10.06.04 По «Культуре» М.Казаков читает стихи, вчера был Пастернак, сегодня… Слушаю, стихи незнакомые (автора объявляют в конце), некоторые строки приходилось слышать («судьба уже кралась за нами следом, как сумасшедший с бритвою в руке»), но чьи – не знаю. И вдруг в одном из стихотворений слова рядом: «таз и кувшин», и сразу вспоминается сцена из «Соляриса», как во сне герою (Крис в исполнении Баниониса) мать поливает из кувшина запачканную руку «Где это так изгвоздался?», и такие там изумительные вещи – таз и кувшин, белые, очень удобные и даже какие-то изящные, хотя что может быть изящного в тазе! И догадка: Арсений Тарковский! И точно, он. Надо заняться этим поэтом поплотнее. Я его почти не знаю, так, отрывки «Только этого мало» да в связи с Цветаевским «Ты стол накрыл на шестерых».
18.06.04 … на "Автографе" должна была быть Ира Киселева с новыми стихами. Долго колебалась – идти ли. От Нины Анатольевны давно уже услышала, что Ира пишет неряшливо, обрабатывать стихи не любит и старается эту работу на кого-нибудь «свалить», но это для меня было – ничего, у всех свой стиль. (Женя, например, наоборот, к своим стихам не подпускает). Но пошла – все же стихи мне ее нравятся, хотя их некоторую однотемность (снег, религиозность) – я уже отметила и стала этим тяготиться.
Аудитория собралась малочисленная, Жолнеровский – во главе. Оказывается, у Ольги Геннадьевны что-то по дому – отлучиться нельзя. Пришла Ирина и распахнула глаза: «Я не готова, думала, что будет вечер Михаила Орлова». Перепутала чего-то. Но все же решила – ладно, вытащила свои многочисленные листочки, начала опять про «Незримые стены России».
И пошел какой-то цирк: она начала советоваться с публикой – где какую строку оставить, где название поменять. А аудитория и рада стараться. Особенно меня умилило, когда Нина Фёдоровна (как же – спец!) посоветовала ей убрать из строки одно слово, мол, ритм сбивается и получается затянутой строка. Умора. Говорю Татьяне Николаевне: «Представьте сейчас на месте Ирины какого-нибудь классика?». Та улыбается: «Это Кукрыниксы». Короче, мы посидели с нею в этом безобразии с полчасика и слиняли. Стихов новых можно было не дождаться, но присутствовать при этом коллективном творчестве – слуга покорная!
22.06.04 Разговаривала с Людой Костюченко. Она говорит: «Перечитываю Женю. Нравится очень. Жаль – маленький тираж. И проза, и стихи, над ними думать надо».
Интересно, я вот Романа стала Владимиру («Таёжнику») посылать, (да вообще - прочла «Волну и камень» (Кушнеровские статьи о поэтах, поэзии и стихах), статьи того же Таёжника, новых поэтов, что стали знакомыми последние месяцы и в реале, и в сети) – у меня "аппетит" на Романа стал падать. Да, у него здорово получаются стихи жанровые, сюжетные, прямая речь здорово в канву входит. Но вот его последние, где он отходит от сюжетности – там видно, что он слаб технически, очень слаб. Да и философия, в которую он тужится войти – ему пока не по зубам. Он – наблюдатель и описатель, а вот осмысление – это ему дается с трудом, хотя почву он дает. А самому, похоже, не хватает начитанности, какого-то общего багажа, что ли.
И от Таёжника у меня тоже впечатление, что недостаток образования в этом направлении сказался на его критерии отбора стихов в собственную Антологию. И хоть чуткость к слову у него колоссальная, но вот как-то он стихи прямолинейные отбирает, зачитанные (Анненский: «Среди миров», Лермонтов: «Горные вершины» и «Выхожу один я на дорогу»), т.е. что-то школьное; не верится, что он прочел всего поэта, чтобы сделать свое предпочтение. Думается - довольствовался теми, что подсказывает «общественность».
И вот на этом фоне Женя выглядит более солидно, что ли, хотя техники и ему часто не хватает. Глагольные рифмы и очень явная «скоропись», когда в стихотворении проскальзывает явно просторечие, из лексикона на базаре; или необязательные местоимения наличествуют там, где не хватает слога для рифмы; или слова «хоть», «уж» - когда надо соблюсти ритм и размер…
***
Спроси меня - хочу ли я летать,
Мечтаю ли еще о дальних звездах?
И я не буду знать, что отвечать,
По крайней мере, отвечать серьезно.
Несу я память - будто на вокзал
Тащу свой чемодан вслед за толпою.
Мой друг мне ничего не рассказал,
Перед уходом лишь махнул рукою.
А позади шумят, зовут назад,
Кричат, что если не вернусь - раскаюсь.
Но я бросаю взгляд, один лишь взгляд,
И больше оглянуться не пытаюсь.
2008 г.