно удивительной природе человека, который порождает такое разнообразие.
Поздравления
Владеет искренними интонациями, не затрудняется в употреблении трогательных слов… Ласково журчат его поздравления. Но судить о его искренности совершенно невозможно.
Погода
Проверяет прогнозы. Чтобы понять, действительно ли кто-то знает будущее или это только важничание.
Грусть
Грустно-приятно. Такое устроена психика. Если уж не счастливые ощущения, то и не белый эмоционально никакой шум. Пусть будет грустно, печально, тоскливо...
Есть какая-то необъяснимая притягательность, граничащая с блаженством, в таком состоянии.
Тихая, безнадежная, тянущаяся грусть.
Оптимизм
*
«Какая разница!» - и сразу начинается пессимизм.
Или это наоборот оптимизм? Самосохранения.
Оптимизм самосохранения.
*
Если не услышишь нотки трагизма, то и не поверишь в глубину оптимизма. Оптимизм должен прорываться сквозь понимание безнадёжности всего, что с нами происходит, преодолевать мрачность, страх, отчаяние.
Несовершенство
Смешные рассуждения лиса: мир несовершенен: в нем есть курочки, но есть и охотники!
Так и у Иван Иваныча: есть зарплата, но при этом есть дурное начальство и дурная работа!
Без нас
Кажется, что без нас не разберутся.
«Все пойдёт не так!» «Мир неисправимо испортится!»
Самое распространённое «кажущееся явление».
Биология
Сталкиваешься вдруг, наталкиваешься на биологическое существо!
Или, может быть, на существо с выключенной на время одухотворённостью.
Вот оно! Нечто только биологическое: живое, копошащееся, сопящее, может быть, жующее, пахнущее...
Но лишённое понимания, не отвечающее, не откликающееся, не способное глядеть в глаза...
И вдруг наползает ужас.
История
Не сглаженная, не подчищенная, не подправленная, не деформированная пока еще будущая история разворачивается на наших глазах. Все нюансы, все зубчики, шероховатости, всплески, провалы, нелепости пока не пропали без следа.
Это и не сама история - заготовка истории!
То, что собирается превратиться в историю, еще только рождается на наших глазах, живет, меняется, исчезает, возрождается в новом качестве.
И мы на это смотрим. А некоторые даже участвуют в этом своими костями, мясом и жизнями.
И будто почва колеблется под ногами как при землетрясении. Так же страшно и возбуждающе.
Когда эта живая жизнь станет историей, застынет, омертвеет, все, чему нам случилось быть свидетелями, покажется неузнаваемо другим.
А большая часть, будто бы важнейшего, характернейшего, наинеобходимейшего, историей вообще не станет - исчезнет без следа. Планктоном ляжет на дно времени.
Книга
Три варианта. По мере поступления.
«Закрыл непонятную книгу, и ты уже опять умный!»
«Закрыл непонятную книгу и опять почувствовал себя умным».
«Закрыл непонятную книгу и через какое-то время с облегчением опять почувствовал себя умным».
Медитация
Может быть, это и называется медитировать - погружаться в какой-то определённый круг мыслей. И кружить, кружить... Перебирая, как чётки, озабоченности. И не просто, а, так сказать, с лечебно-исправительной целью. Будто бы.
Будто можно что-то подправить в жизни только этой самой медитацией, этим круговым обдумыванием.
Будто штопаешь. Закрываешь дыру в реальности только с помощью мысли.
Суждения
- Он не говнистый. Это слишком поверхностное суждение. А суть, может быть, где-то гораздо глубже. Может быть, в недостатке интеллектуальных способностей, в особенностях психики, слегка деформированной в сторону асоциальности...
- И хитрожопости!
Умное лицо
Умеет делать умное лицо. Улыбка у него умная какая-то, что ли! Так сразу и не подумаешь, что он на самом деле. Пока, может быть, не подойдешь поближе и не увидишь испуг в глазах.
Ночные сомнения
«А вдруг все эти “правильные” вещи – иллюзия! Наваждение, глупость, страх перед жизнью... Вдруг в последний момент откроется что-то другое – то, что открыто было всегда для многих, всегда удивлявших своей какой-то “неправильностью”!
Ни в чем нельзя быть окончательно уверенным.
Может быть “неправильность” нужна этому миру! Для ориентации в нравственном пространстве. Для того, чтобы правильности было от чего отталкиваться».
Ясность
Еще несколько слоёв завес, мешающих видеть этот мир, спадут с сознания, мутные, грязные окна, через которые мы смотрим на жизнь, отмоются... И наступит подлинная ясность!
Мифы
Потом становилось понятно, что многое в жизни, к чему относились с почтением, чему доверяли, в чем и не пытались усомниться - это просто такое заблуждение, миф, лёгкий, ненарочный обман...
Так ведь всем хочется, чтобы жизнь прошла не зря! Хочется жизнь посвятить чему-то настоящему, за что пострадать или даже еще что-то - больше этого - не жалко!
И сколько тихих разочарований!
Готовность
«За это можно всё отдать», - так чувствуешь в некоторых ситуациях.
Чувство полной, несомненной готовности.
Отдашь или не отдашь – это уже другое дело.
Может быть даже, третьестепенное.
Pro et contra
Для всего в этом мире находится альтернативное понимание. Иногда просто диву даёшься. Исторические события, жизнь выдающихся личностей, произведения искусства, политические взгляды, религиозные воззрения... У всего находятся свои pro et contra. Одни и те же факты умудряются трактовать диаметрально противоположным образом.
Самое поразительное – когда находятся альтернативные представления по каким-нибудь естественнонаучным вопросам! Здесь! – где все можно подсчитать, измерить, взвесить... Покушаются на законы Ньютона! А над теорией Эйнштейна просто насмешки строят!
Явка
Салон красоты. На отшибе. Пусто в освещённом ярким светом зале. За витринным окном видна скучающая работница. Парикмахерша? Маникюрша?
Может быть, это какая-нибудь шпионская явка! Прикрытие для тайных встреч, а не салон красоты.
Видимость, номинальность, условность…
Барабан
Кто-то, какой-то беспризорный ребёнок, неумело отбивает дробь на водосточной трубе.
Это напомнило пионерский барабан, скуку и бестолковость лета.
В вагоне метро
Забилась в уголок полупустого вагона. Едет, прижимая к животу чёрный рюкзачок.
Будто это судьба её. Судьбу везёт! Боится потерять!
А может, кошку? К ветеринару!
«Хирургическая» книга
Научно-прикладная, 1897 года толстая обтрёпанная книга. От неё кто-то избавился, выбросив на помойку.
Больше тысячи страниц. Всяких жутких вещей. Которые случаются с женщинами – книга по хирургической гинекологии. Кто-то все это собрал, накопил, изучил... Женского человека как пациента. Инструменты, приспособления, способы зашивания после операций, жуткие патологии...
И все это существует одновременно со схоластикой мыслей и ощущений повседневности.
Захлопываешь книгу и сразу попадаешь в что-то очень простое, миленькое, приятненькое, существующее совсем отдельно от этого мира «страданий и бед».
Приметы
*
Люди придумывают утешительные приметы. Приснилось дерьмо - это к деньгам. «Не везёт в карты - повезёт в любви». Посуда бьётся к счастью. И так далее.
И это, оказывается, имеет своё аргументированное объяснение. Известный специалист по «диагностике кармы» С.Н. Лазарев говорил, что «унижение привязанностей», правильно воспринятое, идет на пользу.
Не придираясь к оккультной составляющей взглядов этого автора, удовлетворяешься таким объяснением. Тем более, что другого и не найдёшь.
*
«Так немного вернулся и так сильно не повезло!»
*
«А если не наизнанку, а просто задом наперёд? Что тогда будет с везением?
А если рассыпать сахар, а не соль? Надо ли в этом случае бросать щепотку через плечо? Может быть, не через левое, а через правое!»
«Заниматься любовью»
«Может быть, то, что в Голливуде называется “заниматься любовью”, это оно – то самое - и есть. То, что всегда представлялось, пусть и наиболее приятной, но не самой главной частью большого, многокомпонентного процесса, может быть, это и есть то самое-самое, а все остальное – необязательные довески. В виде слёзных страданий, вздохов, романсов в лунную ночь, любовной лирики... Короче, баловства, или даже в каком-то смысле извращения, эрзаца настоящей любви. И литература в этом ряду – один из видов извращения здорового биологического чувства. Ведь любовь природой придумана для размножения».
Мир на каждый день
*
Усталость, болезни, неудачи...
«Мир мерзок»!
И трудно сделаться радостным, не раздражённым… По сути, невозможно. В таком состоянии.
«Не переделать, не исправить, - думаешь, - ни мир, ни людей!»
А на самом деле ничего переделывать, может быть, не надобно!
Начнёшь как-то выздоравливать. Или просто отдохнёшь как следует. И будто заново всё в этом «мерзком» мире! Всё спокойней и обстоятельней, чем ещё совсем недавно.
Вот и солнце выглянуло из-за сплошной пелены питерских туч!
Что раньше? Что первей? Что на что повлияло?
*
Мрачные хождения по улицам. Переносишь на мир тот душевный мрак, в котором пребываешь, ищешь подтверждения своим мрачным мыслям о жизни и мире в лицах, разговорах людей. Думаешь, а знают ли они, что мир ужасен?
Мир послушно «меняется» в соответствии с твоим мрачномыслием.
*
Люди меняются – стареют, глупеют...
Восприятие жизни меняется.
И мир меняется. В том числе от нашего восприятия.
Мир стареет и глупеет вместе с нами.
*
Объективные изменения мира во времени... Они несомненны.
Но так же несомненны и возрастные изменения в восприятии окружающей жизни. И не всегда понимаешь, что именно поменялось, – время и мир сами по себе или наше изменившееся с возрастом восприятие реальности. Отделение одного от другого до полного понимания, что это за изменения, часто и невозможно.
И нередко - как результат безуспешных попыток стариковского понимания - усталое и равнодушное недоумение.
Мозги
- Промыли, говорят, мозги. Что ж плохого! Почему считается, что это нехорошо, – если промыли. Что же с мусором в голове ходить! А тут промыли замусоренные мозги и опять...
- Что опять?
- Есть куда складывать. Красота!
Кажется
«Приё-ывается!» - донеслось и запомнилось одно слово. О чем это она? О какой-то учительнице? О мамочке или папочке? В каком классе она стала употреблять такие слова?
А бывают такие, что думаешь, что у них, может быть, все получится не так, как у их предков.
Думаешь, может быть, они правы в своём непослушании, в пренебрежении к мудрым советам, к условностям, которыми по рукам и ногам связаны их родители.
Ведь иногда кажется, что чего уж проще! – жить просто, разумно, бодро...
Это наверное тоже из разряда кажущихся явлений.
«Застава Ильича», «Я шагаю по Москве», «Июльский дождь»...
Им тоже казалось чего уж проще – жить просто, разумно, бодро...
Рептилия
«Слишком неожиданно всё было. Это проявление. Сволочного. Там, где, казалось, было только идиотское.
И до сих пор не веришь. Будто бездны какие-то открываются. Будто тяжёлая каменная крышка преисподней души приоткрылась, сдвинулась. И дохнуло, и пахнуло, и ударило в лицо холодной вонью.
К этому надо притерпеться, преодолеть омерзение и страх как перед скользкой, живущей по своим каким-то неясным правилам рептилией.
И перестать уже удивляться. Сбросить оцепенение. Перестать вновь и вновь прокручивать в памяти “сцены”. Принять. Как закон природы. Как данность. Не отменяемую и не устраняемую…
Если, конечно, получится.
Закрепить в сознании. Эту лёгкую неуловимую усмешечку, ухватиться за тонкую фальшивую нотку, запомнить ее как медленную гипнотическую, как театральное представление, повадку, как узор на спине, как едва различимые приметы особой опасности…
Чтобы опять не попасться, не даться, чтобы вовремя отскочить. На безопасное расстояние...
Только бы это была не плюющая змея!»
Жить в космосе
Не странно ли! Солнечный шар встаёт над горизонтом! Оранжевый шар появляется в небе по утрам.
Днём его будто не замечаешь. Днём – это только свет. Но когда видишь солнце вот так – огненным диском, поднимающимся в небе, - тогда только вспоминаешь школьную астрономию и то, что мы обитаем на одной из планет солнечной системы. И, в общем-то, живём в космосе.
26
Не вызвала никаких внутренних препятствий, конечно же, несерьёзная игра воображения в предположении, что в это утро, в эту секунду тебе всего только 26 лет. Почему-то. Откуда эта цифра?
Весь груз опыта, лет раздумий, разочарований и прочего разом как испарился. Нет ничего! Есть только лёгкие, почти неощутимые 26 лет.
Подозреваешь, что жизненный опыт – это просто побочный эффект старчества. Настолько от всего освобождаешься по самочувствию!
И вот утро, и как-то почему-то легко. И значит только 26.
Человек
Человек относится к себе как к духовному существу. Считает себя духовным существом. Несмотря на все физиологические проявления биологического существа. Проявления и отправления.
Человек как-то сживается с этим противоречием в себе.
Память
Так мало привычки к самому себе, к своим родственникам, не говоря уже о приятелях, что фабулы вроде «Знахаря» – с потерей памяти - кажутся вполне правдоподобными. Человек, потерявший память, как бы начинает всё сначала.
«Жизнь моя, иль ты приснилась мне…» Что-то вроде того.
Легко вообразить себя кем угодно. Та же смутность ощущений и в реальности, и в той воображаемой жизни после потери памяти.
Миры
Этот мир существует. Просто его сжирает, как пустыня поглощает плодородные земли, другой мир - враждебный, непонимающий, противостоящий во всем…
Но этот мир не выдумка. Просто в нем не можешь постоянно находиться. Или он полосами. Жизненными полосами. И, кроме того, считаешь, что не имеешь права жить только этим миром. Это как-то не объективно. Вот и получается, что отдаешь «не-этому» миру большую часть жизни. Такое глупое недоразумение случилось в самом начале, такая глупая установка. И в свой мир приходится красться тайком, с оглядкой, ненадолго. Если туда какое-то длительное время не попадаешь, то почти перестаешь верить в его существование.
Иллюзии
*
«Рор-музыка – это иллюзия. Я это понял, когда болел», - объяснил как-то А.К., почему неожиданно прошло его давнишнее, поглощавшее его увлечение этим видом музыкального творчества.
Болезнь его была, конечно, непростая, серьёзная. Потрясающая основы!
Подступающая к человеку подлинная реальность, неприкрытый ужас жизни в виде несчастий, болезней, ещё чего-то. Тогда всё начинает видеться в новом, непривычном, может быть даже, истинном свете.
Что же тогда не иллюзия? Та, другая, настоящая музыка, на которую А.К. опять полностью переключился после болезни? Книги? Нежные чувства?
Может быть, человеческие отношения?
Или и это иллюзия?
Чем сложнее психически устроен человек, тем сложнее ему разбираться в таких вещах.
Иногда вообще без специалистов не обойтись.
*
Живём погружённые в иллюзии. Творим их, поддерживаем их, защищаем... Другого не дано.
Мы ведь ничем не управляем. Нас несёт. Течение, ветер... Наши бестолковые усилия нас тоже несут, как и эти неконтролируемые нами стихии.
*
«В выходные всё как-то безнадёжней. Меньше иллюзий. Ведь впереди – всё те же будни».
*
Всё, что дарит иллюзии…
Всё это дарит иллюзии...
*
Служебные отношения дисциплинируют, не дают распускаться. Надо держать фасон.
Отсюда – обманчивое впечатление, что в жизни не всё так уж страшно.
Заполняешь голову служебными проблемами. А к ним нужно только применить «конструктивный подход», и все разрешится каким-нибудь приемлемым способом.
Этот подход будто бы применим и к жизненным проблемам.
В этом большая, но наверное полезная по жизни иллюзия.
*
Мир иллюзий. Удвоение мира. Иллюзиями. Умножение. Иллюзорными мирами.
*
Живут полностью в бытовом мире.
Не допускают в своей жизни иллюзий.
Такая у них иллюзия.
*
Жизнь состояла из домыслов разной степени достоверности.
Жизнь состояла из иллюзий, также разной степени достоверности, длительности, приближенности к реальности.
*
«Хочется совсем малость – чтобы всё было не совсем бессмысленно. Достаточно было бы иллюзии небессмысленности. Но наверное нельзя хотеть минимума».
*
«Иллюзия – в ощущении защищенности. Нужным, важным, особенным… делом.
Ничего этого нет. Есть торопливая жизнь, в которую ты полностью погружен. Эта жизнь требует своего. Ей плевать на словесность. У неё свои любимые игры. Словесность не из их числа. Она смеется с нее...»
Воображение
От ужаса воображения глаза открылись. Распахнулись.
Так выныривают из-под воды – в свой родной, знакомый и безопасный мир. Из мира, напротив, чужого, холодящего ужасом, непереносимого…
Проснуться. От этого сходного со сном, полусном, на самом деле, и являющегося с остояния, ускользнуть от ужаса картин, возникающих на экране воображения.
Впечатления бытия
*
«Два дурака сразу!»
Оказалось, что больше. Они преследовали весь день.
Интересно, можно ли было переломить это почти магическое однообразие впечатлений, пришедшихся на один день? То есть, как следует осознать, что это подтасовка фактов, что всё совсем не так, и не может быть так, и переломить эту серию?
*
- Молодая несчастность. Ей не очень доверяешь. Ей больше умиляешься. Думаешь с помощью реальности.
- Совсем как Пикассо?
- При чём тут Пикассо?
- Я не знаю.
*
- Ладно, не расстраивайся!
- Я не расстраиваюсь.
*
- Чем я жил все эти годы!?
- Спохватился.
*
Может быть, уже пора насторожиться.
«Понимаешь и не понимаешь что-то в людях, живущих в мире повседневной жизнью.
Будто пережидающих время в каком-то созерцательном оцепенении».
Этот часть тех мыслей, которые иногда приходят в голову по поводу современности.
Все будто ждут чего-то. Это – ожидаемое – наползает как грозовая туча, нависает, внушает тревожное чувство.
Знаешь и не знаешь, конечно, ничего конкретного. Тревожных сообщений, эсхатологических прогнозов в СМИ сколько угодно. Это ожидание будто сидит в людях. Будто вот-вот будут исчерпаны все возможности спокойного, плавного, предсказуемого движения жизни. И все будто ждут, что это мирное течение вдруг прервётся какими-то катастрофическими событиями, которые разорвут жизнь на «до» и «после». Как это сказано где-то у Симонова.
А ещё у людей преобладает какое-то почти легкомысленное отношение к миру. Они не опасаются своих ожиданий. Вернее апатично, обречённо к ним относятся. Они наверняка пожалеют об этом в случае чего. Но сейчас...
Некое всеобщее недовольство разливается по Интернету. И остервенение к своим оппонентам и врагам.
И со всех сторон, от правых, левых, умеренных, красных, черных...
Хорошо, если все это только домыслы и личные впечатления.
Меньше надо по Интернету шарить!
*
Как по-советски реют красные флаги на башенных кранах! У них, наверное, это что-то необходимое по правилам техники безопасности, а впечатление - политическое.
*
Все ремонт, ремонт… Будто семейная жизнь только начинается. И дети всё маленькие, маленькие. И мебели нет, как у молодожёнов.
к2
КИНО
«Анна Каренина»
«Анна Каренина» Зархи. Все казалось как-то мелко и невыразительно в сравнении с Гриценко в роли Каренина. Его голос с характерной гнусавинкой наполнил собой весь тот киномир.
Герасимов
*
«Сначала попьём чай, потом пойдём гулять. У нас всё по порядку».
Откуда это?
Спокойствие правильности и порядка слышится в этой фразе. За это бы ухватиться! И чтобы встроиться в этот порядок вещей и дальше уже жить в нём.
Фраза всплывала в памяти не просто так, а с нужной, успокаивающей, какой-то давно знакомой интонацией. И звучала женским голосом!
«”Любить человека”, фильм С. Герасимова. Вот откуда это!» - вспоминаешь, наконец.
Спокойствие правильно сделанной вещи. Спокойствие молодости. Спокойствие правильного течения жизни. С правильным кино, правильными персонажами и отношениями, с планами на правильность жизни государства…
И будто бы вспоминаешь те ощущения 70-х. Понимаешь, что, наверное, это ощущения не от самой жизни, а от какого-то позитива, заложенного в фильмах советского периода. У тех, кто это снимал, было искреннее желание сотворить такой мир. Ничего, кажется, не мешало этому. Это и по сейчас не считаешь чем-то наивным, утопичным. Да, так считаешь.
От тех времён осталась какая-то тоска по правильности, разумности… Неизбывная тоска. Так жалеют об ушедшей молодости.
*
«Люди и звери». Киномир и просто мир вокруг этого киномира.
Не может быть, чтобы не происходило какого-то взаимопроникновения.
Этот человеческий, художнический, авторский порыв... Этим всегда отличались фильмы Герасимова.
Это не всем дано понимать.
*
«Любить человека». Серьёзно снятый фильм. Своя линия строгости и смысла. От всего этого становится жалко их. До слез.
Алексей Герман
*
Они как дети. Побитые жизнью, потрёпанные, заскорузлые дети. И как детей их жаль. «Посадим сад и успеем ещё погулять в том саду». Предмет их деятельности - «страшные дети». Они - хорошие дети, которые борются с плохими, страшными детьми. По этой модели можно переосмыслить весь подлунный мир. По ступенькам… Самый верх. Предмет деятельности - весь «детский сад». С плохими и хорошими детьми без разбору.
*
«Говорливый» Алексей Герман. Он интересен. Но его понимание – это только его понимание. Никого рядом. Это такой человек. Окислитель. Все скисают рядом с ним. Кому это понравится!
*
А. Герман, ("Ог.", №31,98): «Талантливый материал - это и есть кино. Что нужна завязка, кульминация, развязка - я знаю. Что такое коммерческое кино, знают все. А что такое кино, как искусство?»
*
«Мой друг Иван Лапшин».
Тёплое отношение режиссёра к этим людям.
Это тёплое отношение не распространилось на будущее этих людей и той земли, о которой говорил Лапшин:
«Вычистим землю, посадим сад и сами ещё успеем погулять в этом саду!»
Так и жили.
Пока всё не переварили, не объелись, пока не измочалили души, не отбили охоту, не вытрясли до пылинки, не заставили отказаться от всего, от каждого слова, от каждой мысли, от каждого движения чувства…
*
- «Хрусталев! Машину!» Отвратительная жизнь. Нас в ней нет, мы не сроднились с ней, она нам кажется отвратительной.
- И когда-то в будущем наша жизнь будет так же казаться кому-то отвратительной.
- И Герман со своим фильмом будет казаться отвратительным.
- Уже!
- Что?
- Эти времена уже настали.
Микеланджело Антониони
*
Теннис в «Blow up». Символ 60-х. Волнами - движения, моды, увлечения. Молодёжь. Открыли, будто, мир. Вовлечение в это людей далёких от этого. Вдруг поверивших, увлёкшихся, откликнувшихся… Волна подхватывает. Потом всё это куда-то ушло.
*
«Профессия репортёр». Отстранённый взгляд на жизнь людей. Посторонний наблюдатель. Только присутствие. Фиксирование только внешнего, самого внешнего, бросающегося в глаза.
*
«Затмение». «Ветер, шелест листвы в тишине. Одушевлённое. Человек теряется в этом одушевлённом. Ему слегка не по себе».
В «Blow up» то же самое. Пустынные улицы, парк. «Смятение чувств».
*
«Приключение». «Я писательница вот уже целый год».
Моника Вити. Как в ней просыпается беспокойство, когда она остаётся одна! И здесь ветер в деревьях шумит.
*
«Там за облаками». Глупости переводческие. И всё же что-то всё время подталкивает мысль.
Наверное не в разговорах дело. И не в актёрах. И не в обстановке этого красивого итальянского города. И не в этих эро-глупостях. Отдающих стариковщиной.
Что-то же даёт толчок мысли. Подталкивает, вытягивает на свет Божий.
Серьёзная, ответственная фраза: «Завтра я ухожу в монастырь».
Антониони уже тешит себя, как хочет и как может. Ему всё дозволено.
*
«Ты с кем сейчас живёшь?» — «Сейчас ни с кем».
Очень всё просто. Надо не терять времени. Заполнять пустоту. Надо всё время с кем-то жить. А то время жизни пройдёт неправильно. Пережидают жизнь. Спокойно, неторопливо. \Тень
*
Герои проявляли экзистенциализм. Они вели себя экзистенциально. Как герои Микеланджело Антониони. Задумчиво бродили по пустынным улицам, попадали в «экзистенциальные» приключения.
*
«Профессия репортёр» и «Блоу-ап»... То непонятное что? и как? Из самой материи, из ткани реальности, чуть ли не из плёнки… Из длинных кадров, из пауз…
Никто не объяснит.
Бергман из того же ряда. Тот же эффект необъяснимости.
Они и сами не смогли бы сказать, как это?
*
Фальшивый интеллектуализм, фальшивый психологизм…
Кусок из Антониони и Гуэрры.
Или это дурацкий перевод?
Заставляют простых актёров, совсем не гигантов мысли, не интеллектуалов говорить нелепые, выспренние фразы.
А куда деваться! Тому же Антониони!
*
Антониони. «La notte».
Совершенно без киношной суеты. Когда боятся, что публике не понравится. Совершенно не заботясь о занимательности.
*
«Профессия: Репортёр (1975).
Что было в них? Что-то высшего порядка? Наверняка! В этом редко когда сомневался. Но... Потом высшее в них куда-то пропадает. Они себя забывают. Но сначала… Это их эдемное состояние. Дарящее ощущение спокойствия и чего-то сродни счастью. Но это так не называешь. Вообще не об этом, не так думаешь.
К ним испытываешь необычайное доверие. Они будто только что появились в нашем мире. Им хочется всё рассказать о том месте, в котором они очутились.
В этом они похожи на ангелов. Те тоже являются в нашу жизнь непонятно откуда. Они не похожи на обычных людей, и нам начинает казаться, что они поймут всё то, что понимаем мы, и что они не будут отталкивать это и даже как-то посочувствуют простым смертным. Приемлема с их стороны разве что только лёгкая, добрая ирония.
Это известный эффект красоты, молодости. Красота всегда отсылает нас в какие-то таинственные, неземные, может быть, сферы, где только и могут появляться на свет и существовать такие существа.
И вот они являются в наш мир из этих сфер. Иногда им требуется защита, помощь, иногда их к людям приводит простое любопытство.
Это часто встречающийся фабульный мотив в кинематографе.
Кажется, можно начать жизнь сначала. С такими!
Зачем-то.
Об этом всё уже было сказано. И эта словесная изжитость превратилась в изжитость реальную. Этого ничего теперь нет. Так думаешь.
Бергман
*
Сводит физиология, разводит психика. Психика отменяет всякую физиологию. Не до нее становится.
*
«Сарабанда» - фильм не о музыке. Не стоит давать его учительнице музыки для просмотра.
Стариковское. Чужое стариковское.
Делают искусство под свою старость. Не только под мысли, мудрость, размышления и т.п. – это было бы понятно в старике, но они пытаются старого человека втиснуть в жизнь в полной мере. Их старческие тела, их тупиковые жизненные перспективы вдруг оказываются искусственно пересаженными в ситуации, какие они переживали в более молодом возрасте.
Эта ностальгия по годам собственной молодости, зрелости.
Творческие старики пытаются – сознательно или не вполне сознательно – создавать себе такие будто бы продляющие или оживляющие молодость художественные конструкции.
Это не всегда аппетитно выглядит.
Из последнего: «Перед заходом солнца» Гауптмана. С участием Лаврова. Чуть раньше по ящику – пьеса «Табакерки». Что-то в том же роде.
«Сарабанда» несколько в другом смысле, тут нет этого откровенного подыгрывания своей старости. Но тоже нечто стариковское.
*
«Персона». В обеденный перерыв обычно этого не хочется. В обед – «Инспектор Купер». Или что-то в том же роде.
Но вот проскальзывает «Персона», обманув неохоту.
Почему это сразу заставляет включать мысль, чувство? Что есть в этой абстрактной, скорее всего выдуманной модели мира человеческих отношений? Почему это завораживает? Каждым кадром.
Может быть Тарковский в «Жертвоприношении» хотел примерно такого же.
*
У Бергмана высшие, главные существа – женщины, а в мужчинах нет ничего интересного. Они – статисты, фон, вынужденные обстоятельства...
Антониони удивляется этому миру, отношениям мужчины и женщины... Он равно увлекается и женщинами и мужчинами. Но это удивление не проходит, так как проникнуть в сущности не удаётся. Сколько ни вглядывайся, ни вслушивайся... Сколько ни увеличивай.
*
Бергман. «После репетиции».
Персонаж говорит об искусстве, но его невозможно слушать, нельзя понимать, потому что за всеми этими культурными разговорами – сексуальные проблемы.
И всё время ждёшь, что эти разговоры кончатся, и они будут говорить и делать то, что напряжённо сидит в их существах и ждёт только повода выплеснуться.
Да, это все перебивает.
И слишком много и самоуверенно говорит. Будто он абсолютно понимает, как устроен это мир.
*
«После репетиции». Мелькнула фраза, суть которой в том, что актёры ввязывают свою жизнь в сценические действия, не безопасные для них. Они идут на это. На этот риск. Профессия обязывает.
То же самое ведь и другие авторы!
Боброва
*
«Ой, вы гуси». Три брата. Выживание искусства в тюрьме, в лагере. Гитарные песни. Вколачивание слов. Нет, наоборот, отдирание их, как каких-то комьев. Непонятно, каково там – внутри этой эмоции, этого выдирания, этого надрыва.
«Ваш сын и брат». Боброва говорит, что она чувствует себя духовной наследницей Шукшина. Вроде тот же мир, что и у ВШ, но у Бобровой это безнадёжно, до дна. У ВШ больше лирики, даже в безнадёжности. У Бобровой ответы просты и естественны. У ВШ подмешано почвенничество, социальные проблемы. У Бобровой нет уже никаких проблем. Предельная пустота, почти бытописательство. Пронзительное, щемящее бытописательство.
Одна деревня. Только вот семьи «справные» и «захудалые». Братья. У ВШ – деревня-город, у Бобровой – полудеревня, жизнь в новые времена. То ли город разросся, то ли деревня стала посёлком. В деревню пришли городские блага в виде общественной столовой (дом престарелых) со своими помоями. Слияние города и деревни. Пока только в столовой. В виде помоев. Ушёл почвеннический пафос. Поумирали старики.
*
«Ой, вы гуси». «В той стране». Тяжёлые усилия. Сделав эти усилия, убеждаешься в том, что они должны были быть сделаны. Душа не загоняется в тупик чернухи. Напротив, всё улетает куда-то, может быть, в то холодное северное небо из фильма. Ничто не задерживается. Это суть народной жизни. Как растения. Проросли, засеянные, выросли, отдали небу своё тепло и исчезли навсегда. Космический сквозняк унёс все жизни. «…все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли...»
В этой их такой жизни есть и какая-то защищённость. От самих себя. От психического в человеке. В неё, в эту жизнь, как проваливаешься.
Эта оглядка на небо с пролетающими облаками, на поля, покорные, смиренные… В этом, может быть, единственная отрада и героев, и зрителей.
Кира Муратова
*
С. Попов. Актёр и сценарист у К. Муратовой. Он есть, и его нет. Для публики. Он маленькая куколка в руках большого играющего ребёнка - К.М. Лилипутски маленький. Не можешь думать о нем словами «Божественная тайна», «мятежный человек», «бездны человеческого духа»... Только каким-то писком: «Моя лилипуточка, приди ко мне...» И всё, вероятно, потому, что рядом стоит гигант - К.М. Которая считает себя обыкновенной. Ну да, она обыкновенная. И есть невероятные великаны. Совсем как у Свифта. Что-то в них есть. От природы. Им совсем не надо пыжиться, говорить: «Я! Я!»
*
«Чувствительный милиционер». Можно рассматривать ткань фильма. До сих пор это не приходило в голову. А тут эти повторы, эти неинтонированные голоса, ровные, как ткань с отчётливо видной структурой. Можно просмотреть кусочек этой ткани, этого будет достаточно…
К.М… Такие как она… Не боятся быть неинтересными. Даже в намёке не возникает мысль об «интересности», как авторской проблеме… Здесь вообще нет ориентации на некий средний уровень, на широкие зрительские массы. И никакая элита так же не держится про запас… Это мыслится вообще-то как-то геометрически… Кубы, параллелепипеды… Нечто, похожее на кубики, нарубленные из массы рыбного филе. Ровно, кубично. Филе это уже и не рыба. Зритель – это уже не тот докинотеатровский человек со своей историей, характером и т.д. Это зрительская масса. Зрительское филе. Его заворачивают в ткань фильма.
*
«Мелодия для шарманки». Такую муку сняла! С детьми. Нельзя так! Это уже не искусство. Это садизм какой-то.
Нельзя искуссничать на таком материале. Искусство в любом случае – баловство. Баловались бы другими вещами!»
*
Муратова. С первых картин. По-разному, но почти все – такого же «астенического» свойства, как и главная ее картина - «Астенический синдром».
Всё «так». С ней соглашаешься. Как будто. Потому что, действительно, это необычный взгляд, и вроде как похоже на реальность. Потом только, отойдя в сторону, избавившись от внушения её энергичной творческой личности, начинаешь не соглашаться.
Она бросается в своё «астеническое» представление о реальности, не желая ограничивать себя. «С какой стати!» Нет в ней этого ограничителя. Если не от сверхразумности, мудрости, то хотя бы от понимания, что «так» не должно быть. Пусть это будет в какой-то мере презренный соцреализм! Все какая-то отдушина в том тупике, куда она загоняет себя и зрителя.
*
Новелла из «Астенического синдрома».
Сын был так похож на маму, будто родился от неё без посторонней помощи, будто никого больше не было, только она. Каким-нибудь делением или отпочкованием, а не с помощью папы.
Муратовская толстуха. Толс-туша.
Курит для похудения, пьёт пиво «Оболонь»…
А вот сынок. С её лицом. Добродушный, наивный толстячок.
*
«Астенический синдром». А через полчаса – «Мольба». Какое всё не похожее! Кто прав?
«Астенический синдром». Людской поток в переходе метро. Бездушная живая материя. Немая, не понимающая, повинующаяся инстинктам…
Миша. Что-то виденное, слышанное. Южнорусское. Шокающее. «Гэкающее». Нет, не получается! Нет такой букве в русском языке.
Школа. Профанирующе звучащие тексты. И Астрахан-директор, и проза Николая Алексеевича...
*
Повышенная внушаемость.
Жизнь по Муратовой? После «Второстепенных людей» так кажется.
Уродливый мир.
Вдруг кажется, что мир, увиденный глазами Муратовой, на самом деле такой и есть!
Он такой и есть. Его, такого, просто не хочешь замечать. Таким. Мир пластами. Прослойками. Слоями.
А некоторые думают, что Муратова морочит их.
Теперь уже – «морочила».
Они её ненавидели. Или терпеть не могли. Она их раздражала. Даже на отдалённой от них Одесской киностудии. Из фильма в фильм она их раздражала все больше.
*
Потрепала её жизнь, да и вычеркнула из списков живых. Исключила.
И вот в это солнечное летнее утро её уже не встретить среди прохожих, торопящихся на службу. Она будто не справилась со своими обязанностями. А кто справлялся! Рано или поздно всякий творец проседает, как сугроб весной. Что-то надламывается. Иногда катастрофически быстро, иногда катастрофа растягивается по времени. И какое-то время проходит в растерянном, паническом ожидании катастрофы.
*
К. Муратова, старое ТВ-интервью. Она согласна на то, чтобы её фильмы не показывали. Ей важно снимать. Наркотическая зависимость от процесса съёмки... Экак хорошо! Хорошо, когда ничего не нужно, кроме процесса работы.
Обретение вечности!
Вместо повседневного дурного беспокойства.
*
Одна из возможных интонаций для писаний – муратовская.
Эта интонация уже и так полуосвоенная, применяемая почти автоматически, вернее, органически. Это что-то клоунское, сумасшедшее.
Мир «второстепенных». Это тот собачий приёмник из «Астенического синдрома», только сделанный для людей. И они проживут во всём этом и в конце концов загнутся. И ничего от них не останется. Только их уродство, тщательно подобранное Муратовой, на плёнке.
*
Занималась только тем, что нравилось. Без тенденции. Неумение себя заставлять делать что-то как бы общезначимое...
Нелюбовь к бытовым разговорам. Именно потому, что скучно.
Вместо бытовых разговоров – будто «случайные» слова.
«Искусственные» бытовые разговоры. Монологи Ренаты Литвиновой или так же как бы «случайные разговоры» многочисленных старушек и квазибытовые разговоры персонажей.
*
«Астенический синдром».
«Иногда полезно руки отрубать», - с африканским акцентом.
Вспоминаешь, встретиши на улице русскоязычного негра.
*
Рязанов, Муратова... Последние их беспросветные фильмы. Так с этим и ушли. Не найдя в этом мире ничего хорошего.
Добрый милиционер
Добрый милиционер из кино. «Как в кино». У доброго милиционера только лишь фабульная функция. Он нужен для сцены, показывающей простодушное возмущение героя Кадочникова, который решается на почти героический для него поступок - даёт пощёчину негодяю. Милиционер - символ правопорядка, запрещающего бить человека по лицу. Но фабульно и по жизни пощёчина, даже скорее двоекратная оплеуха, необходима. И это от всей души. Это хочется сделать и зрителю... Но вот казус - искушённый зритель отмечает, про себя и вслух, «символизм», фабульную условность появления в кадре милиционера. «Как в кино», - говорит такой зритель. И на многое ещё он реагирует подобным образом: кинолюбовь, кинодеревни, киножизнь... Останавливается на пороге доверия, остаётся не погруженным в киносон... Символическое, условное искусство. Сочинённая жизнь.
Андрей Тарковский
*
«Неталантливый» Кирилл из «Рублёва». «Не дал Бог таланта…» Будто бы можно знать такие вещи. Про себя - как Кирилл, про других - как А.Т.
Момент неистинности. Момент выдумки, неправды. По молодости, должно быть.
Не от Г.Б. - значит неистинно. А.Т. не успел к этому прийти. Его занимали другие проблемы. Они казались важнее. Дитя. Очень талантливое дитя.
Про то, что человек талантлив, всегда можно смело говорить. Здесь в ошибке не будет ничего против Г.Б.
Это даже не должно быть предметом обсуждения: дал, или не дал ГБ таланта…
Это похоже на кухню в доме творческих работников. То, что они говорят для себя, а не для публики.
Всё вульгарно упрощается. Часто – зло, несправедливо, капризно…
Расталкивание, самоутверждение за счёт других.
*
«Рублёв». Он понял что-то, но на скорую руку. У него вполне конкретная, реальная задача – изобразить на плёнке какую-то человеческую жизнь. Он вынужден быть определённым, конкретным. Вынужден выдавать на-гора. Это же и у любого профессионала в искусстве. Вот здесь то и создаётся ощущение, что «на скорую руку». Как можно с уверенностью что-то знать! А у него персонажи вынужденно что-то знают и понимают. Кирилл, Даниил, Андрей. Феофан.
«Красота без пестроты». И тому подобное.
Только мнения! Это то, что возможно.
На понимание никогда не хватает жизни, а тут изволь понимать, да еще тут же, в любое время, в любых обстоятельствах…
*
«Ностальгия». Церковь. Свечи. Женщины, черные без лиц женщины должны были спросить у этой рыжей с распущенными волосами: «Неужели вы не боитесь… не верить?» Все так давно, так продуманно, так «на века» неизменно, торжественно, отлажено… Слова падре так уверенны, неотвратимы, стопроцентны, что, в самом деле, можно испугаться и подумать, что, может быть, всё это существует, имеет смысл, определяет жизнь людей.
*
Мы отражаемся друг в друге. Может быть смысл «Зеркала» в этом. Отражаются поколения друг в друге. Глядят друг в друга. Повторяются. В бессилии изменить себя, изменить жизнь.
*
Сверхзадача. Сконцентрироваться хотя бы в рамках «Андрея Рублёва» или «Соляриса» на тех мучительных мыслях, которые настигают человека, художника. Мысли, которые, конечно, в повседневности надо специально отлавливать, накапливать в словах, образах, в описаниях чувств, переживаний... Чтобы потом в сконцентрированном виде вложить в свою картину.
Это старые, вечные вопросы. В 20 веке впервые пытались задавать их с помощью кинематографических средств.
Эта тяжёлая, непрестанная, неблагодарная работа. Которая в общем-то ничем не кончается.
Просто работа по собиранию себя, по концентрации.
Работа – как состояние души.
*
«Вот и лето прошло...» - читает Кайдановский.
Стихотворение своего папы Тарковский подарил какому-то Дикообразу!
Как-то обратило на себя внимание это простодушие. Детское какое-то. И чисто советское. Характерное для того времени, когда все искусство было под крылышком у государства. Особенно такое затратное искусство как кинематограф. Все они чувствовали себя под опекой большого, строгого, не балующего государства.
Они, как дети, бывало, дерзят, своевольничают и, в то же время, хотят «родителю» понравиться, что-то ему доказать. Все время чувствуют себя беспомощными детьми. Они и есть дети – по тому месту, которое они занимают в обществе. Баловство, скоморохи балаганные, шуты, претендующие, как и положено было шутам, на то, чтобы поучать власть.
Государство – строгий родитель, боится, как бы деточки не опозорили на весь мир. Зато, когда детки сотворят что-то выдающееся, особенно «на международной арене», тогда гордости родительской нет предела.
В искусстве то вдруг сталкиваешься с чем-то грандиозным - чуть ли ни Вселенского масштаба (в музыке – чаще), то не обнаруживаешь ничего, кроме баловства, балагана, пустяков...
*
Тарковский. ТВ. Кусочек «Соляриса». И что-то мелькнуло в объяснениях закадрового голоса.
Тарковский - в «своём» - как в коконе, как в невидимом защитном поле.
У него миссия в жизни – реализация тех мыслей, ощущений от мира, которыми он полон. Ничто его не может остановить. Какое-то послание. Это в нём не давало поднять голову разного рода сомнениям, неуверенности…
Это редко кому даётся.
*
«Андрей Рублёв». Феофан Грек цитировал Екклесиаста.
То, что Тарковским было воспринято в христианстве как данность, которую можно объяснять как угодно, но с которой сделать уже ничего нельзя. Ни усомниться, ни изменить!
Это и о том, что человек ко всему привыкает, всё принимает в себя, всё пропускает через себя.
Принимает, вынужден принимать какие-то основополагающие представления о мире, в который он попал.
Вот и то, что говорится у Екклесиаста, а равно и какие-то другие церковные и нецерковные представления о Божьем мире, о древней Руси, о Божественных откровениях, приняты Тарковским за основы, не подлежащие пересмотру. Во всяком случае, на тот период жизни Тарковского, когда он работал над фильмом. И он на основе этой данности снял свой фильм. По-другому наверное и нельзя.
Жили с этими откровениями, проникались ими, переживали их, погружались в это, считали чем-то окончательным в понимании мира. И не подозревали, что всё может оказаться не совсем так.
Это касается и истории России, и, конечно, представлений о Божьем мире, которые даются воцерковлённым людям в рамках традиционного «библейского проекта».
Есть и продолжение этой фразы: «порабощения человека от имени Бога».
Женские персонажи
Фильмы «Ася Клячина», «Курочка ряба», «Сибириада». Деградация женских персонажей. Савина - Чурикова, Коренева - Гурченко. Вульгаризация, огрубление. Может быть, в этом большая жизненная правда? Это не кажется невероятным. Но от этого не становится менее противно.
Подсмотренное
Серия. «Подсмотренное». «Иван Грозный». Герой Михаила Кузмина, наряженный в женское платье, с маской, поющий свою зловещую песню. Красивое русское лицо с мягкой улыбкой. Есенин... И тот дьяволизм, кривящий вдруг улыбающиеся губы, искажающий лицо. Они все здесь подогреты тем же дьявольским огнём, что и царь. Только у того его душевная выжаренность, чернота - уже на лице, во всем внешнем облике. А эти пока ещё наружно - херувимчики, обаяшки… По ним девки сохнут...
«Топорами приколачивай!»
«Дама с собачкой»
*
«Дама с собачкой» Хейфеца. Уже отмечалось, что это не совсем Чехов. Искажённый Чехов. Чехов с искажёнными мотивами. У Чехова другие мотивы бродили в голове. Мотивы Чехова-ходока. И чуть-чуть от его фирменного мотива – «скуки-тоски».
*
То, что интересовало Чехова в Гурове, - это совсем не то, что было у Баталова в фильме Хейфеца. Герой Баталова-Хейфеца уж точно не мог произнести слова: «Низшая раса».
Чеховский пустячок. Преобразили. Додумали.
Смятость
«Проводы белых ночей». Там говорится о «смятости». Нина и Тамарочка. Драматургический ход. Драматургически выстроенное произведение (В.Пановой?). Девятнадцать - Нине. Тамарочке больше. Любят за то, что ещё есть в девятнадцать и что, по большей части, утрачивается потом. Это даже не назвать, не поименовать. Во всяком случае, в нескольких словах. Нет названия. Наивность, чистота, надежды на что-то, непонятное, неясное, тоска детского стремления к этому непонятному, неизвестному... Это всё остаётся в девятнадцать. Это не берут с собой дальше в жизнь. Может быть, это чувство водится только в том возрасте, как редкий зверёк - в заповеднике.
Шелуха
Снять откровенный - вплоть до порнографии - фильм о жизни в любви. О том тёмном, невидимом, спрятанном в жизни... А вместо этого… Шелуха от реальности. Вместо весомой, монолитной, вязкой непроницаемой… реальности. Pellicule.
Памятник
*
Что остаётся? Или по тому фильму с Черкасовым: «что остаётся людям»? Что от них остаётся? Тепло от вспоминаний?
Как немного их! – тех, кого вспоминаешь.
Есть определённый тип фильмов, которые останутся памятниками актёрам. Памятник Олегу Борисову и Анатолию Солоницыну – «Остановился поезд». Или «Парад планет». Опять же О.Б.
Памятник актёрской и личной неповторимости. Памятник творческой, творящей природе. Человеческой энергетике. И даже, можно сказать, памятник характерам, внутреннему миру. Это уже не ушло. Это осталось живым. Это памятник и не актёрству даже. Не способности перевоплощаться, не ремеслу, а именно человеческой сути. Это не всем дано было. У других это не получилось. Человек, сквозящий через условность творчества. Человек под гримом творчества.
«Парад планет». Напрасно пытался объяснить приятелю, как это потрясающе.
«- ...неразговорчивый... Почему?
- Не знаю. Не о чем говорить.
- Как это не о чем?
- Обо всем переговорено. Все, в общем-то, известно. Устаёшь от слов».
*
«Остров» с Мамоновым. Это ему памятник. Как «Остановился поезд» - памятник Солоницыну и Борисову.
Сохранились.
У Борисова несколько таких фильмов. «Парад планет», «По главной улице с оркестром», «На войне как на войне».
У Солоницына – фильмы Тарковского.
*
Фразы, которые кажутся гениальными. Запоминающимися, во всяком случае.
Вот фильм с Семиной и Жжёновым. Как там он называется?
«Человек, которого я люблю». Юрий Карасик. 1966 год.
«Хотите чай... Хотите кофе... Прощаться лучше всего за столом».
«Почему-то такая тоска!» - дошло наконец до приятеля.
*
«Не хотите кофе, не хотите чай...»
Это выражение безнадёжности человеческих отношений в одноразовой жизни одноразовых людей, с одноразовыми нервами и психическими историями.
Если, конечно, эти человеческие отношения развиваются в реальности, а не в мелодраматическом сериале. И ведь ничем нельзя помочь!
*
Оставили после себя памятники своих киноработ.
Толоконников – Шариков, Хоттабыч.
Андрей Краско – Янычар из фильма «72 метра». Его лекция о русском языке «простому матросу»! А сцена присяги! «Аркестр-р! Прощание славянки!» И без всякой политкорректности и сверки своих кино-идей с начальством! Большая удача. И чего же больше! Очень достойно!
*
А вот актёры Корольков и Ивашов. То, как они ничем кончились. Они будто этим своим окончанием испортили прекрасные произведения искусства. «Три дня Виктора Чернышева» и «Балладу о солдате». Что-то в жизни им не хватило. Не во всем они виноваты. Но они об этом именно с этой стороны и не думали. Не думали, что это не просто актёрская игра, что они отвечают за это своей жизнью. Это было всё, что у них было. Остальное - чепуха.
Не про нас
Эти фильмы были не про нас… Мелодрамы. Мы об этом не задумывались. Как во сне не думаешь, положено нам что-то или не положено. Это теперь - в испорченном виде - мы, конечно, думаем об этом. Думаем, что эти фильмы были не про нас.
Своё кино
*
«Своё кино». Думаешь об этом, вспоминая всякую кинодрянь, которая, хочешь - не хочешь, оседает в памяти. Сочинение своего кино. Какое оно? О чем?.. Отталкивание. Условная реальность кино. Плохого кино. Кинонеправда. То не так, и это фальшиво, натянуто, притянуто. А больше то, что ими не осознаётся, что прёт из них, и они не стесняясь, не сомневаясь ни в чем, демонстрируют публике свою продукцию. Свои убогие представления о мире, о людях...
Своё кино. Для чего? Для того, чтобы убедить себя и, возможно, кого-то ещё, что мир можно понимать и любить в его подлинном обличье, не делая его примитивно условным, карикатурным, комиксовым, притворным. Пустота на душе после такого, слепленного на скорую руку, кино. Зря прожитое время...
Желание улучшить этот мир, не сходя с места, не вставая со стула? Пониманием, приведением в порядок мыслей, осознанием некоторых важных вещей...
*
Своё кино.
«- Где?
- Что где?
- А я не знаю что где? Это ведь ты говоришь “где”.
- Когда?»
Только своё! И другое совершенно не нужно! «Вот, что характерно!» Это никогда уже не надоест, к этому не будешь придираться, к этому никогда не изменится отношение. Это своё!
Шекспир
*
«О Шекспире ничего не могу сказать. Могу о Козинцеве, о Смоктуновском… А о Шекспире не могу… О многом ещё не могу сказать почти ничего».
*
Теория «Гамлета».
Гамлет «медлил». Не потому ли, что не существует ответов на вопросы, которые он сам себе задавал. Обычно говорят: «готовых ответов». Но ответов вообще нет. Как тут не «медлить»!
«Надо было мочить в сортире», а он медлил!
Бессмысленно, но театрально – как и положено в театральной пьесе.
У Гамлета и получилось то, что получилось, в конце концов, чуть ли не случайно, под влиянием минуты.
*
Вдруг понимаешь, зачем тут Шекспир, Пастернак, Козинцев, Шостакович, Смоктуновский и другие собрались вместе.
Теперь, через пятьдесят с лишним лет это особенно понятно.
Нет реалий того мира, в котором создавался фильм, нет живого и горячего противостояния разнонаправленных идейных сил... Все это улетучилось, и осталась старая, знакомая и, одновременно, незнакомая история, увиденная и по-новому рассказанная этими людьми.
Они собрались практически навсегда. Что-то настолько непредставимое пока должно перевернуть страницу истории этого мира, чтобы опять появилась возможность у кого-то собраться вместе и рассказать эту историю как-то ещё, но чтобы это было как в первый раз.
*
«Завтра у нас представление!»
Кто придумал так истерически заорать? – Козинцев или Смоктуновский?
Обсуждали ли режиссёр с актёром такие вещи заранее? Должно же быть оправдание этому возгласу, одномоментно выдающему натуру нервную, истерическую, импульсивную. Чья это интерпретация характера Гамлета? – Козинцева или Смоктуновского?
А ещё тут же это нервное постукивание пальцами по барабану - отголоском лихорадочных мыслей.
Да мало ли! По всему фильму – такие, неясно как и кем рождённые, точные и глубокие находки.
При том, что, судя по разным источникам, Козинцев и Смоктуновский не ладили друг с другом и имели разные представления о работе над фильмом.
Читанный давным-давно Козинцев... У него всё больше что-то обобщённое, мозговое, теоретическое, с привлечением всего массива исторического и культурного материала по «Гамлету». А у Смоктуновского только гениальная актёрская практика.
Начались размышления на эту тему, когда вспомнились Рязанов и «Берегись автомобиля!» Там тот же «Гамлет». И там тоже есть «находки». Будто бы импровизационные.
Не представить, как это может быть придумано заранее, рождено в голове режиссёра.
Подозреваешь, что, всё дело в масштабе дарования, личности актёров. Смоктуновский, Ефремов, Евстигнеев, Миронов, Невинный, Папанов, Жжёнов... Такая концентрация талантов в одном фильме! Расточительная на самом деле – по меркам каких-нибудь рационалистов из Голливуда.
Так входят в образ, что все эти запоминающиеся вещи в фильме рождаются сами собой?
Впрочем, даже если это актёрские импровизации, всё равно за всё отвечает режиссёр. И он решает оставлять что-то в фильме или нет.
Вопросы, вопросы...
Мордюкова
*
Может быть, она попадает своими внешними данными, своими ролями: «Мама», «Комиссар», «Дезертир» (или как там? – «Затмение»?) в самую сердцевину символического образа русской души, русской женщины и одновременно России. Она такая. Неостановимая бабища, что-то втемяшившая в башку, гибнущая от этого, но неколебимо прущая до самого некуда. Потом слёзы, покаяние и какая-то новая решимость на что-то, что может оказаться ещё страшнее и отчаяннее, чем предыдущее. Впадение, периодическое, в разнообразные напасти, из которых она выбирается с присущей ей мощью, безоглядностью, ломовым упорством, не жалея ни себя ни других. Она стоит неколебимо. Пока её, толстомясую, не забьют до смерти. Но это ещё не скоро случится. Мяса и сил у неё много. Не какие-то там тоненькие берёзки Алёнушки, а именно вот такая – не первая красавица, мощная, с придурью, самовластная…
*
«Мадам Вавилова».
Она должна выполнить это. Исчерпать, хоть и собственной жизнью, идею.
Это ко всему в её жизни относится.
Какое счастья актёрское поучаствовать в такой работе!
Открывающее какое-то высшее понимание жизненных трудов.
Начало
Потрескивание старой плёнки в тишине. Самое начало. К тишине прислушиваешься. Чтобы – ну, с самого начала.
Питкин
*
Неожиданно серьёзное. В «Питкине»! Трагический выверт из клоунады всего фильма. В сцене благотворительного бала. «…Неужели надо обязательно танцевать, чтобы помочь сиротам?» Дело даже не в том, что эта серьёзность в комедии неожиданна. Кажется неожиданным сам поворот в характере персонажа: поворот к трагизму. разрывающему маску клоуна, дурачка. Наверное, вне этого момента всё было бы только смешно и нелепо. Вне этого мгновенного, подгаданного усилия, разорвавшего привычную маску, никакого трагизма не было бы. Люди услышали голос самой жизни. Жизнь вопит.
*
Полицейские привели Линди туда, где должен был быть Питкин. Просто послушались маленькую девочку. Будто наступило уже время, когда на всех будет одна душа. Какая-то тень этого мира. Промелькнула.
Другое кино
Фассбиндер. «Замужество Марии Браун».
Это другая ментальность. Непривычная для нас. С нашим моральным монизмом. Бытовые герои режиссёра перешагивают через то, что было бы непреодолимо неприемлемо для наших «бытовых» героев. У камеры будто некий фильтр, отфильтровывающий всю моральную проблематику. Мораль существует только на уровне каких-то полустёртых, редко срабатывающих инстинктов. Эти проблемы даже не обсуждают. Их нет. Есть объективная необходимость того или иного поступка.
Кино про баню
*
Ежегодный неувядаемый «Лёгкий пар». Когда глазами героя, изнутри героя смотришь, на то, как поет героиня Барбары Брыльской, временно существуя в потоке её пения, думаешь за героя и как бы за себя самого, что «так оно и есть».
Есть эта женщина, есть институт, школа, ученики, поликлиника, друзья, какой-никакой достаток, квартира, мама… Кажется, что чего-то ещё - какого-то не такого, какого-то другого - нет и не может быть. До сих пор кажется. У Рязанова в этом отношении нет сомнений. Он искренен и ни капли не ироничен. Идеал среднего, мелкого интеллигента. Ведь это так хорошо, так притягательно! Это согревало и согревает. Это тот неизменный коэффициент, на который не одно поколение множило свою собственную жизнь, чтобы она не казалась такой уж безнадёжной. Коэффициент счастья, идеальности, доброты, везучести, любви… Формула перехода от действительной жизни к более-менее разумной и счастливой. Это, в самом деле, кажется так просто. Для этого ничего не надо.
А мерзкое продолжение истории героев нарушило все сказочные правила.
«Сказочное свинство!»
*
Ругатели фильма про баню, как бы пропагандирующего пьянство... Предлагают запретить показ порочных привычек – пьянства, курения… Фильм про баню, к примеру, им не нравится. Дай им волю!
Хотя на в этом фильме уж точно перипетии, связанные с распитием алкогольных напитков, всего лишь такой фабульный приём, чтобы вытащить на свет Божий что-то гораздо более существенное в жизни человека, в самом человеке. Не понимают это только законченные идиоты или провокаторы.
Всё то, о чём мечтают запретители, должно происходить естественным образом, без принуждения.
И если мир когда-нибудь поменяется, и эти «вредные явления» исчезнут из нашей жизни, то всё равно то «вредное», не соответствующее новым веяниям, что наснимали в прежние времена, не может исчезнуть так запросто только с помощью какого-то указания или закона. Мир людей должен поменяться. Люди должны сделаться другими. «Алкогольная» тематика должна постепенно вымываться из обихода, из представлений об устройстве жизни, из привычек самих зрителей, для которых снимается кино.
В очередной раз: нельзя насиловать жизнь «чистыми идеями»!
А фильм Рязанова, как и многие другие талантливые фильмы с выпивающими персонажами, ещё поживут.
Наверное пока люди не станут ангелами.
*
Продолжение «Иронии судьбы…» Разрушили сказку. Показали, что после такого прекрасного финала, какой был в фильме с Мягковым и Брыльской, ничего совместного в их жизнях не произошло! И к тому же показали мерзость старости.
Если бы этот опыт углубить, сделать не случайным, тогда можно было все повернуть на что-то мощное, пронзительное… Стал бы виден кошмар человеческого существования.
Выжившие из ума актёры (по-другому не объяснишь) пустились во все тяжкие, позволили вытащить свои мощи на всеобщее обозрение.
Им, конечно, как простым смертным, положено стареть. Но не героям же сказки! Это же надо было понять!
Беззубые василисы прекрасные и царевичи елисеи, красные шапочки на пенсии…
Тянет смотреть
Как старое, глуповатое, смешное кино, которое видел двести раз, но которое то ли по слабоволию, то ли просто по имманентно присущей глупости тянет смотреть. Тянет сидеть в этом расслабленном состоянии детской безответственности, удовлетворения...
Эффект комиксов, комедий Гайдая, семечек…
Эротика
«У этого фильма с элементами эротики нет социальной сверхзадачи. Из него не следует, например, что надо больше рожать детей и улучшать демографическую ситуацию в стране».
«Три тополя на Плющихе»
Дождь, который, может быть, шёл и на тебя… Нет, конечно, не шёл… Давно это было… И всё-таки дождь из прошлого. Прошлогодний снег, дождь двадцатилетней, тридцатилетней давности. Не люди… Что-то неодушевлённое – дома, облака, дождь… Грустно – это не то слово.
«Чтобы помнили»
Л. Быков. Делать усилия, достигать, тянуться, тянуть некий воз… Без этого жизнь пуста. Это было у них у всех. Напряжение. Это почти религиозное. По крайней мере, с религиозным здесь общее то, что жизнь человека мыслится, ощущается, понимается как нечто выходящее за рамки просто временного отрезка, отпущенного на физическое существование. Они жили с ощущением почти бесконечности. В них сидело некое «осуществление». … Им нужно было непременно тянуть жилы из себя. У Л. Быкова – два его последних фильма. Осуществиться, дожать, выплеснуться.
Астрономы
*
ТВ. Передача про космогонию. «Ну, это мы пока не знаем…» Замечательный американский оптимизм в слове «пока». Будто это возможно – что-то понять. Здоровая психика, нормальная работа. Астрономическая. Весёлые, наверное, умные девушки со смешками рассказывают про чёрные мега-дыры в каждой галактике. Обыкновенно выглядящие. Девушки. Ничего особенного во внешности. Бытоживущие.
А вот другой астроном. Герой Олега Борисова в «Параде планет» был другим. Трагизм в каждом взгляде, в каждом слове. И в самом молчании.
Совсем по Ф.А. Степуну: «Носитель катастрофического сознания». Катастрофа в его глазах. Он будто очнулся посреди жизни. Звёзды. Бытовая жизнь. Ясная, расчерченная армейская жизнь. И звёзды. Всё перечёркивающие. Армия своей правильностью – укрытие от бытовой, нелепой, бессмысленной жизни. И звёзды. Все перечёркивающие.
Не сравнить с физиками, космологами, астрономами из реальной науки - полными жизни, интересов, живущими на самом переднем крае науки, с ее захватывающими теориями, экспериментами, открытиями, такими, какими они представляются по книге Виктора Стенджера «Бог и мультивселенная».
А наш отечественный киноастроном смотрит на свою деятельности с кислым выражением лица. Он просто хорошо учился в школе, поэтому и в астрономы пошёл. Никакие звезды его особенно не интересуют.
Это может быть индивидуальной судьбой, особенностью характера конкретного персонажа Олега Борисова.
«Хорошие ученики мечтают стать астрономами. Открывать звезды. Но всё давно открыто».
Может быть, астрономия на него так действовала. А может быть - бытовая жизнь.
Или это как раз то, что должно быть с человеком. Модель соответствия внешнего и внутреннего, которое должно быть во всяком, прошедшем через жизнь, узнавшем её с разных сторон. Может быть, это истинное, достойное человека отношение. Он не свернул в юморное, искусственно оптимистическое или тупо озлобленное отношение.
*
А может быть это схоластическая выдумка киношников, запертых в своем беспросветном, частенько заводящем в тупики искусстве.
Характернейший и самый очевидный пример – «Трудно быть богом» Алексея Германа. Большей мерзости о космических путешествиях трудно было придумать. Хотя это скорее всего не о космосе вовсе, а что-то обобщённое о жизни на Земле и во всей остальной Вселенной. Трудно и глупо оспаривать эту литературно-киношную выдумку, представляющую таким образом жизнь смертного, напрасно дергающегося в своём ничтожестве человека.
А вот у Стенджера народ бодрый. Нобелевские премии отхватывает. Умный народ. Им интересно друг с другом, среди своей науки. Дело горит в руках. Они торопятся, что-то успевают, а до чего-то не доживают, но им постоянно интересно жить в этом мире. И это, может быть, самое правильное отношение к жизни, к науке, к познанию, к смыслу существования... Вот кому позавидуешь!
А не то, что жизнь по старой схоластической сентенции: «Во многой мудрости много печали...»
Тут важно разделение не на физиков и лириков, а на физиков и схоластиков. Последних на свете большинство. Они погоду делают. И в первых рядах здесь – литераторы и киношники. Тянет их в унылую тоску.
Схоластика от бессилия, от неприобщённости к знанию, от неприставленности к серьёзному делу.
Может быть, как Кате Кабановой, не хватает всем этим схоластикам систематического широкого образования? Чтобы видеть мир не только из своей схоластической кельи, кухни, кабинета, спальни, студии, питейного заведения...
Попробовали бы включить свет в тёмном царстве!
«Время, вперёд!»
*
Маргулис и Шурочка.
На фоне юморной, карикатурной, плакатно-балетной стилистики - кусочки подлинности: Маргулис и Шурочка. Вне этих отношений - советский полуабсурд, карикатура, утрированность, почти балетная условность... А вот, смотрят они друг на друга, да говорят на ходу друг другу несколько слов, и это протыкает некую поверхность, выпирает из плакатной плоскости показанного, изображённого. Как взрослые среди детей – их подлинность на фоне условности.
Всегда задумываешься над тем, стоит ли воспроизводить этот фон, на изображение которого нужно тратить 99 % усилий? Как здесь. Огромная декорация, огромная массовка, огромный фактографический труд… Такая рама для воспроизведения чувств двух человек…
Просится их как-то определить. Простые? Обыкновенные?.. Подлинные. Взрослые - в «стране-подростке». Единственные, знающие, не упускающие мысли о том, что все в жизни серьёзно. Через пару лет Маргулиса кокнут, и с Шурочкой ничего хорошего не будет. А пока эта дрожь подлинности, серьёзности, нешуточности. В них. В их глазах, улыбках, немногих словах…
*
Это как памятник эпохе. Памятник жизни тех людей. Вовлечённых.
Этот порыв, длившийся, наверное, года так до 1937.
Прораб Корнеев, бригадиры Ищенко и Ханумов, Маргулис, Шурочка Солдатова…
Жизнь протекает в условностях.
В кино свои условности.
Швейцер-Катаев. Как-то сумели. Может быть, даже лучше и не будет теперь-то уж. Разве что с тенденцией. Но никогда с любовью. И с неизбывной тоской.
Кому они теперь нужны – эти люди!
*
Что сказать! Про то, как обидели всех их... С их «замесами». Обидели наступившим временем. Обидели тем, что изоврали, насмеялись, наплевали на их «энтузизизм».
А ведь совершенно точно, знаешь, что это было. И было как-то так, но, конечно, глуше, прозаичней, безнадёжней, злее, ужасней… Настолько ужасней, что рассказать об этом нельзя.
*
«Время, вперёд!»
Вот эти всё понимающие люди. Страшно им?
Берёшь только это одно. Как модель отношений.
Как это воспроизвести в других временах, в других обстоятельствах? Получится ли?
Конечно, это кино, конечно, всякое ещё будет. И реально было. Но это! Просквозившее. Случайно, угадано, сфантазировано…
Будто конечная цель всего мироздания открытая им.
Не может быть, чтобы открытая только кинематографом, только в кинематографе творческой волей создателей.
Да, просто уверен, что это не так!
Вера Панова
*
Фильм к столетию Веры Пановой. Парень из деревни, шофёр, его поездки по стройкам… Фильм о простоте. У Пановой всё о простоте. О простом отношении к миру, к жизни, к людям… В этом и стилистика, конечно, 60-х. Будто один на всех разнообразных режиссёров нашёлся мастер, который прошёлся по их работам мастерской рукой. Этот мастер – шестидесятые.
Цитата из фильма: «Хорошим быть лучше. Приятней». И простым быть лучше. Не запутаешься. Будет спокойней. Надо быть проще, бесхитростней. А это предполагает – быть умней, мудрей, добрей, великодушней, благородней… Тогда только все великолепие «простоты» можно будет оценить.
Впрочем, всё это, может быть, только для своеобразного мира Пановой и применимо. Её «Серёжа», «Евдоким и Евдокия»… Образцы простой, бесхитростной жизни.
*
Панова. «Евдоким и Евдокия». Дамское утешительное рукоделие. Кокон. Можно плыть по жизни спелёнутым в нём.
Может быть, это не так уж плохо.
Вонг Карвай
*
Вонг Карвай. Человечество на новом вздохе. С каждым новым талантливым художником. И не всё еще, кажется, потеряно.
*
«Любовном настроении».
Нельзя сформулировать, что это и почему?
Тесная жизнь. Люди просыпаются от тупоумия буден…
Не схватить то, как это получается. Минимум всего. Гениальная почти пустота мира. Обыкновенные разговоры, несложные мизансцены…
Тончайшие художественные вещи.
Они «репетируют» сцены из книги, которую он пишет. А она плачет по-настоящему. «Мы же репетируем!» – говорит он. Она соглашается, но все равно плачет.
Некоторые моменты по лаконичности и рублености напомнили Акутагаву.
И абсолютная сдержанность отношений. Неколебимая.
И все это погружено в виолончельную музыку.
*
Эта усмотренная у него мера выдуманной внутренней жизни и самых обыкновенных будней. Эти две стихии, в которых существует человек, автор, никак не сливаются в что-то одно. Скорее – одно в другом. Как и положено внутреннее во внешнем. Коробочка внешнего мира. А внутренняя жизнь развертывается почти никак не откликаясь на внешнее, почти не учитывая его реальность. «Мимо».
Это увидено в «Любовном настроении». Хотя, может быть, ничего такого Карвай и не предполагал.
Возможность такой «отчужденной» жизни. Посреди самой обыкновенной жизни. Будто сам по себе. Выгородил невидимыми стенами себе пространство жизни «сам по себе».
Актрисы
*
Одно только её лицо. Ничего больше. Это не специально. Хотели-то сделать, как положено. Крутили, крутили фабульные штуки… А осталось только её лицо. Молодое, невинное, чистое.
Это так часто встречается в кинематографе.
Вместо всего – улыбка. Во всех ролях. Магическая улыбка. Она заменяла ей всё. Никто так и не узнает, была ли она талантлива, было ли за этой улыбкой что-то. И роли её не мешали улыбке, они подбирались к улыбке. Она ею закрывалась от всего в жизни. Она её оберегала от всего.
*
Она может постареть, измениться с годами. Она непременно изменится. Станет старой, толстой еврейкой, бессильной перед наползанием плоти на её духовную сущность. Но это все равно будет она. Её можно будет отыскать в глубине зрачков. И ничего не поменяется в отношении к ней.
Так думаешь, глядя на неё. Она плачет под песню про кусок ягнёнка, который съела кошка… Она плачет о своём, а песня достаёт это из неё наружу. И будто она плачет от жалобной песни.
То, как она плачет, можно запомнить на всю жизнь. Этого плача будет достаточно.
*
Старость. С психиатрическими гримасами, тиком, с безумием в глазах. Ничего не осталось от героинь её молодости. Её старость будто перечеркнула все её творческие достижения, все те её невероятно притягательные образы. Скомпрометированы все те красивые сказочки, которым радовалась публика.
Ничего, в общем-то, неожиданного. Так было и есть - чему удивляться! Но разве скажешь, что все обман, все иллюзия, все химеры! Только потому, что от красоты остаётся только сморщенная жабья шкурка! Это безверие, конечно же, преодолимо, проходимо насквозь. Только вот все равно не совместить в одном понимании прекрасную молодость и жуткую старость.
Может быть, те, кто снимает «продолжения» романтических киноисторий озабочены тем же: пытаются совместить несовместимое, чтобы понять, как все-таки это может быть.
Вот и появляются: «Курочка Ряба» в новом времени. Или «С лёгким паром-2». Зачем-то.
Это как снять продолжение «Алых парусов» или чего-то в том же роде. “«Алые паруса» 40 лет спустя”.
Разбивают зрительские сердца.
*
Актриса. Их узнаешь. По «сбитой» естественности выражения лица. Особенно если не очень красивая и не очень удачливая актриса. Она хочет понравиться кому-нибудь. А иначе зачем всё? Напряжение непонимания на лице. Вообще, актёрство… Внешнее. На поверхности. Поверхностное. Приблизительное.
*
Актриса. Её лицо, её движения, её голос... И как-то всё равно – самая она талантливая как актриса или есть талантливей. Всё равно! Это чистое вдохновение видеть её в кадре.
Понимаешь теперь некоторых режиссёров, которые никак не могут расстаться со своими музами и годами, десятилетиями приглашают их из фильма в фильм. Им абсолютно достаточно и того, что в них есть.
*
Пегова. Природа актёрского мастерства. Одним только голосом – такой диапазон в изображении самых разных персонажей! Взбалмошные полудурочки, несчастные дамочки, железных леди... Посудомойки, начальницы, милиционерши, адвокаты, секретарши...
Как это всё уживается в одном человеке! Всем по кусочку. Своего внутреннего «Я».
*
Валентина Титова в роли Нины из фильма Басова «Щит и меч».
Снежная королева, холодная бесстрастная, внешне – без нервов.
В каком-то смысле декоративная актриса. Её внешность говорила миру больше, чем она сама как личность и актриса.
Когда понимаешь природу человека, как-то претензий не возникает.
Басов это хорошо понимал.
*
Фильм «Артистка», 2007.
«- Текст знаете?
- Да.
- Заплакать сможете?
- Ну, попробую».
Ну, работка!»
*
«Пересильд, Страшенбаум, Арнгольц...»
Как специально! К их красоте.
*
Чурсина в каком-то фильме.
Может быть, это внешность. От внешности.
А потом они начинают себя такими видеть и изнутри.
*
Проблемы старения. Простая вещь. Они вложили во что-то душу. В то дело, которым занимались всю жизнь. Потом они сделались другими. Постарели. И уже не находят в себе себя прежнего. Слегка, скажем так, опошлились. Внутри себя сделались похожими на себя внешних.
И их прекрасные души остались в том, что они когда-то сделали прекрасного. Там их настоящая душа. Не испорченная жизнью и старением.
*
«Стряпуха». Светличная. Какое чудо только в игре чувств на её лице! Особенно в сравнении с её партнёрами по фильму. Она будто из другого мира. Занесена.
«И что теперь? И где всё это?» Ничего не осталось. От чуда природы молодой красивой женщины.
И не пустая красота. Что-то в ней было. Глубокое, открытое этой жизни. Не от мира сего.
*
Внутренне жёсткие, если не сказать злые актрисы. Из таких вспоминается Яковлева, Гундарева... Не можешь превозмочь какой-то настороженности по отношению к ним, всё ждёшь от них проявления их неприятной в женщинах жёсткости.
Некоторые их роли с отвратительными персонажами... Повариха в «Подранках», например, у Гундаревой.
Значит, что-то находят в себе такое – подобное, внутренне присущее. Жёсткое, злое...
Ну, это известный феномен. Его очень хорошо понимали киночиновники советских времён, не давая актёрам после ролей вождей играть проходимцев.
*
Играет простых женщин. Непростая женщина.
Такие встречаются. На это всегда обращаешь внимание. Таких не так много.
Смотришь на их игру и думаешь, хорошо ли это – их непростота, когда она в обще-то не требуется?
А может быть, это добавляет что-то к образу: показывает, что «простота» может скрывать в себе непростоту.
*
Ирина Метлицкая. Фильм, где она убивает насильников.
Внутреннее соответствие персонажа и актрисы. Она как у себя дома внутри своей героини.
Эти существа, не поддающиеся этому миру, его правилам.
И начинает казаться, что именно это отношение к миру и привело актрису к ранней смерти.
Как-то связываешь одно с другим, и не хватает уверенности ни принять это, ни опровергнуть как домыслы.
*
«Интермеццо» с Ингрид Бергман.
«Вы очень добры».
«При таком освещении ты похожа на тень».
Не тронула её игра. Её сыгранная невинность. Искусственно изображённая с помощью актёрской техники.
Тогда как в актрисе достаточно ещё природной, неутраченной невинности. Ей только нужно было найти способ проявиться.
*
Т. Самойлова играла, если так можно сказать о том, что она делала на экране, - лицом, в котором отражался, проявлялся внутренний строй её прекрасной женской души. Только и всего.
Разве этого мало! Нет, конечно! Даже достаточно!
Но уходила с годами красота и молодость. И в постаревшем лице уже сквозило женское отчаяние, паника.
Вот судьба русской актрисы!
Может быть, не только русской, но западные звёзды как-то умеют скрывать это отчаяние. А может быть, их от возрастных переживаний отвлекают финансовые заботы. Они не могут расслабиться, распуститься, как русские актрисы, которым денежные дела никогда не застили глаза. По причине несравнимости уровней доходов от кинематографа у наших звёзд и импортных. Во всяком случае так было во времена активной работы Самойловой в кино.
Постарев, русские актрисы в полной мере могли предаваться отчаянию от своей полузабытости, утраты красоты и молодости, от нищенской жизни. Не все, конечно. Есть исключения, которые находят себя и возрастных ролях, и в новых временах. И «не берут в голову».
Можно так подумать.
*
Актрисы...
Их какая-то пустота на старости лет. Какая была наполненность в прежние молодые годы! Откуда она бралась? Только от природы естества? Они все порастеряли. Ничего прежнего нет. И они сетуют.
Какая-то общая мировоззренческая, онтологическая ошибка. Ведь это повторяется и множится без конца.
Скорее всего, в них происходит незаметная подмена. Сначала в них светится молодостью Бог или природа. Потом источник света иссякает. В них.
В этом есть что-то обидно несправедливое.
*
Дурбин. Почему ей отказывали в таланте? Когда она поёт у неё поразительное лицо.
Пустячки ролей и непонятно откуда вдруг берущаяся глубина в голосе, в переживании.
*
Актриса. Плохо кончит. Она это может сыграть. В ней это уже есть заранее.
*
- Они как бабочки-однодневки. Помашут крылышками своей красоты в одном, другом сериале и всё!
- Сам же говоришь: в одном, в другом!
- Это ничего не меняет.
*
Её уже в каком-то предыдущем фильме лишили девственности. Так что нечего так убиваться!
А она изображает страсти и страдания, будто это происходит с ней только сейчас.
Специализируется на фильмах с подобными сценами. Одному режиссёру понравилось, как она стонет, приоткрывает рот в порыве страсти, закатывает глаза, потом - другому.
А годы летят. Пока её умение ещё покупается.
*
- Вычеркнуть Арнгольц.
- Из чего?
- И списка.
- Какого?
- Неважно. За то, что она снялась в таком тупом фильме.
- Строго ты сней!
- А нечего!
- Остаётся понять какую из двух Арнгольц.
*
В актрисы? А ведь возьмут! На роли второго плана. Роли весёлых разбитных дурнушек. Есть такое амплуа в сериалах.
*
Мелодрамная голливудская актриса 90-х. Кажется, нигде, кроме мелодрам, она не снималась.
Этот полуоткрытый рот, удивлённо смотрящие на всё на свете глаза...
И думаешь, что невозможно быть живым и искренним каждый раз - в каждом снятом под этот типаж фильме. Нельзя повторяться в этом. Как нельзя дважды быть молодым.
Можно найти что-то в другом возрасте, в других человеческих проявлениях. Идти вперёд, а не пытаться продать штамп наивной и неискушённой ещё и ещё раз.
В общем, предъявляешь претензии вместо того, чтобы расслабленно наслаждаться красивыми мелодраматическими историями.
*
Реклама кино.
Молодая. Только-только подоспела к Бандерасу.
Поспела.
Неподлинность
«Неправильные» кино-истории. И прочие истории. Они толкают сознание на выстраивание неправильных моделей этого мира. Приучают к недостоверным ходам мысли. Это скучно неподлинностью.
И всегда жаль потерянного времени.
Кинореальность
*
Вопросы нравственности оттачиваются на бразильских и мексиканских сериалах. Персонажи сериалов слились с реальными людьми.
*
По «Звезде» - документальный фильм о том, как появились «Жигули» в России.
Обмен денег в 1961. Избыток денег у людей. Нужно было дать что-то для того, чтобы население тратило. Сложные многоходовые мероприятия, прежде чем заработал завод по выпуску машин по итальянскому проекту.
И тут же по «Культуре» фильм примерно из того же времени начала 60-х: «Строится мост».
На контрасте: подлинная реальность и искусственно драматизированная кинореальность.
Большие экономические процессы и людская повседневность, характеры, случаи, судьбы, самые разные представления о жизни. И вроде мир один, но насколько на разных этажах этого мир задачи видятся по-разному!
*
Выкраивают киномир по мелодраматическим лекалам. Натягивают реальность на мелодраматические шаблоны, растягивают, подшивают там, где разлезлось, ну и потом обрезают лишнее.
*
Киногрёзы.
У человека есть сон. А у человечества в массе – эти киногрёзы.
То ли наяву, то ли в том же полусне.
*
Кинообман. Мужественные персонажи, умные, страстные, мудрые, мерзкие, наивные... Не говоря уже про тех, кто изображает что-то сверхъестественное, всякие там ведьмы, супер-герои...
Те, кто по жизни самые обыкновенные, неприметные - на экране преображаются. Тишина! Свет, камера, мотор!
Все можно сыграть. Поучиться в театральном и сыграть. Притвориться. Создать иллюзию какого-то необыкновенного мира. Сценаристы подгонят красивые слова, запоминающиеся фразы, которые уйдут в народ вместе с образами, созданными актёрами.
О них, о этих фразах, непременно вспомнят, когда по телевизору будут говорить о славном пути юбиляра или уже покойника.
«Щас как дам... больно!»
Таков этот мир. Иллюзорный сам по себе. Но ему ещё дополнительно поставляют иллюзии с фабрики грёз.
Иногда ужасаешься такому положению вещей. Ужасает то, что реальный мир с его проблемами, страданиями, болью, горем заслоняется выдумками, часто оскорбительно нелепыми и глупыми.
*
Киномир. Галлюциногенные фантазии.
Может быть, мир надо защищать от «творческих» работников. Выдумывающих дополнительные ужасы для этого и без того ужасного мира.
*
Реальность в книжном варианте предстаёт достаточно усечённой, утрированной... Хоть у кого! Сознательно или от авторского бессилия, но не пускают реальность в свои писания.
Усечённость кинореальности при экранизации книги ещё большая.
Усечённость книжной реальности, переведённой в кинореальность».
*
Они рисуют мир широкими, не наполненными смыслом мазками. То, что называется «пустой живописью».
По профессии. Близкой по содержанию к профессии маляра. И искусство у них малярное, ремесленническое.
*
Кинокрасивости. И прочие красивости. Мелодраматические, беллетристические...
«Перстень» по произведению Баратынского.
Видно, ничего больше не остаётся человеку. Может быть, ничего иного и нет. И в это впадают авторствующие субъекты неизбежно. Как кисеёй закрываются все настоящие проблемы этой жизни. Надоедает, видно, автору пялиться на них в беспомощности.
*
Кино фиксирует какие-то фабульные моменты. Случайно попавшиеся под руку кинотворцу. Скоротечные и почти случайные.
Но при этом запись этих пустяков на киноплёнке придаёт изображаемому какой-то статуарный, монументальный смысл.
Раневская говорила о плохо сыгранных ролях или о ролях в плохих фильмах, что это всё равно, что плюнуть в вечность.
*
Деревни героинь Мордюковой совсем не похожи на деревни какой-нибудь полуводевильной Дуськи из фильма про Аниськина. Они из разных кинодеревень. И эти деревни существуют, не замечая друг друга.
*
Листаешь голливудские фильмы 40-х и т.д. годов. Вот уж кто никогда не заботились о воспроизведении реальности и её проблем.
Бог с ними – с этими проблемами! У киношников другие задачи. Развлечь публику, затянуть в кинотеатр побольше зрителей, дать работу красоткам...
Они живут в искусственном, выдуманном мире и по мере сил переносят его на экран. Киношная каста избранных. Их киномир – это одно, а весь остальной мир – это что-то совсем другое.
Известные всё вещи.
Реальные отношения, реальная жизнь... Всё не выдуманное.
Просто въехать в это, чтобы понять, что это такое.
Вряд ли это понравится обычной публике. Этот реализм или даже натурализм. Чернушный. Этого хватает в их повседневной жизни. В кинотеатр не за тем ходят.
Поэтому кино-жизнь вообще ушла от реальности дальше некуда. Жизнь проплывает мимо.
Фильм про арапа
Торжество авторского прекраснодушия. Торжество выправленной по этим лекалам истории.
Жалко подлинную историю? Страшную, запутанную, «нерифмуемую»…
Фильм про Сельму
Танцующая во тьме. Да мало ли… Истории с таким фабульным «раздраем». Особая психология автора. Психиатрия, можно сказать. Своеобразное насилие над Божьим миром, навязывание ему такого хаосного понимания. Это не исследование мира, а умертвление (умерщвление – нечто другое) его и потом препарирование трупа.
Фильм
Пытаются строить какие-то «чеховские» отношения, говорят так же как его герои, усложняют все, как они, пытаются быть неоднозначными…
Авторы хотят изобразить реальность: все происходит не по прямой формальной логике, а сложно – по внутренним, невидимым связям и душевным движения героев.
Хотят-то они хотят…
О сериалах
*
ТВ- и кино-мыло. Растрачивание жизни. Будто человечество окончательно что-то поняло. И поняло о себе плохо. И окончательно. Глобально и всеобъемлюще. Остались непонятыми какие-то частности, пустяки, ничего не значащие. «Все! Крышка!»
*
Творцы новой реальности – сериальщики. Иногда эта новая реальность похожа на реальную реальность, но чаще совершенно не похожа и даже чужда ей. Удушающее чужда и порождает чувство безнадежности. Что-то безумно бессмысленное и напрасное.
*
Сериальное времяпровождение. Сериальный времяпровод.
Не докапываются до души. При всех иногда откровениях. Как бы. Схемы. Психологические, морализаторские, социальные, онтологические… Не пытаются открыть что-то жизненноважное, а просто надо чем-то заполнить фабульное пространство.
*
Герои сериала. «Он провёл в их чудной компании 37 серий».
*
«Все хорошо кончается. И в каждой серии», - достоинство сериала.
*
У них в комедийном сериале все в норме, все даже хорошо. Ну, или временные трудности, с которыми как раз к четвертой серии должны справиться.
Было бы так в жизни!
*
Сколько серьёзной актёрской игры, глубоких и затратных переживаний, душевной работы, усилий искренности! И все это потрачено зря. Такие лица прожиты впустую!
*
Сколько пустых усилий! Сериальных.
*
Она десять серий не прощала его!
*
Таланта актёра, исполняющего главную роль, может не хватить на всю пустоту сериала. Не заполняет он этот заэкранный мир – так он велик и гулко пуст.
Просчитался актёр, влез в это...
А у зрителей только впечатление пустоты и останется.
*
Сериалы – как second hand мелодраматических ходов.
Они бывают такого помоечного качества, что не верится, что кому-то этого добра может быть жалко. Утиль-сырье.
Можно набраться всякого. До этого, правда, никогда не доходит. Но как атмосфера, как мелодраматический дух... Как мелодраматическое отношение к реальности! Этим можно увлечься на какое-то время.
Погрузиться в кружение вокруг нежных чувств, чувствительных ситуаций, обстоятельств...
*
Этот сериальный артист уже примелькался на экране, но фамилию еще не заслужил.
*
Мелодраматические сериалы. Кому-то они нужны.
Может быть, подружкам состоятельных хахалей?
Подружек - с актёрскими амбициями. А хахали с лишними деньгами.
*
Весь романтизм и мелодраматизм сконцентрирован теперь в сериалах.
Концентрат. Витаминный.
Его и употребляют в таком виде. И производят в промышленных масштабах.
Для подъема жизненного тонуса публики, живущей в блеклой, нервной, изнуряющей реальности.
*
Женский сериал. Здесь у самых злых находятся мягкие места, и, в результате, разнообразных по душевным качествам персонажей как-то удаётся перевоспитывать.
«Что ж... Зачем нам другое искусство! И, в конце концов, люди не звери. Эти самые мягкие места у них у всех имеются».
*
«Прямо с утра впускать в дом сериал!»
*
Сериальные пешки в фабульных играх. Не жалко. Не затрудняются с ними. Могут морду набить, убить, заразить болезнями... Расходный материал криминальных сериалов. Бомжи, охранники, бандитские шестёрки, милиционеры... Тратят их без счета. Именно, что пешки. Ни биографии, ни мамы с папой, ни фотографий с детского утренника...
*
ТВ-сериал. Опять плюнули в вечность.
Вечность уже вся заплёванная.
*
Бесчисленные сериалы. Выдумки, выдумки... Одна нелепей другой. Им не хватает живой реальности для своих поделок. Живая реальность, настоящие человеческие проблемы им скучны.
Их спасают только живые актёры, которые оживляют глупые выдумки чем-то подлинным – из подлинной человеческой жизни актёров. Среди них попадаются такие, которые способны оживить любую сериальную мертвечину.
Ну, может быть, не любую.
*
- Сериальная халтура. Они и не пытаются делать шедевры. И в мыслях нет. Просто на этом подобии искусства зарабатывают.
- А тут Эйзенштейн с его манерой работы, с его подробнейшими сценариями-партитурами...
- Может быть даже, это у него чересчур. Не стоит оно того. Нужно больше доверять естественности, натуральности актёрской природы, каким-то импровизационным вещам, озарениям свыше уже на съёмочной площадке, а не пытаться все пропускать через рациональный подход.
- Халтура и начинается с таких рассуждений, с таких послаблений.
- Ой, да это вообще параллельные реальности! Они вообще никогда не пересекаются.
*
Сериальная индустрия. Вдруг поражаешься! Столько людей занимается такой дрянью! Годами! Всю жизнь! Сливают свои мысли, чувства, время, жизнь... В кинопомойку.
*
Феномен сериалов. Особенно сериалов, которые пролистываешь на мониторе компьютера. Бегло проглатывая фабульные выдумки. Как это отражается на восприятии мира? Добавляет что-то или забивает голову ерундой? Позволяет пользоваться чужим опытом?
*
- Сериальная дребедень... Когда-нибудь... Если всё в мире рухнет, если наступит конец света... Как все это будет смотреться? Вот о чём создатели этого мыла должны думать! Только представь!
- Может быть, ностальгически будет смотреться.
*
Сериалы кормят постаревших актрис. Создаются мелодраматические полнопрофильные сериальные миры, в которых находится место для возрастных персонажей. Мамочки, тети, бабушки...
А куда деваться!
*
«Сериальная» убеждённость. Многословная, театрально-страстная, неколебимая...
*
Сериальные изобретатели фабульной чепухи. Перемалывание жизни актёров, режиссёров и пр. Перемалывание в труху. Вместо мучительных поисков понимания – сериальный беллетризм!
К сожалению, это по нынешним временам и называется быть профессионалом.
*
Поработаешь как следует, потрудишься на производстве и не только, и тебе в конце дня дадут посмотреть сериальчик. В котором всё правильно, всё логично, и «наши побеждают»...
*
«Сериальные симулякры».
Википедия: «Симуля;кр (от лат. simulo, «делать вид, притворяться») — «копия», не имеющая оригинала в реальности. Иными словами, семиотически, знак, не имеющий означаемого объекта в реальности».
*
Влияние сериально-киношной продукции на публику слишком очевидно. Но не анализируется, не учитывается никак. Как ни странно. Может быть только голливудскими сапожниками.
*
Мелодраматические сериалы пробуют учить правильным отношениям. Может быть, у них есть такая тайная задача. Помимо прочего.
Учебники жизни.
Или письмовники жизни.
Или решебники. Для жизненных задач.
Для повседневных жизненной практики.
Учат правильности, которой людям так не хватает в их реальной, не сериальной жизни.
*
Киношные, сериальные, беллетристические фокусы...
Надо же тем, кто имеет дело с этим, как-то находить оправдания этому занятию, превратно представляющему действительность, порождающему иллюзии.
Или они не думают об этом так глубоко?
*
«Сразу видно – сериал! Совсем не экономят экранное время».
*
- Ладный, сделанный крепкой рукой сериал. Никакой расхлябанности, и в то же время мягко, спокойно. Успокоительное действие.
- Случается.
*
- Много слов тратишь. В обычной – не сериальной – жизни столько люди не говорят.
*
Сериальщикам не нравится, что жизнь такая скучная. Обывательская! Они пытаются сделать её более занимательной, запутанной... Экзистенциальной!
*
Сериальщики отвязные. Бес в них играет.
*
«Всего одна пошлость на несколько серий. Хороший показатель».
*
Сериал. Смотрит иногда, когда хочет побыть с людьми, рядом с их заполошными, бытовыми проблемами...
Погрузиться ненадолго в легкомысленное, упрощённое отношение к действительности, забыть на время свои беспокойные мысли, перевести дух...
В общем-то это, конечно, стариковское развлечение. Временное укрытие от немилосердной реальности, наступающей со всех сторон.
*
Сколько дури бывало уже в литературе и кино! Сериальное бескультурье тем и страшно, что там никто не задумывается над этим. Лепят что придётся. Искажая картину мира, прививая зрителю эту неправильность.
Сериальное «лепилово».
*
Сериалы. Сгущение бестолковой жизни.
Сгущение бестолковости жизни до невыносимой концентрации.
*
Поскорей выветрить из головы эти нелепые фабульно-сюжетные конструкции из виденного накануне сериала. А то ведь перебираешь в памяти, прогоняешь по мыслям те или иные сцены, диалоги, фабульные повороты… и плюёшься – так это нелепо. С натяжками, недостоверностями, приблизительностью… Безобразно налеплено авторами, а актёрами в меру умения и старания сыграно.
И такой всё это перерасход человеческого труда, жизненной энергии!
*
Сериальные психологические монстры. Совершенно не из реальной жизни.
*
Сериальные тягомотные отношения. Никак ни во что не выльются. Плохо прожитые авторами. Часто только объявленные словесно и никак не подкреплённые внутренне.
*
Даже милицейский сериал умудряются закончить свадьбой.
Женский режиссёр?
*
- Извращение жизни литературой.
- Сериалы извращают ещё больше.
- Кто это сравнивал?
- Это очевидно. Где сейчас литература! А сериалы повсюду.
*
Некий сериал. Вроде бы мелодрама, о почему-то это напоминает Кафку. Разве только в слегка ослабленном варианте. Тот же кафкианский абсурд, психологический капкан, из которого невозможно никакими усилиями выбраться. Всё это гнетёт, мучит, превращает кинозрелище в кошмар.
У создателей сериала Кафка сидит в подсознании. Что бы они ни снимали, Кафка обязательно вылезает в фабульных ходах, в характерах персонажей, в вязкости действия, в беспросветности ситуаций возникающих по ходу сериала...
Выдумки, призванные драматизировать действие, настолько нереальные, навязанные персонажам, что напоминают кошмарный сон. И пока не проснёшься от сериала, эта мука не кончается.
*
Механически, непробиваемо железобетонные сволочи. Сомневаешься, что такие бывают где-то ещё, кроме сериалов.
*
Сериалы на исторические темы. Нагло все охалтуривают. Перебирают стереотипы представлений, не углубляясь в суть.
*
Сериал с элементами чернушной реальности. Адаптированной, конечно, под мелодраматические стандарты.
*
Убожество мелодраматических сериалов. Их тупики более основательные и непроходимые, чем у беллетристов, например. Их тупики внутренние. Они привязаны внутреннему убожеству.
И спасает их иногда только что-то привнесённое со стороны, что-то свежее, не испорченное, что-то по-человечески глубокое, умное. Такое иногда случается, когда снимаются хорошие актёры. Они часть своей духовности вливают в, кажется, безнадёжную продукцию.
Расходный материал
*
Сериальные пешки в фабульных играх. Не жалко. Не затрудняются с ними. Могут морду набить, могут убить, заразить болезнями...
Расходный материал криминальных фильмов. Бомжи, охранники, бандитские шестерки, милиционеры... Тратят их без счета. Именно, что пешки. Ни биографии, ни мамы с папой, ни фотографий с детского утренника...
*
Страшная сцена из «Неуловимых мстителей». Папаша - дрожащим от ужаса голосом:
«Ку-у-да Гришку дели!»
Еще один сорт расходного киноматериала – дети бандитов.
*
Поубивали только второстепенных героев.
Киносчастье
Сыграла небывалое счастье.
Зачем нам небывалое? Это как обман. Уже не хочешь обмана. А она своей актёрской игрой вводит нас в заблуждение.
«Рисует превратную картину жизни».
Хуциев. «Бесконечность»
*
«Бесконечность». «1991 г. СССР» - краткие выходные данные фильма.
Действительно можно вспомнить СССР. Образца начала «благословенных» 90-х.
Атмосфера провинциального города, общая запущенность и города, и его обитателей. Озабоченных выживанием.
Сумрачно и безнадёжно. Некуда деться в этом провинциальном углу. Жизнь почти остановилась.
Вряд ли он кому-то понравился в своё время - этот бормотально-невнятный, тёмный фильм. С мрачномысленным персонажем.
«Кроватная» сцена. Во мраке угадывалась спинка той кровати.
Нежные разговоры. Ничем обнадёживающим не закончившиеся.
И будто не должны были закончиться. Интонация фильма, его общее настроение подсказывали это. При всём желании!
Он и она. Они дожили до этой встречи. Прожили ряд лет, сминающих их души, и встретились.
Можно только предполагать, как они дожили до этой минуты, что с ними было все эти годы. Врозь. Это уже не поправить, не разгладить душевную смятость. В одноразовых людях.
И начинались 90-е годы. Это обстоятельство само уже о многом говорит нам - сегодняшним зрителям.
После этого фильма Хуциев прожил ещё почти тридцать лет.
*
Никто сразу не решился назвать это гениальным. А через какое-то время решили, что это вообще бездарно.
*
Предлагают этому немилосердному миру свои жалкие представления о мироустройстве, свои никому не интересные мысли.
«…струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном? Матушка, спаси твоего бедного сына! урони слезинку на его больную головушку!..»
И все-таки только это – никому не интересное, жалкое, бедное, бледное… Потому что невыносимо то другое – уверенное, торопливо столбящее всё под себя, стоящее твёрдой ногой в любом вопросе…
«Застава Ильича»
*
Почти 50 лет прошло. Реалии той жизни скоро сотрутся. Они уже почти пропали. До многого через некоторое время можно и не докопаться. И вот наш мир существует будто с чистого листа.
Но что это? Вот же! У героев фильма те же проблемы, что и у нас! Легковесное отношение к жизни, споры о ценностях этого мира... И новые поколения по-прежнему порождают новых сволочей! И как с этим жить? И быть или не быть?
И будто надо непременно заполнить всю шкалу разнообразных типов, заполнить все вакансии: кому быть героем, кому сволочью, кому обывателем... И всё уже было. Чтобы повториться.
*
Несколько нарочитая стилистика фильма... Отчетливо ощущаемая с первых кадров сознательная стилистическая заданность. Не можешь сказать, как это им удалось и кого здесь больше, – Шпаликова или Хуциева.
Они сняли «своё кино». «Организовали» свой киномир, со своей системой ценностей, со своими базовыми понятиями, со своей манерой общения, способами самовыражения... Обозначили в созданной ими кинореальности главные ориентиры, придерживаться которых они предлагали своим современникам и в реальности настоящей.
«Мы не такие, мы совсем-совсем даже другие. Вы обязаны поверить, что мы совсем другие. И с нами нельзя как с ними, по отношению к кому мы другие».
Это желание так понятно и сейчас!
И может быть, настанет время для столь же пристрастного, бескомпромиссного, завидного порыва к осмыслению себя, страны, истории, жизни и у сегодняшнего кинопоколения.
*
«Застава Ильича». Ещё с тех времён тянется эта «свобода духа»! Эта расскованность и бесцеремонность в обращении некоторыми священными для России вещами.
Это всегда было опасно для тех, кому ничто не свято. Интеллектуальная лёгкость, беспафосность, необременённость по жизни... Французское кино новой волны. Стильные плащи, улыбчивые красивые подруги, кафе, сигареты, лёгкие разговоры...
Интересно, что отрицательная роль досталась Андрею Тарковскому.
Он раскаянно чешет затылок, оправдывается после своей пошлой выходки.
*
Ф.Раззаков, «Гибель советского кино».
«В сущности, авторы фильма были правы: они чутко уловили зарождающийся в части советской молодёжи пессимизм. Многих молодых людей начала 60-х годов, в отличие от их предшественников, уже не вдохновляли кричащие и зовущие в светлое коммунистическое завтра лозунги (как мы помним, Хрущёв громогласно провозгласил, что коммунизм в Советском Союзе будет построен к 1980 году). И авторы фильма, вероятно, надеялись на то, что руководство страны, посредством их картины, обратит внимание на эту проблему: например, устроив честную публичную дискуссию. Но эти надежды не оправдались, да и не могли оправдаться».
Общество просто взрослело духовно. От примитива лозунгового понимания жизни начали просыпаться. Детство заканчивалось. Что теперь будет со страной, в которой поумнели и повзрослели люди? – вот с чём надо было разбираться. А не запрещать, обрезать, сглаживать что-то в понимании. Надо было срочно учиться жить в новом времени. Что-то корректировать в отношениях власти и искусства.
Хрущёвская «оттепель» - вот где был застой в полном смысле слова. И экономический, и идеологический, и политический. После Сталина некому было думать о том, куда движется социалистическое государство.
Кинематограф – это только частное проявление этого «оттепельного» застоя, этого непонимания.
При этом такие фильмы как «Застава Ильича» - это попытки в чём-то разобраться, во всяком случае, сформулировать правильные вопросы.
А Раззаков считает, что против либеральных взглядов надо было стоять насмерть. Но ведь слишком много было неоднозначного, глупого, несводимого воедино... Это как с детьми. Пока они маленькие, воспитыватели знают, что надо делать. Надо не пачкать штанишки, кушать кашку, вовремя спать ложиться, не обижать девочек, не грубить старшим... Но вот дети повзрослели. Дальше они начинают жить своим умом. Мир со всеми его противоречиями, условностями, недоговорённостями, сложностями и т.п. наваливается на них. Здесь единое понимание у людей заканчивается. Понимают все как угодно, спорят, борются за своё понимание... Живут сообразно своему пониманию.
При чём же здесь пессимизм! Тем более, что персонажи фильма держат удар, они вырабатывают своё понимание, и оно честнее, прямее, искренней, чем у их предшественников. Конфликты тут неизбежны. Только не надо идти враздрай. Надо пытаться жить по своим правилам. И с пониманием, что те, с кем они спорят, жили в другую эпоху, у которой были свои законы и правила.
Об этом как раз говорит Ромм:
«Я прежде всего хочу поговорить о картине Хуциева (о «Заставе Ильича»..).
И начал заступаться за картину Хуциева и, в частности, разъяснять смысл эпизода свидания отца с сыном, когда сыну видится мёртвый отец, и кончается этот разговор тем, что он спрашивает его: «Как же мне жить?» – а отец отвечает: «Тебе сколько лет?» – «Двадцать два». – «А мне двадцать», – отвечает отец и исчезает».
«Три дня Виктора Чернышёва»
Будто бы срез жизни 60-х. Детали узнаваемые: комсомольское собрание, картошка… Будто бы. Но жизнь осталась обиженной. Она молчит в сторонке, глядя на такое её изображение.
«Птицы» Хичкока
Фиксация психических особенностей, выносимых в творчество. Там эти психические особенности окончательно закрепляются осознанными действиями. Как необходимость, как благо.
Что только не попадает в творческий котёл! Каких там только ни встретишь отклонений и необычностей. Авторы воспроизводят свой психиатрический мир. Строят мир под свою психиатрическую историю.
«Обручальное кольцо»
«Умер режиссёр «Обручального кольца». Это Интернет-известие воспринято с нехорошим, вырвавшимся непроизвольно смешком. Это соединение более чем серьёзного – смерти человека – с представлением о этой сериальной продукции, ориентированной не иначе как на бесконечность. Сколько стариков не дожило до окончания сериала! И вот его халтурное дело прервалось таким неожиданным и бесцеремонным образом.
Смерть, вечность, сериалы!
Как-то неравнодушен к сериалам. Будто нет других проблем!
«Парад планет»
*
«Почему физик! Химик», - сценарная находка. Ею можно гордиться. При всей её внешней скромности. Она отсылает к шестидесятым – временам сверхпопулярности профессии физика.
Научились лёгкости, иронии, умностям. Класс специалистов.
Но ничего не меняется в реальности. Что бы кто ни придумал в художественных сферах.
Человечество научилось литературе. Но словесным мастерством уже никого не зацепить.
*
«Парада планет». Чудоподобное попадание. «Средствами кино». В тот круг понимания, который по-настоящему важен. Это удалось каким-то чудом зафиксировать, уловить, выхватить, не дать закончиться прежде, чем это улетучится из сознания и чувств.
«Фантазии Фарятьева»
*
Провинциальный городок.
Провинцию жалко как старую деву. Умна, красива… Никому не нужна и неинтересна.
Здесь все развивается по каким-то своим законам. Это полностью самостоятельная и самодостаточная система. Ей почти не нужен внешний – большой – мир.
Это действующая модель мира. Она работает. В ней есть все, что по минимуму необходимо для зарождения и поддержания духовной жизни. Модель мира именно в этом смысле.
Воссоздание почти лабораторных условий для того, чтобы можно было наблюдать человека, его духовную жизнь. Здесь все, относящееся к духовности, представлено в неприкрытой и откровенной обозримости.
И все это на фоне простенького города. Это, вероятно, очаги высшей духовности. Все-таки. Другого и не бывает. Такой именно город нужен был для ясности и прозрачности рассмотрения. Вот он – пустой, ясный, обозримый. Нет в нем больше ничего. И искать не стоит.
*
Сумрак старых советских мастеров. Не умеют делать вид, что все в порядке. Не проезжают мимо… Того и этого… Так понимают своё дело.
*
Сейчас разучились такие вещи смотреть и понимать. И, в обиходе, вроде как не нужно. И не найти нужного настроения. «И зачем нам чужие болячки!»
В восприятии жизни и искусства образовалась дыра. И она все растёт.
Английская мелодрама
*
Английская киномелодрама. Это какая-то отдельная реальность. Как Гжель, Палех или Хохлома.
Свои неизменные представления о мире, неизменные способы изображения реальности.
*
«Джейн Эйр».
Лубок. Английский лубок. Обитатели цветочного города. Пастораль. Все логично, как вышивание крестиком. Весь набор, весь сладчайший набор для женского сердца мелодраматических штучек. Не жизнь, а миниатюра на крышке шкатулки для пуговиц.
*
Какими в английской мелодраме бывают зима, холод, тяжёлый быт, неустроенность?
В том-то и дело, что в жизни всё не так мило, как в том фильме по роману Остин. С зелёными лужайками, старинными особняками, лошадьми для верховой езды… И хорошей погодой.
Разве что английский туман – для красоты вида.
Или дождь – чтобы спасти от простуды молодую девушку.
*
Замечательно!
-У него нет профессии.
- Он что джентльмен?
Лунгин
«Дирижёр».
Мир, в котором распались все старые правила, по которым люди жили веками. Мир перестаёт узнаваться. Его как подменили. Его никак не собрать в что-то привычное. Нет ничего твёрдо и ясно установленного.
Остров
*
«Остров».
То, как человек не может дознаться до необходимой для понимания глубины. В жизни столько лишнего. Мешающего. Выталкивающего на поверхность.
В отзывах пишут: притча». Чтобы вывести показываемое за рамки обыкновения. Чтобы не смущать самих себя. «Притча» - она и есть притча. Чуть ли ни библейская. Что-то подчёркивающее вненаходимость экранной истории по отношению к миру повседневности.
Лишнее – все эти фабульные хитросплетения с войной. Наверное можно было что-то не столь экзотическое. А впрочем…
Художество. Всё-таки.
*
«Проказник…», - монах Сухорукова. Это совершенно определённый тип представлений о монашестве и о духовной жизни. Равно как и тот другой монах в изображении Дюжева.
Всё как у людей. Разнообразие.
*
Как-то Лунгин сумел в «Острове»... И лица, и разговоры, и сцены...
Художник, поднявшийся над этим миром. Всё знает, всё понимает.
Есть у Лунгина и другие фильмы, где он пользуется какими-то стереотипными представлениями. Тогда – фальшь, халтура, мерзость.
*
«Ученица Мессинга». Интересные вещи. Если им, конечно, можно доверять. Говорится о том, что мало что можно изменить в «предначертанном» по судьбе. Что это? В этом что-то есть или это киношные выдумки?
Вот и «Остров». Серьёзнейшие вещи! Доверять им? Это правда-истина или опять же что-то сфантазированное на тему и по мотивам?
Откуда это к Лунгину – совершеннейшему либерасту! – пришло? Будто он этими монашескими, церковными, религиозными вещами всю жизнь интересовался!
Такие вещи нащупываются вслепую. Они не даются с наскока. А тут всё будто абсолютно точно, полновесно и полноценно. И Мамонов, и Сухоруков, и Дюжев, и Раппопорт. Да и те, похожие на непрофессионалов, второстепенные персонажи. Будто с улицы.
На первом месте, конечно, Мамонов.
Не представить эту кинокухню. Может быть, она бы разочаровала. Но если не знать, то кажется, что это всё снизошло к ним свыше. Чуть ли ни Божественным откровением.
*
«Остров» с Мамоновым. Дело не в каких-то сверхъестественных способностях отца Анатолия. Тут главное – то понимание, с которым он живёт. Так крайняя степень понимания. И ничего лишнего. Только правильное понимание этого мира. Понимание того, что важно, а что не очень. И эта минимизация всего повседневного, дающая возможность сосредоточиться на правильном понимании, чтобы давать правильные ответы людям, которые воспринимают эти ответы как что-то, исходящее свыше через посредство отца Анатолия.
*
Экскурсовод с Валаама. Зашла почему-то речь о кино.
«”Неуловимые мстители”... Там о наследнике российского престола… Наследник показан… смешно и гадко».
Про «Остров»: «Очень хороший фильм, очень нужный, очень вовремя».
*
Мамонов. Гигант! Можно загнуться от такой душевной траты.
Что интересно, эта чистая шоу-публика в восторге от «Петра Николаевича». Или это как библия в борделе?
*
Пожалел «гения» для Мамонова. В самом деле, слишком это было на эмоциональном порыве. Это должно описываться другими словами. Оно бы и ему самому не понравилось.
«Близкая даль»
С Жанной Прохоренко. Она прожила жизнь в советском кино. Девчонка, молодая женщина, зрелая…
Обычно такого рода фильмы кажутся теперь чем-то напрасным. Все ведь зря. И эти характеры, и эти судьбы, и эти коллизии – нечто эфемерное. И начинаешь сомневаться в том, что эта сгинувшая Атлантида существовала на самом деле. Нет ни страны, ни людей.
А ведь были! Какая-то страна была! И люди какие-то были!
Были прекраснодушные режиссёры, сценаристы, актёры…
И прекраснодушные зрители.
Кто-то еще сохранился до сих пор: фильм зарегистрирован на торренте 3 года 4 месяца, скачан 1190 раз.
Может быть, это остатки, пережитки прошлого - те, кто испытывает сочувствие к этому зрелищу, запечатлённому на киноплёнке.
И это в них уже ничем не вытравить. Это своего рода вера. Вера без церквей, без служб, без служителей…
Благородство
«В нем не хватает благородства».
Кому об этом скажешь! Засмеют.
Благородство, порядочность... Понятия, которые многое бы проясняли в нашей жизни.
Они начисто выведены за скобки производственной, деловой, повседневной жизни. Приучила советская эпоха. Приучила жить по критериям идеологической, административной, финансово-экономической и т.п. целесообразности. А всякие там отжившие дворянско-мелкобуржуазные, абстрактно-человеческие, вшиво-интеллигентские понятия перестали употребляться.
Разве что в кино.
Ну, да. То, что с иронией именовалось когда-то «моралью с экрана».
В фильме «Высота», с Рыбниковым и Инной Макаровой как раз об этом говорилось:
«Столько в наших анкетах разных вопросов - нужных, а ещё больше ненужных. А надо бы ещё одну графу завести: "ПОРЯДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК/НЕПОРЯДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК" - а ненужное зачеркнуть».
Так то ж в кино!
Шестидесятники
*
Разбросаны там и тут кино-памятники ушедшему времени. Один из таких памятников ушедшим ощущениям, мыслям, предпочтениям, реакциям на действительность – «Не самый удачный день». Это наряду с «Июльским дождём».
Как быстро после 1953 года оправились, распрямились, сделались почти совершенно нормальными!
Хотя бы и только киношники. Они, кажется, даже вырвались вперёд в этой нормальности.
*
«Нормальные герои всегда идут в обход».
«Это очень хорошо, что пока нам плохо».
Вспоминаешь «Айболит-66». Как быстро после 1953, а по сути только после 1956, года они осмелели. Со своими скрытыми дерзостями. В общем-то ничего особенного, но ведь с явным подтексттом! Который понимался всеми однозначно. И всё это были немыслимые вещи ещё совсем недавно.
Начали высказываться, но ещё опасливо. Фигурально.
И будто не было никакого социалистического реализма.
Диалоги
- И почему жизнью управляют одни дураки!
- Может быть, потому, что умным это скучно?
Это в связи с фильмом о Шерлоке Холмсе.
Разговор Ш.Х. со своим братом, Майкрофтом, кажется:
«- Не умничай!
- Детство вспомнил: «Не умничай, Шерлок! Здесь умный я».
- Да, я всегда был умнее.
- Я всегда считал себя идиотом.
- Мы оба считали тебя идиотом. Сравнивать было не с кем. Пока родители не отдали нас в школу.
- Да, это была ошибка.
- Страшная! О чем они думали?
- Возможно о том, что нам нужны друзья.
- О да! Как выяснилось, тебе не чужд этот вид отношений.
- А тебя он не привлекает? Никогда?
- Если даже ты кажешься мне туповатым, представь, каково мне с остальными! Шерлок, я живу в мире аквариумных рыбок».
Примерно представляешь, о чем говорит брат Ш.Х. По аналогии. И в связи с этим задаешься тем самым вопросом: почему жизнью управляют дураки, а не умники, вроде Ш.Х.? И не находишь ответа. Разве что такой экстравагантный, звучащий как цитата из того же кино: «Умникам скучно. Скучно заниматься проблемами аквариумных рыбок».
Мелодраматический триллер
Любовный мелодраматический триллер. Все решается мелодраматическим счастьем в самой последней серии, в самой последней сцене.
Смелость
Отвязная, безрассудная фабульная смелость. Ее открыли благодаря сериальным беспредельщикам. Там все возможно. Слепили, подогрели актёрской игрой и подали под музыкальным соусом.
Жажда профессиональной востребованности. У актеров. И не-брезгливость. Они не боятся «плевать в вечность». Да ее, считай, и нет.
У кого-то было о полезности второплановой литературы в общем литературном движении. Второсортная литература – как питательная почва для больших талантов.
Все это имело смысл в прежние времена. Когда было это самое движение. Сейчас ощущение, что все остановилось. И чего-то ждёт. Все чего-то ждут. Жуткого.
И вот Поли-Эн уже секретный агент. Вместо ангельской таинственности – таинственность сексота. Это еще не худший вариант. Хуже, мерзее – беспросветный натурализм.
Фон Воляпюк
«По-г-года!» В смысле «порода»... Они понимали это всегда. Ещё до появления генных инженеров.
Суждения
«Я - следователь» с В. Кикабидзе. Сценарий Вайнеров.
«Мир разумен и добр». Почему-то думаешь, что это не авторское благодушие. В опусах Вайнеров, Юлиана Семенова частенько встречаются отсылки к чему-то, что по специфике жанра не должно там встречаться. Но в советских детективах это сплошь и рядом. Что-то оценивающее как бы с философской высоты жизненные ситуации.
Вот и эта фраза персонажа, процитировавшего слова своего друга.
Может быть, в таких «жёстких», «силовых», «насильственных» профессиях должны быть люди с такими убеждениями. Может быть, они должны постоянно себя преодолевать в случаях, когда бывают вынуждены применять силу, принуждать, наказывать...
А может быть, это прекраснодушие, которое бы мешало им быть настоящими профи.
И в обычной жизни, наверно, полезно исходить из предположения, что «мир разумен и добр».
Рябинина Настя
«Я Рябинина Настя, вступая в ряды всесоюзной пионерской организации, торжественно клянусь...»
Абсолютная ценность детской чистой красоты. И внешней и внутренней. И с этим уже никто ничего и никогда не сможет поделать. Никакой ядовитый цинизм не справится с этим кристаллом чистоты. Это - пусть маленькое, незаметное, может быть даже, нечаянное - событие уже состоялось в человеческой духовной истории. И неважно, что того мира уже не сыскать, что он сгинул под обломками страны Советов.
Эта запечатлённая детская чистота! Только за нее еще Бог прощает человечество. Только ею еще мир держится.
Роли
*
Актёр неубедительно, скажем так, сыграл роль ЗК. Как они не стесняются! Ведь будут же смеяться! В камере. Они, наверное, только и смотрят эти бесконечные милицейские сериалы. Подскочит какой-нибудь урка по кличке Кузя к экрану, выставляя перед собой средний палец, и весь зайдётся от злобного презрения: «Лушпайки! Прошмондовки! Плоскодонки!»
*
Радуешься, когда неприятный актёр, которого знаешь только по отрицательным персонажам, вдруг получает роль положительного героя. Эта положительность вдруг словно усиливается, делается более надёжной, весомой. И все из-за того, что тот шлейф отрицательных впечатлений накладывается на положительную роль. Герой будто становится полновесным. Ему дано знать жизнь всесторонне: и с её мерзкой стороны, и с положительной – по нынешней роли. Такого положительного героя не проведёшь, не обманешь.
*
Визбор. Роль фронтовика в «Июльском дожде». Не стоило ему браться за это. В 1966 году! При живых фронтовиках. Которым было еще только едва за 40. Неловко как-то. Подставляться. Так нельзя.
Не можешь отделаться от ощущения фальши, неловкости...
И сейчас еще, через семьдесят с лишним лет, это актёрство в фильмах о войне воспринимаешь с настороженностью, а тогда это должно было быть еще острее.
Не всякий фильм, не всякая роль, даже и в те времена, вызывает такую реакцию. А вот именно нечто такое – «тонкое», сверхпроникновенное, от души, на полутонах... Фильм «Освобождение» - пожалуйста. Там это вроде иллюстрированной истории войны. Не лезут в самую душу актёрскими средствами.
«Полторы комнаты или сентиментальное путешествие на Родину»
Фильм о Бродском. Бродский говорит с родителями об успехах в школе. Была математика, были задачи про трубы и про поезда. И Бродский с беспечностью человека не от мира сего говорит, что он не решил ни одной из задач.
А мама его что-то – про то, что надо закончить школу, а сын – про то, что и так как-нибудь все образуется. Он будет писать, ему дадут Нобелевскую премию.
И вот уже все свершилось, жизни прожиты, все встретились за гробом, и, в самом деле, какие пустяки эти задачи про трубы и про поезда!
Фрейндлих кладёт Ёсе варёную картошку на тарелку, и он ест её ножом и вилкой.
«В доме»
Ученик пишет роман, а школьный учитель его наставляет.
Ученик пишет как бы роман. Материал для романа - наблюдения за отношениями в семье своего одноклассника.
Попутно - чувство к взрослой женщиной – матери этого самого одноклассника.
Что-то будто бы на тему семейных отношений, на тему будто бы любви и будто бы литературы.
Если прикинуть - нелепые выдумки,
Они так и лепят свои романы, а затем фильмы по этим романам. И другого представления о авторской работе, похоже, у них нет.
Они думают, что если строго следовать правилам, то все получится.
Увлечь фабулой, хорошо, доходчиво выразить мысль, найти эффектные тропы…
Сделать так, предусмотреть это, и ни в коем случае не делать этак!
Думают, что можно разгадать секреты Страдивари, наплодить скрипок, прославиться и обогатиться. На большее они не замахиваются.
Такой коммерческий проект, бизнес-план.
В литературе у них есть «непревзойденные образцы», и надо только тщательно изучить секреты старых «мастеров пера».
Интересно смотреть на актёров. На то, как они вкладывают свой духовный и жизненный опыт, желание, страсть в это киноизделие в стремлении превратить неправдоподобную выдумку в что-то жизненное.
Может быть, в этом и есть то, что называют «талантом», но понимания того, чем они занимаются, к чему прикладывают талант, у них нет?
В странном мире мы живём!
Семейный сериал
Сериал из семейной жизни. Рассказы N. о своей семейной жизни.
«Зрители» – сослуживцы из его конторы – давно знают, что это за «кино», и ждут соответствующих мизансцен, диалогов, реплик, «закадровых» комментариев ко всему этому воображаемому зрелищу.
То, как он это преподносит, делает его простые истории чем-то почти художественным. Жанровая окраска, единые стилевые моменты... Он не забывает об этом.
На самом деле все, конечно, не так. В жизни все не так. Никакого единства жанра и стиля. Каждый день по-разному. Но зрители ждут продолжения сериала, и N. идет им навстречу. Он отбирает из всего многообразия ситуаций то, что подходит к его сериалу, ничего не придумывая от себя. Подрабатывает реплики, диалоги, расставляет нужные акценты... Совсем как настоящий автор сериалов.
Действующие лица: он, его жена, дети, его тёща, их соседи, их кошка, их приятели и еще какие-нибудь более-менее случайные, проходные действующие лица.
Как-то N. втянулся в эти нечастые – под настроение - представления в театре одного актёра!
Но все это, слава Богу, не зло, по-доброму, разве только чуть легкосатирически. Никакой чернухи.
В подходящем, не приедающемся жанре лирической комедии. Есть такое определение для не очень смешной комедии.
Как яблоки бывают "с кислинкой". Иногда это то, что требуется.
«Звуки музыки»
Авторы вложили в своё создание всё свое прекраснодушие. Зажмурились, позабыли обо всем на свете и сделали это. Как-то им это удалось!
И пусть весь остальной мир будет каким угодно, пусть они сами бывают какими угодно!
Их мелодраматическое зрелище заслонило реальность своими яркими музыкальными картинками. Ни просвета не оставило. Они вычистили свой киномир от неоднозначности реальности.
Это как молитва.
Надо сосредоточиться, чтобы молитва «прошла». Отвлечься от того, как оно есть в слишком разнообразной жизни, отвлечься от разнообразных самих себя.
И надо хоть чуть-чуть верить, что в этом есть смысл!
Может быть, они, как Фёдор Михайлович, думали о том, что в мире должно быть что-то, что оправдает людей перед Г.Б. И поэтому доверились своему безудержному прекраснодушию, отбросив прочь всякие эстетско-снобистские сомнения.
«Только так и не иначе! А там хоть не рассветай!»
Такое кино
Играют на российском материале.
Россия - как закоренелый символ империи зла.
Изощряются в актёрском мастерстве, в режиссёрских находках...
Абстрагируются от реальности. Пользуются стереотипами. Не задумываясь.
Внутри себя они просто «хорошие» парни.
И есть плохие парни. Из России, из Китая, арабы, афганцы...
Куросава
«Красная борода». Что-то, что создано и существует вне времени, вне сиюминутного, не считаясь ни с чем, кроме того понимания мира, которое исповедует автор.
И гори все остальное ясным синим пламенем!
Чудак, конечно. Как и эти врачи, которые живут в кадре.
«Полустанок»
«Полустанок» Бориса Барнета с Меркурьевым.
Протягивали ниточку: Гражданская - Магнитка – Отечественная – сегодняшних планов громадье – светлое будущее, которое доверяется смышлёным, добрым и доверчивым детям из фильма.
И вот мы в том будущем, на которое надеялся герой Меркурьева. И что?
Профукали страну, пообрывали все ниточки!
Профукали такое великолепное прекраснодушие!
Книга Роми Шнайдер
Что-то она там рассказывает крупным шрифтом разреженными строчками в своей книге воспоминаний.
Можно просмотреть вклейки с её фотографиями и не прочесть ничего, кроме заглавия.
Просто рассматривать её лицо. Пытаясь что-то понять в той непостижимости мира, в котором вдруг появляются такие существа.
Зачем ей что-то говорить, высказывать какие-то мнения, вспоминать про школьные годы, про любовников, режиссёров, у которых она снималась! Что она такого может сказать! В дополнение к тому, что уже сказано без всяких слов!
Что нам все те, не прочитанные нами истории из её автобиографии, все её экранные и заэкранные истории, которые, вероятно, имеются в её книжке!
Когда в её лице будто уже видишь то невообразимое число возможных и невозможных воплощений её женской сущности, которые только могут пригрезиться на этой земле.
А фильмы с её участием! Что нам до фабулы, до тех перипетий, в которые она попадает по воле авторов фильма!
Они все – эти профессионалы, эти мэтры кинематографа, жаждущие славы, места на Олимпе киноискусства - они просто не знали, что с ней, с её непостижимостью делать в этом мире!
Пусть бы ничего и не делали! Пусть было бы только её присутствие в кадре! То как она щурит глаза, улыбается, подносит к губам бокал с вином, произносит незначащие слова! К примеру такие: «Просто живу».
Это из фильма «Старое ружье» с Филиппом Нуаре.
«- А вы чем занимаетесь?
- Просто живу.
- Вот так? Да?»
И такое вот «декоративно-цветочное» отношение к ней никак не роняет её человеческое, женское – или какое там еще - достоинство. Она не становится в наших глазах безмозглой куклой, манекеном.
Просто смотришь на неё и понимаешь, что в этом мире есть важные, главные – мирообразующие - вещи, а есть что-то совершенно второстепенное.
Кинопьесы
Арбузов, «Таня». Фабульные перипетии с чертежами какой-то сверхвыдающейся драги, с чудесными встречами и прочими нереальными вещами.
Примерно то же самое у Розова в «С вечера до полудня» (реж. Худяков): дипломатка из Бразилии, не состоявшийся чемпион мира, какие-то сложно-выдуманные отношения...
И при этом необычайно интересно смотреть на игру актёров, которые придали глубину этим далёким от реальности фабульным выдумкам.
В обоих случаях: Яковлева, Волков, Гафт, Филатов, Савельева, Марцевич...
Что же это за фабульные изделия такие, что их непременно надо сразу же подправлять, наполнять жизнью, подлинными интонациями, страстями, слезами!
А может быть, этот вид искусства по-другому не существует? И эта концентрированная, драматизированная жизнь не может без привычки производить другое впечатление! Было бы попроще, не так вычурно, было бы «как в жизни», и это был бы уже не театр, а что-то еще.
Герой
- Это плохой или хороший герой?
- Плохой.
- А почему его жалко?
«38 попугаев»
Создали свой мир. Этот мир, конечно, никто не анализирует так, как, положим, мир «Войны и мира».
Этот «попугайский» мир по-своему цельный, и как-то отражает реальность. Причём, на грани сверхсерьёзных вещей!
Отражает какую-то степень понимания. Какую-то степень приближения к пониманию.
А вот пафос ЛН. Стал он ближе людям?
Актёры равностарабельны и в том, и в другом материале. Освящают своими способностями и тот, и другой, и какие-то еще миры. И масштаб потрясенности можно сравнивать.
Гулая
*
Фильм про деревья.
«- Опомнился. Я уж вымокла вся.
- Ну, хоть согреешься.
- Лёнь! Ты можешь мне правду сказать?
- Ну, могу.
- Только правду. Ты со мной время проводишь только потому, что на Зойку злишься?
- Нет.
- А почему? Только правду!
- Ну почему? Почему? Потому что вот ты мне нравишься.
- Врун несчастный.
- Ну, зачем мне сдалась ваша Зойка!
- Ведь она же красивая.
- Красивая. А что разве это самое главное?
- Ну а ты-то понимаешь это? А? … Все-таки плохо, когда человеку все сразу приходит.
- Что все?
- Что! Счастье!
- А как оно должно приходить?
- Как… Постепенно. И очень долго. Так чтоб на всю жизнь хватило. А то вспыхнет как спичка – ни ответа, ни привета».
Так и Гулая... Вспыхнула как спичка…
*
«Тучи над Борском».
Может быть, именно здесь истоки того, что с ней случилось.
«Омой меня, Господи! Омой меня, Господи!..»
«Дай, Господи! Дай, Господи! Дай, Господи!.. - с нарастанием отчаяния в голосе. - Да! Дай! Дай!..»
И дальше: «Дай, дай, дай, дай, дай…»
Это отчаяние человека, попавшего в безвыходное положение. И она сама виновата в этом. Поэтому помощи ждать неоткуда. Надо пройти сквозь это во что бы то ни стало.
Отчаяние и героини и ее собственное отчаяние – она согласилась играть в этом агитационном фильме.
Согласилась влезть в свои девятнадцать лет в немыслимой сложности вопросы, о которых понятия не имеет.
Может быть, она почувствовала эту сложность, но отступать уже было нельзя.
Может быть, это невольное кощунство и испортило ей жизнь.
Ищешь всегда причины для всего, ищешь логику во всем.
*
«Пристань на том берегу». Постарела душевно. Больше, чем физически. Постарела, чтобы соответствовать своей героине. Эта роль – это ее «вместилище». Вместилище сиюминутного. Вместилище горечи, прошедшего со съемок «Деревьев» десятилетия.
От нее, прежней, - глаза, чуть улыбки, интонации голоса и экзистенциальное отношение к жизни.
Ситуация то ли героини, то ли Гулаи, то ли Нагибина: ее готовность к какой угодно жизни. Это - схваченное наиболее обобщенно, без внутреннего авторского подсознательного подправления в оптимизм и украшательство - понимание судьбы женщины, ее отношения к реальности, в которой она живет, которую преодолевает. Это то самое знаменитое: «прожить хоть какую-то жизнь».
В общем-то это пугающее отношение. Эта подчиненность такому отношению, смирение с этим отношением.
*
«Долгая счастливая жизнь».
Гулая. Её будто обманули в этой жизни.
Кто её обманул? Люди? Жизнь? Заманили и бросили?
Она не Ангел. А кто? Просто женщина.
Она была такая убедительная в проповеди «правильной» жизни, в стремлении всех притянуть к этой «правильности».
И вот не получилось.
Испортила она то, что было сделано ею в кино, то воспарение правильности, с которой у неё всё начиналось в кино? Или это уже нельзя было испортить, что бы там с ней ни случилось в обыкновенной жизни?
Над этом уже приходилось задумываться. Ника Турбина... Да мало ли! Испортили по неосторожному неведению. Или, скажем так, подпортили.
«Страницы журнала Печорина» Эфроса
*
Чеканный Печорин у Анатолия Эфроса. Не надоедает смотреть. И, особенно, слушать... детский печоринский лепет. Жестокий мальчик. Чеканность. Сколько надо приложить усилий в последние сто пятьдесят лет, чтобы этого достичь! Это и возможно только через годы. Когда уже и косточки авторские истлеют.
*
«Весело жить…» - сказал он невесело.
Печорин у Эфроса.
«Мэри» - так звали её на английский манер».
*
«…и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно».
«Все живёшь из любопытства. Ожидаешь чего-то нового».
Веришь этому худому мальчишескому затылку. Веришь, что он в самом деле так думает. Вообще доверяешь. И Лермонтову и Далю.
Эфрос то ли воссоздаёт на экране что-то подлинное, взятое из природы человека или придумывает вместе с Лермонтовым человеческую природу, да так, что безусловно веришь этому.
*
Декоративное решение с Ольгой Яковлевой в роли Веры.
«Таня»
*
Арбузовско-эфросовская «Таня». Довольно странная вещь.
Может быть, эта странность - от игры Ольги Яковлевой? Её «себе на уме», её улыбочки и усмешечки... Она не сливается с окружением. Она всё переживает по-своему. Какая-то другая порода.
И даже с «другой породой» всё равно – что-то эксцентричное по замыслу. Странное, необычное...
Доброе слово - Шнитке. Оказывается! Его виолончельные вставки.
*
Она где-то посередине между реальностью и воображаемым миром.
Её круглые колени под коротким кукольным платьем.
Это отмечаешь про себя, но мысль и чувство не формулируются.
«Марат, Лика и Леонидик»
Это когда совсем без слов. То есть, слова были, но они все лишние. Все слова – лишние. А нужные слова не произносятся. Чтобы не выпустить из души то, что там есть. Сохранить всё до капли.
Удалось уловить в Арбузове-Эфросе. Такая масса усилий для выражения таких тонких вещей! Непохожих на обычный театр.
«Мари из порта»
Фильм с Жаном Габеном. Парикмахер, рабочие, официантки, матросы… Что называется, простые люди. Не «занесённые» культурой. Люди будней. Люди каждодневных забот.
Это как удобный фон для изображения чувств - того высшего, что им доступно при их воспитании и образе жизни.
«Свой среди чужих…»
Это будет больше говорить не о Гражданской войне, а о том кинематографическом порыве, который собрал вместе Михалкова, Солоницына, Шакурова, Богатырева, Пороховщикова, Кайдановского, Райкина, Калягина...
Кинокамера запечатлела их человеческое и актёрское естество в их игре.
Игре в понимание, в кинематограф, в отношение к миру, в проблемы, в характеры…
Они здесь во всем великолепии своего молодого желания. Сделать хорошую вещь. Добротную.
Имеющую к чему-то отношение.
Для современного зрителя теперь-то уж точно неважно - к чему.
Михалков и Кончаловский
*
Кончаловский и Михалков считают себя способными что-то понимать в истории и современной жизни России и объяснять это народу. Делятся мудростью.
В этой мудрости всегда чувствуется какой-то потолок и стены.
Понимают они жизнь и Россию совсем по-разному. Но примерно знаешь, что от них ждать.
Их творчество... В нем недостаёт глубины. Исключение, может быть, – «Ася Клячина». Такое старое не проверенное впечатление.
Эти моменты: «потолок» и «отсутствие глубины» очевидным образом связаны друг с другом.
*
Тарковские и Михалковы-Кончаловские. Каковы папы поэты, таковы и дети-режиссеры.
Некое соответствие.
Никита Михалков
*
«Высокое искусство» желает быть продано. Вступает в грязь рынка.
Статья: «нужны ли поэту деньги?» Или: «зачем поэту деньги?» «Высокое» искусство и деньги. И тут же – без зазора – мысль о Н. Михалкове. У него есть любимое занятие – охранять своё искусство от посягательств. Только он должен зарабатывать на собственном «высоком» искусстве.
Высокое искусство желает быть продано. Хоть сто порций!
*
«12».
Затейник. Конечно, ни на какой «Оскар» не тянет. Что-то интересно. Но в целом совсем не о России. Фактический материал возможно сдокументирован, но ситуация, персонажи, типажи, характеры, обстоятельства – чужие. Нам-то это понятно. Голливудский набор. Кино на экспорт. И его оскароносный фильм был таким же притянутым за уши. На потребу забугорной публике.
*
Михалков не такой как его персонаж в «Инспекторе ГАИ», но он может легко сделаться таким. У него это в запасе. Эти интонации, эти ходы мыслей, эта логика, эта психологическая подготовленность. Его и используют в кино, зная за ним всё это. Наверняка он и в реальности использовал эту маску. Когда нужно было. Это же ещё система самооправданий. Без уверенности в собственной правоте в любой ситуации такого багажа – интонационного в основном – не накопить.
*
Старые претензии.
Н. Михалков. Ему легко таких играть. Он сам в какой-то мере такой.
«Удобства этого мира. Мир под себя…»
Он был бы прав, если бы не было другой правды, более глубокой, более проникновенной, более уязвимой…
Его правду у него никто не отнимет. Он просто не позволит. Она, эта правда, как место в трамвае. Какая-то она больше бытовая, горлопанистая, с кулаками…
Кончаловский
*
«Романс о влюблённых» на одном полюсе, «Глянец» - на другом. Корректируешь представления о целом после каждого опуса. Обобщаешь сразу с учётом новой информации. Это обобщение не в пользу Кончаловского.
Начинает представляться, что у него все было случайное, или под чьим-то влиянием.
«Ася...», «Дворянское гнездо», «Дядя Ваня», «Романс...», «Сибириада»... Ни на чем не мог сосредоточиться.
То, что в Америке, вообще не рассматривается.
У него так и не случилось что-то, за что бы он отдал жизнь. Как это было с Тарковским.
Типа занимался киноискусством в чистом виде. Не касаясь по-настоящему реальности. Проходя мимо.
Особого смысла не было никогда. Талант был. Способность погружаться в тему, в чужие проблемы... Но почти всё – только имитация. Видимость. Киноискусство.
*
Жизнь совсем не поменялась за почти сорок лет. По крайней мере, внешне. Тот же народец, те же улицы, дома.
Героиня Купченко. У неё очень важная работа. Она должна стать семейной женщиной. У неё должен быть муж, дом, достаток.
Чтобы были дети и все последующее. Она ради этого появилась в мир. Поэтому она говорит: «Я так тебя ждала». С этим человеком к ней все и приходит. Теперь происходит то, ради чего все напряжённо выстаивалось. Та самая важная работа.
*
- «Романс о влюблённых» - как памятник советской эпохе. Памятник последним попыткам быть искренними при всем том, как оно было.
- А как оно было?
- Ну как...
- Теперь почему-то кажется, что неплохо было.
*
Кончаловский – достаточно известный изобретатель «фабульных ходов». Он даже теорию под это подвёл, основываясь на голливудских достижениях.
Профессиональный подход. Экономный в отношении авторских задумок. Гэги. Экономия фабульно-сценарных ходов. Чтобы на много изделий хватило.
Фантазии
Фильм с Мастрояни и молодой девицей, в которой он подозревает свою дочь.
Эротические фантазии режиссёров, сценаристов, писателей...
Ничего общего с реальностью. Только то, что всякие фантазии – продукт психической деятельности.
Не понять, хорошо это или плохо. Это всеобщее. И для чего делается – понятно. Им всем жалко уходящей жизни, хочется вместить в обычную жизнь несколько. Чем больше, тем лучше. Ну и просто сделать себе и публике приятность.
Анна Каменкова
*
«Молодая жена».
«Девка с переживаниями», - так «отстранённо характеризовал персонаж фильма свою жену, которую играла Анна Каменкова.
Так – с оттенком пренебрежительности - в народной жизни относятся к таким как героиня Каменковой: со сложностями, с посторонними мыслями, с «переживаниями», не имеющими прямого отношения к повседневной беспросветной заботе о добывании хлеба насущного.
В этом и непонимание, и нежелание разбираться в этом непонимании.
Заранее не принимают, не приветствуют все эти сложности, как что-то излишнее, ненужное в тяжёлой простонародной жизни, когда совсем не до баловства.
*
«Такая короткая длинная жизнь».
Не пропадает интерес к Анне Каменковой. Во всех возрастах, во всех ролях. В ней есть что-то, что ценишь выше актёрства. Даже не можешь сказать, какая она актриса. Цепляешься за то характерное в ней, сидящее в ней, стойкое, не изменяющее ей вместе со слабыми человеческими силами. Эта её сердцевина.
Простенький сериал 75 года – женское рукоделие. Она играет именно то главное, что в ней есть – некую сосредоточенность на том богатстве, которым обладает её душа.
Вот откуда у могут быть иллюзии такого рода! Они поддерживаются таким вот несерьёзным – кино-сериальным - способом. Иллюзия возможности существования таких людей.
Думаешь, что с ней ничего не может произойти. Ни с ней, ни с тем богатством, которым она обладает. \Мир- Тоже такая иллюзия. С которой не знаешь, что делать.
Мультик
«Ёжик в тумане». Изображение, звук, музыка, диалоги... «И взрослые дяди делают такое! Занимаются этим! Поисками в этом!»
Не игра
Она не играет. Она показывает один из имеющихся у неё вариантов самой себя. Этот вариант живёт на экране. Может быть, это её любимый вариант, но все равно это не вся она. И здесь не нужно какое-то натужное старание по созданию образа. Она легко в этом образе живёт. Даже с удовольствием. Как же иначе!
До кинематографа
Подробная «зрительная художественность» рассказов Чехова. Обязательное подробное описание внешности персонажей, обстановки, нанизывание каких-то еще зрительно-фабульных подробностей происходящего...
И внешность описывается не просто как-то обобщённо, а с разнообразными зрительными подробностями, вроде цвета волос, толщины шеи, формы ушей, упитанности или худобы, особенностей растительности на лице, которые совсем не требуются для понимания фабульно-сюжетной сути описываемого в рассказе.
Думаешь, может быть, это вообще по тем докиношным временам было очень необходимо. Театр, да еще литература такого качества обеспечивали потребность публики в чем-то таком, чем сейчас для неё является кино и ТВ. Рассказы и повести – кинофильм, роман-эпопея – сериал...
«Теорема» Пазолини
Изображение на экране мира, в котором людей на каждом шагу подстерегают сексуальные озабоченности.
С виду нормальный мир: дома, лужайки, деревья, птицы слышны... Но по воле автора этот обыкновенный мир приобретает навязанный ему какой-то сильно сдвинутый в сторону физиологии смысл. Фабула, изобразительные акценты, музыкальное оформление – все заставляет зрителя погрузиться в искусственно зацикленный на интимных страстях мир.
Конечно, это обман. Выжимки реальности. Концентрат страсти, полученный переработкой повседневности.
И конечно, по прихоти автора. Понимаешь, к чему все это. Это втаскивание в «особенности» конкретного автора. Что бы там ни говорили кинокритики и сам автор, которые приплели в свои объяснения антибуржуазные, христианские, мифологические, философские мотивы.
Обман зрителей, обман актёров, которых использовали.
Обман искусства будто бы искусством.
Обман Г.Б. будто бы человеческой жизнью.
Фильм "Сёгун"
"Он думал, что у него карма остаться в живых, и он предал всех".
Тут не угадаешь. Один скажет себе в минуту смертельной опасности: "Карма значит такая - умереть", - и умрет не предав. А другой скажет, что у него карма выжить ценой предательства.
Тайна бытия
Не такой уж, как показалось вначале, наивный фильм о старом поэте - развратнике, пропойце, воришке...
Соединение несоединимого. Такой фабульно-драматургический ход. Мысли старика, его отношение к жизни вдруг как-то увлекли некого респектабельного родственника старого поэта.
Показавшаяся наивность фильма - в какой-то его будто бы невразумительности. Чувствовалось, что создатели фильма - все, кроме, может быть, сценариста, очень далеки от того, о чем снимается кино. Они не знают, как это изображать, как переживать... Следуют канве фабулы, но не заполняют пустоту живописи. Знают или чувствуют, что в этом что-то есть, но с чем это едят, не понимают.
Зато они могут играть самих себя. Может быть, это то, что и требуется. Им это легко. Старик-поэт не понравился бы им и в реальности, как он не нравится им по фабуле кинофильма.
Тайна поэтического мышления, поэтического подхода к реальности, тайна существования в мире поэтических фантазий, разрывающих привычную картину повседневности... Она, эта тайна, есть. Но обыкновенным, будничным людям, которыми окружён старик, не дано её постичь в этой жизни.
Жена респектабельного родственника особенно враждебно настроена против старика и совершенно справедливо считает, что её мужу вредит общение с поэтом: муж начнёт думать не о том, о чем положено думать деловому господину. А вдруг ему откроется некая тайна бытия! О которой никто в «бытовом» мире не хочет думать. Это страшная тайна. И она враждебна привычному, уютному, повседневному существованию.
«Поезд в далёкий август»
Про оборону Одессы.
Война – работа. Та же, что обычно в мирной жизни, только сложнее, строже, жёстче, безжалостней. Работа по выживанию страны.
Фильм даёт какое-то представление об огромной, неподъёмной махине войны, о процессах, которые одновременно и все сразу закручиваются войной.
Это и война как таковая – с задачами управления войсками в сложнейших условиях, с задачами снабжения продовольствием, оружием, организацией транспорта, медицинской помощи...
Это и нечеловеческие усилия по поддержанию жизни города, который противостоит смертельному врагу, пришедшему убивать и разрушать.
Тут и то, без чего невозможно на войне, - необходимость посылать людей на смерть, заглушая в себе нормальные в обычной мирной жизни психологические реакции.
Привычка к фильмам о войне. Там показывается только часть реальности войны, наверное самая главная часть – то, как именно воюют, идут в атаку, берут высоты, форсируют водные преграды... А тут удалось как-то представить войну со всеми её составляющими.
Это все как бы в воспоминаниях главного персонажа, которого играет Джигарханян.
«А вы могли бы жить на таком полустанке долго?» - неожиданно спрашивает женщина, которая едет в поезде с героем Джигарханяна.
Пустяки уже этой, через двадцать лет, мирной жизни. Которые не совместить с прошедшей войной.
О которой не рассказать.
Разговоры о кино
*
ТВ. Когда-то очень давно. Диалог Сокуров-Ковалов.
Сокуров: кино много о себе возомнило, ему далеко до подлинного искусства, это больше игра.
Ковалов, немного потерянный перед напором Сокурова, говорит о том, что в России превалирование слова над изображением, люди не умеют видеть.
И еще интересное у Ковалова: есть поэзия - это кино, нет поэзии - нет кино.
Сокуров занят другими проблемами.
*
«Кинодеревни». «Как в кино, - любили говорить в ККК.
Деревенские красоты, лирические взаимоотношения персонажей, деды Щукари, трактористы-гармонисты...
Сравнить «Приезжую" или что-то в этом роде с фильмом «Ой, вы гуси».
Кино-реализм ощущается совсем не так, как, положим, «реалистическая» живопись.
*
Чешский фильм по Гашеку. Они будто забыли, что в романе Гашека смешное. Точно знали, что есть смешное, но вот, что именно, - не помнят. Хохмят, потому что вроде как комедия. Записались в комедиографы и добросовестно делают свою работу. Но улавливают у Гашека только самое топорное.
Этакая провинциальная второсортность. У многих так - у чехов, румын, немцев...
*
Образ жизни. Образ мысли. Образ жизни сознания. Визионерство. Подглядывание и подслушивание. Видимость. Проявление внутреннего через внешнее.
Всегда что-то коллективное. По договорённости или без неё – по «сапожному мастерству».
Что-то все же чаще всего притягивает людей друг к другу и к действию определённым образом.
Все происходит как бы само собой. Возобновляемый бесконечно процесс. Не остановиться. В это вовлекаются все новые и новые люди. Они входят в этот хоровод, подчиняются его ритму, его стилю, его мироощущению…
*
От реальности - только слабо похожие тени.
Как «Сеятель» Остапа Бендера.
Условная психология, выдуманные положения и действия, бестолковые разговоры, нереальные ситуации…
«Киса, скажите как художник художнику…»
*
- Одинокие, закусившие удила творческие дамы. Муратова, Кожушанная, Боброва… Они въехали однажды в своём творчестве во что-то непереносимое.
- Это их крест. Они не могут мимо пройти.
- Так проходит их одинокая жизнь.
- У некоторых уже прошла.
*
- Этот уход от реальности в мистику, в мерзости психически больного воображения...
- Ты про голливудских сапожников?
- И не только! Особенно отвратительны дополнительные воображаемые ужасы, которые выдумывают киношники к уже имеющимся в жизни ужасам. Этих, последних, будто бы не хватает!
- Но если это срабатывает! Просто зарабатывают деньги.
- На испорченности людей! Как будто нет в жизни действительно важных проблем, в которых неплохо бы разобраться. Но нет! Этим не хотят заниматься!
- Поучи их, поучи!
- Впрочем, и мелодраматические выдумки вызывают отвращение.
*
Разговоры, действия, поступки… Это одна система. Киношная. Угадывается реальность под наслоениями внешнего.
Это кино. Поиск внешних проявлений. Внутреннего.
А вот рассказывание. С мыслями героев. С краткими репликами. С обмолвками. Ведь всё скрыто. Мало что можно просто сделать простым внешним показом, хотя это кажется самым объективным способом передачи.
*
Пытаются как бы воспроизводить реальность. Все эти разговоры, бытовые глупости, страсти, сложности драматургии, фабульные изобретения…
А реальность может быть только в глазах актёра! Такого актёра, как, предположим, Олег Борисов.
*
МЦ. «По существу все поэты всех времён говорят одно».
Переносишь это, может быть не совсем обосновано, на кинематограф.
В хорошем кино всё самое ценное, самое значительное сводится не к фабуле, не к воссозданию эпохи, не к словам персонажей, не к поступкам и т.п.,, а к изображению, оживлению на экране чего-то очень простого, близкого всем во все времена. Интерес к фабульному исчезает, о нём забываешь. Ради каких-то штришков интимной человечности, тончайшей материи духовности, ради наиплотнейшей близости с ушедшими в прошлое людьми.
*
Сериалы, просто кинематограф с их развлекательным уклоном, с поощрением бездумного нетребовательного к себе и к окружающим существования. Ведь всё это не просит от публики много, потрафляет невзыскательным вкусам.
Может быть, это именно то, зачем всё это задумывалось - отвлекать от жизненных проблем, от неспокойной по разным причинам жизни.
Кинематограф с самого начала был развлекаловкой, балаганом и на что-то большее серьёзное долго не был способен.
Примерно так было с музыкой. 17-18 веков. Салонная, по большей части, музыка галантной эпохи.
Бах и другие композиторы, писавшие для церкви, конечно, не в счёт.
Собиралась чистая публика и услаждала свой слух гармоничными, красивыми звуками.
Это потом при Моцарте, Бетховене, а дальше у романтиков в музыке стало появляться не только что-то безмятежно-услаждающее, но и волнующее человека, к чему-то его призывающее.
И при этом в музыке и одно и другое ценится и слушается. Всему своё место и время.
И, наверное, не стоит противопоставлять что-то одно другому. И в музыке и в кино.
И тем более не стоит насильно загонять публику во что-то высокое, требующее напряжённых душевных усилий.
Большинству народонаселения хватает напряжения и душевных усилий в их повседневной жизни.
Впрочем, в этом вопросе много нюансов и сложностей, связанных с культурными ценностями, с воспитанием, с моралью, со вкусом некоторых «кинотворцов»...
Но всё же, наверное, не надо относиться к киношным пустякам с высокомерием и снобизмом.
Принять как данность то, что люди в этом находят себе утешения. И слава Богу!
*
- Синематографически там нечего смотреть.
- Как, как?
*
Два варианта окончания фильма: «в общем все умерли» и «наши победили».
Страсти
Плакат с Чулпан Хаматовой на стене дома. В некоем фильме её по роли истрахивают в какой-то жуткой обстановке. Половой акт показан без всякого сю-сю, как это бывает в мелодрамах со вставными «постельными» сценами. Тут никакой постели и близко нет. Чулан какой-то! И Чулпан отрешённо смотрит своими грустными красивыми глазами в пространство над собой. Претерпевая. Участвуя в мероприятии только как тело. Это тоже «вставной номер». Но с другой разновидностью полового акта. Может быть, для разнообразия. Кому что нравится.
И при этом всегда кажется, что без этого подглядывания за физиологией процесса можно было бы обойтись. Но ведь не обходятся! Думают, что это нравится публике? Или им самим нравится.
Или такой след в искусстве хотят оставить?
А Хаматова? Отказалась бы! Но нет, не отказалась. Претерпевает. Наверное хочет в своей актерской практике пройти и через это. Пополнить творческий багаж.
И это кино. На нынешнем этапе своего бытования.
Впрочем, киношники давно подняли плану в драматизации жизни, в накале человеческих страстей... Без этого они уже не могут нормально высказываться, это стало некой нормой.
И это не считая того, что по законам драмы реальность и должна сгущаться, конфликты должны возникать на ровном месте, а иначе, кто ж на это пойдёт смотреть! Получится тягомотина сильно «авторского» кино.
К этому еще подталкивает и «техническая» особенность киноискусства.
Так на театральной сцене говорят неестественно громче обычного, чтобы быть услышанными на галёрке, а действие состоит из почти клоунских реприз. Как цирке, где коверные клоуны должны свои реплики выкрикивать что есть мочи.
Нечто похожее и с изображением человеческих эмоций в кино. Нужно преувеличивать все в естественном человеческом поведении по сравнению со среднестатистической реальностью, а иначе, опасаются авторы, можно не достигнут нужной степени выразительности, и нужное воздействие на зрителя не состоится.
В этом присутствует что-то мировоззренчески расшатанное, неряшливое. Не приучили себя к строгости. Эта творческая, художническая разболтанность кажется им единственным способом существования в искусстве. Они будто открыты всем ветрам. Думают, что иначе на них не снизойдёт.
Нет, от этого они никогда не откажутся. Это значило бы плыть против течения. Против мейнстрима!
«Ренуар. Последняя любовь»
Просто, без всякой актёрской усложнённой игры показывать молодую девушку. Просто как биологическое, живое, с «нежной бархатистой кожей», с какими-то несложными, но настороженными, опасливыми переживаниями по поводу неопределённости будущего... Такой вот набор, интересующий художника. И на таком материале – памятник молодости девушки, женщины.
Ренуар: «В жизни и так много неприятного, чтобы я еще умножал это. Нищета, смерть...»
Инопланетяне
Перебили всех инопланетян, построили на завоёванной планете свой мир и теперь показывают на Рождество трогательные фильмы про Санту, улыбаются детям, рассуждают о вечных ценностях, навещают в приюте престарелых родителей, помогают бедным...
Наверно можно сочинить такую историю. И в ней не будет ничего необычного. Такое на Земле случалось не однажды.
Гром небесный
Мишель Мерсье... Другие... Они все. Своим актёрством снимают как что-то необязательное в своей жизни – то, что к ним приходит с их ролями, то, что накладывается на большую часть их жизни их актёрским занятием. В жизни уже необязательно повторять все эти страсти, все эти выдуманные авторами фильма невероятные душевные бури, смертельные чувства... В своей обычной жизни можно, кажется, обходиться без всего этого. Не всем это, конечно, удаётся. Кто-то почти перестаёт различать игру и жизнь.
Игра и не игра. Игра в большую, внешнюю, главную человеческую жизнь, находясь в то же самое время в другой игре – предписанной актёрством. Внешняя игра и внутренняя слились в одно неразличимое целое.
«Невечерняя»
Маша со своей безумной «Невечерней» не смогла пронять Викт;ра-Басилашвили! Ничего в его жизни не поменялось. Не убедила! Хотя казалось бы... Вот ведь для Протасова-Баталова это было так ясно, так непреодолимо!
А Викт;р? Слегка удивился, претерпел это пение... И ничего! И ничего! Это поражает.
Это отсылает к чему-то более масштабному, всеохватному, имеющему отношение чуть ли ни к судьбам человеческой цивилизации. Показано, как то, за что одни готовы отдать все блага мира и саму жизнь, для других – совершеннейшие пустяки! В этом ощущается что-то, имеющее фатально роковые последствия для людей на этой планете. С этим не знаешь, что делать! И от этого можно впасть в отчаяние.
«Своеобразие»
Солоницын в «Мужиках». Он прекрасно знал, как это.
Если они из этого поднимались, то поднимались очень высоко в своей работе. Большое дело в актёрской практике – пройти эту школу. Может быть, большинство из них такие. Познали «своеобразие» этой жизни таки способом. Это знание – пропуск в мир понимания жизни как таковой. По крайней мере большинство так думает.
Неосторожно живут и чувствуют, что другого пути нет. Живут, не жалея себя.
И, конечно, то же самое можно сказать не только об актёрах.
«Лурджа Магданы»
Фильм Тенгиза Абуладзе и Резо Чхеидзе, 1955г.
Сцена в суде. Народ смеётся с дурачка, который рассказал правду, сам того не желая. И только Магдана серьёзна. Она понимает этот мир глубже и трагичней своих односельчан. Она выбрала такое отношение к жизни, которое не всем по плечу. И на суде речь идет не просто о краже осла, а о чем-то высоком, сверхсерьёзном, требующем для своей защиты всех сил от человека.
«Обратная сторона луны»
Не потянули на полноценную утопию. Что-то анекдотичное. А ведь могли бы прикинуть, как все это могло бы быть по-серьёзному. Почему-то боятся позитивных фантазий. Утопических. «Гостья из будущего» не в счет. Только что-то мрачное, катастрофическое – вроде Лопушанского или «Терминатора».
Слово на экране
*
«Иллюзионист».
Говорят о необыкновенных «свойствах сердца», которое не может забыть детскую любовь. Пустые, конечно, слова. Кино-производственные. Надо же публике как-то объяснять словами сложные вещи, случающиеся в жизни!
Что же делать! Все то - глубоко спрятанное, сверхсерьёзное, неперносимое, что имеется в человеке, - вот так только в этой жизни и может проявляться. Тем более в таком грубом искусстве, как кино.
*
«Почему ты такой грустный?» - звучит в сериале или еще где. Техническая фраза. Для того, чтобы появился повод что-то фабульное вытащить на экран или на страницу книги. На самом деле в жизни чаще всего никто ничего такого «грустного» не замечает. Или это не грусть, а усталость или просто особенность физиогномики.
Фабульно-сериальные разговоры. Как бы по технологии фабульного творчества. По-другому ничего не достать из человека, из отношений, переживаний и пр.
«Расписание на завтра»
То, что можно было вместить в маленький рассказик, в пронзительную миниатюру - потому что тут не о чем особенно трепаться - они развернули в сложноорганизованное кинозрелище со всякими полезными для воспитания подрастающего поколения сопутствующими моментами.
А главное было – это история про мальчика, написавшего стихотворение, посвящённое девочке, которая в школе не замечала его. Мальчик погиб на войне, а выросшая во взрослую тётю девочка едва помнила этого влюблённого в неё мальчика. Героев фильма, конечно, все это поразило, но на фоне лирической, детской, назидательной задумки фильма все это как-то смягчилось, уменьшилось в масштабе. Поразило, но ведь совсем не так, как такое должно потрясать на самом деле.
Под лёгким фабульным повествованием только приоткрылась жуткая правда об этой жизни. Которую не описать лирическими средствами.
И это грустно, как все на свете.
«Городской романс»
Музыка Каравайчука. Музыка даёт особенное настроение фильму. Фильм вспоминается с музыкой. Такое редко встретишь.
Сергей Соловьёв
*
«Семейное счастье» по Чехову. Из киноальманаха «От нечего делать». (1969).
Персонаж Бурляева. По словам Соловьёва он увидел его в «Андрее Рублеве». А если покопаться, может быть, режиссёр фильма «Служили два товарища» увидел у Соловьёва а своего пьяненького прапорщика, которого застрелил поручик Брусенцов.
Такое вот это приблизительное, случайное киношное дело.
Нет, «Товарищи» были раньше – в 1968. Это Соловьёв, похоже, схитрил. Прапорщик Карелова практически один к одному персонаж Соловьёва. Просто чеховский герой перенесён во времена Гражданской войны.
А если посмотреть на Тихонова, как на перенесённого через столетие Болконского?
Соловьёв наверное и о таких вещах мог подумать. С его манерой, с его стёбом, балаганом, постоянным снятием пафосных моментов в его фильмах... Да, наверняка подумал! И ему этот «перенос» представился забавным. И все это с невинностью на лице! Ведь это само напрашивается! Недаром актёрам после ролей Ленина с трудом подбирали дальнейший репертуар. Это же зрительская психология, от которой никуда не деться. А с другой стороны, что же ему молиться на «Войну и мир»!
*
Вдруг почувствовать эту чеховскую лёгкость. Может быть, прежде всего лёгкость отношения ко всему.
Пародия на жизнь. Соловьёв берет из Чехова именно его сатиру на мир людей. Другой бы прошел «мимо», а Соловьёв именно это и ищет. Выискивает. И находит.
Это как экранизация анекдота в «Городке».
*
Мерзеющий от фильма к фильму Соловьёв.
В каком-то его фильме, кажется, «Чёрная роза — эмблема печали...», повзрослевшая после пионерского детства героиня Друбич делает важное открытие: «все дерьмо, кроме мочи». Ей приоткрылись мерзости жизни! О, ужас! Мерзкая «правда жизни»!
Что потом? В том-то и дело, что ничего потом. По крайней мере, у Соловьёва.
Сначала «пионерский» ужас, потом балаган «Чёрной розы...» и «Ассы».
«Communication tube» и всё такое прочее. Вот где главный ужас!
Растерянность, потерянность «художника» перед временем.
Виноват ли Соловьёв?
Время, мол, было такое! Разоблачительное. Время «правды жизни». Мерзостей правды жизни.
Прикажете сочувствовать?
Не получается.
Продолжение темы «правды жизни».
«К какому выводу в конце концов пришли Вольтер, Юм и Кант? — К тому, что мир есть госпиталь для неизлечимых». Артур Шопенгауэр
Все они были безбожники. У них мир существует сам по себе, подвешенным в черноте космоса. Материалисты.
С одной стороны существует эта самая «правда жизни», говорящая о том, что мир мерзок, а населяющие этот мир люди неизлечимы. А с другой стороны есть «религиозный подход». Это когда, зная обо всех мерзостях, считают, что это Божий мир, и его нельзя хоронить ни при каких обстоятельствах, даже зная все те мерзости «правды жизни», которые творятся в этом мире.
Не давать закапывать этот мир никаким «правдолюбцам».
Вера! Одна надежда на веру. Если её нет, хоть в каком-то виде, жизнь обессмысливается.
Безбожный мир лишён смысла.
*
Друбич у Соловьёва. Может быть, это он её испортил. Постепенно. Все его фильмы – по нисходящей во все больший стёб и пошлость. И главное – непонятно, зачем это нужно! Будто есть какая-то доблесть выискивать и делать достоянием публики с помощью актёрской игры всякие гадости. Это даже не чернуха, это какой-то фекальный реализм.
*
Претензии к бедному Соловьёву!
Но ведь нельзя принимать мерзости нашей жизни за её суть, считать мерзости «правдой жизни». Да ещё художественно оформлять эти мерзости в своей авторской работе.
Существует такое понятие как «религиозный подход».
Но нужна хоть какая-то вера в то, что мир не безнадёжен.
*
Ст. тетр. 1989-90.
«ТВ, С. Соловьёв, о своём фильме “Чёрная роза...” “Новое – жанр. Какой же жанр? Жанр жизни. Какой же жанр жизни? Жанр маразма”. Довольно самокритично.
Демонстрируют всё, что умеют. Уже не 100, а немеряно дней после детства».
Соловьёв стал неким наглядным примером художественной деградации. Всё у него по нисходящей.
Та заложенная в нём творческая художническая пружина, которой при Советах не давали распрямиться, с началом перестроечных времён полностью освободилась от каких-либо ограничений.
Кончился СССР, и он выстрелил в искусство со всей своей дури. Выстрелил в себя как художника и в публику.
Какая бы Советская власть ни была рутинная, задавленная, изуродованная чиновниками, она держала авторское самовыражение в правильных, разумных, художественных рамках.
Началась перестройка, и «художники» освободились от всего, что мешало их свободе.
И, как известно, из этого ровно ничего не вышло. Даже удивительно, до чего всё ничтожно в сравнении с временами «тоталитарной несвободы творческой личности»!
Все «пружины» распрямились и теперь бесполезно болтаются в пустоте. И некому больше их сжимать для нового выстрела.
Может быть, то, что как бы мешало «творцам» в прежние времена, на самом деле было частью художественного процесса? Было, по крайней мере, от чего отталкиваться, что преодолевать.
Наверное художник должен всегда чувствовать сопротивление среды. Это тренирует творческую волю и изобретательность...
И что теперь делать? – не знает никто.
Виктория Фёдорова
*
Уехала, бросив то, что только от неё и останется - фильмы «О любви», «Двое», «Преступление и наказание»... Ради чего? Ради новых жизненных впечатлений? Наверное.
*
Нельзя в одном образе прожить жизнь. Это понятно.
Виктория Фёдорова в фильме «О любви».
Она с грустной улыбкой смотрит оттуда на свою последующую жизнь.
*
Всё, что встречаешь в Интернете о Виктории Фёдорове, неизменно приводит примерно к одному и тому же набору мыслей.
Её замечательные роли. «О любви», «Двое»... И пошлые обстоятельства последующей жизни. Эти эмигрантские дела, отец-адмирал... Её мамочка...
Все те американизмы, начиная с книги «Дочь адмирала», истории с пуделем, даже ни в чём не повинный «модельный бизнес» и прочее – всё это подпортило первоначальные впечатления от неё и её жизни «в образах».
В её ролях было что-то, что называется, «в высшей мере». А она каким-то обыденным, если не сказать пошлым, продолжением себя в жизни за кадром испортила это первоначальное впечатление.
И вообще... Как обманула жизнь этих глупцов и глупышек, уехавших в заморские края!
«Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, что над (...) когда-то поднялся. Как журавлиный клин в чужие рубежи...»
Как-то всё это не принимаешь, не допускаешь... Не срастается что-то в восприятии, разбивается...
То же и с некоторыми знаменитостями, которые умудрились испортить о себе впечатление и никуда не уезжая.
Не понимали и не понимают, что помимо их лично-частной, бытовой жизни – «жизни в жизни» - есть у них главная – «творческая» - жизнь. И главная забота в этой жизни – сохранение во времени своих творческих достижений. Это важнее всего остального. Редко у кого это получается. Тут и пошлости личной жизни, и алкоголизм, и случающиеся с ними провалы в политические мерзости...
А в результате - как-то перестаёшь их принимать. Принимать «в комплексе»! И с тем и с другим, и с пятым и с десятым!
Жизнь их всех перепошлила.
И где тут лазейку найти, чтобы это их «последующее» не заслоняло их «первоначальное»?
Не знаешь.
Мюнхгаузен
«Замечаешь, что Мюнхгаузен (в воплощении Янковского-Захарова-Горина) начинает как-то раздражать. С годами. Завиральные истории фон барона, трансцендентные, экзистенциальные идеи не захватывают больше.
Вытащили поэтический взгляд на реальность в эту самую несказочную реальность, и получился дурдом. Общепоэтические представления о мире смотрятся красиво только в условной, полудетской, может быть, как раз в театральной, среде, где люди не живут, а играют в жизнь. Резвятся!
Почему-то перестает это быть интересным. Видны дыры, натяжки, фальшь всего этого балаганного изображения реальности.
Как-то не на все времена получилось.
А может быть, это пройдёт? Опять проникнешься...».
«Чудо на 34-й улице»
Неожиданно непростой фильм в американско-голливудской обертке. «Чудо на 34-й улице» (1994). Фильм про веру. В Санта-Клауса ли, в Бога ли... Прошли, балансируя как на канате, рискуя свалиться в банальности того или иного сорта, которых уже достаточно наплодил голливудский кинематограф.
Люди понастроили церквей, понапечатали Библий, и при этом не в состоянии выйти из реальности в что-то хоть немного приближенное к тому, о чем говорится и в церкви, и в Библии.
Парадокс с религиозными чудесами. Их не выпускают из книг, из Библии. Ну, разве что дозированно: благодатный огонь, плачущие иконы, святые мощи... Да и то как-то не настаивая, попутно... Хотите верьте, хотите нет. Никаких других, новых чудес не пропускают к выявлению и оценке реальностью.
Боятся повредить хрупкий сосуд веры?
Хохмачи
Брагинский, Горин, кто-то еще в том же роде... Но эти на первом месте. Несколько культовых фильмов, определивших эпоху в культурной жизни страны. В полном смысле слова, без всякого преувеличения. Подавляющее число граждан вобрали в себя эти ситуации, смешные идеи, словечки, фразы, миропонимание, отношение к жизни... Так устроен был тот «двухпрограммный» мир. Да еще – как в анекдоте: «Я тебе попереключаю!»
И вот то, что сделали эти, конечно, талантливые люди, вдруг стало определять духовное содержание подавляющего числа зрителей-граждан обширного государства. Не Чехов, Не Толстой с Фёдором Михайловичем, а эти хохмачи! Такое информационное устройство этого мира. Исделалось.
Хорошо ли это? Огромный кусок 20 века заполнили своими легковесными, профессионально остроумными, но никак не определяющими существо этого мира творениями. Пустячки, хи-хи-ха-ха.
Опять же, конечно, ни Рязанов, ни Захаров и пр. ни в чем не виноваты. Разве что в том, что делали вид, что это не пустячки. Гордились собой. И да, у них работа такая. Одни делают деньги – это банкиры, финансисты. А они делают мировоззрение. Эти хохмачи! Утешают, веселят, успокаиваю... А под конец даже и пугать начали. Почувствовали свою силу.
Человечество не справляется с такими пустячками. Въезжает и вязнет в них и уже не знает, как из них выбраться. И надо ли? Может быть, так - весело, карнавально - и встречать все, что положено в этой жизни?
Начинаем проникаться всем ужасом тех антиутопических фантазий, которые создаёт Голливуд как бы в развитие этой тенденции «смеховой» культуры. «Пятый элемент» и пр. показывают нам мир будущего, в котором, кроме маскультурной жвачки, уже ничего не осталось. Мы уже сейчас постепенно начинаем жить в таком мире. Он во всей красе явлен с экранов ТВ, в концертных залах. Попса повсюду.
То, что Кургинян демонстрировал нам своей перевёрнутой пирамидой. «Свободное» творчество на пару со свободой потребления этого творчества... «Козел на саксе», «Поезд на Чаттанугу», «джаз на костях»... Либеральное: «А чё?»
«Нет низких жанров». И т.п. Выпустили на свободу, на волю.
Халтура
*
Кино-халтура. И они принимают эту халтуру. Играют, вдохнув в неё своё актёрское мастерство, а главное – естество, если оно у них есть. Отливают халтуру в какую-то бронзу.
*
Несмываемые мерзости. В киношной продукции. Наплевали-таки в вечность. Исплевали ее.
*
Актёр противно изображал страсть. И где натренировался? В жизни или на съёмках?
Раневская
*
«Красота это страшная сила!»
Дала вдоволь над собой поиздеваться.
*
«Лев Маргаритыч».
Трудно там делать что-то стоящее. Высекать Божественный огонь из повседневной рутины, каким этот мир кажется, если его не собирать, не обследовать, не обдумывать, не перебирать у него все косточки, не выворачивать его на изнанку...
Мир не поддаётся запросто художественной обработке.
Интонация
«Молдова-фильм». Из жизни секретаря райкома. 70-е. Зандерлинг.
Совершеннейшие выдумки. Будут ли им доверять те, кто не знает ничего о том времени?
Интонация. Выверенность интонации. Внушающая доверие интонация. Интонация может протащить все что угодно. Интонационно оправданный мир. Выметенный мир. Выметенный интонацией. И будто бы реально существовавший.
Мир, которого нет. Фантастика людей, отношений, проблем… Социальная утопическая фантастика…
Нет таких людей, таких отношений, проблем…
А что есть? Интонация!
*
Старые изыскания по интонации.
Георгий Бурков, Олег Борисов… Все хорошие актёры – это голос и интонация. Может быть, голос – это и есть в первую очередь интонация.
«Родная кровь»
«Воспитательное значение фильмов… Старое советское кино… Нынешнее поколение…» - тезисы доклада какого-то чиновника от кино.
Показали по ТВ сто раз виденную «Чужую родню». Евгений Матвеев, Вия Артмане...
Можно еще и еще смотреть на это. Слышать латышский акцент Артмане, неповторимые интонации Матвеева... Слушать эту «латиноамериканскую» музыку...
Удивляться этой мелодраматической выверенности! Без фальши и патоки...
«- Ты чего?
- Выдающийся я идиот в своей жизни – вот что. Скажи, пожалуйста, куда это меня все заносит? Ведь домой шёл! Лежал бы я сейчас на печи без всяких мыслей. Заместо всего этого – вот... сижу здесь. А в терем тот высокой нет хода... Вот скажи – дурак я или нет?
- Дурак, конешно.
- Точно! Видишь! Непорядок в танковых войсках... Ну? Гасить электричество?
- Гаси!»
Режиссёр фильма – Михаил Ершов, композитор – Баснер.
Как-то не особенно интересуются подобными вещами. По народной традиции...
«Воспитательное» ли это было кино или само это по себе – общечеловеческое, нормальное, не придуманное, естественное, живое?
А их самих – создателей этих легендарных советско-воспитательных фильмов - интересно, кто воспитал до такой нравственной интенсивности?
Забастовка сценаристов
В США забастовали сценаристы. Оставят народ без сериалов! Какое несчастье!
Немыслимая вещь! Пока не разберёшься, пока привыкнешь к новому пониманию.
В обществе потребления существует производство, удовлетворяющее потребность публики и в кинозрелище.
Внешним образом это очень похоже на искусство. Хотя многие считают, что это только имитация искусства.
И «это» нашло своё место в системе потребления.
Может быть, произошло только то, что кино просто встало в общий строй с другими искусствами. Ведь никого не удивляет, что живопись, музыка, архитектура, ювелирное искусство... просто работают, обслуживают определённые потребности человека. Не претендуя на что-то высшее в духовном смысле. Просто работа, просто ремесло.
Производство. Конвейр. Цеха. Склад готовой продукции. Отдел кадров. Планово-экономический отдел. И так далее.
Забастовали работники сценарного цеха. Выпуск продукции задерживается. Предприятие несёт убытки.
Вот сидит сценарист за рабочим столом и не творит! Не создаёт нетленные образы. Ждёт повышения зарплаты.
Горин-Рязанов
«Они были… в… черных костюмах и черных полумасках. – На белых лошадях! – неожиданно подсказал Бубенцов».
Чем дальше, тем труднее извлекать смешное из трагического и даже из обыденного. Из реальности.
Эволюция как бы. Уходит лёгкость.
К этому относишься с пониманием и даже с уважением.
«Обычный месяц»
Производственный фильм с уклоном в лирическую драму. Мелодрама у персонажей Лаврова и Фатеевой не получилась.
Этот уклон, кажется, перевесил производственные моменты.
Чувственные отношения, но зажатые, спрятанные, насколько это возможно, от посторонних. Они такими и остались. И это всегда смотрится сильнее, чем сцены со срывом отношений в объятия, поцелуи, постель...
И не поймёшь – что на фоне чего? То ли чувства, то ли производство.
Из-за «уклона» в какой-то момент думаешь, что чувства, просто человеческая жизнь, одноразовая между прочим, важнее всего остального. Хотя и от производства никуда не деться. Это основное наполнение обычной человеческой жизни.
Но и без того, что называют человеческим счастьем, все обессмысливается. Эта унылая производственная лямка до гробовой доски... Хотя, конечно, люди ко всему привыкают.
Проблемы внедрения «информационных технологий» - если говорить по-современному. Самое начало. 1976.
И не можешь выкинуть из головы, забыть, как все это плохо кончилось. И с целой страной, и с этим конкретным заводом. В незабвенном 1991 году. Или даже еще раньше.
Но остались фильмы... И будто внешне жизнь ничем не поменялась. Даже технологически, кажется, не очень далеко ушла вперёд. И персонажи, и чувства, и любовные треугольники, чреватые супружескими изменами...
И все так же то производство заслоняет человеческую жизнь, то человеческая одноразовость вдруг даёт о себе знать, делая все остальное неважным.
«Пароль не нужен»
Губенко, Нахапетов. Их умная сдержанность... Они своими актёрскими, человеческими средствами порождают, может быть, мифы. Это не те – древние – мифы про циклопов и богов с Олимпа, это современные мифы.
В данном случае – мифы советских представлений о событиях Гражданской войны.
Актёры должны быть убедительными. Они молоды, привлекательны, у них героические роли. Они выкладываются. Им придумали хорошую историю.
Воображение Юлиана Семенова, актёрство, психо-физика актёров – все вливается в миф. Которому доверяет нынешняя публика - так же как древние доверяли своим мифам.
В искусстве без этого не бывает.
Мир, история, пропускаются через творческую обработку.
Это не прервать, это не остановить. И зачем! Не один миф, так другой.
В некоторых исторических темах хотелось бы, конечно, поменьше пафоса и мифотворчества. Больше сдержанности. Это и достойней, и правильней, и ближе к оригиналу.
Но для таких советов нужно быть «членом худсовета».
Режиссёры
*
Он будто оскорбляет женщин, которых снимает в своих фильмах, своим своеобразным отношением к миру.
Женщина ждёт любви, биологии, физиологии, а ей предлагают всякие заумные эстетские заменители, приберегая то, в чем отказывают женщине, для другого сорта отношений.
И будто искусство подменяет собой здоровую, соответствующую человеческой природе и мирозданию жизнь.
И пудрят, и пудрят мозги! Протаскивая своё уродство в этот мир, как только могут.
Иногда их жалко.
*
Режиссёр неловко, утрированно-шаблонно показывает актёру его персонажа.
Делает из живого актёра неживого героя. Большой актёр и в таком фильме, с таким режиссёром не провалится, но не всем же быть большими. Вот и ходят по экрану зомби вместо живых людей.
Фантастика
*
«Звёздные войны», «Пятый элемент», «Валериан» и пр.
Кажется, всё так и будет. Какого бы уровня технический прогресс ни достиг, природа человека всё сделает абсурдным. В безграничном космосе, где места хватило бы всем, всегда будет недоверие, подозрительность, глупость, жадность, зависть, жестокость, непонимание...
Понятно, что это проекция человеческого мира на фантастические представления о космическом будущем человечества.
На планете Земля уже тесно некоторым. Человек рвётся в космос. Доберутся и до космоса.
Или не доберутся? С таким неумением жить даже на своей родной планете. И это останется только глупыми самонадеянными фантазиями.
И инопланетяне будут смеяться над ними.
Может быть, они уже смеются.
*
Не так используют фантастические фабулы. Все эти путешествия во времени, нечеловеческие способности, волшебные палочки… Используют на пустяки! Всё время так кажется.
*
Фантастика. Роботы. Они хотят быть, как люди. Они изо всех сил тянутся в люди. То же самое испытывать…
Они вроде тех, о ком писал Розанов. Испытываемое ими, только внешне похоже на человеческое. Аналог.
Трагическая ситуация - по сути. Хотеть то, что вне твоей природы.
*
Придумывают дополнительные миры вместо того, чтобы довольствоваться одним единственным, в котором реально живут реальные люди.
Профессия такая. Есть спрос – вот и трудятся. Создают выдуманные миры.
Во-первых, есть непосредственный спрос у народонаселения, которое любит погружаться иногда в сказочку, в выдумку...
Во-вторых, есть мировые конспирологические структуры, желающие внушать определённые идеи этому народонаселению, которое любит погружаться в сказочки и выдумки. То есть, творцы не сами по себе и для себя творят.
А если сами по себе?
Им это тоже нравится, хотя часто по ним дурдом плачет.
«Любовь Серафима Фролова»
*
«Я Ромку теперь за миллион не возьму. Я гордая!» - персонаж Лужиной. Пришла с фронта, увидела там жизнь в подлинном её обличии, почувствовала отношения людей в их истинном, достойном такой жизни качестве. А тут этот Ромка, таскающий в дом случайных баб!
Да, скоро сказка сказывается...
Шепитько сняла в 70-х продолжение жизни таких героинь – «Крылья». Черно-белая жизнь, упластовывающая всё прежде живое, трепещущее... Превращающее всё в кусок спрессованного прошлого.
Эти три красавицы на один фильм. Лужина, Сёмина, Прохоренко. Можно совсем растаять...
Страшно представить их отражение в реальности.
Обратное отражение – реальности в зеркале кино – как бы красит эту реальность.
А если вот так – в духе жёсткого гиперреализма, с горечью о прошедшей молодости и утраченном идеальном взгляде на жизнь... Жизнь, которая не красит, превращает этих женщин в старух.
Но пока длится эта сказочка о прекрасных женских судьбах...
«Ты свободна, нет у тебя никого. Или есть?»
Так просто: есть или нет. Свято место... Человеческий выбор невелик. Почти нет этого выбора. Есть – есть, нет – нет. И надо со всем этим что-то делать. Осуществляться в каких-то формах этой жизни.
И страшно оказаться не реализованным именно в этом чисто человеческом плане.
Цивилизация размывает такие вещи, делает все относительным, кажется, что можно чем-то пренебречь, прожить и так. И живут. В результате получается что-то, если не несчастное, то все-таки уродское, жалкое.
*
Вот же ж! Никто никогда не даст этому фильму 1968 года никакую премию «Оскар». И десяткам других таких же советским фильмам, снятым с желанием сказать что-то важное, первостепеннное о России, вообще о нашей жизни.
Они будто открывают нам человека. Того человека, которого задумал Бог.
Не многие об этом знают. Но кто-то знает.
Они собирают понимание этих людей от Бога по крохам, где только могут. И потом несут в свою работу. И это там остаётся. На годы, на десятилетия.
Может быть, наступят такие времена, когда опять начнут уже другие авторы искать того же. И они будут сознавать, что у них есть товарищи в прошлых временах. И это будет им помогать. И они будут радоваться этому.
Замещение
Может быть, вообще литература, её функции в жизни переместятся в этот малохудожественный сериальный кинематограф. Там этот нескончаемый поток сиюминутного, повседневного – как золотоносная река. Крупицы чего-то, если не золотого, то ценного и интересного можно выловить. Попадается живое, подлинное, имеющее отношение к искусству. Это может быть фраза, разговор, оценка, взгляд на вещи, фабульный мотив, пейзаж, лицо, мелодия, голос...
А все остальное – в отвалы пустой породы.
Поворот
Горин с его «откровизмами» в фильмах Захарова...
Замечаешь, где у него поворот.
Поворот замечаешь у многих современников. Тут не нужны, как с авторами прошлого, особенные старания при изучении их творчества. С современными авторами как-то проще. Знаешь самое главное – тот мир, ту среду, которая их вдохновила. Не претендуя, конечно, на окончательную полноту знания, но это и не так важно.
Трудно обмануть и обмануться. Все шито белыми нитками. Чувствуешь их почти как самого себя.
Поворот у них случается тогда, когда они находят предел своим способностям в поисках понимания. Они этот предельный для них уровень понимания выкладывают на общее обозрение.
Профессия этого требует.
Если бы это не подавалось как «откровизмы» высочайшего качества, не произносилось актёрами как что-то запредельное в достижениях человеческого духа, с этим можно было бы легко примириться, это не коробило бы всякий раз.
«Хорошо сказано!» - часто повторяет Жванецкий на телевизионных встречах, обращая внимание на качество своих «откровизмов». Это та же история.
Они своё бессилие в дальнейших поисках понимания выдают за что-то в высшей степени окончательное в предельное по ценности для людей.
Это их «поворот».
Новая волна
Они смотрят на мир через рамку киноэкрана. Накапливается кинематографический материал...
Они живут в мире кино. Бесчисленные киноленты их предшественников. Одно им нравится, другое нет. Какие-то идеи ими подхватываются, на какие-то идеи их наталкивает то, что они видят у других. Обычное творчество. Но мир уже не тот реальный мир, в котором они живут и делают все остальные вещи, кроме кино. Это мир кинематографа. Вся реальность, пока она не вошла в киномир, не рассказана киноязыком, для них не существует.
Они мыслят готовыми кинообразами. Они продуцируют не мысли и чувства, а что-то уже привязанное к тому, что однажды увидено на экране. Что-то и они добавляют в это. Поиск не прекращается. Мир перерабатывается под кинозрелище.
У них у всех есть избранные кинорежиссёры. Они пытаются смотреть на мир примерно так, как они. И при этом находить что-то новое, то, что до них еще никто не находил.
Потом этот мир «новой волны» как-то исчерпал себя. Эта молодая компания распалась, разошлась кто куда. Наверное мир кино усложнился. А кино стало более коммерческим. Их стало слишком много. Они потерялись в этом половодье.
Они кажутся теперь очень молодыми, наивными, простодушными... Носились со своим кинематографом! Дети! Будто это самое важное в жизни. И по-прежнему есть чудики, погруженные во все это. Есть киноинституты, где во всем этом копаются, выстраивают какую-то внятную историю кино, пишут статьи и книги...
Авторское кино. Сейчас это так называется. Эта линия тянется со времён неореализма и «новой волны». Может быть, с еще более ранних киновремён. Работают. Что-то творчески зажигают.
Это не разочаровывает, когда находится новое имя, когда все будто заново. На секунду забываешь о киноискусстве. Какое-то чудо просто искусства, что-то говорящего человеку.
В общем-то все угадано правильно, в Интернете находишь примерно то же, до чего додумался самостоятельно:
«(фр. Nouvelle Vague) — направление в кинематографе Франции конца 1950-х и 1960-х годов. Одним из его главных отличий от преобладавших тогда коммерческих фильмов был отказ от устоявшегося и уже исчерпавшего себя стиля съёмки и от предсказуемости повествования. Представителями новой волны стали, прежде всего, молодые режиссёры, ранее имевшие опыт работы кинокритиками или журналистами. Они были против далёких от реальности коммерческих фильмов и нередко прибегали в кинематографе к экспериментам и радикальным для того времени приёмам».
«Посредством критики и интерпретаций пионеры французской новой волны заложили фундамент для концептов, которые позже (в 1970-х) были объединены в кинематографическую теорию под названием «Теория авторского кино». Согласно этой теории, режиссёр должен быть автором фильма и принимать участие во всех этапах производства фильма, чтобы выработать свой собственный стиль. Таким образом, фильмы должны стать более индивидуальными и не подвергаться оценке по отдельности, но в свете всех работ режиссёра в целом».
«Четыреста ударов» Трюффо. Этот галоп... Этот почти бесфабульный показ... И слов не так много для говорливого французского кино. Эти длинные прогоны бегущего мальчика...
Под музыку чем-то напоминающую Овчинникова...
Овчинников! Ага! И сразу вспоминаешь о русской «новой волне» – о наших шетидесятниках.
Шпаликов, Данелия, Кончаловский, Хуциев... Тарковский!
«Нюркина жизнь»
«Я тоже поживу и буду знать».
Героиня Варлей смотрит на жизнь как на что-то цельное, обозримое – с началом, серединой и концом. И будто все как на ладони. И ты видишь всю возможную перспективу жизни, и можешь выбрать правильную стратегию.
Конечно, это навязано конкретному персонажу – Нюрке – авторами. В реальности так не живут. Но в советском кино приветствовались такие образцы для изображения на экране. И ничего. в самом деле, плохого. Наоборот, этот плод авторского творчества за сценарным столом, как бы представляет очень мудрый подход к жизненному творчеству. Хорошо так обзорно, разумно, здраво окидывать взглядом себя в этом мире, строить свою жизнь по-доброму, с правильными установками.
Это еще и киношный способ подачи материала, привязанный к необходимости уложиться в определённые рамки по длительности. История должна закончиться примерно через полтора часа, как в этом случае. У сериала более расширенные рамки, но все равно история должна закруглиться в определённый отрезок времени. Весь изображённый мир должен быть собран в что-то компактное, более-менее внятное, доступное для понимания. Должен быть продемонстрирован законченный взгляд на мир, на человека, на жизнь. Другой фильм – другой, отдельный, со своими особенностями вариант миропонимания. Но опять же все должно быть закруглено, все концы спрятаны.
«Молодо-зелено»
С совсем молодым Олегом Табаковым. Это памятник времени. Памятник не Советской власти как таковой, памятник тому пониманию жизни, которое пытались сформулировать в фильме, закрепить средствами искусства как бы на века.
Они умерли раньше коммунизма. Переверзев уже давно, Табаков только что.
Шереметева, слава Богу, жива.
Те, кто делал фильм, думали о том, какие люди должны жить в этих построенных персонажами фильма городах. В прекрасном будущем.
Олег Табаков – это «Современник». Это искреннее желание найти такие ходы в жизни, чтобы сохранить молодую искренность, доверие к жизни, не разочароваться до антисоветчины...
Всем обычным, не травмированным чем-либо безнадёжного состояния людям хочется радостной, здравой, доброй человеческой жизни. Кто может такого не хотеть! Конченные циники, надорванные изнутри люди...
Очевидная связь разочарования в самом себе и разочарования в жизни, в стране, в людях, её населяющих. Под это приплетаются политические причины и объяснения.
Может быть, во всем диссидентстве нужно видеть именно это – их собственную слабость, неумение противостоять, гнуть своё, как бы все вокруг ни складывалось.
Жизнь разумная, без истерики, честная, совестливая, без внутреннего разложения...
Для этого совершенно необходимо религиозное чувство.
Мирра
Ей бы у Ф.М. играть. А она все показала в этом слабом режиссерски, недостоверном фильме. Все выплеснула. Ей нужен был классический высокотрагедийный текст. Это была бы театральная или киношная бронза. Вместо этого несчастный фильм. В котором неловко все, кроме сцен с нею. На неё интересно смотреть. Её почти не-актёрство, актёрство на грани подсмотренности в реальности. Красота Лили Брик и какая-то дебильная изуродованность...
Трагики
«Великий трагик», «великая трагическая актриса»... Если вдуматься, то в этом поименовании есть что-то странное. Штамп времён старого «рутинного» театра.
«Великий комик» - это уже из эпохи кино. Амплуа комика. С комиками все более-менее ясно. Смех - это насущная потребность человека. Как еда, одежда, кров, здоровье... Смех может стать самоцелью. В этом нет ничего противоестественного. Не то что в случае с трагедией. Тем более если речь идет об амплуа трагика.
Это как профессиональные плакальщицы. Профессия такая - пугать людей, заставлять их содрогаться от ужаса, обливаться слезами, трепетать...
Какую же потребность публики обслуживали трагики? В чем смысл этого сдвига именно в трагедию, в это, в общем-то, однобокое, воспроизведение жизни, не похожее на разнообразную реальность.
А без надрыва нельзя? А посмеяться?
«Как в кино»
*
Самый конец одного нелепого фильма. Наряду с глупо комикующими актёрами случайно в кадр попал кусок подлинной реальности. По широкой дороге, вроде московского Бульварного кольца, несутся машины. На большой скорости проносятся грузовики с народно-хозяйственными грузами. Деловой, спешащий, что-то строящий, о чем-то хлопочущий реальный мир. А тут эти актёришки, не умеющие делать подлинное искусство! Ряженые, лоботрясы и бездельники, живущие за счёт этого ревущего, смрадного, «тупого», неостановимого мира. Живая, настоящая реальность и стыдоба отвязного пустого балагана!
*
У него лицо мелкого бандита 40-х, 50-х годов. Его увидел помощник режиссёра, хотел пригласить в массовку фильма про тюрьму. На роль молодого бандита. Но бандитский типаж как зыркнет на киношника по-настоящему, как раздвинет зловещий рот с черными провалами выбитых зубов… И все вопросы моментально испарились.
*
Мерзость деполитизированного мира. Такой мир в украинской сериальной продукции после 2014 года.
Вычищенный с хлоркой мир. Другое измерение реального мира.
Это похоже на «Плезантвиль».
Никакой идеологии. Одни, как бы, общечеловеческие ценности. Средний класс, бизнес, вопросы семьи и брака, мелодраматические или криминальные интриги...
*
Сначала киношники создают свои истории по мотивам реальности.
Делают конфетку. Чтобы, конечно, её захотела съесть публика.
А вот истории, которые вернули обратно в повседневность. Из них изъяли весь привнесённый киношниками налёт рыночности.
Та же фабула, но не как нечто исключительное, с исключительными персонажами и событиями, а что-то чуть ли ни из уличной повседневности. И специально ничего не надо делать. Убрать штампы красивого кино.
*
Ругают «Ликвидацию». А она так всем нравится! Одесским колоритом, игрой актёров...
Но реальные оперативные работники, ветераны правоохранительных органов ругаются. Говорят – враньё.
И они по-своему правы. Многое наврано для занимательности. Художественное кино - это же такое балаганное дело. И это не зеркало и не юридически выверенный документ. Есть и такой жанр полудокументального кино на милицейско-детективном материале.
А тут снята занимательная история просто по мотивам реальности.
Образы, характеры, разговорный жанр, лихо закрученные фабульные перипетии...
«Вот такая картина маслом!» - одна только фраза Гоцмана чего стоит!
А вообще, требовать буквального совпадения кинозрелища с реальностью - это уподобляться товарищу Огурцова, требовавшему от клоунов Бима и Бома из «Карнавальной ночи», чтобы они свою репризу превратили в выступление на собрании трудового коллектива, разбирающего персональное дело работника, совершившего аморальный поступок.
*
Кинематограф оставляет от жизни только самое фабульное. То, что можно связать логикой, объяснением, идеей...
*
Любят киносказочки про то, как врачи спасают больных, милиционеры ловят преступников…
В реальности к врачам и милиционерам достаточно сложное отношение.
*
Написал что-то прочувствованное о старом кино и вспомнил ККК с его иронической оценкой чего-то пафосного на экране: «Как в кино».
Эта способность ничего такого в жизни не замечать, не принимать, не признавать, считать выдумкой. Этот жизненный почти циничный практицизм. С ним благополучно доживают до самого конца.
Смотреть это на экране – пожалуйста! Но видеть такое в повседневности, а тем более как-то под это подстраивать свои взгляды, свой образ жизни – увольте!
Не поддаются гипнотическому воздействию кинотворцов.
*
Милицейские фильмы советских времён и нынешние полицейские фильмы. И страна, и люди, и правоохранители – всё совсем другим сделалось.
Может быть, это только в кино такая резкая разница, а в реальности всё было жёстче и тогда – при СССР?
Ощущалось людьми, во всяком случае.
Роль
*
Татьяна Иваницкая. Таня из «Адъютанта его превосходительства». Одна роль в кино. Одна такая роль. Такой наполненности, такой полноты! Красота, искренность, положенность, выбранноть, свершённость, неслучайность…
Сплошь – слова, которых не бывает, которых не знает Microsoft Word.
Такая полнота подлинности. Будто она ненадолго шагнула из реальности на экран и вернулась назад.
Будто она в самом деле дочь полковника Щукина, и ей, в конце концов, пришлось уехать после Гражданской войны в Париж. И только поэтому мы ее больше не увидели в кинематографе, а не по какой-то другой причине.
И будто так не сыграешь. Не притворишься такой настоящей.
*
Что-то надо ещё написать о ней.
«Иваницкая Татьяна. Таня из «Адъютанта…». 1969. Одна роль в кино. Одна такая роль. Такая полнота. Красоты, искренности, положенности, выбранноти, свершённости, неслучайности…
Сплошь – слова, которых не бывает, которых не знает Microsoft Word.
Такая полнота подлинности. Будто она в самом деле дочь полковника Щукина, и ей, в конце концов, пришлось уехать после Гражданской войны в Париж. И только по этой причине мы ее больше не увидели, а не по какой-то другой причине. И будто так не сыграешь. Не притворишься. И она настоящая».
Придала подлинности изображаемому на экране.
И не в последнюю очередь тем, что сыграла практически только эту роль. Не мелькала потом на экране.
Не просто роль. Это попадание в судьбу человека, женщины. Судьба, которая пронизывает перипетии истории, поперек времени, границ, обычности, борьбы, войны...
Это одна из зацепок за тот главный образ - женщины на все времена, сквозь все времена.
Она из тех, кого не надо в этой жизни жалеть. Они не совместимы с жалостью. У них как-то все по-другому в жизни. Достоинство перед этой жизнью. Будто то, что они проживают является вечностью, достаточной для них. Для их достоинства.
Они испытывающе глядят на своих временных спутников. С чуть ироничной улыбкой.
*
В некотором смысле она – образец отношения к авторской работе. Не суетилась, не старалась, не толкалась... Сделала что-то значительное и эти запомнилась. И будто ничего больше не надо в этой жизни. Этот творческий аскетизм, минимализм, эта жертвенность своей судьбой ради той творческой работы, в которой она поучаствовала.
Образец жизненного достоинства.
Не у всех такого на всю жизнь хватает.
«Человек с Земли»
О бессмертном человеке. Отношение к подобным фабулам... Это захватывает. Но остаётся чувство, будто тебя тонко и искусно развели. И дело не в сути того, о чем речь в фильме. Дело в том, что все может быть так или иначе, и еще миллион вариантов реальности возможен. Но бедное человечество не может ничего достоверного узнать о своём прошлом и настоящем. Очередная версия, очередной голливудский трюк. Профессионально сработанный.
И все же это как-то двигает мысль с насиженного места. Мысль о этом мире уходит от схоластической вековой неподвижности.
Хвалят за книжное или киношное воплощение фабульной идеи. Американско-голливудский подход. Рационалисты.
А вообще, они очень уж легко въехали в сложнейшие вопросы, над которыми человечество билось веками и тысячелетиями. А им все на раз-два.
Голливудские сапожники
*
Постельная сцена в американском фильме. Занимаются любовью так, будто это что-то невиданно особенное для человека, никогда не бывавшее с людьми. Как Адам и Ева, только что откушавших запретного плода. Столько американские актёры вкладывают в эту сцену отпущенного им Богом таланта, страсти, самоотверженности, желания во что бы то ни стало сказать что-то новое именно в этой компоненте голливудского представления об успешном фильме. На «Оскара» тянут.
*
Фабульные картинки. Плоскость. Холст. Его проткнёшь – за ним пустота.
Такая пустота - после мастерски сделанных голливудских приключений. Калейдоскоп картинок. Комиксы! И пустота - в итоге.
Об этом говоришь, потому что есть представление о чем-то другого качества. Не просто холсты, не плоскость, не тонкий слой экранной ткани, за которой чернота... Что-то другое по ощущениям. При том, что все будто бы то же самое – и холст, и плоскость экранной простыни...
*
Какой-то фильм со Сталлоне.
«- Я сидел, одинокий, в своей квартире и мечтал о такой девушке, как ты.
- Это самое чудесное, что я когда-либо слышала».
Это и есть голливудские сапожники. А если им это скажешь, они возмутится: «Что ж такого! Если так и бывает!»
*
Не веришь этому страданию на лице актрисы с выщипанными в ниточку бровями.
*
«Город ангелов».
«Как тебе это?» - они наверное патентуют свои фразы. И чем больше патентов, тем выше класс голливудского киносапожника.
«Я бы отдал весь мир за аромат её волос».
Это все вопросы для «Места в человеке».
«Вечное блаженство» - непонятное, чужое, космичное, холодное… Взамен всего земного, разнообразного, тёплого, смертного, больного до слез…
*
Голливуд. Наигранный темперамент называют высоким профессионализмом.
*
«Как ты это делаешь?» – ещё одна голливудская фраза.
*
Голливудское «творчество». Изощрённое в своём профессиональном подходе к любой мелочи.
Внешне – на полной самоотдаче. Они действительно выкладываются!
Почему же потом - ощущение пустоты. Лопнувший мыльный пузырь. Большой, яркий, захватывающий… И ничего в остатке. Как галлюцинации.
Мало того, что это не принимаешь. Это не принимаешь и на сознательном уровне. Не запудрить мозги. Несмотря на всё их изощрённое старание.
Может быть, пустота на всех уровнях? Режиссёрская, сценарная, актёрская…
Часто думаешь: «Какая бездна напрасного труда!»
*
В этих голливудских ситуациях - человек с фантастическими способностями.
Тот шаг вперёд по отношению к этому, условно говоря, «голливудскому» направлению массового искусства. Вообще без тормозов и ограничений! Если уж они строят всё на китче, почему бы не строить его в этом направлении - к беспредельному!
Выправление всех псевдореалистических ситуаций, вписанных в абсолютно нереалистические жанровые фильмы. Перелопатить все фабулы такого рода и исправить их. Сверхчеловек, так сверхчеловек. Он может всё. Легко! Разрешить ему.
Конфликт в этом случае может быть основан на простом неуспевании сделать для этого мира всего, что в силах этого сверхчеловека. Зла много, а он один.
*
Голливуд раскачивает, раскачивает воображение, но так ему и не раскачать.
Что-то чужое, упакованное, воспринимаемое только отдельными частями, мотивами.
*
Они ничего не создают. «Блокбастеры»? Эта киностряпня разве может быть зачтена в качестве создания! Имитация. Создания, жизни, чувств – всего. Тщета.
А ещё они из той орды содом-гоморщиков, за которых всех накажут. Когда у ГБ кончится терпение.
*
В театре должны стрелять ружья на стенах. Если уж они туда повешены.
В голливудских боевиках должны взрываться аквариумы. Если уж их показывают. А иначе зачем? Много, много аквариумов. Законы жанра.
*
Протолкнулся на российский экран. Этот американский кино-Сорокин. И теперь его мучительно будут переваривать голодные и падкие на запретное, но со слабыми «желудками» отечественные кинолюбы.
Плюются, но смотрят! Чтобы приобщиться.
*
«Медиума» насмотрелся что ли? Это там без конца супруги обмениваются поцелуями. Чуть ли ни каждую фразу – специального американского киношного приготовления – подцеловывают.
*
Умильные американские фильмы про рождество. Явно же второй сорт по голливудским меркам.
Создатели этого. Как они относятся к такому творчеству? Как к халтуре на пути к чему-то более продвинутому? Их детский восторг от рождественских чудес, всякие детские глупости про эльфов и Санту…
Короче, верят они в предполагаемые обстоятельства или просто ждут случая, чтобы пробиться к блок-бастерам из чего-то второсортного?
*
Когда слышишь остроумные разговоры в американских фильмах, сразу же вспоминаешь, что на Голливудских кинофабриках есть цех сценариев, а в нём участок диалогов. Там платят отдельные деньги за изобретение остроумных диалогов.
Они приукрашивают действительность. В жизни нет такого количества неутомимо остроумных домохозяек, полицейских, ковбоев, бизнесменов…
Иногда к этому спокойно относишься, но бывает, что и с раздражением.
*
Принимаем их киноусловности за их реальность. А отечественные киноусловности бросаются в глаза и кажутся непереносимыми.
*
Дополнительно уродуют мир своими фантазиями, своими мерзкими героями…
*
Голливуд. Они считают, что чем остроумней диалоги, тем лучше. «А не поддать ли юморку!» Как «не поддать ли парку!» Или «угольку».
Не думают о том, что люди в жизни не такие остроумные, и что этот КВН в более-менее серьёзном фильме вызывает недоверие к их изделию.
Кроме того, есть еще понятие «художественное единство» фильма, которому может иногда вредить безудержное юморение.
*
«Вслед за кем-то, может быть, вслед за жизнью… Последнее даже верней. Чтобы ничего не выдумывать. Ничего дополнительного, лишнего, пустоцветного… об этом мире. Как вышивка по канве.
Не решаешься кроить по живому. Выдумывать дополнительные, добавочные ужасы об этом мире.
Набрасывание фабульной канвы. На это нужна решимость. Смелость. Эти не рождённые ещё герои ничем ещё не заслужили свои несчастья, коими их одним росчерком пера награждают. Как с этим быть? Не пожалеешь их с самого начала, как жалеть потом?»
А ведь это то, чем и заняты так называемые профессионалы от искусства голливудского толка. Они не занимаются жизнью и её реальными проблемами, они выдумывают свои миры и занимаются их проблемами. Время, мозги, чувства тратятся на пустышки».
*
«Они придают жизни не свойственный ей и не нужный динамизм. Голливудские сапожники – одно слово!»
*
22 фильма с Диной Дурбан.
Чтобы погрузиться в голливудские пустяки.
*
Французы больше других грешат игрой в большое кино. Американцы даже не помышляют об этом. Они увлекаются идеей и стремятся потратить на её реализацию как можно больше денег. Большое кино – это большие деньги. И ничего больше. Не припомнить ни одного голливудского киношника, который бы хоть раз наплевал на это. И это понятно. Они все включены в систему. Нельзя жить в системе и быть от неё независимым.
*
Фильм «Миссия невыполнима». Американский шпион Том Круз умеет читать по русским губам! Вот наврали так наврали!
*
Утопия. Очередная. Угаданная в старом голливудском изделии с Диной Дурбин.
Мир, в котором люди абсолютно лишены эгоизма. Их главная забота на этой земле – делать добро. Всем, кто в нём нуждается. И даже шире: делать всё, что потребуется от них в разных ответственных ситуациях. По-деловому, серьёзно, ни на мгновение не поколебавшись в этом. Будто выведена новая порода человечества. Без равнодушия, лени, эгоизма, брезгливого неприятия чужих проблем…
*
Голливудские изделия, особенно «сю-сю», совсем невозможно смотреть и сопереживать персонажам. Фальшь, ходульность, примитив по языку, по изображению переживаний, по актёрской игре, по фабульным ходам...
Не вообразить на кого всё это может быть рассчитано!
Что-то посложнее, поглубже уже будет недоступно пониманию и не будет продаваться? Есть такой риск. А кому охота рисковать!
Впрочем «русские мелодрамы» на стандартные четыре серии смотреть так же невыносимо.
*
«Фильм на DVD»! – рекламируют.
Дерьмо отличного качества.
*
«Голливуд любит подкидывать гадкие идеи своей продукцией. Человеконенавистнические симулякры».
*
Мелодраматическая тягомотина. Голливудская.
Бурков
«Все будет “ля-ля”!»
Как они думают о том, что от них останется? Утешает ли их то, что они наснимали?
Бурков не успел подумать ни о чем таком. Некогда было.
Или успел?
Ну, с фильмом, где у него это «ля-ля», все в порядке. Как и почти все у Буркова.
«Теория кино»
«Важности! Было б чего теория! Хоть бы и литературы! Баловство! Теория баловства?
Если бы у американцев голливудских спросить, так те с кино выгоду имеют. Вот у них теория! Коммерческого кино. На каких струнах человеческой психики играть, как правильно увлечь, заинтересовать, потрясти зрителя. Под это подогнать социологические исследования. Для точности дозировки идеологических, мировоззренческих стереотипов, рассчитанных на разные слои населения. Возрастное, религиозное, гендерное, расовое и так далее адресное распределение “художественных посланий”.
Это все можно, да это все и так есть, и всем этим давно пользуются голливудские творцы “высокого искусства”. Вот им такая теория нужна.
Но когда заговаривают о теории кино как о высоком искусстве! Тут уж... Эта теория прикладывается к чему? О чем эта теория? Высокие тонкости? Художественные чудеса? Неизъяснимые словами. Так все это в теорию не упрячешь! Каждый художник заново открывает этот мир в своих творениях.
Может быть, достаточно чего-то не со столь важным названием. Обзор художественных приёмов, описание технических средств для достижения тех или иных задач и так далее. Только чтобы знали, что такое уже было, чтобы не открывали заново давно известное.
И опять же все это – баловство. Авторские игры, интересные только самому автору и тем, кто живёт примерно в тех же пустяковых проблемах.
Скоморохи, балалаечники, гусляры... На потеху публики. Зачем им теория! Только все испортят. Теоретики!»
«Транзит»
С Ульяновым и Неёловой.
Жена главного героя (голос Володиной):
- Что успел сделать до сорока пяти, то и есть. Если ты не гений, само собой.
- Само собой, - согласился главный герой.
И жена, и он сам согласны на «не гения».
Пьеса Леонида Зорина. Многоумная. Не без натяжек.
Когда что-то лирическое пытаются пристроить к реальной жизни, к такой вот провинциальной жизни – немилосердной, непреодолимой, с дымящимися в морозном воздухе трубами металлургического комбината – всегда возникает впечатление «выкраивания».
Выкраивают из жизни мелодраму. Предаваться совсем уж вольным фантазиям не хотят – тогда был бы чистый беллетризм, чистая мелодрама, которая им претит, а вот так-то – будто бы увидено в жизни... Какой-то невиданный зверь. Живущий в глубинке. Чего не бывает!
Неёлова в своём амплуа: «Фантазии Фарятьева», «Осенний марафон». Заводится с полуоборота. По заказу драматурга-сценариста. Будто Ульянов-Багров ей мог что-то такое сказать, будто она могла что-то такое в нем увидеть! Он и по жизни не гений.
Мельницы
Безудержные кино-беллетристы голливудского толка. Что-то придумали и тут же реализовали. Идея должна работать, приносить доход.
Это как вода, льющаяся на колеса мельницы. Мельница должна крутиться, зарабатывать денежки.
И при чем тут реальность с её тупиками, с её подлинными страданиями, с её проблемами, требующими решения!
А при чем тут беллетристы!
Экранизация
Два рассказа какого-то советского «выдатного писменника».
Одна из экранизаций - с Лавровым и Малеванной - про встречу друзей юности на какой-то парт-хоз конференции.
Налёт совковости. Как короста. Это бросилось в глаза. Как грязь. Русская классика этого не знала. Там были чистые вещества. Негодяи и праведники, сомневающиеся и безрассудные, одержимые и пассивные... Но они были из цельного металла, без совковой патины, без налета бытовизма, без некой приспособленности к двойственности бытия, без этой пришибленности, подстриженности моральным кодексом строителя коммунизма.
Это какая-то совписовская ложь, имитация, подделка. Они все вымазаны советским бытом так, что не видно того, чистого металла, из которого делаются души.
И общение их не разбивает этой корки, этой засохшей грязи.
С ней, с этой грязью можно было бы смириться, принять к сведению без последствий, если бы хотя бы во время этой беседы, которая должна бы быть в высшей мере, они разрушали бы эту грязную оболочку. Но нет, они полностью выдерживают свои совковые правила.
Не происходит очищения. Они переродились, у них отбиты души. Происходит разговор не душ, а чего-то имитирующего души.
Они не расслабляются и уже, наверное не способны расслабиться.
Пустые разговоры, которые и близко не лежат с потребностью что-то понять в этом мире.
Это наверное реалистично, но до чего же тоскливо.
Сытое писательство. Нежелание говорить обо всем в высшей мере! Многозначительная пустота. Манекены, выполощенные и выхолощенные духовно.
Похоже, сам автор не подозревает, что здесь нельзя никого обмануть.
«Позови меня в даль светлую»
Персонаж Любшина: «Включишь телевизор, постановку какую-нибудь посмотришь...»
Показаны такие непереносимые люди. Как пример. Пожалуй, это поднято надолго, не только на то «застойное» время. Хотя киношниками, которые всегда несколько либерасты, эта легка ирония, да и не лёгкая, а лёгкое издевательство над этим человеком, это, может быть, мыслилась как некий укор тупиковым условиям жизни советского человека.
Теперь все это благодаря, конечно, Любшину гранится, переливается нюансами, недоговоренностями, намеками, иронией, тоской до слез...
«О любви». 2017
Природа этого, кажется, непереносимого чувства... Что это на самом деле?
Фильм как бы о любви. На самом деле о фальши в человеческих отношениях.
Изображают невиданные страсти в позах из камасутры.
После такого зрелища начинаешь сомневаться во всем.
Человек научился превращать что-то естественное, натуральное во что-то насквозь фальшивое. С помощью искусства.
Драма, кино, литература...
Им кажется они творят свой мир. Почти равные Творцу. Они и творят свой мир. По своему подобию.
Это как с застольными тостами. Пьяный человек что-то пытается объяснить своим сотрапезникам. Как он хорошо к ним относится.
Все стало можно. У них в руках оказалось искусство. И что все это – снятое – как не своего рода злоупотребление инструментом искусства!
Или они просто забыли, как это и что это?
«Глаза»
*
Главный герой сначала как-то не убеждал, но под конец один только его голос уже стал казаться гениальным. Сиплый, подростковый, зажатый голос обиженного ребёнка.
Съёмка. Все очень просто.
Они попытались схватить какие-то тонкости, которые, может быть, только литературе под силу. Что-то получилось. Движение руки, глаза из-за плеча, походка...
Удалось спасти от грязи кусочек человеческой жизни. Может быть, в этом большой смысл искусства.
Даже Крючкова, которая сначала раздражала своей узнаваемостью, своими актёрскими штампами, в конце концов стала значительной, глубокой, неодномерной.
И зрителю предоставлена возможность еще раз убедиться, что это есть, что это можно увидеть, что об этом нельзя забывать.
Ситуация с неузнаванием. Антииолантовская. В этом что-то такое, что вдруг поражает наповал. И это не показалось мелодрамой, хотя ею и является.
Все сглажено, конечно, закруглено, опущено в скороговорке, будто боятся, что перебьют, а может быть, именно в этой мгновенности - подлинность. В жизни все тоже мгновенно и не очень объяснимо.
*
Понятно ли это было без «изобразительного ряда, чисто умозрительно, почти теоретически, на уровне фабулы? Сомнительно. В том-то и дело!
*
Кажется, что не важен оптимистический финал – эти «санки на крыше».
Не важен без того главного, в возможность чего верится с трудом. В этом человеческом мире.
Пустяки
Чувствуешь, как «обгоняешь» их. На этих детских, слащавых, штампованных американских фильмах. Про Рождество, про Санту, про Зубную Фею, про милые семейно-воспитательные сложности киноамериканцев…
«Обгоняешь». Все же. Как? Не объяснить.
Душевно как-то? Впусканием окончательного простодушия. Несовместимого с повседневным напряжением этой жизни.
Обгоняешь в бесполезных для быта пустяках.
«Всё – пустяки», - хочется сказать так размашисто и спорно. Чтобы оправдаться.
Но есть, конечно, в жизни и не пустяки.
А может быть это полезные пустяки? Душелечебные?
Кино-игры
Европейский кинематограф 50-х, 60-х, 70-х... Французы, итальянцы – все равно. Это кажется какой-то полудетской игрой. Выглядящие как взрослые, имеющие потребности взрослых, возможности взрослых и так далее – они совсем как дети. И играют они друг с другом. И отчасти с публикой. Но главное - друг с другом. Соревнуются. Играют азартно, жестоко... Следят за каждым шагом соперников.
Но это детская игра в искусство.
Бывают редкие исключения, когда они принимают в расчет только самих себя, забывают о том, что занимаются высоким искусством, забывают о своих друзьях-соперниках, о женах-любовницах, о жюри киноконкурсов...
Это очень редко случается.
Случалось.
«День моих сыновей»
Строят самолёты – нечто очень сложное, трудное... А тут какие-то халтурщики изображают в кино жизнь этих людей, которые строят все это сложное и трудное, так примитивно, пустяшно...
Фильмец
*
С серьёзными лицами, с психологическим надрывом, по системе Станиславского... пошлят на экране, показывают мерзости.
*
- Киношники! Целыми институтами плодятся! Чтобы выпускать такую дрянь!
- Профессия у них такая.
- Это и ужасно!
Детективы
*
Детективы советских времён. Даже много раз виденные. Тянет опять и опять их прокручивать, погружаясь в то простодушное - на экране, конечно, - время. Время правильных людей. И преступление наказывается в конце фильма, и милиционеры неподкупные и справедливые. Никаких чернушных фабульных окончаний, как стали делать – конечно, более реалистично – в конце 80-х, в 90-х годах.
А драмы там всякие и пр. часто вызывают беспокойство, принуждают к эмоциям, которым не всегда есть желание поддаваться.
Тем более, что часто берутся за все такое по разнарядке или по чернушным предпочтениям.
Дай им возможность порешать социальные проблемы, покопаться в человеческих неурядицах, позагонять зрителей в унылое недоумение не перевариваемых размышлений!
И еще, конечно, все это субъективно, и у многих проблем нет решения.
Не считая того, что все это балаганными средствами. Этакое профессиональное баловство...
*
- Детективщики. Всё более изощрённые способы умерщвления персонажей придумывают.
- Особенно женский контингент.
*
- А если настоящие следователи начнут у Буркова с Басилашвили учиться?
- У них так не получится.
Остроумие
*
«Весёлые ребята». Водовоз:
«Хлеб с солью — психоз у этого мерина».
Это похоже на хулиганство сценаристов. Простому водовозу у них известно такое «ненародное» слово как «психоз»!
*
А иностранный магистр Граф Калиостро еще и отменно по-русски шутит:
«Седалища не хватит, господин Федякин!»
Это отмечаешь для себя как дополнительный эксцентрический момент, который позволяет себе сценарист. Горин в данном случае.
Выделяешь это даже при том, что создатели фильма наделяют остроумием всех персонажей подряд, что, конечно, в порядке вещей для комедии, а кузнец Степан говорит с латинскими фразами.
Все такое будто позволяет ощутить живую ткань искусства, которым, слегка забавляясь, играя, занимаются живые люди,
«Красные горы»
Что-то неправильное в этом сериале. Что-то не сериальное. Будто взяли какую-то реальную историю, выдернули ее из жизни и показали в подробностях. Ничего в этой истории не меняя в угоду мелодраматическим требованиям сериального или романного искусства. Просто рассказали, не приукрашивая. Со всеми возможными человеческими глупостями и зверствами времени.
Короче, все умерли. Все, кроме тех, кому еще не пришло время.
Мыло
Телевизионное и киношное мыло...
Растрачивание жизни.
Будто человечество окончательно что-то поняло.
И поняло о себе плохо.
И окончательно.
Глобально и всеобъемлюще.
Остались непонятыми какие-то частности, пустяки, ничего не значащие.
«Все. Крышка».
«Доктор Рихтер»
*
Много говорят о сексе, но это одни разговоры, ничем не подтвержденные. Они навязаны актерам сценаристами. Без них сериал прекрасно бы обошелся. Но им же надо как-то оживлять побочными линиями этот медицинский детектив.
Это такой сериальный шаблон. Во многих сериалах. Методичка у них, что ли, по изготовлению сериалов! По их наполнению.
И много об адюльтере. Легко, лихо, как о чем-то совершенно нормальном, естественно-природном.
*
Персонаж Серебрякова... Его не прекращающаяся боль в ноге делает его таким невыносимым для окружающих.
Какая же боль у тех, кто все время выискивает в жизни одни гадости? Что у них болит?
Быстрицкая
*
«Добровольцы» с Быстрицкой, Ульяновым и т.д.
Нет на все эти психологическо-киношные проблемы своего Лосева, который бы все нам объяснил до косточек. Почему все это тянется за нами с детства, хотя совсем не похоже ни на нашу жизнь, ни на жизнь наших родителей, ни вообще на реальную жизнь?»
*
Раньше казалось — отними революцию — и всё испортится. Гайдар — это что-то военно-революционное. Плюс дачная тишина «Голубой чашки». Без революции казалось нечестным. Это было, как будто ты собираешься жить только в своём уютненьком мирке, и тебя не касаются страдания простых людей под гнётом капитала.
Ушла политика в прежнем виде. С теми пережитыми и пренебрежительно отброшенными временами. Но то, что первоначально за этим стояло, никуда не делось. Это всё переместилось в какие-то другие вещи, которые и раньше были, но попутно, не так обострённо.
«Дальние страны».
«...и заводы и колхозы — всё это части единого целого. <...> ...Васька <...> вдруг как-то особенно остро почувствовал, что ведь и на самом деле всё — одно целое. И разъезд № 216, который с сегодняшнего дня уже больше не разъезд, а станция «Крылья самолёта», и Алёшино, и новый завод, и эти люди, которые стоят у гроба, а вместе с ними и он, и Петька — всё это частицы одного огромного и сильного целого, того, что зовётся Советская страна.
И эта мысль, простая и ясная, крепко легла в его возбуждённую голову.
— Петька, — сказал он, впервые охваченный странным и непонятным волнением, — правда, Петька, если бы и нас с тобой тоже убили, или как Егора, или на войне, то пускай?.. Нам не жалко!
— Не жалко! — как эхо, повторил Петька, угадывая Васькины мысли и настроение...»
«Необходимость ощущения счастья. Это заложено в человеке», — смешные, наверное, в наше время изыскания в книгах Гайдара.
«...Натка сдёрнула синий платок, чтобы ветер сильней бил в лицо и трепал, как хочет, чёрные волосы».
«Добровольцы» с Быстрицкой. И это тоже и о том же.
Это так понятно! И до некоторых пор не вызывало сомнения. Что, опять же, глуповато по нынешним временам. «Успокоились вы, ребята», — совсем как сказала бы Алиса, одна леворадикально настроенная подруга юности.
(«Иегова»).
Театральное
*
«День театра». Слишком много в жизни стало балаганно-зрелищного. Грезы, иллюзии, сны наяву, наваждения... Слишком большую власть они взяли над людьми! Эти «властители дум»!
*
Целая жизнь, принесённая в шлейфе на пустую, гулкую театральную сцену.
Как когда-то в гастрольном спектакле «Сорок первый» со Стриженовым и какой-то неизвестной молодой актрисой.
Они приносили на пустую сцену и уносили с неё всё, что нужно в данный момент по мизансцене. И этого было достаточно.
Доподлинный костюм, причёска, грим – все, что можно принести на сцену и унести с неё.
А не какие-то бутафорские ухищрения с условными декорациями и сверхусловными костюмами.
Пусть бы вышла на сцену совершенно живая женщина – накрашенная, теряющая шпильки, разбрасывающая вещи, с настоящими бриллиантами и т.п.
Как надоела балаганная условность, тусклость декораций, пропыленность малоношеных костюмов!
Невыносимо, когда видишь бессильные попытки что-то дать обобщённо, символически. Притворство, обман, поза, манерничание...
В общем-то это по сути отрицание театрального искусства.
*
«Успех» и «На верхней Масловке». Будто один герой. Театральная алхимия. Поиск философского камня.
Разговоры. Любой ценой, но что-то прибавить в искусстве. Нарастить пирог культурного слоя. Пойти туда, не знамо куда, принести неизвестно что. И найти!
*
Реклама спектакля Валерия Фокина «Рождение Сталина». От том, как происходит «перерождение человека в тирана».
Таким бредом пичкают публику! И ничего не говорят о чём-то основополагающем в нашей жизни. Подсовывают публике интеллектуальную жвачку, чтобы они не думали о действительно важных вещах. Та же оболванивающая роль у ТВ с его шоу, сериалами, развлекаловкой...
Посещение совершенно дебильной постановки «Дяди Вани» в Александринке - со стульями, которыми заставили всю сцену.
Тупее был бассейн на сцене в Малом драматическом на постановке «Платонова» по Чехову.
Посещение театров в С-П – сплошные разочарования.
*
Театр.
«Душа болит», - и потёр грудь.
*
Театр всё-таки недалеко ушёл от балагана.
Преподнесение реплик: громко, неестественно, раздельно: чтобы уместилась соответствующая реакция зала в паузах.
Может быть, и надо не бояться этого, нарочно идти на это на «балаганность».
«Штирлиц»
Такой детский по нынешним временам фильм. Игры взрослых дядей. Вроде пейнтбола.
Впрочем, судя по сериалу «По законам военного времени», это какое-то общее свойство спецслужб - заниматься интригами и межведомственными распрями в то время, как судьбы государства висят на волоске. Они живут в своём мире. Пусть хоть второе пришествие, хоть ядерная война – они будут заниматься своими подковёрными играми.
Актёрство
*
Актёрская игра. Показ своего внутреннего содержания. Без этого нутра ничего не получается. У их брата.
Они своим внутренним содержанием способны оживить все что угодно – и серьезную умную вещь и пустышку.
*
Кого только ни приходится изображать актёрам! Крутых бандитов или милиционеров, гениальных сыщиков, музыкантов, учёных, супергероев, волшебников, царей и министров, даже Г.Б.!
А что за кадром? Ведь никаких сверхспособностей! Только видимость, притворство, имитация. Тоска смертная!
*
Актёр поведал публике на какой-то ТВ-передаче о своей единственной в жизни выдающейся роли - роли оцелопа.
*
Авторы, актёры... Те, кто влезает в «творение» - в творчество.
Опасность слова. Словесности. Пустяки – будто бы! Слова, имеющие неожиданно серьёзные последствия.
Слово-мысли – скорее. Одно без другого не бывает. Так что: выбирай выражения и думай осторожно!
Словесническое минное поле.
То же и у актёров. Сколько несчастных судеб!
Удивляются. А по сути – чему удивляться! Занятие довольно противоестественное. Жизнь не реалиями, проблемами обычного мира, а выстраивание какого-то своего, выдуманного, бывает, по неосторожному недопониманию бесовского мира. И уже не могут бросить своё ремесло. Это заманивает.
*
Мерзляев. Кого бы ни играл! Мерзость в голосе, в выражении лица. Склонность к такого рода образам.
В «Противостоянии» ещё можно было ему сочувствовать. Но там тот случай, когда Мерзляев на нашей стороне. Мерзляев, но это наш Мерзляев.
*
Актёрская приручённость к чужим словам. Они знают, как произносить такие и всякие другие слова.
Они знают, как быть в таких состояниях, с таким градусом эмоций, с таким отношением к людям, к миру и так далее!
Это актёры!
Что это в них - знание людей? Или знание себя? Или всё вместе? С разделением своего естества на части.
Или просто ремесло профессиональных притворщиков?
*
Актёрская игра. Чем они более самозабвенно, с большим пафосом играют, выворачивают своё нутро, тем сильнее должна быть «отдача» после пафосного выстрела. Для душевного равновесия. Чтобы не свихнуться.
Они должны в обычной жизни демонстрировать нечто противоположное пафосному содержанию ролей.
*
Всеядные, неразборчивые сериальные актёры. Готовы кого угодно изображать. Бегают из сериала в сериал. То они бандиты, то милиционеры, то жертвы. На все их хватает. Универсальные. Все подвластно их способности к перевоплощению.
В наше халтурно-сериальное время безработица им не грозит.
*
«Лебединая песня (Калхас)».
«Светловидов. А ведь какой талант, какая сила! Представить ты себе не можешь, какая дикция, сколько чувства и грации, сколько струн...»
Это и есть актёрство. Струны должны быть!
*
Кино и театр. Авторская схема благодаря актёрам оживает, обретает глубину и многозначность. В неё вливается живая жизнь. Любая мелочь актёрской индивидуальности делает результат авторского замысла многомерным, непредсказуемым, неожиданным.
Конечно, режиссёр, как повар, должен всё это организовать, дать этому проявиться, не испортить ничего из составляющих этого блюда, сохранить все полезные качества и особенности.
Тут нужен искусный повар.
*
Пара мерзких ролей и все! На актёра уже смотреть без неприязни не можешь.
Такое вот примитивное, обывательское отношение к киноискусству и актёрскому мастерству!
*
Ален Делон. Что-то подловатое всегда чувствовалось в лице этого красавца.
Может быть, есть роли более всего подходящие к разным актёрам.
У Алена Делона такая роль – это роль Гоше в фильме «Красное солнце».
Википедия о том же, правда, про другой фильм:
«Наконец-то Ален Делон нашёл своего героя. Человека с двойным дном. Падшего ангела».
*
Любимые актёры.
Их любят, несмотря на штампы.
Их любят, может быть, и за штампы.
И, может быть, только за штампы. Ждут только их.
Услышать эти интонации, эти тембры, эти нотки, эти паузы…
*
Фантастически задуманные герои. Вроде Фауста или Воланда.
Их невозможно сложно осилить. Смертному. За такое берутся ещё полными сил и уверенности в себе.
Обычно плохо справляются и с бытовыми образами, куда уж тут лезть со сверхъестественным!
Это возможно только как игра, с иронией к себе и к своим замыслам. Всё остальное - дерзость, граничащая с глупостью.
*
Наверное в театр стоило ходить только на актёров. На Олега Борисова, к примеру.
Актёр своей внутренней значительностью способен вытянуть любую режиссёрскую и драматургическую глупость. Ну, или почти любую.
*
Роли раздают по лицу. Личные качества написаны на лице. И это почти непреодолимо для многих. Не преодолеть ни им самим, ни их предубеждённым работодателям.
Что-то примитивное получается. Кино и так примитивное искусство, но такое кино, в которое их приглашают исходя из «личных» впечатлений, еще более примитивно.
От человека, от актёра мало что остаётся.
Впрочем, все-таки есть актёры, которые выбираются из кинохалтуры, не позволяют ей себя поглотить. Им хватает таланта и терпения для этого.
*
Брачные, межбрачные, междубрачные, помимобрачные, сложнобрачные отношения в артистической среде.
У них всё время с этим проблемы. Наверное из-за психической вовлечённости в чужие, выдуманные киношно-сериальные страсти своих персонажей. Их озабоченность, их сознательный, активный интерес к поискам достойных их партнёров. И вечные провалы, неудачи в этих поисках. И несчастные судьбы. И разбитые жизни.
А по ТВ без конца мусолят их биографии, перемывают их косточки, копаются в не очень чистом белье.
*
Неловко – как-то по-еврейски – но совершенно искренне и совершенно оправданно он сыграл патриотизм.
Не сыграл – нашёл это в себе, легко нашёл, достал из себя, вытащил, открыл на всеобщее обозрение, разоблачился…
*
Актёры. Из высокого искусства попадают в какие-то кинопустяки. Бывает, снявшись однажды в чём-то большом, серьёзном, можно сказать, вечном… потом чаще всего всю жизнь пробавляются чепухой. Жизнь разносторонняя. А они актёры. Они на работе.
*
Маковецкий. Иногда его специфичность кажется избыточной, нагнетённой специально.
Так и есть. Всё это он отыскивает в себе. Легко. А режиссёры и рады.
*
Какие только сериальные, киношные глупости ни освящаются хорошей актёрской игрой!
*
Лишённое идейности - хоть какой-то! – творчество... И всё рассыпается, расползается по швам, обессмысливается.
Политический, религиозный, национальный... Хоть какой-то идейный стержень! Но только не что-то обывательское, всеядное, не брезгливое...
Такими часто видишь актёров с клоунскими предпочтениями. Их абсолютная, бывает, отвязанность от каких-то ориентиров, ограничительных рамок... Они готовы обсмеять что угодно. Хохмачи!
*
Сериальные актёры. Папа Кеши, мама Филиппа...
Работают лицом. Какая-то значительность будто угадывается за их лицами-масками.
Может быть, и даже наверное, никакой значительности там нет. Имитация значительности.
Но вот же – срабатывает! Приглашают из сериала в сериал.
*
Характерный голос Яншина, которым озвучен мультфильм про девочку и бегемота.
Вспомнились Полонская и Маяковский.
Бедный Яншин. С его знаменитым голосом.
*
Актёр. Его уже узнаешь на экране, но узнать фамилию пока желание не возникает.
*
Андрей Краско. Только выучил его фамилию, как он умер.
*
Актёры. Вроде Маковецкого. Они своим видом, подтверждаемым своим внутренним, душевным строем, усложняют любое кинодействие.
В человеке всего намешано, его душа находится в постоянном неуверенном поиске, она выкручивается, изворачивается…
Под фактуру Маковецкоо сделано столько фильмов непростого содержания!
*
Фильмы с Аленом Делоном. Он все гнёт свою линию. Как сказали рекламщики с ТВ: «разбивает женские сердца одним взглядом, а мужские одним выстрелом». У его персонажей одна манера обделывать земные дела. Некоторое однообразие. Однострунность.
*
О. Даль. Добродушия в нём не хватало. Оттого совсем ранние роли, когда он играл молодых, наивных, невинных мальчиков, кажутся теперь с фальшивой нотой. Роли – на одной актёрской выучке.
И всё же... «Старая, старая сказка», «Плохой хороший человек», «Операция “Омега”»что-то ещё. В конце концов – впечатление о себе оставил хорошее.
*
Они кажутся беспомощными. Эти актёры, всю жизнь игравшие в полицейских боевиках, и вдруг оказавшиеся в какой-то классической драме или просто в приличном фильме.
Они не знают, как это играть, они не знают этих чувств, они никогда ими не жили. А тут деться некуда - надо. Эти «боевиковые» актёры стесняются быть не самими собой, стесняются выражать сильные чувства, стесняются «переживать». Для них всегда их актёрское ремесло было чем-то отдельным от него как духовного существа.
«Ничего личного, только бизнес» - можно и так применить эту знаменитую фразу.
До сих пор их профессия не требовала от них каких-то «высоких материй», душевных переживаний, выворачивания себя наизнанку в перевоплощении... Оттого они чувствуют себя неловко.
Как школьники, которым надо впервые объясниться в любви.
*
Всё-таки хороший, глубокий, серьёзный актёр может вытянуть любую сериальную чушь.
Ну, тут, конечно, и толковый режиссёр не лишний. И сам по себе, и для того, чтобы к нему в сериал соглашались идти хорошие актёры.
*
Актёры для умных ролей. Бывают такие.
Для умных персонажей.
Для изображения умных персонажей.
*
«В актёрах всё это уже сидит! Раз они это всё так хорошо изображают! Подают изнутри, из себя.
А у кого не «всё сидит», тот и актёр считается неважный.
Но ведь сидит же! От этого не отмахнуться.
*
Театральные декорации, костюмы, реквизит... То, чем пользуется в театральных постановках изо дня в день, таская по городам и сценам.
Всё это мёртво-фанерное, бутафорское оживает на представлении с помощью актёров.
Их тоже возят по городам и сценам. В одном вагоне – декорации и реквизит, в другом - актёры.
И актёры, отвлекаясь от самих себя, начинают жить на сцене, говорить придуманные кем-то умные, смешные, трогательные слова, изображать эмоции... И не только изображать, но и жить чувствами своих персонажей, плакать, страдать...
А после спектакля актёры едут в гостиницу и там ужинают, отдыхают, расслабляются разными способами...
Вспомнишь вдруг куклы Карабаса-Барабаса. Вот ведь у кого все его артисты - Мальвина, Пьеро и пр. - были как реквизит, только живой. Директор театра с ними обращался довольно бесцеремонно. Когда не было спектакля, они просто висели у него на гвоздиках. Реквизит он и есть реквизит – то, что нужно, чтобы сделать представление, за которое публика заплатит денежку.
Многоразовое использование актёра. Использование его человеческого материала, его природы...
Наверно от этой многоразовости и актёрские штампы. Неизбежные. И актёрские и жизненно- поведенческие. Такова театральная жизнь.
Странствующие комедианты... Довольно странная профессия, если вдуматься.
*
Морган Фримен. Что-то во внешности, что его всё время приглашают играть умных.
«Умный» - амплуа своего рода.
Есть такие актёры.
*
Они на экране создают очень натуральные образы людей. С характерными особенностями поведения, отношения к жизни, к самим себе…
Кажется, что это возможно – существование именно таких людей. Легко в это веришь.
Вот же оно!» - говоришь себе.
Ведь этот актёр из своей органики создал живой образ, а не карикатуру и не театральную условность. Как-то ему это удаётся. Хотя бы на время, пока длится фильм.
Пропустил через себя сценарный текст, прочувствовал и обдумал его, собрал себя с его помощью и прожил какое-то время этим концептуально выдуманным человеком.
Выдумывание людей... Сценарно-режиссёрские фантазии...
Но ведь не на пустом же месте! Эти вариации на тему человека...
*
Ерёменко в «Горячем снеге». Это в нём было.
Что-то суетливое, внутренне слабое при всей внешней жёсткости. Старался, старался…
«Красное и чёрное». Другие фильмы. Примерно одно и то же, что ни вспомни.
Подбор ролей по внутреннему соответствию. Как-то так получается.
*
Актёры. Глядя на них, понимаешь, сколько всего намешано в человеке! Хорошего, гнусного... Нейтрально-бытового...
*
Отрицательные роли портят впечатление от игры актёра в положительных ролях. Поневоле предполагаешь, что в добром, умном, смелом положительном герое одновременно существуют и злоба, и глупость, и трусость. Впечатления наслаиваются друг на друга. Думаешь, что он и такой, и другой. Это та самая ложка дёгтя.
И в то же время нравится, когда актёры, до этого всегда игравшие негодяев, переходят на положительные роли. «Исправляются».
Это уже давно замечено. И какие-то причины у этого находились.
Как в политике: «Негодяй, но он наш негодяй». Его негодяйская жёсткость работает за правое дело.
*
Краско. Не стесняется своей потасканности. Его наблюдаешь как что-то законченное. Он весь перед нами. Он уже не тянется в будущее. Он здесь. Весь без остатка.
*
Актёр должен быть слегка сумасшедшим. Находить это в себе. Некоторую склонность.
*
- Предательская внешность. У некоторых актёров. «Обидно, слющай!»
- Что кому дано.
*
Актёрский «органчик». В каждом профессиональном актёре он должен быть. На сцене или в кадре органчик включается, по окончании работы выключается. Это простая объяснимая вещь, но всё равно это странно видеть.
Со всей очевидностью это бывает на каких-нибудь творческих встречах, когда актёр что-то рассказывает как обычный человек, а потом начинает «представлять» кого-то из своих персонажей. А закончится этот вставной номер, и актёр снова становится как все.
*
Актёрство. Всегда спотыкаешься об актёрский обман. Притворяются сверхумными, сверхсильными и так далее. Старое. Изображают царей, президентов, гениальных композиторов, полководцев, учёных, мастеров кун-фу, дипломатов, волшебников, нечистую силу... И при этом сами по себе далеки от того масштаба личности, за изображение которых они берутся. Мелкие сошки. Неумехи, незнайки, клоуны...
*
Актёры. В каждом фильме у них случается что-то мелодраматическое, какой-нибудь роман.
Как у них искренности на всё хватает!
*
Правду жизни подменяет актерская убедительность. Так можно всё что угодно внушить зрителю!
*
«Актеры. Их незащищенная открытость… на вершине, которая им была предназначена.
Они и должны с этой вершины куда-то докрикнуть. Другим таким же».
*
У него хорошо получаются зловеще-чернушные образы. Это когда он из быта, из своей абсолютно бытовой внешности шагает сразу в что-то злодейское: персонажи блатных или, наоборот, продажных милиционеров… Не далеко уходит от чего-то бытового, повседневного. Это и самое страшное. Он один из нас! Его можно встретить в парадной. Какой-то сверхреализм.
*
Олег Борисов в фильме «По главной улице с оркестром» проходит мимо молодой, красивой женщины.
Скривился в улыбке. Эта его улыбка. Всё что нужно говорящая.
*
Актёры-режиссёры. Ролан Быков, Леонид Быков, Кайдановский, Юрский, Баталов, Матвеев, Басов, Михалков… Как начнёшь вспоминать!
Им надо выстраивать свой собственный киномир. Им мало просто актёрствовать, наслаждаться актёрской игрой, своим ремеслом. И жизнью. Им мало просто жить.
*
Басов, Евстигнеев, Плятт, Копелян, Борисов… Каждый из них интересен каждый своей неповторимой интонацией. Может быть, это их главное актерское богатство - голос.
Это же можно сказать о всех выдающихся актёрах. Их узнаёшь по голосу.
*
Ефремов старший. Какие роли! В «Берегись автомобиля», в «Двух тополях...», в «Еще раз про любовь»! Да тот же «Айболит-66» или «Случай с Полыниным»! Можно ещё перечислять. Какие персонажи! Какие образы!
А вот его сынок Мишенька. Сплошь – алкаши, шуты, мерзкие милиционеры...
Как нарочно.
*
Художественное чтение. Артист, чтец усиливает, закрепляет, делает осознанной интонацию автора читаемой вещи. За авторской интонацией – всегда выношенное отношение. К миру, к жизни, к событиям...
Актёр делает интонацию более отчётливой, концептуально выверенной.
Так публика через интонацию приучается к авторскому отношению к миру.
Публика отдаётся этой интонации и этому отношению и покачивается в них как в колыбели.
*
Массовочная внешность. Борода старорежимная. Лицо вытянутое, с выступающими скулами, худое – хоть икону пиши! А можно какого-нибудь крестьянина-страстотерпца изобразить. Без слов.
Может быть, это его главное занятие по жизни. Кочевать из одного исторического фильма в другой.
Нет, за профессора, тоже старорежимного, пожалуй не смог бы сойти. Разве – за жандармского полковника.
А встречаются массовочные персонажи другого сорта. Этого, например, хоть тут же в фильм о 60-х годах. Пиджак с поплавком, широкие брюки, волосы зачёсаны от лба назад. Ни дать ни взять - молодой специалист конца 60-х, начала 70-х.
Мелодрамы
*
Чистая, беспримесная мелодрама... Невыносимое зрелище. Это актёрство со вздохами, с потупленными взорами, со страстными раздеваниями перед камерой...
Иногда это зрелище спасает молодая, свежая, неиспорченная красота. Она сама по себе компенсирует и неумелое актёрство, и убожество фабулы, и режиссёрское балетоманство...
В красоте уже присутствует та глубина, идущая непосредственно из некого средоточия мироздания, которая, наверняка отсутствует в ней самой – в обладательнице этой красоты.
Её красота как окно в тот Божественный мир высокого, до которого почти невозможно добираться в этой повседневной жизни.
*
Авторы - изобретатели невероятных отношений, красивых ситуаций, остроумных диалогов и т.п. – того, чем заполнены кино- и книго-мелодрамы. Этим только они и заняты. Обманом простодушных потребителей их продукции.
*
- Мелодрама – это всё сплошь жизненная неправда.
- На то она и мелодрама. Что бы ты хотел? Как же иначе!
*
Сравнивают свою жизнь с жизнью персонажей какими-то мелодраматических фильмов.
Из чего ещё черпать представления о мире!?
Это человеческое простодушие достаточно распространённое явление. Особенно среди дамского пола.
*
Молодые игры. Киношно-сериальные. В молодые отношения, в чувства, в страсти...
Разыгрывают мелодраматические партии.
По большей части все ходы известны.
«Старогоршковость трижды улучшенная».
*
Какой-то мелодраматический фильм. С Костнером. Мельком взглянул. До рекламы.
Одаривают друг друга чувством. Голливуд, но не слащаво, как у них бывает, а что-то с элементами подлинности. Так показалось.
И понимаешь, что это кино. Но понимаешь и другое, что какие-то крохи этого выдуманного киномира, выдуманных чувств и отношений всё же перепадают кому-то. Хоть в каком виде.
Но и все остальные могут полюбоваться этим на экранах телевизоров.
*
Фильм 2000 года с Васильевой, Янковским и Купченко.
Женское рукоделие. Оказывается! Судя по титрам.
У Янковского есть двадцатилетняя подружка, с которой он никак не может встретиться. Янковский называет её по телефону сложным именем: Зайчик-Ёжик-Рыбка. И вот по фабуле фильма Янковский должен от этого многоимённого создания переключиться на симпатичную, но уже окончательную в своём стародевическом жизнеустройстве Купченко! Чего только не случается в волшебный новогодний вечер!
А что им ещё делать! - авторам, то есть. У них работа такая. Вот и одаривают публику новогодними сказочками.
И ведь забавно смотрелось! Весело! Ситуации разные, диалоги, знакомые интонации симпатичных актёров, сама их талантливая игра... Это часто спасает самые безнадёжные фильмы и сериалы. Такой киношный феномен.
Придираться к этому, предъявлять какие-то претензии, конечно, бессмысленно и глупо. Все всё прекрасно понимают, но и все при этом остаются при своём. Не подступиться! Да и зачем! Что это поменяет? В нашем жизнепровождении.
*
Мелодрамы. Не в жизни, так на экране. Или в книге. Без этого «творцы» никак не могут. Жизнь ведь кончается!
*
Мелодрама с Костолевским и Белохвостиковой. История не совсем прорисованная. Персонаж Костолевского пытался поступать по-человечески. Интрига поддерживалась, немного искусственно, молчанием героев. Они ничего никому не объясняли. Может быть, потому, что сами не всё понимали. Просто хорошие отношения. Бывают ли такие? Ангельские. В этом жанре бывают.
*
«Никак эти сказочки мелодраматические не могут утешить. Сквозь них проглядывает ещё большая тоска и безутешность этого мира».
*
Мерзкие шаблоны ТВ-мелодрам: «успешные бизнесмены», банкиры, олигархи – с одной стороны, и те, кого они по результатам мелодраматических перипетий должны осчастливить. Нравственно переродившись.
Не хотят авторы в своих мелодрамных изысканиях чуть приспустить социально-финансовую планку. Будто и не живут на свете кочегары и плотники! Предпочитают «чистую публику». И вообще резгуют людским неблагополучием. Боятся зацепить что-то серьёзное в нашей жизни.
А может, опасаются скатиться в чернуху?
*
Реальность и мелодрама.
Поскольку ничего определённого и окончательного о жизни и о мире сказать нельзя… пусть будет мелодрама. Можно и так.
«Честь безумцу, который навеет. Человечеству сон золотой!» - оказывается Беранже!
Мелодрама, неаполитанские песни, теноры и т.д. и т.п.
*
- Невероятные мелодраматические события.
- В мелодраме других событий не бывает.
*
ТВ-мелодрама. Кто-то ж такое сочиняет! Поперёк реальности. По авторскому хотению.
Соблазн такого творчества. И иногда кажется, что ничего больше не остаётся бедному творческому работнику. Не на завод же ему идти!
«Ёлки»
Тошнотворные новогодние комедии...
И среди них - «Ёлки». Один, два, три...
Мерзость глянцевой не-реальности, конечно…
Но с этим все же миришься как-то.
Они очень хотят быть с Европой, как в Европе, хотят быть Европой…
Показывают, какие мы трогательно хорошие. Показывают русское представление о хорошем. Как бы даже говорят, что мы в чем-то лучше Европы.
И чему-то их учат, к чему-то в себе их приучают. Хотят, чтобы они пригляделись к нам, чуть-чуть нас поняли, чтобы они приняли нас и «наше».
Боевики
Целый пласт американского кино про доблестных ЦРУ-шников можно уже не смотреть, если в них показывают супергероев, борющихся с злокозненными арабами и прочими террористами, вынашивающими коварные планы против человечества и «демократии».
Какие могут быть террористы в современном мире! В век всеобщей, глобальной прозрачности всех финансовых потоков, с возможностью отслеживания передвижений людей, оружия, размещения баз подготовки боевиков и т.п.!
Понятно, что с терроризмом всерьёз не борются. И больше того, все эти, так называемые террористы, - это, по сути, бойцы иррегулярных армий денежных мешков и известных всем государств, преследующих свои сатанистские цели.
Поэтому уже не можешь без иронии и раздражения видеть важные, пафосные лица президентов, генералов, отдающих приказы шварцнегерам, брюсам-виллисам, сталлонам и пр.!
Тем более что всё это стряпают по насквозь заштампованным сценарным рецептам голливудских сапожников.
От этого зрелища омерзение возникает как бы по двум причинам: и оттого, что тебе пытаются внушить превратные представления о реальности, и оттого, что делается это халтурными средствами.
Смех
ТВ на кухне. Фильм. Во время чистки картошки. На слух.
«Советский девичий смех», - такое определение вдруг выделилось из жиденького потока попутных мыслей.
Реальная вещь! Отдельная, узнаваемая, характерная... Ненаучная, конечно. Для личного пользования.
Девичий смех из советских фильмов 70-х годов.
Братья
«Братья Карамазовы» Пырьева.
Братья: Дмитрий, Иван, Алексей, а также Валентин Никулин.
«Допрос»
Фильм конца 70-х с Калягиным в главной роли.
В памяти до сих пор его фирменные интонации, когда он яростно допытывается у подследственного о виновнике гибели Руты Балодис.
Фильм-разоблачение. С момента выхода фильма на экраны не возникло желание пересматривать его, хотя в те времена фильм произвёл сильное впечатление. А тут почему-то всплыли в памяти имя Руты Балодис и страстный голос Калягина:
«Ну, вспомните хотя бы Руту Балодис!»
А ведь и в любом деле надо так же тратить себя, добиваясь чего бы то ни было в этой жизни! С нервом, с криками, уговорами, запугиванием...
Так наверное устроен человеческий мир. Всё - с боем, с психическими затратами, отчаянием... Пока, бывает, за горло кого-то не возьмёшь!
И это не с одним только криминалом, а и на производстве, в науке, в политике – всюду. И бывает так же яростно и так же непримиримо. И смертельно опасно.
Всюду надо преодолевать непонимание, непорядочность, тупость, равнодушие, лень... Чтобы сделать что-то достойное в этой жизни.
«Волшебная лампа Аладдина»
Аладдин. Его отношение. Его интонация! Безнадёжная:
«Убей!»
И тонко всё чувствующий и понимающий джин!
- Великодушно прости, но я должен тебя убить
- Убей!
- Я твой друг, но я раб лампы.
- Да-да, конечно.
- Я раб лампы, но я твой друг.
- Так раб или друг?
- О-о-о!
Опера
«Красотка» с Ричардом Гиром и Джулией Робертс.
Как персонаж Гира мог повести свою подружку на «Травиату»! Какой неделикатный!
На второстепенные роли выбирают певцов худшего качества. Чтобы было понятно, почему они второстепенные. И в опере, и в реальной жизни у них, как правило, всё худшего качества. Как дополнительное подтверждение разумности порядков человеческого мира.
На первый взгляд.
«Осенние свадьбы»
Советский фильм с Теличкиной в главной роли.
Создатели фильма уловили интересный психологический нюанс. Вместо утешений героини Теличкиной – её вовлекают в чужую, разумную, добрую жизнь хороших людей. Нахождение в этой среде, с этими людьми помогает персонажу справиться с болью от потери, обрести внутреннее равновесие, найти выход в будущее самостоятельно, не дожидаясь помощи со стороны.
Это добро, которое есть в людях, проявивших к ней участие, только и спасает её. Показывает ей, что мир не столь ужасен. Хоть он и отобрал у неё любимого человека.
Как-то у них это получилось.
Непростой фильм. С некоторыми претензиями. Но вряд ли он был встречен бурными овациями и вставанием зала.
Успех
ТВ. Режиссёр Елена Гликман говорит о том, что успех нельзя угадать. Нельзя постараться для успеха. Вернее, постараться можно, но старание не гарантируют успех.
Ждут успех, угадывают, стараются, пытаются понять, как надо нравиться публике.
И тут же другой кинодеятель, продюсер фильмов Веры Глаголевой, объясняет, что есть коммерческие проекты, а есть авторские. Когда хотят успеха работают на коммерческое кино, когда хотят высказаться, занимаются авторским кино.
Вот это убивает! Как можно откладывать высказывание на потом и заниматься чем-то для коммерческого успеха! Или как можно заниматься таким авторским кино, заранее предполагая, что оно не понравится публике!
К лешему публику! Если есть потребность высказать сиюминутное. Не может быть, чтобы это не было интересно. Если, конечно, у автора есть что-то за душой.
А заниматься угадыванием или даже сознательным изучением того, что хочет публика, - это тоже антихудожественно. Известно, что хочет публика. Лёгкости, развлечений, чего-то далёкого от обыденности, которая всем и так надоела в реальности.
«В то же время, в следующем году»
Фильм 1978 года. Пьеса – по сути.
Откровенные разговоры. Пытаются воспроизвести якобы откровенные разговоры. Но это всё из обыкновенной бытовой жизни. Что они знают об откровениях!
И как на этих бытовых разговорах можно продержаться вместе столько лет!
Или, может быть, всё это только наполнитель отношений. А главное в этом то, во что погружён этот наполнитель. Та среда, связующая всё вместе.
Скорее всего это такая голливудская выдумка, довольно изящная, но совершенно условная. И вряд ли на неё можно ориентироваться в понимании отношений и нежных чувств.
«Сад желаний»
Три сестры. Каникулы в деревне у бабушки. Лето. Деревня. Природа.
Вот-вот должна начаться война. Неспроста эта яркость красок, это безоблачное небо, эта беспечность людей и природы. Страница ещё не перевёрнута. И даже летящие под музыку Баха над аккуратной зеленью полей немецкие бомбардировщики будто так просто летят. Не сюда.
Всё ещё в целости и сохранности. Земля, дома, поля, души и тела людей...
Сёстры. Первые нежные отношения. Только ещё слегка, самую малость эротически окрашенные. Как и должно быть.
Зрителю дана возможность побыть рядом с юными, воспитанными в строгости довоенной школы девушками, вслушаться в их разговоры, поучаствовать в их дурачествах, узнать о их бесхитростных надеждах и мечтах, поучаствовать в их огорчениях и радостях...
Фильм сняли в 1987 году. Он прошёл незаметно и никого не прославил. «Не составил эпохи», как говорится. Может быть, и не стремился.
Теперь, конечно, видишь в нём все те шитые белыми нитками перестроечные разоблачительные тенденции. Но тогда этот фильм показался искренним, «переживательным», трогательным... И даже его тревожный второй план, связанный с репрессиями, не казался уж очень навязчивым. Всё-таки это был фильм о беззаботной молодости, о радостном узнавании жизни, о надеждах на счастье...
Фильм показали публике. И нельзя сказать, что исполнительницы главных ролей проснулись знаменитыми. И потом они не записались в артистки. Эти съёмки были для них чем-то лёгким, приятным, без последствий.
Как если в каникулы перед выпускным классом поработать пионервожатым в лагере.
Не самое, конечно, лучшее время наступило для актёрской профессии. Надвигались хаосные 90-е.
Но тогда ещё этого никто не мог знать. И было почему-то немного обидно за создателей фильма. И за зрителей.
«Невероятно, - думалось, - но этому миру нужно что-то другое! Что-то, во что даже вдумываться не хочется, так это неинтересно».
Киномузыка
*
ТВ. Урсуляк в документальном фильме о Таривердиеве говорит о том, что композитора все хотели затащить в свой фильм. Потому что музыка Таривердиева сразу наполняла пустоту фильма любого качества:
«любую пустоту можно заполнить музыкой Таривердиева».
Наверное это очевидные вещи, а не какое-то там сиюминутное открытие.
Не жалко.
Музыка, заполняющая все пустоты. Она не оставляет пустого места. Создается ощущение полноты, монолитности.
*
Музыкальное сопровождение действия фильма.
Как часто это сопровождение прикрывает «пустую живопись»! Костыли для халтурного кинозрелища.
Да и сама музыка часто халтурная.
Это как-то парами ходит. Тандем. Что-то сляпали – и ладно!
Олег Даль
Олег Даль. Его роли в бытовых драмах. Играл своих современников, определённого типа, конечно.
Этакий… В черных очках, пижонистый, крутой…
Как сам он, наверное, в жизни. Играл самого себя.
Памятник пижонам 70-х.
Но ведь как-то и не устарел совсем!
Тем и интересен.
*
Может быть, в кино уже изобретён стандарт качества, позволяющий фильмам не устаревать.
«Вариант “Омега”». 1975. Олег Даль. Всё на месте. До сих пор!
Марита
«11 октября 2017 года ушла из жизни Кавжарадзе Лика Виссарионовна».
Два портрета. Первый – времени съёмок «Древа желания», другой - один из последних.
Никогда не поймёшь этого. И не примешь. Не хватает разума, мудрости, философичности, еще чего-то, чтобы вместить это в понимание.
*
«Древо желания». Финальные кадры. Закадровый голос.
«Этой весной я побывал в нашей деревне и пошёл взглянуть на то место, где некогда жила Марита. Вокруг всё заглохло, всё было безмолвно. На месте прежнего дома виднелись одни развалины. Ни единого дерева не осталось во дворе Мариты. Только на месте былого очага само собою выросло и вспыхнуло пламенем гранатовое дерево. Предо мной, словно улыбался и лучился как лицо Мариты, только что расцветший огненный гранатовый цветок. Я смотрел на этот алый цветок и не верилось мне, что Марита не украшает больше нашу землю. Трудно было поверить и в то, что это великолепное цветущее дерево могло вырасти среди пыли и мусора само собой. И в самом деле, откуда приходит в мир красота? Куда она уходит? Где теряется? Почему исчезает или только на время скрывает от нас своё лицо? Кто знает!»
Фантастические сериалы
*
На фантастические сериалы не хватает фантазии. Одна-две серии - и фантазия иссякает. Начинается вымучивание. Интерес к такой игре пропадает.
А как со стороны кажется, можно развернуться! Методически, ничего не пропуская, перебрать всю жизненную наличность.
А если любую уже существующую в кино или в книгах фантастическую идею встроить в реальность? Заиметь рычаг, с помощью которого можно перевернуть верх дном весь мир!
Тут-то и вылезает вся абсурдность нафантазированного таким образом мира.
И эта абсурдность - ещё одно доказательство того, что в реальности невозможны праздномысленные сказочные чудеса. Иначе мир изменится. Может быть, он даже погибнет. Ему будут виртуально навязаны новые сказочные проявления, которые он должен будет переварить, узаконить, перелопатив все остальные, уже существующие, «законные» законы, чтобы свести концы с концами.
До сих пор фантастика строилась на принципе нерушимости существующей физической картины мира. Если случалось что-то глобальное, то оно каким-то образом рассасывалось почти бесследно. Ничего инородного не должно было оставаться в теле реального мира.
Сказочная фантастика, если её «применить» в реальности и переосмыслить мир, подстроить его под фантастическую идею, всё поменяет в мире до неузнаваемости. Вот где можно и нужно пофантазировать. Иногда такое даже пробуют снимать.
*
В продолжение рассуждений о «фантастических сериалах». На которые не хватает фантазии…
Можно зацепить и кое-то из увиденного на улице.
К примеру, те псы, что обманывают стариков у перехода на Московской площади. Фантастические проекты. Ни казнить их, ни розгами пороть, ни голыми отправлять по городу, чтобы не повадно было, - не надо.
Надо сделать так, чтобы они не могли больше обманывать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Вот такая праздная фантазия. Исправительная. Гуманистическая. И проследить за ними, что из этого выйдет. Но проследить не бегло, а внимательно, чуть ли не за каждым. Как будет меняться их жизнь.
И как мир начнёт меняться.
Жанровое кино
*
«Как в кино». Мелодраматический кусок жизни. Жизнь, поделенная на жанровые куски. Мелодраматический сериал - у одних, криминал – у других, производственная драма – у третьих... А еще чернушный минисериал... Трагифарс...
Ну и под конец... Даже не сформулировать.
*
Идеальная среда для развития лирического киносюжета. Нет проблем ни с жильём, ни с работой, верные друзья, дача, симпатичные родственники, невредная тёща, умные дети... Действие наполнено забавными фабульными недоразумениями… Не жизнь, а лёгкие заморочки. Какая же может быть лирика при наличии серьезных проблем! Или пусть будут, но они должны решаться просто и смешно.
*
Семья из лирико-комедийных фабул: мама, папа и дочь лет десяти. Модель состоявшейся семьи. Модель семьи. Фабульная модель. Как начальные, граничные, условия в физике. Начиная с трёх членов. Потом уже следует сам физический опыт. Дальше этого упрощения не идут. Или идут при решении других фабульно-сюжетных задач.
Проживание за жизнь всех жанров. В жизни оказывается место всему.
Понимаешь вдруг, что дальше некого момента в жизни может быть только «драма» или «трагедия», что твои лирические и даже эксцентрические комедии уже пережиты. И так далее. С нарастанием мрачности. Вплоть до чего-то антихудожественного, чернушного…
*
Когда жизнь выстраивается с нарушением жанра, который стихийно, неосознанно вначале, а потом все больше сознательно выбирается людьми, их это пугает.
Смена жанра в процессе жизни. Из миленьких, лирических, молодёжных комедий, из мелодрамы, из простенького, обывательского бытописательства попадают в дурное мыло, а то и чернушный сериал...
Или в драму. С разными особенностями и оттенками. С той или иной степенью мрачности и драматичности. Это чаще всего. Это самый «жизненный» жанр.
Есть и другие жанры – боевик, триллер, трагедия... Но это уже что-то искусственное, выведенное в лабораторных условиях кинопроизводства и театра.
*
«Левиафан».
Старая история. «Так не бывает!» «Как в кино!»
Реальность и кино.
В «авторском» кинематографе, хоть русском, хоть импортном, – все неправдоподобно беспросветно мрачно. Почему-то.
А в лирической комедии наоборот – всё неправдоподобно легкомысленно и упрощённо. По законам жанра.
И «деревни такой не бывает», и полицейских таких, и врачей, и чувств, и отношений...
А тут прицепились к Звягинцеву! С его дефектом восприятия реальности!
Надо было не заметить.
*
«Лирическая комедия». А если «лирическая драма»? Или «лирическая трагедия»!
Интересно было бы взглянуть.
Есть уже «оптимистическая трагедия»!
*
Примитивные фабульные ходы в духе «лирических» комедий.
Определение «лирический» не зря пришпилено к слову «комедия». Это знак второсортности, на которую идут, заранее с ней соглашаясь, авторы таких комедий.
*
«Весенние хлопоты». Наивно-простодушный фильм 64 года.
Меру условности задают авторы. Наверное всегда были такие, что эту условность почти полностью убирали.
А это? Это жанровое кино. Лирическая комедия. То есть полукомедия.
Как актеры и режиссер разделяли условность своего кино и реальность? Не спотыкались?
*
Кинематограф. Улавливает жанровость во внешности людей. И закрепляет её. Все эти амплуа… Балаганные куклы. Маски.
*
Объявляют, что это комедия, и начинают сразу смешить.
Юмористическое шоу, а не кинематограф.
*
Идеальная среда для развития фабулы лирического жарового кино. Обеспеченность, оквартиренность, работа, внуки, забавные недоразумения… Не жизнь, а заморочки. Какая же может быть лирика при наличии проблем? Или пусть будут, но они должны решаться просто и смешно.
«Против ветра»
Может быть, они не разбираются в жизни, но они профессионально разбираются в отношениях. Наверное этого достаточно для хорошего кино.
Совершенно случайный фильм. Уже не помнишь обстоятельства, при которых увидел его.
«Против ветра», 2000, Италия. Реж. Питер дель Монте.
Клара - психиатр, её сестра Нина – актриса. Между ними Лео – мешковатый бестолковый пьяница.
И всё это убедительно. Не пониманием, не формулированием, не окончательной ясностью, а изобразительно, жизнью лиц, движений. Даже слова не важны.
Что-то не давало оторваться от зрелища. И как при прослушивании музыки мысли шли параллельным потоком, отталкиваясь от изображения, отрываясь и уносясь вовсе куда-нибудь, потом возвращались и опять спутывались с тем, что происходило на экране.
Фраза из фильма. Нина: «Я привыкла к мысли, что после нас ничего не останется».
Фраза внушает доверие. Может быть, потому что она прозвучала в фильме, внушающем доверие.
Подбираешь фразы где попало.
Продолжаешь жить своими мыслями, и чужое как та музыка встраивается на какое-то время в сознание.
Думаешь о том, как это возможно «привыкнуть к мысли, что после нас ничего не останется».
Вот она уже привыкла... И что? Или это она так думает? Или просто что-то сказала случайное.
То сиюминутное от сценариста, которое режиссёр захотел вставить в «полотно» фильма.
Старое кино
*
«Советские фильмы как фактор гармонизации миропонимания некоторых слоёв населения в постсоветскую эпоху».
Звучит как тема диссертации.
Советские кинодетективы, в которых нет и в помине «оборотней в погонах» и закон всегда побеждает преступление, производственные фильмы, просто что-то мелодраматическое, лирическое или даже драматическое…
В этот мир с облегчением погружаешься. Это мир устоявшихся понятий, взаимоувязанных без очевидных противоречий.
Пусть даже мир таков только в головах создателей этих фильмов. Идёшь на этот самообман, так же точно, как обманываешь себя мелодрамой, боевиком и т.п.
*
- Старый фильм «Женщины». Неожиданно вспомнился. Он приучал зрителей к «правильным» отношениям. Это раз вошло и уже никуда не вытравится.
- Но и не продолжится! Не продолжится такое понимание сути вещей.
- Может быть, не страшно. Как-то примериваешь эту киноправильность к реальной жизни стариков...
- И что?
- Им нравилось. Как-то наверное это и на них отражалось, на той жизни, которую они прожили. Прожили же!
- Этого хватило чуть ли ни на одно только поколение.
- В массовом характере – так и есть.
- Но не сошёлся же клином свет именно на этом фильме. Всё, что там, откуда-то же пришло в фильм. Из жизни?
- Наверное. Только в жизни это стихийно. Не разобрано на сознательное понимание.
- А может быть, это как-то продолжится?
- Тебе хочется?
- Жалко!
- Жалко – это да!
*
Старые фильмы. Варианты оценок.
- Так не было.
- Было и так.
- Но было и не так.
*
«Семья Журбиных».
Простодушная уверенность в своей правильности, в своём понимании устройства жизни.
Была такая уверенность.
И при этом:
«Кино — это, как раз то средство, которое в зримых образах и в музыке, сопровождающей фильм, входит непосредственно в бессознательный уровень психики, пока расслабленное сознание отдыхает, услаждаясь зрелищем; а эстетизм или антиэстетизм персонажей произведений искусства — средство воздействия на формирование нравственности и автоматизмов подражания; т.е. искусства охватывают 3 - 1 приоритеты иерархии средств управления и оружия; а каждое поколение деятелей искусства — действительно “инженеры человеческих душ” по отношению к последующим поколениям в обществе в целом».
*
«Вторая весна. (1979). Фильм с А. Кузнецовым. Конец войны, однорукий полковник приезжает в деревню искать какое-то месторождение полезных ископаемых. Жизнь деревни, простые нравы, народные характеры...
Сколько на это было затрачено творческих, искренних, самоотверженных душевных сил в советском кинематографе! Сколько таких фильмов снято, сколько глубокого чувства отдали этому искусству, сохранявшему для будущего настроения, мысли, чувства людей живших на земле, делавших свою работу, радовавшихся, огорчавшихся, страдавших от несправедливости и лишений и всё-таки веривших, что всё делают правильно и что всё, в конце концов, не напрасно.
Думаешь, что эту веру совсем не нужно привязывать только к идеологическим вещам советской эпохи, тут всё намного глубже, основательней и коренится в характере, мировоззрении, отношении к миру, душевном складе людей, живших и раньше на этой земле и без всех идеологий правильно всё понимавших.
Это правильное понимание и запечатлено в тех старых фильмах, созданных в большинстве своём искренними, серьёзно думающими о жизни людьми.
Потом пришли другие времена, и весь тот духовный, творческий труд оказался не нужным. Его объявили фальшивым, лицемерным, не имеющим художественной ценности.
Это как с армией и другими силовыми структурами государства в перестроечные времена. Военные своё дело знали, могли бы стоять насмерть сколько угодно времени – хоть до светлых времён всеобщего коммунизма. Но кремлёвская перестроечная сволочь сдала государство со всеми её составляющими. Ничего не пожалела - ни армию, ни науку, ни производство, ни искусство. Сдала всё подчистую!
Все физические и духовные муки народа, его жертвенность, проявленные при создании невиданного до этого в истории человечества государства, которое должно было основываться на идеалах добра, справедливости, человечности оказались напрасными. Всё пустили прахом, выкинули на помойку».
*
Советские, «правильные» фильмы – вроде этого с Нифонтовой и Симоновой – приносят облегчение. Ненадолго. Вправляются мозги. В нынешние времена всё оказалось вывернутым наизнанку.
Человека, выросшего в другом мире, уже трудно переделать. Тут даже не нужно докапываться до истины. Чужое – оно и есть чужое. И наоборот.
*
Старые - виденные в детстве – фильмы найдены и пересмотрены. Это интересный факт. Это стало возможно только с развитием информационных технологий.
Что-то это да значит.
*
Такое ощущение от фильмов 60-х. «Старик! Привет!» Молодые люди. Стильные, спокойные…
«Застава Ильича», «Три дня Виктора Чернышова», другие.
Не верилось, что они когда-нибудь постареют. Или, не дай Бог, помрут!
И постарели, и многие уже умерли.
Вот и она… Героиня старого фильма… На экране - пока безмятежность середины 60-х.
Кто она? Не всё ли равно!
Смотришь на неё с таким же, как в детстве счастливым ощущением.
И думаешь, что у неё есть ещё время. Пока стрекочет плёнка в тёмном зале кинотеатра.
Ты наверное давно не был в кинотеатре. Ничего уже не стрекочет в кинотеатре.
Слышен хруст поп-корна.
*
«Девочка из города». Советский фильм про девочку-сироту, которую во время войны взяла к себе деревенская женщина, у которой уже было трое детей.
Там есть такой диалог:
«- С чем сегодня суп?
- С пузырьками».
И сказать будто уже нечего. После этого детского разговора. Наверняка не выдуманного.
«Океан»
Фильм с Т. Самойловой.
«Он больше никогда ко мне не придёт», - стоит перед зеркалом и снимает удлинения на ресницах. А потом и парик. (Уродующий её).
И это похоже на закономерное завершение некой киноистории о судьбе женщины. Трилогия. Первые две части трилогии - «Летят журавли» и «Анна Каренина».
Что-то общее в её героинях. Пожизненная привязка их только к вопросам нежных чувств.
И вот эта, так сказать, трилогия прослеживает своего рода личностную деградацию персонажей Т. Самойловой. По мере утраты красоты, женской привлекательности, чистоты и невинности молодости всё в этом характере, в этом женском типаже деградирует, опошливается.
Удивляешься, как сама актриса решилась на такую роль, в которой так беспощадно показана судьба её персонажа и её самой.
Совсем коротко
*
«Аварийка! Опять поехали вампиров ловить?»
После фильма «Ночной дозор».
*
«Ну, еще она любит фильмы про добрых привидений».
*
Режиссёр «Любовника». (Тодоровский). Умеет вытащить гадость из человека.
А есть те, кто будто не замечают этого в человеке.
*
ТВ-фильм о Марлен Дитрих и Ремарке.
«Она сделала аборт от Джеймса Стюарта».
Не «родила», а «сделала аборт»! И никто не поражается!
«Новое» кино
Придумывают лёгкие сериальные разговоры. Этакий bavardage. Как пинг-понг. И думают, публика будет визжать от восторга.
Тут ещё известная вещь, на которой все они неосознанно учатся - болтливость голливудского кино.
При том, что они не могут не быть уязвлены величием советского кинематографа. Их же постоянно сравнивают с их знаменитыми, значительными, а бывает, великими предшественниками.
Но они идут своей дорогой. И это даже хорошо. Надо их уважать за это. Но очень уж они из другого времени. И их очень трудно принимать безусловно.
Они часто по-детски смешны в своих потугах, неловки, глупо и совершенно необоснованно нахальны...
Не отстоялись ещё, кашу не сварили, не съели пуд соли...
И что от них останется через какое-то время!
Чернуха, подражание западным образцам и по форме и по содержанию, следование либерастской конъюнктуре со стереотипным показом в исторических фильмах российских ужасов, о которых они понятия не имеют, что-то отстранённое о жизни с её реальными заботами, холодная бесчувственность «чистого киноискусства» и тому подобное, что только и видишь на экранах последних десятилетий, – точно не останутся.
И только потому что это не нужно людям ни в какие времена. И тогда их жизнь окажется на помойке.
«Реализация»
Сериал сначала казался просто чернухой. А потом, когда бандитов и продажных полицейских стали крошить пачками, понятно стало, что посыл этого сериала был другой.
Сериал о том, что всё на этом свете временно. Всё, начиная с рюмки водки в бандитском ресторане и кончая загородным домом и коробками, набитыми ворованными деньгами, сегодня есть, а завтра не будет. Причём легко, без затей, внезапно – как только бывает в криминальных сериалах. Не жалеют сериальный контингент.
Правильный подход. Показывающий очевиднейшие вещи, которые в азарте наживы не понимают люди.
Ещё хочется вставить в текст слово «понты», но никак не придумать, как это сделать.
«Дайте жалобную книгу»
«Если день был по доброму начат...»
Не то чтобы это было плохо, это даже мило.
Это всё получается, когда живут и работают в искусстве в рамках дозволенного. Соблюдая правила игры. То нельзя, это...
И ведь можно логически доказать, что это правильно. Да и без доказательств – правильно!
Это родом из 60-х. И там и останется. Памятником эпохе. Мемориальной доской.
Может быть, это даже хорошо. Достойно. Простодушно, искренне «по-доброму»...
«Перегон»
«Ты задаёшь слишком детские вопросы, если взрослый не может на него ответить», - старый чукча из фильма «Перегон» Александра Рогожкина.
Фрагментарность. Мозаичность. Только то, что происходит перед камерой. Никаких домыслов.
Фильм понравился бы Алексею Герману старшему.
Кинофразы
*
«Бу-бу-бу!» - это универсальная реакция на излишний пафос.
*
«В сорок лет жизнь только начинается».
Оптимистическая фраза. По заказу кинозрителей для утешения жён.
*
«Это сарказм?» - фраза подобранная этим молодым мужчиной в каком-то голливудском болтливом кино.
Частенько вспоминаешь голливудских сапожников с их фабричным способом написания сценариев.
*
«Ну, это нормально», - присказка героя Машкова из фильма «Охота на пиранью».
Без нужной интонации фраза не работала бы.
Ещё одна знаменитая фраза персонажа Машкова из «Ликвидации»:
«Картина маслом».
*
Фильм «Свой» 1969 года с Олегом Ефремовым и Аллой Покровской.
«Вы мне звонили. Не отпирайтесь!»
В наше телефонное время это так очевидно просится в остроту! Но всё уже придумано до нас.
*
«Вам лучше уйти», - Голливуд. 3 сценарная фабрика 2 цех.
*
«Бессмысленно, знаете, отчаиваться», - доктор Калиникова.
«Стреляйте в пианиста»
Фильм Франсуа Трюффо. Приземлённый мир и всё такое, а тут проскальзывают разговоры в высшей мере. На бытовую жизнь будто наложено что-то, объясняющее происходящее. И от этого становится как будто легче.
«Забалтывание» - можно и так сказать. И в общем-то, это то, чем люди постоянно занимаются в жизни.
Простой мир. Разговаривают, сидят в кафе, спят с женщинами, ходят в кино или на работу…
Всё - как и бывает в жизни.
Бессмысленная фабула, но актёры своим нутром сообщают этому зрелищу какую-то значительность.
Но вот фильм кончился, мы не видим грустных глаз Азнавура, не видим улыбки его подруги и, оставшись наедине с идиотским финалом, начинаем недоуменно искать в себе пережитое при просмотре.
«Сказ про то, как царь Пётр арапа женил»
После чтения Ключевского как-то понятней стали показанные в фильме отношения царя и русской знати. Боялись царя! Жутко боялись самодержца! Видно памятны были времена Ивана Грозного, который не считался ни с чем, прореживая аристократию на Руси.
Музыка Шнитке хорошо соответствует всем этим тревожным, неуютным обстоятельствам петровского времени.
И одиночество Петра, непонимание его окружающими, даже самыми близкими, и опасения за судьбу начинаний по преобразованию России...
Создатели фильма точно уловили все эти моменты.
Шербургские зонтики
*
«Шербургские зонтики». Музыкальная, мюзикловая ткань, наброшенная на реальность.
*
Удивительное окончание «Шербургских зонтиков». Без душераздирающих сцен. Как в жизни. Незаметно, умиротворённо.
«Всё, что ни делается, всё к лучшему».
Дарвин
ТВ. Беллетризированный рассказ о теории Дарвина и о нём самом. Со всеми присущими художественному изделию особенностями, главная из которых – определённость.
Автор не садится за работу без решения для себя окончательно каких-то вопросов – в данном случае научного свойства.
Научная теория с художественной убедительностью! Вместо аргументов – актёрские интонации, акценты, театральные перевоплощения… С таким актёрским багажом доказывается всё что угодно. Был бы соответствующий заказ.
Ещё о времени в кино
Обращаешь внимание на один интересный эффект, который возникает при просмотре фильмов прошлых лет, особенно таких не стареющих фильмов как «По главной улице с оркестром».
Борисов, Лазарев, Гафт умерли, Борисов так очень давно, но их персонажи по-прежнему относительно молоды, ещё чего-то хотят от жизни – места заведующего кафедрой сопромата, музыкального успеха, у них сложные отношения с родственниками, друзьями, подругами... Они бегают по утрам трусцой! Их жёны чего-то ещё от них хотят.
Их киножизнь продолжается. В то время как...
От этого уже не можешь отвлечься. И это заставляет как-то чуть по-другому – острее и, одновременно, отстранённее - воспринимать все эти фабульные и сюжетные перипетии киноистории.
Французское кино
*
Французский вариант «Осеннего марафона». Специально нашли физиогномически ничтожного актёра на главную роль. Плюс французский рецепт. Постельные откровенности. В твёрдой уверенности, что без этого ингредиента блюдо не получится.
*
По законам французского кино.
Они создали свой мир.
*
- Почти в каждом французском фильме этому находится место, и этого даже ждёшь. Ждёшь, когда по ходу действия героиня начнёт раздеваться. Не могут они без этого.
- Кто? Авторы фильма или женщины?
- И те и другие. Это как их длинные батоны
- Ну, это не только французы. И публике нравится.
- Балаганное искусство.
- Не без этого.
*
«Жизнь несправедлива. Мне ничего от нее не доставалось, кроме самого лучшего» - Жан Маре, из последнего интервью.
И улыбается своей стариковской вставной улыбкой.
Будто ищешь и как будто находишь лазейки в прошлое, где, как кажется, можно отыскать какие-то ответы на вопросы, которыми задаёшься столько времени.
Но это только кажется.
В преддверии
Фильм 1988 года. Совсем неважно, какой именно. Подбираются уже к чернухе 90-х. Ещё что-то теплится от риторики советских времён. Но это уже выглядит анахронизмом, натяжкой, почти фальшью...
Эта неумолимость в надвигании нового немилосердного времени «святых» 90-х! Пустота, разобщённость, отчаяние, ощущение какого-то общего жизненного тупика...
Как после этого выжила Россия – непостижимо!
«Мой муж инопланетянин»
«- И вообще ты плохой. За весь день ни разу не назвал меня своей козюлькой.
- Кем?
- Противный тип. Отвратительный.
- Ты моя козюлька.
- Не так. Нежно.
- Ты моя козюлька».
И дальше про Мосгаз. Тоже хорошо.
Ребята-киношники запросто, с юмором показывают нам без всякой психологической и психиатрической зауми то, какие мы внутри – под покровом сознания.
Правда, они ничего не объясняют, впрочем, так же, как и именитые профессора-мозговеды.
Но ведь и что тут можно объяснить! И что нам с этих объяснений чуда психики человека со всеми его «сознательными» этажами и «подсознательными» подвалами!
Мы наслаждаемся лицезрением красивой женщины, с такими забавными проявлениями её обычно скрытой от людей душевной жизни.
И думаем при этом, какая великая вещь искусство, с его дилетантским, несерьёзным отношением к будто бы серьёзным вещам, по которым серьёзные дяди защищают диссертации, читают лекции, пишут статьи и книги...
«Человек, проходящий сквозь стену»
Западный Берлин. 1959 г.
Мальчишки 60-х получали огромное удовольствие от этого фильма.
Во время просмотра этого простодушного во всех отношениях фильма уже в наше время приходят неожиданные мысли, которым не отдаёшь отчёта. Да и не пытаешься.
«Человек, проходящий сквозь стену». Они какие-то совсем уж непуганые. Да. Совсем».
И замечаешь какие-то моменты, на которые прежде не обращал внимание. Да и не мог.
Самое начало фильма. Персонаж рассматривает картину, над которой работает его приятель-художник - бородатый добродушный толстяк.
«- А что изображает это полотно?
- Ещё не знаю».
Замечательный подход! Это ироничное изображение процесса творчества вдруг представляется с каким-то довольно глубоким, не глупым подтекстом.
Кино про войну
*
Сериал. Немцы – тупые свиньи. И русские – звероподобные скоты. Сочиняют такое – латентные либерасты. Ни души, ни маломальского понимания, ни совести.
*
Заметка о фильме «Воздух».
«Главные герои «Воздуха» — советские женщины-лётчицы из вымышленного специального авиаполка, которым во время Великой Отечественной войны пришлось сражаться с врагом».
Зачем же выдумывать "вымышленный специальный авиаполк"? Неужели невымышленного военного материала недостаточно! Всегда, когда встречаются всякие выдумки про войну, кажется, что это должно оскорблять ветеранов.
*
Ветераны должны быть оскорблены снимаемыми сейчас фильмами как бы про войну. С их нелепыми, фантастическими выдумками, бездумным враньём и глупостями.
«Мало им что ли действительных, реальных, подлинных подвигов, совершавшихся на войне!» - могли бы воскликнуть действительные, реальные, подлинные герои, пережившие войну.
Не устраивает кинопроизводителей подлинные военные истории реальных людей, их реальные подвиги, не придуманный героизм, им надо ещё поддать жару, чтобы публика, не дай Бог, не заскучала!
«Военный, приключения», - краткая аннотация некоторых подобных фильмов. Они хорошо идут под поп-корн.
Конечно, ветераны, в большинстве своём, делавшие на фронте просто будничную работу войны – ходили в атаку, держали оборону, лежали в госпиталях, хоронивших друзей и родных - могут показаться на таком фоне совсем не выдающимися, не такими отважными, не такими мужественными и героическими. И медалей у них не столько, и сами они не такие плакатные.
Вспоминаешь этих людей по кадрам кинохроники 60-х, когда собирались ветераны на День Победы. Обыкновенные дядьки, потрёпанные, седые, ещё не сильно старые... Внешне – ничего героического. И только сияние орденов и медалей на простых цивильных пиджаках – как отсвет тех прошедших лет, как доказательства причастности их к великим усилиям народа, преодолевшего невозможное.
Но вот настали новые времена, пришли киношники, которым что война, что детектив, что криминальный боевик – всё едино. Просто разновидность жанровое кино! Почему бы не замутить киношку про войнушку! С автоматами, гранатами, танками, немцами на мотоциклах...
А то, что при этом они совершенно бестрепетно прикасаются к теме, которая замешана на крови, смерти, горе и страданиях миллионов людей, их мало волнует.
И некому, получается, рассказывать о настоящей истории той войны, без выдумок, без развесистой клюквы, без ряженых, без антисоветских пошлостей и мифов о том времени, в котором нынешние «творцы» не удосуживаются хоть как-то разобраться.
Примерно об этом же в материале блогера Даниила Таганая «Российские фильмы про войну. Горькая правда или плевок на подвиги?»
«Что можно говорить, если 90 процентов фильмов последних 26 лет про войну сделали всё, чтобы выставить нашу страну военных лет максимально уродливой.
Даже если в фильмах нет упырей из НКВД или особистов, там есть тупые быдло-командиры, либо бандиты в тылу, а простые люди показаны жадными, агрессивными, все живут в постоянном страхе. И сейчас уже невозможно увидеть в Советском Союзе тех лет что-то хорошее. Только чёрные тона: нищета, невежество, трусость, страх, лагеря, жирные орущие НКВДшники, вечные доносы, допросы, унижения. В каждом фильме. По поводу и без».
Кино в 90-е
*
Кинематограф 90-х. Общее впечатление. Однозначно - «депрессивно-чернушные» фильмы преобладали.
*
То красные хорошие, то белые. То северяне, то южане. То русские, то американцы…
Плюрализм полный.
Становится противно на душе.
Все проявления 90-х, в любой сфере – хоть в искусстве, хоть в экономике или политике – вызывают одинаково тоскливые чувства.
*
В 90-е почти вся кинопродукция была с либерастским налётом. Причём любая, на любую тему! Хоть детектив, хоть комедия, хоть мелодрама. Либерстский дух был разлит повсюду. Либерастские штампы мировосприятия - на всем.
Это были провальные годы в русской истории. Что уж тут говорить о кинематографе!
*
ТВ. Какой-то сериал: «В Париж на ПМЖ».
Сериал свежий, но отдаёт 90-ми. Отрыжка 90-х». Одной фразой вводит в круг миропонимания того времени.
Весь ужас в том, что это было что-то обиходное, не вызывавшее никакой оторопи понимание жизни. Своеобразный индикатор отчаянного положения России в «святые 90-е».
*
«Вместо тебя» - фильм 2000 года со Стриженовым и Безруковым.
Инфернальный Стриженов. Любит он играть важных, жутковатых господ. Несколько таких ролей у него уже было.
Смысл кинозрелища – решение проблемы, можно ли жрать говно за вознаграждение или нельзя ни при каких обстоятельствах, ни за какие деньги.
Тупые проблемы родом из 90-х. Наверное тогда это пришло в Россию. То ли с Запада, то ли из прошлого России, какой её изображал, может быть, ФМ. Хотя у ФМ до дерьма никогда не доходило.
Киношникам 90-х казалось, что без разработки таких тем искусства не получится.
То, что ещё совсем недавно для нормальных людей не могло составлять никаких сложностей в силу однозначности ответа на подобные вопросы, киношники из 90-х преподносят как что-то трудноразрешимое, требующее мучительной душевной борьбы.
Заставляют зрителя примериваться к такого рода вариантам жизненного поведения, хотя для людей с человеческим строем психики всей этой проблематики не существует в принципе!
Вот, что противно!
«Баллада о солдате»
Алёша Владимира Ивашова. Порыв. Человеческий. Дающийся в жизни только раз.
Это и о Ивашове, и о Прохоренко, и о Чухрае. То человеческое высшей пробы... Это можно хранить в тайниках души. Так оно и было. Они не потерялись на просторах подлой жизни, хотя внешне так и было. Слишком в жизни всего намешано.
Такое даже нельзя говорить вслух. Будто этого нет в природе.
«Перед экзаменом»
Фильм 1977 года. Игорь Кваша, Алла Покровская, Ольга Жулина, Виктория Токарева. Киев 1977 год,
Умные, остроумные диалоги, явно выдуманные ситуации… Чувствуется женское рукоделие.
Имя сценариста – Токаревой – всё сразу объясняет.
Ситуации, вскрывающие несообразности обычной, без особых претензий к себе и к окружающим жизни.
Взгляд на жизнь со стороны - из молодости, ещё ни во что не вовлечённой, свободной в своих суждениях, раскованной, необременённой…
И будто всё правильно, и цель киноработы достигнута – что-то подметили, подцепили, дали публике возможность поразмыслить над увиденным, прикинуть так и этак…
Открытый финал. Неопределённость. В общем-то как часто бывает в жизни, когда мы не можем ещё охватить что-то в жизни человека в более-менее достаточной полноте и окончательности.
Токарева оставила в недоумении взрослых персонажей фильма – тех, кого играют Кваша и Покровская. И то правда! - что можно возразить на дерзкий и детский максимализм, не жившей ещё восемнадцатилетней девчонки! В том-то и дело что взрослым, погрязшим в компромиссах, в нетребовательности, усталым и запутавшимся в жизненных обстоятельствах, ответить нечего. Остаётся только признать свою слабость, своё бессилие. И невозможность что-то рассказать об этом мире безжалостно судящим о них детям.
Девочке, которую играет Ольга Жулина, не нужен чужой взрослый опыт. Она считает, что и без него проживёт. И её нельзя «достать», невозможно припереть к стенке! Ничем! Бескомпромиссная девочка из фильма бодро заявляет, что она никогда не состарится, и что она, в отличие от многих взрослых, будет любить своего избранника всю жизнь и они никогда не расстанутся и не будут ходить «налево» к разным блондинкам, и не станет «инструктором по плаванию», а будет сама плавать… И даже, что она никогда не умрёт, сделает над собой усилие и начнёт жить заново.
Девочка напомнила Грету Тунберг - такая же радикальная в своих суждениях. Даже внешне героиня Жулиной чем-то напоминает Тунберг. Не зря несколько раз за фильм её спрашивали, нормальная ли она.
Конечно нормальная! Это должно быть, по замыслу Токаревой, понятно всем зрителям.
И это понятно! Только дальше-то что? Что с этой нормальностью делать?
Что делать «с этой безмерностью в мире мер»?
Вот такое беллетристическое вскрытие реальных жизненных противоречий нашей жизни, которая в главном ничуть не поменялась с 1977 года.
В таких художественных попытках разобраться в проблемах бытия важны масштаб и глубина автора. У Токаревой больше юмористического скольжения. Всё как-то рикошетом. Наверное это и называется лирической комедией. Большего и ждать не приходится.
Или это не комедия? Но на драму не тянет.
«Здравствуй, это я»
Армянские горы, какая-то старинная церковь и армянская музыка. Эти вечные камни и музыка. Это сочетание. Это неизменное. То, что остаётся после всего.
«Культурный» обмен
1977 год. Из записей времён плавпрактики на сухогрузе «Сванетии».
«Вчера на иностранном судне взяли секс-фильм. Удивительно, как такое показывают. Непривычно как-то».
А что мы им могли предложить? Может быть, они и не брали ничего. Зачем им!
«- Митя, а мы с тобой не такие как все?
- Нет».
Откуда это?
В затруднении
Ирен Жакоб. У Рязанова и в других ролях конца 80-х, начала 90-х она ещё в фазе ангела.
Ещё не пошла по рукам.
Так кажется.
Пользовались её ангельской внешностью, пока она производила такое впечатление. Все её молодые годы.
Роли, успех, кинокарьера, Канны, Венеция, Голливуд...
Актёрская профессия, полная соблазнов и внешнего блеска, затягивает, подчиняет себе. Это кажется неизбежным.
Молодость. Красота. Нежные чувства. Постельные сцены. Невиданные страсти. Из фильма в фильм.
Прослеживание судеб красивых актрис...
Они проживают чужие, разнообразные, совсем, бывает, странные жизненные истории своих молодых романтических героинь.
Их красоту и молодость по полной используют для воплощения на экране самых изощрённых фантазий авторов фильмов. Не самых, бывает, возвышенных и жизнеутверждающих фантазий!
Мало кого это останавливало когда-либо! До поры до времени.
Когда-то все киносказки заканчиваются, и когда-то надо оглянуться назад! И посмотреть по сторонам!
«А что же ещё?» - могли бы спросить они в недоумении у тех, кто в самый активный период их молодой кинокарьеры попробовал бы внушить им какие-то опасения по поводу будущего, которое их ожидает.
На сходную тему есть замечательный отрывок из Пушкина:
«Дон Карлос
Скажи, Лаура,
Который год тебе?
Лаура
Осьмнадцать лет.
Дон Карлос
Ты молода... и будешь молода
Еще лет пять иль шесть. Вокруг тебя
Еще лет шесть они толпиться будут,
Тебя ласкать, лелеять, и дарить,
И серенадами ночными тешить,
И за тебя друг друга убивать
На перекрестках ночью. Но когда
Пора пройдет, когда твои глаза
Впадут и веки, сморщась, почернеют
И седина в косе твоей мелькнет,
И будут называть тебя старухой,
Тогда — что скажешь ты?
Лаура
Тогда? Зачем
Об этом думать? что за разговор?
Иль у тебя всегда такие мысли?
Приди — открой балкон. Как небо тихо;
Недвижим теплый воздух, ночь лимоном
И лавром пахнет, яркая луна
Блестит на синеве густой и темной,
И сторожа кричат протяжно: «Ясно!..»
А далеко, на севере — в Париже —
Быть может, небо тучами покрыто,
Холодный дождь идет и ветер дует.
А нам какое дело? слушай, Карлос,
Я требую, чтоб улыбнулся ты...
— Ну то-то ж! —
Дон Карлос
Милый демон!»
В самом деле: «Что же ещё!» Больше и добавить нечего.
«Графоман»
Актеры будто не соответствуют идее фильма. Ефремов и Терехова. Они слишком значительны, глубоки, с большой актёрской историей. Равно как и стихи Мокина - персонажа Ефремова - слишком интересны, чтобы соответствовать фабуле. Значительность содержания не соответствует фабуле. Всё это смещает центр тяжести рассказанного и показанного на экране.
По идее инженер по технике безопасности Мокин должен быть ничтожным на корню. Должен быть натуральным, очевидным даже для самых неискушённых читателей графоманом. Такие встречаются в жизни и это жуткое зрелище. Вместо этого Мокин – философ и поэт, каких ещё поискать.
Героиня Тереховой пугает своим холодным бесчувствием. То хладнокровие, с каким она разыгрывает своего пишущего без отрыва от производства мужа, жаждущего признания хотя бы от одной читательской души, отдаёт, конечно, схемой, но тем трагичней представляется положение Мокина, оказавшегося в итоге без читательского сочувствия в своих авторских стараниях – совсем как натуральный графоман.
Условность наполовину придуманного авторского мира сталкивается с безусловностью миропонимания бытоживущих граждан.
Если это происходит в ситуации обычной повседневной жизни, когда некуда деться – даже «уехать в своё имение», как иронизировал персонаж Ефремова – становится тоскливо и страшно. Авторам, конечно!
Все авторские условности разбиваются о равнодушную к творческим воспарениям реальность - как о железобетонную стену.
И не знаешь, кто больше достоин сочувствия – бедный, скромный автор или живущие рядом с ним в одном быту люди. Автор – со своими эфемеридами – или они, озабоченные чем-то насущным, из чего состоит обычная жизнь?
Может быть, об этом сценарий милейшего и страннейшего Володина?
«День сурка»
*
Как бы бессмысленное самосовершенствование. Все-таки герой «Дня сурка» к этому приходит.
Зачем-то ему это понадобилось.
Может быть, это всё-таки связано со скрытой логикой нашего человеческого мира?
*
«День сурка». Перевернута страница только тогда, когда всё возможное в прожитом дне сделано.
И ещё.
Женщина отвечает чему-то внутреннему, откликается, только если есть это «внутреннее». Когда по фабуле фильма это внутреннее накапливается и начинает проявляться в персонаже.
*
Рита не меняется. Ларри Фил видит её каждый повторяющийся день всё такой же.
За один день никто не может поменяться.
Это он, проживая многократно один и тот же день, изменяется, а она – как в первый день – всё так же обворожительна, привлекательна, невинна и иногда похожа на ангела.
Она не портится, как все женщины из обычной жизни. И в неё можно влюбляться каждый день будто заново.
Или всё же нельзя? Или это мелодраматические выдумки создателей фильма?
Конечно выдумки, но в фабульных условиях, предлагаемых фильмом, начинаешь верить, что, наверное, всё же можно. Надо только самому меняться, приближаясь к некому возможному совершенству, достойному твоей избранницы.
Которая не меняется! Которая прекрасна так же, как в день первой встречи! Прекрасна и недоступна.
Это становится главной темой фильма – самосовершенствование с одной единственной целью – завоевать любимую женщину.
Может быть, персонаж почувствовал, угадал, что это единственный способ вырваться из временной ловушки, в которую он попал.
«Собачье сердце»
Бортко и «Собачье сердце».
Как бы сатира на первые годы советской власти. Публика конца 80-х была в восторге.
Смысл зрелища рисовался в том, что, зрителям сначала показали, как всё начиналось в России после революции. Сплошные хамство, глупость и произвол. А потом публика перестроечных времён, выйдя из кинозала, просто оглядывалась по сторонам и видела то, чем всё это закончилось.
А закончилось убожеством перестройки, пустыми прилавками, развалом страны. Всё было как бы логично, одно вытекало из другого. Отсюда неизбежный вывод о провале эксперимента социального переустройства жизни в России. Вот начало! А вот закономерный конец! Полюбуйтесь!
И время в представлениях людей как бы схлопывалось.
А ведь в том срытом - схлопнутом - времени осталась великие вещи: индустриализация, победа в кровопролитнейшей войне, восстановление страны из руин после войны, атомная энергетика, космос и всё остальное, что не вписывалось в логику сатирической, уничижительной оценки того, что произошло с Россией за годы Советской власти.
Нет, Бортко хороший режиссёр, и по телевизору говорит сейчас хорошие вещи о стране, о СВО... Болеет за Россию! И кино его с интересом смотрится и в новые времена. Сейчас, когда политическая компонента фильма, если и не выветрилась полностью, то стала достаточно условной, можно, наверное, весь сатирический пафос фильма расценивать как борьбу за общечеловеческие ценности. Всё ведь правильно! Заклеймён примитивный, вульгарный взгляд на социальные преобразования. И мы немедленно соглашаемся с профессором Преображенским в том, что надо аккуратно пользоваться унитазом, носить калоши, не гадить в парадной и прочее. В том числе, соглашаемся с тем, что разруха находится не где-нибудь, а в головах людей. И для всех бесспорно то, на чьей мы стороне в этом противостоянии культуры и бескультурья. А это уж на все времена.
Что ж... Такое было перестроечное кино. Наверное, надо было, всё это разрушительное, несправедливое время пережить, пройти через него, чтобы начать понимать свою страну, её историю. Россия только ещё в самом начале этого пути.
к3
КНИГА РАЗГОВОРОВ
Разговорный жанр
*
«Жизнь у неё интересная...» Будто говорят о книге или кино. Пишут книгу разговоров. Строят замки из песка. Совершенствуются в разговорном жанре. Зачем нужны книги, когда есть разговоры.
Два друга идут по парку с бутылочками пива и рассказывают друг другу свои ненаписанные книги. Всё у них уходит на рассказывание своих книг, которые они никогда не напишут.
Очевидность человека. В словечках. Нужны только «случайные», неожиданные разговорные слова, чтобы вдруг почувствовать и понять эту очевидность.
Неинтересные среднестатистические подробности. Поданные сверхсерьёзно. К словам нельзя относиться серьёзно. Интересно подсматривать за тем, как в разговорах проявляются спрятанные обычно ходы мысли. Иногда достаточно обрывка фразы... «Одень «капишон»! Всякий раз поражаешься этому ощущению проникновения во внутренний мир. С чего бы вдруг? Приоткрывается. Чужое. Наполненное. Прихотливое. Разнообразное.
«Лирические подробности жизни». Приходится преодолевать неприязнь к «среднестатистическим подробностям». И именно так. Через лирические подробности. Заманить себя в беллетристику чужой жизни.
Знать жизнь - это значит знать содержание нескончаемых застольных разговоров, излияний, откровений... Поэмы чужих жизней.
*
В реальном, не выдуманном, не книжно-сериальном разговоре всегда мало логики. А больше сиюминутных настроений, хотений, застарелых мнений, с которыми никто не думает расставаться...
*
Показывает спутнице свои черные туфли на высоком каблуке:
«”Шарль Жордан”. Тысячелетней давности. Но такие пикантные!»
Сохранять чужие разговоры в относительной вечности Интернета!
*
У Л.Н. смазка во взаимоотношениях – хорошие чувства к людям.
В быту это часто заменяется просто разговорами.
Использование природной расположенности человека к разговорному жанру.
*
Словесно обрабатывают жизненные впечатления в разговорах друг с другом. Перемалывают, пережёвывают, наводят порядок, раскладывают по полочкам...
*
Умение поддерживать военно-морские разговоры.
*
Он очень медленно рассказывает свою историю.
Рассказывает, рассказывает... Выстраивает картину во всех подробностях и деталях, разворачивает перед воображением одного единственного слушателя.
И кто это его так покорно слушает? У кого хватает терпения? Приятель?
Кто ещё может молча и так терпеливо слушать?
Это тягомотно изложение обстоятельств совершенно бытового случая!
Внимает молча. Даже не перебивает.
Застрелиться можно!
Прочь! Прочь! Бежать! Подальше!
*
Осадок от лишних слов. Наболтанных за день. И не просто слов, а лишних слов.
*
Говорятся весёлые вещи. Они сближают. Жалобы слушать неловко.
*
Короткие суетливые разговоры. Речь идёт о потустороннем. Разговоры с опаской, с оглядкой, но возбуждённые, лихорадочные.
*
Мамочка и ребёнок, уехавший от неё на самокатике.
- Кирилл! Остановись!
- Почему?
Ценность чужих мимолётных интонаций. Это всегда необъяснимо интересно.
Не только смысл, но и интонация участвуют в коммуникации. В повседневности, может быть, интонация даже важнее.
Но, к сожалению, интонацию не зафиксировать на бумаге.
*
«Возвышенно-мрачные разговоры».
*
«Не наговорить бы лишнего! Это как дырявый мешок. Пока не растрясётся…»
*
Электричка на Оредеж. Дачные разговоры.
Петров – приезжий и бездачный, он не может при всем желании поддержать эти разговоры.
Дачники тоже приезжие. Из окрестных деревень. Во втором поколении.
И ещё женско-старушечьи разговоры. Роды, болезни, шарлотка, салат из свёклы...
*
Словесно обрабатывают жизненные впечатления в разговорах друг с другом. Перемалывают, пережёвывают, наводят порядок, раскладывают по полочкам...
*
Чьи-то невыносимо тупые, тяжеловесные, на нетрезвые головы мужские разговоры в три часа жаркой летней ночью во дворе-колодце!
И окна-то не закрыть!
*
«Скорей бы вышел из автобуса! Чтобы не слышать его откровенные разговоры по мобильнику. Вся дурь лезет!»
*
Длинные, вязкие, бестолковые разговоры. Это когда люди не на одной волне.
*
Авторская работа.
Занимаешься слишком много разговорами. В разговоры можно всё превратить.
*
Разговоры. И в разговорах выстраивают свой образ. Авторы и герои в одном лице. Пишут «книги разговоров».
*
Говорят домыслами.
*
«Ждёшь, что он скажет какую-то гадость, а он не говорит и не говорит».
*
«И трудно с разговорами. Они разоблачают, оглупляют любого. Хочется писать грустного ангела, а просится – эксцентрическая интеллектуалка».
*
Каждый раз начинается разговор как с чистого листа.
И как с чистым листом!
*
«Умение разговаривать. Этому надо учиться. Разговаривать, сердиться, спорить, жалиться… Не скучать в компании, отыскивать в себе интерес к людям, к их проблемам, заботам…
Пытаешься. Но потом всё-таки в этом разговорном жанре начинаешь чувствовать себя неуютно. Будто подташнивает от погружённости в неумеренное говорение. Говоришь, говоришь… Раскачиваешь себя говорением. И чувствуешь чуть ли ни какую-то уязвимость говорильную. Будто слишком раскрываешься.
Это, конечно, несколько психиатрические ощущения. Но нет уверенность в том, что есть большой смысл преодолевать их. Ради чего?»
Виды разговоров
*
«Замесить густой разговор».
«Отделались разговорами».
«Смятый какой-то получился разговор».
«Разговор не получился».
«Работа, состоящая из деловых разговоров».
«За разговорами и жизнь прошла».
«Женские разговоры».
«Детские разговоры».
«Разрешённые разговоры».
«Воспитательные разговоры».
«Бытовые разговоры».
«Галантные разговоры».
«Мобильные разговоры».
«Научные разговоры».
«Производственные разговоры».
«Политические разговоры».
«Несерьёзные разговоры».
«Одесские разговоры».
И так далее. Можно вспомнить что-то ещё.
Часть из этих фраз – «авторская». Такой есть вариант употребления слова «авторский». Говорят, например, об «авторских» игрушках. То есть что-то «авторское» - это не ширпотреб, не валяется где попало, не принадлежа никому. Задумано, написано «автором»!
Впору заявлять об авторских правах.
*
«Умные разговоры».
«Поднял интеллектуальную планку в разговоре».
Графин
«Хрустальный графин там продают, - пенсионер на лавочке. Ему очень хочется быть интересным, полезным компании на лавочке. - Дешёвый хрустальный графин».
Интервью с футболистом
Это так же занимательно как интервью с футболистом. Очень занимательно. «Получил я, значит, мяч, обработал его, прошёл по левому краю, обмотал одного, другого и навесил пас в штрафную площадку набежавшему Ёлкину. А он как даст по мячу!»
Достоинство
«Если ты уйдёшь, у меня достоинство есть». Стоят на солнечной стороне улицы у стены дома. Прикидывают. Не верится в то, что у неё есть достоинство. В обычной жизни достоинства не бывает. Слова. Литература. Актёрство... Но чернушный театр реальности заставляет играть другие роли. Те, в которых нет никакого достоинства.
Больной
Разговоры о больном. Два типа отношения. Один – «успокоительный»: «Ну, он не будет залёживаться, ему что-нибудь сделают... Больно, конечно... Что-то камневыводящее...» Второй подход – «пессимистический»: «Ну, это серьёзно... Опухоль... Хорошо бы, конечно, если это только камни... Надо перетягивать канал, соединяющий почки, чтобы не перекинулось на вторую почку... Надо жить на одной почке...»
Германский язык
Две женщины, неопасные, лежащие в стационаре только в периоды весенних обострений, а сейчас выпущенные. Обсуждают в голос в полном автобусе какой-то виденный накануне фильм. «Откуда он знает германский язык?» Взахлёб. Неожиданно столько слов. Все как у обычных. Только громко говорят. И громко говорят глупости. Озвучивают свои недолеченные мысли.
Графики
Эта бедная цыпочка со второго примерно курса принуждена строить графики. «Сложные?» - «Иногда попадаются сложные, но бывают средние». Даже если средние, всё равно это как-то неправильно. Противоестественно.
Блин, короче…
«Блин... Короче...» - неказистая девушка, волнуясь, что-то рассказывает красавцу в черной майке. Влад Сташевский слушает её, снисходительно улыбаясь.
Негр
Торговка и негр на Сенной.
- Что такое? Что ты хочешь?
- Бутыльку открыть.
- Давай сюда, девочка моя, - смена интонации от чуть испуганной и раздражённой - к ласковой.
Разговор
«…есть?» - «Ёк!» - «Вообще?!»
Мама и сын
«Что ты делаешь!» - стесняясь прохожих, говорит мамаша и краснеет пятнами. У сына хитрая, шкодливая физиономия... Но что он там делает, осталось за кадром…
Усталая, испуганная, отчаивающаяся мать. Необязательно пространно, необязательно много говорить.
Коньки
«У Кирилла едут, а у меня не едут. У него скользят», - говорит с обидой, «надувая» губы. Действительно не скользят. Роликовые коньки. Может быть, по причине дешёвой «нефирменности».
Халтура
«Я вчера работал... На халтуру ездил...»
Разговор. Кажется, что мир становится понятней благодаря тому, что мы узнали, что один из двух подвыпивших мужиков вчера ездил на халтуру. Какое-то облегчение испытываешь, будто сделал онтологическое открытие. Ещё одна тайна мироздания покорилась тебе.
Цыганки
Цыганки, встреченные у перехода. «Граждане пассажиры, скажите, сколько времени?» - спросила одна из них и засмеялась. То ли она так остроумничает, то ли, в самом деле, заговорилась. Фраза прозвучала зычным вагонным голосом, каким они работают в поездах: «Граждане пассажиры, мы сами не местные... Дай вам Бог здоровья... Поможите, кто чем может!»
Клиентура
«Ты мне клиентов отпугиваешь». Старушка продаёт семечки у перехода напротив метро. Она отгоняет от себя ещё более старую старушку, неопрятную, всклокоченную, с непониманием на лице, наверное, свою мать.
Названия
Дети. Девочки лет восьми-двенадцати, два мальчика лет восьми. Идут шумной ватагой. «У мужиков это называется залупой, а у собак... Сейчас вспомню...» - «А ты откуда это знаешь?»
Женские разговоры
*
Женские разговоры. До мельчайших подробностей и изгибов доходят. До количества порошка, засыпанного в стиральную машину.
*
Им кажется, что, разговаривая, можно что-то исправить, улучшить в их жизни. Заговор от сложностей жизни.
Так оно и есть.
*
Женские проникновенные разговоры. Женщины на остановке. И другие женщины… На другой остановке… Или на кухне... Или в очереди... Другие разговоры... И какие они одинаковые! Как легко находят и всегда будут находить общий язык!
Разговоры в марте. «Тебе в шубе не жарко? Не пора ли уже без шубы?» - «Скоро надо будет снимать. Я вчера днём запотела». Не «вспотела» - «фу, как вульгарно, не эстетично, и потом воняет, а именно - «запотела». Как оконные стекла или, ещё лучше, как поллитровка, принесённая с мороза.
*
Плетут как длинную нить свою жизнь. Плетут, в том числе, и разговорами. Сшивают, вплетают в жизнь чудеса словотворчества.
Плетут, соединяют, вплетают…
Или рвут, разрывают, разрубают…
Отпиливают!
*
Теория женских разговоров.
Им представляется это главным лекарством от жизненных бед.
Многочасовая молотилка, мельница смыслов, мнений, историй, фактов, домыслов...
Разговорный блендер. И разговорные смеси. Душелечебные.
Их на это хватает!
Но и у них наступает когда-то ощущение перебора. А за ней и опустошённости.
*
«Разговорная» женщина в переполненном автобусе, едущем из села в районный центр.
Они все здесь, эти простые колхозницы, в какой-то мере «разговорные», но эта – феномен. Ей бы проповеди читать или в парламенте парларить!
В общих чертах ясно было, о чем она говорила, - об отношениях дочери и зятя. Но все эти бесчисленные подробности событий бытовой жизни остались, конечно, не очень понятными. Только вкрапления русских фраз, употребляемых местными жителями для подчёркивания и усиления особо важных мыслей, позволяли улавливать общий смысл.
Ехать было около часа, а женщина почти не замолкала всю дорогу.
Вот когда открывается то, что разговоры – важнейшая, чуть ли не главная, духовная потребность их жизни!
Это укладывание всего духовного добра по полочкам происходит именно в разговорах...
*
Разговорные чипсы. Разговорные семечки. Не остановиться.
*
Подружки.
У них не бывает неловких пауз в разговорах. Их несёт. Они и просто дыхание друг друга готовы слушать в мобильнике.
*
«День рождения? Тебе предметы подарили или деньги?»
*
- Он красивый?
– К нему привыкнуть надо.
*
«Как надо идти на работу, меня аж тошнит».
*
- Он мне детей подарил.
- Ну и как подарок?
*
- Он уже старый.
- Он уже и раньше был не новый.
*
- Ну что наговорилась по телефону?
- А тебе-то что!
Этого разговора еще не было.
*
- Я ему говорю, что у меня голова не Дом Советов. А он мне отвечает, что это старческое! Вот нахал!
*
Подруги. Разговоры.
Всё разложат по полочкам. Ничего не останется валяться в неприбранном виде.
*
Они много разговаривают. Наверное от растерянности перед течением жизни. Забалтывают жизнь, проблемы, озабоченности...
Забалтывают, выбалтывая.
*
Они как-то очень быстро наговорились. Странно быстро. Ненормативно быстро.
*
«Салатик, желе… Поприкалывались с ней, посидели…»
*
Говорят об управлении автомобилем.
Смеются над педалями газа и тормоза.
*
«Я тебе говорила, что я купила ананас?»
*
Девицы в поезде. Жлобинские.
«Мне приснился Сашка. Я хочу с ним целоваться, а он не даёт».
*
С утра у неё такая речевая активность!
А может быть, для неё утро наступила уже давно! Может быть, она уже два часа добирается из пригорода до работы!
*
Ей трудно заканчивать разговор. Ей кажется, что ещё что-то не договорено, не досказано, и она говорит, говорит, нанизывает фразу за фразой…
*
Две модисточки. Из колледжа лёгкой промышленности. Говорят о том о сём. Передавая разговоры с кем-то, они тщательно воспроизводят интонации говорящих. Это так же важно, как и содержание разговора – передача того, как это было сказано. Передача разговора в лицах. У них получается довольно художественно. Хоть в театральный поступай.
*
- Он может оказывать женщинам знаки внимания.
- И это всё!
*
Из разговора двух женщин.
«Ты сейчас с кем живёшь?»
Одна фраза о многом может сказать.
*
- Галдят. Именно так это называется.
- А ты хочешь, чтобы было тихо как в библиотеке?
Ванна и кафель
Говорят о ванне, туалете, кафеле... Бывшая романтическая красавица. Прошло одно время, пришло другое. Пришло время говорить о кафеле с каким-то невзрачного вида облезлым господином, прогуливаясь по маленькому, загаженному собаками парку позади ТЮЗа.
Очки
Автобусная остановка. Два алкашных гражданина средних лет.
- На х.., типа, сука-б-ть…
Можно подойти к ним. Профессор Хиггинс с блокнотом.
И понять, что разговор, почему-то невозможный без «б» и без «х», шёл об очках.
- Тут пассажиры ходят, а он поехал! - на некоторое время отвлёкся один из них, глядя в след машине, проехавшей по тротуару.
И ведь на чистом русском языке! Хотя мог бы внести соответствующее случаю разнообразие в свою лексику. Это было бы воспринято окружающими сочувственно.
«Кутирье»
«Кутирье», - сказал один бомж другому. Потом ещё раз повторил для твёрдости: «Кутирье». У бомжа, знающего это слово, самое что ни на есть пропитое лицо, опухшее, в щетине, с кровоподтёками. Всё про образ жизни – на этом лице. «Кутирье», - ещё раз донеслось издали. Значит, не послышалось.
Не сомневаются
«Ещё будет бабье лето…» - они не сомневаются. Они живут с усвоенными привычными понятиями, пользуются ими, ориентируются среди них как в знакомой с детства, родной местности. Они не сомневаются. Они не сомневаются в реальности понятий, с которыми живут. Они живу в устойчивом мире понятий. Они никогда не сомневаются.
Случайные разговоры
*
«Такой настойчивый! Хочу! – и все! Как мочевой пузырь!»
*
- Я, смотри, лаваш купил.
- Ну, ты прям деловой!
*
«Николай Григорьевич! Какими судьбами! Извини, Николай Григорьевич, забыл твою фамилию».
*
«Значит, давайте решать вопрос».
*
«Алкоголики - это больные люди, а пьяницы - это просто безалаберные».
*
«Убери своё ведро, урод, бля!» - шофёр грузовика по поводу «Запорожца», замешкавшегося перед светофором на перекрёстке.
*
«До чего люди поганые! Слышишь?» - остальное было не разобрать. Кондуктор и водитель автобуса.
*
Мальчик и мама. Мальчик куда-то влез и испачкал руку. «Прости меня. Прощаешь?»
*
Папа даёт советы, как плавать в бассейне: «Подплыви к бортику, отдохни...»
*
«Надо в школу лечь пораньше. Потому что будем с тобой кататься», - бабушка, озабоченная гололёдом, - внуку-первокласснику.
*
Начало «мудрых», «философских» разговоров: «Я не знаю, долго ли мы ещё протянем...»
*
«Что он сегодня в Шумахеры записался?» - контролёрша о водителе автобуса, который дёргает автобус, резко тормозит.
*
«Я не пойду туда садиться», - махнула бубликом в сторону полного вагона метро. Она самая красивая среди подруг. Она имеет право покапризничать.
*
«Оно даже слегка лимоном отдаёт», - разговор трёх бомжей по пути к парфюмерному киоску.
*
«...убивать, воровать, ****овать...» - попрошайка-старушка, видимо, убеждая в оправданности именно своего выбора.
*
Дворничиха метёт прелые прошлогодние листья, присыпанные снегом. «Говорят, на том свете есть жизнь... Вот как листья сгниём и всё».
*
«Я нищий пенсионер!» - раздражается, наконец, старик на не дающего ему проходу коробейника, у которого в мешке «куртка, не дорого, из Германии».
*
- Мин нету?
- Нету, - дворничихи метущие под аркой.
*
«Маркова и Калинина! Где вы спрятались? За вами бабушки пришли», - вахтер в школе.
*
«А ведь ты еврей, Ковалов, еврей. Ведь еврей? Скажи, Ковалов! Скажи! Ведь ты еврей? Я знаю».
*
- Я на вас жалобу напишу.
– Пиши, - не испугались они.
*
«Мама, я муху убил. До крови».
*
«Халтуру получил, пьяный спит».
*
«Я сам как плотник».
*
- Почему мы такие, а не такие?
– Такие, такие…
*
«Не подтачивай моё здоровье».
*
«Гаси компьютер!»
*
«Разве Шнитке живой?»
*
«А Лариска Таньку так приревновала!»
*
«Да, сучка может увести. Эта сучка может. Млекопитающие разных пород. Природа!»
*
«Смотрю, стоит у стены, платье такое красивое, и вдруг как запоёт: «Степь да степь кругом...» Так смешно стало».
*
«Читверг, читверг…» – он так и пишет. По лицу видно.
*
«Срывают и ходят по дублёнкам. У нас ведь в раздевалке тесно».
*
«У меня круг знакомых знаешь какой! Лёня этот...»
*
- Алёша, дай ключ входной.
– Там Наташа дома.
*
«Первого числа, когда Ленка приедет...»
*
«Ты злая идиотка, а не мама!»
*
«Проникновение в психологию, х-ё-моё, стыц-п-здыц...»
*
«Ну, где там что?»
*
«Так-то оно, бл-дь, конечно, не х-ево».
*
«С ним как встретишься, так нажрёшься».
*
«Каждый заслуживает то, как он живёт».
*
«Ты посмотрела б, какие у меня колготки, блин».
*
«А план там продают?»
*
«Ельцин... Чубайс живёт с его дочерью».
*
«Показывать будешь дома, а здесь предъяви».
*
«Люди понимают, что если не они, то кто?»
*
«Несостоявшийся зять... Хе-хе».
*
«Катя, возьми Аню».
*
«Надо написать контрольную на четыре, и будет годовая четыре».
*
«Я человек полный...»
*
«Курит! Воняет как от паровозной фабрики!»
*
«Обслуга... На подносах... Салаты-х-яты...»
*
- Аэрогеодезия?
- Да.
– А сокращённо как?
- Аэро-Гео-Дезия.
– Больше не сократить?
- Нет, знаете ли...
*
«У тебя, говорит, мечта, бл-дь, есть? Что подарить-то тебе, с-ка-бл-дь, на день рождения?»
*
«Машина как не наша».
*
- Он её любит, а дальше я ещё не читала...
- Этот наверное умрёт, и она останется с ним.
- Я тебе позвоню.
*
- Он в проводах разбирается.
– Электрик что ли?
*
«Явлинский? С одной стороны он абсолютно прав, а с другой он демагог, каких ещё поискать».
*
«Ну, милочка, что же ты хотела?! Так не делается».
*
«Жрать хочу как свинья».
*
«А я вчера проснулась, короче...»
*
«Думал, будет напряг, а они сами рады...»
*
«Але! Будьте добры... Ой, извините, не ваш голос».
*
«Ал-лё!.. Это не вы. Мне нужен был другой».
*
«Ты где х-яришь-то?»
*
«Это происходит, когда температура достигает, независимо в кельвинах или градусах, нескольких тысяч».
*
«Я грущщик по жизни. Помочь донести?»
*
«Ветры Сахары дуют на Молдавию».
*
«Собаки, зараза, не понимают, что часы перевели! Будят, собаки, в пять часов».
*
«Поганая! Ты доведёшь, что срок мотать буду».
*
«Вам на один номерок? У вас билеты или отношения?»
*
«Антонова из Снегурочки сделалась снежной бабой».
*
«Молодось».
*
«Что такое гедонизм, харизма и конформизм? Три дня репу чесал…»
*
«Зачем? - допытывался он. – Чтобы что?»
*
- Мокрым предметом выключал свет и…
- Каким мокрым предметом?
– Зонтом.
*
- Откуда моль взялась? Опять летает…
- Она вылетела из дырки в твоём свитере.
*
«Он еврей, но хороший еврей».
*
- У тебя «Ношпы» или «Алахола» нет? Ты не принимаешь?
– У меня есть «Фурацилин».
*
«Я не обедаю, я не обедаю… Наберёт в столовой булочек… «Вера Николаевна, это все ваше?» – «Ну, я ведь не обедаю»
*
«Никто не хочет рубль хорошей мелочью?»
*
«Бежевая шляпа, коричневое пальто, голубые туфли! Представляешь!? Я чуть не умерла».
*
«Девяносто девять процентов разговоров о «бутылке» ничем не кончаются. Такой мужик пошел непьющий, не кончающий!»
*
«Я сейчас переживаю за кошек 19-го дома. Ты их подкармливаешь?»
*
- Кем она работает?
– Вором на хладокомбинате.
*
«Вон два идут. Идём подвалим!»
*
«Я не читаю стихи, в которых упоминаются Шекспир и Эйнштейн».
*
«Это не ротвейлер, это просто какая-то собака…»
*
«Ты спишь? Ты спи…»
*
«Влип по пьяне, а потом еле отмазался».
*
«С тобой сейчас чё в таком виде разговаривать?»
*
«Я устроюсь в сварочный цех. Я устроюсь в сварочный цех. Я устроюсь…»
*
- Кем вы работали до пенсии?
– А, ерундой. Заведующей канцелярией.
*
«Я не какой-то там онанист, чтобы влюбляться. Я просто трахаю. Что мне делать больше нечего – влюбляться!»
*
«Ты тонкий знаток чего?»
*
«Ты веришь в суперклей?»
*
«История такая: набомбасился я, значит, в Бомбей…»
*
«Это последняя маленькая. Ты так сказал. Ты хозяин своему слову или тряпка! Ты. Так. Сказал».
*
«Девушек не принимаю. Будут парней водить, много готовить и стирать».
*
«Блин, как я рада».
*
«Давай мы успеем на трамвай!»
*
«На какие вопросы отвечает сказуемое».
*
«Шо вы хочите? Ето? Ну, ложите, ложите!»
*
«Тридцать первого бывает мая?»
*
«Ты видела их? Какое небо и земля! Правда?»
*
«Яйца. И пораньше приходи!»
*
«Возьми её за ручку, Даша, и идите домой. Бабушки вам откроют».
*
- Он съел, наверное, что-то.
– Не знаю, съел или выпил…
*
«Спокойно! Яблочко не усвоится».
*
«Завязываю. Даю слово. Только не бей!»
*
- Галя, ты ела суши? Тебе понравилось?
– Ела.
*
«Начинаем мало есть».
*
«Настя, нам уже ничего не нужно».
*
«Слушай! Зае-ал! При всем уважении».
*
«Демократы!» – о ком это он плохо подумал?
*
«Любую. Но только не эту. И не ту!»
*
«Что же жаловаться на дуру другой дуре? Ну, или дураку?»
*
«Это такая компьютерная ходилка, вернее стрелялка. Ну, там ещё надо мир спасти».
*
Оценка обоев: «Добротные, выглядят как не дешёвые».
*
- Сынок, дай закурить!
– У меня слишком слабые для вас.
*
«Зина, у тебя есть лишняя тряпочка, чтобы ты мне её подарила?» - это еще не Одесса, но уже Тирасполь.
*
- Это не по-мужски».
- Что не по-мужски?! А если под дых?!
*
- Ваша жена русская?
- А что это не видно?
– Я на глаз не умею определять.
*
«Мужчина, дайте два рубля, чупа-чупса очень хочется».
*
«Она мне должна проставиться водкой с курицей. Конкретно».
*
«Потом поехали кошку отвозить на процедуры, что б она сдохла!»
*
«Как будто не пятница, а штаб революции».
*
«Купи не-пельмени».
*
«Я салом не страдаю. Вот караси! С ладошку! Не больше».
*
- Вы не правы.
– Ну, конечно! А кто ж ещё прав?
*
«Как пишется «спортокиада» или «спортакиада»?
*
В трамвае. «Сделай мат потише!»
*
- Есть улица Грибоедова?
– Нет. Хватит ему целого канала. Зачем ему ещё и улица!
*
- Почему не спишь?
– Жду.
– Чего?
- Когда спать захочу.
*
«Ты дура потому что. Понимаешь?»
*
«Вот блин! Я думал, что вечер, а это утро».
*
«Привет! Как жизнь? Ты бабушка? Нет!?»
*
«Куринную грудку и три крылышка».
*
«Зая! Не морочь мне голову!»
*
«У меня есть одна идея фикс», - сказала парню его шепелявая подруга. Выбирала бы слова!
*
- Девушки! Заберите меня с собой! - ещё не успел переодеться, только ещё топчется у дверей бытовки. Дорожный строитель.
- Нас! - вдогонку подправляет его приятель.
*
- Чей каша?
– Мой.
А надо было ответить: «Моё».
*
«Тут как ни хоти, все равно не сможешь».
*
«Я схожу пива попью, а ты разогрей ням-ням».
*
Кроссворд. Угадывание: «Кляча, наверное. Если «я» в конце».
*
- Как дела?
- Отличненько! Ы-ы-ы!»
*
«У весны задержка». Шутку не оценили. Не поняли. Обидели пошляка.
*
- Я с работы всегда иду пешком.
- Ты ж больная.
- Ты зато какая?
*
«Дай я ему дам!»
*
«Рот закрой-да!»
*
- Ты посмотри, как бегаешь!
- Мне так удобно».
*
«Кате много лет. Недавно исполнилось восемнадцать. Я не буду говорить сколько раз».
*
«Моршанская, ты что куришь?! При ребёнке!»
*
«Впереди паровоза побежали на те же грабли наступать».
*
«Это брехня и ложь!» - Гиви.
*
«Как говорится, дважды три – шесть».
*
ТВ. «23 года коту насмарку».
*
«Он уже все буквы знает, считает до десяти и дальше…»
*
«У меня такая же история. Три внука и все мальчики».
*
«Будьте россиянином! Немного не хватает. Мне стыдно… Дай вам Бог здоровья!»
*
- До звёзд миллионы световых лет. Представляешь!
- Да, не ближний свет.
*
«Мама, я хочу бананчик», - мама умилится этому ласкательному «бананчику» и купит оный.
*
«Они даже не подозревают, какие бывают люди высшей марки».
*
«Им никогда не доказать, что мы дураки».
*
«Как правильно: с годами теряют фигуру или, наоборот, приобретают?»
*
- Я давно мечтал выучить это стихотворение.
- Ну и мечты!
*
«Я не пойму, что вам надо, мадам!» Ленинградки! Лениградские старушки.
*
«Тише! Она слушает Шопена!»
*
- Несправедливость.
- Несправедливость? Может быть, наоборот, это то, что заслуживаешь?
- Все равно обидно.
*
«Так больше не смейся!»
*
«Слышишь, какой у меня голос! У меня его просто нет!»
*
«Зашиться ей надо. От болезненного пристрастия. К шопингу».
*
«Скоро сороковник!» - со вздохом, не шутейно сказала двадцатидевятилетняя Марина.
*
«Мне абсолютно фиолетово». Англичаны давно бы уже вставили это словоупотребление в свой Оксфордский словарь.
*
«Склероз – это хорошая болезнь. Каждый день узнаешь что-то новое».
*
- Тебя хоть собаки любят!
- Меня только собаки и любят.
*
- То ли эстет, то ли пижон.
- Ферт!
*
«Знаешь, какая песня меня удивила? “Потому что нельзя, потому что нельзя, потому что нельзя быть на свете красивой такой”».
*
«Гори оно медным тазом!»
*
- Боже, какая тоска!
- Боже, какой ты депрессивный!
*
- Ну, удиви, удиви нас!
- А вот!
Не удивил.
*
- Что-то голова болит!
- Может быть, уже пора голове болеть?
*
«Щас снегопад пойдёт».
*
- Напускное благодушие.
- Хорошо не «благородство».
- А что труднее напустить?
*
- Похожа на Марусю в детстве.
- Ты что видел Марусю в детстве?
*
- Он ещё что-то хочет от женщин.
- Что от них можно хотеть!
- Ты спрашиваешь! Забыл что ли?
- Я не спрашиваю, я возмущаюсь!
*
«Всего доброго!» - и прерывает ненужный ей разговор с неинтересной, надоедливой старушкой.
*
«Хватит! Одних вас слышно. Балалайки вы».
*
- Тебя что обидели?
- Кто!
*
- Давай!
- Нет!
- Ты ничего не понимаешь.
*
«Смотри! Полная луна! Давай подойдём к ней поближе!»
*
«Эротика – это ещё мягко сказано!»
*
- Тили-тили! Повторяй!
- Тили-тили!
- Трали-вали!
- Трали-вали!
- Молодец!
*
- Грустномордый яйцеглист.
- Что это?
- Это поток сознания.
- Ну и сознание у тебя!
*
«Как её фамилия? Но не Позёмкина - точно. Позёмкину мне не подсказывай! Как-то по-другому. Поземкину я знаю».
*
- Дождь мелкий.
- Дождь мелкопакостный.
*
«Он, короче, поддался на её чары».
*
«Я тут подумал смешное!»
*
«Дай рублей двести налички!»
*
- Я за трезвую жизнь!
- А если органолептически?
- Ну, если только...
*
- Ты на таракана стал похож.
- На себя посмотри!
- Я же по-дружески!
*
- Тебе так идёт причёска! И цвет волос - ну, точно твой!
- Я вообще красивая!
*
«Кто в ажурных чулках, в мини-юбке и на высоких каблуках – тот дура».
*
«Хорошо у неё все закругляется!»
*
На платформе в Семрино: «Было бы жорево и порево! А порево там всегда есть».
*
«Что сможешь, то и сделаешь, – не больше!»
*
- Неожиданности кончаются.
- Как они могут кончиться!
- Неожиданно.
*
«Ты что все спотыкаешься! Хочешь упасть!»
*
«В духовке нажарю ему, бл-ть! Ой, прости, Господи, мою душу грешную! Котлеты...»
*
Диалог.
- Вау!
- Фу!
*
- Я не сплю, не сплю!
- Спишь! Ещё как спишь! Что я не слышу!
*
«Девочки, идите сюда!» - и косяк возрастных «девочек» - уборщиц из управления – потянулся по коридору в сторону кладовой, где им должны выдать мешки с запасом туалетной бумаги.
*
Улица. «Привет, Дашенька моя сладкая!»
*
Вокальные звуки умеет издавать? Это хорошо.
*
«Электронно я с вами».
*
«Тяжёлый год…. Погода одна чего стоит!»
*
- Поплакать, что ли, от всего этого?
- Утром!
- И что?
- С самого утра!?
*
«А мама ничего! Мама ничего! Мама - и на вид, и так!»
*
Улица: «Ты узнала что-нибудь на тему близости?»
*
Улица. «Если ты не собиралась есть сардельки...» Кусочки чужой жизни. Самые мелкие кусочки земных дел.
Как-то в них вовлекаешься... Попутно.
*
«Есть субординация, и вы пользуйтесь субординацией!»
*
«Лиза, зараза! Вылези из-под стола!»
*
- Мне приснился кошмарный сон.
- Что?
- Приснилось, что сегодня не суббота, а уже воскресенье, и завтра надо будет идти на службу.
*
- Мусульманцы.
- Христарадничают.
- Это вряд ли! У них это по-другому должно называться.
*
«Они, бл-дь!..» - и дальше не знал, что сказать.
*
- Едешь в Париж?
- В Парижополь!
*
Две девочки: "Мне здесь всё нравится!" - "А мне всё-всё!"
Ей всё нравится в два раза больше.
*
Полупьяный тащит пьяного: «Что ты меня позоришь! Что соседи скажут! Скажут, что я связался с пьяницей. Иди ровно! Пить не умеешь».
*
Девочка проводит для мамы экскурсию по «Дикси»: «А здесь у нас сладкая комната».
*
«С праздником поздравил! Пьяный что ли?»
*
«Не совсем интеллектуал. Нет, ну совсем не интеллектуал!»
*
«Сейчас как залужу, да как припаяю!»
*
«Миша, Сашу слушайся! Саша, посмотри за Мишей!»
*
- Это наверное Диля идет.
- Какая Диля?
- Ну, та, что была объявлена на той водосточной трубе.
*
«Сегодня было столько машин на улице! Одни машины!»
*
- Узбекские заробитчане.
- Как! Может быть, украинские?
- Ну, это было бы уже «масло масляное».
*
- Денег-то хватит?
- Если не будем ничего покупать, то хватит.
*
«Дикси».
- Пакет?
- Нет, солнышко.
- Товары по акции?
- Нет, зайчик.
*
Ведут разговорный подкоп под своих ближайших родственников. Заговор.
«А чё! Ну, реально обидно!»
*
- От солдата пахло керосином.
- Ну и что?
- На весь вагон!
- А-а!
*
- И-к!
- Шампанское?
- Овсянка.
*
«Все штаны в коте!»
*
Ругает супруга за то, что он пробует немытые фрукты, только что купленные на Сенном рынке:
«Я к тебе в Боткинские бараки ходить не буду!»
*
«Надо ему харю почистить». Милиционеры. Привычка к насилию.
*
ТВ. «Она ещё в хорошем состоянии», - о жене, которой только ещё 31 год.
Как об автомобиле. Б/у, но в хорошем состоянии.
*
«Нечего здесь вежливость проявлять!»
*
«Смотри в центр, не шевеля глазами». Ей в жизни недостаёт культурных занятий. Сейчас она запала на оптические эффекты.
*
«Это ты сама по себе Родригес или по мужу?»
*
- Где-то здесь ёлки продавали. Не скажете?
– Когда?
– Да недавно. Недели три назад. Как раз перед Новым Годом.
*
- У неё наполеоновские планы.
- У кого?
- У бабушки.
*
«Она медсестра. Это востребовано. Так как сейчас много болеют».
*
«Ничего о вас никому не говорил. Чтобы не распространять плохое».
*
Улица. «Наточка, аккуратно! Там какашки».
*
- Они думают, что они берут меня за душу!
- Разве не так?
- Где они и где моя душа!
*
Бабушка и внучка - обе на самокатах. Бабушка жалуется на ходу: «Я кататься умею, а тормозить нет».
*
На Сенном. «Хочешь купи, хочешь не купи».
*
- Рай! Марина говорит, знаешь чё?
- Чё?
*
- У метро раздают календарики со схемой метро.
- Думай, что говоришь!
- А что?
*
Рынок. «Дорого! Почём хочешь?»
*
- Наплевать!
- На что?
- На все!
- Это неконструктивно.
- Наплевать!
*
«Ой, это так здорово! Спасибо вам большое!»
Лёгкий голос. Лёгкость интонации. Это и внутренняя лёгкость. Лёгкость в общении. Лёгкость в хороших, добрых чувствах к людям.
*
«- Как живёшь?
- Хорошо.
- Молодец!»
Очень лаконичный вариант. Непроницаемый, круглый, не дающий зацепиться ни за что. Ни за юмор, ни за жалобы. Общение двух бильярдных шаров. Ударились слегка и раскатились по своим жизням.
*
– Je crois en l`amour ;ternel.
- Вот как! Везёт дуракам на разные веры!
- Почему же вам не везёт?
*
- Как её зовут?
- Ингрид.
- Ладно, хоть не Индира!
*
- Человек – переменная величина.
- В чем же его переменность?
- А ты что, сразу возражаешь!
- Я не возражаю. Пусть будет переменная!
*
Кишинёв. «Пяца чентралэ».
Продавец персиков.
«...сладкие, как я! У меня четыре жена. Одна говорит: ты сладкий как мёд!»
*
- Можно движок прозвонить?
- А что с ним?
- Он делает так: «У-у-у! У-у-у!»
*
- Улица Днепропетровская есть, а города с таким названием уже нет.
- Может ещё будет.
*
«Ты все сделал? Нет?! Козел! Всё, не обижайся, что я тебя козлом назвал. Урод!»
*
«Великолукский». О сосисках.
- Вкусные?
- Не оторваться! Начинаешь кушать - не оторваться!
*
- Дуры ходульные!
- Где?
- Вон пошла одна! Пошпилила на шпильках!
*
Урок физкультуры: «Максим, живее! Виктор, неси мяч! Как варёные мухи!»
*
- Дать, что ли, зарок не смотреть тупые сериалы?
- Сериальное дерьмо?
- Да.
- Дать!
*
- Встретились как-то женщина-вамп и мужчина-мачо. Однажды.
- И чё?
- Не знаю. Что-то.
- Что, остроумия не хватает?
*
Улица. «Низы не могут, верхи не хотят», - из разговоров двух «узбечек».
Наверное прихватили ещё советской школы».
*
- Не сколько жизнь ломает, сколько водка доламывает.
- Кто это сказал?
- Какая разница! Кто-то.
*
- Поду.
- Поди!
*
- Субботник – богоугодное дело или нет?
- Ну, большого греха нет.
*
Служба. «Ты ещё курить или уже работать?»
*
- Красивая как Мария Шарапова.
- Вот даже как! Она что, эталон красоты для тебя? Подумаешь - Афродита Милосская!
- А ты что, злисси?
*
- Спи тихонько!
- А я как сплю!
*
- На многое, конечно, можно наплевать. В первом приближении.
- А во втором?
- Чревато.
*
- Покусанная девушка.
- Где!
- Вон идёт. В разорванных во многих местах джинсах. Хи-хи-хи!
- Ах, вот ты о чем! Это твоё ветеранское остроумие?
*
«Петичка! – позвала она, будто хотела сказать что-то ласковое. – Не храпи!»
*
Водитель автобуса заворчал, когда его попросили остановиться через пятьдесят метров после предыдущей остановки.
- Сумка тяжёлая.
- Не купите столько!
*
«Экзамен по математике? А ну скажи что-нибудь по-математически!»
*
- Ты не можешь его любить. Он тебя всё время раздражает.
- Почему же! Не всё время.
*
«Я знать про это ничего не хочу и не желаю».
*
«Такая потрясайка! Во-още!»
*
- Почему нет воды?
- Это всем известно.
*
- Ахматова родилась при Александре III Освободителе и дожила до времён правления Леонида Застойного.
- Это Александр II был Освободителем, а III кем-то другим.
*
Мамочка детсадовской дочке:
«Я не знаю, это не в моей компетенции».
*
«Смотреть вперёд… Не смотреть на то, что прошло», - разговоры пьяных мужиков. Их тоже волнует, беспокоит прошлое.
*
- Надо было выбирать жену попроще!
- Что! Ещё проще?!
*
- Он мне детей подарил.
- Ну и как подарок?
*
- Вы не туда звоните.
- Вообще не туда?
*
- Не считая детей, двор тихий.
*
- Один едешь?
- С женой! Куда ж эту Хавронью!
*
- Что я себе на пузырь не заработаю!?
*
- Что-то у него с лицом.
- Ничего у него с лицом. Просто мордастый.
- «Сметливый». Такое название корабля.
- Можно ещё название придумать: «Смекливый».
- Главное чтобы не «Ссыкливый».
*
Подъехала машина. И лавочник, вышедший к ней навстречу, заорал по-азербайджански что-то интонационно похожее на: «Есть совесть!? Совесть у тебя есть?!»
Далее последовала непереводимая игра слов.
*
- У него еврейские корни.
- Это как?
- Папа еврей.
*
- Нашёл шапку?
- Валя нашла.
- Видишь, какая Валя умная!
*
«Коля дома?.. Ой-ой-ой! На работе?.. Ой-ой-ой! А где его работа?.. Ой-ой-ой!»
*
- Купи завтра яйца!
- На днях покупал! Куда они делись? Едите вы их что ли!
*
«Она профессиональный покупатель. Ты с ней не спорь!»
*
Улица.
«Ты прям работаешь или так..?»
Тут надо уловить интонацию!
*
- Что случилось?
- Ничего. Просто меня разозлили на себя.
*
«Ты своей красотой передо мной не тряси!»
*
- Ой!
- Что случилось?
- Упал!
- Зачем?
*
- Как вас зовут?
- Геннадий.
- А по отчеству?
- Неважно.
- А всё-таки?
- Абрамович.
*
- Вы что в больнице работаете?
- Нет. С чего вы взяли?
- У вас же волосы зелёные!
- Прикольно, папаша! Ха-ха!
*
- «Весёлые прилипалы»!
- Что?
- Раздражают!
- Это ксенофобия.
*
Улица. Подростки лет по пятнадцать.
«Лиговский, прям пи-дец, близко!»
Как-то попроще не получается высказаться. И, похоже, им не хватает эмоциональной окрашенности высказывания. А это для них важно.
*
- Сегодня Прощёное воскресенье. Прости меня!
- За что? Что ты ещё натворила?
*
- Яйца купи?
- Едите вы их, что ли!»
Подумал, что его не слышат и повторил: «Едите вы их, что ли!»
Это такая давнишняя домашняя острота. Затупилась уже слегка. От частого употребления.
*
- Давай!
- А я дам!
*
«Я сейчас живу в комнате как будто Раскольникова. Меблировка 18 века...»
Рассказывает своей девушке».
*
«Вообще, он культурный человек. У него мама картограф».
*
- Ты что, из деревни?
- Нет! С чего ты взял! Я из села!
*
- Ты пользуешься дезодорантом?
- Зачем?
- Чтобы от тебя не пахло.
- А пусть не нюхают!
*
- Что я такого сказал! Спросил только, где она ходит!
- Нет, ты спросил, где она шляется!
- А я что говорю!
*
«Дела? Как колючки».
*
- Что же ты промолчал всё совещание!
- Не хотел выглядеть умнее других.
*
Автобус. «Ну, он восстанавливается. Встаёт. Ему уже разрешили курить».
*
Улица. «Хочешь купить квартиру и сдавать её?»
Это из серии «накоплю миллион и не буду работать».
*
«Одни считают, что мужчинам нравится это, другим, что другое… И все они правы».
*
- Когда ведёшь машину, ты думаешь о том, на сколько румбов надо поворачивать?
- Как это?
- В смысле «лево руля, так держать»!
*
- Давай рыбок купим.
- У нас ещё старые не сдохли.
*
«Я шестьсот лет не была в поликлинике и вообще, кроме роддома... А он ещё, значит, прикалывается мне!»
*
«Это не стихи, это списки членов инвентаризационных участков. Да? А издали похоже».
*
- Как он бреет такое худое лицо!
- Щёки надувает.
*
- Она даже не знала, что такое Лувр!
- Ну и что? Просто она в детстве не читала «Трёх мушкетёров».
*
- Мутные воспоминания.
- Может быть, смутные?
- Может быть.
*
- Она к нему неравнодушна.
- Как!
- В отрицательном смысле! Ха-ха-ха!
*
«Либо жить, либо умереть. Надо определяться!»
*
- Что-то я волнуюсь. Зачем-то.
- И зачем?
*
«Порыла? Ну, шуруй, шуруй!»
*
«Вставай! Ходи! А то сидячая болезнь будет», - посоветовал сидельцу в лавке по ремонту ключей его земляк.
*
- Солнце закатилось за дома.
- Врёшь!
*
- Отдохни!
- На том свете буду отдыхать. Лет через пятьдесят. Хе-хе-хе!
*
- Пожалуйста, молодой человек! Со скидочкой.
- Спасибо. За молодого человека.
*
- Не обижайтесь!
- Я не обижаюсь. Я раздражаюсь.
*
«Мне так херово, что я не знаю…»
*
Автобус. «Это не жена. Это лучше».
*
«Лодыри все», - старушка на станции Семрино.
Переход через пути – в виде шаткого деревянного поддона. Поэтому и «лодыри».
*
- Лечиться поеду.
- Нае-нул бы стакан и всё. Плохо, что ты не пьёшь.
*
«Этот Витя… Он на три года женился в Ногинске. Там наш филиал. Теперь вот вернулся».
*
- Мама!
- Вова, дай поговорить!
*
- Как! Он отец вашего Вадика?
- Ну, да.
- Как!?
- О-о! Это смешная история…
*
- Может быть, он своё выпил?
- Не знаю, какая у него биография была.
*
Она его прогнала… Потом поставила условие – ничего не говорить. «Заткнуться».
Ехали какое-то время молча.
- И кто тебя за язык тянет!
- Я с тобой разговариваю.
- Ты не со мной, ты со всем автобусом разговариваешь!
На самом деле - с трамваем.
*
«Я, бл.., сижу и чувствую, что что-то, бл.., не то! И в самом деле, что-то, бл.., не то!»
*
«У меня трое таких было. Нечего тут командовать, говорю!»
*
- Суббота. Куда-то бы надо сходить.
- Сходи!
- Куда?
- К ближайшему орешнику за новою метлой.
- А может в «Ашан»?
*
- Мне жалко тебя.
- Пожалей лучше себя!
- А мне тебя жалко.
*
- А я что уборщик?! Почему я должен убирать?
- Потому что ты хороший.
*
«Обратил внимание, какие сегодня красивые облака?»
*
- Здорово! Не узнал меня?
- Отчего же! Узнал. Вы Пушкин Александр Сергеевич.
- Не узнал, не узнал!
- А кто тогда?
*
Улица. «Бахил ту гёрл…» Обрывок разговора.
*
- Что ты там так долго делал?
- Трезвел.
*
«Тебя не зря беспокоил Гондурас. Там переворот».
*
«Такой скромный, такой скромный! Ну и, правильно!»
*
- Надо было попроще мадам выбирать!
- Куда уж проще! ПТУшница!
*
«;a va», - сказал кому-то в машине этот негр в белой куртке с капюшоном. Запросто так. На простой советской Разъезжей улице.
*
Объясняет: «Идёте налево. Там парит и конфетами пахнет? Понятно?»
*
«Без коленок остане-с-ся!» - разговор о собирании ягод.
*
«Здесь ближе, а там быстрее».
*
Улица. «Знаешь мне сколько лет! Я зрелая женщина».
*
ТВ. Житель Томска, кажется, рассказывает о взрыве бытового газа в жилом доме.
«На улицу вышел вечером… Пейзаж посмотреть…»
*
Мужчина и женщина стоят посреди пустыря, где выгуливают собак, и не далеко в ивняке соображает разный малопочтенный народец.
Мужчина и женщина разговаривают на небытовом языке.
Женщина:
«Всё остальное будет как-то неестественно».
*
«Оставьте его в покое! От вас у него прострел в спине».
*
- То был не я.
- Как же! Вчера...
- Ах, вчера! Так это ж вчера! Всё ведь меняется. Пусть хоть и минуту назад! А тут – вчера! Ну, точно не я!
*
«Ты дура потому что. Понимаешь?»
*
- Куда ж ты куришь, несчастная!
- Она курит прямо в себя!
- А я что говорю!
*
«Он сам по себе противный».
*
«Я сейчас тебе что скажу! Поржёшь!»
*
«Всё! Идём дальше? А куда мы идём?»
В метро
*
Станция метро «Адмиралтейская».
- Посейдон почему-то едет на четвёрке коней.
- То есть, почему не на тройке? Наверное потому, что он не русский.
*
Объявления по громкой связи в метро про «досмотр физических лиц».
- Додумались! Уже обращение «граждане» их не устраивает!
- Бывают и не граждане. «Физические лица» - более юридически точно.
- Все равно противно.
Праздник
- Сегодня праздник.
- Какой?
- Большой праздник. Работать нельзя.
- Какой праздник?
- Ну там… гадюки еще выползают...
Футбол
- Играли?
- Играли.
- Ну и как?
- Как-то так.
- Проиграли?!
- Уступили, а не проиграли».
Детские разговоры
*
«А ты тоже так умел? Раньше. Когда я ещё не рождался зимой?»
*
«Если бы у нас была собака-девочка, мы бы её назвали Рая. Правда?»
*
«Ура! Скорая помощь приехала».
*
«Нельзя достать – расстояния много».
*
«Осторожно! Корова! А то она на нас сейчас замычит».
*
«Атомная американская бомба».
*
«Щас как сяду, и у тебя вырастут маняшки».
*
«Вдруг пришла русалка, поцеловала его в самое сердце…»
*
- Я бы хотела быть голубем.
- А я хотел бы быть снегирём.
- Да. Это красивая птичка.
- Она прилетает зимой.
- Ты будешь ждать до зимы?
*
«Мама! Красиво он набулькал!» - о прогулочном катере, проехавшем под мостом.
*
- Хочешь молока с хлебом?
- Нет, хочу пепси с чипсами.
*
Настя, лет четырёх: «Я их к;том искусаю». Белым, пушистым котиком из Жлобина.
*
Первоклассники делятся воспоминаниями: «А у нас в саду был Яблоков. Знаешь, как мы его звали? Яблоко несчастное. Ха-ха-ха!»
*
«Тётя Оля добрая. Тётя Наташа средняя. И добрая и злая».
*
«Ещё маленькая минуточка».
*
«Я всех раньше вырасту».
*
«А потом, когда будет денежкоф, купишь киндер?»
*
«Я больше вас знаю, что это ромашка».
*
- Мне папа купил мороженое.
– А у меня папа Андрей.
*
- Мы сейчас зайдём к дяде Жене, а потом - домой.
- А как дядю Женю убивали?
- Кто его убивал! Его не убивали!
- Ножом.
- Так, порезали немножко.
- Плохая тётя?
- Да.
- Жена?
- Ну да.
- Она притворялась хорошей?
*
- Маша, скажи Ма-ша!
- Мария.
*
- Осторожно – лужи!
- Я буду плыгать. Ладно?
- Не надо прыгать!
*
- Марина, кто выше?
– Не знаю.
– Вот видишь, я выше.
– У меня метр сорок два.
– А у меня метр сорок три.
– А у меня метр сорок четыре.
– А у меня…
*
«Вечноколючее дерево».
*
- Я буду кушать. Честно! Купи-и-и!
- Ты будешь кушать без апатита.
– Я буду…
- Не спорь.
– Я не спорю. Купи-и-и!
*
«Тут уже вспахали, будут сеять урожай».
*
«Я не девочка, я Катя».
*
«Я умею не падать», - Валя Непряхина.
Ей ещё только пять лет. Полезное умение для её возраста.
*
Детская площадка «Ленгаз».
- А где Олеся?
- Дома.
- За что?
*
- Когда она придёт? Поздно?
- Она придёт раньше, чем поздно.
*
- Скажи «ракета»!
- Ракета.
– Твой папа – начальник туалета.
- А ты скажи «подвал»!
- Не скажу!
- Ну, скажи!
- Подвал.
- Тебя скелет поцеловал.
- А теперь ты скажи «подвал»!
- Подвал.
- Тебя Спайдермен поцеловал! Ха-ха-ха!
*
Магазин. Девочка обращает внимание мамы на яркие цветные школьные пеналы
- Мама, у меня такое есть. Да?
*
Дети на улице. Самостоятельные. Отбились от рук или сами по себе такие. Стоят перед «Зоомагазином».
- Мы зайдём в этот собачий магазин, увидим рыбок.
*
- Раньше в России были цари.
- Нет, раньше были драконы.
- Раньше драконы, а потом цари.
- А после царей мы уже?
- Нет, после царей были генеральные секретари, а потом уже мы.
*
«Ваня, а ты не умеешь кое-как».
*
«Я тебя ранил по попке».
*
«Вдруг пришла русалка, поцеловала его в самое сердце…»
*
«Крейсер Аврора-оборотень».
*
«Папа, я липкий».
*
«Вот одна девочка шла, шла… Такая была живая. А пьяный дядька на машини… Рулит, рулит. И…»
*
«Какаш-к-а». Повторяет. Хочет.
*
«Мама, не надо меня вставать», - девочка на качелях.
*
- Какой-то звук пролетел надо мной.
- Звук?
- Нет, жук.
*
«Ты женщина-попка».
*
«О чем мозги мои мечтают?»
*
«Мои мозги все думают и думают».
*
«Я выше тебя катаюсь».
*
«Можно я её за хвост поглажу».
*
«Не притворяйтесь милой!» - наверное из какого-то мультика:
*
«Не бойтесь! Я добрый зайчик».
*
- Ваня, кончай бегать! Иди в комнату!
- «Не главничай!
И это не оговорка, так, наверное, говорят у него в садике.
*
«А которые у нас на изо сидели китайцы, это не китайцы, а японцы».
*
Мальчик показывает на стеклянный ящик с мягкими игрушками, которые почти невозможно захватить тремя клешнями и вытащить с помощью подъёмника:
«Это хитрая игра. Нечестная. Для того, чтобы тратили деньги».
*
«Сотэ с разножкой», - прибежали с занятий в танцевальном кружке.
*
- И овал лица заметно подтягивается, - вероятно какая-то ТВ-реклама.
Поднабрался и теперь обыгрывает это у зеркала, морща рукой щеки и рот.
А что! Весело!
*
- Уки а гоову! Я говою!
- Это ты в садике будешь говорить!
- Пиф! Пиф!
*
«А лазать по деревьям полезно?»
*
- Садик сегодня не работает.
- А работа?
- Работа тоже не работает.
*
«Знаешь, как делают хлеб? Сено… Потом этот друндулят…»
*
- Куда попадает Нева?
- В Балтийское море. В Балтику.
- С него пиво что ли делают «Балтика»?
- Ха-ха. Очень смешно!
*
«Мама, ты же старше меня, ты должна быть умнее!»
*
«Из России с любовью…» – и смеются. Подростки, а уже так сложно шутят!
*
«Вожатые у нас проглоты, чванятся с полдником по полчаса».
*
Две девочки лет по десять. Худая, у которой есть юношеский велосипед, спрашивает у толстушки:
- А ты сколько весишь?
*
Сочинение фабулы приключенческо-романтической истории.
- Корреспондент приехал в джунгли и полюбил эту девушку. У неё мать негр, а отец русский, то есть белый… У них отравленные стрелы, они отравили их...
*
Улица. Девочка со смехом рассказывает маме:
«Теперь еще одно стихотворение: “У Лукоморья дуб срубили...” Ха-ха-ха!»
*
Две девочки с ранцами идут по Социалистической. Азиаточки. Как близнецы. Но по разговору, похоже, не сестры.
- Я тебя спрашиваю: покупаешь или нет?
- Откуда у меня деньги!
- Я с тобой не дружу!
*
- Это кайфово.
- Это не фига не кайфово, это классно!
*
Мамочка это, что ли? Забрала из садика трёх поколенных детей, одетых в зелёные жилетики со светоотражающими полосами.
- А я не плакала.
Не слышит. Разговаривает с другим ребёнком.
- Я не плакала! – говорит чуть громче.
Ждёт похвалы.
Не слышит мамочка. Ещё раз:
- Я не плакала! – ещё громче.
*
Из отчёта о питании в детском садике:
«Суп гороховый с сухариками».
И ещё.
- Чем вы в ясельках занимались сегодня?
- Запеканку ели.
*
«Одну маленькую минутку!».
*
«Дай попитьки».
*
– Дай шарик.
- Видишь - сплю.
- Потом будешь спать.
- Когда?
- Когда кончишь давать шарик.
*
– В в садике ходите на горшок или в туалет?
- Да.
- Куда? На горшок или в туалет?
- В унитаз.
*
- Папа, дай асетку.
- Не дам.
- Ты плохой.
*
Им встретилась собачка, лежавшая у ног хозяина.
Девочка спросила:
- Собачка... Она хорошая или злая?
- Не знаю, - ответила мама.
*
Вытирает глазки. Даёт маме ручку. «Ты меня любис?»
*
«А что ты с такой палочкой не ходишь?»
Было не разобрать, что ответила бабушка.
*
- Папа, знаешь, кто на меня залез?
- Кошка?
- Нет, не кошка. На меня залезла Наташа!
*
- Ска-и! Я – че-я-ек или не че-я-ек?
- Да, человек ты, человек!
Девочке наверное чуть больше двух лет, её в микроскоп надо рассматривать.
*
- Я пИсать хочу.
- Не терпит отлагательства?
*
Музыкальные занятия. Пальцу, берущему не ту ноту:
«Я тебя сейчас откушу, и не будет тебя».
*
- Спокойной ночи, малыши.
- А также папыши и мамыши.
*
«Клёвый аквариум…»
Он уже ростом с маму. Мама в пол-уха слушает его ещё детские разговоры.
Ей ещё рано волноваться.
*
«Ну ладно, ты не жаба, ты жабка».
*
Детское.
- Фиги, факи, кулапи – это признаки любви.
- А теперь другая мода: это признаки развода.
*
«Кто скажет слово или звук – тот беременный паук».
*
Мальчик спрашивает у папы: «А бывают гонки задом наперёд?»
*
Поколенная девочка – маме на выходе из «Дикси»: «Пока-пока, магазин!»
*
Из детского сада.
- А Наталью Николаевну любишь?
- Да-а-а. Я её челую.
- Целуешь.
*
Девочка: «Мама, ты мне друг?»
Хитрая девочка.
*
- Ты предатель. Был за меня, а теперь ты за Витю.
*
- Чувак! Будешь в догонялки?
*
«Мама, хорошо, что мы с тобой не родились в это время».
*
- В садик ходил?
- Да.
- Вкусно там?
- Да.
- Кашку ел?
- Да.
*
- Ты ударил меня ногами!
- Не ногами, а ногой. Считать не умеешь!
*
- Ма-а-ма-а! Я упала.
- Где?
- Вот. И здесь.
- Ничего страшного.
*
«Он применил страшный приём самбо».
*
- Я ж упаду на улице!
- Не упадешь.
- Упаду.
- Не упадешь.
- Упаду.
- Мы тебя поймаем.
*
Мама: «Нельзя!»
Сын со словарным запасом в пяток слов: «Зя!»
Саша
*
«Назаров тебе не поддастся», - Саша в ответ на угрозу отца «выстегать» в случае плохого поведения сына и его друзей из детского сада.
*
Саша и родители.
- … Вы противопоставляете…
- Что? Что мы противопоставляем?
- Вы говорите «хочешь хлеба с маслом», а сами не хотите.
- Что мы не хотим?
- Не хотите давать.
- Ну, вот же – даю.
- Вы говорите: «Хочешь, Саша, кушать?», а сами не хотите давать.
- Ну, ведь даю.
Конечно, мама хитрит, не хочет признать, что сын поймал её на неискренности. Родители торопятся на работу, некогда им заниматься булками с маслом. Отсюда интонация, уловленная Сашей. Словами предлагают, а про себя хотят, чтобы он отказался. 6 лет. Он уже всё понимает. С ним нельзя уже как с двухлетней Людочкой.
*
- Скинула кафтан зелёный лето…
- Одевайся! Я тебе сейчас скину кафтан!
- Не понимаю.
- Я тебе сейчас пойму!
*
- Сашочек, посмотри-ка вон солнышко красное. Слышь!
- Что?
- Солнышко, говорю, красное. Видишь?
- Где?
- Да вот же.
- Где?
- Солнце видишь?
- Вижу.
- Ну, вот я и говорю, солнце красное.
- Да оно же не красное.
- А какое?
- Не такое какое-то.
- Тьфу, дурак.
*
- Саша, ты можешь побыстрее?
- Могу, я всё могу, только не о-рать.
*
- Мама, а Витя видел настоящего немца.
- Ну и что. Ты тоже видел немцев, когда мы жили в Германии.
- Но это другое дело. А он увидел здесь в Ленинграде.
- Что ж? Их ведь здесь много сейчас.
Ужины
*
- Мама, дай!
- Ты не будешь ужинать.
- Буду.
- Не будешь.
- Буду.
- Я тебе не верю.
- Буду. Дай!
- Придём домой, тогда дам.
- Тогда не буду.
- Ну и не надо.
*
- Я буду кушать, честно… Купи-и-и…
- Ты будешь кушать без апатита.
– Я буду.
- Не спорь.
– Я не спорю… Купи-и-и!»
Девичье
*
- Надо мужика с джипом найти.
- Сложно.
- Вон! Уезжает.
*
- У них на свадьбу ушло миллион рублей! Свадебное путешествие – только пятьсот тысяч!
- С платьем?
- Да. Платье из Италии. Две с половиной тысячи евро.
Лампа
- Мне лампу неоновую… Такую длинную. Совдеповскую.
- Отечественною?
- Я и говорю…
Получка
- Куда ты снял такую сумму, мудила! Тебя же сегодня же вечером обыщут.
- Ничего, не обыщут.
- Рассказывай сказки!
Анекдот
- Вы что наш человек? –
- Как это? –
- Ну, как Эйнштейн, допустим…
Леди Джейн
- Скажи «Леди Джейн». Ну, скажи: «Леди Джейн». Я тебе тоже ничего не буду говорить… Скажи «Леди Джейн».
- Леди Джейн.
Палочка
Старушка с палочкой и девочка трёх лет сидят в трамвае напротив друг друга.
- А какая у тебя палочка?
- Обыкновенная, вот какая.
- Обыкновенная?
- Будешь старенькая, будешь тоже с палочкой ходить.
- Да. Мама мне купит палочку.
Через окошко кассы
- Я ей говорю подожди немного…
- Да-да. Да, да. Да.
- А она - «Я с работы»…
- Да-да. Да, да. Да.
- Подумаешь барыня какая!
- Да-да. Вот сука какая! Да-да...
F6
- Что случилось?
- Я f6 прозевал.
Это знаменитый Сушков. Действительно прозевал. Даже N. видел этот f6.
Инженерши
- Что, Танюша, мечтаешь?
- Да. Думаю, как там будет захлопка, если маховик уходит в сторону?
Алфавит
- В – как галочка, С – как доллар, К – как русское…
Малолетки
- …два дня в неделю.
- Но там же надо раздеваться?!
- Только верх. Станцуешь и всё.
Галантный разговор
- Нона Викторовна! Ведь весна уже кончилась.
- Что?
- Весна кончилась, а вы все цветёте.
- Говорите громче, я плохо слышу.
Полуфилософский разговор
- Как всё противно!
- Да. И голова болит.
Оскорбление
- С вашей полнотой…
- Что я толстый?
- Конечно.
- Вы меня оскорбляете.
- Чем же?
Облигации
Выплаты по облигациям 51-го года. Старики.
- Ну что будем делать? В ресторан пойдём?
- В аптеку.
Комплимент
- Что ты такой мрачный?
- А ты что сияешь?
- Сияю? Спасибо.
Гадание
Девица и тётка за ларьками у метро:
«Придёт к тебе во сне сегодня твой суженый-ряженый. Ты встань и скажи: семьдесят семь».
Две сестры
Танька ходила в театр и смотрела «Две сестры». - «Чехова?» – «Да, Чехова».
У этой Ани много вопросов.
«Вы живете в России, где у вас Ельцин есть?»
«Я буду делать купальник (два холмика из песка). Или очки. Или…»
«Дядя Сеня, а песок в пупок не попадет?»
«А той речке сколько лет?»
«А день рождения когда кончится?»
Дед и внук
- Когда ты вырастешь, построишь мост, его назовут твоим именем. Мост имени Олега Тарасенкова.
- А ты его сторожить будешь?
О чём говорят
*
Две девочки лет тринадцати разговаривают про нахимовцев. Девушки постарше – о «задержке».
*
«Два дурака найдут, о чём поговорить. Особенно два пьяных…»
Машина
- Сдай на права и купим машину.
- На какие шиши?
- А мы купим маленькую и подержанную.
- Очень маленькую и сильно подержанную.
В автомобиле
- Бабке всё равно, - о старушке, переходящей дорогу в неположенном месте.
- Зато нам не всё равно.
Тема
«Сколько стоит эта тема?» – а продавец и не переспрашивает, он все понимает. Его эта смысловая глубина вопроса не раздражает, может быть даже, она ему нравится, может быть это его языковая среда. Он и отвечает без запинки что-то вроде следующего: «Двадцать пять рублей – за один погонный метр».
Экстремист
«Автомобили надо усмирять как диких зверей. Да? Старая идея. Предупредительные проколы шин. Предупредительные разбития окон и фар. Предупредительные процарапывания позорных надписей. Предупредительная засыпка сахара в бензин. Наконец, казнь в виде смятия под прессом. Ну, и ещё что-нибудь. Жёсткая дрессура. Этого дикого, несущегося по улицам стада. Никаких штрафов – этого либеральничания с миндальничанием. Только карательные меры».
Западный ветер
«Я это с годами понял…» Им есть кому всё это рассказать. Сколько откровенных разговоров шелестит на ветру, тает в воздухе! В теплом влажном воздухе. Весь день дул мокрый западный ветер.
«То, что видел западный ветер».
Вопрос
«Где он ещё постоянную бабу найдёт?»
В его мире для всего подобраны точные слова. Никаких словесных и понятийных излишеств. Все названо правильно.
Такой человек
Неразговорчивый.
Как собака.
Всего два слова: «Гав-гав!»
Даже одно.
Ситечко
- У вас есть ситечко?
– Что?
– Ситечко.
– Какое?
- Ну, помните? Такое, какое Остап Бендер украл у мадам Грицацуевой, а потом отдал за стулья Элочке Людоедке.
– Не помним.
– Ну, как же так! Ситечко для чаинок? Си-теч-ко! В носик!
- Ах, такое! Нет, такого нет.
Погода
- Ну, погода-то всё же хороша?
– Погода хороша, хотя могло быть и потеплее. Но погода это что-то другое…
Хотелось смягчить его сердце хоть одним положительным впечатлением. Но Петр Саныч не поддался.
Радио в автомобиле
«Радио для шофёров». Безудержный трёп, фальшивый смех, натужные темы...
Не хочешь, чтобы с тобой так разговаривали. И не можешь поддерживать такой разговор.
Командировка
*
Муж едет в командировку.
- Ты там не увлекайся!
- Чем?
- Ничем.
*
Напутствие:
«Поселят в гостинице, постарайся спать на боку».
Диалог
- Я ж упаду на улице.
– Не упадёшь.
– Упаду.
– Не упадёшь.
– Упаду.
– Мы тебя поднимем.
Жизнь
«Жизнь не борьба. Или, может быть, и борьба, только правильно ли это? Это неправильно».
Бытовые разговоры
Выберутся из ссоры бытовыми разговорами… Но ведь ссора в том и выражается, что не хотят вести бытовые разговоры.
Ослышки
«Я так испугалась! Как ты думаешь, мир спасётся?» - ослышки. Всего лишь.
Не могут же на улице беседовать ангелы.
Или могут?
У магазина
- Если упаду, тебе будет жалко шампанское или меня?
- Дай подумать!
***
- Красивая ты баба.
– Я не баба.
– А кто ж?
Петруччио
Нелады с женой и дочкой: «Приходят и – раз! – телевизор на другую программу. Дверями хлопают. Поэтому я такой злой».
Звонок
- Позвоните Воробьеву!
- Как его зовут?
– Борис Александрович.
– Борис Саныча, пожалуйста… Боря, здравствуй, это М-ко…
Свиньи
«Старики недовольны. Говорят, зачем им свиньи? «Всё равно помрем, - говорят. Не надо нам свиней!» Представляешь? И всего остального им не надо».
Ссора на два квартала
- Поссорились и два квартала не говорили друг с другом.
– Шесть месяцев!
- Смешно-о-о.
Слова
- Нельзя в детстве говорить такие слова!
Что-то ей говорил
- Что ты мне говорил!
«Что я ей говорил!?»
- Что я тебе говорил?».
Варвара
- Приснилось, что Варвара звонила.
- Чего бы ей звонить?
- Забыла. И не успела удивиться.
Детская поликлиника
«За свою зарплату, за три копейки я еще должна с вами ругаться!?»
Хамские отговорки. Оттачиваются годами, совершенствуются. Тщательно отбирается каждое слово. Чтобы от души и остро, точно и оригинально. Почти художественное произведение.
Небабские разговоры
«Бабские» разговоры. А чем лучше «мужиковские»!
«Ну что! У тебя всё есть. Руки есть, ноги есть!..»
Кажется, что жизнь вот-вот наладится.
Люся
- Люся беременная. Но никто не видел её парня. Курортный роман.
- Но он хоть не негр.
- Ты что расист?
Фу-фу!
Витрина мясного магазина. Девочка увидела поддон, с горкой наполненный куриными сердцами.
«Фу-фу! Давай сюда больше не будем заходить!»
Лекарство
- Как его принимать?
- Три раза в день.
- До или после еды?
- Как вспомнишь.
Монастырь
- Попова ушла в монастырь.
- Как! Попова?!
- Попова.
- Бросила курить и ушла в монастырь?
- Да не та Попова!
- А какая?
- Другая.
Смешная история
- Рассказать смешную историю?
- Расскажите!
- Однажды я опаздывал к поезду. Раннее утро. Проспал. Тормознул машину. Чёрная «Волга». А в ней левачил негр.
Она не засмеялась.
- Представляете: чёрная «Волга», а в ней чёрный человек. Ранним полутёмным утром… Это в нашем городке!
Но она все равно не рассмеялась.
Буквы
«Е и Ё – тоже братья».
Есть такое бабушкино мнение.
А кто ж еще у неё «тоже братья»? Не иначе как И и Й.
Дорогая
- Она вся такая дорогая!
- Какая?
- Какая-то норковая!
Сумка
- Ты понимаешь, что тебе еще рожать надо!
- Да она лёгкая!
- Дай сюда!
Дочери еще только лет тринадцать, но мама строга и неумолима.
У них есть главное дело в этой жизни. Надо же понимать!
Диалог о Турции
- Как ни приду - на кухне гора грязной посуды!
- И кто ж это не моет за собой?
- Это задача с тремя неизвестными.
- Ну, теперь-то, когда два неизвестных уехали в Турцию, задача должна упроститься?
- Да уж с одним неизвестным как-то полегче будет.
- Справишься! А ты сам почему не поехал в Турцию?
- Зачем мне это баловство!
«Мобильные» разговоры
- Видишь зелёненькое здание?
- Эрмитаж, что ли?
- Ну, короче, стой там! Мы подойдем.
После школы
- Ты не кушал?
- Угу.
- Вообще ничего не ел!?
- Угу.
- И не надо.
Знаменитости
Рассказывали, кто каких знаменитостей в жизни видел. От самых великих до «бесфамильных» актеров сериалов.
Это были иногда захватывающе интересные истории.
Ростропович, Юрский, Андрей Петров, Хиль, Белинский... оказывались вдруг на тех же улицах, дворах, в соседних парадных...
Их – знаменитостей – не много, они живут в другое время суток и поперек повседневной реальности. Не так-то просто их повстречать! Каждая встреча - событие.
И какое-то даже украшение жизни простых смертных. Будто откололась и попала в руки блестка от мимолетной звезды.
Улица
«Бегом на травочку! - своим мелким, в жилетиках, пинчерам, должно быть. - Бегом!»
Теперь от этой старушки останется этот пустяковый разговорный след в относительной «электронной» вечности.
И, может быть, никаких других следов не останется.
Серьёзный разговор
- И что дальше?
- Во мне достаточно жестокости, чтобы ударить тебя.
Летом
- Июльская тоска. Во все времена. Что-то именно в июльской тоске есть специфическое.
- Это как чернила для второго класса.
***
- Почему жизнь становится всё противней? Вот уже и сирень отцвела.
- Как!
- Вот так!
Фигура речи
Улица. «Всё через жопу!» Но видно было, что она не имела в виду буквально этот орган. Это была просто фигура речи. Несколько эмоциональная, экстравагантная...
Нежное создание, в общем-то! Скорее всего она хотела сказать: «Как-то все неправильно в этом мире!»
Левой
- Почему-то при ходьбе громче стучит левый каблук.
- Шаг у тебя революционный.
- Это как?
- Ну, так: «Левой! Левой!»
- А-а! Это где «клячу истории загоним»?
Рынок
*
- Вот, пожалуйста, нектарын, мандарын...
- Рылом не вышел.
- Что?
- Дорого, говорю, для меня.
*
Выбирает дыню.
- Подберите мне! Если вы в этом что-то понимаете.
- Я вчера вечером одну кушал.
Коллега
- Что ты о нем можешь сказать?
- Что? У него красивая дочь.
- А еще?
- Ну что еще? Ей однажды стало дурно во время донорской кровосдачи.
- И все!
- А что же еще?
Спасибо
- Хоть бы спасибо сказал!
- Я и сказал! Ты просто не услышал.
- Очень тихо сказал. Может быть, еще и про себя - подумал только?
- Думаешь, Бог не услышит?
Тапочки
- Не прост человек. Не просто его существование в этом мире!
- С чего ты взял!
- Он не может прожить без домашних тапочек.
- Может! На спор!
- Ты можешь. Но некоторым трудно.
Космос
Пенсионер – другому такому же глубокому пенсионеру что-то на ходу рассказывает. Не бытовое. Воодушевлённо.
Некуда ему сунуться со своими космогоническими прозрениями!
«Дикси»
*
- АОС! Для мытья посуды! Купите по акции!
- Я этим не занимаюсь.
- А сударыня? Сделайте ей приятное!
- Сама сходит.
- Сама сходит? Хорошо.
*
- Вот это купись?
- А ты знаешь, что это такое?
- Это сёк.
- Это не сок.
- Сёк!
- Не размахивай лопатой, Вероника!
- Сёк!
Ночью
Что-то ей смешное сказал ночью. Когда не добудился.
Разговор о счастье
- Ненасытные люди! Им все счастье подавай и подавай!
- И что?
- Ну, в самом деле! Все мало и мало!
Третий ребёнок
Разговор о детях – как о способе укрыться от трудных времён, которые случаются в учреждении.
«- Первый ребёнок – по любви, а второй...
- По производственной необходимости?
- Можно и так сказать.
- А третий?
- Третий? Тут уйдёшь, и неизвестно, что будет».
Звери
- Волки, тигры и прочие хищники плохо относятся к человеку. Как к еде, в общем-то, относятся.
- К еде и плохо?
- Ну, значит, хорошо относятся. Как к еде.
По-военному
«Это надо сделать немедленно…» – военмор о чем-то говорит своей женщине. Неважно о чем.
Важно, что - «немедленно!» Не «быстренько», не «скоренько», не «срочно» и т.п., а именно «немедленно!»
У него выработалось это умение находить однозначные, «строгие» слова. И не только на службе.
«Научные» разговоры
Есть научные разговоры с математическими выкладками, описаниями теорий, фамилиями и формулировками законов. Разговоры с определённым, строго обозначенным предметом разговоров!
А есть схоластические беспредметные разговоры, от которых только эмоциональный эффект, как например, от разговоров о вечности и бесконечности - с провалами в «ужас бесконечности». Никакого научно-полезного результата.
«Здрасти!»
«Буна зиуа!» - поприветствовали они продавщицу фруктового лотка. Веселые молодые люди приняли ее за свою. А в ответ лотошница что-то недовольно пробурчала.
Может быть, ей понравилось бы «здоровеньки булы»?
Перечисление
- Денег нет, тараканы на кухне...
- Сын двоечник...
- Не подсказывай!
Хиромантия
- Вот книга по хиромантии... Не хочешь! Ты что, не веришь в хиромантию!
- Всего не охватить.
- Ты же веришь в другие глупости, должна и в эти верить!
- Отстань!
- Наверное нельзя во все глупости на свете верить? Да?
- Иди в баню!
Поговорили
- Но ты не говорила!
- Отстань, дурак!
- Сама дура!
Поговорили. Но они не обиделись друг на друга. Что это? Такое отношение к словам? Или просто такие отношения?
Мотопрогулки
Байкеры с табличкой «Эх, прокачу!» у Казанского моста на Невском.
- Прокатиться не хочешь? – спрашивает муж.
- Нет, не хочу. Я жить хочу, - отвечает жена.
Приметы
- Приметы – серьёзная вещь. Вернулся утром за зонтом, и вот - весь день шел дождь!
- Так может быть, это везение!
- Да? И то правда!
Антенна
Надо было соединить два куска кабеля от спутниковой антенны.
- Нет ничего специального?
- Нет. Соединим по-русски.
И скрутил сначала экранирующую оплётку, а потом и срединный провод.
- Можно было сказать более политкорректно: «Соединим по-рабоче-крестьянски». Хотя в отношении одного это политкорректно, в отношении другого – не очень.
- Что, думаешь, рабочие с крестьянами обидятся?
О кафе
«Мы будем заниматься элитными кафе».
Неужели они так решают сразу, а не в результате некоторого «кафейного» опыта? Сразу решают стать культурными цветочницами. Минуя этап продавщиц «фиялок»!
ЖКХ
- Grand merci beaucoup!
- Pas de quoi!
Вот какие культурные работники встречаются сфере ЖКХ!
И главное – без запинки, сходу, будто это не какая-то остроумная заготовка, а что-то повседневное, на автопилоте.
О гостиницах
- Распиливает ночную тишину тоненьким как ножовочное полотно храпиком.
- Все тебе надо замечать!
- Как же не замечать-то! И захочешь...
- Тоненьким – это хорошо! Бывает и не тоненьким!
- Разве что.
Паспортный стол
- У вас упало.
- Спасибо.
- Вы замужем?
- Уж и не знаю…
- Как это?
- Девять лет как не живём вместе, уехал и ни звуку.
Разговор совсем не для этого казённого учреждения, не для этой очереди перед окошком паспортистки. Здесь в таких нюансах не станут разбираться. Замужем можно быть или не быть. Других вариантов, как и в заполняемых здесь бланках, быть не может.
Шоколад
- Всё по 10.
- Всё по десять!
- Я, я, натюрлих!
- И всё просрочено?
- Вас?
Болезнь
- Один слесарь с Приморской говорил, что «если человек хочет жить, то тут медицина бессильна». И дальше – иллюстрация этой сентенции. Про то, как некий Толян болел туберкулёзом. «У него лёгкие были как простреленные. Жена отказалась от него в больнице. А детям сказала, что папка умер. А он раз! – и через год живее всех живых».
- Ты слегка приукрасил, конечно, речь слесаря!
- Зачем! Ничего не приукрашивал! Так и было!
- Остроумный слесарь.
- А то!
Разговоры с курами
«Была нахалка с пелёнок! Как была цыплёнком, то всегда лезла!»
Комиссия
- Где наши передовицы?
- Ушли. Стесняются.
- Ну вот, ушли! Наши женщины не выносят публичности.
- Да. Не хотят быть публичными даже в таком виде, даже чуть-чуть.
Школа злословия
- Противно кашляет!
- Нельзя так говорить!
- Это еще почему?
- Это увеличивает зло в этом мире.
- Как!
- Злые мысли, необъективные суждения – этого достаточно.
- Почему же необъективного?
- Потому что – субъективного! Из субъективного мнения рождается что-то объективно негативное - злые мысли о людях, о мире в целом.
- Что же молчать!
- Лучше помолчать! Не выпускать из себя негатив во внешний мир.
- Копить его в себе, что ли!
- Ну, если не можешь контролировать злые мысли в самом себе, то не распространяй их на окружающих!
- А как же «школа злословия»!
- Кто сказал, что это хорошо? Ничего хорошего!
- Зато весело!
Одесский разговор
«Будьте вы мне здоровы», - сорвалось с языка это что-то одесское. Кишинёвское, во всяком случае.
Игривость подсознания. Которое любит подшучивать над небрежным человеком.
Сказанул в разговоре с почти одесским человеком.
Если понимать – конечно, неловко получилось. От склонности к подыгрыванию собеседнику.
Перекур
- Некоторые современные девушки, оказывается, ходят на перекур с красивенькими портсигарами со встроенными зажигалками. Очень удобно! Ты знал?
- Все равно дуры!
Желание
Трамвай № 3. Идет мимо Марсового Поля, по Садовой в сторону Сенной площади.
- Можно загадывать желание.
- Почему?
- С одной стороны Михайловский сад, с другой – Михайловский замок, и ты – Миша. А я посередине между всеми вами.
Киевское шоссе
- «Не врубился в Канта», - так сказал бы Биркин. Надо же чтобы и Биркин что-то сказал!
- Да, пора уже ему что-то сказать. А то время идет...
Выбор
- Или зарплату надо прибавить или...
- Или что?
- Или есть надо меньше.
- Одно из двух?
- Вроде того.
- Трудный выбор.
- Какой тут выбор! Тут и выбора никакого нет. Кто ж тебе даст выбирать!
Разговоры с Ангелом
*
- Вот хромает старый автор, так и не выбившийся в писательские люди. Усталый, равнодушный...
- А надо было? Выбиваться.
- Может быть, и не надо было. Может быть, это важно, что писательский хлеб ему не нужен был никогда. И не нужен сейчас. И хорошо то, как и что есть.
- Экий жизненный минимализм.
- Отстань, дурак!
*
- По лицу видно, что гений.
- Как это? По лицу можно определять только явных не-гениев!
*
- Как это?
- Это как если у тебя праздник, а тебя никто не поздравляет!
*
- Как представишь её лицо, торчащее из-под одеяла!
- И что?
- Ну, представь! Ты входишь в спальню, а там такое!
- Что?
- Лежит - одна голова видна. И смотрит!
- На кого?
- Ах, тебе это не объяснить! Говорю же! Смотрит! Голова!
*
- Хотят куда-то далеко уехать.
- Почему далеко?
- Если бы не далеко – пошли бы пешком. А тут ждут трамвая.
*
- И вообще... Ездить в отпуск в Турцию - это пошлость.
- Ну ты радикал!
*
- Длинные, бестолковые диалоги!
- И что?
- Ты хочешь, чтобы все это читали?
- Ты хочешь меня обидеть?
- Нет, но как-то захотелось навести порядок в свете взятого в библиотеке Олеши, который справедливо писал, что тексты должны быть «одноприсестные» - для современных читателей и современного образа жизни.
*
- Ты умеешь засыпать?
- Что в этом хитрого! Это все умеют.
- Не все. А я умею. Хоть и не знаю, как это происходит.
- Никто не знает.
*
- Света Мебельная. Только вот граф не Крестовский, а Звенигородский... Так просто и понятно!
- Тогда что? – Матрена тоже Звенигородская?
- Ну, Матрена уже известная и неповторимая личность. Она может быть и так как есть.
- Дурдом!
*
- На самом деле никаких понедельников в природе не существует.
- И вторников?
- И вторников!
- И пятниц?
- И суббот с четвергов. У природы. Или у Г.Б. Есть жизнь звезд, галактик, миллиарды световых лет... А тут какие-то паршивые дни недели! Представляешь?
- Не представляю.
- Вот именно!
*
- Почему люди не остаются такими, как дети? Ясными, солнечными, любопытными... Почему они портятся от времени?
- Что за наивные вопросы! Жизнь такая.
- Какая? Жизнь как жизнь. И почему она должна портить детей?
- Но ведь портит! Все люди портятся от жизни.
- Все равно странно!
- Ты лучше таких вопросов не задавай никому!
- Почему?
- Они пугают людей.
- И тебя?
- Мне можно.
*
- Подлости в этом мире легче живётся.
- Думаешь?
- «Слаб человек, мягка человеческая глина». Как еще человечество выживает! Удивительно! Может быть, подлость, предательство, мерзость человеческая, зло – одним словом – противоречит каким-то неочевидным, но действенным законам мироздания? Закон сохранения мира не позволяет злу брать верх. Несмотря ни на что.
- Все может быть.
- А ты не знаешь?
- Как тебе сказать...
*
- Я не обязан всем нравиться! Знаешь соответствующую поговорку про рубль?
- А может, это неправильное отношение к вопросу. Надо нравиться! Чтобы не портить картину мира в глазах окружающих.
- Как это?
- Не портить самим собой. Таким несовершенным! Таким не нравящимся!
*
- Всё от нестрогости!
- Какой-такой нестрогости?
- От нестрогости жизни. Позволяют себе много!
- А тебе как хотелось?
- Да, никак! Я просто объясняю.
- И что? Если ввести радикальные строгости жизни, то можно помочь этому миру?
- Во-первых, не ввести, во-вторых, не поможет. Но мир несколько улучшится.
*
- Хочется окончательно расплакаться, чтобы...
- Чтобы что?
- Чтобы всё. Чтобы окончательно.
- Не получится.
- Что же, значит, жизнь должна и дальше оставаться такой несчастной?
- Спрашиваешь! У всех несчастна, а он спрашивает! Ты что, лучше других!
- Но как же тогда?
- Никак. Или ладно! Поплачь!
*
- Жизнь вконец опошлилась.
- Не выдумывай!
- А может быть, она такой и была всегда, но так не воспринималась.
- Тут - какой подход выбрать. Жизнь такая разнообразная! Кто на что обращает внимание.
- Наверное. Наверное, это кажущееся противоречие. Многогранность, многоуровневость жизни надо понимать и принимать как есть.
- Ну вот! Сам все понимаешь!
- А если подобрать строгие формулы для описания этого психологического феномена – принятия, переработки внутри человека этого разнообразия жизни?
- Зачем?
- На бытовом уровне все это совершенно понятно. Человек виртуозно, без запинки все это понимает, и это не вызывает почти совсем никаких психологических трудностей. Духовное – это духовное, низкое – это низкое. Есть главное, есть остальное.
- Ну вот! Чего ж еще!
- Да, конечно. Но знаешь... Бывает противно.
*
- Страховщики на Марата.
- Страхуют-то они от чего?
- Ну... От разного в жизни. От несчастных случаев...
- А от несчастной жизни?
*
- Изнутри человек вот такой.
- Не говори гадости!
- Такой, такой!
*
- Все хитрят.
- Не все!
- Ладно, не все. Это и удивительно!
*
- Главное в красоте женщины – это в старости не выглядеть идиоткой.
- Только выглядеть?
- Ну да, дурость идет изнутри. Зачем им только красота даётся!
- Куда она уходит? – вот вопрос. Эта ирония в глазах, блёстки ума, весёлости, понимания... Куда-то все это бесследно пропадает.
- Будешь тут иронизировать, блестеть глазами, веселиться, когда видишь своё отражение!
- Ну, не так буквально!
- Бывают редкие исключения.
- Внутренние.
- И я о том же.
*
- Они идут рядом, держась за руки. И будут так идти... И если когда-нибудь кто-нибудь из них не обманет другого...
- То что?
- Что? Вот Наталья Геннадьевна радуется, что муж возвращается домой с дачи после трёхдневного там пребывания. Радуется и не может удержаться от того, чтобы не сообщить об этом своим коллегам по службе. Простодушно. Просто так! Потому что у неё хорошее событие намечается. А ты еще спрашиваешь «что?»
*
- Жизнь превращается в кошмар.
- Так нельзя говорить.
- А как можно?
- Твоё восприятие жизни сместилось со временем в сторону мрачности. А жизнь – какая была, такая и есть.
- Ах, оставь ты меня со своими прописными истинами!
- Как хочешь.
*
- Как правильно: «картошка в мундирах» или «картошка в мундире».
- В мундире.
- Но много ведь картошек! Должно быть много и мундиров! Каждая в мундире.
- Спроси у дяди Вили!
*
- Им за сорок. И они уже полные и окончательные реалистки.
- Насчёт полноты... В фитнес, конечно, не ходят.
- Какой фитнес! Они с ночной смены идут!
- И курят!
- Откуда ты такой правильный взялся! Только ты не обижайся!
- Я не обижаюсь.
*
- Молодой человек. Совсем новенький человек. Густые черные волосы, гладкая кожа, острые глаза, упругая, лёгкая поступь... Не курит, не сильно выпивает... Торопится на службу. Карьера не ждёт.
- И что прицепился!
*
- Непонятно, как можно экзистенциально врать, подличать!
- Это как – экзистенциально?
- Это значит - сознательно. Выбирая раз и навсегда сторону зла. Жить осознанно жизнью морального урода, монстра... А как же дети, женщины, чувства! Не понять.
- Ты ещё вспомни про театр, музыку, сериалы!
- Я серьёзно! Сознательное зло! Знать, что делаешь злое, подлое, нечестное, мерзкое... И сознательно идти на это! Находить себя в этом! Вот, что странно в людях.
- Это мне надо бы удивляться!
- А ты не удивляешься?
- Удивляюсь.
- Но не очень?
- Очень! Что, пристал!
*
- Очень уж они приземлённые!
- Они бы с тобой поспорили.
- Наверное.
- Может быть, так вообще нельзя говорить о людях. Так определённо и закончено. И пользуясь ярлыками.
- Но ведь есть совсем очевидные вещи! Интересы, образ жизни...
- И что? Все это недоказуемо. Человек не может быть ни полупустым, ни вообще пустым. Чем-то он себя заполняет по полной.
*
- Неразгаданные тайны... Их преобладание в жизни людей... Поговорка о том, что все тайное становится явным, врёт.
- Просто лень ими заниматься.
- Нет, тайны уходят вместе с людьми.
- Кому они нужны – эти тайны!
*
- Саксофонист входит в первый вагон. Его можно видеть каждое утро на 6-минутном поезде. Через пару станций доберётся и до нас.
- Может быть, ему заранее дать денег? У меня как раз есть пятьдесят рублей в кошельке.
- Заранее нельзя! Он оскорбится как артист. Он не нищий. Он хочет не подаяние, а вознаграждение за своё искусство, за творческий труд.
- Продать талант хочет?
- Вроде того.
*
- Бледное казахское лицо.
- Почему казахское? Просто восточное.
- Видишь, она вышла из магазинчика на Разъезжей, где торгуют казахскими продуктами.
- И совсем она не бледная.
*
- Большеглазая мышка, крашенная под блондинку.
- Может быть, она не крашенная!
- И не мышка?
- Только большеглазая. Глаза – это да. Глаза не теряются на лице.
- Ну, хоть в чем-то согласен!
- Это ты специально так.
- Как?
- Чтобы она тебя не касалась! Прошла и прошла. Тебе, будто, какое дело!
- Все ты знаешь!
*
- Нуждаются в помощи. Все. От пианино фирмы «Jul.Heinr.Zimmermann» до…
- Не надо только шутить!
- Почему же?
- Можно шутить над нуждающимся в помощи земным миром, над галактикой и даже вселенной, но нельзя быть неосторожным с некоторыми вещами! Даже и без шуток, но с игрой ума, с лёгкостью равной в этом случае легкомыслию, нельзя просто так говорить... О них. Нельзя болтать, словесничать!
- А что тогда?
- Можно только молитвенно думать.
*
- Когнитивный диссонанс. Случился.
- Что случилось?
- Ну, заскок, понимаешь!
- А-а-а!
- И всё потому, что ругался днём.
- Зачем?
- Нужно было. По работе. Я как поругаюсь, так что-нибудь не так бывает.
*
- Она ещё хочет цвести.
- Цвести и пахнуть?
- Только не надо! Без этого!
- Что я сказал!
- Просто цвести. Это видно по её пёрышкам, по раскраске лица...
- Ты так говоришь, будто речь идет об индейцах. Или попугаях.
- Не зли меня!
*
- Марья Ивановна с Иваном Никифоровичем так и прожили совместную жизнь в недовольстве друг другом.
- А ты бы что хотел? Драмы? Трагедии? Тогда ступай в сериал!
*
- Как всё гнусно на этом свете!
- Грустно?
- И то и другое: и гнусно и грустно! Ты прав.
*
- Надо молиться за этот мир!
- Поможет?
*
- Вот так мы и живём. Не принимая друг друга. Внутренне.
- Для наружного применения?
- Посмейся!
- Но ведь так и есть. Если внутренне друг друга не употреблять, что остаётся?
- Что?
- Для наружного применения!
*
- Не умею быть умным.
- Тут одного умения мало.
*
- Приснилось, что нашёл пачку денег.
- Недаром у тебя левая ладонь чесалась!
*
- Это такое брезгливое отношение к мерзостям жизни.
- И помогает?
*
- Надо спокойно ко всему относиться.
- Это к чему?
- Ну, хотя бы к рыбалке. Начиная с рыбалки.
- Начать и кончить.
*
- Можно ли всё обдумать окончательно?
- Что всё?
- Ну, всё-всё! Чтобы ни просвета не осталось в сплошной стене мыслей.
- А зачем? Что в результате?
- Не знаю... Чтобы было спокойней!
- Спокойней?
- Спокойней оттого, что там не останется ничего необдуманного.
- Нельзя!
- Совсем?
- Думаю, что нельзя. Не пробовал. Не знаю.
*
- Как принимать мир таким, каков он есть?
- А каков он есть?
- Таков. Со всем, что в нём есть хорошего и плохого.
- Так и принимай! Куда деваться!
- Принимать плохое?
- Что, трудно?
- Не понять, как это вообще возможно! Соглашаться со всем подряд?
- Нет, наверное.
- А как тогда?
- Кто ж тебе скажет! Терпи!
*
- Может ли человек в самом себе сменить птичку?
- Какую птичку?
- Жаворонка на сову. Или наоборот – сову на жаворонка?
*
- Пустое кафе. Мужчина у окна неподвижно смотрит на чашку кофе перед собой. Может быть, некоторым тоже свойственно такое.
- Какое?
- Ну... Приходить вот так и сидеть. Будто в ожидании кого-то. Каких-то чудес от жизни.
*
- А нечего было обманывать её!
- Я!
- Ты!
- Это каким же образом?
- Заманил!
- Куда?
- Ну, значит, обманул в ожиданиях.
- Да, пожалуй, в чем-то обманул.
- Вот видишь!
- Но это же сплошь и рядом! Так жизнь устроена.
- Теперь будешь устройство жизни обвинять!
*
- Оглядываешься!
- И что?
- Так ведь не к лицу и не по летам!
- Это не я оглядываюсь.
- А кто?
- Это кто-то ещё совсем не такой старый внутри меня.
- Что он там делает?
- Живёт.
*
- Если бы можно было просто испариться!
- Что за разговоры!
- А что? Так иногда кажется просто! Когда глядишь на тёмное морозное небо.
- Звёзд не видно. Сплошная облачность.
- Что-то проглядывает. «И кажется такой нетрудной, белея в чаще изумрудной, дорога не скажу куда…» Только вот...
- Что?
- Без всей этой лабуды! Промежуточной.
- Просто испариться. Торопишь события.
- Да. Ну, или... Если не торопить события, то что-то вроде той же «другой жизни» из НР.
- В книжку захотел!
*
- Ушастый старик.
- Я его знаю.
- Давно?
- С детства.
*
- Ему наверное нравится его жена.
- Она всем нравится.
- Что ты хочешь сказать?
- Ну, не всем, но многим.
*
- Пока ещё не поздно: «Господи, прости меня грешного!»
- А ещё не поздно?
*
- Хочется сказать что-то гадкое.
- А ты не говори!
- Не могу!
- Потерпи!
*
- Принципиальный пешеход – говоришь? Отгораживающие понятия. Выгораживающие.
- Ну, да.
- В некотором смысле – глупость. Неумение справляться с реальностью.
- Но надо же что-то делать с этим миром! Не твоим!
- Так беспомощно!
*
- Надеешься на чудо? Надеешься, надеешься!
- Надеешься на чудо, надеешься, надеешься…
*
- Эта улыбка уже не для тебя.
- А я доверчивый.
- И напрасно.
- Всё равно. Это выше моих сил.
*
- Ты как-то осторожно ругаешься.
- И что?
- Будто не уверен.
- Нельзя быть настолько уверенным, чтобы...
- Просто не умеешь.
- Что?
- Быто уверенным.
- Не умею.
*
- Куда идёшь?
- Ищу человека
- Так всё и проищешь!
- Спасибо! Ты вообще-то Ангел или чёрт?
*
- Можно ли самому, без подсказки со стороны осознать свою подлость, свою подлую натуру?
- Попробуй!
*
- Попасть в её страшную жизнь!
- Почему страшную?
- Не знаю. Так показалось. Взглянул на её лицо. Тонкие губы, колючие глаза, скулы... Вроде ничего особенного. Но как-то не по себе.
- Не пугай меня!
*
- Поцеловал её в горячее, нагретое на солнце открытое плечо.
- Ты что, сон рассказываешь?
- Да уж, такое теперь с нашим братом может быть только во сне.
*
- Может быть, надо безоглядней любить. Несмотря ни на что!
- Сказочник!
- Думаешь, не бывает?
- Это всё слова! Слова обесцениваются от их неумеренного употребления. Такие слова!
*
- Нельзя тебе давать ангельскую карательную силу.
- Почему?
- Будешь наказывать налево и направо. Особенно по дороге со службы.
*
- Не стать уже волшебником!
- А хотел?
- Не знаю. Не думал.
- А сейчас?
- Как-то вдруг подумал.
*
- Надо совсем уже, окончательно постареть! Чего ждать!
- Вот именно!
*
- Щебечут на своём птичьем языке.
- Где?
- Азиатки идут после смены на мебельной фабрике.
- А у тебя какой язык!
- Я же не в том смысле!
- А в каком?
- Умилительном.
*
- Хорошо иметь такую бабушку – всепонимающую, спокойную, иронически улыбающуюся... Свою.
- Хорошо быть внучкой такой бабушки. Это лучше.
- По-моему это одно и то же.
- Да? Ну, неважно.
*
- На время влюбился в одну актрису из сериала.
- Почему на время?
- Потому что вечно любить невозможно.
- Но ведь и на время не стоит труда!
- Какой там труд! Это было нетрудно.
*
- С тобой не бывает так, будто позади идет кто-то?
- И что?
- Идёшь себе, вспоминаешь, нашёптываешь или даже в голос начинаешь читать стихи, а потом спохватываешься и испуганно оглядываешься.
- Не бывает.
*
- Ну, поцелуешь ты у неё за ушком! Что дальше?
- Неважно.
*
– Видел?
- Видел.
- Это сама любовь прошла.
- Ага, выскочила за сигаретами.
*
- Вообразился вдруг ККК. Что-то показалось знакомым издалека в фигуре какого-то старорежимного старика в шляпе и макинтоше. Отпустили бы его на побывку. В отпуск.
- Что за жуткие глупости!
*
- Был бы кто-нибудь из нас помоложе, стоял бы сейчас вон там на набережной Фонтанки. Рядом с той девушкой.
- И что?
- И строил бы с ней вместе долговременные романтические отношения.
- Размечтался!
- Может, это не я!
- А мне-то это зачем!
- Как хочешь.
*
- Как сегодня пойдём?
- Лучше по этой улице.
- Мимо твоей тоски?
- Мимо.
*
- Чему бы порадоваться?
- Что, очень надо?
- Неплохо бы.
*
- Думаешь, что все они тоже несчастны?
- А чего им быть счастливыми!
*
– Видел?
- Видел.
- Это сама любовь прошла.
- Ага, выскочила за сигаретами.
Огороднику на заметку
Теоретическое объяснение действия средства для борьбы с медведками.
Разноцветные зёрнышки, чем-то обработанные, сыплют в лунку при посадке семян огурцов или помидор.
- Медведка их употребляет. У неё начинается понос, она выходит на поверхность покакать. Тут их замечают пролетающие птицы и съедают.
На кассе
*
Кассирша из «Ашана»:
«Спасибо за понимание. Хоть вы и не поняли».
Виновник лёгкого нервозного недоразумения, случившегося на кассе, уже отошёл в сторону, и эта реплика произнесена продавщицей спокойно и вполголоса только для неё самой. Для обозначения ситуации, вслед ситуации.
*
Догадливость под вечер не работает. Тупится.
Поздно придуманный остроумный ответ продавщице гастронома.
Под вечер и остроумие запаздывает по фазе.
Шахматные скамейки
*
Сеанс одновременной игры на одной доске. Такое бывает на шахматных скамейках.
*
«Лошадью ходи».
*
«Куда ты пошёл? Ах, ты туда пошёл!.. Ах, ты жулик!»
*
«Лёша, как это ты, дурак-дураком, а в шахматы хорошо играешь?»
*
«Шахматное»: «На всякую случку».
*
«В детстве надо было развиваться».
*
«Старогоршковость трижды усиленная», - термин «скамеечных» шахматистов.
*
«Я знал одного умного человека, он тоже плохо играл в шахматы».
Понятия
- Для них еретик хуже грешника.
- Еретик – системный грешник.
- А если греховодник?
- Ну, это из другой оперы.
Фантазёры
- Увидеть мир через, положим, двести миллиардов лет. Такое желание никакой джин, никакая золотая рыбка, тем более щука, которая «по щучьему велению», выполнить не сможет. Вот где подрывается доверие к сказочным персонажам! А хоть и не к сказочным! А и ко всем, кто в мире сказочно-мифологических условностей обладает как бы всесильностью.
- А может быть, просто подождать нужно? Эти двести миллиардов. И чудес никаких не понадобится.
Смешно
- Как тебя зовут?
- А вот так, - и он, сложив губы трубочкой, присвистнул.
*
Сказал пошлость. Как воздух испортил.
Молчание
*
- Зачем что-то вообще говорить!
- Как это?
- Ты что-то скажешь, она – что-то в ответ.
- Молчать, что ли?
- Какой-то производите словесный, разговорный мусор!
- Ну, молчи, молчи!
*
- Опыт молчания. Чем меньше говоришь, чем меньше отвечаешь на реплики, пропускаешь реплики почти самонасильно... тем спокойней себя потом чувствуешь. Разговоры что-то расшатывают в психике.
- Может быть, тебе уже пора? Того...
- Может.
«Несерьёзные разговоры»
*
«Соли насыпали. Вот так же и море не замерзает, деточка».
*
- Я не уверен в своей гениальности.
- Опять что ли?! Ты очень самокритичен. Нельзя же так!
Экология
- Почему в канализацию нельзя лить горячую воду?
- Погибнут червячки, которые не станут комарами, которыми питаются лягушки, которыми питаются аисты. И тогда уменьшится рождаемость.
- Старая клоунская привычка? Да?
- Ну, почему же! Примерно так и есть. Почти. Это, конечно неаппетитно, но что делать!
Украинцы или бессарабцы
*
Улица. «Вчера мы тудой шли». Не иначе украинцы или бессарабцы.
*
Кондуктор в автобусе говорит с кем-то по мобильнику:
«Дюже занята? Можно спросить?»
Ремонтники
Записи 80-х.
Про сварщика Борю: «
Сварщик Боря.
«Хорошо воевать. Если бы еще не убивали. Спирт давали».
Боря воевал. Ранен осколком в руку (верхняя часть предплечья).
Слесарь Траубе, весёлый пьянчужка с непонятной фамилией:
«Да я один всё сделаю в два дня. Дайте только мне людей. Человек десять».
«Лучше быть стройным тунеядцем, чем горбатым коммунистом».
Телефонные разговоры
*
- Ало!
- Ало.
- Это не Марья Владимировна?
- Нет, это Петров.
*
- Видишь зелёненькое здание?
- Эрмитаж, что ли?
- Ну, короче, стой там! Мы подойдём.
*
Провокационный вопрос: «Ты не скучаешь там без меня?»
И провокационное предложение: «Если будет желание, выйди встречать».
*
По мобильнику.
«Впервые в жизни у меня была депрессия, потому что я влюблён!»
*
«Раньше? Ну, никак!»
*
Отчёт по телефону: «Выспался, взял пивка, теперь иду к своему приятелю…»
*
Объясняет по мобильнику на громкой связи:
- Я иду по Достоевского в сторону метро «Владимирская». Как я вас узнаю?
- Я такая дама. В шляпе. Вся в коричневом.
*
- Алё!
- Ало.
- Алё!
- Ало!
- Это Миша?
- Ало!
*
«Ты почему на меня орёшь!» - а оглянешься – никто кроме него, орущего в мобильник, не орёт.
*
Звонок. «У меня личный по работе вопрос».
*
«Спагетти взять? Спагетти! Слышишь? Спагетти купить? Макароны!? Не ставь трубку! Подожжи! Макароны?! Взять макароны?!»
*
«Алё! Ты купил то, что надо? Твою мать!»
*
В мобильник: «Папуля, привет! Тебе пива к футболу купить?»
1998-2024
03.05.24
https://vk.com/club164090989