Всё чаще я по городу брожу,
Все чаще вижу смерть - и улыбаюсь
Улыбкой рассудительной. Ну, что же?
Так я хочу. Так свойственно мне знать,
Что и ко мне придет она в свой час...
Так хорошо и вольно умереть.
Александр Блок. «Вольные мысли. 1. О смерти»
Глобальный карантин, в который нас заточили, всё чаще наводит на мысли об эксперименте над человечеством или некоей репетиции чего-то ещё более ужасного и неотвратимого. В масштабе отдельной личности карантин можно сравнить с репетицией старости.
Как известно, старость в первую очередь - состояние не физиологическое, но психологическое. И не по дате рождения определяют её пришествие. Молодости свойственно строить планы на будущее и верить в свои силы. Главное, правильно выбрать способ действования, тогда и мир будет на твоей стороне. Не страшно, что желания порой перехлёстывают возможности. Пока ты свободен и открыт миру, ты молод, и всё возможно.
Законы природы и времени могут препятствовать личностному действованию. С этим остаётся только смириться. Казалось бы, пандемия, якобы охватившая сейчас наш мир, возникла и развёртывается по законам природы. Но когда из-за пандемии объявляется практически всемирный карантин, она превращается в явление социальное и политическое. Подчиняться или не подчиняться социальным законам (в данном случае установкам и требованиям карантина) выбирает сам человек. Неподчинение чревато карой, предписанной властью, хотя, возможно, и карой природной, если карантин имеет под собой реальные основания.
Законопослушные граждане попадают в условия замкнутости и ограничений, отказов и запретов, свойственные житию старых людей. Даже те граждане, что по возрасту раннее не относили себя к старикам, вынуждены перечёркивать планы, отказываться от поступков. В карантинных обстоятельствах даже сравнительно молодые ещё люди могут на собственном негативном опыте прочувствовать, какова жизнь людей старых. Чем дольше длится карантин, тем больше риск возникновения проблем стрессового характера и гнетущих чувств.
Средства массовой информации усиленно работают на создание психологического ощущения опасности, которое может перерасти в панические настроения. Проще говоря, власти нагоняют страх. Например, показывают по ТВ вырытые братские могилы для будущих умерших от коронавируса и переполненные кашляющими больными палаты инфекционных отделений, перекрывают въезды в населённые пункты и государства. Власть целенаправленно и методично сеет панические настроения и принуждает подчиняться правилам карантина. Люди пугаются, прячутся по домам и согласны на любой затвор ради сохранения здоровья и жизни. Их приговорили к психологической пытке геополитического масштаба, которая будет иметь серьезные психологические последствия для тех наций, чьи лидеры сыграли в эту игру.
Старики живут в предчувствии несчастья, их преследуют всяческие страхи, чувства уязвимости, одиночества и ненужности, жалость к себе. Они не видят будущего, теряют смыслы, не способны к действию. Так и люди, запертые на карантине, не могут действовать вовне , потому что действовать нельзя, запрещено условиями карантина якобы для блага людей . Если карантинные запреты длительны, внешний запрет – НЕЛЬЗЯ, постепенно переходит во внутреннее чувство - НЕ имею возможности , а затем и вовсе - НЕ МОГУ и даже НЕ ХОЧУ.
Это ли не алгоритм старости?
Карантин и старость схожи беспомощностью. Человек теряет возможности контролировать свою собственную жизнь. Взрослого, не старого и не больного, вроде как выучивают беспомощности, принуждают к беспомощности (под влиянием внешних негативных обстоятельств, с которыми он не может справиться); чаще всего, эта реакция временная и направлена на определенные события. Если опыт беспомощности не ситуативный, но длительный, он уже формирует личностные качества – замкнутость, эмоциональную неустойчивость, возбудимость, пессимистичность, робость, склонность к чувству вины, низкую самооценку и низкий же уровень притязаний, равнодушие, пассивность . Всё это снижает и общий тонус организма, ухудшает память, разрушает здоровье. Человек психологически, а зачастую и физиологически, стареет. Чтобы избежать этой "наведенной" беспомощности, достаточно вернуть людям веру в собственные силы, право выбирать и принимать решения.
Но пока у людей отняли многие радости жизни, так отнимает радости и старость. Теряется вера в осуществление желаний, вера в собственные способности осуществлять желания, затем угасают и сами желания. Человек ещё жив, но что-то важное в нём умирает.
Весенний лес, любимая дача ждут не дождутся - только электричку туда отменили. Весну, выходит, тоже отменили. Доживём ли до следующей? Звуки живой музыки заменили оцифрованными, и о, радость! музыка пришла к нам в дом. А нам бы наоборот: самим в гости к музыке. Или в гости к друзьям. Но нельзя ни в лес, ни на концерт, ни к друзьям - карантин, а, может, старость. Уже и не понять. Нам всем остаётся жить воспоминаниями. Старикам - о молодости, остальным - о до-коронавирусной свободе и полнокровном, ярком бытии.
Излюбленное занятие стариков – беседовать о болезнях. Карантин – самое время для таких бесед. Что называется « из каждого утюга», льются бесконечные речи о загадочной, коварной болезни. Они заполонили все информационное пространство и мозг. Думы и разговоры о болезни старят любого.
Наконец, самое трагичное. Смерть. Скорее не смерть, а смертность. Объект учёта и контроля. Постоянный ежедневный подсчёт, сравнение процентов умерших от коронавируса в мире и в своей стране. Людей насильно втолкнули в мысли о смерти. Хотя люди в массе своей не готовы до конца осознать свою собственную смерть. Осознать и превратить в победу над смертью.
Главная забота, главная духовная работа старости: как сделать, чтобы смерть застала тебя живым? Из-за карантина в иных живых сорока- и пятидесятилетних так мало осталось жизни. Похоже, они умирают раньше смерти. Неотступный страх смерти может быть грехом. И не только потому, что вводит в уныние, но, главным образом, потому, что получившие дар рождения созданы и для жизни временной, и для жизни вечной (если верят в жизнь вечную). Помнить о смерти – не значит бесконечно унывать, но высекать в жизни огонь и смыслы, уразумевать начала и концы, наводить жизнь на резкость. Как тут не вспомнить Иммануила Канта, изрёкшего: "Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность»
Что же остаётся нам в карантинном затворе, что предпринять, чтобы не постареть раньше сроков и не умереть раньше смерти? Расти вглубь, открывать новые радости: радости творчества, ученичества и веры, те, что «перетряхивают» нейроны и открывают новые возможности.
«Что, если бы воротить жизнь, - какая бесконечность! И все это было бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!" (Фёдор Достоевский «Идиот»).