Глава одиннадцатая
Вероника
Как же я устала за последние две недели! По счастью, ажиотаж вокруг выставки стал потихоньку спадать. Предстояло продержаться еще десять дней. Обычно, едва закончив одну работу, я сразу думаю о другой, мне не терпится к ней приступить. Сейчас ничего подобного не было. Я выдохлась. Потребуется немало времени на реабилитацию. Нужно будет куда-нибудь съездить с Лизой или отправиться на дачу к свекрови, теперь между нами нет неприязни. А то ведь, до чего дошло, с дочкой вижусь раз в неделю, подругам некогда позвонить! Но ведь и они перестали мне звонить! – дошло до меня. Я их понимала, стремление к общению должно быть взаимным, а мне все недосуг. Катя позвонила, кажется, в понедельник, но я была так замотана – только что закончился разговор с весьма настырным меценатом, а через несколько минут предстояло провести экскурсию для подростков, проводивших каникулы в лагере с художественным уклоном – так что разговаривала с подругой не слишком охотно. А ведь сейчас уже четверг, вечер.
Я тут же позвонила Кате, но ее телефон оказался вне действия сети. Позвонила Маринке – тот же результат. Может, они куда-то вместе отправились? Почему мне ничего не сказали? Хотя, понятно, почему. Я запугала их своей постоянной занятостью. Я с сожалением вспомнила последний разговор с Катей. Нельзя так небрежно и незаинтересованно разговаривать с подругой. Но ведь я не железная, они должны это понимать! Еще некоторое время я думала о подругах, не позволяя мыслям соскальзывать на другую тему. Но они все равно соскользнули. Артем. Как меня угораздило вляпаться в такую историю? Десять лет я запрещала себе вспоминать Олега. Неужели теперь еще десять лет буду отгонять воспоминания об Артеме? Хотя вряд ли. С Олегом у нас была Любовь и двухлетние отношения, а с Артемом всего лишь короткий эпизод, пусть яркий, но всего лишь эпизод. С Олегом вообще все было по-другому. Олег… Я вдруг поняла, что вспоминаю о нем без прежней боли. Спасибо, Артем, ты избавил меня от десятилетнего наваждения. Не зря говорят, что клин клином вышибают. Надеюсь, ты не станешь моим очередным наваждением. Такое вряд ли возможно. Пылкая ночь быстро закончилась, и наступило отрезвляющее утро, о котором вспоминать не хотелось. Артему, наверное, тоже. Прошло уже полторы недели после нашей встречи, но он так и не появился и не позвонил. Почему же душа и тело так стремятся к нему? Бедная женщина, изголодавшаяся по мужской ласке! Стыд какой!
Перед сном я опять позвонила подругам, но с тем же результатом. Лежа в постели, я думала о дочери. Лиза-Лизонька, какая непутевая у тебя мать. Подбросила тебя бабушке, а сама занимается своими делами. Конечно, мы каждый день созваниваемся, ты ни на что не жалуешься. Я уверена, что тебе там хорошо. У вас отличная компания, - двоюродные братья и сестры, а с недавних пор стали присоединяться и соседские дети. Даже в дождливую погоду вы не сидите в доме, играете на террасе. Но, как бы я ни расписывала прелести дачной жизни, все равно чувствовала себя виноватой. Когда вся эта шумиха с выставкой уляжется, мы съедим куда-нибудь к теплому морю. В Греции нам очень понравилось.
Следующее утро я начала со звонков подругам. Ни одна из них не откликнулась. Я уже по-настоящему забеспокоилась. Куда они могли отправиться? Да еще в такое место, где нет мобильной связи. Я собралась позвонить Маринкиной матери, но передумала, нечего раньше времени панику устраивать. Нужно сначала попытаться самой что-нибудь разузнать. Может, Косте позвонить? Но и эту мысль я отбросила как бесполезную. Если бы они помирились, я бы наверняка об этом уже знала. Что ж, придется ножками поработать, точнее, колесами.
Первым делом я отправилась в Катин банк, так как не знала точного адреса Маринкиной конторы. Я обратилась в первое подвернувшееся свободное окошко и спросила, как мне связаться с их менеджером Екатериной Андреевной Трофимовой.
Девушка в окошке приветливо улыбнулась.
- Сейчас я ей позвоню. -Разговор оказался коротким.- Екатерины Андреевны сегодня нет, она заболела.
Я ощутила, как у меня неприятно заныло сердце. Заболела, а мне не позвонила! До чего я довела подруг своей занятостью! Я поблагодарила девушку и помчалась к автомобилю. Через десять минут я была возле Катиного дома. Я терпеливо, раз за разом, набирала номер Катиной квартиры, но никто на мой звонок не реагировал. Что же делать? Теперь нужно попытаться найти Маринку. Вскоре я уже была на Васильевском острове. Конечно, в такое время нужно искать ее на работе, но я не знала, где именно ее работа находится. Вроде бы на Восьмой линии. Все же я сначала отправилась на Четвертую, решив проверить квартиру. Там меня ожидало очередное разочарование. Как же называется Маринкина фирма? Название какое-то специфическое. Электрон, позитрон… В общем что-то такое. Я достала телефон и стала искать фирмы с этими названиями. Их оказалось не так уж мало, но ни одной на Васильевском острове. Тут случайно выскочило похожее слово «Перцептрон». А это что еще за зверь? Оказывается, это кибернетическая модель мозга. Подходит. Маринка как-то упоминала об искусственном интеллекте. Выяснив, что фирма располагается на Восьмой линии, я уже не сомневалась, что нашла то, что нужно.
Возле нужного дома все было уставлено автомобилями, так что я припарковалась чуть дальше. Трехэтажный особнячок средних размеров выглядел вполне симпатично. Только вот мне дальше вестибюля пройти не удалось, там дежурил охранник. Я спросила его, как мне связаться с Мариной Дубковой.
- В каком отделе она работает? – сразу поинтересовался он.
Этого я не знала. Но мне сегодня везло на добрых и приветливых людей. Охранник остановил проходившую мимо женщину.
- Наталья Петровна, вы не знаете, в каком отделе работает Марина Дубкова?
- В аналитическом. - Женщина остановилась возле меня. – Разве вы не можете позвонить ей по мобильному?
- Звонила. Ее номер не отвечает.
Она с сомнением посмотрела на меня, затем сказала, что сейчас как раз идет на третий этаж, так что заглянет в аналитический отдел. Я с нетерпением и волнением ожидала подругу, отойдя в сторонку. Ох, и задам я ей перца, когда она появится! Нельзя же так пугать людей. Хорошо еще, что ее мать не всполошилась. Время шло, а Маринки все не было. Минут через пятнадцать появился парень лет тридцати весьма приятной наружности. Оглядев вестибюль, он подошел ко мне.
- Это вы ожидаете Марину?
- Я. Почему она сама не вышла?
- Ее нет на работе. Она еще в понедельник заболела. Обещала выйти в четверг, но сегодня уже пятница, а ее все нет. Я уж беспокоился, что она в больницу угодила. Ходил к ней домой, звонил в скорую, чтобы узнать, не вызывали ли их по ее адресу. Нет, не вызывали. Обзвонил ближайшие больницы, там ее тоже нет. На нее это совсем не похоже. Она ответственный человек. А в четверг было совещание, на котором она обязательно должна была присутствовать.
Мне стало не по себе. Похоже, этому парню тоже.
- Вижу, вы в курсе всех ее дел, - сказала я.
- Простите, не представился. Игорь Варенко. Мы с Мариной вместе работаем и немножко… дружим.
- Вероника Верховцева, - ответно представилась я, протягивая ему руку. – Скажите, чем она болела?
- Простудилась – температура, кашель, насморк. В понедельник и вторник я ее навещал, ходил в аптеку и магазины. Но в среду она заявила, что мои услуги больше не требуются, так как к ней придут подруги. Вы одна из них?
- Нет. Она мне уже несколько дней не звонила.
- Наверное, у нее много подруг…
- Нет, всего две, и я одна из них. Думаю, она имела в виду Катю. Но дело в том, что Катя тоже пропала! Сообщила на работу, что заболела, но дома ее нет!
Игорь выглядел встревоженным, а я потихоньку впадала в панику. Они ведь не подростки, чтобы, никому ничего не сказав, умчаться на поиски приключений. Обе очень ответственно относятся к работе. А Катя только вступает в новую должность, о которой давно мечтала. Она ни за что не сорвалась бы с места без серьезного повода. Я даже представить не могла, каким мог быть этот повод.
Мы с Игорем обменялись номерами телефонов, чтобы можно было поделиться новостями, если таковые появятся. Я уже собиралась с ним распрощаться, когда он остановил меня вопросом:
- Уж не та ли вы Вероника Верховцева, афишу которой я видел возле метро?
- Именно та, но сейчас это не имеет никакого значения.
В два часа у меня была запланирована встреча с Тамарой. У нее появились какие-то вопросы, которые нужно было срочно обсудить. Но сейчас все мои мысли были заняты подругами. Нужно что-то предпринимать для их поиска. Все же я решила сначала съездить в галерею. Если Тамаре дать волю, она втравит меня во все или почти во все проекты, которые предлагают. Она одинокая женщина, трудоголик, и никак не может до конца понять, что для меня значит дочь. Я и так уделяю ей мало времени, впоследствии это может сказаться самым плачевным образом. Сейчас между нами существует особая близость, которая значительно усилилась после Женькиной смерти. Я не хочу эту близость потерять. Пока она еще малышка, инстинктивно тянется к матери, но ведь и подростковый возраст уже не за горами.
В галерее я появилась в точно назначенное время. Посетителей там было немало, но прежнего ажиотажа уже не чувствовалось, что меня ничуть не расстроило. Тамара меня уже поджидала и, подхватив под руку, повела в подсобное помещение. Глаза ее алчно блестели.
- Тут такой заказ нарисовался, - возбужденно начала она, - закачаешься! Гонорар фантастический!
Вскоре выяснилось, что заказ заключался в росписи стен особняка одного финансового воротилы. Причем, на мой вкус он явно не полагался, а предлагал изобразить на своих стенах известные всему миру творения, только в увеличенном виде. Просто бред какой-то.
- Он бы еще заборы покрасить предложил, - брезгливо поморщилась я. - Скажи, чтобы для этих целей нанял какого-нибудь маляра.
- Ты что, не слышала, какую сумму я назвала?
- Слышала. Как ты знаешь, я не бедствую, так что не собираюсь тратить время на всякую ерунду. Я тебе уже говорила, что после выставки ухожу в двухмесячный отпуск.
- Так нельзя! – вскричала она. – Нужно ковать железо, пока горячо!
- Куй железо, не отходя от кассы, - ответила я ей цитатой из известного фильма. – Это не мой лозунг. Если ты его обнадежила, сама выпутывайся. Я на такое не подпишусь.
Поняв, что кавалерийском наскоком ей ничего от меня не добиться, Тамара перешла к другим предложениям. Там меня кое-что заинтересовало, и мы обсудили подробности. Поскольку это был заказ от издательства, а я чувствовала признательность за устроенную мне рекламу, я согласилась со всеми их условиями. А Тамару предупредила, что с этого дня никаких заказов не только не принимать, но и не обсуждать! Иначе у меня совсем не останется времени для собственного творчества.
Когда она вышла, я взялась за телефон, собираясь позвонить Маринкиной матери. Похоже, пора обращаться в полицию. В это время мне позвонили, и никто иной, как Маринкина мать, Татьяна Николаевна.
- Вероника, ты не знаешь, куда Марина с Катей поехали?
- Понятия не имею. Второй день не могу им дозвониться. Собиралась вам звонить, вы меня всего на минуту опередили.
Татьяна Николаевна стала рассказывать, взволнованно и сбивчиво.
- Марина в среду к Леше в мастерскую заявилась и попросила дать ей машину на два дня. Якобы они с Катей собирались поехать в какую-то деревню отдохнуть. А Катя хорошо водит машину? – отвлеклась она от своего рассказа.
- Да, она надежный водитель, - подтвердила я.
На самом деле, у Кати было очень мало практики, Костя редко разрешал ей садиться за руль, но, видимо, это было дано ей от природы, так что за рулем она вела себя довольно уверенно.
- Ну, слава богу, - с облегчением вздохнула Татьяна Николаевна. – Я Леше рассказывала об ее авариях, и он не хотел ей машину давать, но я знаю, как она может подъехать, когда ей что-нибудь нужно. Сегодня он даже на работу не пошел, переживает, меня успокаивает. Я еще вчера хотела тебе позвонить, а он не дал. Говорит, незачем людям голову морочить. Марина - взрослая женщина и не обязана ни перед кем отчитываться, если ей вздумалось куда-то уехать. Он ведь не сразу мне рассказал, что Маринка выпросила у него машину, обещал ничего не говорить, пока она сама мне не позвонит. Но она вчера не позвонила, вот он и рассказал. С тех пор я, как на иголках. Хотела Кате позвонить, но у меня нет ее телефона, ведь Марина с ней не так дружна, как с тобой. Сейчас собираемся поехать к ней домой, может, она уже вернулась, просто телефон не работает.
- Ее нет дома, - хмуро сообщила я. – Я к ней сегодня ездила, на работе ее тоже нет. Я проверила. Кстати, Кати тоже нет – ни на работе, ни дома.
- Вот паршивки! Зла на них не хватает!
- Татьяна Николаевна, - прервала я ее обвинительную речь. – Думаю, следует обратиться в полицию. О Марине никто не слышал со среды, о Кате – с четверга, но это не точно, возможно, тоже со среды, если они вместе уехали. Нужно объявлять их в розыск.
Татьяна Николаевна разрыдалась. Трубку взял Алексей.
- Сейчас мы всем займемся. Когда что-нибудь узнаем, позвоним, ты тоже звони, если что.
Я сидела за столом, сжав голову руками, не представляя, что дальше делать, где их искать. Поехали в деревню! Бред! Ни у Кати, ни у Маринки нет никаких знакомых в деревне. Когда-то Катина бабушка жила в деревне, но она уже давно умерла, а дом продан. Это была просто отмазка. Куда же они могли поехать? Моей фантазии не хватало, чтобы ответить на этот вопрос. И зачем понадобилось брать машину у Алексея? Конечно, Маринка презирает общественный транспорт, но ведь есть такси. Значит, предстояла дальняя поездка, и они решили, что это будет слишком накладно. Катя – женщина практичная. Маринка иногда называет ее «наша бухгалтерша». И вообще, кажется довольно странным, что они куда-то отправились вдвоем. Для меня не было секретом, что они друг друга недолюбливают.
В это время открылась дверь в подсобное помещение, и на пороге появился Артем. Я была так подавлена исчезновением подруг, что на его появление отреагировала довольно вяло. Только глаза подняла.
- Ника, здравствуй!
Голос его казался немного хриплым, да и выглядел он неважно – похудел, побледнел. Наверняка терзается чувством вины перед невестой. Мне это было неприятно и совсем не хотелось терзаться вместе с ним. Я ведь никому не изменяла.
- Здравствуй! – прохладно откликнулась я.
- Что случилось?! – вдруг обеспокоенно воскликнул он. – Помню, застал тебя в этом же месте и в такой же позе, когда ты обнаружила покалеченную картину. – И тут же перебил себя другим вопросом: – Как ты себя чувствуешь?
Я поняла, какой смысл он вкладывает в последний вопрос, и усмехнулась.
- Чувствую я себя нормально – не тошнит, голова не кружится. Думаю, наше приключение останется без последствий.
Я внимательно наблюдала за ним, когда произносила эти слова, но ни радости, ни каких-либо других чувств на его лице не отразилось. Он вернулся к первому вопросу.
- Что же у тебя случилось? Ты выглядишь расстроенной.
И мне вдруг захотелось поделиться с ним своими проблемами – больше не с кем. Раньше, когда у меня что-то случалось, я обращалась к Женьке или подругам. Теперь Женьки нет, а подруги пропали… Я кивнула на соседний стул.
- Артем, садись. Я не просто расстроена, я в ужасе. У меня подруги пропали. Ты их видел на открытии выставки.
- Высокая брюнетка в красном и маленькая блондинка в розовом?
Я невольно улыбнулась.
- Да, это они. А ты наблюдательный.
- Еще бы не быть наблюдательным. Я минут десять просверливал взглядом вашу троицу, но вы на меня никакого внимания не обращали. А теперь давай к делу.
Я рассказала, как и когда была обнаружена пропажа, что мне удалось узнать самой и что рассказали Маринкины мать и отчим.
- Теперь Маринкина мать должна официально заявить о пропаже дочери, - закончила я свой рассказ.
- А как же вторая подруга? Ее родителям ты сообщила?
- Нет, и не собираюсь. Свяжусь с ними только тогда, когда появится определенность. Они никогда Катю не поддерживали, и никакой помощи от них не дождешься.
- Не слишком ли ты сурова?
- Нет, не слишком. Никогда не видела, чтобы родители так шпыняли своего ребенка. Просто в голове не укладывается.
Немного помолчав, Артем задал вопрос:
- У твоих подруг есть склонность к авантюризму?
На этот счет мне не нужно было надолго задумываться.
- У Маринки, может, и есть, - сказала я, - но не до такой степени, чтобы забыть о работе. Вчера она должна была появиться на важном совещании, но не появилась и даже не позвонила. Она работает в солидном учреждении, занимающимся продвижением передовых технологий, и к своей работе относится очень ответственно. А вот в Кате нет ни грамма авантюризма. Она работает в банке, недавно стала начальником и ни за что не поставила бы под угрозу свою карьеру какой-то нелепой выходкой.
Мы еще немного пообсуждали возможные мотивы и маршруты, но так ни к чему и не пришли. Однако мне стало как-то полегче, когда я выговорилась.
- Думаю, нужно подключить частный сыск, - предложил Артем.
- Зачем?! У полиции больше возможностей. Проверят по всем базам, несчастные случаи и прочее. Они ведь на автомобиле уехали, так что по нему можно будет проследить их путь.
- И все же консультация грамотного специалиста не помешает, - настаивал Артем. – У отца в компании есть служба безопасности, я к ним обращусь.
В это время раздался телефонный звонок. Звонили с телефона Татьяны Николаевны, но говорил Алексей.
- Мы сейчас в полиции. Заявление от нас приняли, но насчет Кати мы не на все вопросы смогли ответить. Думаю, у тебя это лучше получится.
Он передал телефон полицейскому, и я заполнила все пробелы в Катиной анкете. Пришлось назвать и адрес ее родителей, и номер Костиного телефона. Когда пропадает человек, нужно знать все его связи. Разговор с полицейским ужасно меня вымотал, я еле языком ворочала, когда в комнату ворвалась Тамара. Ее глаза лихорадочно блестели.
- Ника! Там тебя спрашивает мужчина, говорит, что твой старый знакомый.
- Он себя назвал?
- Нет. Говорит, что хочет сделать сюрприз.
- Отделайся от него, - безучастно отозвалась я. – Что-то мне никаких сюрпризов не хочется.
- Он не из тех, от кого отделываются, - с нажимом на каждом слове произнесла Тамара. – Во всяком случае, я этого делать не буду. Сама с ним разбирайся.
- Просто поразительно, - проворчала я, поднимаясь, - сколько в последнее время у меня появилось «старых знакомых».
Артем сочувственно улыбнулся.
- Постарайся поскорее.
- Постараюсь.
Я вошла в зал и остановилась у входа. Вдоль стен прохаживалось человек десять, рассматривая картины, возле книжного киоска образовалась небольшая очередь. И тут я увидела мужчину, который быстрым шагом приближался ко мне. Это был Олег! Мое сердце замерло, а потом застучало часто-часто. Такой сюрприз мне совсем не понравился. Но я не поддамся! Весьма кстати всплыла в памяти сцена в его спальне. Его рука лежит на груди Клементины, а ее рука – на его бедре. Сразу все встало на свои места. Я не просто успокоилась, я оделась в броню спокойствия и равнодушия. И все эти метаморфозы произошли за какие-то секунды. А этот негодяй сиял такой радостной улыбкой, будто и впрямь был моим лучшим другом. Он подошел ко мне и взял мои руки, которые, словно плети, висели вдоль тела, в свои.
- Вероника, как я рад тебя видеть! Сколько лет, сколько зим!
- Много лет, много зим, - холодно отозвалась я.
Он мою холодность проигнорировал и продолжил тем же возбужденным тоном.
- Я сегодня шел по городу и натолкнулся на твою афишу. Вероника Верховцева – довольно редкое имя, но я все же сомневался, что это ты. Ты ведь занималась прикладным искусством, а тут – живопись! Я отложил свои дела и сразу поехал сюда. До последней минуты не знал – ты это или не ты.
- Я – это я.
- Прочитал твою биографию и узнал, что ты окончила Академию Художеств. Молодец! Ты всегда была целеустремленной. Только вот о личной жизни в этой биографии ни слова.
- На то она и личная, чтобы о ней не распространяться, - заметила я.
Олег взял меня под руку и отвел к окну, а то мы так и стояли у входа.
- Ника, расскажи, как ты жила эти десять лет. Как твоя бабушка? Давно…?
Вспомнил! Ах, какой заботливый!
- Бабушка умерла, - я специально сделала паузу, только потом продолжила, - через три дня после того, как мы расстались.
Тут его белозубая улыбка как-то съежилась, и он побледнел.
- Почему же ты мне не сообщила?!
- Думаю, ты сам можешь ответить на этот вопрос. А сейчас, Олег, прости, мне некогда предаваться воспоминаниям. Появилась проблема, которую нужно решить.
- Помощь нужна?
- Спасибо, нет.
Я смотрела на него, оценивая произошедшие с ним перемены. В первый момент я этого сделать не могла, слишком была взбудоражена. Время было к нему милостиво. Правда, на висках появилась седина, обозначились носогубные складки, а в остальном он почти не изменился, разве что лоску добавилось. Когда-то его лицо было таким родным и любимым, а теперь, глядя на него, я ничего не чувствовала. Ну, почти ничего. Хотелось поскорее закончить этот нелепый разговор, опоздавший на десять лет. Выручило появление Артема. Небрежно кивнув Олегу, он обратился ко мне.
- Ника, нам пора ехать, я уже обо всем договорился.
Я не знала, с кем и о чем он договорился, но благодарно улыбнулась.
- Я сейчас. Дай мне пару минут.
Артем нехотя удалился, а Олег вдруг взъярился.
- Пару минут?! И это все?!
- А чего ты хотел?
- Поговорить. Знаю, я виноват перед тобой. Мы плохо расстались, и это десять лет сидело занозой в моем сердце. Думаю, в твоем тоже. Нужно все обсудить.
В чем-то он был прав. Как бы я ни запрещала себе думать о нем, все эти годы он сидел в моих печенках. Чтобы окончательно вычеркнуть его из своей жизни, финальной сцены явно не хватало.
- Хорошо. Позвони мне в понедельник, и мы договоримся о встрече. Сейчас, правда, некогда.
Олег достал телефон.
- Диктуй свой номер.
Я усмехнулась.
- Мой номер не изменился. Если ты его забыл, это твои проблемы.
Он гневно посмотрел на меня.
- А это что за фрукт был? – намекнул он на Артема. – Твой очередной рыцарь? Не слишком ли он молод для тебя?
Вместо того, чтобы разозлиться, я рассмеялась. Олег верен себе, все такой же ревнивый. И где же он был десять лет? Почему его ревность не мучила? Отсмеявшись, я сказала:
- А вот это не твоего ума дело. Пока!
Глава двенадцатая
Марина
Все тело болело так, будто по нему неделю били палками. Голова болела еще сильнее, а в горле саднило, словно его рашпилем обработали. Что это? Неужели осложнения после гриппа бывают такими тяжелыми? Боль не отпускала ни на минуту, но я каким-то краешком измученного мозга понимала, что мне нужно разобраться, что со мной происходит. Я с трудом открыла глаза, но это ситуацию не прояснило – перед глазами все расплывалось. Я сосредоточилась на других ощущениях. Итак, я лежу на кровати. Матрас жесткий, постельное белье явно не мое, мое значительно мягче. Значит, я не дома, а, судя по моему состоянию, в больнице. Будто в подтверждение моим догадкам, я ощутила запах антисептиков и чего-то еще, что характерно для больниц. Видимо, все ощущения возвращались постепенно. Как я здесь оказалась? Мои попытки что-то вспомнить и проанализировать не остались безнаказанными. Боль в голове еще усилилась, и мне захотелось погрузиться в беспамятство, откуда я только что вынырнула. Но нельзя! Нужно позвать на помощь, пусть сделают обезболивающий укол.
Я собралась с силами и, как можно громче, произнесла:
- Эй, есть здесь кто? – Голос был не моим, слишком хриплым и тихим.
Никто не отозвался. Это окончательно меня подкосило, и я провалилась в беспамятство. Вынырнув из него через какое-то время, я опять открыла глаза, но перед ними были только расплывчатые черно-белые пятна. Неужели грипп дает осложнения и на зрение? Тут я услышала шаги в коридоре, затем скрипнула дверь.
- Ну, наконец-то, наша спящая красавица проснулась! – раздался молодой и жизнерадостный женский голос.
Я решила, что он принадлежит медсестре, врачи разговаривают как-то иначе. Медсестра подошла ко мне и взяла за руку.
- Вы помните, как вас зовут?
- Конечно, - прохрипела я. – Марина Дубкова. Я все помню, только в глазах расплывается.
- А где вы живете?
- На Четвертой линии.
- Отлично! Доктор так и думал, что вы вскоре должны очнуться, специально задержался, хотя его рабочий день уже закончился. Вас отключили от всех аппаратов еще несколько часов назад.
Она удалилась, дверь опять скрипнула. И тут позади меня раздался голос. Он был хриплым и сиплым одновременно, и непонятно, кому принадлежал – мужчине или женщине. А еще он был очень тихим.
- Ты, сука, не вздумай нигде упоминать улицу Короленко, иначе станешь сиротой, а потом и до тебя доберемся. И своей подружке-художнице передай, чтобы рот не открывала, а то останется без дочери. Ты меня поняла?
От ужаса я зажмурилась. Нет, такого не может происходить в действительности, это мне снится. А, может, галлюцинации появились?
- Ты меня поняла? – чуть громче повторил зловещий голос.
- Поняла, - выдавила я, лишь бы поскорее от него отделаться.
Видимо, мой ответ показался ему не слишком убедительным, и он постарался усилить впечатление.
- Как только ты пожалуешься в полицию, мы сразу об этом узнаем. Учти, мы доберемся до тебя и твоих близких в любом месте, где бы вы ни находились. Теперь поняла?!
- Да.
Больше он ничего не произнес, а я ощутила легкое дуновение и какой-то знакомый-незнакомый запах, который пробился сквозь специфические запахи больницы. Затем раздался легкий скрип двери. Может, скрип мне почудился? Сердце колотилось, как бешеное, боль раздирала голову, но зато моя кратковременная амнезия закончилась. Теперь я знала, что оказалась в больнице не из-за осложнений после гриппа, а в результате аварии. Зачем мне понадобилось разворачиваться на том трухлявом мосту? Почему я сначала с него не съехала? Непонятно, как по нему удалось проехать тяжелой фуре. А вот мне не удалось, я не справилась с управлением и… , пробив ветхое ограждение, свалилась с моста. Какой там была высота, я не помнила. Помнила только тот ужас, который меня охватил, а затем темнота. Кто меня спас?
Затем воспоминания добрались и до нынешнего момента. Был ли тот зловещий голос или он мне пригрезился? В больной голове что угодно может произойти. Тут я вспомнила легкое дуновение, которое едва коснулось моего лица. Может, это ветер нашептал мне те зловещие слова? Значительно ослабевший, но все еще уловимый посторонний запах это опровергал. Значит, голос был, и был человек, который мне угрожал. И не только мне, но и Веронике. Почему он Катю не упомянул? Неужели не знал, что нас трое? Знал о моей матери, знал о дочери Вероники, но не знал о Кате? Что-то не складывалось. Ах, если бы голова не болела так сильно, я бы обязательно во всем разобралась! Ладно, когда Катя объявится, кое-что прояснится. Пока придется исходить из того, что зловещий голос все-таки был, и вести себя соответственно, и придумать, как половчее выпутаться из своей лжи. Скоро мне начнут задавать вопросы. Как и зачем я оказалась на лесной дороге? Зачем приплела Катю к своим объяснениям? Где же набраться сил и сообразительности, чтобы выкрутиться без больших потерь? От боли и усталости я прикрыла глаза, надеясь на время ускользнуть в спасительный сон.
Но не тут-то было. Дверь опять заскрипела. Почему она такая скрипучая? Пришлось опять открыть глаза, и я увидела, как ко мне приближаются два белых пятна. Похоже, зрение понемногу восстанавливалось.
- Здравствуйте, Марина, - произнес приятный мужской голос. – Наконец-то я знаю, как к вам обращаться. Я – ваш лечащий врач Константин Викторович. Как вы себя чувствуете?
- Больно, - выдавила я, едва удерживая слезы от жалости к себе.
- Где именно?
- Везде, но особенно болит голова.
Он взял меня за руку и нащупал пульс.
- Что-то сердечко бьется слишком часто. Вы чем-то взволнованы?
Что за дурацкий вопрос.
- Конечно. Очнулась – все болит, ничего не вижу…
- У вас перед глазами чернота? – взволнованно спросил доктор.
- Нет. Сначала было просто что-то расплывчатое, а, когда вы вошли, увидела, как ко мне приближаются два светлых пятна.
- Ну, слава богу! – облегченно произнес Константин Викторович. – Скоро зрение полностью восстановится. Запаситесь терпением.
- Второе пятно – это я, - кокетливо проворковала медсестра. – Меня зовут Вера.
- Очень приятно, - буркнула я. Мне было не до вежливости. Скорей бы сделали укол!
Я ужасно устала от боли. Но доктор никуда не торопился.
- Вы помните, как оказались здесь?
- Нет.
- А помните, почему здесь?
- Я попала в аварию.
- В автомобильную?
- Разумеется. Не в авиационную же.
- Странно. В тот день, когда вы к нам поступили, я как раз дежурил. Я сам проводил первичный осмотр. В скорой сказали, что нашли вас на лесной дороге, ни о какой аварии не упоминали. У вас сильное сотрясение мозга, несколько сломанных ребер, множественные ссадины, некоторые из них довольно глубокие, был болевой шок, а еще – высокая температура. Сердце могло и не выдержать. Пришлось ввести вас в искусственную кому. Наверное, вы долго пролежали на той дороге, а тогда шел сильный дождь, вы промокли и переохладились. Вся ваша одежда превратилась в грязные лохмотья.
- Наверное, вы приняли меня за бомжиху.
- Нет, что вы! На бомжей у нас глаз наметан. Под вашими лохмотьями обнаружилось ухоженное тело, а еще маникюр, педикюр. Моя ассистентка заверила, что ваши лохмотья совсем недавно были дорогой одеждой и еще более дорогим бельем. Признаться, ваши травмы поставили меня в тупик. Многочисленные ссадины совсем не напоминали последствия автомобильной аварии, на избиение тоже не похоже. Создавалось впечатление, что вас долго тащили по неровной дороге.
Он еще что-то говорил, а я сосредоточилась на одной фразе, которую он произнес в самом начале. «В ТОТ день я как раз дежурил.».
- Доктор, сколько я здесь нахожусь?
- Двое суток.
- Почему же тогда здесь нет моей мамы? Доктор, вы ей сообщили?
- Интересно, каким это образом? – усмехнулся он. - Мы не знали, кто вы. При вас не было ни документов, ни телефона. Но мы сразу сообщили в полицию. Приходил полицейский, наводил справки.
- И к вам в палату заходил, - вступила в разговор Вера. - Сидел, держал за руку и что-то шептал, будто влюбленный. Говорят, вчера два раза появлялся и сегодня с самого утра нарисовался.
- И чего он здесь мельтешит? – проворчал Константин Викторович. – Сказал же, что сообщим, когда незнакомка придет в себя. – Затем он обратился ко мне: - продиктуйте номер телефона, Вера позвонит вашей матери. И еще, Вера, - теперь он обращался к медсестре, - позвони этому влюбленному полицейскому и скажи, что Марина пришла в себя, но пусть он завтра приходит. Сегодня ей и визита матери хватит.
Медсестра удалилась, а доктор еще некоторое время меня осматривал, подробно рассказывал о моем состоянии и перспективах на будущее. Перспективы меня не порадовали. Предстояло длительное восстановление. Помимо последствий травм и сотрясения мозга могли проявиться и последствия искусственной комы, это совсем не безобидная процедура. А сейчас главным было не допустить развития пневмонии или бронхита, так как при сломанных ребрах кашель не только очень болезнен, но и небезопасен. Каким-то чудом мои сломанные ребра не нанесли заметных повреждений внутренним органам, хотелось бы, чтобы так оставалось и впредь. Температуру сбить удалось и нужно очень внимательно следить за тем, чтобы она не вернулась. О, боже! От его слов мне захотелось заплакать, и на глазах выступили слезы.
- Все-все, ухожу, - отреагировал доктор на мои слезы, - сейчас отправлю к вам Веру, пусть сделает обезболивающий укол, а перед сном еще один.
Я благодарно на него посмотрела и чуть не вскрикнула от радости.
- Доктор, я вас вижу!
Он остановился в дверях.
- Четко?
- Не совсем, чуть-чуть расплываетесь.
- А вы слезы протрите.
Я вытерла слезы краем простыни и рассмеялась.
- Оказывается, вы моложе, чем я думала.
- Мне тридцать пять, а вы думали, сколько?
- Думала, не меньше сорока, а теперь дала бы и тридцать.
- Значит, пока ваше зрение до конца не восстановилось, - рассмеялся он. - Я выгляжу на свой возраст.
Продолжая смеяться, он удалился, а я услышала уже надоевший скрип двери.
Продолжение следует...