История появления, жизни и гибели населения Камнепада,
от начала времен до наших дней.
Изначально среди жителей плато Камнепада люди приметили тех, кто был невоздержан на язык. Такие много говорящие всегда вызывали неприязнь, потому что жизнь народа плато Камнепада никогда не была легкой. Бутилотисы часто возвращались с охоты израненные, и до появления первого отодвигающего смерть их участь была печальна. Первых статуй бутилотисов на краю плато было очень много, и они не скрывали свои окаменевшие шрамы и увечья. Гауванаросы меньше были подвержены риску молодой смерти, но монотонная работа на прокормление семьи уводила их на край плато в не меньшем количестве. Поэтому те, кто вместо труда на благо семьи и истории народа плато Камнепада предпочитал много говорить, в начале времен подвергались насмешкам и презрению. В особенно трудные годы, когда пропитания не хватало, таких бездельников иногда и отправляли на край плато. Но в хорошие времена, когда у всех лоснились губы от жира, пищей были туго набиты животы и вырезанные в камнях склады, народ больше благоволил разговорчивым. Люди находили, что приятно послушать складную вязь слов о ведомом и неведомом, отбросив на время великую цель написания истории народа и малую цель взращения своей семьи как его части.
Много говорившие были в основном из гауванарос и амелиограс, но встречались и другие. Тех, кто рассказывал о семье, доме, охоте, детях — об обычных вещах — слушали, потому что народу надо писать свою историю, но не запоминали: для этого среди первых каменных людей плато Камнепада Мать живого определила своих историков, дав им начертания слов, тончайшую кожу камня и тонкие никлы, оставляющей на ней неисчезающие в веках следы. А вот тех, кто говорил о необычном, слушали внимательно и запоминали, чтобы пересказать семье, ибо кто знал больше неведомого, тот возвышался над остальными. Люди, говорившие о необычном, клялись отодвигающим смерть, что они видят через пространство другие миры, заселенные Матерью живого. И рассказывают о необычных жителях этих миров, их обычаях и порядках, их укладе жизни, ничего не придумывая и не приукрашивая. И так как клятва эта была истинная, уводившая солгавшего сразу на край плато Камнепада, то говорили они непреложную истину. И назвал народ плато Камнепада таких людей видящими.
Со временем народ плато оценил видящих по достоинству, насмешки и презрение сменились глубоким уважением и почитанием. Видящие могли не беспокоиться больше о пропитании: даже в самые голодные годы все семьи и лично верховный правитель, отодвигающий смерть, заботились о том, чтобы у всех видящих была пища. Так как Мать живого повелела записывать только историю народа плато Камнепада, нельзя было сохранить в камне истории видящих. Тогда верховный правитель распорядился, чтобы среди детей разыскивали тех, у кого была особо хорошая память, и собирал в своей палате этих детей и видящих, и первые внимали и запоминали, пока вторые рассказывали, и продолжалось это столько времени, сколько требовалось, пока дитя не повторяло рассказ в точности. Потом дети возвращались в свои семьи, но любая семья могла позвать такое дитя к себе и слушать для отдохновения и удивления странные истории увиденного в других мирах.
Дочь верховного правителя, отодвигающего смерть, Имрапа, сама отодвигающая смерть, наследница его Олирса очень любила слушать все эти странные вещи. Но никогда она не слушала одну историю дважды, потому что запоминала все до единого слова с первого раза, и поражались люди ее таланту и возвышению над всеми остальными из народа плато Камнепада, и даже над собственным отцом. Рассказывать Олирса не любила, и до времени никто не знал, что она сама видящая. Со временем в палате верховного правителя сложилась традиция: каждый вечер в центральную залу палаты приносили большое блюдо с угощениями и приглашался один из видящих. В большом каменном кресле восседал сам верховный правитель, отодвигающий смерть, Имрап. У ног его на шести шкурах самых больших калисов сидела Олирса со своими пятью спорсами, и все мохнатые спорсы переставали курлыкать на время рассказа видящего, хотя Олирса гладила и чесала их лохматые шерстяные спины. Еще в центральную залу дозволено было приходить в это время всем, кто находился в палате: нянькам Олирсы, охранникам из бутилотисов, служителям из гауванарос, их женам и детям. Всем разрешено было сидеть вдоль стен в центральной зале, брать с большого блюда угощение и слушать таинственные рассказы о странной жизни в чужих мирах. И могло это длиться долго, до самой темноты, когда даже ночное светило уходило в каменный мешок для сохранности до следующего дня. Когда же замолкал видящий, Олирса благодарила его за новые знания и отпускала с богатыми дарами, и расходились все ко сну и всю ночь видели видения об услышанном.
Иногда же, редко, верховный правитель просил свою дочь рассказать о чем-нибудь, слышанном ранее. И неохотно — потому что она больше любила слушать, чем говорить — Олирса исполняла его желание и повторяла историю, которая ей больше всего нравилась в то время. Как однажды проговорился подслушавший ее охранник, так говорила Олирса, что казалось, будто слова оживают, и в центре залы появляются призрачные видения других миров — полупрозрачные, но цветные, двигающиеся и говорящие ее устами. Так напугало и восхитило это охранника, что помрачился его разум, и по своей воле и своему разумению взял он смертный камень ростис и сам ушел на край плато Камнепада. Люди говорили, что дольше недели лежал он там с камнем на груди и говорил сам с собой, но потом сжалилась Мать живого, и все же стал он статуей, потому что жить с таким разумом он все равно бы не сумел. После этого никто не рисковал подслушивать тайком, что и как рассказывает Олирса своему отцу, верховному правителю Имрапу.
Как для каждого человека из народа плато Камнепада, для правителя Имрапа однажды наступило время дряхлости. Уже не так быстро стали его руки отодвигать смерть, и понял он, что пора уходить жить просто для жизни, а не для народа. Собрал он все население и объявил, что передает титул верховного правителя, всю власть над людьми и обязанность отодвигать смерть от каждого своей дочери Олирсе, единственной наследнице. И для блага народа плато Камнепада, чтобы не прервалась история народа слишком рано, она с этого дня должна будет позаботиться о том, чтобы избрать себе мужа и подарить народу нового наследника, у которого будет умение. И заволновались мужчины плато Камнепада.
Но много недель прошло с тех пор, от многих людей отодвинуть смерть успела Олирса, а своего желания создать семью так и не объявила. Хмурая ходила она днем по палате, иногда уходя к кому-нибудь из людей плато Камнепада, чтобы применить свое умение. По-прежнему каждый вечер приглашала она видящих и слушала их истории. Многие мужчины плато Камнепада старались попасться ей на глаза, надеясь стать ее избранником. Некоторые видящие мужчины, вместо рассказов о других жизнях, пытались заговорить с ней о семье и наследниках, но таких она сразу выставляла из палаты и никогда больше не звала обратно.
Когда прошло сто пять недель, среди народа плато Камнепада появилось и стало расти недовольство верховной правительницей. Люди говорили, что скоро Мать живого разгневается и прервет историю народа, и будет плато Камнепада проклято и безжизненно всю оставшуюся вечность. Люди говорили, что верховная правительница не исполняет свой долг. И вот наступил день, когда люди стали говорить, что если отодвигающая смерть сама не хочет исполнить предназначенное ей, то надо заставить ее это сделать. Болью переполняется мое сердце, когда пишу я эти строки. Не могу я понять, как за столь малое время безграничная любовь, восхищение и преданность в сердцах людей сменилось такими ужасными мыслями. Но обязан я писать историю народа плато Камнепада такой, какой мы ее прожили, в назидание будущим семенам, чтобы не остались и они статуями, которые разъела гниль стыда за неблаговидные деяния.