Пингвин выходил из океана. Сзади резвящейся прибой обдавал его мелкими и крупными брызгами. Но сие обстоятельство нисколько не смущало героя нашего, ибо был он счастлив. Наверное. На левом плече у него лежала удочка, которую придерживал он, что вполне естественно, левым крылом. А в другом крыле Пингвин нёс небольшое, на восемь кружек*, деревянное ведро, разделённое вертикально стоящей мелкой сеточкой на два равных отсека, в одном из которых плавали – ммм… Пингвин облизнулся – анчоусы, а в другом барахтались скумбрии. Это домой, в семью. Удачный сегодня выпал денёк! Большой улов: и сам он заправился, то есть рыбки покушал – на славу! Путь героя нашего пролегал мимо сородичей, стоявших тесной толпой. Пингвин решил, что пройдёт тихо и незаметно: нечем и незачем обращать на себя внимание! Он – скромный из скромных. Так ему казалось.
- И-инг! И-инг! Привет, дружище, - окликнул его такой же, каким был он сам, королевский пингвин, с которым в далёком детстве ходили они в один детский садик.
- А-а, Вин. Привет- привет! Как поживаешь?
- Даа… Спасибо… Хорошо, - со стороны, однако, было заметно, как Вин пытается заглянуть к Ингу в ведро, которое тот поставил рядом, и освободившимся плавником вытирал со лба пот. – Поранился я в прошлую пятницу. Морской леопард напал на меня. Еле крылья унёс. Чудом спасся. Левое крыло болит, о подводный камень зацепился… А семья-то у меня не маленькая, сам знаешь. Её кормить надо. Жёнушка утомилась уже. Последнее время всё ей приходится на охоту за рыбой отправляться, нырять на большие глубины, - и Вин испытывающе посмотрел на друга по детскому саду.
- Вон там за белёсым камнем, - так пингвины называли меж собой небольшой мыс, вдававшийся в океан, - в саженях двадцати, не дальше… и не глубоко вовсе… анчоуса… - кишит. Я только что оттуда. Не бойся, ступай, Вин. У тебя обязательно получится. Я в тебя верю, - произнёс Инг, подобрал ведро и с видом, говорящим, что разговор окончен, потопал дальше.
Когда наш королевский пингвин оставил толпу собратьев и направился к дому, то увидел вдруг у запорошенных снегом камней одинокого баклана – задумчивого и печального.
- Что случилось, друг? – участливо обратился к нему Инг.
- Обещал я показать деткам своим красивое колечко, которое нашёл как-то в одной из рыбин. Колечко нарядное и яркое, как северное сияние. Да вот беда: обронил, ищу уже битый час. Как будто на дно океанское кануло. Нет – и всё, - Баклан глубоко вздохнул.
- Да, история… - пробормотал Инг. – Слушай, слушай! Я только что видел братьев Нье известных на всё сообщество, как самые зоркие и самые слышащие. Поди к ним, они непременно помогут. Наверняка! Поторопись.
- Наверное, - Баклан вздохнул и поплёлся в сторону пингвиньей колонии.
Инг же продолжил путь свой. Всё меньше и меньше шагов оставалось до его уютного домика. Но что это? Белая ржанка, маленькая, в слезах, представилась ему.
- Что с тобой, малышка? – поинтересовался пингвин.
- У-у-улетели мои братишки и сестри-и-ички, а я не видела - куда? Пока криль клевала… Обещали подождать. А я только-только летать научилась. Боюсь. Мне бы забраться на горку какую, осмотреться.
- Ах ты, глупышка. Пойдёшь сейчас прямо, затем направо, за рыжим валуном, налево свернёшь, потом наискосок, перепрыгнешь через ручей, возьмёшь чуть-чуть в сторону, пройдёшь шагов сто, остановишься, поднимешь голову и увидишь перед собой горбатую скалу. Заберешься на ближайший камень – много их там, – подпрыгнешь, взмахнешь крылышками и вмиг окажешься на скале. Смотри внимательней. Стайка твоя недалеко от Бирюзового мыса промышляет. Я, когда рыбачил, видел их. Ну, ступай с миром и радостью, ступай. Всё будет хорошо. - Инг, наконец-то, ввалился в своё жилище. Удочку с сосульками поставил в угол, ведро с добычей отнёс на кухню, заварил себе кофе, достал из морозильника мороженое «Лакомка», взял, лежащую на столе, свежую газету «Новости Антарктиды», уселся в кресло-качалку и стал дожидаться жёнушку с двумя детками-пингвинятами, которых она должна была забрать из детского садика. Инг, было, посмотрелся в зеркало, но тут же отвернулся. Зачем? Он и так весьма убедительно видел себя со стороны: спокойный и рассудительный скромный труженик, не делающий никому зла – пингвин. Королевский.
Страстная седмица Великого поста, в год 7528 от создания мира, месяца апреля…
* Основная русская дометрическая мера объема жидкостей – ведро = 1/40 бочки = 10 кружек = 30 фунтов воды = 20 водочных бутылок (0,6) = 16 винных бутылок (0,75) = 100 чарок = 200 шкаликов = 12 литров
(15 л - по другим источникам, редко) В.